Александер Камерон и Кэтрин Эшбрук (№2) - Меч и роза

– Я ни за что не расстанусь с ним, – прошептала она, – и с вами, милорд... как только кончится эта проклятая война.

– Надеюсь, вы сдержите обещание, – пробормотал он, отвечая на поцелуй. – А теперь нам пора... пока я не передумал.

Гордо прошествовав бок о бок с мужем по коридору, Кэтрин остановилась на верхней площадке лестницы, глядя в просторный холл. До нее донеслись бессвязные звуки волынок – кто-то из музыкантов готовился к выступлению, – гулкие мужские голоса, гэльский акцент, особенно странно звучащий в комнатах, где еще недавно собирались сливки английской аристократии.

С благодарностью принимая легкое пожатие руки, Кэтрин повела Александера вниз, шурша юбками. У подножия лестницы она глубоко вздохнула, крепко вцепилась в руку мужа и шагнула в огромный зал, навстречу притихшим горцам. Среди них было пятеро вождей кланов, которых Кэтрин помнила еще по Ахнакарри – два Макдональда, Кеппох и Гленко, Клуни из Макферсона и сутулый Стюарт из Ардшиэла. Шотландцы привставали на цыпочки и вытягивали шеи, не сводя глаз с Кэтрин, которая вместе с мужем направилась к еще одной группе мужчин.

Кэтрин широко и искренне улыбнулась, увидев среди них Дональда Камерона, но чуть не растерялась, когда Алекс чинно представил ее Чарльзу Эдварду Стюарту, регенту Шотландии, Англии, Ирландии и Уэльса.

Мгновенно вспомнив, как гости ее отца называли принца уродливым сластолюбцем, она удивленно посмотрела на стоящего перед ней мужчину с большими печальными карими глазами, который держался просто и открыто, без тени надменности и претенциозности. Он выглядел гораздо моложе своих двадцати четырех лет и вовсе не казался опытным военным. Более того, он был рослым и стройным, со светлой кожей и белокурыми волосами и мог бы считаться почти красавцем.

Кэтрин поспешно опустилась в реверансе, принц покраснел и неловко улыбнулся.

– Очень рад познакомиться с вами, леди Кэтрин. Ваш муж незаменим на поле боя. Теперь я понимаю, почему он так упорно вел армию на юг.

Доктор Арчибальд Камерон, в парике и костюме, бесцеремонно бросился к Кэтрин, подхватил ее на руки и закружил.

– Вот настоящая отрада для глаз воина! – восклицал он, усмехаясь и многозначительно посматривая на тонкую талию Кэтрин. – Но боюсь, скоро эти роскошные наряды станут тебе тесноваты.

Спасая засмущавшуюся Кэтрин, Лохиэл выступил вперед и поцеловал ее в щеку.

– Я рад видеть тебя, Кэтрин. Не обращай внимания на Арчи: мы не подпускали его к бочкам с тех пор, как вышли изЭдинбурга, а сегодня он наверстал упущенное.

– Они не верят, что я умею зашивать раны даже во хмелю, – пожаловался Арчибальд.

– Зашивать раны – может быть, – отозвался Лохиэл. – Но после Престона ты чуть не пришил Энгусу Макра ухо к макушке, когда должен был осмотреть рану на ноге!

– А вот и жених! Принесите новую бочку!

Алуин нерешительно приблизился к собравшимся и виновато кивнул Кэтрин. Тем временем Арчибальд приказывал всем наполнить бокалы.

– Пью за тебя, Джон Ячменное Зерно! – весело выкрикнул он, поднимая бокал. – Даруй долголетие и счастье нашему брату Алуину. И помоги ему выпить весь бокал одним глотком, чтобы в последний раз ощутить вкус свободы! Что-что, а нрав ирландцев мне известен!

– А мне он по душе, – заметил Алуин, поднося бокал к губам и залпом выпивая полпинты чистого ячменного виски.

Под одобрительный гул в зале появился священник и попросил привести новобрачных. Извинившись, Кэтрин направилась в зимнюю гостиную, где изнывала от нетерпения невеста, теребя оборки платья. Несколько минут Кэтрин поправляла ее волосы и наряд, затем с ободряющим поцелуем повела ее в зал.

Церемония была проведена на английском и гэльском языках, и все вокруг видели, каким счастьем сияют глаза невесты, как гордо улыбается жених, надевая ей на палец тонкое золотое кольцо. Толпа притихла, изредка слышались только шорох шотландки да лязг стали. Но когда клятвы были произнесены и священник объявил Алуина и Дейрдре мужем и женой, никто из зрителей не проронил ни слова.

Улыбающиеся новобрачные отступили в сторону, а священник вопросительно посмотрел на Александера:

– А вторая пара готова?

Кэтрин оторопела, все взгляды обратились на нее. Алекс поднес к губам ее руку.

– Я решил, что в прошлый раз мы слишком поспешили, к тому же нам недоставало воодушевления. Надеюсь, ты не против?

– Против? – шепотом переспросила она. – Алекс, я не знаю, что сказать...

– Тем лучше, – отозвался он. – Просто скажи «да».

Глава 9

– Ты куда? – сонно спросила Кэтрин, зевая и прикрывая рот ладонью:

– Съезжу с Дональдом в Дерби, – объяснил Алекс, отводя с ее виска пушистый локон. Он поцеловал жену в лоб и улыбнулся. – А ты поспи еще.

– Который теперь час?

– Шестой.

– О Господи... – застонала она и зарылась поглубже в подушки. – Кажется, я всю ночь не сомкнула глаз!

– Так оно и было, моя ненасытная плутовка. К тому же вечером Арчибальд то и дело наполнял твой бокал.

Кэтрин укоризненно уставилась на мужа.

– А потом ты принес бренди, – напомнила она. Заправляя подол рубашки в бриджи, Алекс многозначительно усмехнулся:

– В следующий раз попробуем пить его из бокалов.

– Развратник и сластолюбец, – мрачно заявила Кэтрин, – вот кто ты такой. Откуда ты знаешь все то, о чем порядочные люди даже не догадываются?

– Это упрек? – уточнил Алекс, склоняясь над постелью.

– Да. – Она открыла глаза и обняла его за шею. – Но ты можешь вернуться в постель и попробовать переубедить меня.

Он ответил нежным и продолжительным поцелуем, а потом наклонился и слизнул последние следы бренди с ее груди. К тому времени как он поднял голову, соски Кэтрин затвердели от возбуждения.

– Как не стыдно! – укоризненно покачал он головой. – Ты ведь второй раз замужем!

Кэтрин улыбнулась и снова привлекла его к себе:

– Спасибо. А еще спасибо за то, что мы наконец-то поженились как полагается – для меня это очень важно.

– Как видите, мадам, я тоже кое-что смыслю.

– Смотря в чем, – отозвалась она и соблазнительно потянулась, откинув одеяло.

Алекс тихо чертыхнулся и запечатлел влажный поцелуй в неглубокой впадинке ее пупка.

– Постарайся дождаться меня. Я не задержусь.

– Я приготовлю бренди, – пообещала она и сонно перекатилась на бок. – И может быть, горячую ванну?

Заканчивая одеваться, Александер то и дело поглядывал на жену, но из-под стеганого одеяла больше не донеслось ни звука. Алекс вздохнул, жалея о необходимости покинуть теплую постель.

Хмурясь, он вышел во двор, где уже ждал Лохиэл. Жеребца успели оседлать, он нетерпеливо приплясывал рядом с десятком конных воинов, охраняющих Дональда.

– Не могу поверить, что твой жеребец подпустил к себе конюха, – заметил Лохиэл, наблюдая, как Алекс ласково погладил шею коня и скормил ему яблоко, прихваченное из вазы с фруктами.

– К себе Тень подпустит кого угодно. Но сесть в седло не позволит никому.

Обменявшись приветствиями со Струаном Максорли и Арчибальдом, глаза которого сильно покраснели от вчерашних возлияний, Алекс вскочил в седло, ощутив прилив сил. Взбудораженный предстоящей поездкой, жеребец фыркнул, с негодованием напоминая хозяину, что тот слишком долго не удосуживался навестить его.

Даже не подозревая, что он считается собственностью всадника, великолепный вороной жеребец встал на дыбы и заплясал по булыжникам двора. На дороге Алекс дал ему волю и помчался галопом, опережая отряд. Максорли бросился за ним в погоню, но его коренастый жеребец не мог соперничать с Тенью. Впрочем, скачка взбодрила обоих мужчин.

– Ей-богу, второго такого коня не найти в целом свете, – добродушно ворчал Струан, поглядывая на Тень. Жеребец дышал ровно, голову держал высоко, словно насмехаясь над взмыленным, измученным конем Максорли.

– Хорошо, что мы наконец-то одни. – Алекс огляделся. – Мне показалось, в мое отсутствие в лагере что-то произошло. Вчера ночью лорд Джордж с принцем не обменялись и десятком слов, а напряжение можно было резать ножом.

Струан почесал в затылке, приподняв растрепанную гриву, и выругался, заметив, что ветер сорвал с его головы синюю шерстяную шляпу.

– Да, они опять в ссоре, и все по вине двух подхалимов, которые то и дело нашептывают что-то на ухо принцу.

Алекс сразу понял, что речь идет о советниках Чарльза – О'Салливане и Меррее из Броутона: с самого начала они протестовали против назначения лорда Джорджа, сомневались в его опыте и высмеивали блестящие планы. Даже Струан, который был равнодушен к политике, не раз предлагал вздернуть обоих на ближайшем дереве.

– Все началось сразу после того, как мы перешли границу, – объяснил рослый горец. – Эта парочка посоветовала принцу двинуться к Лондону, а лорд Джордж считал, что следовало бы укрепиться в Эдинбурге и радоваться, что мы завоевали всю Шотландию. Но принц не желал даже слушать его. – Струан презрительно фыркнул. – И вот теперь, на полпути к Лондону, мы лишились чуть ли не половины армии. А те двое все твердят, что лорд Джордж – тайный шпион англичан, что он задумал передать принца прямо в руки королю и получить награду. Лорду Джорджу это осточертело, в Карлайле он подал в отставку.

– Что?!

– Мало того – принц согласился! Но через пару дней принц вдруг понял, насколько его сторонники доверяли генералу, уважали его, верили ему – наша армия держалась только благодаря ему. Словом, принцу не осталось ничего другого, кроме как просить лорда Джорджа вновь взять на себя командование армией. Но за эти три дня мы потеряли почти триста человек.

Алекс яростно выругался. Он понимал, что недопустимо терять не только три сотни, но и три десятка воинов, тем более по вине самого принца.

– Ты был на том совете, когда мы приняли решение отступать?

Алекс глубоко вздохнул:

– И я думал, мы уже отступаем. По-моему, давно пора.

– Так думаешь не только ты.

– Так какого же дьявола мы делаем в Дерби? Неужели принц по-прежнему надеется на поддержку всей Англии?

Струан неловко пожал плечами, сразу позабыв про привычный сарказм.

– Увы, да. А лорд Джордж уговорил лэрдов дать англичанам последний шанс сдержать обещания. Но он поклялся: если в Дерби к нам на помощь не придет английская армия, мы вернемся обратно в Шотландию – не важно, согласится принц или нет.

Алекс стиснул зубы. Должно быть, поэтому их и собрали на совет в такую рань. Но на все его расспросы Струан только пожимал плечами.

– Ручаться я бы не стал. В Манчестере к нам присоединились еще двести человек, а в Дерби – почти столько же.

Слишком мало, с горечью понял Алекс, чуть больше тех трех сотен, которые ушли, когда лорд Джордж подал в отставку. Эти люди давно поняли, как глупо было вторгаться в Англию с крохотной горсткой солдат. Многие горцы просто махнули рукой и вернулись на родину, охранять ее границы и, если понадобится, сражаться за недавно обретенную свободу.

«Как я должен поступить? Дезертировать?» – спрашивал Алекс у Кэтрин. Она не нашлась с ответом.

Алекс тоже не знал, как быть. Он дал себе клятву сражаться до конца, но внезапно обнаружил, что у него гораздо больше причин защищать новое начало.

– Джентльмены, вы шутите? – с неподдельным изумлением воскликнул принц Чарльз, выслушав предложение отступать. – Как вам такое пришло в голову – после всего, что нам удалось?

Лорд Джордж Меррей стоял напротив принца, у другого конца длинного стола. Вожди кланов прятали глаза: они были ошеломлены, обнаружив, что принц до сих пор твердо верит в победу.

– Ваше высочество, – начал генерал, – нам стало известно, что герцог Камберлендский...

– Да, да, знаю. Мой достойный и воинственный кузен вернулся в Англию и принял командование армией Лигонье. Ну и что? Его солдаты обессилены, а им еще предстоит преодолеть маршем огромное расстояние! К тому времени мы уже захватим Лондон!

– Нам известно также, что полевой маршал Уэйд вышел из Ньюкасла-на-Тайне, намереваясь перехватить нас у Лестера. – Лорд Джордж многозначительно помолчал. – В этом случае между нами и Лондоном окажутся две огромные армии, а третья будет уже на подходе. С другой стороны, нашу армию не назовешь даже крупной, и подкрепления нам ждать неоткуда.

Джеймс Драммонд, герцог Пертский, поспешил вмешаться:

– Но мы также получили подтверждение, что мой дядя, лорд Джон Драммонд, прибыл в Шотландию со своим полком и отрядом французских добровольцев. В настоящее время в Перте формируется вторая армия горцев...

– Следовательно, – подхватил лорд Джордж, заметив, как угрожающе покраснел принц, – если мы вернемся в Шотландию немедленно, нам удастся продемонстрировать свою силу, не раскрывая все карты сразу. Мы могли бы перезимовать в Эдинбурге, как планировали поначалу, и собрать армию, чтобы начать второе вторжение весной. На этот раз нам будет известно, что предстоит предпринять. Мы не станем питать иллюзий относительно сил, которые выставят... или не выставят против нас англичане.

– Вы считаете, что нашим горцам не под силу победить армию Камберленда или Уэйда? – возмутился Чарльз Стюарт. – Вы такого низкого мнения о своих соотечественниках?

– Напротив, настолько высокого, что я согласился зайти так далеко на вражескую территорию, – спокойно возразил лорд Джордж. – Я верю в смелость и воинскую доблесть шотландцев, ничуть не сомневаюсь, что в столкновении с одной из английских армий мы победим – но какой ценой? Потери будут ужасающими, а заменить погибших мы не сумеем. Что же мы будем делать, когда подоспеют вторая и третья армии?

Негромкий хор голосов свидетельствовал о том, что вожди полностью согласны с лордом Джорджем. Они не сомневались в победе над одним Камберлендом, но только чудо помогло бы горстке горцев одержать победу над многократно превосходящими силами англичан.

Принц обвел взглядом лица всех сидящих за столом, побелев как мел, если не считать двух ярких пятен на щеках. В его голосе зазвенела горечь:

– Неужели никто из вас не поддержит своего принца в трудную минуту? Неужели никто не верит, что наше дело правое и мы должны победить?

В комнате молча сидели люди, которые прошагали сотни миль, расставшись с близкими и домом, рискуя всем и ни на что не надеясь. Здесь были Макдональды из Кеппоха, Лохгарри и Гленко, Лохиэл и его Камероны, Ардшиэл и Стюарты, Маклахланы, Макферсоны, Маклины, Макларены и Робертсоны, Гранты из Гленмористона, родственники лорда Джорджа Меррея – клан Атоллов, соратники герцога Пертского, лорд Огилви, Гленбакет, полковник Джон Рой Стюарт, Элхо, Бальмерино, Питслиго, Килмарнок, Маккинноны, Макгрегоры, Кланраналды...

– Джентльмены! – Чарльз Стюарт медленно поднялся, его губы побелели и вытянулись в тонкую линию. – До Лондона менее ста пятидесяти миль. Принюхайтесь – и вы различите вонь Темзы. Прислушайтесь – и вы услышите, как Георг Ганноверский потешается над нашей трусостью: еще бы, ведь мы повернули обратно, когда оставалось только постучаться к нему в дверь! Неужели вы не слышите шума триумфального прибытия лорда Джона Драммонда из Франции? Не понимаете, что договор, подписанный в Фонтенбло, обеспечивает нам военную поддержку со стороны короля Франции?

– Все это мы уже слышали, – без обиняков заявил лорд Джордж, – несколько месяцев назад. Но где же подмога? Где пушки, которые так усердно обещает нам Людовик?

– Мне доподлинно известно, что в Кале тридцать тысяч солдат ждут сигнала, чтобы переправиться в Англию!

– Момент, когда следовало подать этот сигнал, давно прошел, ваше высочество. Даже десятка судов и нескольких тысяч человек экипажа было бы достаточно, чтобы помешать Камберленду и его армии переправиться через Ла-Манш. Они надолго застряли бы во Фландрии. Нет, сэр, больше мы не можем рассчитывать на пустые обещания французов. Они оказались миражом – как и тысячи преданных якобитов, которые, как мы надеялись, присоединятся к нам, едва мы перейдем границу.

– Они еще появятся! Они придут! – Раскрасневшись от гнева, принц ударил кулаком по столу. – Неверие – вот что нас губит! Нам недостает только желания поверить в себя и в то, что мы способны добиться всего, что пожелаем! Господи, мы просто не можем пойти на попятный! Лондон и английский престол станут нашими, надо лишь протянуть руку! А если мы повернем обратно, значит, мы сражались зря.

– Нет, не зря, сэр, – спокойно возразил Лохиэл. – Мы отвоевали Шотландию. Отвоевали право привезти на родину нашего короля Якова, вашего отца.

– Ради чего? Чтобы он увидел позорное отступление своей армии? Узнал, как англичане обливают нас презрением, видя, как мы струсили, когда победа была уже близка?

– На совете в Манчестере было решено отступить, если мы так и не дождемся поддержки со стороны англичан.

– Это вы так решили, сэр! – выкрикнул принц, указывая пальцем на лорда Джорджа. – Но не ваш принц! Ему приходится умолять о поддержке – несмотря на то что он рассчитывал на преданность своих сторонников. Но он столкнулся с предательством и бунтом, спорами, ложью, раздорами – а ведь он верил своим соратникам, людям, на которых возлагал надежду его отец, их король! Где же преданность, в которой вы торжественно клялись? Где отвага, которую вы показали при Престонпансе? Где ваша гордость?

В комнате воцарилось мрачное молчание. Со своего места Алекс видел, как в глазах каждого присутствующего отражаются противоречивые чувства. Принц задел горцев за живое, что успешно проделывал уже не в первый раз, прекрасно зная, что подобный вопрос для шотландца – все равно что удар перчаткой по лицу. Одни горцы сидели неподвижно, надувшись от негодования, другие осторожно переглядывались, третьи напряженно искали выход.

– Мы могли бы уйти в Уэльс, – осторожно предложил герцог Пертский. – Сэр Уоткинс-Уинн предложил нам помощь в обороне границы.

– И вы ему верите? – презрительно осведомился лорд Джордж.

Ардшиэл хмыкнул:

– Кто может поручиться, что он сдержит слово и дойдет вместе с нами до Лондона? Кто скажет, долго ли он пробудет на нашей стороне, если Камберленд предложит ему более выгодную сделку? Если мы попадем в ловушку в Уэльсе, нас всех перебьют, как цыплят в корзине!

Большинство вождей согласно закивали. Прозвучал лишь один-другой гневный возглас, да и то для того, чтобы убедить принца в преданности. Александер с досадой заметил, что возмущались в основном чужаки – в том числе и О'Салливан, французские офицеры, жаждущие поживы, но равнодушные к политике. Они-то могли обсуждать стратегию и тактику, не беспокоясь о том, как они отразятся на жизни их близких. Эти люди не рисковали жизнью, их никто не смог бы обвинить в измене. В этой стране у них не было ни собственности, ни жен, ни детей – значит, даже поражение не означало для них нищету. Зато преданности принцу им было не занимать, а поскольку они знали, что им нечего терять, то и настаивали на осуществлении самых дерзких планов.

С другой стороны, шотландские вожди могли дорого поплатиться за поражение принца. Они настоятельно советовали отступать, потому что не желали зря терять воинов, а теперь, когда с трех сторон приближались огромные s армии, бессмысленных потерь было не избежать. Они не боялись сражаться и умирать, но не выносили бесцельных, никчемных жертв.

– Джентльмены, – Чарльз успел успокоиться, приглушить гнев, и в его карих глазах засветилось отчаяние, – я предлагаю вам как следует подумать. Спросите совета у своего сердца, поговорите друг с другом, и если... вы не передумаете... если сочтете, что успех недосягаем, то... то я... буду вынужден согласиться с вами. Но я умоляю – походите по лагерю, – в его глазах блеснули искры надежды, – послушайте, как поют ваши воины, посмотрите, как они настроены. Они рвутся в бой, дрожа от нетерпения! Им хватит смелости, чтобы победить любого врага, если мы им позволим! Поверьте в своих людей. Поверьте в себя!

Обведя присутствующих ясным взглядом, принц выпрямился и деревянной походкой направился к двери. О'Салливан поспешил за ним, чуть не опрокинув стул, его примеру последовали Шеридан и Джон Меррей из Броутона. Их проводили презрительными взглядами, зная, что они постараются заверить принца: ни о каком отступлении не может быть и речи, а они всей душой преданы ему. Значит, виновник бунта – лорд Джордж.

– Какая разница? – устало спросил генерал, когда Лохиэл открыто заявил, что виноватым окажется он. – Лишь бы спасти людей, пока еще есть время. Если он решит продолжить поход, надо выступить сразу же, чтобы застать Камберленда врасплох. Если он согласится отступать, действовать тоже следует немедленно, пока не подоспел Уэйд... – Он помолчал и впервые с горечью заговорил о необоснованных подозрениях принца: – Если мы будем наступать, мой отряд пойдет в авангарде. Если решим отступать, а я молюсь, чтобы он все-таки образумился и согласился, мой отряд Атоллов будет замыкать колонну и прикрывать остальных. Это окончательное решение, менять его я не намерен.

Алекс выступил вперед, глядя генералу в глаза:

– Сэр, в любом случае нам необходимо точно знать местонахождение и планы правительственных войск.

Лорд Джордж одобрительно кивнул.

– И вы знаете безумца, который согласится выяснить и то и другое?

– Даже двух, сэр. Мы с Маккейлом сможем отправиться в путь через час. Дайте нам десяток солдат из манчестерского полка – англичан, знакомых с окрестностями и не вызывающих подозрений, и мы соберем все сведения.

– Вы понимаете, чем вы рискуете?

– Да, и еще понимаю, чем рискуем все мы, если будем действовать наугад. Что касается вашего последнего решения, сэр, то лично я командую пятью дюжинами воинов, которые движутся довольно медленно. Мы сочтем за честь, если вы позволите присоединиться к вашему отряду – по крайней мере пока мы не доберемся до границы.

Лорд Джордж оглядел рослого черноволосого горца с усталой усмешкой и сожалением. Будь у него тысяча таких мужчин, как Александер Камерон, ему не пришло бы в голову отступать.

– Берите столько людей, сколько понадобится, и... передайте мои искренние извинения капитану Маккейлу. Насколько я понимаю, сегодняшний день он намеревался провести иначе.

Кивнув Лохиэлу, Алекс выскользнул из комнаты. В поднявшемся шуме Лохиэл коротко переглянулся со Струаном Максорли, тот понимающе кивнул и последовал за Алексом.

Алуин провел кончиком длинного пальца по нижней губе жены и улыбнулся, с трудом удерживаясь, чтобы не закричать от счастья во весь голос. Глаза Дейрдре были закрыты, на ресницах дрожали слезы, лоб и виски усеяли капельки пота, влажные волосы блестели в неярком утреннем свете.

Внимание Алуина ненадолго привлек стук копыт во дворе, но он тут же забыл о нем, благоговейно глядя на влажные полные губы Дейрдре. Наклонившись, он нежно поцеловал их и услышал ответный вздох.

Дейрдре чувствовала на своем лице пристальный взгляд мужа. Ее тело по-прежнему горело снаружи и внутри, дыхание только начинало выравниваться, ей едва хватило сил, чтобы ласково погладить мужа по щеке.

– Ты понимаешь, какое счастье ты мне подарила? – спросил он, прикасаясь губами к ее ладони. – А я до сих пор боюсь, что сейчас проснусь и увижу, что лежу на холодной земле, завернувшись в плащ.

Дейрдре улыбнулась, до сих пор не веря, что сумела завоевать любовь такого человека, как Алуин Маккейл. Несмотря на его признание в Блэкпуле, она не считала себя достойной Алуина. Он объездил полмира вместе с Александером Камероном, видел королей и королев, жил среди аристократов Европы!

Вспомнив про обручальное кольцо, Дейрдре вытянула руку, любуясь приобретением.

– Когда я застала мистера Камерона в спальне моей госпожи, я не поверила глазам. А вчера, когда я увидела, как ты скачешь к дому, сердце чуть не вырвалось у меня из груди! – Она порывисто обняла Алуина. – Я люблю тебя, Алуин Маккейл. И буду любить, пока дышу.

– Любимая... – прошептал он, приникая к ее губам. – Моя жизнь...

Дейрдре тихо застонала, почувствовав, что он опять оживает в ней.

– От меня не так-то просто отделаться, – улыбнулся он, начиная размеренно двигать бедрами.

Дейрдре снова застонала, качая головой. Счастье ошеломило ее. Впервые в жизни она ощущала такую удовлетворенность и радовалась тому, что принадлежит мужу.

Она содрогалась от резких повторяющихся ударов его плоти, в ней быстро вскипала страсть. Казалось, дрожь уже достигла предела, но она продолжала нарастать, Дейрдре обдавало то жаром, то холодом, мышцы сжимались, она выговаривала его имя, волны экстаза сменяли одна другую так быстро, что она не успевала перевести дух, взлетая на гребни, стремительно спускаясь с них и молясь о том, чтобы когда-нибудь научиться доставлять мужу хотя бы десятую долю такого наслаждения.

Если бы она осмелилась спросить, то узнала бы, что ее мечта уже сбылась. Она услышала бы, как его поглотила яростная страсть, сжала, словно тисками, ошеломила, пробудила в нем решимость стать идеальным возлюбленным, мужем и другом.

Задыхаясь и обливаясь потом, они сплелись воедино и лежали неподвижно, пока негромкий, но настойчивый стук не прервал их блаженную полудрему.

– Маккейл! – послышался знакомый баритон. – Ты не спишь?

Алуин вздохнул и спустил ноги с постели. Через несколько минут пол перестал покачиваться под его ногами, но он успел больно ушибить палец ноги и чертыхнуться. Дейрдре тихо засмеялась, Алуин оглянулся на нее, убедился, что она укрылась простыней, и приоткрыл дверь.

Еще раз он чертыхнулся, увидев, что Алекс стоит спиной к двери. Но как только Алекс обернулся, Алуин увидел, как нахмурены его брови, и насторожился.

– Сколько? – коротко спросил Алуин.

– Пять минут. Поверь, мне очень жаль, – произнес Алекс. – Я не потревожил бы тебя, если бы не крайняя необходимость.

Алуин кивнул:

– Я сейчас.

Алекс выглянул в коридор, посмотрел на дверь спальни Кэтрин, и Алуин устыдился своей досады при виде беспомощности на лице друга.

– Что с тобой?

– Не знаю, что сказать ей, Алуин. Если я зайду в комнату, боюсь, выйти я уже не смогу.

За спиной Алуина послышался шорох льняных простыней, прохладная ладонь Дейрдре легла ему на руку. Приподнявшись на цыпочках, она посмотрела на Алекса поверх плеча мужа.

– Дейрдре... мне очень жаль... – неловко произнес Алекс. Побледнев, она вцепилась в руку мужа.

– Вы... вернетесь?

– Не знаю. Честное слово, не знаю.

– Понятно... – Она побледнела еще сильнее. – Вы уже заходили к миледи?

– Нет, я только...

– Если хотите, я все объясню ей, – шепотом предложила Дейрдре. – Так будет легче... вам обоим.

– Но я не могу уехать, не попрощавшись. Она никогда меня не простит.

Дейрдре прочла неприкрытую боль в его глазах, у нее заныло сердце.

– Непременно простит. Поначалу рассердится, даже разозлится, но потом успокоится и поймет, что вы поступили правильно. Но гнев поможет ей пережить самые страшные минуты. Сэр, послушайтесь моего совета, не лишайте ее счастья.

Алекс подумал и согласно кивнул:

– Чем позже она узнает, что я уехал, тем лучше. Может, к ночи мы успеем вернуться... – Он умолк, понимая, что их шансы вернуться в Роузвуд-Холл ничтожны. Алуин уже одевался, Алекс собирался уйти, чтобы дать другу провести с женой еще несколько минут, но перед уходом взял Дейрдре за ледяные ладони. – Скажи ей, что я вернусь. Даю слово чести – я вернусь к ней.

– Скажу, – пообещала Дейрдре со слезами на глазах. Алуин подошел к порогу, заканчивая одеваться и затягивая ремень.

Дейрдре с криком обернулась к нему и прижалась к его груди. Алуин крепко обнял ее, с трудом сдерживая слезы и понимая: если он не уйдет сейчас же, то не уйдет вообще.

– Я люблю тебя, – хрипло пробормотал он. – Я приеду за тобой, как только смогу.

– Будь осторожен, – взмолилась она. – Берегите друг друга.

Целуя ее, Алуин ощутил солоноватый привкус слез, который преследовал его, даже когда Роузвуд-Холл остался далеко позади.

Глава 10

Кэтрин проспала почти весь день. Она ненадолго пробудилась, услышала, что кто-то ходит по комнате, разводя огонь в камине, счастливо вздохнула и снова погрузилась в сон. Дейрдре выругала себя за то, что уронила полено. Она уже давно в тревоге ждала, когда Кэтрин проснется, сядет и начнет задавать вопросы, и потому вздохнула с облегчением, убедившись, что ее хозяйке сегодня особенно сладко спится. Возможно, к тому времени, как Кэтрин захочет встать, их мужья уже вернутся.

Еще дважды, вечером и поздно ночью, Кэтрин просыпалась ненадолго: в первый раз ее разбудило урчание пустого желудка, и она направилась в кухню. В доме было тихо и темно – только позднее она с удивлением вспомнила об этой непривычной тишине. На кухне она разыскала свежий хлеб, сыр и несколько толстых ломтей холодной гусятины, сложила всю снедь на поднос и поспешила вернуться в свою уютную спальню. После еды она подумывала искупаться, но ей было лень звать слуг и ждать, пока наполнят ванну, и она быстро сполоснулась в тазу.

Она попыталась развлечься чтением, но приключения Джозефа Эндрюса показались ей слишком нудными по сравнению с собственными, она то и дело зевала и пропускала один абзац за другим. Время от времени она подходила к балконной двери и окидывала взглядом двор и парк. Горцы устроили в глубине парка целый городок из шестов и парусины; днем палатки напоминали пенные гребни зеленых волн, ночью скрылись в темноте, место лагеря обозначали только мерцающие костры. Издалека Кэтрин почти ничего не увидела и не услышала шума.

Наконец от скуки она навела порядок в спальне и принялась развешивать одежду, кучей сваленную на пол гардеробной. Несколько предметов принадлежали Алексу, в том числе мундир, в котором он влез к ней в комнату через балкон. Кэтрин аккуратно свернула мундир, положила его на полку и любовно провела ладонью по плотной ткани, которая, как ей казалось, еще хранила тепло тела Алекса. Одну из просторных рубашек мужа Кэтрин сразу решила надеть вместо ночной сорочки с оборками. Правда, рукава оказались слишком длинными, а подол закрывал колени, но рубашка пропиталась запахом Алекса, а Кэтрин нравилось вдыхать его.