Александер Камерон и Кэтрин Эшбрук - Чайная роза

Вздохнув, Чайна отошла от постели и направилась к кожаному креслу возле письменного стола, когда раздался негромкий стук в дверь.

– Да? Кто там? – испуганно спросила она, охваченная внезапной паникой.

– Это всего лишь я, мэм, Тед Бейтс, – донесся успокаивающий голос из-за двери. – Принес вам чай.

Чайна приоткрыла узкую щелочку.

– Извините, что побеспокоил, мэм. – Он улыбнулся. – Я услышал голос капитана и подумал, что вам не мешает перекусить.

– Спасибо. Хотя вряд ли я смогу что-нибудь проглотить.

– А вы попробуйте. Чем скорее вы привыкнете к морю, тем лучше. – Он скользнул взглядом по ее одеянию и поспешно отвел глаза. Увидев спящего Джастина, Бейтс одобрительно кивнул: – Не знаю, как вам удалось заставить его лечь, мэм, но я вам чертовски благодарен. Он чуть не протер дыру на палубе, расхаживая взад-вперед и кляня все на свете.

– Он велел разбудить его через час, – сообщила она шепотом, – но, если вы считаете, что команда может обойтись без него, я не стану этого делать.

– Команда прекрасно обойдется без него, – хмыкнул Бейтс и выгнул бровь. – Но я не поставил бы и двух фартингов за вашу шкуру, когда он обнаружит, что вы его ослушались.

– Придется рискнуть, – сухо отозвалась Чайна. – Он измучен до предела.

– Да уж. – Бейтс поставил поднос на письменный стол. Кроме кружки с горячим чаем там были галеты, толстый ломоть желтоватого сыра, вареная картошка и баранья отбивная. – Не бог весть что, мэм, но это лучшее, что я мог сотворить на скорую руку.

– Этого более чем достаточно, мистер Бейтс, спасибо.

– Просто Бейтс или Тед, если вы не возражаете, мэм. Единственной женщиной, которая называла меня мистером Бейтсом, была моя матушка, да и то когда собиралась отстегать меня розгами.

Чайна села, глядя, как он суетится вокруг.

– Джастин попал в беду, да? – тихо спросила она. Он поколебался, прежде чем ответить.

– Пожалуй.

– Вы не могли бы объяснить мне, что случилось? Джастин был не слишком разговорчив на пути сюда.

– В таком случае, мэм, лучше подождать, пока он сам расскажет, что сочтет нужным.

Чайна задумчиво наблюдала за ним, пока ее не озарило. Понимание пришло, как молния с ясного неба.

– Вы назвали его капитаном? Значит, это корабль Джастина! Он капитан «Реюниона»?

Бейтс нахмурился и бросил взгляд на Джастина, дабы убедиться, что тот спит.

– Точно, – неохотно признал он. – Он купил эту посудину десять лет назад. Тогда она называлась «Скорпион». Отличный был корабль, с превосходной командой и самым лучшим капитаном, какой только ходил под парусами. Но это было после того происшествия, конечно.

– Какого происшествия?

– «Скорпион» столкнулся с торговым судном под названием «Орион». Дело было ночью. Тьма стояла, хоть выколи глаза, ну а «Орион» оказался там, где ему не следовало быть, да еще несся на всех парусах. Капитан Тримбел тоже сбился с курса, к тому же он вез полный трюм черных невольников. Когда это выяснилось в суде, нас признали виновными, даже не потрудившись рассмотреть факты, свидетельствующие в нашу пользу. «Скорпиона» заклеймили как убийцу и продали на аукционе. Мистер Кросс был единственным, кого волновало что-либо, помимо груза. Он купил судно и сохранил команду – настоящее благословение, учитывая, что все мы оказались запятнанными в той или иной степени, – штурмана назначил капитаном и начал плавать с нами, чтобы освоить морское дело. Ну а когда шесть лет назад капитан Сэвидж подхватил заразу и умер в море, мистер Кросс решил, что ничего худого не случится, если все будут считать, что Сэвидж по-прежнему управляет кораблем. С тех пор так и повелось.

– Значит, Джастин и капитан Сэвидж… одно лицо!

– Угу.

– Но неужели за столько лет никто не догадался, что это один и тот же человек?

– Нет, как ни странно. Правда, капитан очень осторожен. А те из нас, кто в курсе, скорее откусят себе языки, чем проболтаются. Он сделал много хорошего для каждого из матросов. Работает не меньше остальных и не строит из себя важную персону только потому, что родился в знатной семье. В большинстве случаев достаточно одного имени Джейсона Сэвиджа, чтобы спугнуть чересчур любопытных. Его боятся и уважают.

– Но зачем он поддерживает этот обман? Рано или поздно все откроется.

– Возможно. На этот раз он действительно влип, и все по собственной вине. Только пусть он сам ответит на ваши вопросы. Я и так слишком разболтался. Желаете что-нибудь еще?

– Нет, – медленно произнесла Чайна, пытаясь переварить услышанное. – Нет, спасибо. Я уже чувствую себя намного лучше.

– Вы и выглядите лучше. Вы были зеленая, как ирландское болото, когда капитан втащил вас на борт.

Чайна натянуто улыбнулась. Бейтс вышел из каюты так же тихо, как вошел, и она мгновенно забыла о нем, погрузившись в свои мысли.

Итак, Джастин Кросс оказался Джейсоном Сэвиджем.

Чайна откинулась на спинку кресла, прихлебывая чай и поглядывая на Джастина. Она пыталась вспомнить все, что ей приходилось слышать о «Реюнионе», хорошее и плохое. Первого было немного, а второе она почерпнула преимущественно из разговоров между ее женихом и сэром Уилфредом о работорговцах и их гнусном промысле. То, что сэр Рейналф не имел представления, что его младший брат и есть капитан «Реюниона», поражало. Джейсон Сэвидж был врагом сэра Рейналфа, занозой в его боку. Он был причиной гнева и досады сэра Рейналфа и несвойственных ему вспышек ярости. При одном только упоминании имени Сэвиджа лицо старшего Кросса искажалось от ненависти. И теперь выясняется, что Джейсон Сэвидж не кто иной, как Джастин… его родной брат… его вторая саднящая рана. Что он сделает, когда узнает об этом?

Прошло почти три часа, прежде чем Чайна поднялась с кожаного кресла и подошла к койке. Не успела она коснуться руки Джастина, как его глаза открылись.

Взглянув через ее плечо на иллюминатор, он нахмурился:

– Сколько я проспал?

– Больше часа, капитан, – призналась она. – Извини, но тебе необходимо было выспаться.

Он коротко улыбнулся.

– У тебя такой вид, будто ты опасаешься, что я выпорю тебя и отправлю на корм рыбам.

– Мистер Бейтс сказал, что ты не любишь, когда нарушают твои приказы.

– Конечно, не люблю. – Он зевнул. – Я… Как ты меня назвала?

– Капитан.

Джастин приподнялся на локте, заметив при этом остатки еды на письменном столе.

– Похоже, вы с Бейтсом неплохо поболтали. Так он сказал тебе? Придется намылить ему…

– Ничего он мне не говорил. В этом не было нужды.

– Понятно. И что еще тебе известно? – осведомился он.

– Что ты не настолько бесчувственный, каким пытаешься казаться, Джастин Кросс. Или Джейсон Сэвидж? Как прикажешь обращаться к тебе?

– Сэр – будет неплохо, – отозвался Джастин, скорчив гримасу. Он сел, свесив ноги с койки. Чайна оставила одеяло в кресле, и он отметил стройные бедра и изящные коленки, видневшиеся из-под полотняной рубашки. Ворот опустился угрожающе низко, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не воспользоваться преимуществами своего роста и ее близости.

– Вообще-то я испытываю сильный соблазн отшлепать тебя и отправить в слезах к Рейналфу, – заявил Джастин, смерив ее взглядом.

– Не посмеешь. Я расскажу ему, как ты похитил меня и заставил подняться паевой корабль. И конечно же, мне придется признаться, что ты воспользовался моей невинностью, что ему не слишком понравится.

– Совсем не понравится, – согласился Джастин, убрав прядь волос с ее плеча.

– И он не придет в восторг, узнав, что ты Джейсон Сэвидж.

Улыбка Джастина поблекла. Он поднялся с койки и направился к столу.

– Джастин?

Он остановился.

– Может, есть что-нибудь еще, чего ты не рассказал мне? Что-нибудь похуже, чем это, – она жестом указала на каюту хуже, чем обвинение в убийстве, которого ты не совершал?

– Я восхищаюсь широтой твоего мышления. Что может быть хуже, чем убийство?

– Не знаю. Но что-то здесь не так. Та женщина, в убийстве которой тебя подозревают… Судя по твоему поведению, вы были неплохо знакомы, и тем не менее она назвала твое имя, обвинив в нападении на нее.

– Бесс знала меня как Джейсона Сэвиджа, – тихо произнес Джастин.

– Бесс?

– Бесси Тун. Она часто бывала в «Кабаньей голове».

Чайна догадывалась об этом. Это объясняло, почему Тед Бейтс сразу же направился в гостиницу, чтобы предупредить Джастина. Правда, это не объясняло, как он узнал об убийстве. Больница для бедных располагалась в противоположном от Грейси-стрит конце города.

Джастин угадал, какое направление приняли ее мысли.

– Бейтс направлялся к Бесси с сообщением, когда увидел переполох и услышал, что случилось.

– С сообщением?

– Да.

– От тебя?

Он помедлил.

– Да.

– Ты сказал, что она бывала в «Кабаньей голове». – Чайна затаила дыхание. – Полагаю, она знала всю твою команду.

– Почти всю. Но она никогда не встречалась с Джастином Кроссом.

– Понятно. – Чайна посмотрела на него в упор.

– Но я рассказывал ей о нем, – небрежно произнес Джастин. – Изобразил его этаким отличным парнем. Немудрено, что она впустила его без лишних вопросов.

Чайна облизнула губы.

– Джастин, это, конечно, не мое дело…

– Тогда не спрашивай, – мягко перебил он.

«Ты можешь услышать обо мне такое, чего не захочешь знать», – мелькнуло у нее в голове.

– Она была твоей любовницей? Он помедлил, прежде чем ответить.

– Да.

Чайна опустила ресницы и принялась пощипывать обтрепанную манжету рубашки, стараясь сохранить бесстрастный вид.

– Я предупреждал тебя, – сказал Джастин.

– Да. Конечно. И я понимаю тебя, честное слово, понимаю.

– Вижу, – сухо уронил он. – И похоже, ты уже на пути к тому, чтобы составить мнение о Бесс, оправдывающее мои действия. Жаль разочаровывать тебя, но я не нуждаюсь в оправданиях, как и Бесси Тун.

– Я вовсе не хотела…

– Так вот. Я не собираюсь извиняться, – резко произнес он. – В Бесси не было ничего плохого. Ничего дешевого и пошлого. Она была нежной и щедрой. Доброй. Любящей. Для каждого находила улыбку и ни на кого не таила зла, как бы жестоко с ней ни обращались. Ее единственным преступлением была способность наслаждаться жизнью. И из-за этого твое праведное общество заклеймило и отвергло ее. На Грейси-стрит, если ты не заметила, полно отверженных. Это единственное место, где они могут чувствовать себя на равных с другими людьми.

Глаза Чайны наполнились слезами. Она понимала, что это глупый вопрос, что лучше не задавать его, но не смогла удержаться:

– Ты любил ее?

Джастин так долго молчал, что она умерла тысячу раз.

– Я любил то, какой она была – свободной и искренней. Мне нравилось, что она смеется над ханжеством тех, кто презирает ее, и может послать к дьяволу любого, кто ей не нравится. Если ты считаешь это любовью, значит, я любил ее. – Он помолчал, наблюдая, как ее пальцы теребят манжету его рубашки, и глубоко вздохнул. – Достаточно, чтобы чувствовать себя задетым, когда обнаружил, что она переехала с Грейси-стрит. Чтобы мечтать придушить ее собственными руками, когда узнал, где она и с кем проводит время. И более чем довольно, чтобы хотеть отомстить этому типу – пусть даже это мой собственный брат.

Чайна ахнула и вскинула голову. Слезы скатились с ее ресниц и заструились по щекам. Джастин сжал челюсти.

– В конце концов, я решил перехитрить Рейналфа в его же собственной игре. Видишь ли, я считал это личным оскорблением. Оскорблением, которое я не собирался ему спускать, хоть и понимал, что он не имеет понятия о том, кто такая Бесси и откуда она взялась. Вначале я хотел рассказать ему, что она любовница Джейсона Сэвиджа и что он свалял дурака, увиваясь вокруг грошовой шлюхи. Но я не мог так поступить с Бесси. И не мог придумать ничего достаточно низкого и гнусного, чтобы удовлетворить свою жажду мести. Вообрази мое изумление, когда ты вошла в библиотеку тем вечером и с надменным видом объявила, что выходишь замуж за Рейналфа через две недели.

Слезы, высохшие от шока, снова хлынули у нее из глаз.

– Я все продумал, Чайна, – продолжил Джастин сдержанно, облекая ее страхи в слова. – Как я уведу у него невесту, как погублю ее, как верну ее Рейналфу, зная, что был у нее первым. Это казалось плевым делом. Ты была всего лишь худенькой девчушкой с большими глазами и необычным именем. Я говорил себе, что ты ничего не значишь. Что ты просто избалованная, невежественная наследница, которую Рейн нашел, чтобы расплатиться с долгами. – Джастин помолчал, глядя на капельки влаги, катившиеся по ее щекам, затем сунул руки в карманы и продолжил напряженным тоном: – Но все оказалось не так просто, как я рассчитывал. Я увидел, что ты испуганна, одинока и беззащитна. Что каждый в доме может тиранить тебя, как ему вздумается… И неожиданно ты приобрела для меня значение. Очень большое. И будь я проклят, если знаю почему.

Чайна прикусила нижнюю губу, чтобы она не дрожала. Слезы потоком струились по ее щекам, стекая на шею и за ворот полотняной рубашки.

Джастин глубже засунул руки в карманы и мрачно задумался. Какая бы внутренняя борьба ни шла в нем, она выразилась лишь в приглушенном проклятии. Он шагнул вперед и остановился перед ней:

– Ты чертовски много плачешь. Я не могу ясно думать, когда…

Внезапно Чайна всхлипнула и бросилась ему на шею. Джастин вытащил руки из карманов и крепко прижал ее к себе, осушая поцелуями слезы, затем приподнял пальцем ее подбородок.

– Проклятие, – пробормотал он. – Это не должно было так закончиться. Я все тщательно продумал. – Его руки скользнули вниз, спустив с ее плеч рубашку. – Даже сегодня утром я полагал, что смогу осуществить свой замысел. И мог бы, если бы ты держала глаза закрытыми и ограничилась дружескими поцелуями.

– О, Джастин, – прерывисто прошептала она, – боюсь, даже если ты солжешь мне, я все равно поверю.

Ответ Джастина прозвучал неразборчиво. Его губы скользили по шелковистой коже, от плеча к груди, дразня и лаская порозовевшие маковки, пока Чайна не начала задыхаться. Он выпустил ее из объятий, но только для того, чтобы избавиться от одежды. Их соединение было стремительным, нетерпеливым и безмолвным, не считая оглушительного стука сердец. Удовлетворив собственную страсть, Джастин снова занялся с ней любовью – на сей раз нежно и неторопливо, пока Чайна не закричала, содрогаясь в неистовых спазмах экстаза.

Глава 12

Чайна лежала, склонив голову на плечо Джастина. Его руки обнимали ее, согревая вместо грубого полотна рубашки, забытой на полу. Ее ладонь покоилась на его груди, поглаживая густую поросль волос, пружинившую под ее пальцами. Чайна поражалась собственному бесстыдству. Еще месяц назад она бы не поверила, скажи ей кто-нибудь, что она окажется на борту корабля, восхитительно утомленная, уютно устроившись в объятиях мужчины, который не был ее мужем и даже женихом.

Ее рука замедлила движения.

Джастин открыл глаза, слегка ослабив объятия.

– Тебя что-то тревожит?

– В общем-то нет. Хотя, видит Бог, мне следовало бы тревожиться. Что сказали бы люди, увидев меня сейчас?

– Позавидовали бы, – не задумываясь, ответил он, – и удивились бы, что тебе потребовалось так много времени, чтобы понять, что твое истинное место в моей постели.

– Сомневаюсь, – тихо сказала Чайна.

– Вот как? Значит, тебя все-таки волнует, что о тебе подумают?

– Нет, хотя и следовало бы волноваться. Интересно, почему?

Он коснулся губами ее лба.

– Видимо, из-за моего дурного влияния. Я не могу придумать другого объяснения.

– Рейналф наверняка согласится с тобой.

– Вот так заявление! Разве ты не знаешь, что это возмутительный образчик дурного вкуса – беспокоиться о мнении одного мужчины, находясь в объятиях другого?

– Я не беспокоюсь. Во всяком случае, не больше, чем он, когда преспокойно готовился к свадьбе со мной, посещая Бесси Тун.

– То же самое можно сказать и обо мне: как я мог соблазнять тебя, печалясь из-за потери Бесс?!

– Наверное, – согласилась она.

– Но ты так не считаешь.

Чайна промолчала.

– Ах вот в чем дело. Пора бы тебе сообразить, что мы, Кроссы, обожаем всяческие игры. Один строит козни против другого. Двое стремятся перехитрить третьего. Тот отражает атаку и переходит в наступление. Разделяй и властвуй даже в сердечных делах.

– Тебя послушать, так это невинные забавь!.

– Порой это действительно забава, Чайна. Но временами она превращается в войну. Войну умов и поступков.

– Но зачем? В войне не бывает победителей – только жертвы.

– Твое глубокомыслие поражает, – заявил Джастин, приподняв голову, чтобы лучше видеть ее лицо.

– Я не собиралась никого поражать, – вздохнула Чайна, снова устроившись у него на плече. Она вспомнила девушку, которую видела в модной лавке мадам Рошель, с рыжими волосами, соблазнительной фигурой и смазливым личиком… – Она была очень молода, да?

– Бесс? Наверное. Я никогда не интересовался ее возрастом, а она вообще не говорила об этом. На Грейси-стрит женщины быстро взрослеют. Им недоступна такая роскошь, как детство.

– Как ты познакомился с ней?

– А как мужчина знакомится со шлюхой? – огрызнулся Джастин и тут же пожалел об этом. Вздохнув, он крепче обнял Чайну. – Это произошло три-четыре года назад. Плавание выдалось на редкость тяжелым, нас преследовали штормы и прочие бедствия. Двое моих людей упали за борт, третий умирал от пневмонии. По прибытии в порт я направился прямиком в гостиницу, напился вдрызг и пьянствовал две недели. Когда я вышел из запоя, то обнаружил рядом Бесс. Не знаю, откуда она взялась, долго ли присматривала за мной, но она осталась… Кстати, говорить с мужчиной о другой женщине, лежа в его объятиях, – тоже дурной тон.

– А где Рейналф встретился с ней? – не отставала Чайна. – Определенно не на светском приеме и не в клубе, который он посещает. И я не могу себе представить, чтобы он зашел в «Кабанью голову».

– Он постоянный клиент заведения на Монтмейер-лейн, если тебе так уж необходимо это знать. Там он ее и встретил.

Чайна недоуменно нахмурилась.

– В борделе, – коротко пояснил Джастин.

– О!

– Заведение принадлежит особе, которая годами поставляла Рейналфу женщин. Собственно, он помог ей начать дело. Одолжил деньги, когда она в них нуждалась, в обмен на право выбирать лучших. Эммелин постоянно рыщет, в том числе и в трущобах, в поисках особых талантов и необычных услуг. Бесс обладала исключительными данными, сулившими немалые выгоды. Для Эммелин этого вполне достаточно.

– Ты хочешь сказать, что она не удосужилась выяснить, где Бесси жила и с кем общалась?

– Скорее всего.

– Значит, ты не думаешь, что она как-то причастна к убийству?

Джастин прищурился:

– Нет.

Чайна снова откинулась на его плечо. Кто-то знал, что погибшая девушка была знакома с Рейналфом Кроссом и Джейсоном Сэвиджем. И был уверен, что она не знает Джастина Кросса в лицо. Понятно, что капитан Сэвидж не мог представить ее Джастину, и большинство матросов с «Реюниона» знали об этом. В то же время, будучи любовницей сэра Рейналфа, она могла легко поверить, что незнакомец прислан его братом…

Версии и предположения были настолько шокирующими, что становилось страшно. И непричастность владелицы борделя едва ли упрощала ситуацию.

Это мог быть любой член команды, затаивший зло на капитана. Или кто-то из завсегдатаев «Кабаньей головы», случайно узнавший о двойной жизни Джастина. Или один из врагов сэра Рейналфа, желавший уничтожить репутацию Кроссов. Для политических амбиций сэра Рейналфа наличие любовницы не представляло угрозы – в аристократических кругах это было обычным явлением, – но любовница, забитая до смерти из ревности его братом, – совсем другое дело!

Существовала еще одна возможность, слишком ужасная, чтобы даже размышлять на эту тему: сэр Рейналф мог каким-то образом узнать о Бесси и Джейсоне Сэвидже.

– И чтобы Бесс убили за это? – усомнился Джастин, когда Чайна объяснила, чем вызвана пронзившая ее дрожь. – Вряд ли.

– Ты сказал однажды, что он склонен к насилию.

– Да, но он никогда не стал бы позорить собственное имя. Если помнишь, он обещал награду. Он проделал бы все потихоньку, постаравшись вначале убрать меня.

– Родного брата? Свою плоть и кровь? – Потрясенная чудовищностью подобного предположения, Чайна вспомнила выражение лица сэра Рейналфа, когда он приказал Джастину убираться из Брейдон-Холла. – Не может быть, чтобы он настолько ненавидел тебя.

– Ты будешь удивлена, узнав, насколько члены нашей семьи ненавидят друг друга.

– Но не настолько же, чтобы убить? – Она села на постели. – Споры, интриги, стычки, даже тот факт, что тебя изгнали из дома, – это я могу понять. Но убить?

– Кто знает, на что способна ненависть?! Как, по-твоему, знатные фамилии испокон веков избавлялись от своих неугодных членов? Сильные убивали слабых, называя это семейным долгом. Конечно, теперь мы стали более цивилизованными. Общество не одобряет открытой расправы с родственниками, даже если они позорят доброе имя семьи. И тем не менее это случается. Рейналф спит и видит, как бы покончить со мной и Юджином. В свою очередь, Юджин отказался бы от выпивки на всю оставшуюся жизнь, лишь бы лишить Рейналфа власти и уничтожить меня. Но он слишком труслив, чтобы предпринять что-либо самому. Вместо этого он пытается стравить нас с Рейналфом, чтобы мы выполнили за него всю грязную работу. Между прочим, это он сказал мне, что Рейналф завел себе любовницу и кто она такая, хотя одному Богу известно, как он это узнал.

– Но если у него были сведения о Бесси, то…

– Возможно, он знает и обо мне? – Джастин покачал головой: – Нет, я готов поспорить на свою жизнь, что ему ничего не известно. Уверяю тебя, я прокрутил в уме сотню вариантов, пытаясь докопаться до правды, но, увы, безрезультатно. Если бы Юджин заподозрил, что Джейсон Сэвидж – это я, он тут же помчался бы к Рейналфу, чтобы насладиться зрелищем пролившейся крови. Кроме того, меня настораживает одна вещь, сказанная Бесси, когда ее доставили в больницу. По ее словам, мерзавца, побывавшего у нее прошлым вечером, прислал Джей. Если за этим стоит Юджин либо кто-то другой, пытающийся уничтожить Рейналфа через меня, к чему впутывать сюда Джейсона Сэвиджа?

Чайна вздохнула, когда еще одна версия растаяла в воздухе.

– Учитывая все это, – задумчиво произнес Джастин, – приходится удивляться, что мне удалось та к долго протянуть в этой семейке. Рейналф просто помешан на том, чтобы вернуть семейному имени былое величие. Ради этого он готов забыть, что был еще один Кросс, избравший морское поприще.

– Еще один?

– Да. У меня наследственная тяга к морю. Сэр Энтони Кросс был адмиралом флота ее величества. Он вышел в отставку, после того как потерял руку в 1812 году.

– О! – Чайна вспомнила портрет в галерее: военный мундир, ордена.

– К сожалению, я не могу похвастаться репутацией кораблей, на которых мне приходилось плавать.

– Потому что команда «Реюниона» занималась работорговлей?

– Отчасти, – натянуто отозвался Джастин. – Хотя я готов поклясться чем угодно, что за последние шесть лет мы перевозили только законный груз.

– Тогда почему ты не борешься со слухами, которые ходят о твоем судне? Почему позволяешь, чтобы тебя и команду обвиняли в работорговле?

– Потому что работорговцы являются париями, моя прелесть. Прокаженными. Они приходят и уходят, когда пожелают. Никто не решается подойти к ним слишком близко из опасения замараться. На данном этапе меня это устраивает.

– Почему?

– Твой отец вырастил чересчур любопытную дочь, – раздраженно заметил Джастин. – Неужели никто не объяснил тебе, насколько женщина выигрывает в глазах мужчин, когда помалкивает и позволяет собой любоваться?

– Ты снова пытаешься уйти от ответа.

– Тебе незачем это знать.

– Потому что тебе не хочется говорить, что «Реюнион» когда-то был «Скорпионом»?

Последовала короткая пауза.

– Откуда ты это знаешь?

– Мистер Бейтс рассказал. После того как я догадалась, что это твой корабль. Видимо, он считал нужным объяснить, как получилось, что ты взял себе имя Джейсона Сэвиджа.

– Мистер Бейтс слишком много болтает, – уронил Джастин. – Что еще он рассказал тебе?

– Немного. Во всяком случае, он так и не объяснил, что тобой движет. Что заставляет тебя возвращаться в порт, где тебя ничего не ждет, кроме презрения и враждебности.

– Он упомянул про «Орион»?

– Коротко. Сказал только, что «Орион» столкнулся с «Реюнионом» – точнее, «Скорпионом» – и затонул.

– В соответствии с заключением флотского трибунала это не было случайным столкновением. Происшествие было квалифицировано как «беспрецедентный акт убийства, имевший место в открытом море».

– То есть «Орион» был потоплен преднамеренно?

– Таков вердикт суда. Капитан «Скорпиона» был признан виновным и приговорен к пожизненному заключению. Впрочем, тут они просчитались. Спустя несколько месяцев он умер в тюрьме от чахотки.

– Но это несправедливо! Мистер Бейтс сказал, что в ту ночь был шторм, однако следствие не учло этот и другие факты, когда выяснилось, что «Скорпион» перевозил рабов.

– И это правда. К сожалению или к счастью, в зависимости от точки зрения, меня не интересуют простые ответы. Чертовски просто настроить общественное мнение против капитана и команды на основании того, что они везли горстку черных невольников. Проще, чем пытаться выяснить, почему на борту «Ориона», направлявшегося во Францию, оказалась дюжина весьма уважаемых и влиятельных людей.

– Во Францию? – изумилась Чайна. – Они сочувствовали бонапартистам?

– Проклятие! – выругался Джастин с мрачной гримасой. – Ты слишком сообразительна для женщины. Это действует на нервы.

– Но это правда? Англичане, находившиеся на борту «Ориона», работали на Бонапарта?

Помолчав, он вздохнул:

– Да. Причем это были не просто богатые англичане, а члены правительства и крупные финансисты. Доверенные люди, имевшие доступ к планам Веллингтона, знавшие его стратегию и слабые места. Не говоря уже о переписке с прусским командованием, из которой следовало, что наши союзники не горят желанием воевать. Веллингтону пришлось чертовски туго в Бельгии – я был там и могу это подтвердить. Пруссаки тянули и откладывали до последней минуты, прежде чем бросить свою армию на поддержку объединенного фронта. Знай Бонапарт заранее, что между союзниками существуют разногласия, возможно, сегодня Англия и вся Европа жили бы под французским флагом. Мы были на волоске от этого.

– Понятно. – Чайна лежала, скрестив руки на груди Джастина и положив на них подбородок. – Как ты узнал об этом? И почему это никого больше не заинтересовало? Те, кто вел расследование, должны были обратить внимание на список пассажиров «Ориона». И что пункт их назначения находится во Франции.

– В судовой декларации значилось, что корабль следует в Лиссабон. А что касается списка пассажиров, то его просто не оказалось.

– В таком случае как же ты узнал? – снова спросила она.

Он удручающе вздохнул.

– Потому что среди тех, кто находился на борту, был сэр Энтони Кросс.

Чайна резко вскинула голову:

– Твой отец?

– Да.

– Он был… бонапартистом?

– Можешь не стесняться в выражениях. Он был изменником. Хотя, видит Бог, у меня до сих пор это не укладывается в голове.

– Ты не веришь этому?

– Дело не в том, верю я или нет. Существуют неопровержимые факты. Он был на борту. Он вел дневник, где фиксировал все свои действия, – довольно неосторожно с его стороны, но, полагаю, он делал это для собственной безопасности. Должно быть, он не сомневался, что в один прекрасный день вернется назад с армией завоевателей. Он оставил копии писем, которые вез во Францию, чтобы доказать свою лояльность, и документы, содержащие сведения о военно-морских силах Англии, о размещении сухопутных войск, о наклонностях и привычках высших офицеров. Короче говоря, все, что требовалось французам, чтобы нанести поражение Веллингтону задолго до Ватерлоо. – Джастин выдержал паузу, затем продолжил: – Кроме того, обнаружились бумаги, подтверждающие ликвидацию собственности Кроссов. Он продал все, за исключением Брейдон-Холла, что вызвало бы подозрения. Рейн был потрясен, когда ознакомился с состоянием доставшегося ему наследства. У него не было ничего, помимо средств, заработанных им лично в качестве хирурга. Труд докторов, – сухо подытожил он, – оплачивается немногим лучше, чем военных.

– И все же это произошло, – Чайна задумалась, подсчитывая, – одиннадцать лет назад. Ты сказал, что твоей первой мыслью было, что он наконец-то нашел себе богатую невесту. Почему он не сделал этого раньше?

– Будь я проклят, если знаю ответ на этот вопрос, – сказал он, нисколько не удовлетворив ее любопытство. Задумчиво хмурясь, Чайна снова положила подбородок на скрещенные руки.

– Юджин тоже не женился, – заметила она.

– Как и я. Чем дальше, тем интереснее, ты не находишь? – Видя, что она не разделяет его шутливого настроя, он добавил: – Не знаю, что останавливает братьев, но в моем случае это стойкое отвращение к домашнему очагу. В моем незабываемом детстве не было ничего, что вдохновило бы меня на брак, да и никакой тяги к кучке кирпичей и клочку собственной земли у меня нет. – Джастин помолчал, наблюдая за румянцем, медленно проступившим на щеках Чайны. – Надеюсь, ты не рассчитывала, что в конечном счете я поступлю как честный человек?