32

После разговора с Адамом во вторник я делала все возможное, чтобы забыть его. Старалась думать о приятных вещах вроде лондонского шума и комфорта своей квартиры. И о том, как радостно будет снова встретиться с друзьями. И о возможности когда-нибудь вернуться на работу. И о том, как интересно жить в городе, где каждую секунду продается пара обуви.

У нас с Джеймсом все получится. Я буду счастлива. Мне ведь предложено все, о чем я так безумно тосковала в первый месяц после его ухода!

Я забуду о его измене. Кейт получит папу. У меня будет муж. Мы начнем прежнюю жизнь. А если я буду поспокойнее и посерьезнее, буду больше заботиться о Джеймсе и его нуждах, то это вовсе не большая цена, которую придется заплатить. И ужас, который я испытываю сейчас, пройдет.

Разумеется, мою тоску можно еще отнести и к необходимости расстаться с семьей. Какими бы ужасными они ни были, я за последние три месяца к ним очень привыкла. Их анархический вариант семейного уклада казался мне более привлекательным, чем ожидающая меня ровная и спокойная жизнь с Джеймсом.

Я буду по ним скучать. По маме, папе и Анне.

Я даже буду скучать по Хелен.

Хотя, может, и нет.

Мне было трудно. Иногда я впадала в ярость. Не верила тому, что он сказал. Не верила, что я действительно такая плохая. Но чтобы привести себя в чувство, мне достаточно было вспомнить одну сказанную им фразу: «Если бы я был счастлив, разве бы я тебя бросил?»

Так что выбора у меня не было. Я вынуждена была согласиться, что сама во всем виновата. Если бы не мое поведение, он бы меня не бросил и не пошел на такой ужасный шаг, как завести интрижку и решить, что он влюбился в другую.

Джеймс не был бабником. Он не был легкомысленным. Все свои поступки он сначала долго и тщательно обдумывал. Слишком долго и слишком тщательно, если вы хотите знать мое мнение. Он не делал глупостей, просто чтобы позабавиться. Видимо, у него тоже тогда не было выбора. Он наверняка дошел до ручки.

Но все наладится, все будет как прежде. Только потребуется время.

Я поступала правильно!

Наконец я приняла решение: во вторник лечу в Лондон. У меня хватит времени, чтобы собраться и, самое главное, избавиться от чувства неприязни к Джеймсу.

В пятницу, после двух дней тщательной упаковки одежды в чемодан, я нашла все свои тряпки в дальнем углу шкафа Хелен. Я снова сложила их в чемодан, но через пару часов они оказались у Хелен под кроватью. Я снова положила их на место и решила позвонить Джеймсу и сообщить, каким рейсом я прилечу во вторник. Странно, после отъезда он звонил мне каждый день и спрашивал, когда я вернусь. Как будто ему не терпелось меня увидеть. Как будто он боялся, что я передумаю.

Разумеется, циник во мне решил, что он соскучился по сексу или у него не осталось чистого белья, вот он и ждет меня с таким нетерпением. Было непривычно ощущать, что он меня ждет, что я ему нужна. Особенно после того высокомерного и холодного отношения, которое он продемонстрировал, когда был в Дублине. Он ведь всячески старался показать, что оказывает мне услугу, приглашая вернуться! Сейчас же он явно чувствовал себя неуверенно, хотя тщательно это скрывал.

Но он зря беспокоился.

Я возвращалась.

Возможно, без большого желания — но возвращалась.

Я позвонила ему в офис. Ответил мужской голос:

— Извините, но мистера Уебстера сейчас нет. Кто его спрашивает?

Мне пришлось подумать. Кто же его спрашивает?

— Его жена, — с трудом выговорила я.

— Клэр! — радостно воскликнул мужчина. — Как поживаешь? Это Джордж. Приятно тебя слышать.

Джордж был партнером Джеймса. И его другом. И, думаю, хоть он был выпивохой и дамским угодником, он был и мне другом.

Джордж был славным. Добрым. Мне он нравился. С его женой Айслинг было приятно посмеяться. Мы не раз вместе надирались.

— Привет, Джордж, — несколько смущенно отозвалась я.

После нашего разрыва с Джеймсом я с ним ни разу не разговаривала и теперь не знала, что сказать.

Сделать вид, что вообще ничего не было? Что все в полном ажуре?

Или идти напролом, превратить все в шутку, сострить по собственному поводу? Например, сказать:

— Привет, это Клэр. Но если тебе трудно запомнить, называй меня Дениз.

Я вдруг осознала, что первые пару недель после возвращения в Лондон буду часто попадать в такую ситуацию.

Господи, до чего же унизительно!

Но Джордж спас меня, сразу взяв быка за рога.

— Значит, ты к нему возвращаешься? — засмеялся он. — Слава богу! Теперь он, может, хоть один день нормально поработает.

— Вот как, — вежливо сказала я.

— Конечно! — энергично и жизнерадостно воскликнул Джордж, что заставило меня предположить, что он только что вернулся после долгого ленча, на котором не обошлось без выпивки. Ладно, что там придираться. Все-таки пятница. — Как мне тебе это описать, Клэр? Ну, скажем, ему было нелегко. Ты же знаешь, какой он. Не любит говорить о своих чувствах, как и все мы, и слишком гордый, даже во вред себе. Но даже слепой мог видеть, как он тебя любит. Достаточно было взглянуть на него, чтобы понять, что без тебя он не может. Он был просто убит. Так что это милость господня, что ты возвращаешься! Иначе пришлось бы его увольнять. — Он громко расхохотался. Видно сразу, ленч удался.

Но о чем, черт побери, он говорит? Он случайно не смеется надо мной? Может быть, я уже стала всеобщим посмешищем?

Ладно, если честно, я признаю, что в других обстоятельствах я бы первой начала смеяться над брошенной женой, которая принимает назад нашкодившего мужа с такой поспешностью. Надо быть дурой, чтобы не понять, что люди будут посмеиваться и надо мной, так быстро простившей Джеймса.

Но поверить в то, что Джордж открыто надо мной насмехается, я не могла. Я хорошо знала, что Джеймс вовсе не убивался по поводу меня. И Джордж должен знать, что я это знаю. Конечно, они оба мужчины, но ведь обсуждают они иногда между собой что-то кроме футбола и машин!

Но Джордж всегда был славным. Я не могла взять в толк, почему он шутит над моей бедой. Почему он так жесток?

Мне было больно, но плакать я не собиралась. Я должна постоять за себя! Надо задушить эти поползновения в зародыше — иначе каждый будет считать, что может смеяться надо мной.

— В самом деле? — с сарказмом спросила я.

Я старалась этими словами дать ему понять, что, хотя Джеймс и поступил дурно, это не делает меня мишенью для насмешек.

Но Джордж никак не отреагировал. Во всяком случае, не обиделся. Потому что продолжил вполне доброжелательно:

— Я не слишком разбираюсь в таких делах, но рад, что вы помирились. Ты молодец, что простила его. Тебе, верно, пришлось нелегко. Но я думаю, что, когда ты увидела, в каком он состоянии — прямо живой труп, — ты поняла, насколько глубоко он переживает свою вину.

Он что, смеется? Я не могла решить. Казалось, он говорит вполне серьезно.

Но если Джордж надо мной не насмехается, то что, черт возьми, он имеет в виду? Какой «живой труп»?! Мы говорим об одном и том же Джеймсе или о каких-то разных людях? Я прекрасно помню напыщенного, самодовольного Джеймса, который приезжал ко мне в Дублин!

Но не успела я додумать эту мысль до конца, как Джорджа снова понесло. Три пинты за ленчем явно развязали ему язык.

— Вот что, Клэр, — сказал он очень серьезно, — я надеюсь, что ты разумная девочка и не простишь его сразу. Мне кажется, тебе стоит разорить его на пару хороших безделушек и отпуск на Гавайях.

«Он что, шутит? — с удивлением подумала я. — Мне повезло, что Джеймс вообще взял меня назад. По сути, это мне пришлось пообещать ему драгоценности и отпуск на море».

— Послушай… — начала я.

Но Джордж продолжал говорить:

— Он так тебя любит, что уже решил, что у него нет никакой надежды, можешь себе представить? Он думал, что ты больше не захочешь иметь с ним дела. И, по правде сказать, никто не стал бы тебя за это винить.

— Джордж! — перебила я. Мне надо было во всем разобраться. — О ком ты говоришь?

— О Джеймсе, — удивился он.

— Ты хочешь сказать, он жалел, что мы разошлись? — спросила я.

— «Жалел» слишком слабо сказано! — засмеялся Джордж. — Правильнее сказать — уничтожен.

— Но откуда ты знаешь? — слабым голосом спросила я. недоумевая, откуда Джордж мог получить такую информацию. Его кто-то явно обманул.

— Мне Джеймс сказал. — ответил он. — Мы много раз разговаривали. Разве у женщин есть монополия на откровенные, душевные разговоры?

— Нет, конечно, но… Ты уверен?

— Разумеется, уверен! — обиделся Джордж. — Он ужасно без тебя мучился. Ужасно! Он все время повторял: «Джордж, я так ее люблю! Как мне ее вернуть?» А я отвечал: «Джеймс, скажи ей правду. Скажи, что виноват». Он меня просто истерзал.

Я не могла вымолвить ни слова. Голова шла кругом. Все это так не походило на то, что случилось на самом деле.

Что же происходит?

— Клэр, — сказал Джордж сочувствующим тоном, — я знаю, как тебе было трудно. Но я уверен, что Джеймс тоже страдал. Ты же помнишь, как он не любит оказываться неправым. Да с ним такое и редко случается, верно? Для него признать, что он совершил чудовищную ошибку, и извиниться практически невозможно. Так что если уж на это решился… Но тебя, я думаю, стошнит, если ты еще раз услышишь «прости». Тебе наверняка надоело это слышать!

И он снова громко расхохотался.

Я уже была уверена, что Джордж не смеется надо мной. Он был вполне серьезен. Но я все еще не могла понять, почему его вариант событий так разительно отличается от того, что Джеймс наговорил мне.

Нет, меня не тошнило от слова «прости». Я была бы счастлива его услышать. Но мне так и не довелось…

— А знаешь, что самое странное, — продолжал Джордж. — Ведь Джеймс всегда считал, что это ты можешь завести роман, а не он.

— Почему? — спросила я. Впрочем, я примерно представляла, что он имеет в виду. Я всегда считалась необузданной, а Джеймс — спокойным и надежным.

— Потому что ты всегда была в центре внимания на вечеринках, — объяснил Джордж. — Живая, очаровательная… И Джеймс всегда думал, что недостаточно хорош для тебя. Всегда! Боялся, что он слишком серьезный и скучный. Ты ведь знаешь, нашему брату, бухгалтерам, нелегко с женщинами. Они почему-то считают нас страшными занудами.

— Никогда не думала, что Джеймс считает себя слишком серьезным и скучным для меня, — сказала я.

— Да будет тебе! — возразил Джордж. — Ты же не станешь отрицать, что из вас двоих ты всегда была душой компании.

— Не стану, — осторожно согласилась я, боясь, что Джордж замолчит.

— А Джеймс? — засмеялся Джордж. — Он, конечно, мировой парень. Но ведь не скажешь, что он всегда окружен людьми и все помирают со смеху.

— Нет, наверное, нет, — сказала я. — Но если бы я вела себя потише, он бы не чувствовал себя таким скучным.

— А зачем? — воскликнул Джордж. — Тогда бы ты не была собой.

«Я знаю, — подумала я. — Но именно этого Джеймс и добивается».

— Кто знает, может быть, Джеймсу не нравилось жить с такой шумной и подвижной женщиной, как я, — прел положила я. — Может, я действовала ему на нервы.

Тому, что я делала, не было прощения. Я откровенно выуживала у Джорджа информацию. Я хотела, чтобы он продал своего приятеля.

— Не глупи, — засмеялся Джордж. — Разумеется, ты не действовала ему на нервы. Ему действительно иногда приходилось тяжело, но дело было в его собственной неуверенности. Не так легко жить с человеком, который куда популярнее, чем ты.

— Вот как, — прошептала я. — Понятно…

И знаете что? Мне и в самом деле стало все понятно! Может быть, сказать об этом Джорджу? Нет, сначала надо как следует подумать обо всем.

Я больше не могла слушать, боялась, что голова лопнет. Мне хотелось поскорее закончить разговор.

— С чего это вдруг ты стал таким специалистом по отношениям между людьми? — поддразнила я его.

— Ну, — смутился он, — мне Айслинг книжку на эту тему купила.

— Понятно, — рассмеялась я. — Ладно, большое тебе спасибо, Джордж, ты мне очень помог.

— Прекрасно, — сказал он. — Я рад. Вот увидишь, все образуется.

«Это вряд ли», — подумала я.

— Но этот кризис может сделать вас более зрелыми, — сказал он и после неловкой паузы добавил: — Вы сможете пересмотреть параметры ваших взаимоотношений.

— Bay, Джордж! — удивилась я. — Надо же, какой ты теперь подкованный. Не сомневаюсь, что тебе удалось разобраться в своих чувствах.

— Да, — робко согласился он. — Я даже исследовал свои женские начала.

Я бы расхохоталась, если бы не была так испугана.

— Джордж, — сказала я, — было очень приятно с тобой поболтать. Ты здорово разобрался в динамике наших с Джеймсом отношений. Это не каждому дано.

— Спасибо, Клэр, — с гордостью ответил он. Я почти слышала, как он сияет. — У меня такое чувство, что я многому научился. Теперь я даже не боюсь заплакать.

— Замечательно! — сердечно сказала я, перепугавшись, как бы он не начал демонстрировать мне свои вновь обретенные способности.

«Как бы мне закончить разговор, чтобы не показать, что меня совершенно не интересует его эмоциональное развитие?» — подумала я. Но тут же машинально задала еще вопрос:

— И ты заботишься о благополучии своего внутреннего ребенка?

— Хм… что? — смешался Джордж.

Он перестал меня понимать. Очевидно, Айслинг пока не купила ему второй том этой книги.

— У меня нет детей, Клэр. Ты же знаешь.

— Знаю, — мягко ответила я. Не было смысла заводить его слишком далеко и портить то, что успела сделать Айслинг.

— Итак, Джордж, давай проверим, правильно ли я тебя поняла, — сказала я. — Джеймс меня любит, Джеймс всегда меня любил. Но он не чувствовал уверенности и боялся, что я нахожу его скучным. Так?

— Ну вот, ты, оказывается, сама все знаешь, — совсем запутался Джордж.

— Просто проверяю, — беззаботно заметила я.

Джордж все еще что-то говорил, но я не прислушивалась. Мне было над чем подумать.

А именно: почему Джеймс сказал Джорджу, что безумно меня любит и боится потерять, а мне сказал, что со мной практически невозможно жить и он согласен на мое возвращение из чистого милосердия?

Даже слепой заметит, что между этими двумя вариантами есть некоторое несоответствие.

Или он врал Джорджу, или он врал мне.

И мой инстинкт подсказывал, что врал он мне.

«Мне надо с ним поговорить, — решила я. — И все выяснить».

— Джордж, — сказала я, — мне надо поговорить с Джеймсом. Попроси его мне позвонить, ладно? Это важно.

— Конечно, — согласился он. — Сделаем. Он вернется примерно через полчаса.

— Спасибо, — сказала я. — Пока.

И повесила трубку.

Я сидела, пытаясь разобраться в том, что Джордж мне нечаянно выболтал.

Значит, Джеймс всегда меня любил. И чувствовал исходящую от меня угрозу…

Что происходит? Я не могла этого понять, но одно знала точно — что-то происходит.

33

Чтобы подтвердить свои подозрения, я позвонила Джуди.

— Клэр! — обрадовалась она. — Ты вернулась?

— Нет еще, Джуди, — печально ответила я. — Но мне надо с тобой кое-что обсудить.

— Валяй, — согласилась она. — Ты в порядке? У тебя взволнованный голос.

— Все нормально, Джуди, — сказала я. — Я волнуюсь, потому что совсем запуталась и не понимаю, что происходит.

— В каком смысле? — мягко спросила она.

— Ты знаешь, что мы с Джеймсом помирились? — начала я.

— Да, — подтвердила она.

— А ты знаешь, что Джеймс завел роман по моей вине?

— О чем ты болтаешь, черт побери?! — возмутилась Джуди.

— Он сказал, что я сама во всем виновата. Что я легкомысленная, эгоистичная и требовательная и совсем не забочусь о нем. И что он готов принять меня назад, только если я коренным образом изменюсь.

— Он примет тебя назад? — повторила Джуди, видимо не веря своим ушам. — Клэр, Клэр, подожди минутку! Тут что-то явно не так.

Ну вот, и Джуди так же считает, значит, я ничего не придумала. Вот только не знала, легче мне от этого или нет.

— Клэр, давай начнем все сначала, — попросила она. — Джеймс сказал, что он вынужден был завести роман, потому что с тобой было слишком трудно жить. Я правильно поняла?

— Да! — сказала я в отчаянии. В устах Джеймса все это звучало как-то более резонно.

— И теперь он говорит, что согласится с тобой помириться, если ты изменишься? — продолжила она. — И как же ты должна измениться, чтобы угодить ему?

— Ну, меньше таскаться по вечеринкам, — промямлила я, — к себе никого не приглашать… Стать более спокойной и заботливой…

— Понятно! — с горячностью сказала она. — Он хочет сделать из тебя такую же тоскливую зануду, как он сам, так? Какое дерьмо!

Она помолчала. Потом ей в голову пришла новая мысль.

— А ты почему такая идиотка? Уж не поверила ли ты во всю эту чушь? Разве ты не понимаешь, что это древний трюк?

— В смысле? — спросила я, хотя слышать объяснение мне не хотелось.

— Он завел себе бабу. Понял, что совершил ужасную ошибку. Хочет, чтобы ты вернулась, — ведь он действительно тебя любит, любому дураку это ясно. Но он боится, что ты пошлешь его куда подальше, вот и повернул все так, будто это твоя вина. Чтобы ты чувствовала себя виноватой и благодарной за то, что он тебя, такого ужасного человека, согласен взять назад. И вообще, — продолжила она, переведя дыхание, — я точно знаю, что он врет!

— Да? — удивилась я. На большее я была не способна.

— Да, — подтвердила она. — Мне сказал Майкл.

Майкл был бойфрендом Джуди и одновременно другом Джеймса.

— Примерно месяц назад Майкл с Джеймсом пошли выпить по паре пива — хотя, скорее, по паре дюжин пива — и Джеймс надрался и не переставая говорил только о тебе. Уверял Майкла, что он по тебе с ума сходит и так было всегда. Он любил тебя больше, чем ты его. И он всегда боялся, что потеряет тебя. И что это его прикончит. Вот он и решил завести роман с Дениз, которая была в восторге, что заполучила такого мужика, как Джеймс.

— Ясно, — ровным голосом сказала я. — Очень интересно. Кстати, Джордж поведал мне практически то же самое.

— Поверить не могу, что тебе надо было услышать это от Джорджа или от меня! Разве ты не знала, что Джеймс от тебя без ума? И чувствует себя очень неуверенно?

Джуди явно презирала меня за такую глупость.

— Но надо же, он оказался таким хитрецом! — бушевала Джуди. — Воспользовался ситуацией, чтобы прибрать тебя к рукам. А главное, это так типично! Сказать, что бросил тебя по твоей же вине и что, если ты не будешь такой, какой он хочет тебя видеть, он снова тебя бросит. Какая гадость!

— Джуди, — сказала я, — пожалуйста, успокойся. Это очень важно.

— Ладно, — немного смутилась она. — Слушай, когда я сказала, что он тоскливый зануда, я…

— Все в порядке, Джуди, — перебила я. — Сейчас это не имеет значения. Но ради бога, послушай меня. Я должна разобраться.

— Извини, извини. Выкладывай.

— Джеймс завел роман, но сказал, что в этом виновата я. Так? — спросила я Джуди.

— Верно, — согласилась она.

— Он должен был попросить прощения, но не попросил. Так?

— Так.

— Он убедил всех, кроме меня, что любит меня. Так?

— Так.

— Он сделал мне больно, унизил меня, запутал, скомпрометировал, врал мне, заставил меня извиняться за то, что я — это я. Так?

— Так.

— Мне такой мужчина не нужен. Так?

— Так! Но… Клэр, что же ты будешь делать?

— Убью этого мудака.

— Послушай, Клэр, не заводись, — испугалась Джуди.

— Да расслабься, девушка, — вздохнула я. — Не буду я его убивать. Но он увидит у меня небо с овчинку!

— И правильно, — сказала она с облегчением. — За него не стоит садиться в тюрьму.

— Спасибо за искренний совет. Ты права. Он ведь и в самом деле тоскливый зануда, так?

— На все сто процентов, — энергично подтвердила она.

— Ладно, я скоро снова тебе позвоню, — сказала я. — Всего хорошего. Пока.

Что теперь?

Наверное, лучше подождать, когда Джеймс мне позвонит.

Но я во всем разобралась. Я жутко злилась на Джеймса и решила, что это не телефонный разговор. Я должна была его увидеть как можно скорее.

Джеймс вскоре перезвонил. Похоже, он был в восторге, что я звонила ему.

Мне с трудом удалось удержаться в рамках приличия — гнев грозил вырваться наружу.

— Клэр, как приятно слышать твой голос, — сказал он.

— Что ты делаешь сегодня, Джеймс? — коротко спросила я.

— Ну… ничего, — ответил он. Наверное, его слегка напугал мой резкий тон.

— Прекрасно, — сказала я. — Будь дома часов около восьми. Мне надо с тобой поговорить.

— О чем? — слегка разволновался он.

— Потерпи, узнаешь, — ответила я.

— Нет-нет, скажи сейчас! — попросил он, теперь уже забеспокоившись всерьез.

— Нет, Джеймс, подожди до вечера, — сказала я вежливо, но очень твердо.

Он молчал.

— Значит, до восьми часов, Джеймс.

— Ладно, — неохотно согласился он.

Я повесила трубку, продолжая думать о своем разговоре с Джуди.

Понимаете, я знала, что я не так плоха, как Джеймс старался представить. Я чувствовала, что он мне лжет или, по крайней мере, сильно преувеличивает. Я не знала только, зачем он это делает.

Теперь я понимала, что он жаждал переделать меня под себя. Ему не нравилась моя уверенность. Она его пугала. Вот он и решил лишить меня этой уверенности, чтобы я полностью зависела от него.

Какой мерзавец!

Знаете, мне кажется, я ненавидела его меньше, когда узнала, что он спит с Дениз. На этот раз он предал меня окончательно.

— Мам! — крикнула я.

— Что? — отозвалась она, появляясь в дверях кухни.