Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Портреты

ModernLib.Net / Современные любовные романы / Кендал Джулия / Портреты - Чтение (стр. 14)
Автор: Кендал Джулия
Жанр: Современные любовные романы

 

 


Она пожала плечами.

– Ну и какое это имеет значение? Я не могу понять.

– Не можете? А я могу, и даже очень хорошо. Очень похоже, что вы спрятали своего ребенка, София, и сумели убедить всех, что он умер. Сказать, что у меня не хватает слов, чтобы выразить то, что я думаю об этом, значит ничего не сказать. Но главное – я хорошо знаю Гастона – вашего Дэниела, знаю Роберта, и еще лучше знаю Макса. И я не могу ошибаться. Я училась наблюдать за людьми много лет. Без этого нельзя стать художником. Я могу утверждать, что вы бы не стали молчать, если бы Дэниел был сыном Роберта. Вы бы давным-давно использовали это орудие, если не до развода, то тогда, когда Макс возбудил дело об опеке. Нет, София, Дэниел – сын Макса, и тут нечего обсуждать, а то, что вы хотите защититься, ничего не меняет. Хватит издеваться над Максом.

– Тебя еще не хватало, маленькая дрянь, – прошипела София.

Макс неожиданно рассмеялся, причем на этот раз искренне и с удовольствием. Его смех казался странным посреди всего этого ужаса, и лицо Софии стало еще более напряженным.

– Боже, Клэр, ты просто создана, чтобы вернуть миру чистоту. А еще говорила, что не умеешь складно выражать свои мысли. – Он подошел, обнял меня и прижал к себе.

– Спасибо тебе, дорогая, но не беспокойся, ты напрасно стараешься меня защитить. Мне отлично известны ее фокусы. Ты совершенно права, если бы это было правдой, она бы давно этим воспользовалась. – И знаешь, София, – обратился он к ней, отпуская меня, – тебе, наверное, трудно это понять, но даже если бы ты сейчас не лгала, это не имело бы большого значения. Я обожал Дэниела с момента его появления на свет и никогда не переставал любить его или, если хочешь, память о нем. А к Гастону я почувствовал симпатию сразу, вовсе не подозревая, что он мой сын. Впрочем, ты же не знакома с Гастоном. Итак, теперь после того, как мы разобрались с еще одним из твоих обманов, не перейти ли нам к тому, что произошло тогда на самом деле. Знаешь, я нашел Жози.

– Это... это невозможно. Жози умерла! Она утонула вместе с Дэниелом. Перестань, Макс. Я начинаю всерьез думать, что ты – сумасшедший.

– Она жила в Ницце. Вдруг запаниковала и забрала племянника из Сен-Виктора, того самого племянника, чей портрет написала Клэр, и который так меня заинтересовал. Похоже, она не хотела, чтобы многие увидели его лицо, впрочем, как и ее собственное.

– Я ничего не понимаю, но, если ты уверен, что это была Жози, то она и должна была объяснить тебе все! Вероятно, она сбежала, чтобы избавиться от ответственности.

– Жози не смогла ничего объяснить. Мой милый кузен Роберт убил ее, а Дэниел видел, как это случилось.

София поднесла дрожащую руку ко рту.

– Да, я понимаю, что ты разволновалась. Жози сломала шею, София.

– Н-нет...

– Да, теперь я все знаю, София, – вы с Робертом украли Рембрандта, и Роберт убил Бэнкрофта. Потом по какой-то причине вы отняли у меня сына и заставили думать, что он мертв. А теперь, если ты хочешь спасти свою шкуру, то в твоих интересах начать говорить, а ты ведь всегда дорожила своими интересами.

– Я ничего тебе не скажу! – крикнула София. – Ты не можешь ничего доказать. Слова ребенка никто не станет принимать всерьез!

– Ты все скажешь, София, – холодно продолжал Макс. – Скажешь, если хочешь сохранить жизнь. Я отлично помню, как ты стремилась покончить со мной. Теперь настала твоя очередь. Если тебе повезет и ты перестанешь упрямиться, то тебя обвинят лишь в пособничестве убийству. Тем более за сроком давности тебе ничего не грозит. Лучше признайся сперва мне или тебе придется говорить с полицией. Так или иначе ты заговоришь, и лучше начни с Дэниела.

Как ни странно, Макс своего добился. София с такой силой вцепилась в ручки кресла, что ее изящные руки стали похожи на когти.

– Я же знала, что из-за этой проклятой картины будут неприятности! Я это просто сразу почувствовала, хотя не подозревала, что это Дэниел!

– Итак, – произнес Макс, – это правда. – Губы его побелели от гнева. Он добился от нее признания, и я могла представить себе, что он чувствует.

– Да, черт тебя подери, правда, – ты это хотел услышать?

– Мне кажется... – сказал Макс, – мне кажется, тебе лучше все рассказать по порядку. Все началось с появления Жозефины Ла Саль и кончилось с ее смертью, не так ли? Ты наняла ее няней к Дэниелу, поручив заодно приглядывать за мной.

– Да, – отчетливо произнесла София. Вероятно, она наконец решилась рассказать ему правду и спасти себя. – Это она, подслушав твой телефонный разговор, рассказала нам о Рембрандте. Ты упомянул, что стоимость картины приближается к четверти миллиона фунтов, и говорил так уверенно, будто не сомневался в том, что это подлинник. Роберт решил, что украсть его будет совсем несложно, и попросил Дэвида Бэнкрофта найти частного покупателя. Дэвид сказал, что на черном рынке можно получить за картину полмиллиона. Роберт заставил Жозефину сфотографировать картину. Мы уже распределили роли, но потом Дэвид и Роберт поспорили из-за того, кому какая причитается доля... У Роберта было ружье, они стали за него бороться, и оно выстрелило. Бэнкрофт умер на месте. Нам надо было что-то придумать, и вот Роберту пришло в голову обвинить тебя.

Макс посмотрел на нее с отвращением.

– Он так и не смог отделаться от застарелой привычки. Кто-то позвонил мне, изменив голос. Очень умно. Я на это попался. Потом вы поехали в ресторан, и Роберт бросил тело Бэнкрофта на аллее, а ты как ни в чем небывало пошла в бар и случайно заметила меня, как ты потом сообщила. В это время Жози украла картину из моего дома, воспользовавшись своими ключами.

– Да.

– Да. А можно спросить, что было с картиной дальше?

– Я... я не знаю.

– Не знаешь? Брось, София. Мне в это трудно поверить.

– Не знаю, клянусь тебе. Роберт куда-то спрятал ее, чтобы найти покупателя. Я не знаю, где она, но он ее не продал, это точно. Во-первых, после смерти Бэнкрофта он потерял связи, и потом считал, что надо выждать, чтобы все успокоилось.

Макс покачал головой.

– Вы с Робертом друг друга стоите. Знаешь, София, по-моему, тебе вообще неизвестно, что такое совесть. Жаль, что мне понадобилось столько времени, чтобы это понять. Единственное, что тебе удалось сделать хорошего – дать жизнь Дэниелу, да и то против своей воли. А потом ты ухитрилась от него избавиться. И здесь начинается следующая глава этой славной истории. Вы, конечно, все здорово придумали, но меня все-таки отпустили. И что было дальше? Я хочу знать, почему Жози увезла Дэниела во Францию, и зачем ты убедила меня в том, что они погибли.

– Я хотела как лучше, Макс, – не поднимая глаз произнесла София. Она выглядела сейчас перепуганной, и, вероятно, у нее были на то основания.

– Лучше для кого, София? Для тебя? Или, может быть, для Дэниела? Да, вероятно, для него. Ты решила, что он будет куда счастливее у совершенно чужих людей в крошечной французской деревеньке, оторванный от родных и одинокий. Думаю, когда меня выпустили из тюрьмы, ты поняла, что я снова захочу забрать ребенка, и решила, что лучше уж подстроить его неожиданную смерть, чем отдать мне. Какой великолепный способ причинить мне боль, и до чего это на тебя похоже, София!

– Нет! Макс, все было не так!

– В таком случае, может, ты мне объяснишь, как именно?

– Роберт испугался. Он был уверен, что тебя обвинят. А Дэниел... Я опасалась, что он станет преследовать Дэниела.

– Преследовать Дэниела? – удивленно переспросил Макс, подойдя к ней. – Но почему, почему, София? Зачем ему было преследовать ребенка, которому едва исполнилось три года?

– Дэниел все видел, неужели непонятно? – Видел... видел, как Роберт убил Бэнкрофта? – лицо Макса исказилось от ужаса.

– Да, произошла чудовищная ошибка. Мальчик встал с кровати и пошел вниз, но мы этого не заметили, и он все видел. Мы не знали, что он тихо стоял и смотрел. Я была уверена, что Жози не проболтается, потому что она сама была замешана, но Дэниел совсем другое дело. Он мог сказать что-то тебе, а ты бы заподозрил неладное. Я отослала Дэниела и Жози в Холкрофт. Твой дед был тогда в больнице, они жили одни, и я думала, если в Холкрофте никого не будет, то Дэниел забудет... Но, когда тебя освободили, и я узнала о намерениях Роберта...

– Значит, – Макс стал бледнее смерти, значит, он решил покончить со свидетелями?

– Да, он всегда не любил Дэниела, и я знала об этом, как знала и то, что Жози можно подкупить. Я, может быть, и была плохой матерью, но я не могла допустить, чтобы он причинил зло ребенку, поверь мне. И вот, когда вынесли приговор, я... позвонила Жози. Роберту вполне могло прийти в голову, что я догадываюсь о его намерениях. Ему ничего не стоило устроить несчастный случай, так что мне надо было его опередить. Жози была напугана, и не осмелилась бы меня ослушаться.

– И что же ты ей приказала?

София не смотрела на него.

– Я велела ей взять моторку и, погрузив на нее весельную лодку, отплыть подальше от берега, а потом прыгнуть в воду, как будто Дэниел упал, а она кинулась за ним. Я подумала, что те, кто будут их искать, решат, что тела отнесло течением. Потом она должна была вернуться на веслах к берегу и увезти Дэниела из Холкрофта в старом «Лэндровере», который обычно стоял в дальнем гараже. Никто бы не заметил, что машины нет на месте. Жози должна была доехать до Лондона и пересесть на Дуврский поезд. Я сказала ей, где оставить машину, и потом забрала ее. Жози согласилась забрать Дэниела, сделав вид, будто он ее ребенок, взамен на безопасность и большую сумму денег.

– Понимаю, – произнес наконец Макс. – Ты подарила нашего сына Жози, дала ей денег в придачу и умыла руки.

София взглянула на него с мольбой.

– Макс, это единственное, что я могла придумать. Я боялась иметь дело с Робертом – это было слишком опасно! Я знала, что Жози будет хорошо смотреть за ребенком. И ведь он все эти годы жил нормально и был в безопасности!

– Ни то, ни другое, София. В безопасности – возможно, но только не нормально. Нет.

– Я понимаю, что это ужасно. Но я сделала это ради него.

– Ради Дэниела? Да, разумеется. А мы все тебе поверили, – Роберт, я, наш дед. Я не стану упрекать тебя, но неужели ты думала, что ребенок обо всем просто забудет, приспособится, и в его душе не останется раны? Ты должна увидеть Гастона – твоего сына, София. Ты знаешь, он очень талантливый художник, но всю свою сознательную жизнь он чувствует себя изгоем. О, да, дети быстро приспосабливаются, тут ты оказалась права. Запрятать ребенка в таком возрасте далеко в деревню, где говорят на другом языке – отличная идея, но только не уверяй меня, что все прошло для него бесследно.

– Будь ты проклят, Макс Лейтон! Я живу с тех пор, не забывая об этом ни на минуту думаешь, только ты знаешь, что значит страдать? Меня не покидало чувство вины и страх быть разоблаченной. Ты считал, что твоего сына больше нет! Для тебя все было кончено. Что ты знаешь о муках, которые испытала я, беспокоясь о Дэниеле, – не зная, здоров он или болен, и понимая, что больше никогда не смогу обнять его!

– Господи Иисусе! Да в своем ли ты уме? Ты что, решила меня разжалобить? Да ты ни разу не обняла Дэниела, когда он был с тобой рядом. Ты что, всерьез сравниваешь свои переживания с тем, что чувствовал я, зная, что он утонул – утонул, понимаешь? Думаешь, я не представлял себе, как все это было? А каково было приехать в Холкрофт и, не найдя их, до темноты ждать и беспокоиться, а потом узнать, что лодка исчезла и найти ее в океане с двумя спасательными жилетами на борту? Подумай, София. Что значит жить, зная, что он умер, и потом выяснить... неважно. Это бесполезно. Человек, столь эгоистичный, как ты, не способен видеть ничего, кроме того, что ему хочется.

София взглянула ему в лицо. Она дрожала с головы до ног.

– Я ненавижу тебя! – крикнула она, – я возненавидела тебя почти в тот самый день, когда мы поженились. Ты первый отвернулся от меня, и потом я возненавидела Дэниела, из-за которого ты отдалился от меня еще больше. Что знаешь ты о боли, об отчаянье, которое охватывает, когда чувствуешь себя недостойной человека, которому ты безраздельно предана, и сознаешь, что этого нельзя изменить? Боже, все эти ночи, когда ты закрывался от меня в другой комнате или уходил с друзьями, принадлежавшими к миру искусства, и не возвращался до утра. Что тебе известно об одиночестве? Почему ты удивляешься, что я искала общества других мужчин и остановилась наконец на Роберте? Тебе объяснить, почему я пробыла с ним так долго? Он был самым близким к тебе человеком, из всех, кого я знала. Возможно, плохой копией, но это было лучше, чем ничего. И он хотя бы делил со мной постель!

– Прекрати, София. Прекрати немедленно! – устало сказал Макс. – Ты знаешь не хуже меня, отчего у нас все не сложилось. Бессмысленно копаться во всем этом теперь. В том, что не удался наш брак, я тоже виноват, но все, что ты натворила потом, не имеет к этому отношения.

– О-о! Как мило с твоей стороны стоять тут сейчас передо мной с твоей юной невинной невестой и презирать меня. Ты всегда ненавидел меня, хотел избавиться и терпел только из-за Дэниела. А ты не задумывался, как меня уязвляет то, что ты не уходишь от меня только ради ребенка? Я прекрасно понимала, что Роберт просто использовал меня, чтобы навредить тебе, но это было неважно. Я хотела причинить тебе ту же боль, которую ты причинил мне. Да, я действительно позволила впутать себя в грязное дело, но откуда я знала, к чему это приведет! Он мог убить Дэниела!

– И значит, ты решила проявить некоторую изобретательность, чтобы спасти Дэниела от Роберта. Брось, София, у тебя было много возможностей защитить ребенка.

– Хорошо, – согласилась она, но глаза ее по-прежнему были полны ненависти. – Возможно, был и другой выход, но меня устраивал этот – спрятать его и дать тебе вволю настрадаться. Я была сыта по горло твоими судебными процессами – развод, потом новая тяжба, из-за ребенка. Ты получил по заслугам. И я рада, что тебе пришлось мучиться, слышишь? Ты никогда не сможешь расплатиться со мной за все, что я от тебя вытерпела, но и тебе никогда не восполнить тех лет, Дэниел был для тебя потерян, и пускай теперь со мной будет, что угодно.

Было мгновенье, когда я подумала, что Макс набросится на нее. Но он только сжал кулаки. Я видела, чего это ему стоило.

– Да, не восполнить, – повторил он, и его лицо стало очень серьезным. – И Дэниелу тоже, хотя я постараюсь сделать для этого все возможное. Ты скучная и претенциозная женщина, София. И мне, как ни странно, отчего-то жаль тебя. Я не думал, что когда-нибудь придет день, когда я тебе это скажу, но это правда. Вся твоя жизнь напоминает оперетту, ты помешана на своей внешности, в восторге от своих чар и никогда не давала себе труда подумать о ком-то еще. Ты обращалась с жизнью собственного ребенка, как будто он игрушка, и я не вижу, чтобы ты раскаивалась. Ну что ж, пусть будет так. У меня снова есть Дэниел, мы с ним снова есть друг у друга и у нас есть Клэр. У тебя не осталось никого, София. Никого, запомни.

13

И снова меня оледенило предчувствие непоправимой беды.

Антуан де Сент-Экзюпери

После этих слов Макса, в которых было столько горечи и обвинений в ее адрес, София перестала защищаться и, опустившись в кресло, закрыла глаза и заплакала. Выглядела она сейчас ужасно, и мне было очень неприятно на нее смотреть, ее лицо вдруг стало совсем некрасивым и грубым, а кожа на скулах обвисла как у старухи. Она просто сидела, слезы катились по ее щекам, а она даже не делала попытки их вытереть.

Макс протянул ей платок.

– Возьми себя в руки. Твои слезы меня совсем не трогают.

София кивнула, поспешно взяла у него платок, промокнула глаза и высморкалась.

– Что ты собираешься теперь предпринять?

– Я думаю, пора подключить полицию, ты скажешь им все, что сказала мне, София.

– Макс, пожалуйста, – взмолилась она, в отчаянье хватаясь за его рукав. – Ты же знаешь, что они со мной сделают! Я ничего от тебя не скрыла – неужели ты не можешь избавить меня от дальнейшего. Я уеду, и пусть они разбираются с Робертом. Умоляю тебя, я не вынесу, если меня засадят за решетку, а ты знаешь, что так и будет, если выплывет все, что мы сделали. Прошу тебя, во имя любви к Господу!

Слышать ее мольбу было тягостно. Все ее высокомерие вдруг куда-то исчезло. От красавицы-гордячки Софии сейчас ничего не осталось.

– Ты хочешь уйти от ответа? – недоверчиво спросил Макс. – Неужели ты это серьезно? Возможно, ты легко отделаешься, если скажешь правду и поможешь подтвердить виновность Роберта. Но если ты думаешь, что я способен тебя пожалеть, то ты сошла с ума. Ты мне нужна, чтобы разделаться с Робертом, и поможешь в этом, нравится тебе это или нет, – он посмотрел снова на меня. – Клэр, позвони в полицию и попроси их поскорей приехать сюда. Просто сообщи коротко факты, а остальное они узнают потом. Чем быстрее найдут Роберта, тем лучше.

Я кивнула и отправилась искать телефон. 3вонок не занял много времени и, когда я вернулась, Макс спокойно говорил с Софией. Он взглянул на меня, когда я вошла.

– Дозвонилась?

– Они выехали, – ответила я, – им это все показалось весьма занимательным.

– Спасибо, Клэр. – А София тут успела мне еще кое-что рассказать. Вкратце это сводится к тому, что они с Жози договорились видеться, только если случится что-то чрезвычайное. Жози сказала Софии, что намерена на те деньги, что получила, как давно мечтала, купить магазин одежды в Ницце и что она назовет его «La chiтere» – представь, каков полет фантазии! Если бы она понадобилась Софии, то она бы нашла ее там. Продолжай, София.

Видимо, Софии удалось кое-как собраться с силами, а страх, что вот-вот появится полиция, заставил ее подумать об уязвимости своего положения, и она решилась выложить все до конца, чтобы снять с себя подозрения в причастности к смерти Жозефины. Рассказывать ей было нелегко.

– В общем, несколько лет прошли спокойно, но в этом апреле я попала на выставку и, естественно, увидела портрет. Мне почудились в нем знакомые черты, но все же, вообразить, что этот ребенок мог оказаться Дэниелом, было невозможно. Все картины были написаны в маленькой деревушке, а я была уверена, что Жози и Дэниел живут в Ницце. Тем не менее я стала тревожиться и в конце концов решилась ей написать, просто для того чтобы успокоиться.

– Так вот почему вы захотели в тот день выпить со мной кофе, – перебила ее я, – значит, это не имело никакого отношения к Максу. И вы послали Жозефине статью с фотографией портрета. А я-то гадала, откуда она у нее!

– Да, – подтвердила она устало. – И она ответила, что это портрет Дэниела. Она сообщила, что ей было слишком трудно одной воспитывать мальчика, и что он живет в деревне с ее сестрой и зятем. Она также написала, что он проводит много времени с некой мисс Вентворт, которая писала его портрет. Я очень разволновалась, но я не знала, какие отношения, кроме деловых, связывают вас с Максом, и мне не пришло в голову, что он может отправиться в забытую богом французскую деревушку. Я знала, что у него не бывает длительных связей, понимаете? Он, конечно, появлялся с вами на людях, но я не думала, что ваши отношения зайдут далеко. И все же, когда я услышала от Роберта, что вы побывали в Холкрофте, я поняла, как все опасно складывается. Я отлично знала, что Макс не повезет в Холкрофт женщину, к которой он недостаточно серьезно относится, тем более, когда там Роберт.

– До чего же ты проницательна, София, – сухо заметил Макс.

Она покраснела, но предпочла не заметить укола.

– Я знала, что Клэр по несколько месяцев подряд проводит в деревне, и подумала, что если ты ее любишь, то едва ли ограничишься тем, что станешь сидеть и ждать. Я написала второе письмо Жози. я велела ей сразу же увезти Дэниела, объяснив, что Клэр – твоя приятельница и что нам всем не поздоровится, если ты приедешь в деревню.

– Но ваш план лопнул, – сказала я. Жозефина выполнила все, как вы ей велели, понимаете. Я просто не знала, что у Гастона есть сердитая тетя, как он ее называл, кстати это о чем-то говорит. Она появилась, вероятно, после того, как получила ваше первое письмо, и сказала мне, что не хочет, чтобы я рисовала ее или Гастона и вообще совалась, как она выразилась, в семейные дела. Но она меня заинтересовала, и я стала набрасывать ее по памяти. Она не могла догадаться, что я этим занимаюсь. Потом неожиданно приехал Макс. И ваши расчеты снова не оправдались. Он познакомился с Гастоном. И, простите, София, но я не могу вам этого не сказать, все ваши прочие прегрешения ничтожны по сравнению с тем, что вы сделали с Гастоном и Максом. Я видела их вместе, и по-моему на земле нет наказания, которого было бы достаточно для человека, разлучившего их.

София мне не ответила.

– Жозефина приехала и увезла Гастона, – продолжила я. – И я ужасно огорчилась, потому что это было совершенно бессмысленно, и я знала, что ему будет плохо. Для меня очень важно, чтобы люди, которые дороги мне, были счастливы. Я жаловалась Максу на Жозефину, моя досада выливалась в холст, и Макс просто из любопытства попросил показать ему набросок. Я думаю, вы представляете, какова была его реакция.

– Я не был счастлив, София, отнюдь не был. А теперь, может быть, ты расскажешь о том, как Роберт нашел Жози.

– Он… он нашел письмо на прошлой неделе. Мы ужасно поссорились, и я в конце концов была вынуждена сказать ему правду. Он помялся, что не станет ничего предпринимать и не причинит вреда Дэниелу, потому что, если бы Дэниел мог что-то сказать, он бы давно это сделал. Он говорил, что поедет туда, чтобы нагнать страху на Жози. Я не смогла удержать его, Макс, я никак не думала, что он убьет ее!

– Она, очевидно, тоже. Она стала упрямиться и говорить, что расскажет обо всем полиции, если он не даст ей еще денег. И ты напрасно поверила ему насчет Дэниела. Он хотел отобрать его у нее. Одному Господу известно, что он собирался с ним сделать! Вот тут и случилось самое ужасное. Наш сын, София, все слышал и видел. Не многовато ли, как тебе кажется – дважды стать свидетелем того, как твой дядя совершает убийство. Естественно, что он дунул оттуда, хотя и не понял, что Жозефина умерла, пока Клэр не сказала ему.

– Где он... где он сейчас?

– Здесь, в Англии.

София вздрогнула.

– Разве тебя это удивляет? У Клэр хватило здравого смысла увезти его из Франции сразу, как только он до нее добрался. Он прибежал к Клэр, София, а не к своим приемным родителям. Дэниел уверен, что Роберт знает, что он видел его. Боюсь, за это еще придется заплатить.

– Придется, братец.

Макс резко обернулся, а у меня замерло сердце. В дверях стоял Роберт. Он держал в руках ружье и направлял его на Макса. С минуту, которая почему-то показалась мне ужасно долгой, все молчали, а потом Макс спокойно сказал:

– А, Роберт, я предполагал, что ты явишься сюда. Ты, конечно, понял, что София нам все выложит. Ты ведь не думал, что тебе и на этот раз удастся скрыться?

Роберт вошел в комнату.

– Сядь-ка вон там, Макс, вместе со своей маленькой подружкой. И не делайте глупостей, иначе вам обоим конец.

Я с некоторым облегчением подумала, что он скорее всего не знает о том, что сюда приедет полиция, иначе он бы не стал нас усаживать. Надо было протянуть время, и Макс заговорил:

– Я не хочу с тобой спорить, Роберт, сказал он, – но мне кажется, для всех нас будет лучше, если ты уберешь ружье. Ты что-то слишком развоевался.

Макс осторожно взял меня за руку и молча подвел к дивану. Он не отрывал глаз от Роберта, который стоял сейчас посреди комнаты и смотрел на Софию, которая так и сидела у камина, с широко открытыми, полными страха глазами.

– Да, София, – сказал Роберт, – кажется, тебя подвели нервы. Ты покаялась? Это предательство с твоей стороны. Впрочем, от тебя не приходится ждать преданности.

– А что я, по-твоему, должна была делать? Они и так все знали. Какой же ты идиот! Зачем тебе понадобилось убивать Жози, я тебя предупреждала!

– Заткнись! – грубо сказал он. – Значит, ублюдок все видел? Я так и думал, хотя мне, конечно, не приходило в голову, что он понимает по-английски. Тем хуже для него. Благодарю вас, Клэр, за то, что вовремя доставили его в Англию. Да, бедный мой Макс, ты, наверное, огорчен тем, как все сложилось?

– Огорчен? Ну что ты, Роберт, я, напротив, безумно счастлив. Ты, мой милый, вот-вот получишь по заслугам, и это доставит мне огромное удовольствие. Знаешь, я не стану сворачивать тебе сейчас шею, как ты это сделал с Жози, только потому, что ты не тронул Дэниела.

– О, я бы сделал это, если бы тогда Софии не удалось провести меня. Но мне было достаточно и того, чего я добился, мой брат несчастен, у него утонул ребенок, чуть не рухнула карьера, а его бывшая жена согревает мою постель. Нет, все вышло как нельзя лучше.

– Я ничуть не удивлен.

Меня просто трясло от омерзения и ярости. Было невозможно поверить, что человек способен на подобную низость. К Софии я испытывала презрение, но ее я все же могла понять, – ею двигали ревность и злость. Но Роберт – Роберт это был совсем другой случай. Если я прежде задумывалась о том, рождаются ли люди на свет порочными или их делает такими жизнь, то сейчас я знала ответ.

– Знаете, Роберт, – обратилась к нему я, не думая, что он может в меня выстрелить, вы не понравились мне сразу, как только я вас увидела, а к концу следующего дня я вас уже ненавидела, и вы знаете почему. Но вот теперь я все поняла. Вы отравляете даже воздух вокруг себя, от ваших прикосновений все становится грязным, потому что вы – низкий человек. И мне кажется, ваша беда в том, что вы всегда это сами знали, как знали и то, что вам никогда не догнать Макса. И что бы вы ни пытались предпринять – все было напрасно, а теперь вы тем более ничего не добьетесь, размахивая здесь ружьем.

– Так, так, – медленно произнес он, и его глаза сузились. – Ну и мерзкий же у тебя язычок! Я и забыл, что ты за маленькая дрянь. Макса, наверное, обманули твое миленькое личико и голубые глазки. С ним-то ты, наверное, бываешь ласковой, а, девочка? Ты небось нежная и сладкая, когда он тебя целует. В тебе что-то есть, раз он столько времени возле тебя крутится.

– Довольно, Роберт, – грозно сказал Макс.

– Довольно? Да я еще и не начинал. Она разве тебе не рассказала, как мило мы с ней пообщались в Холкрофте, я даже ее поцеловал на прощанье.

Я почувствовала, что Макс насторожился, и взяла его за руку.

– Что же вы не договариваете, Роберт, поинтересовалась я, – расскажите Максу, какую цену вы за это заплатили.

Он рассмеялся.

– Ну, можно сказать, у меня сделалась кислая мина и стало кисло во рту. Твоя подружка не слишком честно борется. Но я ее еще кое-чему научу.

Макс, не выдержав, встал.

– Я не позволю тебе так разговаривать с Клэр, Роберт, и не посмотрю, что ты с ружьем.

– Макс изменился, Роберт, – сказала София. – Я взглянула на нее с беспокойством, но подумала, что она побоится подыгрывать сейчас Роберту, она уже выбрала то, что было для нее безопасней. Но она не упустила возможности задеть меня.

– Он влюбился и собирается жениться на этой крошке.

– О! Вот так новость. Это придает нашей красавице еще большую прелесть. Мы же всегда всем делились, правда, Макс? – Он сделал: шаг в мою сторону, и я сморщилась от отвращения.

Макс преградил ему дорогу.

– Если тронешь хоть пальцем, я убью тебя.

– Убьешь меня? – удивился Роберт. Слушай, Макс, ты что забыл, у кого из нас в руках ружье? Только сейчас у меня есть дело поважней, чем ухаживать за твоей невестой. – Он обратился снова ко мне. – Вы отвезете меня к мальчику, мисс Вентворт, или у вас на виду я выстрелю Максу между глаз.

– Нет, – ответила я, – не отвезу.

Роберт удивился.

– Вы что сумасшедшая, вам интересно увидеть, как ваш дорогой Макс скончается у вас на глазах? Я ведь сделаю, как сказал, не сомневайтесь.

– Я знаю. Я поняла, что вы хотите прикончить нас, пока мы не успели рассказать всю эту отвратительную историю полиции. Вам нужен Гастон, чтобы вы могли убить и его. Так вот, его вы не получите! Вам его не найти, а как только станет известно, что нас с Максом нет в живых, люди, у которых он находится, мгновенно наведут на ваш след полицию. Им все известно, и Гастон, который видел, как вы убиваете, своими глазами, с ними. Вам все равно нет смысла стрелять в нас, вы только сделаете себе хуже. Так или иначе, вы проиграли.

– Сдавайся, Роберт, – сказал Макс.

– Вы правы во всем, кроме одного, – у меня в руках ружье, и я ни перед чем не остановлюсь. Я тебя не люблю, братец, очень не люблю.

– Не могу сказать, что ты меня этим безумно огорчил. Мне, в свою очередь, трудно вспомнить о тебе хоть что-то хорошее.

Роберт пожал плечами.

– А чего ты хотел? У тебя всегда было все, начиная с Холкрофта, который поднесли тебе на блюдечке. Тебе никогда не приходилось за что-то бороться, как мне, все само падало тебе в руки. Успех, женщины, деньги. Но мне казалось, что и я кое-чего заслуживаю, и если тебе было плохо, я радовался. Как я хотел, чтобы тебя приговорили к смерти! И София не ошиблась насчет крошки Дэниела, но дело не в том, что он видел, как я пристрелил Бэнкрофта – если бы не стало тебя и его, то, после смерти деда, Холкрофт достался бы мне. Ты мешал мне с момента своего появления на свет. Я даже помню тот день, можешь себе представить? Помню, как ты родился наверху в большой спальне, и какой шум тогда поднялся. Дед был счастлив, и все пили шампанское, и говорили тосты в честь будущего наследника Холкрофта.

– А ты уже тогда сидел, забившись в угол, и вынашивал план мести.

– И тогда, и потом, я всегда что-нибудь придумывал. Помнишь ту историю в школе, как у тебя нашли шпаргалку?

– Да, и еще я помню выражение твоего лица, когда меня вызвали к директору. Но, видишь ли, меня так и не наказали, директор оказался весьма проницательным человеком.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16