Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Имам Шамиль

ModernLib.Net / Биографии и мемуары / Казиев Шапи / Имам Шамиль - Чтение (стр. 5)
Автор: Казиев Шапи
Жанр: Биографии и мемуары

 

 


      Забеспокоились и другие владетели, чьи земли располагались в предгорьях и находились под покровительством царских властей. Они хорошо знали, с какой быстротой пламя восстаний в горах перекидывается на их феодальные вотчины, где всегда много недовольных, а власть и без того зыбка и ненадежна.
      Надеясь, что мятежников еще можно остановить, шамхал Тарковский и Ахмед-хан Мехтулинский, имевшие звания генерал-майоров русской службы, в союзе с Акушинским кадием Асланом составили военный союз против Гамзат-бека. Акушинский кадий обладал в своем обществе светской властью, в отличие от обычных кади, которые обладали только властью духовной. Объединенные силы союза, заручившись поддержкой царских властей, стремительно двинулись к Гоцатлю - родине и резиденции Гамзат-бека. Но на пути к нему, у аула Гергебиль, их уже поджидали отряды имама. Предводительствуемые Гамзатом, повстанцы наголову разбили пришельцев, захватили богатые трофеи и со славой возвратились в Гоцатль.
      Окрыленный успехом и энергично побуждаемый Шамилем, имам задумал сделать то, что не удалось в свое время Гази-Магомеду - овладеть последним оплотом отступников в горах - Аварским ханством. Однако предприятие это было делом не простым. И даже перевес в силе не мог быть залогом успеха в борьбе с почитаемым в горах ханским домом. Существовали и другие препятствия. Отец Гамзата был предан покойному аварскому хану. Гамзат сам жил в ханском доме, когда учился в Хунзахе. В этом же доме ему отказали, когда он хотел посвататься к ханской дочери и войти в родственные отношения. Когда генерал Розен разбил горцев в Гимрах и потребовал от ханши выдачи Гамзата, Баху-бика могла легко это сделать, но отказала, заявив, что, по соображениям горцев, это не очень удобно, тем более что Гамзат был лицом духовным.
      В августе 1834 года имам обложил Хунзах.
      Его мюриды старались склонить подданных ханства к шариату. Окрестные села приняли сторону Гамзата. Ханша надеялась на помощь Аслан-хана Казикумухского, но он отказал ей, помня старую обиду.
      Мюриды начали роптать, недовольные медлительностью Гамзата. К тому же им не хватало еды. А те, которые надеялись на добычу в богатом Хунзахе, стали понемногу покидать лагерь. Видя, как редеет войско, Шамиль убеждал Гамзата начать решительные действия.
      Но имам, все еще надеясь на мирный исход дела, вступил с ханшей в переговоры. Посланцы Гамзат-бека предложили ханше принять шариат и действовать заодно с имамом за освобождение от иноземного владычества по примеру ее отца и мужа.
      Не Дождавшись ни от кого помощи, Баху-бика поняла, что, согласившись на условия, вернее - ультиматум Гамзата, она потеряет не только лицо, но и ханство. Отвергнув же их, она потеряла бы и голову. Не зная, как поступить, она собрала своих ученых. Но это мало помогло делу. Оставалась одна надежда послать к имаму его бывшего учителя кадия Хунзаха Нур-Магомеда.
      В сопровождении почтенных старцев кадий прибыл в лагерь Гамзата и попытался уговорить его отойти от Хунзаха. Он также сообщил, что ханша согласна ввести в своих владениях шариат и готова принять от Гамзата ученого для его истолкования. Но газават решительно отвергает, считая его делом безнадежным ввиду несоизмеримости сил. Вместе с тем ханша обещала не поддерживать царских генералов, если Гамзат вступит с ними в войну.
      Гамзат-бек ответил, что пришлет проповедника шариата только если ханша, в подтверждение своих добрых намерений, отдаст ему в аманаты младшего сына Булач-хана. Скрепя сердце Баху-бика послала в лагерь Гамзата своего сына в сопровождении почетных людей. Имам принял их с почестями, отправил Булач-хана в свою резиденцию в Гоцатле, а сам отступил на несколько верст от Хунзаха.
      На следующий день к ханше явился новый посланец Гамзата, приглашая двух других ее сыновей явиться к имаму для переговоров о судьбе ханского дома и будущем Аварии. Ханша почувствовала неладное, но ей не оставалось выбора. Отправляя к Гамзату своих сыновей Абу-Нуцал-хана и Умма-хана в сопровождении свиты из двухсот хунзахских удальцов, ханша поручила своему надежному нукеру и тайную миссию.
      Гамзат принял молодых ханов с почестями и пригласил в свой шатер. Тем временем тайный посланец ханши разыскал Шамиля и передал ее слова: "Ты пользуешься у Гамзата неограниченным доверием, имеешь на него сильное влияние. Отвлеки его от Хунзаха на плоскость против шамхала и получишь в награду две тысячи рублей".
      Это стало роковой ошибкой ханши. Возмущенный ее лицемерием, Шамиль сообщил обо всем Гамзату. Тогда имам, желая окончательно убедиться в намерениях ханши, послал Шамиля в Хунзах с требованием немедленно разрушить все оборонительные башни и другие сооружения. Выслушав Шамиля, ханша пришла в отчаяние, но исполнять требование отказалась. Хунзах пришел в движение. Ханше советовали первой напасть на лагерь Гамзата, чтобы попытаться спасти молодых ханов.
      Когда Шамиль вернулся, стало ясно, что дело принимает самый опасный оборот. Ханы и свита попытались вернуться в Хунзах, но мюриды им этого не позволили. Ханы решили пробиться силой. Завязалась яростная схватка, в которой с обеих сторон погибло немало горцев. Ханы бились с отчаянием обреченных, проявили чудеса мужества, но в конце концов били убиты. Шамиль был ранен. Среди убитых оказался и родной брат Гамзата.
      Пылая мщением, Гамзат-бек ворвался в Хунзах и захватил ханский дворец. Но дом оказался пуст и разграблен. Имам велел хунзахцам немедленно вернуть ханское добро и казну, угрожая мародерам неминуемой расправой. Возвращенным добром наполнили десяток арб и отправили в Гоцатль, но затем вернули, так как Гамзат решил перенести свою резиденцию в ханский дворец.
      Вскоре были найдены бежавшие в соседний аул Баху-бика, ее свекровь Кистаман, беременная жена убитого Нуцал-хана и Сурхай-хан - владелец части ханства.
      Представ перед Гамзатом, лишившим ее детей и ханства, Баху-бика в последний раз выказала силу своего духа. Она поздравила победителя и посоветовала ему запить хлеб, который он ел в ее доме, кровью ее сыновей.
      На следующее утро ханша и Сурхай-хан были казнены. Гамзат знал, что это не понравится ни хунзахцам, ни его самым преданным мюридам. Но отступать было некуда - слишком сильно было влияние ханского дома и слишком опасны были колебания горцев между ханами и имамом.
      Из древнего рода аварских ханов в живых остались лишь старая Кистаман, беременная вдова Нуцал-хана и малолетний Булач-хан, содержавшийся под охраной в Гоцатле.
      Шамиль советовал имаму не оставаться в ханском доме. Он считал, что Гамзату лучше вернуться домой и предаться посту и молитвам, прося у Всевышнего прощения за пролитую кровь. Зная преданность хунзахцев погибшим ханам, Шамиль считал, что только время может сгладить нанесенный им урон.
      ПРАВЛЕНИЕ ГАМЗАТ-БЕКА
      Весть об истреблении ханского дома и утверждении в Аварии власти Гамзата всколыхнула весь Дагестан.
      Ждали его новых действий. И Гамзат не замедлил обнаружить свои намерения. План его состоял в том, чтобы овладеть всем горным краем, взять Дербент, Тарки и вытеснить царские войска из Дагестана.
      Пока владетели размышляли о трагической судьбе аварских ханов, Гамзат со своими войсками уже подступил к вольным обществам Акуша и Цудахар, лежавшим на пути к Дербенту. Эти богатые и сильные общества, управляемые избранными кадиями, в свое время испытали на себе методы Ермолова и с тех пор находились в нейтральном состоянии, формально подчиняясь царскому командованию, но с условием, что русские войска не входили бы в их земли.
      Гамзат потребовал пропустить его к Дербенту. Кадии, сохраняя нейтралитет, отказали. Когда же Гамзат попытался пройти их земли силой, то встретил дружный отпор. По иронии судьбы и те и другие были вольными горцами, которые боролись за свою независимость и свободу.
      Потерпев неожиданное поражение, Гамзат был вынужден вернуться в Хунзах. Однако воинственный дух его не был поколеблен. Военные приготовления к новым кампаниям не прекращались ни на день. Повсеместно набирались новые воины, закупались порох и свинец, по всему Дагестану и за его пределы рассылались эмиссары, побуждавшие различные племена к совместным выступлениям. Гамзат приступил также к некоторым государственным переустройствам подвластных ему областей: назначались наибы (губернаторы), создавалась основа регулярной армии, приводились в порядок налогообложение и финансы. Укрепление шариата сопровождалось публичными наказаниями закоренелых отступников. К примеру те, у кого находили вино, получали сорок палочных ударов и надолго сажались в яму. С них еще брался штраф за каждый день под арестом.
      Шамиль убеждал Гамзата, что мюридам нужно дать отдохнуть, наделив их заслуженной долей ханских богатств. Они не могли вернуться к своим семьям ни с чем после долгих походов.
      Но вместо всего этого Гамзат взялся расширять хунзахскую мечеть, включив в нее часть разрушенного ханского дворца.
      Тогда Шамиль со своим отрядом вернулся в Гимры. Там он занялся исправлением нравов своих соплеменников и дальнейшим распространением шариата.
      Гамзат понимал, что спокойная жизнь в Хунзахе, в окружении враждебных владений, не может продолжаться вечно. Кто-то должен был победить. Понимали это и дагестанские владетели. Царское командование на Кавказе было завалено тревожными депешами.
      Аслан-хан Казнкумухский, прежде покровительствовавший Гамзату, теперь писал барону Розену: "...Почитавшиеся искони веков первейшими во всем Дагестане дома, наш и Нуцал-хана, уже за таковых больше не признаются: большая половина дагестанских народов приняла сторону Гамзат-бека и через то собралось к нему войско 30 тыс. чел., с коим не трудно было ему овладеть Хунзахом и, призвав к себе сыновей Баху-бики, умертвить их".
      Но Гамзат и без того уже успел обратить на себя внимание кавказского начальства. Решено было послать против повстанцев сильную экспедицию, чтобы положить конец предприятиям имама и вернуть аварский трон законным его владельцам. Отряд генерал-майора Ланского из 13 батальонов пехоты, 30 полевых и 10 горных орудий, 500 донских и 400 линейных казаков должен был выступить в горы из крепости Темир-Хан-Шура.
      В предписании Розена Ланскому говорилось: "...По взятии Хунзаха и постановлении там правителя обласкайте аварцев; распоряжениями вашими и дисциплиной войск вселите в них выгодное об нас мнение; тем же, кои будут держаться стороны Гамзата, угрожайте наказанием, и если найдутся таковых целые селения, то истребите оных совершенно".
      Желая окончательно обезопасить свои владения от посягательств шариатистов, к экспедиции присоединились шамхал Тарковский, Ахмед-хан Мехтулинский и другие дагестанские владетели. Кадии Акушинский и Цудахарский, желая отомстить за недавние покушения Гамзат-бека, выразили готовность не только пропустить войска через свои земли, но даже снабжать их продовольствием и фуражом, а сверх того предоставить свою милицию.
      МЕСТЬ ХУНЗАХЦЕВ
      Гамзат-бек продолжал энергичные приготовления к новым походам. Желая успокоить хунзахцев и привлечь их на свою сторону, Гамзат устраивал всевозможные праздники, состязания и соколиные охоты.
      Постепенно хунзахцы разделились на явных приверженцев и тайных противников имама, возбуждаемых к мщению обычаем кровной мести. Среди этих последних и созрел заговор, одним из главных вдохновителей которого был Хаджи-Мурад, сын Гитино-Магомеда, павшего в сражении с имамом Гази-Магомедом, и молочный брат погибших ханов. Тот самый Хаджи-Мурад, который позже стал героем Кавказской войны и повести Л. Толстого. Замысел заговорщиков был весьма рискованным и почти не имел шансов, если бы не крайний фатализм Гамзат-бека..
      Хотя заговорщики и пригрозили женам, что разведутся с ними, если те не сохранят в тайне услышанное, о заговоре стало известно. Было даже известно, что покушение на имама состоится в священную пятницу в хунзахской мечети. Были перечислены по именам все заговорщики. Самые надежные мюриды клялись на Коране, подтверждая верность сведений о заговоре. Однако на имама это не возымело никакого действия. "Можете ли вы остановить ангелов, если они придут за моею душой? - спросил их Гамзат-бек. - Что определено Аллахом, того не избегнем, и если завтра назначено умереть мне, то завтрашний день - день моей смерти". Уступая просьбам мюридов, он лишь приказал, чтобы никто не входил в мечеть в бурках, дабы можно было отличить вооруженных заговорщиков.
      Фатализм Гамзата, его уверенность в своей счастливой судьбе перешли все пределы.
      В пятницу, 19 сентября 1834 года, заслышав призыв муэдзина, он, как и все правоверные, направился в мечеть. Когда Гамзат-бек, сопровождаемый двумя вооруженными мюридами, вошел, людей в бурках в мечети оказалось множество. Один из них - Осман, брат Хаджи-Мурада, встал с ковра и, подавая знак, воскликнул: "Мусульмане! Что же вы не встаете, когда великий имам пришел в вашу мечеть?"
      Кругом поднялись заговорщики и, достав из-под одежды пистолеты, начали стрелять в Гамзат-бека. Мюриды стали отстреливаться. Но роковые выстрелы уже нашли свою жертву. Падая, сраженный Гамзат-бек лишь успел поднять полу бурки, чтобы не испачкать ковры мечети своей кровью.
      Рядом упал Осман, убитый мюридом Гамзат-бека. Уцелевшие мюриды засели в ханском дворце. Тогда Хаджи-Мурад велел поджечь дом. Спасшихся из огня схватили и сбросили в пропасть, открывающую свои страшные объятия сразу за Хунзахом.
      В народных песнях говорится, что кровь в Хунзахе не высыхала три дня. Мечеть была осквернена злодеянием, и люди долго обходили ее стороной.
      Изгнав мюридов, хунзахцы ввели в ханский дворец старую ханшу Кистаман, а Хаджи-Мурада выбрали своим старшиной.
      Тело Гамзат-бека три дня пролежало у мечети и лишь затем было погребено на хунзахском кладбище.
      БЕЗ ИМАМА
      Шамиль узнал о случившемся в Гимрах. Спешно собрав своих приверженцев, он двинулся на Хунзах, намереваясь наказать преступников. Но там уже образовалась сильная партия во главе с Хаджи-Мурадом. Их решимость защищаться и известия о начатых против горцев походах царских войск сделали невозможным длительную осаду. Удрученный гибелью имама, Шамиль велел сбросить в реку последнего отпрыска ханского дома - Булач-хана. Существует и иное предание, согласно которому Булач-хан утонул, когда соревновался с гоцатлинскими мальчишками в том, кто скорее переплывет бурную реку Аварское Койсу.
      Отряд Ланского еще не был до конца сформирован. Но следуя указаниям Розена, для демонстрации силы и устрашения горцев, он предпринял стремительный набег на Гимры, которые считались источником всех мятежных замыслов.
      После жаркой схватки Гимры были взяты, дома сожжены, а сады окрест вырублены. Явившийся на помощь Шамиль атаковал отряд Ланского и вынудил его отступить.
      Через несколько дней после возвращения из Гимров генерал Ланской скончался от желтухи. На его место заступил ученик Ермолова полковник Клюке фон Клюгенау, хорошо знавший особенности войны в горах.
      Чтобы восстановить Аварский трон и покарать мюридов, отряд Клюгенау спешно двинулся в горы. Испортившаяся погода и дурные дороги сильно замедляли движение, но привыкшие ко всему солдаты уже через десять дней подступили к Гергебилю, располагавшемуся у подножия Хунзахского плато. Здесь наступавших уже поджидали мюриды.
      Шамиль решил сначала отбить наступление Клюгенау, а с оставшимися в тылу хунзахцами разделаться позже.
      Штурм Гергебиля обещал во многом повторить ужасы первой битвы в Гимрах. Увидев, с какой силой придется иметь дело, часть жителей явилась с изъявлением покорности. Но имамские гвардейцы сдаваться отказались и засели в своих домах. Отстреливаясь от осадивших их егерей, они пели, восхваляя имамов. Мюриды не переставали петь даже тогда, когда дома их уже были объяты пламенем.
      Шамиль отступил к Гоцатлю, решив дать здесь решительный бой.
      После взятия Гергебиля Клюгенау получил неожиданную весть: вдова Нуцал-хана родила сына, который теперь был законным и единственным наследником аварского престола. Наследнику требовался опекун, которым был назначен Аслан-хан Казикумухский. Если хан действительно помышлял об овладении Аварским ханством, когда вызволял из тифлисского плена Гамзат-бека, то план его увенчался совершенным успехом.
      Он вступил в Аварию с небольшим отрядом, отдельно от Клюгенау, демонстрируя горцам, что желает лишь успокоения и порядка и что готов посредничать между непримиримыми мюридами и царским командованием. Миссия его была успешной. Недоволен был лишь Хаджи-Мурад, предчувствуя потерю своей власти в Хунзахе.
      Клюгенау тяжело и долго штурмовал Гоцатль, державшийся, пока в нем оставались люди, способные поднять кинжал. После упорного сопротивления поредевшие отряды Шамиля ушли дальше в горы.
      Заняв Гоцатль, Клюгенау намеревался двинуться дальше на Хунзах. Но вскоре оттуда явилась депутация с заверениями верноподданности. Затем прибыл и Аслан-хан Казикумухский вместе со старейшинами нескольких обществ Аварии, которых он успел расположить к себе щедрыми обещаниями. Хунзахцы также объявили, что готовы принять Аслан-хана Казикумухского в качестве временного управляющего ханством, пока не подрастет законный наследник. К тому же они резонно опасались, что приход в Хунзах царских войск грозит новыми стычками с партиями мюридов.
      Сочтя, что цель экспедиции вполне достигнута, Клюгенау вернулся в Темир-Хан-Шуру и принялся возводить там мощную крепость - форпост царских войск у ворот в нагорный Дагестан. Не забыл он и своих союзников, выхлопотав кадиям и старшинам почетные собольи шубы, по 100 рублей серебром, а сверх того - императорскую "похвальную грамоту с переводом оной на арабский язык".
      Часть II
      БИТВЫ ЗА ИМАМАТ
      ИЗБРАНИЕ ШАМИЛЯ
      Шейх Ярагинский предпринимал экстренные усилия, чтобы народ не впал в отчаяние, а начатое дело не осталось без продолжения. Горцы знали, что их единственная надежда - Шамиль Гимринский, чье имя было овеяно легендами и окружено народной любовью. Но законное избрание нового имама требовало соблюдения определенных формальностей.
      19 сентября 1834 года представители горских общин и почитаемые ученые собрались в ауле Ашильта, чтобы назвать преемника Гамзат-бека.
      К удивлению собравшихся, Шамиль предложил избрать имамом известного ученого Сайда Игалинского. Шамиль хорошо понимал, какая нелегкая ноша ложится на плечи предводителя горцев. Как непросто управлять непокорным народом, как тяжело самому решать, кого казнить, а кого миловать. Он знал, что любые неудачи движения будут считаться его личным поражением, а успехи делиться на всех. И что воевать куда легче, чем управлять. Однако доводы его были учтены, но не были приняты. В свою очередь делегаты считали, что лишь Шамиль способен прекратить хаос, возникший в горах после гибели Гамзат-бека, и сплотить народ для борьбы с могущественным противником, что только в его руках власть принесет пользу народу. Некоторые даже стали гневно укорять Шамиля за нежелание защитить родину и веру. И когда руководитель съезда прямо спросил, согласен ли Шамиль принять имамское звание и оказанную ему народом честь, Шамиль ответил: "Согласен".
      "Тронная" речь нового вождя также немало удивила собравшихся. Шамиль призвал народ на борьбу за достойное существование, обрушился на изменников и отступников, просил забыть взаимные обиды и сплотиться перед опасностью полного порабощения. Но главной целью его была отнюдь не война. Он объявил о необходимости объединения всех народов гор в независимое государство - Имамат, основанное на равенстве и свободе, вере и справедливости. Он вдохновенно убеждал горцев, что только единое государство свободных горцев сможет себя защитить, что только так простые горцы избавятся от нужды и притеснений, и с ними станут всерьез считаться великие державы. И что лишь так можно обрести мир и покончить с войнами.
      В конце речи он воздел руку к небу и сжал пальцы в кулак, ясно обозначив свои истинные намерения.
      Убедившись, что их судьба теперь в надежных руках, люди разъехались по горам, объявляя повсюду волю нового имама.
      Аулы заволновались. Часть горцев была готова влиться в ряды армии имама, другие воодушевленно молились за дарование имаму помощи Всевышнего. Но немало было и тех, кто с тревогой ждал грядущих событий. Они знали, что даже самые праведные законы утверждаются в горах не перьями и чернилами, а кинжалами и кровью.
      ВООРУЖЕННЫЕ ПРОПОВЕДНИКИ
      Весть об избрании Шамиля имамом не особенно встревожила царское командование на Кавказе. Полагая, что силы мятежников разгромлены, гнезда их разорены, а в стратегических центрах Дагестана утверждена законная власть, барон Розен принялся за постройку крепостных линий у Черного моря. Оградить российские владения от турецких, усмирить черкесов и лишить их надежды на помощь единоверцев генерал считал задачей более важной, чем разорительный для казны контроль за внутренними дагестанскими делами. К тому же на весь Кавказ войск не хватало, а лазутчики доносили, что Шамиль больше занят благочестивыми проповедями да исправлением нравов своих соплеменников, опасных же для царского владычества намерений не выказывает. Клюгенау был даже благодарен Шамилю за его старания укрепить в горах шариат. Он не считал мусульманский закон чем-то неприемлемым, видя в нем средство хоть какого-то порядка и успокоения населения. Его больше беспокоили регулярные волнения в "мирных" областях, где мздоимство царских чиновников доводило горцев до крайности, а междоусобицы между дагестанскими ханами, их произвол и откровенный грабеж населения грозили обернуться новыми бунтами.
      Шамиль сделал своей резиденцией отдаленную от царских укреплений Ашильту и развернул активную деятельность по расширению имамской власти в горах. "Поднявший меч против истины, поднимает его на свою погибель", - провозгласил Шамиль и полтора года словом и силой утверждал в вольных обществах шариат, наказывал отступников, изгонял знать и проповедовал идеи единства.
      "Засучите рукава для установления закона Милосердного и устранения наущения дьявола, - призывал Шамиль горцев в своих письмах. - Знайте, что мы никому не причиним никакого вреда за грехи и упущения, имевшие место в прошлом. Я заверяю, что каждому Аллах простит то, что было в прошлом, и не будет вам укора сегодня - Аллах помилует вас, если вы отныне примете шариат, а если не примете, то у меня будет ко всякому, кто противится Аллаху и его посланнику, враждебное отношение, которое не изменится, пока я не одержу верх или буду убит, если Аллах пожелает этого. Поймите это. И мир".
      Объединение горцев было делом трудным, учитывая независимый характер горцев, прежние военные неудачи, опасения подвергнуть свои аулы разорению и большое число заложников, выданных обществами царским властям в залог своего "замирения".
      У многих на месте Шамиля опустились бы руки, но имам был искренне убежден, что делает это в интересах самого народа и из глубокой к нему любви. Его пленительное красноречие, непреклонная воля и страстная вера в грядущее торжество справедливости превращали колеблющихся в преданных мюридов, врагов в друзей, а грешников обращали к раскаянию. Одни бежали от него, как от огня, но большинство принимало его как Божью благодать.
      Сообразуясь с потребностями горцев, Шамиль помышлял о введении новых законов, начал собирать совет из лучших представителей общин, распространял свое влияние за пределы Дагестана. На одном из таких советов Шамиль договорился о будущих совместных действиях с прибывшими из Чечни соратником 1-го имама Гази-Магомеда Ташов-Гаджи и его ближайшими сподвижниками Уди и Магомедом-эфенди.
      ОСТАНОВИТЬ ИМАМА!
      Дагестанские ханы первыми почувствовали, что распространение "мирного шариата" все серьезнее угрожает их интересам. Соратники Шамиля в Чечне уже совершали набеги на Кавказскую крепостную линию. Владетель приморских областей Шамхал Тарковский, видя бездействие царских властей, даже попытался заключить с Шамилем превентивное мирное соглашение, обещая ввести у себя шариат. Из этого ничего не вышло, так как Шамиль потребовал выдать одну из жен Шамхала в залог его искренних намерений.
      К концу 1836 года Шамиль подчинил своей власти весь горный Дагестан. Оставалось лишь решить старую проблему - покорить Хунзах, столицу Аварского ханства. Правитель Аварии, искушенный в горских делах, настойчиво требовал от царского командования пресечь деятельность Шамиля, пока это еще было возможно.
      Клюгенау долго колебался, не желая нарушать сложившееся в Дагестане относительное спокойствие. Но тревога командующего Кавказским корпусом барона Розена относительно усиливающегося в горах влияния Шамиля, которого он называл "хитрым возмутителем", заставила военно-окружного начальника в Дагестане генерала И. Реутта трезво взглянуть на реальное положение вещей.
      В Дагестане и Чечне было спешно организовано несколько экспедиций с целью уничтожить влияние Шамиля и окончательно усмирить край.
      Реутт добрался до Хунзаха, не встретив сопротивления, и вернулся в Темир-Хан-Шуру ни с чем. Горцы расценили это как победу Шамиля.
      Генерал Пулло, в безуспешной погоне за Ташов-Гаджи, после тяжелого боя занял Зандак и установил в округе свою власть. Но как только его отряд ушел обратно, новая власть исчезла вместе с ним.
      Результат всех этих предприятий оказался прямо противоположным их целям. Авторитет и власть Шамиля только усилились, набеги на линии участились, восстания охватывали прежде спокойные области, а армия имама быстро увеличивалась.
      Наряду с военными мерами Розен предпринимал усилия и для морального противодействия Шамилю. Его пламенным призывам, увлекавшим целые общества, было решено противопоставить проповеди ученого муфтия из Казани Т. Мустафина.
      В инструкции, данной Мустафину при отправлении его в
      Дагестан "для убеждения горцев в неправильном толковании шариата мюридами и расположении их в пользу царизма", Розен обрисовал ему свое понимание истории Кавказа, объяснил разделение Дагестана и положение главных его лиц. Особое внимание муфтия было обращено на деятельность имамов, представленных разбойниками и изуверами, которые "вводили легковерный народ в заблуждение под видом сохранения буйной независимости и домогались лишь личных выгод".
      Несмотря на столь серьезную подготовку, миссия успеха не имела, так как простых горцев больше интересовали не тонкости шариата, а неотделимые от него свобода и независимость.
      Ввиду того что дела в Дагестане принимали все более опасный оборот, в мае 1837 года была организована новая, более сильная, "Аварская" экспедиция под командованием генерала К. Фезе. Фезе тоже был горцем, только швейцарским. Наемником участвовал в Наполеоновских войнах, затем поступил на русскую службу. В Польской кампании 1831 года он уже командовал бригадой гренадеров, а теперь, на Кавказе, пехотной дивизией. Фезе предписывалось решительно покончить с мятежниками, разорить столицу Имамата Ашильту и окончательно утвердиться в Аварии.
      Отряд, насчитывающий более 5000 человек, с пушками и мортирами, двинулся к Хунзаху. По пути Фезе исправлял дороги и строил укрепления. В Хунзахе выяснилось, что Шамиль с отрядом мюридов находится в Телетле, южнее Хунзаха, тогда как Ашильта находилась севернее. И что имама уже осадила милиция местных ханов. Послав им на помощь часть своих войск, Фезе решил сначала покончить с Ашильтой.
      "МЫ ЗАКЛЮЧИЛИ МИР..."
      Столица Имамата, укрытая в недрах дагестанских гор, встретила Фезе в полной боевой готовности. В искусно укрепленных каменных саклях засели мюриды. Их было немного, но это были воины, знавшие толк в битвах.
      Фезе пустил в ход артиллерию, затем бросил на штурм аула войска. Жестокая схватка длилась с утра до заката солнца. Но заняв наконец Ашильту, Фезе увидел себя почти полностью окруженным толпами повстанцев, пришедших на помощь ашильтинцам. Под угрозой полного разгрома Фезе не решился вернуться в Хунзах и, неся большие потери, спешно отступил к Темир-Хан-Шуре. Пополнив отряд свежими частями, упрямый Фезе вновь двинулся на Хунзах, а затем - к Телетлю, надеясь покончить с блокированным там Шамилем.
      Его надежды увидеть Шамиля уже плененным не оправдались. Вдохновляемые личным примером имама и предводителем телетлинцев Кебед-Магомой, ставшим позже ближайшим сподвижником Шамиля, защитники аула стойко отражали атаки и совершали дерзкие вылазки. Осада Телетля, безуспешно длившаяся более месяца, грозила обернуться катастрофой наподобие ашильтинской и полным крахом экспедиции.
      Фезе потерял уже более четверти отряда, часть пушек, на исходе были боеприпасы и провиант. Голодные оборванные солдаты, уставшие от бессмысленной бойни, глухо роптали. К тому же приверженцы Шамиля подняли восстание в Южном Дагестане, а к Телетлю спешили новые отряды сочувствующих горцев.
      Бесконечно продолжать осаду непокорного имама не было возможности. Но взять Шамиля не удавалось, а уйти с пустыми руками означало для Фезе позорное окончание карьеры.
      Оставалось одно - переговоры..Это был единственный шанс для Фезе и великий шанс для истории. Шамиль пошел на мирные переговоры, тем более что такое разрешение конфликтов предписано и Кораном: "А если они отойдут от вас, не сражаясь с вами, и предложат мир, то Аллах не дает вам никакого пути против них" (4:92). Дальнейших трагедий могло и не случиться, если бы сильные имели обыкновение соблюдать договоренности с менее сильными.
      В письме Шамиля к Фезе говорилось: "Мы заключили мир с Российским государством, которого никто из нас не нарушит, с тем, однако, условием, чтобы ни с какой стороны не было оказано ни малейшей обиды против другой. Если же какая-либо сторона нарушит данное ею обещание, то она будет считаться изменницей, а изменник почтется проклятым перед Богом и перед народом. Сие наше письмо объяснит всю точность и справедливость наших намерений".
      Договор, заключенный между Фезе и Шамилем, был выгоден обеим сторонам. Кроме чисто военной целесообразности, прекращавшей военные действия и позволявшей Фезе с достоинством удалиться, договор имел важное политическое содержание - Шамиль фактически признавался в нем главой государства.
      В соответствии с одним из пунктов договора Шамиль выдал в аманаты своего племянника Гамзата, который затем был отправлен в Россию и провел там много лет, пока Шамиль не сумел вернуть его на родину.
      Фезе вернулся в Хунзах, основательно его укрепил, водворил в нем воинский гарнизон и направился в Темир-Хан-Шуру.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27