Вера КАУИ
      НАСЛЕДНИЦЫ
      ТОМ 2
      Глава 12
      Судьбе было угодно, чтобы Консуэло, не встречавшая свою бывшую приятельницу более полугода, буквально столкнулась с ней в Париже. Это произошло у Сен-Лорана, Консуэло как раз выходила оттуда, Доминик направлялась ко входу. Обе были одеты безупречно.
      Консуэло - в замшевом костюме медового цвета, отороченном бледно-палевой норкой, на ее золотистых крашеных волосах - похожая на кивер шапочка из норки; Доминик в собольей накидке, широкие черные бархатные брюки заправлены в лакированные черные сапоги. На мгновение обе женщины застыли, затем Консуэло, не без удовольствия подумав о том, что по ее воле Доминик лишилась неплохих комиссионных, оживленно заговорила:
      - Дорогая! Мы не виделись целую вечность...
      - Разве? Неужели прошло столько времени, а я не заметила, - с любезной улыбкой ответила Доминик.
      - Глупо ссориться из-за какой-то ерунды, - похлопала ее по руке Консуэло.
      - Ну, я бы так не говорила. Поверь мне, он оказался совсем неплох...
      Какая сволочь! Консуэло вспыхнула, но подавила гнев.
      - Как твои дела, ангел мой? Послушай, ты надолго сюда? Может быть, посидим где-нибудь, поболтаем?
      "Ей что-то нужно, - безошибочно определила Доминик. - Очень нужно, раз она смирила свою гордость".
      - Почему бы и нет, - решилась она, - только недолго. Мне нужно быть через сорок минут на примерке.
      - Ну, как твои дела? - спросила Консуэло, когда они уселись за столик у "Максима", где им было видно всех и они были на виду у всех. - Как идет сражение?
      - Сражение? - Доминик, казалось, была удивлена. - Никакого сражения, уверяю тебя.
      - Надо сказать, она, конечно, тебе не соперница. Жирафа какая-то!
      - Ты виделась с ней? - подозрения Доминик подтверждались. Консуэло что-то затевала.
      - Да, на днях в Лондоне. Я оставила ей картину на продажу. - И, в ответ на изумленный взгляд Доминик, добавила:
      - Дорогая, ведь мы с тобой были в ссоре. Кроме того, мне было любопытно на нее посмотреть. Ведь твоя сводная сестрица и мой единокровный братец, кажется, как-то связаны? И вот, когда случай представился...
      Доминик оставила без внимания этот ложный след.
      - Какую картину? - спросила она.
      - А, Ремингтона.
      - Я не знала, что у тебя есть Ремингтон.
      - На самом деле нет - еще нет, скажем так. Но у моей бабки этого барахла полно, а часть все равно обязательно достанется мне, так что я только немного опередила события.
      - Полно этого барахла? - медленно переспросила Доминик.
      - Господи, ну конечно. Этот ее так называемый розовый дворец битком набит всеми видами кошмарного американского искусства. Джейми глаза вытаращил, когда все это увидел в первый раз, он говорит, что вся коллекция может стоить миллионы. - И тут стало понятно, ради чего Консуэло затеяла этот разговор. - Но ведь ты никогда не была там, правда? Поэтому и не знаешь. Ты, кажется, не выносишь Запада - во всяком случае, так считает моя бабушка.
      Она улыбнулась, глядя на застывшее лицо Доминик; глаза ее горели злобной радостью.
      "Понятно теперь, в чем дело, - подумала Доминик. - Ты, дрянь, хочешь убедиться, что у меня нет никакой надежды продать ни одного экспоната из сказочной коллекции, которую я, по собственной глупости, упустила. И о которой, кстати, никогда не упоминал мой муж. Прекрасно, допустим, его не интересует искусство. Но меня-то интересует. И он это знает. Как знает и то, что я веду важнейшую для меня битву, что продажа такой коллекции вдобавок к гонконгскому аукциону означала бы для меня полную победу над этой Деспард. Ну да, - думала она, встречая недобрый взгляд холодных серо-голубых глаз Консуэло со спокойствием, которого не ощущала, - теперь я вижу, зачем тебе была нужна эта встреча. Чтобы проявить себя наилучшим образом в том, в чем ты сильна: оскорбить, досадить, унизить..." Доминик чуть улыбнулась, наблюдая, как торжество Консуэло сменяется неуверенностью. Доминик не торопилась. На такую дерзость следует ответить достойно. А, ну конечно... К счастью, Кейт Деспард побывала на ранчо в Колорадо. В самом деле, подумала Доминик, в такие моменты начинаешь верить, что Бог существует.
      Взяв рюмку недрогнувшими пальцами, она небрежно спросила:
      - Сколько ты просила за своего Ремингтона?
      - Кейт Деспард назначила исходную цену двести пятьдесят тысяч фунтов. Моя бабка-индианка просто сидит на миллионах. - Голос Консуэло звучал раздраженно, но она внимательно следила за Доминик.
      "Поделом тебе, заносчивая стерва, - злорадно думала она. - Тебе в лапы не перепадет ничего. Старуха за этим присмотрит. Ну что ж, изображай спокойствие. Я-то знаю, что внутри ты вся пылаешь. Ты промахнулась, правда? Великая Доминик дю Вивье сама лишила себя возможности распродать огромную коллекцию американского искусства, о какой любой американский музей мог только мечтать".
      - Мне сейчас пришло в голову, что твой поступок не пойдет на пользу тебе, - ответила Доминик прежним легким тоном, с улыбкой. - Кейт Деспард должна была узнать картину.
      - Узнать? Как это узнать? Насколько я знаю, картина нигде не выставлялась.
      - Это не обязательно. Кейт Деспард не так давно была в гостях на ранчо у твоей бабушки. Ручаюсь, она внимательно рассмотрела все, особенно коллекцию американского искусства. Блэз говорил, что она прекрасно в нем разбирается. - Последняя фраза была ложью, но Консуэло не знала этого и вряд ли стала бы проверять, особенно если предложила Кейт Деспард на продажу картину, которая, что ни говори, не была пока ее собственностью.
      Консуэло побледнела, ее узкие губы вытянулись яркой полоской. Она выругалась по-испански, язык этот, как никакой другой, располагал весьма красочными проклятиями.
      - Она не сказала мне ни слова. Чертова ледышка, лживая, лицемерная гадина!
      - Не стану возражать. У меня нет сомнений, что она поняла, откуда взялся твой Ремингтон, дорогая моя Консуэло, и, конечно, тут же позвонила старухе и выдала тебя с головой.
      - Боже мой! - Голос Консуэло дрожал.
      Люди за столиками начали оборачиваться в сторону Консуэло и Доминик, прислушиваться к тому, что происходило за их столиком.
      - Черт бы побрал все это! Мне срочно нужны эти деньги. У меня куча долгов... Джейми убьет меня, если узнает, - Ты подписала контракт?
      - Какой контракт?
      - Подумать только, как быстро она учится. Вещи, обладающие такой ценностью, как "твой" Ремингтон, продаются с оформлением контракта; пока контракт не подписан, никакое соглашение не действительно - существует только ее свидетельство против твоего. Говорила она тебе: "Да, я продам вашу картину"?
      - Ну, может быть, не с такой четкой формулировкой.
      - Что именно она сказала?
      - Ну.., я просто так решила. То есть она казалась заинтересованной. К тому же она сказала, что аукцион американского искусства должен пройти в ближайшие полтора месяца.
      - Она сказала, что включит в него твою картину?
      - Нет.
      - То есть это значит, она вообще не говорила, что продаст эту картину, так?
      - Но она не говорила, что не станет продавать.
      Доминик покачала головой.
      - Она замечательно переиграла тебя. Она, конечно, узнала картину и, несомненно, как только ты ушла, бросилась звонить старой скво, чтобы все ей рассказать.
      На Консуэло глядели огромные сапфировые глаза, и в них таилась насмешка.
      - Эта Деспард поступила абсолютно законно. Она сообщила владелице, что картина была предложена на продажу другим человеком. Когда все обнаружится, тебе не позавидуешь.
      - Значит, это не должно обнаружиться, - пробормотала Консуэло в панике. Она получила крепкий удар, оказавшись на коленях перед женщиной, которую сама хотела унизить. - Ты ведь никому не скажешь? Особенно Блэзу ты знаешь, как он любит старуху, а когда вся эта ерунда выйдет на поверхность, он по сравнению со мной снова окажется просто святым. Плохо уже то, что бабка узнает о пропаже... И неизвестно, чем это обернется для меня Окажись здесь эта гадина, я бы удушила ее на месте! - Консуэло подозвала официанта и заказала еще вина. - Господи, она заплатит мне за это, - зловеще пообещала она. - Я знаю кучу людей, которые пользовались услугами "Деспардс", но впредь не будут, я сумею этому помешать!
      - Мне бы тоже хотелось каким-то образом отомстить, - подлила масла в огонь Доминик. Злоязычная Консуэло де Барранка, безусловно, сумеет повредить Кейт Деспард, причем наговоры Консуэло будут казаться объективными - ведь все знают о ее ссоре с Доминик из-за одного бразильского юноши. Нужно было подсластить пилюлю. - Дорогая Консуэло, - с сочувствием произнесла она. - Не беспокойся из-за этой ерунды. Эта Кейт свое получит. Неужели ты думаешь, что я позволю ей обогнать меня?
      - Я готова помочь тебе, чем смогу.
      - Нет, это я могу помочь тебе. Если у тебя временные затруднения с деньгами, позволь мне одолжить тебе.
      Иначе зачем же существуют друзья... Давай вернемся со мной вместе к Сен-Лорану, а потом пойдем в мой офис и заключим дружеское соглашение.
      - Доминик, ты ангел! - воскликнула Консуэло, вздохнув с облегчением. Я скоро отдам, вот только справлюсь...
      Доминик была совершенно уверена, что не получит этих денег назад, но считала, что дело того стоит. Консуэло была опасным врагом. Кейт Деспард, несомненно, потеряет несколько распродаж из-за того, что столкнулась с Консуэло. "Но тем не менее, - думала Доминик, - я совершила серьезную ошибку, не сдружившись с Агатой Чандлер. Почему Блэз никогда не упоминал о коллекциях на ранчо? Все это время он знал и молчал, наблюдая, как я сама себе рою могилу... Полно Ремингтона, подумать только! Хорошо же, - решила она, - Блэз мне за это заплатит, и скоро - как только мы увидимся..."
      ***
      В среду утром Николас Чивли поднялся наверх по лестнице "Деспардс" точно в десять часов. Его одежда идеально подходила для загородной поездки: безупречный твид, на локтях пиджака кожаные заплатки, ему не хватало только трости-сиденья, чтобы выглядеть настоящим сквайром.
      Перед встречей с ним Кейт решила посоветоваться с Шарлоттой.
      - Николас Чивли! - пробормотала та, высоко подняв брови. - В таком случае необходимо одеться с особым тщанием. Николаса Чивли еще не видели с женщиной, которая не была бы само совершенство.
      - Ты с ним знакома? - наивно спросила Кейт.
      Шарлотта улыбнулась.
      - Да, знакома, - ответила она. - Видишь ли, ведь лондонское общество совсем небольшой мирок. Он был родственником моего первого мужа. И еще кое-кем, но это уже другая история. Твид, я думаю, - решила она, подумав, Я знаю одно место.
      Поэтому, спускаясь вниз, Кейт была уверена, что прекрасно выглядит в чудесном клетчатом костюме с юбкой-брюками, с настоящими костяными пуговицами и в жакете со шлицей. Сапожки на низком каблуке, перекинутая через плечо объемистая сумка с карманами, в которой, по совету Шарлотты, лежала пара легоньких удобных мокасин ("На случай, если придется ходить по каким-нибудь замечательным коврам"). Красновато-коричневый кашемировый джемпер Кейт был подобран в цвет волос, шелковый шарф - от Гермеса. Духи для поездки тоже выбирала Шарлотта.
      Кейт заметила быстрый оценивающий взгляд Николаев и увидела одобрение в его глазах.
      - Я думал, мы сможем избежать формальностей, - сказал Николас Чивли, открывая перед ней дверцу "ягуара XJS", золотистого, как новая монетка, что как нельзя лучше подходило к тонам одежды Кейт. - Но они знают о нашем приезде, и я должен был заказать ленч.
      - Замечательно, - прошептала Кейт.
      Кейт хотелось поскорее увидеть Кортланд Парк, а присутствие Николаса Чивли заставляло ее нервничать. В последние несколько дней стало очевидно, что служащие "Деспардс" вполне осознают, что от этой поездки зависит многое. Клодия Джеймисон сказала таинственно:
      - Удачи вам, Кейт, но присматривайтесь к нему, хорошо? Он вроде айсберга: на поверхности лишь одна восьмая.
      Джаспер Джонс, священнодействуя, как обычно, вручил Кейт целый список с наставлениями, что можно и что нельзя. Дэвид Холмс качал головой.
      - Я был бы счастлив увидеть Кортланд Парк со всем его содержимым в каталогах "Деспардс", Кейт, но не забывайте, что это влечет за собой трудную, большую работу.
      Шарлотта сказала просто:
      - Дорогая, ты выглядишь прекрасно. Но.., я знаю, что даю тебе советы как старая тетушка молодой девице: не принимай все за чистую монету, особенно обещаний.
      Он знает женщин и умеет обращаться с ними.., а здесь, как и всегда, важно, кто будет назначать цену.
      - Я предлагаю ему "Деспардс", - горячо возразила Кейт, - а не себя.
      Шарлотта улыбнулась.
      - Именно это я имела в виду. Я вижу, ты быстро понимаешь...
      По пути в глубь Сассекса Кейт сумела понять довольно многое относительно природы мужчины-хищника.
      В самой очаровательной манере, ни разу не высказываясь прямо, Николас Чивли дал ясно понять: он готов к самым убедительным доказательствам того, что именно "Деспардс" заслуживает права вести аукцион.
      И, когда они уже ехали по огромному парку и видели вдалеке здание с бесчисленными окнами и каминными трубами, Кейт вдруг подумала: стоит ли одно другого?
      "Я хочу получить этот аукцион, но неужели я должна для этого продать себя?" И как бы в ответ услышала голос отца: "Следует сделать все возможное, когда добиваешься аукциона, но не нужно идти на то, что может скомпрометировать "Деспардс" или самого тебя. Помни это, моя маленькая Кейт, когда станешь управлять фирмой, это самое важное".
      В доме в беспорядке были нагромождены и редкостные вещи, и сущая ерунда. Комнаты, большие, с богатой лепниной, плохо освещенные - окна затянуты выцветшими, истершимися шторами, были набиты мебелью, фарфором, бронзой, мрамором, хрусталем, картинами, некоторые из них просто были прислонены к стенам. В нескольких комнатах один на другом лежали ковры. В одном месте Кейт насчитала шесть, приподнимая один за другим углы; последний, на мраморном полу, оказался великолепным казахским ковром.
      Пока они неторопливо шли по первому этажу, Кейт прикидывала цену увиденного. Расчеты были весьма приблизительными, а в случае, когда Кейт была не совсем уверена, она сознательно занижала оценку.
      Спальни на втором этаже были превращены в склады: прекраснейшая французская мебель стояла бок о бок с чудовищами викторианской эпохи и изумительными образчиками "арт нуво". Среди картин было несколько работ Рембрандта, восхитительная обнаженная женщина кисти Рубенса, не меньше десятка первоклассных голландских натюрмортов, два Гейнсборо, Лоуренс и Стаббс, которые Кейт оценила как превосходные. Покойный мистер Кортланд не жаловал современную живопись, самая поздняя картина датировалась тысяча девятьсот десятым годом.
      Фарфор был неподражаем. Буфеты ломились от целых сервизов севрского и лиможского фарфора, изысканного венецианского стекла. При виде серебряных с позолотой кубков итальянской работы семнадцатого века у Кейт заблестели глаза. Николас Чивли указал Кейт на кровать под пыльным бархатным балдахином, уверяя, что эта вещь принадлежала некогда мадам Помпадур.
      - Дамы ее времени, кажется, имели обыкновение принимать гостей прямо в своих спальнях? - спросил он оживленно.
      - Что ж, если можно было присутствовать при пробуждении короля, то, наверное, не было ничего дурного и в том, чтобы посетить даму в спальне, ответила Кейт легко. - Кроме того, в те времена, в сущности, не было частной жизни и уединения.
      - Даже когда она бывала с королем?
      Кент повернулась к нему и заметила голодный блеск в карих бархатных глазах.
      - Ей приходилось довольно часто видеть, как он уединяется с другими дамами. А пока он развлекался, ей приходилось управлять страной.
      Он засмеялся.
      - Вы меня убедили.
      Во время ленча он шутил и пикировался с ней, даже когда вполне серьезно расспрашивал, как она стала бы готовить и устраивать предаукционный просмотр всего этого скопления.
      - Я бы убрала отсюда все, что не пойдет на продажу; ценные вещи я бы классифицировала по времени и стилю; затем, после того как дом будет вымыт от крыльца до чердака, я бы по-новому разместила все вещи, пригласила лучшего декоратора, так, чтобы люди, которые придут на просмотр, увидели бы полностью обставленные комнаты. Везде надо расставить вазы с цветами, эти жуткие шторы нужно убрать и везде сменить лампочки на более мощные. Я бы вымыла каждую фарфоровую и стеклянную вещь, отполировала бы всю мебель, вынула бы из рам картины и отдала бы их промыть - у меня в "Деспардс" работает лучший в Англии реставратор, а потом развесила бы их так, чтобы они выглядели наилучшим образом. Я бы подготовила каталог, при одном взгляде на который у людей разгорались бы глаза; я бы создала здесь некую атмосферу и, конечно, сделала бы показ событием в светской жизни...
      - Сколько времени может на это понадобиться?
      - Минимум полгода.
      - Значит, октябрь. - Николас помолчал. - Я хочу предупредить вас, что правительство может решить продать дом со всем его содержимым. - Глядя в удивленное лицо Кейт, он пояснил:
      - Долги покойного превышают семь миллионов фунтов.
      Кейт заморгала.
      - Если кредиторы согласятся принять в погашение долга Кортланд Парк и все коллекции, то, боюсь, никакого аукциона не состоится.
      - Насколько это реально?
      Николас пожал плечами.
      - Переговоры идут со дня смерти мистера Кортланда, но вы же знаете, как медленно вращаются колеса бюрократической машины. К тому же есть один человек, который развил бурную деятельность, защищая культурное наследие страны. Он считает, что часть работ в коллекции покойного - это национальное достояние.
      - Он имеет в виду, очевидно, живопись, особенно английскую, и часть мебели.
      - Вам виднее, вы, а не я специалист. Но он пользуется авторитетом, к его мнению прислушиваются.
      - Но вы тем не менее хотите, чтобы в "Деспардс" составили детальный план того, как бы мы решили представить все эти сокровища, если торги состоятся?
      - Да. Нельзя сидеть сложа руки. Я должен быть готов к любой возможности.
      "Конечно, - подумала Кейт. - Могу поспорить, что у тебя в багажнике припасена сумка на случай, если бы я выразила желание остановиться в уютной деревенской гостинице неподалеку..."
      Удивительно, ей не хочется этого не только потому, что тотчас же - как во всех подобных случаях - выплывет наружу: Кейт Деспард решила прибегнуть к сексу, чтобы заполучить аукцион. И тогда и она, и "Деспардс" потеряют свою репутацию. Но и потому, что, хотя Николае был весьма привлекателен, в определенном смысле он не привлекал ее. Приятно было видеть его восхищение, выслушивать комплименты, но как мужчина он не производил на нее впечатления. Если бы на его месте был Блэз Чандлер, если бы он хоть раз так посмотрел на нее, Кейт колебалась бы не дольше минуты.
      - В конечном итоге, может быть, это к лучшему, - произнесла она медленно, возвращаясь мыслями к реальности.
      - О чем вы говорите? - спросил Николас.
      - Протесты общественности относительно продажи Кортланд Парка. На мой взгляд, надо дать публике понять, чего стоит содержать такие сокровища, как несоразмерно высоки налоги, заставить людей почувствовать, что в подобных домах наряду с собранными коллекциями сохраняется дух времени.
      - Как бы то ни было, правительство еще не решило, продаст оно усадьбу за долги или нет, но это не должно останавливать вас. Вам нужно представить предложения душеприказчикам. Октябрь - это самая поздняя дата аукциона; потом на долги пойдет не только стоимость усадьбы, но и все деньги, которые можно выручить на аукционе. На меня произвел большое впечатление ваш рассказ о том, как невероятно поднялись цены за последние несколько лет; если представить себе, что содержимое этого дома находится здесь около полувека...
      После ленча, который был накрыт на углу огромного - едва ли не с крикетную площадку - стола, ленча, приготовленного явно не здесь (Кейт видела кухню, там сейчас невозможно было приготовить хоть что-нибудь), а привезенного из Лондона, они оказались в той части дома, которая много лет оставалась нежилой. Здесь запустение было еще более очевидно, и Кейт заметила:
      - Я рада, что скоро будет аукцион, что вещи, которые истлевают здесь, перейдут в другие руки; столько растрачено попусту...
      - Да, я тоже против расточительства, против пустых трат, - с готовностью согласился Николас Чивли, имея в виду время, которое они могли бы провести с большим удовольствием для обоих. Кейт раньше не встречала людей, которые так виртуозно владели бы искусством намеков и подтекста. Николас не пытался сказать прямо: "Вы кажетесь мне очень привлекательной. Мне бы хотелось заняться с вами любовью. Давайте доставим друг другу эту радость", - тем не менее он давал ясно понять, что его желание все растет и что любой ее шаг навстречу непременно будет учтен, когда будет решаться вопрос, какой фирме вести аукцион.
      Кейт была уверена, что Доминик дю Вивье не стала бы раздумывать. Хорошо было известно, что Доминик пользуется своим телом, чтобы добиться того, чего хочет, но она была так хороша собой, и каким-то образом ее поведение никого не возмущало. Светские дамы, не обладающие ни красотой Доминик, ни ее сексапильностью, будь они так же щедро одарены природой, не раздумывая, последовали бы ее примеру. Но Кейт знала, что, если она поведет себя так же, это будет совсем другое дело. Это вызовет шок, ужас и неприкрытое осуждение. Потому что, вдруг осознала она, хотя прошло всего несколько месяцев, в ней признали как специалиста, так и наследницу Деспарда - дочь Чарльза Деспарда. Доминик была принята в этот мир, потому что так хотел ее отчим, но в действительности она не была в нем своей. Именно поэтому от нее и не ждали строгого поведения.
      Внезапно Кейт поняла, что Николас что-то говорит ей.
      - Что"? Простите, я отвлеклась...
      - Я понял, - ответил он сокрушенно. - Отвлеклись из-за всего, что тут есть, да? Именно это для вас дело жизни?
      - Да, вы правы, - просто и прямо ответила Кейт.
      Он взял ее руку и поднес к губам с неизменным изяществом.
      - Конечно же, вы сделаете все, что возможно, и даже немножко больше, если аукцион достанется вам, не так ли?
      Кейт мягко, но решительно отняла свою руку и сделала шаг в сторону. Вдруг, увидев что-то, она издала восклицание и метнулась на другой конец просторной комнаты.
      - Невероятно! - чуть ли не простонала она.
      - Что случилось?
      Кейт указала на громоздившуюся у стены мебель.
      - Это французская работа, восемнадцатый век, - пробормотала она. Целое состояние.., в таком плачевном виде. Нужно сейчас же разобрать эту.., эту поленницу!
      Николас Чивли взглянул в ее глаза и беспрекословно повиновался. Он спустился вниз за хранителем и сторожем, которые жили в особняке. Но этим дело не ограничилось: он стал помогать тащить вниз прекрасные комоды, похожие на троны стулья и великолепные, обитые шелком диваны.
      - Невероятно, - беспомощно повторяла Кейт. - Такие сокровища свалены в кучу, как дрова!
      - Боюсь, что с возрастом он перестал помнить, какими сокровищами обладает, - объяснял Николас.
      - Теперь я точно уверена, что оказалась здесь раньше, чем другие аукционисты, - рассмеялась Кейт. - Видно, что здесь годами ни к чему не притрагивались.
      - Да, вы первая попали сюда, - подтвердил он.
      "Один - ноль", - подумала Кейт в приливе уверенности в себе.
      Николас наблюдал, как ее рука поглаживает обивку на старинном диване, и поймал себя на том, что представляет эту легкую, с длинными пальцами руку на собственном теле. Он чувствовал, как нарастает в нем желание. Ему казалось, все будет просто. Неопытность ее была видна невооруженным глазом, и Николас не видел ничего дурного в том, чтобы совместить дело и развлечение. Но она сумела удержать его на расстоянии, и стремление добиться ее возросло тысячекратно. "Не только произведения искусства со временем приобретают большую цену", - подумал он. В ней была юность и свежесть - чудесные длинные ноги, тонкая кость, изящество. Она оказалась к тому же отличным собеседником. И явно обладает огромными знаниями в своем деле. Она заставила его увидеть то, что раньше для него не существовало, понять, что именно заставляло старика Кортланда со страстью собирать коллекции. Несомненно, идеи, которые она высказывала, были интересными. Его сотоварищи-душеприказчики с сомнением качали головами, когда он предложил начать переговоры с "Деспардс" наряду с двумя другими большими аукционными фирмами.
      - Если бы Чарльз Деспард был жив, другое дело, - возражали они. - Ведь его дочь еще неопытна, она так недавно начала работать. Возможно, через несколько лет...
      "Нет, - думал он сейчас. - Она совершенно четко видит, что здесь есть, и знает, что нужно делать".
      - Сколько времени займет аукцион?
      - Самое большее - десять дней, - без колебаний ответила Кейт. - Здесь сотни предметов. - Глаза ее горели, лицо освещал внутренний огонь. - Можно было бы показать аукцион по телевидению.., дать людям, которые никогда не бывали на таких распродажах, возможность своими глазами увидеть все это великолепие. Вход должен быть только по билетам. Буфет самого высшего разряда. Среди моих служащих есть человек, незаменимый в таком деле.
      "Ролло был бы здесь в своей стихии, - подумала она. - Его безошибочное театральное чутье было бы благословением для Кортланд Парка. И для "Деспардс", конечно".
      Ее энтузиазм зажег Николаса. "Боже, - думал он с нарастающим волнением, - у нее действительно великолепные идеи!"
      - Вы понимаете, что здесь главное - время, - продолжала она твердо, глядя на него, и Николаса приводил в восторг свет ее удивительных глаз. Конечно, правительство может оказаться серьезным препятствием.
      - Знаете, у меня есть один приятель на довольно высоком посту, - тихо произнес Николас. - Я попробую поговорить с ним...
      "Почему я это делаю? - в смущении спрашивал он себя. - Подумать только, я жалел, что буду иметь дело не с твоей сводной сестрой. Вряд ли встреча с Доминик дю Вивье доставила бы мне столько удовольствия".
      Когда они вернулись в Лондон, шел восьмой час.
      - Может быть, пообедаем? - с надеждой спросил он.
      - Боюсь, что не сегодня.
      У него появилась возможность задать вопрос:
      - А когда?
      - Позвоните мне, - сказала она, выходя из машины.
      - Обязательно, - пообещал он с пылом, которого давно уже не замечал в себе. Куда до нее "Сотбис" и "Кристи"! Их представители - оба мужчины. Он задумался: понимают ли они, каким секретным оружием владеет теперь "Деспардс"!
      Оказавшись в своем пентхаузе, Кейт швырнула сумку, закружилась и издала боевой клич. Она чувствовала, что выполнила обязательства и по отношению к фирме, и по отношению к самой себе на все сто процентов. "Шарлотта, ты моя удача!" - подумала она и сняла телефонную трубку.
      - Ну, как прошла поездка?
      - Не хочу хвалиться, но, по-моему, он клюнул, - радостно сообщила Кейт.
      - На тебя или на фирму "Деспардс"?
      - На обеих. Он приглашал меня пообедать. Мне снова понадобятся твои советы.
      - В любой момент, дорогая. Ты не представляешь, какое удовольствие я от всего этого испытываю.
      - Я вела себя с ним точно так, как ты советовала.
      - Тебя это позабавило? - спросила Шарлотта.
      Кейт рассмеялась.
      - Как ничто до сих пор. - А потом добавила задумчиво, с оттенком сожаления в голосе:
      - Теперь я понимаю, чего себя лишала.
      - Ты молода, - сказала Шарлотта со вздохом, в котором сквозили ее собственные сожаления, - перед тобой еще целая вечность.
      - Ну что? - спросил Ролло, когда Шарлотта положила трубку.
      - Она просто парит в небе от собственного успеха.
      На лице Ролло было ясно написано, что он обо всем этом думает.
      - Перестань, дружище, - упрекнула его Шарлотта. - Вырастая, она будет отдаляться. Она так многому научилась за последние несколько месяцев, не сердись на нее за этот запоздалый приход в мир взрослых.
      - Прежде чем начать бегать, учатся ползать, - раздраженно проворчал Ролло.
      - У нее нет на это времени. Ей дан всего год, а ее соперница известна повсюду. - Шарлотта мягко добавила:
      - Ведь ты хочешь, чтобы она победила? Но учти, что, даже проиграв, она уже никогда не будет такой, как прежде.
      Ролло не ответил. Он снова принялся тасовать карты.
      Они играли в вист.
      - Она многому научилась у тебя, - констатировала Шарлотта. - Мне понятно, откуда у нее эта проницательность, эта практичность. Она умеет разглядеть за видимостью сущность.
      Больше она не сказала ничего. Ролло не часто прислушивался к чужому мнению, но Шарлотта принадлежала к числу тех, кого он слушал. И ей оставалось надеяться, что он способен еще и видеть.
      Кейт тут же взялась за работу. Когда она рассказала о своих планах членам правления, они были вполне удовлетворены ее сообщением, хотя и не спешили расставаться с деньгами, не имея твердой уверенности вернуть их.
      - Сделать такой каталог - пусть даже только и макет - обойдется в кругленькую сумму, - предостерегал заведующий финансовым отделом.
      - Я уверена настолько, что готова рискнуть, - отвечала Кейт. - И не забывайте, что срок - полгода. Кроме того, вы же видели цифры.., это самое меньшее десять миллионов фунтов, конечно, ради этого стоит рисковать.
      Кейт сумела убедить всех; за десять дней были составлены сметы, подготовлен план, охватывавший все, вплоть до работы буфета и парковки автомобилей; все это было распечатано и роздано заведующим отделами. Заключили договор с типографией, умышленно позволили отделу рекламы обнародовать некоторые сведения, чтобы возбудить интерес к предстоящему событию, окончательно установили дату и время интервью Кейт для рубрики "Женщина-администратор" в одном из популярных женских журналов. Из-за нехватки времени у Кейт интервью предполагалось провести в "Деспардс", что давало возможность сопроводить статью выигрышными для фирмы фотографиями.
      Труднее всего было обосновать то, что организацию всего шоу будет осуществлять Ролло. Отдел рекламы затаил обиду, но Кейт убедила Ролло представить им свои предложения с цветными рисунками, которые она выполнила собственноручно. Они с Ролло сидели безвылазно два дня и две ночи, превращая предстоящий аукцион в театрализованное зрелище, и Кейт мудро позволила ему играть главную роль при встрече с отделом. Выкладки Ролло звучали настолько убедительно, что, несмотря на некоторые возражения, приняты были единогласно.
      - Господи, если аукцион состоится, он может затмить гонконгский, услышала Кейт чью-то реплику, когда все расходились после совещания.
      - Да, и по затратам тоже, - кисло возразил собеседник.
      - Если она что-то вобьет себе в голову, ее не удержишь.
      - Совсем как ее отец.
      Никакое другое признание не могло бы обрадовать ее больше.
      Когда Кейт, все еще в возбуждении, вошла в свой кабинет, стоявший у окна мужчина обернулся к ней. Это был Блэз Чандлер. Он не видел причин особенно торопиться, поэтому появился в "Деспардс" спустя десять дней после звонка Агаты.
      - Добрый день, - произнесла Кейт с такой ослепительной улыбкой, что Блэз против воли улыбнулся ей в ответ.
      - Я пришел забрать Ремингтона, - без всяких объяснений объявил он.
      Сияние померкло.
      - У меня не было выбора, Блэз, - сказала Кейт твердо. - Я сразу узнала картину, а "Деспардс" не торгует краденым.
      "Даже если это сделала твоя сестра", - непроизнесенная фраза тяжело повисла между ними.
      - Вы поступили правильно, - успокоил ее Блэз. - Я тоже не поощряю воров, пусть даже они принадлежат к членам моей семьи. Моя бабушка просит прощения за то, что вы оказались втянутой в это малоприятное дело. - Их глаза встретились. - Мне очень жаль, - сказал он, и тяжесть вдруг исчезла.
      Кейт отвернулась, чувствуя, как перехватывает дыхание.
      - Я должна распорядиться, чтобы принесли картину. - Пальцы ее вздрагивали, когда она брала трубку внутреннего телефона.
      - Я слышал, вы ведете переговоры относительно Кортланд Парка, заметил Блэз, прогоняя неизвестно откуда взявшееся напряжение.
      - Да. Я как раз вернулась с совещания но этому вопросу, - сказала она, повернувшись к нему.
      - Прекрасно. Это был бы мощный рывок вперед.
      Кейт не сомневалась в искренности его слов.
      - Если получится, то аукцион в Кортланд Парке можно будет сравнить с гонконгским аукционом Доминик.
      Зазвонил телефон. Кейт, извинившись, взяла трубку.
      - Это звонит мистер Чивли, мисс Деспард.
      - Соедините меня, - нетерпеливо сказала Кейт. - Николас?
      - Вы разрешили позвонить, и я непременно давно бы сделал это, но мне пришлось уехать из города. Я вернулся лишь сегодня утром и спешу наверстать упущенное.
      - Считайте, что наверстали. - Какая-то нотка в голосе Кейт заставила Блэза бросить на нее взгляд.
      - Мы можем уговориться на сегодняшний вечер?
      - Конечно.
      - Я заеду за вами в половине восьмого.
      - Я буду готова.
      Николас Чивли не мог поверить своей удаче. Его тактика - заставить ее поскучать - сработала.
      - У вас есть какой-нибудь излюбленный ресторан?
      - Я целиком полагаюсь на вас.
      - Я запомню это.
      "Не сомневаюсь, что запомнишь", - подумала Кейт.
      Она намеренно тщательно подбирала слова, присутствие Блэза Чандлера вдохновило ее на эту невинную импровизацию.
      Положив трубку, Кейт извинилась, не переставая удивляться самой себе. Никогда в жизни ей еще не приходилось использовать одного мужчину в игре против другого. "Возьми себя в руки, Кейт Деспард, пока не опозорилась, сказала она себе строго. - Этого человека тебе не одурачить".
      - Как поживает Герцогиня? - спросила она как можно любезнее.
      - Во все встревает и жалуется, если не все выходит по ее воле.
      Кейт засмеялась.
      - Она замечательная женщина. Я ее полюбила.
      - Я готов биться об заклад, что вы уже создали общество взаимного обожания. - Голос его звучал сухо, но по какой-то нотке Кейт вдруг догадалась: он вполне осознает, что делает его бабка - при каждой возможности сводит его с Кейт. Забрать Ремингтона, несомненно, мог бы любой из служащих Корпорации, но старая дама послала за ним своего внука.
      "Он любит ее, - подумала Кейт, - и потому слушается".
      В дверь постучали. Это принесли картину, уже в специальной упаковке для перевозки.
      - Хотите взглянуть на нее? - спросила Кейт;
      - Не стоит. Я доверяю вашему мнению. - И вдруг Блэз резко спросил:
      - Что моя сестра сказала, когда принесла вам картину?
      - Что это фамильная собственность, но что она хотела бы продать ее анонимно.
      - Могу себе представить. Сколько она хотела, получить?
      - Я сказала ей, что картина стоит четверть миллиона фунтов.
      Он удивленно поднял брови.
      - Высокое искусство, помните? - сказала она с иронией, возвращаясь к их последнему разговору.
      - Давайте не будем начинать все сначала, - оборвал ее Блэз.
      - К счастью, я узнала картину. Но если бы я не побывала в Колорадо...
      - Вы бы заработали комиссионные, только и всего.
      - Если бы я не видела картину раньше, я бы продала ее - и чертовски быстро!
      Блэз внимательно изучал ее.
      - Но вы не жалеете, что дело повернулось таким образом?
      - Нет, нисколько. Ремингтоны еще будут, но Агата Чандлер одна.
      - Хвала Господу, - сказал Блэз, и Кейт рассмеялась.
      - Не придирайтесь, - упрекнула его Кейт. - Вы же не хотели бы, чтобы она была другой. Я бы, по крайней мере, не хотела.
      Его темные, как смоль, глаза опять блеснули.
      - Да... Я, пожалуй, тоже.
      "Но что ты стала другой, я рад", - подумал Блэз.
      Кейт осталась все той же острой на язык амазонкой, какую он увидел в тот вечер в лавчонке на Кингс-роуд, но в ней появилось достоинство. В ней появились лоск, изысканность, которые дает только уверенность в себе. "Да, - продолжал размышлять Блэз, - она уже не так рвется в драку и к тому же может привлечь мужчину такого калибра, как Николас Чивли". Блэза задела легкость их телефонного разговора. "Это не для Кейт Деспард, - оскорбление подумал он. - Не ее стиль". И вдруг, как будто кто-то нажал нужную кнопку, его озарило: это было бы вполне в стиле Доминик.
      Кейт показалось, что он сердит на нее. Боже, пронеслось у нее в мыслях, что за перемены настроения... Она тоже начала злиться. Блэз очнулся.
      - Неудивительно, что вы так сошлись с моей бабкой, - смеясь, сказал Блэз. - Она тоже всегда говорит без обиняков.
      Кейт чуть не вздрогнула. Он сравнил ее со своей бабкой - это самый высокий комплимент!
      - Передайте ей от меня огромный привет, - с чувством сказала она.
      - Бабушка предпочла бы увидеть вас лично.
      - Ах, если бы я могла...
      - В любое время, когда захотите, - он помолчал. - Мне также ведено сказать вам, что Джед посылает привет.
      - Как мило с его стороны. От меня ответные приветы.
      - Вы произвели там фурор, - заметил Блэз. - Как правило, Джед сторонится представительниц противоположного пола...
      Кейт взвилась ракетою.
      - Вы считаете, он не причислил меня к ним?
      "А, - подумал Блэз, - значит, стопроцентной уверенности в себе у тебя, милочка, нет? И все-таки быстро же ты учишься", - думал Блэз, не понимая, радует это его или огорчает. Рассердившись на себя за эти мысли, он поднялся и взял картину.
      - Я прослежу, чтобы она благополучно вернулась на место, - сказал он сдержанно.
      - Вы мне напомнили.., существует ли на ранчо какая-нибудь система сигнализации? Если нет, очень страшно оставлять Герцогиню так, окруженную всеми этими сокровищами...
      - На ранчо полно людей, которые, не задумываясь, умрут за нее, ответил Блэз и обернулся к ней. - Но как только вы сказали мне, насколько ценны все эти картины, я тут же поставил сигнализацию. Фотоэлектрический барьер - если его кто-нибудь пересечет, включится свет, сирена, а на участке у местного шерифа раздастся сигнал. На всех окнах и дверях новые замки, а ночью мы спускаем с цепи полдюжины ротвейлеров. Имейте это в виду, если во время ваших будущих визитов захотите прогуляться ночью.
      К его изумлению, Кейт залилась краской. Какого черта?.. "Боже, так вот почему Джед передавал ей такие нежные приветы! Она наверняка прогуливалась ночью и, возможно, вместе с Джедом... Кейт Деспард и Джед! - подумал Блэз с раздражением. - Боже, любовь не только слепа, а еще и глуха, и нема!" Блэз стал торопливо прощаться и вышел, твердо решив отказаться от бабкиных поручений - пусть в будущем их выполняет кто-нибудь другой, во всяком случае, те, что связаны с Кейт Деспард.
      Кейт спрятала лицо в горячих ладонях. Она прочитала в его взгляде сначала удивление, затем.., неодобрение? И она догадалась... Блэз решил, что она ходила на ночное свидание к Джеду. Джед! Ей хотелось засмеяться, но на глазах выступили слезы. "Это к тебе, болван, к тебе ходила я! Все дело в тебе!"
      - Почему ты не сказал мне, - без всяких вступлений начала Доминик, что у твоей бабушки великолепная коллекция американского искусства?
      Блэз взглянул на жену.
      - С каких пор моя бабушка стала темой наших с тобой разговоров?
      Доминик положила нож и вилку.
      - Я говорю о коллекции, продажа которой могла бы принести удачу нью-йоркскому филиалу "Деспардс".
      Если бы ее продавала я, разумеется - Моя бабка не собирается расставаться со своей коллекцией. Кстати, а откуда тебе известно о коллекции?
      Доминик поднесла бокал к губам.
      - Перестань. Не делай вид, что ты не знаешь, как твоя ненаглядная сестрица стянула картину и собиралась продать ее через лондонский "Деспардс". Она мне рассказала.
      - Мне казалось, вы с Консуэло не разговариваете.
      - Ей так хотелось поделиться со мной... - пожала плечами Доминик.
      - И тогда ты, конечно, поведала ей, что Кейт посещала ранчо?
      Улыбка появилась на губах Доминик.
      - Ну, разумеется.
      - Ты зря тратила время. Герцогиня заметила отсутствие картины. Она знает свои холсты до последнего квадратного дюйма, хотя любит делать вид, что они не важны для нее. Не беспокойся, картина уже вернулась на законное место.
      - Значит, "Деспардс" упустил возможность продать ее.
      - Ее и не собирались продавать.
      Прелестные брови Доминик поднялись вверх.
      - Она отказалась?
      - Она не торгует краденым. - Блэз спокойно посмотрел на жену. - Какова бы ни была Кейт Деспард, ее нельзя назвать нечестной. В этом она вполне дочь своего отца.
      - А я - нет? - спросила Доминик бархатным голосом.
      Но это не тронуло Блэза.
      - Что ж, надо признать, ты - нет.
      - Да, ты настоящий юрист! - сказала Доминик, вскинув голову истинно французским движением. - Иногда мне кажется, законность значит для тебя больше, чем чувство.
      - Правда? - спросил Блэз таким Тоном, что она сердито сказала:
      - Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Почему ты не рассказал мне о коллекции на ранчо?
      - Если бы ты приняла хоть одно из многочисленных приглашений приехать, ты бы увидела все своими глазами.
      - Я бы приехала, если бы знала.
      - Не сомневаюсь, - сказал Блэз.
      Доминик взглянула на него из-под густых ресниц.
      Сегодня Блэз в странном настроении. Вопреки обыкновению, приехав, он не отправился с нею в постель, а вместо этого больше часа говорил по телефону, написал кучу писем и отправил множество телеграмм. К этому времени ужин - Доминик запланировала ужин вдвоем при свечах, чтобы привести его в нужное расположение духа, - был готов. Она хотела отвоевать утраченные позиции, сказать, как она была не права по отношению к его бабке, исповедаться и признать свою вину. Но он был все так же резок и нисколько не смягчился, и, если бы она не тормошила его своими вопросами, сидел бы молча. Доминик не помнила, чтобы он когда-нибудь раньше был таким сдержанным. Крохотный звоночек тут же подал ей сигнал тревоги. Если он почему-либо остыл к ней, она сумеет вновь разжечь его жар. Она не собиралась дать Блэзу ускользнуть, не сейчас же, когда у него в руках ключ от возможного аукциона, который вместе с гонконгским мог бы дать ей возможность обогнать Кейт настолько, что дальнейшая борьба потеряла бы для Кейт всякий смысл.
      Теперь Доминик понимала, что ей надо забыть о наказании, которое она надумала для Блэза. Она собиралась дать ему понять, что он виноват перед ней, и не думала, что ситуация повернется против нее. Не показывая Блэзу своего беспокойства, она болтала о том и другом, не обращая внимания на его равнодушный взгляд, на его бесстрастный голос. К тому же его бокал оставался полным, и Доминик решила пустить в ход все свое очарование. Когда она наклонилась, чтобы подлить Блэзу вина, ее грудь коснулась его плеча, волосы упали ему на лицо, запах духов смешался с ароматом кларета. А когда они перешли в гостиную, в огромных - от пола до потолка - окнах которой виднелась потрясающая панорама ночного Нью-Йорка, она прижалась к нему на огромном честерфилдовском диване.
      Но и после отличного ужина Блэз не торопился привлечь ее к себе, обхватить ладонями ее грудь, теребя сосок пальцами, за чем обычно следовали поцелуи, одежда разлеталась по полу, а они предавались страстному, неудержимому сексу. Вместо этого он потянулся к "Нью-Йорк тайме". Мельком заглянув в газету, Доминик отметила про себя, что у Корпорации Чандлеров денег больше, чем у Французского банка! И вдобавок бесценная коллекция американского искусства... Доминик ни капли не сомневалась, что, узнав, каковы цены, его бабка откажется от продажи. Она практичная старуха, сохранившая, наверное, и свой первый заработанный доллар.., разве что теперь его не найти среди этих миллиардов. Боже, а какое богатство она таскает на себе! Увешана драгоценностями, как рождественская елка игрушками, презрительно подумала Доминик. Но Блэз очень решительно сказал, что при жизни бабки ничего не будет продано. Какая жалость! Это был бы сокрушительный удар по надеждам Кейт Деспард. А если бы Доминик все же удалось заполучить помимо гонконгского еще и этот аукцион!..
      Ну что ж, ведь бабка Блэза уже очень стара. Значит, это только вопрос времени. Все, что нужно, - очень аккуратно поработать над Блэзом. Доминик не сомневалась, что ей это удастся. Блэз не из тех, кем легко манипулировать, но в одном отношении он податливее глины в руках скульптора. В их сексуальных отношениях ведущая роль принадлежала ей, она умела околдовать его своим телом и теми наслаждениями, которые оно могло принести. Блэз не был сверхсексуальным мужчиной, но в Доминик было нечто, заставлявшее его мгновенно отзываться. Она не обманывала себя и не называла это "нечто" любовью, но очень точно оценивала силу своей сексуальной притягательности для Блэза.
      - Как идут дела у малышки Деспард? - небрежно спросила Доминик, поближе подвигаясь к Блэзу, при этом длинная серебристая юбка взметнулась, как бы невзначай высоко обнажив ногу.
      - Не так хорошо, как у тебя, - Блэз был по-прежнему сдержан.
      - Ну, это понятно. У нее есть в запасе что-нибудь приличное?
      - Ты всегда узнаешь все раньше меня. Лучше расскажи мне об этом сама.
      - Я знаю далеко не все. Ну, к примеру, у нее сейчас великолепная картина Веласкеса, которая может стоить миллионов пять, но какая именно, я пока не знаю.
      - Меня занимает только то, что уже продано, я вижу лишь цифры и не могу принимать во внимание, что она надеется или должна получить. Мое дело - суммы банковского счета.
      Доминик изобразила обиду, - Я знаю, что папа назначил тебя судьей в этом деле, но ты безусловно мог бы быть откровенным со мною, со своей женой!
      - Не могу именно потому, что ты моя жена. - Блэз обернулся и посмотрел на нее. - И ты это прекрасно знаешь.
      Доминик справилась со своим гневом и не рванулась с места, как ей хотелось.
      - Неудивительно, что папа назначил тебя душеприказчиком... Он всегда говорил, что больше всего ценит в тебе твою честность. - И примирительно добавила:
      - Я понимаю, ты сердит на меня, ведь я сказала твоей сестре, что Кейт Деспард наверняка узнала картину.
      Блэз отложил газету.
      - А сказала ты ей, несомненно, потому, что она обратилась с этим не к тебе - уж ты бы продала эту картину без малейших угрызений.
      - Конечно. Ведь я бы не смогла узнать ее!
      - Вот ты себя и выдала. Ты места себе не находишь, оттого что ты проморгала огромную коллекцию. А я уже сказал тебе и повторяю еще раз: пока моя бабушка жива, ни один из экспонатов ее коллекции на ранчо не будет продан, как, кстати, и после ее смерти. Дом со всем содержимым станет Чандлеровским музеем американского искусства и будет передан штату Колорадо.
      Доминик оцепенела. Сапфировые глаза сделались холодными как лед.
      - Ну конечно.., это работа малышки Деспард, верно? - Она вскочила. Зная, что ей не заполучить этих сокровищ, она постаралась, чтобы они не достались и мне!
      - Это совсем не так. Но ты не поймешь.
      По непонятным причинам постоянное употребление слова "малышка" по отношению к Кейт задевало его. Конечно же, не рост Кейт выводил Доминик из себя. Она повлияла на твою бабушку. Воспользовалась такой возможностью. Тебе эта возможность тоже представлялась. И не однажды.
      - Ну хорошо, я совершила ошибку. Но уже не повторю ее.
      - У тебя не будет на это шанса. Герцогиня уже занимается созданием фонда, который бы финансировал музей, когда он перейдет государству. Так что тебе не удастся привесить к своему поясу еще и этот скальп.
      Доминик хотелось ударить его. Вместо этого она вскочила и бросилась в свою спальню, хорошенько хлопнув дверью.
      Блэз тяжело вздохнул. Он был в плохом настроении с тех пор, как забрал картину, а затем встретился с Консуэло.
      Они виделись нечасто - для этого не было оснований, но в этот раз ему хотелось вправить ей мозги. Она тоже была в отвратительном настроении, и свидание их кончилось банальной ссорой. Сестра упрекала его в том, что он выносит сор из избы и старается лишить наследства и ее, и их брата.
      - Не воображай, что я не знаю, чего ты добиваешься, - кричала Консуэло, - ты хочешь забрать себе все! Ничего не получится! Я затаскаю тебя по судам!
      - Попробуй только, - Блэза вдохновила эта мысль, - и я разорву тебя на клочки! Тебе наплевать на бабку, и этому безвольному существу - нашему брату - тоже. Ты появляешься у нее только для того, чтобы получить деньги. А если бы она не была богата, ты бы и не вспоминала о ней.
      - Зато ты прекрасно о ней помнишь. Ты присосался к ней и делаешь все, чтобы навредить нам и чтобы деньги достались одному тебе.
      - Вы достаточно навредили себе сами. Ты ясно дала понять, что семейство твоего отца тебе больше по душе, Джеральд носится с полученным титулом. А у меня есть только бабка.
      - И как только ты к ней попал, ты всегда пытался отпихнуть нас как можно дальше.
      - Вы сами оказались так далеко, как только возможно.
      Размахнувшись, Консуэло влепила ему пощечину.
      - Вот тебе за все мои унижения, подонок! Ты думаешь только о себе! А я из-за тебя потащила картину к этой чертовой Деспард. Если бы я только знала, что ты поволок эту девицу к нашей бабке на ранчо! - Как всегда, поняв, что совершила ошибку, Консуэло стремилась переложить вину на другого. Признать себя виноватой ей не позволяла гордость, а уверенный тон брата, которому она всегда завидовала, окончательно вывел ее из себя.
      Блэз молча вышел из комнаты, слыша за спиной ругань, - Конни никогда не умела проигрывать. Блэза она терпеть не могла с самого его рождения. Их мать безумно любила отца Блэза и обожала своего сына, так что Консуэло, которой к моменту рождения Блэза было шесть лет, лишилась внимания матери и сгорала от ревности к маленькому брату. Джеральду, тогда пухлому медлительному мальчику, исполнилось четыре, и, поскольку в будущем он должен был стать виконтом Стэнстед, Консуэло, в которой рано проснулся снобизм, подлизывалась к нему.
      После того как отец Блэза был убит, - сам Блэз помнил только, как мать, истерически рыдая, металась по их огромной белой вилле на мысе Феррат, рвала на себе одежду, пыталась броситься с балюстрады вниз, на скалы, - Энн Чандлер возненавидела сына. Сначала Блэз не мог понять, почему. Уже потом он, кажется, разобрался в причине: он был очень похож на отца. Няня Блэза объяснила ему, что так бывает, что нужно время, чтобы горе улеглось. Но постепенно Блэз стал осознавать, что дело в чем-то другом. Во взгляде матери он читал гнев, неодобрение, недовольство. Он не знал, а няня не могла ему объяснить, боясь только ухудшить ситуацию, что напоминал матери не своего отца, а своего прадеда, он был копией деда матери, меднолицего Черного Джека Чандлера, и поэтому выдавал ее неблагородное, как ей казалось, происхождение. Энн Чандлер уже давно оборвала все связи с родными, изменила цвет своих роскошных черных волос и непреклонно скрывала, что ее бабка была чистокровной индианкой из племени шошонов. А теперь ее сын и сын человека, который был ей дороже всех в жизни, оказывается похожим не на собственных родителей, а на полуиндейца, женившегося на какой-то скво.
      Для Блэза настали тяжелые времена. Консуэло, быстро уловив, что ветер переменился и что она может без помех превратить жизнь Блэза в ад, с удовольствием занялась этим. Защищала мальчика только няня, пока Консуэло не обвинила ее в краже. Няню уволили, а на ее место взяли другую построже. По условиям развода с отцом Консуэло Энн Чандлер могла держать у себя дочь шесть месяцев в году, и эти полгода, с апреля по сентябрь, вселяли в Блэза ужас. Джеральд тоже всегда приезжал на лето к мамочке в сопровождении собственной няньки, которая всегда была готова посплетничать со своей товаркой и посочувствовать, что той приходится присматривать за мальчишкой, что ни говори, все-таки не белой расы. Вот тогда-то Консуэло брала свое, а жизнь Блэза превращалась в ежедневную муку. Ей нравилось причинять боль. Джеральд, незлобный, медлительный, но вполне способный оценить, кто взял верх, поддерживал сестру. Когда они что-то разбивали, они сваливали вину на него. Они напускали ему в постель муравьев и ящериц, сыпали в еду соль. В играх ему выпадала роль индейца, а они вдвоем ловили его и мучили. Консуэло предпочитала такие игры всем остальным. Она выкручивала Блэзу пальцы, держала его изо всей силы, пока Джеральд, связав его, засовывал спички ему между пальцев ног и поджигал их. Видя, что Блэз не плачет, Консуэло выходила из себя и принималась лупить его палкой или обрывком веревки.
      - Плачь! Ну, плачь же! - кричала она ему в лицо. - Ведь ты же хочешь заплакать, ну давай, реви... - Но Блэз не плакал. Индейцы не плачут. Только ночью, уткнувшись головою в подушку, он выплакивал свои обиды.
      А Консуэло, мать или няньки видели только бесстрастное лицо, безукоризненные манеры.
      Но однажды Консуэло зашла слишком далеко: игра заключалась в том, что Блэза сжигают на костре, и она развела нешуточный огонь. Тут с небес спустилась разъяренная старая дама - сам Блэз не сомневался, что это индейская царица, которая напугала его мать, заставила Консуэло дрожать от страха, а Джеральда - спрятаться под кроватью.
      После того как она уехала, ни Консуэло, ни Джеральд больше не мучили Блэза, они вообще больше не приставали к нему, хотя он был уверен, что Консуэло ненавидит его еще больше из-за того, что индейская царица заступилась за него, пригрозив матери: "Заботься о Мальчугане, либо, клянусь Богом, я перестану заботиться о тебе".
      Блэз решил, что старая дама - его ангел-хранитель. Когда ему было девять лет, мать и ее очередной муж, не уследив за дорогой, занятые пьяным спором - кто из них больше проиграл в казино в Монте-Карло, разбились в машине, сорвавшейся с обрыва. Тогда старая дама вновь спустилась с небес к этому времени Блэз уже понимал, что на вертолете, - ив этот раз объявила мальчику, что она его бабушка.
      Когда Консуэло узнала, что только Блэз вернется в Америку и станет жить с их бабушкой, она пришла в ужас. Отец приказал ей добиться бабкиного расположения, он же объяснил ей, какое состояние поставлено на карту. Но было слишком поздно. Консуэло недобрым словом помянула мать, которая не сказала ей, что эта скво, которой она, как и мать, стыдилась и которую презирала, - самая богатая, за исключением, может быть, английской королевы, женщина. Это ее деньги пошли в уплату за виллу, ими же оплачивали все разводы матери, все их расходы - вплоть до еды. И теперь эта старуха считает своим внуком этого Блэза, как две капли похожего на их прадеда. Черного Джека Чандлера. Бабушка никогда не смогла простить Консуэло то, как она мучила Блэза и издевалась над ним. Отец Консуэло был тогда в ярости, он избил ее и отдал в монастырь под строгий надзор монашек в тихом пригороде Буэнос-Айреса, где она пробыла до семнадцати лет и откуда бежала с первым же мужчиной, которого ей удалось соблазнить.
      Бабушка назначила Консуэло приличное содержание с условием, что та будет держаться как можно дальше от ранчо в Колорадо. Джеральд - мой брат, лорд Стэнстед, как любила небрежно говорить Консуэло, - тратил огромные деньги на содержание Стэнстедского аббатства.
      Консуэло не сомневалась, что и у него, как и у нее, нет никакой надежды получить чандлеровские миллиарды. С годами бабка предоставляла Блэзу все больший контроль над Корпорацией. Консуэло понимала, что бабка долго не протянет. Она отчаянно хотела наладить отношения с Блэзом. Ради этого добивалась расположения Доминик, которую не любила и которой не доверяла. Но Блэз не забыл и не простил Консуэло пережитых издевательств.
      Он не любил сестру тогда, не любил ее и сейчас и не видел причин, по которым это следовало бы скрывать.
      - " Но ведь она твоя сестра, - заметила как-то Доминик, которую без устали обхаживала Консуэло.
      - Только потому, что это ее сейчас устраивает. Когда она считала, что я никто, она знать меня не хотела.
      Блэзу были совершенно ясны намерения Консуэло.
      Великодушием она никогда не отличалась.
      И в эту встречу с женой, едва взглянув на Доминик, Блэз понял, что она хочет смягчить его, и ему даже доставило удовольствие собственное упрямство. Он страшно хотел ее - он всегда хотел ее, - но не позволил плоти возобладать над разумом. И теперь, преодолев себя, Блэз чувствовал усталость и разбитость, несмотря на прекрасный ужин и "Шато-Латур 59". Он ухмыльнулся. Он всегда мог понять, насколько серьезны претензии жены, по тому, какую еду и вино она выбирала для него. Он продолжал читать в ней, как в открытой книге... Но он не считал, что она откажется от того, чтобы ее раз за разом перечитывали заново. И, ощутив себя главным в их союзе, Блэз пришел в хорошее расположение духа. Хватит сердиться.
      Он последовал за женой в спальню. Доминик была в душе, он слышал шум льющейся воды. Блэз быстро разделся, скользнул за прозрачную дверь огромной ванной и встал позади Доминик. Лицо ее было поднято вверх, глаза закрыты, струи из трех душевых головок били по ней, точно в наказание, вода стекала по совершенному телу сверкающими ручейками, черные волосы прилипли к голове наподобие купальной шапочки. Блэз не догадывался, что Доминик специально приняла такую позу, что она ждала его, включив только один душ, прислушиваясь, не идет ли он - она была уверена, что придет. Но ее испуг, когда он, бесшумно подкравшись, встал сзади нее и, притянув к себе, заставил ощутить прикосновение напряженного, пульсирующего пениса, был разыгран безупречно. Тихонько вскрикнув, она прижалась к нему спиной, сладострастно потерлась о его тело твердыми маленькими ягодицами, еле слышно застонала, когда он, взяв в ладони ее груди, принялся тихонько покусывать зубами ее шею. Вдруг Доминик одним движением обернулась к нему, руки ее обвились вокруг его шеи. Следуя ее желанию, Блэз обхватил ее за талию и приподнял. Она быстро нашла и обещающе сжала его член, затем Блэз дал ей медленно соскользнуть вниз. Ее ноги сплелись на его спине, его руки поддерживали ее ягодицы, она откинулась, дав ему возможность жадно приникнуть губами к ее напряженным, твердым соскам. Ее искусные ласки заставили Блэза задрожать - и обезуметь.
      Глава 13
      Июнь
      Доминик сидела за столом в своем кабинете в гонконгском отделении "Деспард и Ко" и просматривала список лиц, расположенных по общественному положению и по величине состояния, которые должны были присутствовать на ее трехдневном "Аукционе века", открывавшемся через четыре дня. Она была удовлетворена: на листе были имена только влиятельных и очень богатых людей. Иначе просто и быть не могло - ведь она потратила на организацию аукциона столько времени и денег. Доминик со всей возможной осторожностью распространила слух, что будет распродавать коллекцию одного неназванного гонконгского миллионера, который хочет убраться подальше от предстоящих коммунистических перемен. Коллекция включала в себя статуэтки из гробниц эпохи Тан и Хань, равных которым никто не видел уже много лет. Да, подумала Доминик с легкой улыбкой, это бесспорно. Таких статуэток еще никто не видел, тем более не выставлял на продажу на аукционе.
      В каталоге, написанном ею самой, говорилось, что начало коллекции было положено до второй мировой войны, а в Гонконг она попала во время японо-китайской войны, когда ее владельцу пришлось бежать из Шанхая. Владелец именовался "хорошо известным гонконгским миллионером, пожелавшим остаться неизвестным", и личность его вызывала множество разнообразных предположений.
      Он предоставил свидетельства о безупречном происхождении большинства, если не всех, своих вещей, часть которых, - как утверждалось в каталоге, была приобретена "по необычным каналам", но инспекция при просмотре удостоверила их подлинность. Оба вечера на просмотре было полно народу. Безусловно, так же будет и на самом аукционе. Доминик вздохнула, глядя на цифры предполагаемой выручки. Сумма выглядела невероятной, но Доминик была уверена, что достижимой. "Действуй смелее, - учил ее отец, - и люди поверят тебе. Начнешь колебаться - и ты пропала, твоим замешательством непременно кто-нибудь воспользуется. Повторяй одно и то же, и это станут воспринимать как непреложную истину" - . Именно так она и готовилась к этому аукциону в течение долгих месяцев. Передвинула его проведение, зная, что ей предстоит сражаться с Кейт Деспард. При этом Доминик столкнулась с некоторым сопротивлением, но, объясняя, почему дата аукциона перенесена, говорила убежденно и откровенно:
      - Наша "кровная вражда" обошла страницы всех газет. Мы с моею сводной сестрой оказались тем, что американцы любят называть "горячие новости", а это будет только способствовать успеху аукциона.
      Доминик приложила огромные усилия, чтобы аукцион прошел на высшем уровне - это касалось и атмосферы, и выбора приглашенных, и доходов. Она пригласила дизайнера-китайца, который превратил огромный конференц-зал, где должен был проходить аукцион, в дворцовые покои; она сама пересмотрела все склады "Деспардс", разыскивая ковры, драпировки, столы, курильницы, картины и образцы китайской каллиграфии. Преобладающими цветами должны были быть красный - в китайском понимании счастливый цвет - и желтый, тоже приносящий удачу. Сама Доминик собиралась надеть традиционное китайское одеяние, некогда принадлежавшее мандарину, из красного и золотого шелка, с изображением золотого дракона, изрыгающего пламя удачи. На рукавах изысканно вышитая кайма. Вся атмосфера заставляла предвкушать то великолепие, какое являли собою сами вещи, расставленные на лакированном столе, который сам по себе был неповторим и стоил целое состояние.
      Доминик даже прибегла к консультации астролога, чтобы выбрать наиболее удачный день для проведения аукциона, когда устанавливается верный фун-шуи - своего рода равновесие, когда семь элементов природы и пассивное женское начало Инь уравновешиваются активным мужским началом Ян. Доминик знала, что малейший слух о дурном фун-шуи моментально отпугнет богатых покупателей-китайцев, а благоприятный фун-шуи заставит их поспешить на аукцион. Даже еда в буфетах подавалась на классический китайский манер и воплощала пять вкусов: кислое, горячее, горькое, сладкое и соленое. Было приготовлено китайское вино, мао-тай, а для европейцев также выдержанное шампанское, "Крюг-59", а также несколько сортов чая, в том числе бо-лей, черный чай.
      Доминик, в течение нескольких лет возглавлявшей гонконгское отделение "Деспардс", было отлично известно, что для китайцев большое значение имеет сама церемония. Ей хотелось привести посетителей аукциона в восторг. А ее собственное удовлетворение целиком зависело от того, как высоко взметнутся цены.
      Уверенность Доминик в успехе скрасила неприятное ощущение собственного промаха в отношении чандлеровской коллекции. К тому же ей удалось преодолеть возникшую в отношениях с мужем натянутость, перестав говорить о коллекции, когда она поняла, что это совершенно бесполезно. Пока, разумеется. А после смерти старой дамы... Но это уже другая история, и Доминик без колебаний напишет ее заново. Все это утверждало ее во мнении, что Кейт Деспард сентиментальна и неопытна и не обладает никакими особенными способностями и знаниями. Доминик не собиралась предоставить Кейт проводить аукцион Кортланд Парка со всеми его сокровищами. Насколько Доминик было известно, аукцион Кортланд Парка считался в Лондоне самым большим за год и вполне мог быть приравнен к ее гонконгскому. Поэтому Доминик решила сегодня же ночью отправиться в Лондон. Здесь все было готово, и у нее оставалось в запасе немного времени. Стоило потратить его с пользой и попробовать подпилить ступеньки лестницы...
      Доминик поднялась из-за стола, грациозно, как кошечка, потянулась и подошла к окну. Спускались сумерки, зажигались огни Гонконга. Она любила этот город, любила его суету, его нетерпение и стремление к быстрому обогащению. Деньги, прибыли составляли смысл существования Гонконга, как и смысл существования Доминик, и этот город был ей понятен и близок. Несколько лет назад она приехала в Гонконг, чтобы набраться опыта и обеспечивать лондонское отделение притоком китайских изделий, но постепенно наладила там собственную процветающую торговлю. Увидев, насколько Доминик справляется с делами, отчим предоставил ей полную свободу. Гонконгское отделение принадлежало ей не меньше, чем лондонское - самому Чарльзу. А нью-йоркское тоже будет ее, если она сумеет этого добиться. Доминик желала владеть всеми отделениями "Деспардс", но меньше всего ей хотелось потерять гонконгский филиал. "Теперь, - с удовлетворением думала Доминик, глядя на мерцающие огни, - он останется моим". Да, она вполне может позволить себе ненадолго переключиться на Лондон. Доминик продумала все ходы, изучила положение всех фигур на доске, главной из которых был, конечно, Николас Чивли. Кейт она отвела место пешки. Доминик предстояло завоевать Чивли, причем не теряя времени.
      Давно уже она не принимала участия в подобной игре.
      Все должно получиться, и тогда...
      ***
      - Я думаю, - неожиданно заявил Ролло, - что неплохо было бы мне съездить в Гонконг на этот "Аукцион века".
      Кейт отложила "Тайме", в котором она тщетно надеялась найти хоть какое-нибудь упоминание о дальнейшей судьбе Кортланд Парка.
      - Ты хочешь поехать?!
      - А что? Я давно мечтаю посетить места, где прошла моя юность, а заодно могу взглянуть, на что способна твоя названая сестрица.
      - Ты знаешь Гонконг?
      - Я был там во время войны.
      - Но ведь туда уже летит Джеймс Грив как заведующий восточным отделением.
      - И прекрасно, мне хотелось бы нанести.., менее официальный визит.
      Кейт с подозрением посмотрела на Ролло. Лицо его было спокойно и безмятежно, а Кейт по опыту знала, что это означало: Ролло что-то скрывает. Она прищурилась.
      - Ты знаешь что-то неизвестное мне?
      - Еще нет, - поспешно ответил Ролло, - но у меня есть ощущение... - Он потер длинным пальцем переносицу. - Если бы это был твой аукцион, ее шпионами просто все кишело бы.
      - Но аукцион послезавтра открывается. Почему ты не заговорил об этом раньше?
      - У меня еще не было приглашения.
      - Не было чего?
      - Да нет же, не на аукцион. Ничего подобного. Приглашение от старого друга. Он как раз живет в Гонконге.
      - Как удачно, - поддела его Кейт.
      - Да, действительно, - согласился Ролло. - Меня ведь здесь ничто не держит. Мы подготовили все возможное к аукциону. Сделано уже столько, что, если ты не получишь Кортланд Парк, тебе придется держать ответ перед твоими заведующими. Может быть, ты найдешь какой-нибудь способ повлиять на Николаса Чивли.
      - Нет. К тому же он, не единственный душеприказчик, ты ведь знаешь.
      - Конечно, но он единственный, чье мнение принимается в расчет. Старик Кортланд доверял ему. - И Ролло добавил:
      - Если бы ты решилась... А впрочем, поступай как знаешь. Хотя ничего нового тут не придумаешь - все сценарии уже хорошо известны.
      - Ты же знаешь, Ролло, все дело во мне, - ответила Кейт резко. - Я предлагаю "Деспардс", а не себя.
      - Твоей сестрице это вреда не приносит.
      - Зато меня не зовут Пираньей.
      - Ты права... - согласился Ролло, но что-то в его тоне заставило ее задать вопрос:
      - Но у меня тоже есть прозвище? Какое?
      - Знаешь, про тебя говорят, что ты заломила за себя слишком высокую исходную цену.
      Кейт возмутилась:
      - Ну что ж тут негодовать, дорогая! Всем известно, что Николас Чивли добивается твоей благосклонности.
      Я слышал, даже заключаются пари... - Ролло замолчал.
      Глаза Кейт метали молнии. - Наши соперники, если проиграют, несомненно станут утверждать, что дело решилось именно таким образом...
      - Подонки, - прошипела Кейт сквозь стиснутые зубы.
      - Вот я и еду, чтобы все выяснить. Не волнуйся, детка. Все будет хорошо. Ручаюсь, Николасу понравилась наша презентация. Но откровенно говоря, все дело в том, решишься ли ты.., мне надо договаривать?
      - Я не веду дела таким образом. Отец говорил, что если потеряешь уважение рынка, то можешь выходить из игры.
      - Если так дальше пойдет дело, тебе все равно придется выйти из игры, поскольку все достанется твоей сестре.
      - У меня впереди полгода - за это время многое может случиться. Я получила коллекцию монет Ван Халена, разве не так? А Пикассо просто был сенсацией - благодаря тебе.
      - Ерунда. Единственно, что может привести нас к победе, - это Кортланд Парк. Нам необходимо заполучить его. Иначе ты можешь уже сложить оружие.
      - Ни за что!
      Ролло заметил ее гневный румянец и переменил тему:
      - Как идет твое аукционирование?
      - Все лучше и лучше. Дэвид по-настоящему доволен мной. - И Кейт добавила:
      - Но если ты уедешь в Гонконг, ты пропустишь мой дебют, - Жаль, конечно, во если Дэвид запишет его на видео, чтобы использовать в дальнейших занятиях, я смогу посмотреть потом.
      Кейт, расстроенная, спросила:
      - Ты что-то знаешь, правда? Что-то хочешь проверить?
      - Меня одолевает любопытство. Впрочем, я могу тебе сказать, в чем дело. Я убежден, что статуэтка лошади эпохи Тан пришла к нам из Гонконга.
      Глаза Кейт округлились. Ролло кивнул и предостерегающе поднял руку.
      - У меня свои источники, - только и сказал он, оставив Кейт сгорать от любопытства. - И, кроме того, почему не убить двух зайцев сразу? Посмотрим, смогу ли я обнаружить, откуда появилась статуэтка, а заодно кое-что узнаем о стиле Доминик.
      Идея была неплохая. Джеймс Грив, конечно, предоставит подробный отчет, но кто лучше Ролло сумеет почувствовать атмосферу аукциона?! Ролло сумеет увидеть и услышать то, что Джеймс может пропустить, на что ему даже не придет в голову обратить внимание.
      Кейт внимательно взглянула на Ролло.
      - У тебя уже все готово, да? Наверное, и билет на самолет есть?
      - Я на всякий случай заказал.
      Кейт не могла не рассмеяться.
      - Ну хорошо. Сколько ты собираешься отсутствовать? Аукцион начинается через три дня.
      - По-моему, недели мне должно хватить.
      - Прекрасно - Кейт только вздохнула. - Я оформлю твою поездку в финансовом отделе.., но ради Бога, не переходи границ Они и так держат на меня зуб из-за этой чертовой презентации. Как узнаешь что-нибудь новое, звони мне.
      - Никаких рассказов по телефону, дорогая. Что бы я ни обнаружил - если это вообще удастся, - я расскажу тебе лично.
      Кейт снова посмотрела на него.
      - Похоже, ты что-то знаешь?
      - Ничего, что я мог бы рассказать тебе сейчас, - произнес Ролло.
      В последнее время Ролло был молодцом; Кортланд Парк настолько увлек его, что он перестал вмешиваться в чужую работу, а благодаря его склонности к театральным эффектам аукцион превращался в еще не виданное - даже если принимать в расчет Гонконг - зрелище. Все в "Деспардс" знали, что она непременно добьется права проводить этот аукцион.
      Кейт меньше всего хотела обмануть ожидания своих сотрудников. Но беда заключалась в том, что она не могла относиться к сексу как к услуге, предлагаемой на продажу. Для нее секс был одним из многих аспектов настоящей любви. Для Доминик же, как, впрочем, и для Николаса Чивли, любовь была одним из аспектов секса, причем, Кейт была уверена, далеко не самым важным. Так же, как выгода была для них обоих выше всяких принципов.
      Кейт никогда не поступалась своей порядочностью.
      Те уроки, что когда-то давно преподал ей отец, навсегда запечатлелись в ее душе. Теперь пришла пора проверки.
      Вечером Николас Чивли пригласил ее в Королевский оперный театр - пела несравненная Джоан Сазерленд.
      После театра планировался поздний ужин. И Кейт решила за ужином откровенно поговорить с Николасом. Она скажет ему, что ждет, как он оценит ее профессиональную работу, скажет, что сама она не выставляется на продажу - ни сейчас, ни в дальнейшем. Если она потеряет Кортланд Парк - что ж, так тому и быть. Но если она переспит с ним, то никогда не узнает потом, что именно решило вопрос в ее пользу.
      Она поговорила об этом с Шарлоттой, единственной женщиной, с которой она когда-либо обсуждала вопросы секса.
      - Женское тело всегда было товаром для мужчины - зачем еще нужны проститутки? - прозаически рассудила Шарлотта. - Есть женщины, готовые иметь дело с мужчинами на этом уровне. Ты, дорогая Кейт, к ним не принадлежишь. И, я подозреваю, это в большей мере связано с твоим отцом.
      - Каким образом? - удивилась Кейт.
      - Сколько тебе было - четырнадцать, - когда он оставил вас? Это трудный возраст, период сексуального развития. Думаю, что его уход нарушил это развитие; сексуальные ощущения стали слишком болезненными.
      Отец дарил тебе свою любовь и восхищение, ты ощущала свою ценность, что необыкновенно важно для женщины.
      Когда он покинул вас ради другой женщины, дочь которой была всего на несколько лет старше тебя, ты расценила это как отрицание твоей собственной женственности.
      И ты отказалась от нее и всего связанного с нею - именно отсюда твои джинсы, нелюбовь к украшениям, упорное неприятие всего, что ищет мужчина в женщине.
      - Я никогда не думала об этом, - озадаченно произнесла Кейт.
      - Ты не позволяла себе думать о чем-либо, связанном с отцом. Но сейчас все изменилось. Отец вернул тебе гораздо больше, чем "Деспардс": он вернул тебе твою суть, и сейчас ты в силах осознать, что у Николаса Чивли и у тебя - разные пути, что его обольщение унизительно для тебя. Вспомни Мэрилин Монро - слишком много мужчин, слишком много секса на продажу погубили се. Мне кажется, она попала на сцену, когда в ней уже ничего не оставалось, никакого уважения к себе. Каждый раз, продаваясь, теряешь какую-то часть себя. Ты снова стала собой, и это дает тебе силы сказать "нет". - Шарлотта улыбнулась. - Возможно, ты решишь, что я - последняя женщина, которая должна говорить об этих вещах... Мои три мужа и Бог знает сколько любовников, именно любовников. Я любила их, а они любили меня. Я ни разу в жизни не переспала с режиссером или продюсером ради того, чтобы получить роль.
      Кейт, измученная своими сомнениями, почувствовала себя гораздо увереннее.
      - Я не знала твоего отца, но не думаю, что он хотел бы, чтобы ты следовала примеру своей сводной сестры, в сущности, потерявшей все то, чего она добилась своими... методами. Существуют мужчины - к сожалению, их немного, - которых отталкивает такой способ ведения дел.
      Репутация Доминик сделалась притчей во языцех, ее прозвище говорит само за себя. Не думаю, что отец хотел бы для тебя.., подобной известности. - Шарлотта ободряюще улыбнулась. - Будут и другие аукционы, у тебя все впереди.
      ***
      У Николаса была ложа.
      - Моя фирма спонсирует "Ковент-Гарден", - небрежно бросил он. - Это обычно производит впечатление на клиентов. - Он улыбнулся. - А вы, Кейт, производите впечатление на меня. Вы выглядите чудесно.
      Кейт в который раз преисполнилась благодарности к Шарлотте, порекомендовавшей ей для этого случая один из шедевров Брюса Олдфилда платье из тонкой тафты цвета бронзы. Увидев цену, Кейт вздрогнула, но не отступила.
      Примадонна была в голосе, и Кейт была очарована.
      Когда, после множества вызовов актрисы, занавес, наконец, закрылся, она подняла на спутника сияющие глаза.
      - Это было великолепно.., благодарю вас, Николас.
      - Вы же как-то сказали, что любите оперу. - Он встал подать ей отороченную норкой накидку из такой же, что и платье, тафты. - Должен сознаться, что меня музыка увлекла гораздо меньше, чем вас.
      Им пришлось долго спускаться по лестнице в толпе зрителей, а когда они шли по фойе, рядом послышался чей-то голос с очаровательным акцентом, проговоривший:
      - Кейт? Дорогая, я едва узнала вас...
      Николас Чивли заметил, что лицо Кейт перестало лучиться радостью, как только она увидела невероятно красивую женщину в шелковом сапфировом платье, с палантином из голубой шиншиллы. Женщину сопровождал невысокий и некрасивый, но обаятельный человек.
      - Как идут дела, дорогая? Как удачно, что мы встретились. Я не была в Лондоне целую вечность - столько дел...
      Она прямо посмотрела на Николаса и протянула руку.
      - Добрый вечер. Меня зовут...
      - Я знаю, кто вы, - ответил он, поднося ее руку к губам.
      Улыбка Доминик засняла ярче сапфиров в ее серьгах.
      - Николас Чивли, - представила его Кейт голосом, не выражавшим ничего.
      - А это мой старый друг, Рауль де Шевиньи. Он здесь во французском посольстве.
      Невысокий смуглый человек склонился над рукою Кейт, а в его карих глазах блеснула не то симпатия, не то участие, Кейт затруднилась бы сказать, что именно. Она же с трудом могла выдавить из себя улыбку. Лицо ее словно окаменело, тело охватило холодом. Внезапно она ощутила, что все пропало, и вздрогнула.
      - Вам холодно? - обеспокоенно спросил Николас. - Сейчас я попробую поймать машину...
      Кейт была охвачена ощущением внезапной и неизбежной катастрофы и потому не чувствовала ничего.
      Ее не удивило, что они все вчетвером оказались в огромном черном "роллсе". Она понимала, что их встреча подстроена, и прекрасно знала, с какой целью: Доминик решила попробовать заполучить Кортланд Парк. Она-то, не раздумывая, пойдет на то, что не могла сделать Кейт, - она пойдет навстречу любому желанию Николаса. Кейт почувствовала, что сковавший ее холод уступает место горячему гневу. "Как Блэз мог? - думала Кейт. - Как он мог? Блэз единственный, кто знал, что я должна встретиться с Николасом. Он полетел в Нью-Йорк и поспешил все ей выложить". Предательство Блэза потрясло Кейт. Значит, она была права, подозревая, что он во всем оказывает поддержку своей жене.
      Приезд Доминик в Лондон за три дня до открытия ее нашумевшего "Аукциона века" говорит, какое большое значение она придает коллекции Кортланд Парка. Поглощенная этими мыслями, Кейт постоянно ощущала на себе чей-то взгляд и, отвернувшись от окна, увидела сверкающие глаза своей сводной сестры. В них горело злорадство и упоение смятением Кейт. "Я же предупреждала тебя, не берись", - говорил ее взор...
      Остаток вечера был сущим кошмаром. Конечно, ужинали они вчетвером, и Доминик обрушила все свое обаяние на Николаса, не обращая внимания ни на своего спутника, ни на Кейт. Она словно забыла о них; абсолютно сломленная Кейт уловила в глазах француза участие.
      Он, конечно же, тоже прекрасно понимал, что делает Доминик. Он пригласил Кейт танцевать, и она охотно приняла приглашение; это было лучше, чем быть пустым местом за столом. Рауль де Шевиньи оказался прекрасным партнером, а поскольку он был гораздо ниже Кейт, она скользила невидящим взглядом поверх его плеча, погрузившись в собственные размышления.
      - Послушайте, вы не должны, - тихо произнес он.
      - Не должна.., чего? - встрепенулась Кейт.
      - Уступать ей. Вы же сдались сразу, как только увидели ее. Почему?
      Кейт слабо улыбнулась.
      - Вы видели, как он на нее смотрит?
      - Он много значит для вас?
      - Это совсем не то, что вы подумали, - ответила Кейт. Ей никому не хотелось объяснять, в чем дело. Она снова чувствовала себя неуклюжей, некрасивой и никому не нужной.
      - А-а-а... - мягко продолжал француз. - Понимаю.
      Это, видимо, связано с вашим.., деловым соперничеством?
      - Да.
      - Я так и знал, что здесь что-то кроется. - Он криво улыбнулся. - С Доминик всегда так. - После недолгого молчания он спросил:
      - А почему вы не боретесь с ней?
      - Я не обладаю ее оружием или ее неразборчивостью в использовании его.
      - Значит, так вы полагаете? - Француз понял все. - И прежде всего ее уверенностью в том, что вы не справитесь с любыми превосходящими силами противника?
      - Я уверена только в собственных силах, - ответила Кейт. - А моя сила совсем в другом.
      - Этим она и воспользуется, как обычно.
      - Кажется, вы неплохо ее знаете.
      - Возможно, лучше многих других, и в течение долгих лет...
      Кейт иронически улыбнулась.
      - Значит, у нее действительно есть верные и надежные друзья.
      Ответная улыбка Рауля была столь же ироничной.
      - Они у нее стратегически распределены. - И, очевидно почувствовав реакцию Кейт, он добавил с трезвостью истинного француза:
      - Каждый берет то, что может.
      "И ты тоже?" - подумала Кейт. Какова же власть Доминик над мужчинами! Даже над таким, как Блэз Чандлер. Кейт вновь ощутила боль. Блэз смертельно оскорбил ее. После той поездки в Колорадо, после того, как они, казалось, достигли взаимопонимания, он оказался способным на такое предательство. Ролло был прав: нельзя верить никому, нигде и никогда.
      - Давайте вернемся к столику, - резко произнесла Кейт.
      За их столиком никого не было, и, оглянувшись на танцующих, Кейт увидела улыбающееся лицо Николаса над необыкновенно красивым, поднятым кверху личиком. Выражение лица Николаса заставило Кейт отвернуться. "Все пропало, - поняла она, - все пропало..."
      Она почувствовала, как глаза ее заволокло слезами.
      - Я думаю, мне пора... - удалось ей произнести слабым голосом. - У меня сегодня был трудный день.
      - Разрешите мне проводить вас?
      - Не нужно. - Ей хотелось побыть одной. - Прошу вас, останьтесь здесь...
      - Что мне сказать вашему.., приятелю?
      - Что у меня разболелась.., голова, - тихо сказала Кейт.
      - Вы совершаете ошибку, - тихо произнес Рауль.
      - Нет, только убеждаюсь в уже совершенной.
      Он встал вместе с ней, взял протянутую ему руку и поднес к губам.
      - Желаю удачи, - пожелал он искренне.
      Кейт заставила себя улыбнуться, затем повернулась и быстро вышла из зала.
      В такси, откинувшись на сиденье, она позволила своим печалям полностью завладеть собой. "Ох, Шарлотта, - думала она, - как ты ошиблась! При ней я теряю всякую уверенность..."
      Шарлотта позвонила Кейт на следующее утро узнать, как дела.
      - Ты не должна была уступать ей, Кейт, - сказала она. - Нужно было продолжать борьбу.
      - Каким образом? Она оказывает какое-то завораживающее действие на мужчин. Достаточно одного ее взгляда - и они покорно идут за нею. Она прекрасно знала: я вижу, что она делает. Она наслаждалась этим! Она продемонстрировала мне свою силу.
      - Николас не звонил тебе?
      - Нет. Я и не жду звонка. Он теперь позвонит, только чтобы сообщить, что Кортланд Парк уплыл в другие руки.
      - Ты в этом уверена?
      - А зачем иначе она приехала, как ты думаешь? Она не задумается над тем, чтобы переспать с ним или сделать все что угодно, чтобы добиться желаемого. Она может это сделать без раздумий. А я - нет, не могу. Не могу, и все.
      - Но ваша презентация - мне казалось, ты была так уверена, что все хорошо.
      - В этом-то я и сейчас уверена. У меня просто нет никакой уверенности в Николасе.
      Она услышала, как Шарлотта вздыхает.
      - Да, на него трудно полагаться. В Сити его считают человеком ненадежным.
      - Я никогда на него особенно не рассчитывала. - Кейт то ли вздохнула, то ли всхлипнула.
      - Но он также реалист, - бодро сказала Шарлотта. - Его задача получить от Кортланд Парка как можно больше. Согласно завещанию старика, Николас получает доход с доверительной собственности...
      - Как?
      - Ты не знала?
      - Он никогда не говорил об этом.
      - Конечно, и не должен был. Николасу хочется получить все. И тебя, и свои солидные пять процентов. Остальное пойдет на создание фонда для молодых американцев, которые хотят жить и учиться в Европе - что-то наподобие Фулбрайтовской стипендии. Но цель Николаев - получить максимум самому, ему дела нет до неизвестных американских юнцов.
      - Это совершенно меняет дело. - Кейт вдруг снова ощутила надежду, которая, казалось, покинула ее навсегда.
      - Потому-то он тебе ничего не говорил. Насколько я знаю Николаса, - а я знаю, поверь, - он не изменит из-за твоей сестрицы своего решения. Его репутация бабника просто ширма, за которой кроется его непрекращающийся роман с деньгами. Николас ведет весьма дорогостоящую жизнь. Не вешай нос, Кейт. Если ваши идеи относительно аукциона могут дать лучшую финансовую картину, Николае постарается доверить аукцион вам, что бы там ни предлагала ему Доминик.
      - Если даже он сочтет меня ужасной трусихой в любовных делах?
      - Николас пока не может позволять себе руководствоваться эмоциями, принимая решения. А в сущности, как все бабники, он просто бессердечный ублюдок.
      Кейт мгновенно воспрянула духом.
      - Надеюсь, что ты права - как всегда! - воскликнула она. - Знаешь, мне сразу стало лучше.
      - Ты очень эмоциональна, Кейт. Не переставай размышлять, даже когда тебя захлестывают эмоции, и помни, что у тебя еще нет опыта твоей сестрицы. Мне кажется, - проницательно заметила Шарлотта, - что именно твоя чистота прежде всего могла привлечь такого закаленного воина, как Николас Чивли, лет восемьдесят назад мамаши советовали бы дочерям держаться от него подальше, а сами в то же время уговаривались с ним о тайных свиданиях. Так или иначе, - весело закончила она, - не считай вчерашнее своим Ватерлоо. Для Николаса важны доходы, а не люди. Я готова побиться об заклад...
      И она бы выиграла. Николас Чивли не собирался менять решение, которое принял, как только увидел, что подготовила Кейт Деспард для аукциона Кортланд Парка.
      Ее предложения были настолько смелы, что дух захватывало. Экзотическое зрелище, а не аукцион. Представители. двух других аукционных домов предлагали что-то вполне приличное, но Николас сразу, без всяких сомнений почувствовал, что "Деспардс" оставляет их далеко позади.
      Он не говорил этого Кейт, потому что она заинтересовала его. Ему уже давно не встречалось такое свежее, нетронутое существо. Его забавляли - но и очаровывали - ее смущение, румянец, ее чистота. Он знал, что ей отчаянно нужен этот аукцион, и его интересовало, как далеко она может зайти ради этого. Скажем, решится ли оказаться в его постели.
      Когда, вернувшись к столу, Николас не обнаружил Кейт, он сразу понял, в чем дело. Но, рассудил он, ее можно понять - мало кто может соперничать с Доминик дю Вивье. Он выразил некое приличествующее случаю беспокойство, в то время как Доминик не скрывала своего триумфа. А Николас был последним человеком, способным отринуть такие соблазны.
      И действительно, думал он на следующее утро, стоя под душем в роскошной ванной Доминик, все соблазны не обманули его ожиданий, все слухи о Доминик оказались чистой правдой. Он осторожно намыливал пах. Николае сам обладал завидным сексуальным аппетитом, он был вполне способен переспать за сутки с несколькими женщинами, но Доминик дю Вивье оказалась невероятной.
      Приведя его в полное изнеможение, она, казалось, была полна сил и желания. Давно ему не приходилось проводить такую необузданно-страстную ночь. "Теперь, - думал он, улыбаясь собственным мыслям, - она должна предъявить мне счет".
      И действительно, счет был ему предъявлен - с таким же безупречным искусством, как и все предшествовавшее. Доминик ни разу не произнесла "не надо", она лишь предполагала, что, возможно, Николасу стоило бы обратиться к более опытным специалистам на этом поприще.
      Она развенчала свою сводную сестру, подчеркнув ее статус начинающей, и подчеркнула безупречность собственной работы. Никто в здравом уме не поставит двести к одному на аутсайдера, зная, что существует несомненный фаворит.
      Николас выслушал ее с самым серьезным видом, задумчиво кивая, временами хмурясь, выказывая беспокойство.
      - Я благодарен тебе за несомненно профессиональные советы, - сказал он наконец. - Ты обладаешь опытом и "ноу-хау", чего твоей сестре не хватает, но, знаешь ли, у меня связаны руки в вопросах выбора аукционного дома; у покойного мистера Кортланда была самая настоящая американофобия. - Все это было произнесено с подобающим сожалением.
      Лицедейство Доминик не уступало его собственному.
      - Я поняла... Жаль, что он заделался таким европейцем. Я могла бы столько для тебя сделать.
      - Ты и так многое сделала для меня.
      Доминик одарила его улыбкой.
      - Я спрашивал кое-кого, - неуверенно продолжал он, - и должен признаться, ты не одинока в своем мнении. Если бы покойный Чарльз Деспард был жив...
      - Тогда, - сказала Доминик с легчайшим вздохом, - было бы совсем другое дело. - Затем, превосходно изображая озабоченность, добавила:
      - Понимаешь, меня беспокоит репутация "Деспардс". Если аукцион пройдет плохо, это может плачевно отразиться на будущем всей фирмы.
      - Ты несомненно права, - согласился Николас.
      Еще улыбка.
      - Я знала, что ты поймешь...
      - Да, конечно, конечно, - уверял он ее, прекрасно все понимая. Кейт Деспард ведет с ней борьбу не на жизнь, а на смерть. "А на ее месте в постели могла бы оказаться и Кейт", - вдруг подумал он, улыбаясь.
      - Хотелось бы мне побыть в Лондоне подольше, - говорила Доминик. - Но сегодня я должна вернуться в Гонконг.
      - О да, твой "Аукцион века". Даже я кое-что слышал о нем.
      - Надеюсь, он действительно вызвал большой интерес, - промурлыкала Доминик.
      - Я бы хотел присутствовать на нем, - не кривя душой, признался Николас. - Я уверен, это будет замечательное зрелище.
      - Ничего подобного ему еще не было, - подтвердила Доминик.
      "И тебе тоже", - подумал он. Они вряд ли увидятся еще - Доминик слишком опасна. А к тому же, поняв, что попытка не увенчалась успехом, она бесспорно раз и навсегда вычеркнет его из своего списка.
      Николас нехотя поднялся, превосходно изображая сожаление. И в этом она опять оказалась равной ему. Им обоим, вдруг осознал он, хочется расхохотаться над спектаклем, который они устроили. "Да, мы оба доверяем только себе, - думал Николас. - В этом мы похожи, и поэтому Доминик опасна... Но как жаль, в самом деле, как жаль, она так хороша..."
      ***
      Николас послал Кейт цветы с запиской, в которой выражал сожаление о случившемся и выражал надежду, что они увидятся, когда она выздоровеет. Он не звонил ей, пока не увидел в газете фотографию Доминик в аэропорту Хитроу на пути в Гонконг.
      Тогда он позвонил своему высокопоставленному приятелю в Департамент окружающей среды. Никаких изменений не произошло: правительство не решалось брать на себя устройство судьбы Кортланд Парка. Экономические условия не способствовали этому.
      ***
      Кейт вела очередной пробный аукцион, когда ей передали, что ее хочет видеть Николас Чивли.
      - Попросите его подождать, - ответила она и под одобрительные улыбки Дэвида Холмса довела аукцион до конца.
      - Очень неплохо, Кейт, - похвалил он. - Вы стали гораздо сильнее. Я предупреждал вас, что здесь нужно много работать, и теперь могу сказать, что вы отлично справляетесь. Я считаю, что аукцион викторианских миниатюр на следующей неделе должны проводить вы сами.
      У Кейт перехватило дыхание.
      - Вы уверены?
      - Совершенно. Теперь вы прекрасно знаете, что и как надо делать.
      Войдя в кабинет, Кейт застала Николаса Чивли у окна. Улыбаясь, он обернулся к ней.
      - Надеюсь, вы чувствуете себя лучше?
      - Гораздо, - искренне призналась Кейт.
      - Прекрасно. У меня для вас новость, от которой вы почувствуете себя на вершине мира. Правительство не собирается заниматься Кортланд Парком.
      Именно тогда Кейт поняла, что она выиграла. На какие-то секунды она замерла, слыша звон в ушах и чувствуя, что сердце сейчас выскочит из груди.
      - Да, - улыбнулся Николас, читая по ее выразительному лицу. - Я уполномочен от имени душеприказчиков покойного Джона Рэндольфа Кортланда просить вас принять содержимое поместья Кортланд Парка к продаже, которая должна состояться не позднее 31 декабря этого года.
      Руки Кейт обвились вокруг него и сжали его в объятиях. Николас почувствовал, что ее искренняя радость передалась и ему. "Как удивительно в ней все смешано, - подумал Николас, ощущая странную нежность, чувство, которое он редко испытывал к женщинам. - Такая решительная и уверенная, когда речь идет о работе, такая робкая, когда дело касается ее самой".
      Опомнившись, Кейт смущенно произнесла слова благодарности:
      - Благодарю. "Деспардс" сделает для вас все возможное.
      - Я знаю это.
      Немного поколебавшись, Кейт все же задала ему вопрос:
      - Что же, в конце концов, убедило вас?
      Он понимал, что даже сейчас ей нужны подтверждения.
      - Ваша презентация, разумеется. Совершенно блестящая, с новыми идеями, в корне меняющими представление об аукционах. К тому же я уверен, что вы непременно достигнете намеченных вами исходных цен. Кстати, именно это произвело на меня впечатление, когда я в первый раз увидел вас. Помните тот день? Я какое-то время ходил по "Деспардс", чтобы почувствовать атмосферу.
      А вы разговаривали с пожилой дамой, хозяйкой вустеровского кофейника...
      - Миссис Суон!
      - Может быть. Вы произвели на меня впечатление.
      Вы безошибочно определили кофейник и назначили цену, которой - я проверил потом - он достиг. Я подумал: ладно, это небольшая вещь, но если так же определяют и более значительные... К тому же вы не пытались обмануть клиентку. Если бы вы сказали ей, что кофейник стоит пятьсот фунтов, она была бы и в этом случае до конца дней вам благодарна и не подумала бы вас проверять. Было очевидно, что она безгранично доверяет вам.
      Я изучал работу "Деспардс", и все, что я выяснил, подтверждает мое мнение о том, что именно ваша фирма лучше всех справится с продажей Кортланд Парка.
      Они оба хорошо представляли, что стоит за этим решением. Доминик в самом деле пыталась подкупить Николаса, и он поддался ее соблазнам и насладился ими, но своего решения не изменил.
      Кейт старалась не выдать своего изумления. Доминик проиграла! Но тут она вспомнила трезвые рассуждения Шарлотты: секс хорош, по мнению Николаса Чивли, но и за него надо платить...
      - Я думаю, нам нужно выпить по этому поводу, - радостно объявила Кейт.
      У Николаса расширились зрачки, когда Кейт протянула ему бутылку "Дон Периньон-59".
      - Великолепно, - одобрил он.
      Кейт налила светлую, золотистую жидкость в два высоких бокала и, протянув один Николасу и коснувшись его бокала своим, послала мысленный привет Ролло, который сейчас летел над Тихим океаном. Когда он позвонит ей, она порадует его хорошими новостями.
      Глава 14
      Известие о том, что проведение аукциона Кортланд Парка поручено "Деспардс", появилось в соответствующих колонках во многих газетах, во всех соответствующих разделах еженедельников, об этом сообщали и телевизионные информационные передачи по двум каналам. Кейт интервьюировали, фотографировали, поздравляли. Сотрудники "Деспардс" ликовали. Телефон звонил не переставая, шли факсы, телеграммы приходили охапками. Обнаружился и весьма приятный побочный эффект предстоящего аукциона - приток новых предложений, включая, например, предложение продать коллекцию драгоценных камней Корнелии Фентрисс Гарднер. Корнелия была единственной дочерью герцога Фентрисса, американского мультимиллионера, который перед первой мировой войной нашел себе жену в среде английской аристократии. Драгоценные камни были страстью Корнелии; судя по слухам, ее коллекция могла бы соперничать с коллекцией английской королевы. В завещании содержалось распоряжение продать коллекцию, поскольку единственный сын Корнелии Фентрисс Гарднер погиб в 1940 году.
      Как только душеприказчики позвонили Кейт, она, не теряя времени на консультации с Хью Стрейкером, заведующим отделом драгоценных камней, и не будучи особо сильна в них, предоставила ему заниматься переговорами.
      Кейт, хотя и была страшно занята с тех пор, как стало известно о предстоящем аукционе, поехала вместе с Хью, зная, что он не тратит времени попусту. Она подала ему несколько новых идей, в частности, предложила демонстрировать выставленные на аукцион камни манекенщицам, совмещая с показом мод "от кутюр". Именно это предложение решило дело, тут же было заключено соглашение и назначена дата проведения аукциона - через три месяца.
      - Боже мой, Кейт! - говорил Хью, когда они на такси возвращались в "Деспардс". - Невероятно! У нас бывали время от времени превосходные вещи, но целая коллекция - никогда! Ваша идея относительно манекенщиц ошеломляюща! И к тому же удивительно разумна...
      Почему раньше никто не додумался сделать этого?
      - Раньше меня здесь не было, - ответила Кейт.
      Глаза ее сияли.
      - Хвала Господу, теперь вы здесь.
      - Вести аукцион будете вы. Вы понимаете в драгоценностях. Я никогда особенно не увлекалась ими.
      - С удовольствием. Вы видели этот жемчуг? Мне не попадалось ничего подобного с тех пор, как я смотрел жемчуга великой княгини Натальи несколько лет назад.
      - Надеюсь, нам не придется скупать на аукционе собственные вещи?
      - Эти? Никогда. Драгоценные камни всегда в цене, к тому же и оправы сказочной работы. Кортланд Парк и эта небольшая коллекция должны заметно повысить ваши шансы.
      - Да, сегодня как раз заканчивается "Аукцион века", и, судя по сообщениям Джеймса Грива, чистая выручка достигла астрономических цифр.
      - Теперь мы получим многое, - уверенно сказал Хью. - Ничто так не способствует последующему успеху, как предыдущий успех.
      ...Именно это ощущение не покидало Доминик. Все прошло точно по плану. Как будто судьба решила преданно ей служить. Доминик это было важно особенно после того, как она узнала о предательстве Николаса Чивли. Она впала в бешенство, рыдала, швыряла вещи, заставляя слуг держаться от нее подальше. Он за это заплатит... И эта притворщица, эта простушка Кейт Деспард поплатится тоже.
      Открытие "Аукциона века", как и предполагала Доминик, произвело сенсацию: дворцовые покои, сильный запах благовоний, ее собственное царственное появление и, наконец, сами вещи - все подогревало желание торговаться и набавлять цену. К концу первого дня намеченная Доминик сумма была превышена на пятнадцать процентов.
      И теперь, стоя на возвышении, рассматривая разгоряченную толпу возбужденных людей, Доминик улыбалась. Общая сумма уже превысила двадцать миллионов долларов США. "Пускай эта сухая жердь попробует получить больше", - зло думала Доминик.
      Все присутствующие настолько жаждали приобрести что-нибудь на "Аукционе века", что цены были небывалые. "Да, Кейт придется здорово потрудиться над своим Кортланд Парком, чтобы догнать меня", - думала Доминик, в то время как на столик ставили последний лот, парные статуэтки знаменитых лошадей эпохи Тан Она услышала восторженный вздох, вырвавшийся из груди присутствующих. Лошади, казалось, вот-вот устремятся вперед столько в них было жизни-хвосты развевались, грива летела, передние ноги взмыли в воздух. Доминик не кривила душой, сказав, что это самые красивые вещи, которые ей когда-либо выпадала честь продавать.
      Цены росли бешено. Доминик вела соперников вверх по лестнице, каждая ступенька которой означала стотысячедолларовые надбавки, что в результате прибавило к сумме четверть миллиона - так велико было желание приобрести прекрасные старинные изделия. Зал пульсировал напряжением. Лица присутствующих застыли, дыхание замерло, когда цена подошла к двум миллионам гонконгских долларов, а сама эта сумма была встречена потрясенным шумом. А в тот момент, когда покупатель-китаец едва заметным кивком головы подтвердил сумму два миллиона пятьсот тысяч гонконгских долларов и прозвучал удар молотка Доминик, публика, казалось, сошла с ума разумеется, европейская ее часть. Китайцы сохраняли сдержанную невозмутимость, напоминая Доминик статуэтки, которые она продавала.
      Затем сама Доминик, изящная красно-золотая фигурка, оказалась в окружении людей, жаждущих приблизиться к ней, поздравить ее, сказать, что никогда не забудут этого вечера. Казалось бы, она могла чувствовать усталость - настолько она сама выложилась за время аукциона, - но она ощущала лишь возбуждение. Она позировала фотографам, отказалась от бокала шампанского, но взяла предложенную чашку ароматного чая и пила его мелкими глоточками, с улыбкой принимая похвалы.
      Немногим позже в круглой вращающейся кровати под шелковым балдахином в полной зеркал спальне своего пентхауза Доминик нашла наилучший выход для переполнявших ее чувств. Она приподнялась налить шампанского, стоявшего в ведерке со льдом на прикроватном лакированном шкафчике китайской работы шестнадцатого века, в два бокала, один из которых вручила своему партнеру и любовнику китайцу.
      - Мы сумели это сделать! - ликовала она. - Два долгих года планов и работы, но мы все сделали!
      Китаец скользнул взглядом по собственному телу.
      - Еще не все...
      Доминик рассмеялась. Этот Чжао Ли неподражаем!
      В нем сочетались мудрость тысячелетней цивилизации и блеск новейших достижений. К тому же он был превосходно сложен, хотя и невысок ростом, всего на несколько дюймов выше ее. Его обнаженное тело напоминало бронзовую флорентийскую фигурку, которую Доминик как-то купила, очарованная сладострастностью ее позы. Его пенис был соразмерен с телом, но то, что он проделывал в постели, поражало Доминик, которая, как ей казалось, знала и умела все.
      Китайцы многое научились делать гораздо раньше европейцев, неудивительно, что они раньше открыли и тайны сексуальных игр. Слова, которые произносил Чжао Ли, были так же изысканны, как и действия, соответствующие им. Он мог не кончать до тех пор, пока Доминик, испытав ряд потрясающих оргазмов - китайцы называют их "облаками и дождем", не начинала молить о пощаде.
      Он доводил ее до изнеможения, чего никто не мог добиться, даже ее муж. Только Чжао Ли пробуждал в ней звериную ненасытность и оставлял ее полумертвой от усталости. И ей это нравилось.
      Почти так же, как ей нравился ее собственный "Аукцион века"!
      - Какие цены! - торжествующе восклицала она, устраиваясь около своего любовника среди множества подушек. - Это все человеческая жадность, откровенная и неприкрытая.
      - Я же говорил тебе, - произнес Чжао Ли.
      Доминик рассмеялась.
      - Представь, так алчно набрасываться на подделки!
      - Но какие подделки! К тому же благоразумно разбавленные подлинными вещами...
      - Конечно, - Доминик внимательно взглянула на любовника. - Они действительно прекрасны. - Ее рука тихонько поползла вниз по его бронзовой коже. - Ты все еще не хочешь сказать мне, кто их делает?
      - Я уже говорил тебе, что не могу. Нам разрешили продавать их при условии, что мы не будем задавать вопросов.
      - Вы, китайцы, обожаете таинственность. - Это было сказано в шутку, но не без желания задеть его.
      - Чем больше людей знает, тем вероятнее опасность разоблачения. Ты получаешь свою прибыль, они - свою.
      Зачем тебе вмешиваться не в свое дело?
      "Затем, что я не люблю быть вне игры", - подумала она. Чжао Ли отличался способностью держать рот на замке, как и все эти китайцы. Когда он впервые рассказал ей о производстве подделок, она отнеслась к этому скептически. Связываться с подделками опасно, существует слишком много научных методов определения подлинности вещей. Потом он принес образец, и Доминик поняла, что видит нечто уникальное. Она забросала его вопросами как, где, кто... Но в ответ получила только возможность выбирать - либо она принимает статуэтки к продаже, не задавая вопросов, либо сбыт фигурок осуществится без ее участия. Доминик согласилась не раздумывая. Спустя два года в полной тайне было изготовлено достаточное число вещей, рынок был подготовлен умело распространявшимися слухами, выпущенный каталог сам собой представлял произведение искусства. Сомнения Доминик окончательно рассеялись. Чжао Ли говорил ей с непоколебимой уверенностью, что от покупателей отбоя не будет: Гонконг создан для торговли, да и время подходящее. Красный Китай расправляет крылья, и люди охотно вкладывают деньги в дорогостоящие произведения искусства, которые несложно вывезти из страны в случае необходимости. Он оказался прав во всех отношениях. Цены поднялись даже выше, чем она предполагала. Теперь Кейт Деспард ее не догнать.
      Доминик видела здесь специалиста по китайскому искусству из "Деспардс", наряду с такими же знатоками из "Сотбис", "Кристи" и других ведущих аукционных домов.
      Но Кейт Деспард не было, и это смущало Доминик. Китайский фарфор, что ни говори, был специальностью Кейт. Наверное, она не нашла в себе мужества приехать, зная, что здесь ее надеждам придет конец. Доминик рассмеялась.
      - Что ты смеешься?
      - Я вспомнила ту статуэтку, которую моя сестрица продала Рольфу Хобарту.., за подлинность которой она так горячо ручалась. Если она не обнаружила подделки, никто другой тоже не сможет.
      - Я же говорил тебе, - повторил Чжао Ли.
      - Она сочла, что статуэтке две тысячи лет. - Опять смешок. - Как бы мне хотелось сказать ей, что лошадке нет и двух лет.
      - Если ты это сделаешь, то больше не увидишь меня.
      Доминик повернулась и посмотрела в его блестящие миндалевидные глаза. Внезапно она вздрогнула.
      - Никаких вопросов, - снова сказал Чжао Ли.
      - Никаких, - легко согласилась Доминик. "Пока - никаких", - подумала она. Ей служило утешением то, что она все это время дурачила людей. Доминик нравилось это занятие. Все эти важничающие специалисты с их высокопарными приговорами. Она всех их провела. Сомнения не мучили ее. Неприятное ощущение, что расчеты относительно Кортланд Парка не оправдались, оставило ее.
      Теперь все должно пойти само собой. И при некотором везении она легко оставит Кейт Деспард позади.
      Она почувствовала, что Чжао Ли не прочь снова предаться любовным играм, и выбросила из головы все остальное. Как только он прикасался к ней, она уже не могла думать ни о чем другом...
      ***
      Пронзительный телефонный звонок вырвал Блэза Чандлера из тяжелого забытья. Он схватил трубку и сердито произнес:
      - Да?
      - Я так и надеялась, что ты скажешь "да", Мальчуган.
      - Герцогиня? - Он привстал, зажег лампу. - Бог мой, сейчас только четыре утра.
      - Да, мне жалко, что я потревожила твой спокойный сон или чему еще я там помешала, но дело срочное.
      Озабоченность в ее голосе заставила его моментально прийти в себя.
      - С тобой ничего не случилось? - встревоженно спросил он.
      - Не со мной, с Кейт Деспард.
      Блэз выругался.
      - Что еще?
      - Этого старого гея, с которым она вместе держала магазинчик, здорово избили в Гонконге. Его положили в больницу Королевы Елизаветы, но я позвонила Бенни Фону и попросила переместить его в Чандлеровскую клинику. Кейт тоже там. Я хочу, чтобы ты сам посмотрел, что можно сделать - и как можно скорее.
      - Какого черта Ролло Беллами делал в Гонконге?
      - Я думаю, присутствовал на аукционе твоей жены.
      Разве она тебе о нем не сообщила?
      Блэз пропустил колкость мимо ушей.
      - Как его при этом могли так избить?
      - Вот я и хочу, чтобы ты это выяснил. Я позвонила в Лондон поболтать с Кейт, и мне сказали, что она позавчера улетела в Гонконг.
      - Герцогиня, я говорил тебе раньше и повторяю теперь. Не пытайся сделать из меня ангела-хранителя Кейт Деспард. Она достаточно взрослая, чтобы справляться со своими делами самостоятельно.
      - Не сомневаюсь в этом. Я только боюсь, ей не приходилось раньше сталкиваться с чем-то подобным. А кроме того, - лукаво добавила старая дама, - разве Чарльз не просил тебя позаботиться о ней?
      - Да, но не караулить же! Мне, в конце концов, есть чем заняться, кроме как устраивать ее дела!
      - Конечно, конечно! Но она так дорожит своим старым другом! Да и вообще, не нравится мне это дело. Я хочу, чтобы ты был там и чтобы на твою помощь можно было рассчитывать.
      - Бог мой, ведь он в больнице, какая помощь?
      - Но он искалечен, по словам Бенни. Его сильно отделали.
      - Обычная потасовка гомиков, - грубо сказал Блэз, не в силах сдержать раздражение.
      - Это возможно. Меня беспокоит, что Кейт там совсем одна, у постели человека, который в любую минуту может умереть. В такой момент нужно бывает на кого-нибудь опереться. Мне-то всегда было на кого опереться - не так ли, Мальчуган? - С внезапной хрипотцой в голосе она добавила:
      - Я полюбила эту девочку, Блэз. Она мне по сердцу...
      - А мне не по сердцу, к чему ты клонишь, Герцогиня.
      - Сделай это ради меня, - попросила Агата Чандлер. Голос был усталым и старческим. - Ради меня, если не можешь сделать ради нее.
      - Прекрати, Герцогиня, - на Блэза не произвели впечатления уговоры.
      Тут она заорала в трубку:
      - Тогда сделай, потому что я тебе приказываю, хорошо? Пока еще я всем распоряжаюсь.
      - Только не мной в качестве ангела-хранителя Кейт Деспард, - проревел в ответ Блэз.
      - Я все-таки хочу, чтобы ты полетел туда. Ролло в плохом виде - он может умереть, как мне сказали. Поэтому Кейт отправилась к нему. Если это случится, ей понадобится помощь. Это ведь не такое уж непосильное одолжение, правда? - вкрадчиво закончила она.
      "Еще какое большое", - подумал Блэз в ярости, но сказал только:
      - Хорошо. Я отправлюсь туда, как только смогу.
      - Узнаю моего Мальчугана, - нежно сказала старуха. - И что бы ты ни обнаружил, дай мне знать.
      И она резко, как всегда, оборвала разговор.
      Блэз положил трубку, на минуту задумался, потом снова потянулся к телефону и набрал номер.
      - Бенни? Это Блэз Чандлер. - Он слушал, как Бенни Фон, руководивший Корпорацией в Гонконге, четко и сжато изложил ситуацию. Затем сказал:
      - О'кей. В общих чертах я понял. Теперь узнай подробности. Все, что только сможешь: кто, где и как. Имеет ли к этому делу касательство полиция? Где остановилась Кейт Деспард? Я вылечу ближайшим самолетом, встреть меня на Кай Так. Сделай все тщательнейшим образом, как ты умеешь. Моя бабушка приняла эту историю близко к сердцу...
      - Будет сделано, босс, - послышался бодрый ответ Бенни.
      Блэз улыбнулся. Это означало, что, прибыв в Гонконг, он узнает все, вплоть до имени и квалификации лечащего врача Ролло.
      Блэз ехал в аэропорт в отвратительном настроении.
      Он прибыл в Йоханнесбург семь часов назад после долгого перелета из Токио. Теперь же ему предстоит практически проделать обратный путь. И все из-за того, что бабке хочется устроить его жизнь по собственным планам, которые включают и Кент Деспард. "Не выйдет, Герцогиня", - насмешливо подумал он.
      В самолете, пытаясь заснуть, Блэз поймал себя на том, что вспоминает свой последний приезд в Гонконг. Это было неделю назад. Он, тщательно обдумав, изменил свое расписание, чтобы повидаться с женой накануне ее шумно разрекламированного аукциона. Но у нее совершенно не было для него времени; все вокруг было сплошной подготовкой к завтрашнему открытию.
      Он слонялся вокруг, надеясь как-нибудь поймать ее, ощущая подавленность и раздражение, чувствуя, что сейчас он не нужен и не желанен, что ей до него нет дела.
      Доминик встретила его такими словами:
      - Дорогой, ты выбрал совершенно неподходящее время! Завтра самое важное событие в моей жизни. Мне нужно готовиться к нему.
      Но увидев, что Блэз не в том настроении, чтобы можно было от него отделаться, она должна была, как он в ярости подумал, все же "втиснуть его" в свое расписание. И в довершение неудач, он впервые в жизни оказался бессилен в постели. Доминик рассвирепела. Все окончилось ужасной ссорой. Она была в ярости из-за потраченного зря времени, он - вне себя от унижения. Ничего подобного с ним не случалось на протяжении всех двадцати лет - сколько он занимался сексом и, по свидетельству Доминик, да и не только ее, делал это превосходно. И вот он впервые вылетел из ее спальни в ярости, перебирая возможные причины неудачи.
      Усталость исключена. Перед этим он был в Токио и после восемнадцатичасовых серьезных переговоров добрался до отеля и проспал десять часов. Он проснулся, сгорая от желания. Он хотел ее и, зная, что она чертовски близко, решил изменить свое расписание. Почему же тогда он потерпел унизительное фиаско? Возможно, потому, что она заставила его ждать слишком долго - и желание ушло. Но ведь раньше одного прикосновения, одного взгляда, одного запаха восхитительного тела было достаточно, чтобы пробудить в нем неистовую страсть. Он как-то сказал в шутку:
      - Если ты захочешь удостовериться, что я действительно мертв, тебе надо будет только подойти и встать над моим гробом...
      А сейчас она не только склонялась над ним, она даже становилась на колени, она делала все - и все напрасно.
      Возможно, надо было просто переспать с другой женщиной. Поломать существующий порядок. За два года, что они были женаты, ему не приходило в голову смотреть на кого-нибудь, кроме Доминик. Ему хватало ее. Почему же в этот раз его словно не было рядом с нею? Почему вид прекрасного тела жены не будил желания обладать им? "Ушла любовь", - как поется в известной песне. Неужели то, что обрушивается на человека неожиданно и мощно, может и исчезнуть так же внезапно? Блэз глядел невидящим взглядом на тяжелые облака за стеклом иллюминатора и не находил ответа.
      ***
      Бенни Фон ждал его на аэродроме Кай Так, и, как обычно, магическое слово "Корпорация" способствовало на редкость быстрому и легкому оформлению всех нужных документов. Улыбка, слова: "Рады видеть вас снова, мистер Чандлер", - и его багаж уже прошел таможню.
      "Надолго ли в этот раз, мистер Чандлер?" - и паспортный контроль позади. Большой автомобиль ждал их и, как только они уселись на заднем сиденье, за двадцать минут домчал их до города. Блэз сказал:
      - О'кей, Бенни, что там произошло?
      - Он в плохом состоянии. Множественные переломы, в том числе тазовых костей. Врачам пришлось удалить ему селезенку. Но опаснее всего повреждение ствола мозга. Из-за этого он находится в коме. Его мозг функционирует, если судить по томограмме, но функционирует слабо, он как бы отключен. Доктора говорят, что его шансы невелики и все решится в ближайшие двое суток.
      - Где его нашли?
      - Он лежал в одном из дворов на Тан Чжау-стрит.
      Блэз изумился.
      - Да, - с непроницаемым видом подтвердил Бенни. - На краю Укрепленного города.
      - Какого черта он там делал?
      - Он был в китайском платье и загримирован под китайца, - добавил Бенни.
      - Что?!
      - Да-да.., никто не догадывался, что это европеец, пока он не оказался в реанимации в больнице Королевы Елизаветы и с него не стали снимать одежду.
      - Как же тогда удалось установить его личность?
      - Китаец, у которого он остановился, сообщил о его исчезновении сутки спустя. Его зовут Лин Бо, и он держит антикварную лавочку на Лок Ку-роуд. У него хорошая репутация. Он говорит, что Ролло - его старый друг, с которым они не виделись много лет.
      - И поэтому он приехал в Гонконг?
      - Лин Бо говорит, что это частный визит, но при этом Ролло неофициально присутствовал на аукционе вашей жены. Официальный представитель "Деспардс", мистер Джеймс Грив, остановился в "Мандарин-отеле", где и проходил аукцион.
      "Что за черт? - думал Блэз. - На какой двойной игре поймали Беллами?"
      - Отличная работа, Бенни, - произнес он вслух. - Продолжай. Разыщи все, что сможешь, узнай, что он здесь делал, куда направлялся. - Блэз нахмурился. - Ты сказал, никто не понял, что Ролло европеец, пока он не оказался в больнице?
      - Да. Он сошел бы за китайца в толпе, если бы не рост. Наверное, он сутулился.
      - А что полиция?
      - Они дожидаются вас. Я говорил им о вашем приезде. Мы сейчас едем к ним.
      Полицейские держались очень вежливо, очень уважительно по отношению к мистеру Чандлеру, одному из владельцев богатейшей в городе Корпорации.
      - Мистера Беллами обнаружила одна старуха ранним утром дня четыре назад. Он был весь в крови и без сознания. Поначалу она решила, что он мертв. Проезжавший мимо полицейский патруль заметил, как она обыскивала тело, и остановился проверить, в чем дело. Они обнаружили, что в человеке еще теплится жизнь, и тут же отправили его в больницу.
      Полицейские подтвердили то, что уже сказал Блэзу Бенни: мистер Лин Бо - весьма уважаемый торговец антиквариатом в Гонконге, он живет здесь уже много лет.
      Он заявил об исчезновении мистера Беллами, когда тот не вернулся, выйдя из дома переодетым в китайское платье. "Он артист, - рассказал полицейским Лин Бо, - и хотел посмотреть, как пройдут проверку на улицах города его умение гримироваться и актерское искусство".
      Ролло не обещал вернуться до ужина, но когда его не оказалось дома в шесть утра, Лин Бо заявил о его исчезновении. Когда с неизвестного китайца смыли кровь и грим и обнаружили, что это европеец, все совпало.
      - Он и ваш друг тоже, мистер Чандлер? - задал вопрос старший офицер полиции.
      - Нет, он друг моего друга - мисс Кейт Деспард.
      - Да, понятно. Она прилетела вчера утром и с тех пор не отходит от его постели.
      - Мисс Деспард - глава лондонского отделения "Деспардс". - Блэз сделал паузу. - Моя жена ее сводная сестра. - Он не сказал ни слова о том, что Ролло работает на "Деспардс". - Мистер Беллами - близкий и старинный друг мисс Деспард, она знает его с раннего детства.
      Если с ним что случится, она будет в отчаянии.
      - Здесь выходит не совсем понятно. Она сказала, что мистер Беллами приехал навестить старого друга и, возможно, посмотреть на аукцион. Полицейский откашлялся. - Об аукционе сейчас много говорят в городе.
      Он имел небывалый успех. Цены неслыханные. - Выражение лица и тон были безупречно вежливы, но синие глаза смотрели пронзительно. Полицейский чувствовал, что Блэз чего-то недоговаривает.
      - Он искалечен? - спросил Блэз.
      - Во всяком случае, жестоко избит. - Полицейский снова кашлянул. - Я полагаю, мистер Беллами гомосексуалист.
      - Да, это так, - коротко подтвердил Блэз.
      - Это может служить объяснением происшедшему, странно только, что его обнаружили в таком месте. Европейцы, даже переодетые, как правило, не появляются в Укрепленном городе.
      - Как я понял, это была просто проба актерского искусства, - пожал плечами Блэз.
      - Возможно. Насколько мне стало известно, мистер Беллами был в Гонконге во время войны.
      Блэз сумел не показать удивления и не дать заметить, что он давно подозревал старого гея в какой-то сложной игре.
      - Я не знал ничего об этом, - сказал он безразлично. - Мы не очень хорошо знакомы друг с другом.
      - Конечно, мы расспрашиваем людей, но... - полицейский выразительно пожал плечами:
      - Европеец, оказавшийся гомосексуалистом, да еще загримированный и одетый как китаец... Ему еще повезло, что его не убили.
      - При нем были деньги, документы, паспорт? - спросил Блэз.
      - По словам Лин Бо, только деньги.
      Старший офицер проводил Блэза до автомобиля.
      Несомненно, Блэз пользовался в Гонконге большим вниманием.
      - Вы собираетесь долго пробыть у нас, мистер Чандлер?
      - Еще не знаю. Я приехал по просьбе "Деспардс".
      Дело в том, что я душеприказчик покойного отца мисс Деспард, и, узнав, что я собираюсь в Гонконг, ко мне обратились с просьбой узнать, все ли с ней в порядке.
      - Она, конечно, расстроена и обеспокоена, но все остальное нормально, - уверил его полицейский. - Вы поедете в больницу?
      - Да, прямо сейчас.
      - Мы сделаем все возможное, чтобы разобраться, что случилось, но, возможно, придется ждать момента, когда мистер Беллами придет в сознание, а я боюсь, что доктора за это не поручатся.
      Они пожали друг другу руки, и Блэз с Бенни вновь уселись в автомобиль.
      "Да, - размышлял старший офицер полиции, возвращаясь в полицейское отделение. - Что же связывает мощную Корпорацию с неким Ролло Беллами? Еще важнее узнать - кто же он все-таки, этот Ролло Беллами?
      Возможно, несколько запросов в соответствующее управление в Лондоне дадут ответ на эти вопросы".
      ***
      Чандлеровская клиника была основана Агатой Чандлер после того, как во время очередного визита в Гонконг она увидела очереди в одной из бесплатных городских больниц. У нее была слабость к китайцам. Дед Бенни Фона работал на ее отца и однажды спас ему жизнь, когда на того напал растревоженный голодный медведь. Блэк Джек в порыве благодарности заплатил за обучение старшего сына Фона, способного мальчика, который впоследствии стал работать в Корпорации. Бенни, его старший сын, которому тоже оказала поддержку Агата, его крестная мать, сделался руководителем гонконгского филиала Корпорации и уже несколько лет прекрасно с этим справлялся.
      Когда они вошли в белое здание, построенное на деньги Чандлеров, но по китайским проектам и в соответствии с нужным фун-шуи, где традиционная китайская медицина применялась наряду с последними достижениями европейской, доктора - все китайцы - уже ждали их.
      Мистер Беллами, подтвердили они, страдает от множественных повреждений органов. Внутричерепное давление на нуле, но он на реанимационных аппаратах и на мониторе. Два дня назад ему пришлось удалить селезенку, к тому же у него еще разорвано легкое да еще переломы.., они, как бы ни хотели, не могут оценить его шансы выше чем на пятьдесят процентов. Все должно решиться в ближайшие двое суток.
      Наконец Блэз направился в отделение реанимации, чтобы увидеть все собственными глазами. Здесь все было иначе, чем во всем остальном здании, где мягкое освещение не резало глаз; как только ты проходил в двери РО реанимационного отделения, ты оказывался в царстве резкого, безжалостного света. Он сразу же увидел Кейт, яркое пятно ее волос было заметно издалека. Сквозь стеклянную стену он мог прекрасно разглядеть палату. Ролло лежал на высокой кровати, вокруг разместилась целая батарея всяческих аппаратов, голова забинтована, лицо в нашлепках пластыря, его ноздри, рот, руки соединены тоненькими трубочками с подключенной к нему аппаратурой, обе руки в лубках, нога подтянута кверху. "Бог мой! - в ужасе подумал Блэз. - Во что же он впутался?"
      Кейт не заметила бесшумного появления Блэза. Она не отрывала взгляда от белого лица Ролло. Сама она выглядела не намного лучше. Блэз вдруг почувствовал раздражение. Кожа обтянула скулы, сделав Кейт похожей на чудом выжившую узницу концлагеря, щеки ввалились, под глазами темные круги. Сколько же времени она тут торчит?
      Блэз окликнул Кейт, и, увидев его, она на мгновение просияла от радости и облегчения, но тут же лицо ее вновь лишилось всякого выражения, стало пустым, враждебным.
      - Что вы здесь делаете? - спросила она вместо приветствия.
      - Герцогиня звонила вам, собираясь просто поболтать, а ей сказали, где вы и почему. Разумеется, она послала сюда меня.
      Застывшая маска вновь на минуту исчезла.
      - Она так добра... - Кейт обвела рукой вокруг. - Все это.., пожалуйста, передайте ей, как много это значит для меня, для нас обоих...
      - Конечно, передам. - Он приблизился к кровати и вновь натолкнулся на почти ощутимый барьер враждебности, - казалось, испуганная мать защищает свое дитя.
      - Как он? - спросил Блэз, желая услышать ее версию.
      - Плохо. Очень плохо.
      "Как будто сам не знаешь", - слышалось в ее голосе.
      - Как давно вы здесь? С Ролло, я имею в виду.
      - С самого приезда.
      - А когда вы приехали?
      Кейт нахмурилась, пытаясь вспомнить, затем махнула рукой.
      - Какая разница? Я здесь, а Только это и важно.
      - Вы спали, что-нибудь ели?
      - Да, кофе с бутербродом... Я не голодна.
      - Но вы, должно быть, устали.
      - Отчего? Я ничего не делаю, просто сижу.
      - И сколько еще собираетесь сидеть? Доктора говорят, что он вряд ли скоро придет в себя. Он в глубокой коме.
      - Я знаю, они и мне это говорили. Но пока остается такая вероятность, я хочу на всякий случай быть при нем.
      - Если он очнется, а вас здесь не будет, вас тут же разыщут.
      - Нет, - ответила Кейт. - Я приехала, чтобы быть рядом с Ролло. Я нужна ему. Он всегда оказывался рядом, когда был мне нужен. Теперь моя очередь.
      Блэз взял себе стул и уселся с другой стороны кровати.
      - Что он делал в Гонконге?
      - Был на "Аукционе века", устроенном вашей женой.
      - Как же он тогда очутился вдали от главных улиц, на окраине Укрепленного города? Туристы никогда не заходят туда, даже сами китайцы редко попадают туда, Это опасное место.
      Кейт не сводила глаз с изуродованного лица Ролло.
      - Откуда мне знать? - сокрушенно покачала она головой.
      Она лжет, у Блэза не было на этот счет никаких сомнений. Почему? Он недоумевал и злился. Опять вернулась враждебность, с которой началось их знакомство.
      А ему-то казалось, что они научились мирно сосуществовать. В последнее время при встречах с ним она была спокойнее, уравновешеннее, и по мере того, как она осваивалась со своей новой работой и новой ролью, казалась все увереннее. Вопреки тому, что Блэз говорил Агате и что служило лишь камуфляжем, ему нравились встречи с Кейт в Лондоне, нравилось наблюдать, как она меняется - не только ее внешность, но и сама ее суть, как она расцветает - подобно лицу, после долгой зимы ощутившему лучи солнца. И вдруг опять неприязнь и неприкрытая агрессивность. Она смотрела на него, как на незнакомца, разговаривала с ним, как с врагом, и лгала ему, как предателю.
      - Вы представляете себе, что такое Укрепленный город?
      Она мотнула головой, как бы говоря; "Не знаю и знать не хочу".
      - Это политический анахронизм. Им никто не управляет, там не существует законов, там властвуют уличные банды, там раздолье для преступления и порока.
      Зачем Ролло пошел туда? Насколько мне известно, там нет баров для геев.
      - Не знаю, - снова солгала Кейт.
      - Он знает Гонконг?
      Она с минуту помолчала, затем неохотно призналась:
      - Он был здесь во время войны.
      - В каком качестве?
      - Работал в Ассоциации зрелищных мероприятий для военнослужащих.
      "Что ж, он и сейчас в этой Ассоциации? Состоит на тайной службе?" Случай довольно распространенный, но сама мысль о связи Ролло - Ролло Беллами - с Ассоциацией казалась забавной. Беллами - шпион? Тайный агент, работающий под прикрытием "Деспардс"? Боже, подумал он сердито, вот что значит дать волю воображению. Но почему тогда Кейт лжет? Что в действительности привело Беллами в Гонконг? Почему он оказался в Укрепленном городе?
      Конечно, Ролло был найден за пределами Укрепленного города, но разгадкой служила какая-то точка в лабиринте темных улиц, ведущих к самому сердцу города.
      Ролло Беллами мог бы находиться в богатом Китайском квартале, в Гонконгском клубе, мог остановиться в "Мандарин-отеле", а не у какого-то китайца с антикварной лавочкой. А кстати говоря, что он собой представляет? И почему Ролло изображал китайца?
      - Он говорит по-китайски? - спросил Блэз.
      - Насколько я знаю, нет.
      - У него есть здесь еще друзья, кроме человека, у которого он поселился?
      - Ну, если он жил здесь во время войны...
      Она не говорит ему правды. Почему он снова впал в немилость? Блэз чувствовал, что его терпение, не такое уж и безграничное, почти исчерпано. Эта девица становится жерновом у него на шее.
      - Вы посылали его сюда?
      - Нет, не посылала.
      - Значит, это его идея?
      - Он сказал, что его приглашает старый друг и что заодно он заглянет на аукцион.
      - Но Джеймс Грив уже был отправлен на аукцион?
      - Ну и что? Я не сторож Ролло 1 - Нет, скорее он вас сторожит, - не удержался Блэз.
      На бледном лице Кейт вспыхнули яростью глаза.
      - Он мой хороший друг, а вы...
      - Что ж, договаривайте, - неприязненно сказал Блэз. - А я могу только мечтать об этом?
      Лицо Кейт стало каменным.
      - Что с вами творится? - взорвался Блэз. - Можно подумать, что это я собственноручно искалечил Ролло.
      Никакого ответа, но в самом молчании, казалось, крылось обвинение.
      Блэз взял себя в руки.
      - Он общался с вами по приезде сюда?
      Кейт покачала головой, но по ее внезапному напряжению Блэз понял, что она опять лжет. Чертова девка!
      Блэз злился на себя. Ему-то тогда что здесь надо?!
      ***
      Ролло действительно звонил Кейт, очень коротко, вечером в день Открытия аукциона, чтобы рассказать об астрономических суммах, которые, впрочем, вполне соответствовали качеству вещей.
      "В пару к нашей собственной драгоценной лошадке".
      Кейт почувствовала, как подпрыгнуло и часто забилось сердце.
      - Из того же источника? - спросила она, тщательно подбирая слова, не в состоянии поверить Ролло.
      - Не могу пока поручиться, но выясняю. Могу сказать, что я лично уверен в этом.
      - Не может быть! - задохнулась Кейт. - У нее не хватит выдержки! Это не может пройти! Я хочу сказать, в больших количествах. Ты, как всегда, драматизируешь ситуацию. Или напился рисового вина.
      - Трезв как стеклышко, моя дорогая.
      - Но как...
      - Не задавай вопросов, - быстро прервал ее Ролло.
      - Хотя бы до тех пор, пока у меня не будет ответов.
      - Сколько времени это может занять?
      - Этого я тоже пока не могу сказать...
      - Или не хочешь, - перебила его Кейт. - Ради Бога, Ролло, будь осторожен. Мне кажется, у тебя просто пунктик на этой почве, но тем не менее...
      - Мартышек ловят осторожно, - нараспев сказал Ролло, - но в нашем случае это не мартышка, а крыса.
      - Если ты прав, то целый выводок.
      - Послушай, я уверен, что одну знаю. Но говорить не буду. Не сейчас по крайней мере...
      - Мне кажется, ты просто спятил, - сказала Кейт, вдруг испугавшись за него. - Ради Бога, не встревай ни во что.
      - Ты знаешь, я ведь не люблю скопления народа, - ответил Ролло многозначительно.
      - Тогда возвращайся домой! Ты уже кое-что узнал.
      Возвращайся, мы все обсудим...
      - Ну что ты, я только начал развлекаться. Я успел забыть соблазны Гонконга. А ты карауль лавку и будь умницей. Я еще позвоню. - И он положил трубку, не дав ей возможности сказать ни слова.
      ***
      Да, она оказалась права. За всем этим крылось что-то жуткое, а рассказать было некому. Говорить с Блэзом Чандлером - все равно что с его женой. Теперь Кейт знала, что ему нельзя доверять, несмотря на все его притворное беспристрастие. Она взглянула на него с неприязнью. Все, чем она располагает, это подозрения Ролло, и неизвестно, насколько Блэз Чандлер осведомлен о делах жены. Но ведь он регулярно приезжает в Гонконг, правда? И если его жена задумала и совершила величайшее, чудовищное мошенничество, он должен знать об этом.
      А если это обнаружит кто-нибудь еще... Ей сделалось нехорошо. Тогда "Деспардс" разорится. Она сама разорится. Все труды ее отца пойдут прахом. Она не имела представления о том, что обнаружил Ролло, но понимала, что он чуть не погиб из-за этого. Без сомнения, его хотели убить. Доктора говорят, что ему повезло. Если бы не старуха, обнаружившая его, и не полиция, оказавшаяся рядом, Ролло бы уже не было в живых.
      Тут ей пришла в голову другая, не менее страшная мысль. Жизнь Ролло находится в постоянной опасности, поскольку живой он кому-то мешает. Тот, кто хотел его убить, страшно напуган, и поэтому во что бы то ни стало захочет завершить задуманное. Страх наполнил все существо Кейт. Она не питала никаких иллюзий относительно Доминик дю Вивье, но как далеко она может зайти?! Кейт нужно быть очень осторожной, поскольку она не знает, где может таиться опасность. Именно это произошло с Ролло.
      Она не должна доверять никому. И меньше всего - Блэзу Чандлеру, несмотря на его показное участие. Потому что именно он, а не кто другой, муж Доминик.
      Блэз счел, что пора проявить решительность.
      - Я собираюсь отвезти вас в гостиницу, вам нужно выспаться. Не спорьте. - Его тон заставил Кейт закрыть рот, когда она готова была возразить. - Рассудите здраво, если вы в силах. Чем вы сможете помочь Ролло, если вы валитесь с ног от усталости? Чтобы помочь ему, вам понадобятся силы, которых у вас сейчас нет. Выспитесь хорошенько, дайте отдохнуть и телу, и мозгу и возвращайтесь сюда. Он бы сказал вам то же самое. Разве не так?
      Кейт вынуждена была согласиться. Ролло терпеть не мог мучеников и именовал их "самыми эгоистичными людьми в мире". Но что, если он придет в себя в ее отсутствие, если он скажет что-нибудь важное, а она не будет знать...
      - Не превращайтесь снова в строптивую девицу, какой были в момент нашей первой встречи, - предостерег Блэз. - Она мне не нравилась.
      Это была его ошибка. Кейт взвилась:
      - Мне плевать, что вам нравится! Ничего бы не случилось, если бы не вы и не ваша... - Она вовремя прикусила язычок.
      - Если бы не я и не моя.., что? - мягко спросил Блэз.
      Спокойнее, сказала себе Кейт. Придержи язык, пока он не навредил тебе всерьез! Блэз не должен ничего заподозрить, иначе он предупредит жену.
      - Простите меня, я совсем не владею собой. Вы правы, глупо доводить себя до такого состояния. Может быть здесь, в больнице, найдется комната или запасная кровать... Мне не хочется оставлять Ролло одного.
      Она встала и, почувствовав, как закружилась голова, пошатнулась.
      Блэз успел подхватить ее за локти.
      - Вы давно тут сидите? - мрачно спросил он.
      - С тех пор, как приехала.
      - Черт! Идти-то вы сможете?
      - Смогу. Ноги вот только разойдутся... - Но без помощи Блэза она не могла сделать ни шагу.
      - Вам нужно поесть и выспаться, - тон Блэза не допускал возражений.
      - Есть я не хочу, но я действительно ужасно устала.
      Если бы здесь нашлась кровать...
      Блэз не слушал ее.
      - Я заберу вас из больницы. Если что-нибудь изменится, врачи сообщат мне.
      Кейт подчинилась. Она держалась из последних сил.
      В глаза будто насыпали песок, голова клонилась вниз.
      Но она нашла силы обернуться и взглянуть на Ролло.
      - Непохоже, что он придет в себя в ближайшее время, - сказал Блэз потеплевшим голосом. - Он в глубокой коме.
      Кейт отвернулась, в глазах ее стояли слезы. В машине Кейт со вздохом откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. К тому времени, как они подъехали к гостинице, где у Корпорации всегда был зарезервирован номер, Кейт уже спала глубоким сном. Блэзу пришлось разбудить ее, помочь ей подняться по ступенькам ко входу. Ветерком донесло до них брызги фонтана, Кейт с трудом проговорила:
      - Где мы?
      - В гостинице.
      Кейт вздохнула. Она явно засыпала снова. В лифте она снова прислонилась к Блэзу, и, когда на нужном этаже открылась дверь, ему пришлось подхватить ее на руки.
      Кейт была словно пушинка - она ничего не весила. Блэз внес ее в номер, захлопнув за собою дверь, и осторожно опустил на огромную кровать. Блэз откинул край покрывала, снял с Кейт туфли, расстегнул брюки и стащил их с нее. Ноги у нее, бесстрастно отметил Блэз, начинались едва ли не от подмышек: стройные, прекрасной формы. Он снова приподнял Кейт, и она наклонилась к нему вперед, ничего не ощущая и не чувствуя, и он, стащив с нее джемпер, принялся расстегивать блузку. Ее дорогое белье удивило Блэза очевидно, метаморфоза с Кейт произошла полная. Лифчик был кружевной, розовый, как ее просвечивающие сквозь тонкий шелк и кружево соски. Он оставил на ней и лифчик, и крохотные кружевные трусики.
      Когда он накрывал Кейт одеялом, она что-то прошептала и свернулась, как младенец в материнской утробе, потом кротко вздохнула и зарылась лицом в подушку. Блэз оставил гореть лампу и тихо прикрыл дверь в спальню.
      Затем направился к телефону на низком столике.
      Кейт проспала восемнадцать часов. Когда она проснулась, была пятница, семь часов вечера, как свидетельствовали часы рядом с кроватью. Кейт села на кровати, окинула себя непонимающим взглядом, покрутила головой, чтобы обнаружить свою одежду, и действительно увидала ее, аккуратно повешенную на спинку стула у окна. Она вспомнила, что Блэз Чандлер диктаторским тоном объявил, что отвезет ее в гостиницу. В какую?
      Кейт потянулась за коробком спичек, лежащим в хрустальной пепельнице. "Пенинсула-отель". Очевидно, он привез ее сюда, раздел и положил в постель. В памяти осталось ощущение, что ее несли - и все. Ну и пусть, подумала Кейт, теперь он знает обо мне самое худшее. И она тут же потянулась к телефону. Номера телефона больницы она не знала, но на коммутаторе гостиницы ей должны были сказать.
      "В состоянии мистера Беллами изменений нет", - услышала она наконец в трубке. И снова начала звонить.
      В Лондоне, должно быть, уже полдень.
      Кейт поговорила с Джаспером Джонсом, сказала ему, что задержится в Гонконге до тех пор, пока не будет хоть какой-то ясности с дальнейшим состоянием Ролло.
      - А как у вас дела, все в порядке? - спросила она.
      - Не беспокойтесь, дорогая. Подготовка к аукциону идет полным ходом, все в полном соответствии с вашим расписанием. Бригада мойщиков работает в особняке в полную силу, Дороги Бейнбридж со своим отделом тоже поехала туда. Каталог в работе. Фотограф в распоряжении Дороти.
      - Никаких затруднений?
      - Ничего, о чем вам стоило бы беспокоиться.
      - Передайте Дэвиду, что мне очень жаль, что я пропускаю возможность впервые вести аукцион, но ничего не поделаешь. В ближайшие недели он сможет подготовить еще один.
      "Я очень на это надеюсь", - подумала она. Разум отказывался принять мысль о том, что в ближайшие недели Ролло может умереть.
      - Конечно. Наши пожелания скорейшего выздоровления Ролло. Мы знаем, как вы к нему привязаны.
      - Благодарю вас, Джаспер. Я позвоню, как только будут новости.
      Она положила трубку и задумалась. Никаких эмоций она не ощущала. Запоздалая реакция, решила она. Даже то, что Блэз Чандлер раздел ее и уложил в постель, не произвело на нее никакого впечатления. После крепкого, без сновидений, долгого сна она чувствовала себя вялой И безразличной. Казалось, ее мозг тоже отключился. Нехотя она вылезла из постели. Душ должен был помочь.
      Когда она уже вытиралась, зазвонил телефон. Это была Герцогиня.
      - Как вы узнали, что я здесь? - спросила Кейт.
      - Мальчуган сказал мне. Я отправила его помочь тебе.
      Он справился?
      - Он был очень добр, - дипломатично ответила Кейт.
      - А твой друг - как он?
      - Боюсь, что не очень хорошо. - И Кейт вкратце рассказала Герцогине о полученных Ролло травмах.
      - Ну что ж, по крайней мере, он в хорошей больнице.
      - Я должна вас поблагодарить... - начала Кейт.
      - На что же иначе нужны друзья?
      - Даже если так. Вы мой ангел-хранитель, Герцогиня.
      - Я сделала бы то же для любого из друзей, - резко ответила старая дама. - А тебе незачем загонять себя в гроб. Я говорила с врачами, они и без тебя сделают все возможное для мистера Беллами.
      - Ах, Герцогиня, что тут сказать... - голос Кейт задрожал.
      - Скажи, что будешь умницей и будешь слушать, что тебе говорят.
      "Только не он", - строптиво подумала Кейт, но солгала:
      - Хорошо, Герцогиня.
      - И я, и Мальчуган с тобой, ты не одинока.
      "Нет, одинока, - печально подумала Кейт. - Никогда в жизни я не была так одинока".
      - Мальчуган поможет тебе.
      "В том вся беда, - хотела Кейт сказать ей, - не надо, чтобы он помогал мне, я боюсь доверять ему..."
      - Звони мне в любой момент, если тебе будет что-нибудь нужно или просто захочешь поговорить.
      - Хорошо, - пообещала Кейт, надеясь, что ей не придется рассказывать обо всем Герцогине, понимая, что об этом вообще лучше никогда никому не говорить.
      Она оделась, чудесным образом обнаружив в номере сумку, которую брала в поездку, и стояла у окна, глядя на огни гавани.
      В дверь постучали.
      - Войдите.
      На пороге полутемной гостиной возник силуэт Блэза Чандлера, за его спиной был виден ярко освещенный коридор.
      - Хорошо выспались?
      - Да, спасибо.
      - Голодны?
      Кейт с удивлением поняла, что и в самом деле голодна.
      - Я бы съела что-нибудь.
      - Прекрасно. Тогда пошли.
      - Куда?
      - В один из знаменитых гонконгских плавучих ресторанов. Вам необходимы зрительные впечатления и новые опущения.
      - А как же больница?
      - Что больница?
      - Мне нужно поехать туда...
      - Зачем? Чем вы можете помочь?
      Его безжалостная логика подействовала на нее, как ушат холодной воды. Конечно, этот высокомерный красавец был, как всегда, прав.
      - Если хотите, позвоните в больницу перед тем, как мы уйдем. Убедите свою кальвинистскую совесть, что сейчас самое время развлечься.
      - Я уже звонила, - пробормотала Кейт.
      - Что? Я не расслышал.
      - Я сказала, что уже звонила в больницу.
      - Тогда чего мы ждем? - Сарказм в его голосе был острее бритвы.
      Они ехали в машине с поднятым верхом, вечер был влажным, дул теплый ветер. В гавани китайская лодка отвезла их на Абердин, где стояли на якоре плавучие рестораны. Когда лодка оказалась вблизи кораблей, Кейт неожиданно сказала:
      - Это похоже на плавучие универмаги во время рождественской распродажи.
      Блэз рассмеялся, и ее настроение вдруг изменилось, тяжесть пропала. Она ощущала соблазнительнейшие ароматы, облаком окружившие их, и, пока они поднимались на палубу, почувствовала зверский аппетит. Все кругом сверкало разноцветьем, слышались голоса, смех, музыка.
      "Он был прав, - подумала Кейт. - Это мне и было нужно, чтобы выйти из депрессии. Как он догадался?"
      Весь четырехпалубный корабль служил ресторанным залом. Все кругом, включая скатерти на столе, было красным и золотым, на мачтах горели причудливой формы китайские фонарики. Улыбающиеся официанты, гул множества голосов, сервировка стола - все поднимало настроение Кейт.
      - Вы часто бываете здесь? - спросила Кейт, усаживаясь за стол.
      - Только когда хочу показать кому-нибудь Гонконг.
      Вам нравится китайская кухня?
      - Если вы спрашиваете про настоящую китайскую кухню, то мне не приходилось с ней сталкиваться.
      - У вас есть возможность попробовать. В этом ресторане подают кантонские блюда. Кантонская кухня считается лучшей в Китае. Есть такая китайская поговорка: жить нужно в Сучжоу - там самые красивые женщины, умирать в Лючжоу - там делают самые лучшие гробы из тикового дерева, а есть в Гуаньчжоу - так по-китайски называется Кантон.
      Кейт удивленно изучала меню.
      - Все, что я знаю из китайской кухни, это рубленая сьюей, яйца фу-юн и чау-мейн.
      - Здесь вам ничего такого не подадут - это все американские изобретения.
      Кейт положила меню.
      - Вам придется заказать мне ужин. Все равно я в этом ничего не понимаю. Я доверяю вам.
      - Давно пора.
      Кейт поймала на себе взгляд его темных глаз. Она отвела взгляд и стала смотреть, ничего не видя, в окно.
      "Что за ерунда с ней творится?" - сердито думал Блэз.
      То вполне раскованна, то зажата намертво. Ведет себя как капризная девица. Лучше всего было бы накормить ее как следует и напоить рисовым вином. Может быть, она бы тогда послала к черту свое упрямство. У Блэза не было ни времени, ни желания утешать людей, которые носятся со своими комплексами, утешать их, прижимать к груди - тут в его памяти всплыл вчерашний образ Кейт, ее юная грудь, стянутая розовым шелком, розовые соски, дразняще проглядывающие сквозь кружево, - образ, который Блэзу легко удалось изгнать из памяти. Никогда не представлял себе, что ему придется этим заниматься. Когда они в последний раз виделись в Лондоне, они расстались довольно дружески. В чем же, черт побери, она считает его виноватым? Блэз решил выяснить.
      - Я бы предложил вам начать с чего-нибудь жареного на вертеле. В этом кантонская кухня несравненна.
      И вот перед Кейт поставили тарелку с нежнейшими кусками свинины с золотистой корочкой и бобы, приправленные анисом. Себе Блэз заказал то же самое. Еда оказалась необыкновенно вкусной, и девушка съела все до последнего кусочка. Затем подали утку по-пекински. Кейт завороженно следила за шеф-поваром, который подошел к их столу, молниеносно действуя огромным, острым, как бритва, ножом, разрезал утку, сначала хрустящую корочку, затем мясо. Утка была начинена нежной, сладковатой пастой из соевых бобов, смешанных с зеленым луком и огурцами. Все это следовало поместить на тончайшую пшеничную лепешку, свернуть ее и есть руками. Блэз что-то сказал повару, тот заулыбался и закивал головой. После утки им подали суп. Кейт удивилась, что им не подали рис, но Блэз объяснил, что рис нужно заказывать заранее. Вместо риса они ели лапшу, которую делали тут же, а ужин Кейт закончила нежнейшим десертом: печеные, облитые сиропом яблоки окунали в ледяную воду, и они лопались, превращаясь в воздушное чудо. За едой Кейт выпила несколько рюмок рисового вина. К тому времени, как Кейт сполоснула пальцы в поставленной перед ней чаше и взяла протянутое нагретое полотенце, она чувствовала, что наелась до отвала - это была ее первая настоящая еда за почти целых три дня - и чуть опьянела.
      Больше пить ей не хотелось.
      - Прибавлю в весе пять фунтов, - сокрушенно вздохнула она.
      - Вы последняя женщина, которой стоит беспокоиться о своем весе, хотя, я заметил, вы немного поправились.
      Она быстро взглянула на него и тут же опустила взгляд. Краска, покрывшая ее щеки, исчезала медленней.
      - Я борец по натуре, - сказала она спустя минуту. - Это способствует обмену веществ.
      - И за что вы сражаетесь? - начал атаку Блэз. - У вас что-то на уме, и это заботит меня. Если вы чем-то недовольны, скажите мне прямо.
      Когда Кейт не ответила, тщетно пытаясь найти хоть какое-то объяснение ее холодности, которую она не сумела скрыть, он нетерпеливо продолжил:
      - Наверняка я сделал что-то, что не должен был, либо не сделал того, что был должен. Если бы взгляды могли убивать, я бы уже оказался на соседней с Ролло койке.
      - Я просто была расстроена, - пробормотала Кейт.
      Не могла же она сказать: "Ты, как я вижу, рассказал своей женушке, что я должна, как по личным мотивам, так и по рабочим, встретиться с Николасом Чивли, человеком, от которого зависело, кому в конечном итоге достанется Кортланд Парк, и она тут же прискакала подкупить его - на свой собственный манер". Нет, Кейт не могла сказать ничего подобного. Его гнев покажется просто пустяком по сравнению с тем, что обрушится на нее, когда она расскажет, как жена наставляла ему рога с Николасом Чивли.
      - Я знаю, что вы были расстроены, но вы еще и злились. Почему? настаивал Блэз.
      Кейт уклонилась от прямого ответа.
      - Ну, - сказала она, - разве я вас просила приезжать? Я ведь могу продержаться сама, если даже вы в этом сомневаетесь.
      - Это моя бабушка беспокоилась о вас, а не я. Я считаю, что вы справляетесь сами, но бабка уже стара, а к тому же привыкла встревать во все.
      - Нет, - запротестовала Кейт. - Это не так.
      - Тогда в чем же дело?
      "Вот что значит юрист", - со злостью подумала Кейт.
      Он что, и дальше собирается устраивать ей допросы, пока не будет доволен результатами?
      - Мне казалось, вы влезаете не в свое дело, - солгала она. - Я устала, и мысли путались. Мне очень жаль, если я показалась вам неблагодарной.
      - Я знаю Гонконг, Кейт, знаю, куда здесь можно пойти и что можно сделать, а вы не знаете. Тем не менее, если вы не хотите, чтобы я...
      - Хочу, - быстро произнесла Кейт. - Но я и сама хочу выяснить все, что можно. - Она вдруг умолкла, внутренне ужаснувшись тому, что, если Ролло был прав, могло ей открыться. Она чувствовала себя в западне, выхода не было.
      Блэз видел по ее лицу - она все еще не говорит ему всей правды. К тому же она явно испугана. Что, черт побери, здесь происходит? Почему она что-то от него скрывает? Одному Богу известно, что этот прохвост Беллами здесь делал. Что бы это ни было, Кейт не хочет ничего об этом рассказывать. И почему в Гонконге? Ведь это территория его жены. Доминик. Ее имя словно осветило все вокруг. Ну, разумеется... Это что-то, связанное с ее проклятым аукционом. Почему Беллами приехал неофициально, если Джеймс Грив официально представлял здесь "Деспардс"?
      Конечно, Беллами что-то вынюхивал и попался на этом.
      Но как разузнать, в чем дело?
      - Прекрасно. Я сделаю все возможное, чтобы выяснить, кому помешал Беллами. В этом городе полно всяческого рода преступников, да еще аукцион моей жены, конечно, привлек многих.
      Блэз следил за выражением лица Кейт и, подбросив приманку, увидел, как она прикрыла глаза и отвела взгляд в сторону, словно вид из окна целиком поглощал ее внимание.
      "Бог мой, - подумал он, - что же такое сделала Доминик?"
      Блэз отправился в гонконгский "Деспардс", оставив Кейт спать в гостинице.
      - Значит, ты уже знаешь о моем успехе, - вместо приветствия сказала Доминик.
      - Думаю, о нем не знает только мертвый. - Блэзу было интересно, это известно его жене про Ролло, и он воспользовался возможностью. - Кстати, Ролло Беллами чуть не умер.
      На мгновение в ее синих глазах появилось замешательство.
      - Ты говоришь об этом гее - приятеле Кейт Деспард? Он болен?
      - Он в Чандлеровской клинике, находится в коме, - на него напали и страшно избили несколько дней назад.
      Глаза и рот Доминик округлились от удивления.
      - Так он в Гонконге? Но его не было на аукционе...
      - Как я слышал, там были толпы народу, ты могла его не заметить, усмехнулся Блэз.
      - Если он должен был составлять отчет для Кейт Деспард, он бы нашел возможность поговорить со мной.
      - Я и не знал, что ты с ним знакома.
      - Да мы виделись всего один-два раза, к тому же он знал отца.
      - И не любил его.
      - Папа его тоже терпеть не мог, - сказала Доминик, сморщив носик. Всегда шпионил за людьми... Да, он наверняка приехал сюда вынюхивать. У него всегда вид человека, который подслушивает под дверью.
      - Что тут можно вынюхивать?
      - Кто присутствует, кто покупает, каковы цены, как ведется аукцион все! Может быть, они собираются воспользоваться моими идеями для своего аукциона в Кортланд Парке. - Доминик невесело рассмеялась. - Интересно, что она сделала, чтобы склонить Николаса Чивли на свою сторону? Насколько я слышала, он принадлежит к тем людям, что требуют платы за свои услуги. - И, заметив удивление мужа, Доминик спросила:
      - А ты ничего не знал? Где же ты был?
      - Конечно, не знал. Я был в Южной Африке. Я слышал, что лондонский филиал претендует на этот аукцион, но не знал, что они его все-таки получили.
      - Да, это, конечно, распродажа, о которой можно только мечтать. Я бы с удовольствием занялась этим сама, но Нью-Йорк, к сожалению, не годится. Однако... - Теперь в смехе Доминик звучало самодовольство. - Ей еще придется поработать, чтобы догнать меня. Мне удалось здорово взвинтить цены. Кортланд Парк или что другое, думаю, мне бояться нечего. Теперь скажи, ты сюда надолго?
      - Не знаю. Это зависит от разных обстоятельств.
      - От каких? - И Доминик сказала с неожиданной резкостью:
      - Только не говори мне, что ты приехал сюда, потому что твоя королева-мать послала тебя на помощь Кейт Деспард, а не за тем, чтобы поздравить собственную жену!
      - Я прекрасно могу сочетать одно с другим, разве нет? - потянулся к ней Блэз. - Ты для меня - самое главное, сейчас у меня в этом нет никаких сомнений.
      - Надеюсь, что так, - сказала Доминик, позволяя мужу целовать и ласкать себя. - Но сегодня ничего не выйдет, мне придется угощать важного клиента, который истратил на моем аукционе совершенно астрономические суммы.
      - В таком случае когда? - Блэз нахмурился.
      - Завтра. Завтра мы сможем провести вместе целый день, а на той неделе мне предстоит новый аукцион в Нью-Йорке...
      - Бог мой! - взорвался он. - Меня начинают бесить эти мимолетные встречи.
      - Дорогой... - Доминик прильнула к нему. - Ты думаешь, мне не надоела такая жизнь? Но это очень важный клиент. - Она и вправду так считала, с удовольствием предвкушая встречу, а важной персоной был Чжао Ли. - Я не могу обмануть его ожиданий.
      - А меня можешь? - неприязненно спросил Блэз. - Кстати, где ты была? Я звонил тебе сюда раз десять.
      - Дорогой, - прошептала Доминик с легким упреком. - Такие аукционы случаются раз в жизни, а мы с тобой связаны навеки... - Через его плечо она метнула быстрый взгляд на часы, висевшие на стене в ее кабинете.
      До назначенной встречи осталось сорок минут. - А пока - давай воспользуемся моментом...
      Оставив Блэза, она подошла к письменному столу, нажала кнопку. Он услышал, как щелкнул дверной замок.
      Не сводя глаз с мужа, Доминик позвонила по интеркому.
      - Никаких звонков, никаких посещений в течение ближайшего получаса, распорядилась она.
      Затем вернулась и, расстегивая легкий пиджак Блэза, потянула его к громадному кожаному дивану.
      ***
      Теперь, мысленно возвращаясь к разговору, оценивая его, как если бы это были свидетельские показания, он понял, что в тот момент, увлеченный другими чувствами, кое-что упустил. Он понял также, что его пыл был специально подогрет, что Доминик не задавала никаких вопросов, ничем не осложняла ситуацию. Она выразила удивление относительно Ролло Беллами и потом, казалось, выкинула его из головы. У Блэза на какую-то долю секунды возникло ощущение, что Доминик его попросту использует в своей неведомой Блэзу игре, но другие ощущения оказались сильнее. В этот раз он не подкачал, напротив, но, к своему удивлению, остался неудовлетворенным. Блэз отнес это за счет того, что был озабочен другими делами. Теперь он понимал, что это Доминик была озабочена чем-то другим. Ее движения, ее действия были знакомыми и безошибочно верными, но автоматическими. Они достигли высот, но не вершин.
      Ему также припомнилась одна фраза Доминик, удивившая его подбором слов: "Он наверняка приехал сюда вынюхивать"
      Вынюхивать на открытом аукционе? Джеймс Грив должен будет сделать официальный отчет, к тому же именно он, а не Ролло Беллами специалист. И вдруг он ясно понял: Ролло Беллами действительно приехал вынюхивать, но не на аукционе. Его интересовало что-то, связанное с аукционом. Хотя, может быть, Доминик права, и, если Кейт получила Кортланд Парк, она могла что-то позаимствовать у сводной сестры.
      ***
      Кейт продолжала смотреть в окно. Чувствовалось, как она напряжена. Незаметно для себя она покусывала нижнюю губу. Несколько принужденно Блэз сказал:
      - Я еще не поздравил вас с тем, что Кортланд Парк достался вам. Я был бы рад сделать это раньше, но услышал новость от своей жены только сегодня днем.
      Кейт обернулась к нему. На лице ее читалась явная радость и нечто похожее на раскаяние.
      - Но я думала... - Кейт оборвала фразу. - Благодарю вас. Наверное, Доминик вам сказала, что мы встречались в Лондоне?
      Блэз был удивлен.
      - Мимолетный визит? - спросил он наугад.
      - Что-то в этом роде, - согласилась Кейт, недоумевая, - это было за два дня до открытия этого аукциона.
      Что означало, сразу же понял Блэз, дело чрезвычайной важности. Иначе Доминик не полетела бы в Лондон.
      - Она заходила в "Деспардс"? - как бы между делом спросил Блэз.
      - Нет, - Кейт отвечала ему в том же тоне. - Мы случайно встретились в опере.
      - В опере!
      - Я вообще-то люблю оперу.
      "Возможно, но Доминик - нет, - удивился Блэз.. - Опера нагоняет на нее скуку".
      - Что вы слушали?
      - "Сомнамбулу". Пела Джоан Сазерленд.
      Что для Доминик тоже неважно. Что-то другое - или кто-то другой привлекло ее туда. Тут в памяти Блэза всплыло имя: Николас Чивли. Доминик упоминала его, а Кейт, когда Блэз заходил за картиной, разговаривала по телефону с человеком по имени Николас. Он решил рискнуть:
      - Вы были с Николасом?
      Она кивнула.
      - Да, с Николасом.
      Блэз сделал еще шажок:
      - С Николасом Чивли?
      Кейт бросила на Блэза взгляд и снова отвела глаза.
      Его подозрения подтверждались.
      - Да.
      Блэз заставил себя улыбнуться.
      - Разве дурно сочетать дело и удовольствие?
      Он почувствовал, что ей стало легче.
      - Нет, конечно.
      Итак, он восстанавливал картину. Николас Чивли обладал властью решать, кому достанется аукцион Кортланд Парка. Лондонский филиал "Деспардс" был одним из претендентов. Николас Чивли, по словам Доминик, принадлежит к людям, которые ожидают платы за оказанное предпочтение. Кейт Деспард не из тех женщин, которые могут расплатиться определенным образом - у нее нет такого опыта. А у Доминик есть... Да, все совпадает. Он вздрогнул. Его жена беззастенчиво дарила своей благосклонностью тех, в ком нуждалась. Блэз ощутил боль. Но к ней примешивалось и удивление - на этот раз Доминик не получила того, чего добивалась.
      Он взглянул на Кейт с уважением и сочувствием.
      Может быть, ты и выиграла Кортланд Парк, мысленно сказал он ей, но зато ты лишилась возможности участвовать в честной борьбе. Доминик не любит проигрывать.
      Блэз ощутил вдруг навалившуюся усталость. Проклятые часовые пояса! Никаких открытий он не сделал, он знал, что представляет собой его жена, когда позволял себе думать об этом. Но в большинстве случаев он просто считал это ценой, которую должен платить. А теперь ему впервые пришло в голову, не слишком ли она высока.
      Когда Блэз задумывался над тем, что представляет собой его жена, он всегда приходил к выводу, что она обладает какой-то мистической силой, неотразимым обаянием. Его до сих пор неодолимо влекло к Доминик. Он знал о существовании в ее жизни других мужчин, знал, что она, не выбирая средств, идет к поставленной цели.
      Он знал, что она иногда лжет, что не остановится перед обманом. Но он предпочитал закрывать глаза на все и видел в ней прекрасное, чувственное, сексуальное существо, пленившее его. Когда Блэз пытался осмыслить свои отношения с Доминик, у него ничего не получалось. Он понимал только, что чем дальше, тем больше хотел ее.
      Что-то наподобие вольтовой дуги синим пламенем вспыхнуло между ними в самую первую встречу, и он до сих пор чувствовал этот жар. Иногда ему казалось, что его чувство к Доминик - разновидность порока. Другие пьют или накачиваются наркотиками, Блэзу же была необходима доза Доминик дю Вивье. Сама мысль о том, что он может лишиться этого, была так ужасна, что он предпочитал не видеть, не слышать и не замечать опасности. Он пробовал пересиливать себя, но напрасно - вся его жизнь тогда сводилась к желанию, причинявшему настоящую боль. Он знал, что бабка не может понять его привязанности. Что он мог сказать ей, если не в состоянии был ничего объяснить себе?
      Кейт рассматривала его отражение в оконном стекле.
      Его лицо было непроницаемым, далеким. Блэз, казалось, замкнулся в себе. Кейт хотелось извиниться перед ним, объяснить, как ей неловко, что она несправедливо судила о нем, что у Доминик, очевидно, оказались и другие информаторы о том, что делается в "Деспардс" в Лондоне.
      Но как можно извиниться в том, о чем он даже не подозревает?
      "Ах, - печально вздохнула она, - почему у меня все так по-дурацки складывается с этим человеком?"
      Наверное, она сказала что-то не то. Кейт перебрала в памяти весь их разговор. Нет, ничего. Но он умеет понимать и недоговоренное. "Ну что ж, подумала она, - если он выяснит, что сделала его жена, моей вины в этом не будет". Но в то же время она знала, что в ее общении с Блэзом всегда будет помехой боязнь сказать то, что он сможет расценить как обвинение в адрес жены. "Зачем тебе надо было жениться на Доминик? - молча негодовала Кейт. Разве не ясно, что она собой представляет?"
      Но вряд ли Блэз разделял мнение Кейт.
      Кейт так глубоко вздохнула, что пламя свечей заколебалось, и это вывело Блэза из глубокой задумчивости.
      Он взглянул на часы.
      - Поедем? - спросил он.
      - Мы не могли бы заехать по дороге в больницу?
      Чандлеровская клиника и "Пенинсула-отель" находились в разных концах города, но Блэз поспешно кивнул:
      - Конечно.
      В машине он снова задумался и за весь путь не проронил ни слова.
      Ролло был в том же состоянии, что и накануне. "Состояние стабильное", - так сказали врачи.
      На пути в гостиницу Блэз неожиданно спросил:
      - Вы виделись с моей женой, когда приехали в Гонконг?
      - Нет. Она, я думаю, и не знает, что я здесь...
      - Знает, я сказал ей.
      Кейт ответила коротким возгласом "О!", и остаток пути они проехали в молчании. Он открыл перед ней двери гостиницы, поднялся в лифте, остановился у двери ее номера.
      - Спасибо, - сказала Кейт. - Вы были правы. Мне действительно надо было немного развлечься.
      - Нам это обоим на пользу, - ответил Блэз странным тоном и быстро попрощался с ней.
      Глава 15
      На следующий день Кейт, сидя у кровати Ролло, разговаривала с ним. Блэз накануне дал ей брошюру - откуда она у него взялась, Кейт не знала, изданную Медицинским институтом в Филадельфии, где проводились массовые исследования людей в коматозных состояниях.
      В брошюре были даны различные советы по стимулированию пациента, рекомендовалось разговаривать с ним, давать ему возможность трогать, нюхать, слышать нечто знакомое. Кейт взяла выглядывавшую из-под повязки руку Ролло в свою. Рука была влажной и одеревеневшей.
      Кейт упорно продолжала напоминать ему о том, что они делали вместе, о местах, где когда-то бывали, вспоминала о своем детстве, о матери. Она сидела уже более часа, но отклика не было никакого, даже веки Ролло ни разу не дрогнули, и нельзя было понять, подозревает ли он о ее присутствии, слышит он ее. Но Кейт и не ждала скорого результата. Судя по брошюре, такие попытки могли длиться неделями, даже месяцами.
      Кейт была настолько поглощена своим занятием, что не слышала, как отворилась дверь. Услышав знакомый запах духов, она выпрямилась на стуле и, подняв голову, увидела напротив себя, с другой стороны кровати, Доминик дю Вивье, как всегда неотразимую, а за ее спиной - Блэза. Кейт, которую этот визит застал врасплох, не сумела скрыть своих чувств, на лице ее отразились неприязнь и смятение.
      Пораженная их силой, как молнией, Доминик отступила на шаг, едва не отдавив мужу ногу. Блэз тоже успел заметить то, что было написано на лице Кейт, и понял, что нашел недостающую часть головоломки.
      Он не удивился, вдруг отчетливо осознав, что с самого начала подозревал о причастности своей жены к случаю с Ролло, только отказывался признаваться в этом даже сам себе. Теперь, читая правду в глазах Кейт Деспард, он ощутил, как на секунду напряженное тело жены прижалось к нему. Но она, как всегда, быстро взяла себя в руки, тело ее расслабилось, и мягкий голос сочувственно произнес:
      - Мне так жаль, дорогая моя Кейт. Если бы я знала раньше, я бы немедленно навестила вас. Но я понятия ни о чем не имела, пока Блэз не сказал мне... Как себя чувствует ваш друг? - Она наклонилась над лежащим без сознания Ролло, и свесившиеся пряди ее черных волос чуть не коснулись его лица. Тяжелый аромат духов окутал Кейт, она откинула назад голову и в этот момент ощутила, что рука Ролло в ее руке дрогнула.
      - Вы беспокоите его, - сказала она резко. - Вы слишком близко наклонились...
      Доминик выпрямилась и отступила на шаг, и тут Кейт с тревогой увидела, что Ролло начал беспокойно ворочаться на подушке, а на лбу его выступил пот.
      - Он реагирует на вас! - не веря своим глазам, воскликнула Кейт. - Он чувствует, что вы здесь! - 3 голосе ее слышалось изумление.
      - Чепуха! - возразила Доминик. - Я просто слишком низко наклонилась и задела его волосами.
      - Но я говорила с ним и держала его за руку в течение часа - и никакого результата! - настаивала Кейт. - Разве вы не понимаете - значит, его мозг функционирует! Надо сказать врачам...
      Ее рука дотянулась до звонка, прежде чем Блэз успел остановить ее. Он тоже видел реакцию Ролло на Доминик и решил, что она наклонилась слишком низко и, как сказала Кейт, побеспокоила его. Но если Кейт сидела здесь и держала руку Ролло, не получая никакой реакции, что же могло вызвать ее сейчас? Духи Доминик?
      Это означало, насколько он мог себе представить, что Ролло вдыхал их аромат не так давно, стимулом обычно служат самые последние впечатления. А его реакция - беспрестанные движения головой, выступивший пот свидетельствует о том, что с этим запахом связаны отнюдь не приятные воспоминания. Блэзу неоднократно доводилось наблюдать подобную реакцию во время войны во Вьетнаме. Контуженные в бою, лежащие без сознания солдаты подобным же образом реагировали на звук выстрелов или на гул низко летящего самолета.
      Блэз молча ждал, и Доминик вместе с ним, пока врачи, склонившись над Ролло, светили ему в глаза, смотрели показания мониторов.
      - Обнадеживающий знак, - осторожно сказал один из них, - вы видели его реакцию?
      - Да, - ответил Блэз, ощущая на себе внимательный взгляд жены.
      - Он знает вас? - задали врачи вопрос Доминик.
      - Мы виделись несколько раз.
      Один из врачей спросил:
      - Вы всегда употребляете эти духи?
      - Они были созданы специально для меня, - ответила Доминик. - Ни у кого больше таких нет.
      - Значит, по этому аромату он мог бы узнать вас?
      - Любой мог бы, - пожала плечами Доминик.
      - Вы встречались с мистером Беллами недавно?
      - Последний раз в Лондоне, несколько месяцев назад.
      Врачи вполголоса совещались. Кейт не могла усидеть на месте.
      - Это хороший знак, правда? - умоляюще спрашивала она.
      Это обнадеживает, ответили они, но если бы мадам еще раз наклонилась над ним, может быть, они смогли бы собственными глазами увидеть...
      Доминик с самым доброжелательным видом выслушала просьбу и, поняв, что другого выхода нет, вновь наклонилась над бесчувственным Ролло, темные пряди упали вниз, запах духов стал ощутимее. Блэз видел, что один из врачей с удовольствием втянул в себя аромат. Кейт не спускала глаз с Ролло, и вот он снова начал слабо подергивать головой, веки его затрепетали, лоб покрылся каплями пота.
      - Он реагирует на внешние раздражители, - говорили врачи. Безусловно, с вашими духами у него связано сильное впечатление, - Нам приходилось.., спорить.., не один раз, - с гримаской заметила Доминик.
      - И.., ваша последняя встреча тоже была спором?
      - Да, ее можно расценить и так, - согласилась Доминик.
      Врачи опять принялись совещаться, но они говорили по-китайски, и Кейт ничего не могла понять. Наконец они объявили:
      - Некоторые участки мозга мистера Беллами реагируют на раздражители, некоторые - нет. Он не слышит и не ощущает присутствия мисс Деспард, но он узнал аромат духов мадам дю Вивье. Будем ждать и надеяться, что клетки мозга и в других участках тоже смогут восстановиться. Подождем, что покажет время.
      На лице Кейт читались радость и смятение, Доминик выглядела невозмутимой и, как всегда, классически прекрасной. Блэз всматривался в бледное лицо лежавшего без чувств Ролло. "Почему ее духи? - задавался он вопросом. - Почему не голос или рука Кейт - самой близкой из всех? Почему Доминик? Какие ассоциации связаны с ней?" Врачи тактично умолчали об этом, но познаний Блэза в китайском хватило, чтобы понять - их это удивляет. Они решили, что Доминик недоговаривает чего-то очень важного о ее последней встрече с Ролло.
      Блэз знал о неприязни Доминик к Ролло, он не сомневался, что и Ролло не жалует Доминик, но о каком скандале может идти речь? Да еще не один месяц назад?
      Это казалось ему сомнительным. Самое последнее воспоминание, как правило, пробуждается первым, значит, они виделись совсем недавно. Может быть, здесь, в Гонконге? Не поэтому ли Беллами появился здесь? И, переодевшись китайцем, отправился в Укрепленный город? Блэз никак не мог связать одно с другим. Потом, решил он, он сядет и запишет все по порядку, и, может быть, тогда что-нибудь прояснится. И только когда он будет знать, в чем замешана его жена, он сам спросит ее обо всем.
      Доминик прощалась.
      - Если что-то нужно, достаточно только позвонить, я сделаю все, что в моих силах, - заботливо говорила она Кейт. - Нужно было позвонить сразу же, как только вы приехали сюда.
      Она казалась обиженной. Последняя фраза, казалось, осталась недоконченной, слова "вместо того, чтобы обращаться за помощью к моему мужу" не были произнесены.
      - Благодарю вас, но я уже получила помощь, в которой нуждалась, ответила Кейт, на самом же деле ей хотелось сказать нечто совсем иное: "А если бы и не получила, ты была бы последним человеком, к кому бы я обратилась за помощью".
      Врачи бесстрастно наблюдали за женщинами, смутно чувствуя их взаимную неприязнь, которая, казалось, потрескивала, как электрические разряды.
      - Вы останетесь здесь? - спросил Блэз у Кейт.
      Она заметила, что он с трудом подавляет гнев. "Он что-то подозревает, - подумала она, глядя в непроницаемые черные глаза Блэза. - А как же иначе? Доминик или те, кто с ней связан общими делами, выследили и поймали Ролло". Кейт не могла четко оформить собственные подозрения. Об этом страшно было и подумать. "Но Блэз во всем будет винить меня, - подумала Кейт. - Потому что я появилась на сцене, потому что папа поручил ему занятие, для него неприятное. Он не хотел браться за это дело, оно ему не нравилось. И я ему не нравлюсь. Я слишком сильно вторглась в его частную жизнь, в то, что связано с его женой. На самом деле он не знает, что она представляет из себя, что она сделала, что делает. Он только хочет ее".
      - Да, - произнесла она тихонько, - я останусь.
      Он кивнул и вслед за женой вышел из палаты.
      Когда машина отъехала от больницы, Доминик беззаботно спросила:
      - Интересно, во что впутался этот грязный педик?
      Как ты считаешь?
      "Вот уж этого я тебе никогда не скажут, - подумал Блэз и, пожав плечами, ответил:
      - Может быть, приставал к кому не надо. Гомосексуализм весьма распространен среди гонконгских китайцев.
      - И вырядился китайцем.
      - На то он и актер.
      - Но, - продолжала Доминик, - ведь ему надо было говорить по-китайски, правда?
      - Возможно, он им владел. Не знаю, да и знать не хочу. - И он забросил свою удочку:
      - Удивительно, что он так сильно реагировал на твои духи.
      - Да, действительно, - спокойно согласилась она.
      - Я не знал, что у вас с ним бывали столкновения.
      - Мы испытывали взаимную антипатию.
      - Тем не менее ты произвела на него неизгладимое впечатление.
      Доминик улыбнулась, на щеках обозначились прелестные ямочки.
      - Как и на всякого другого.
      Она не собиралась сдаваться, и Блэзу было отлично известно, что ей нет равных в искусстве самозащиты. Ему необходимо все выяснить самому. Для того, чтобы в душе его снова воцарились мир и спокойствие.
      ***
      В душе Доминик не было ни мира, ни спокойствия.
      Блэз довез ее до "Деспардс", и она направилась в свой кабинет. Муж сказал, что не сможет пообедать с нею, сославшись на условленную встречу, но вечер обещал провести с Доминик. В этом не было ничего необычного, но, сбросив меха и перчатки на кожаный диван, где они накануне занимались любовью, она подумала, что тон его был чуть более резок, чем обычно. "Нет, не может быть, он ничего не знает, - успокоила себя Доминик. - Ролло Беллами шпионил, и с ним разделались - об этом ей было кое-что известно, пока он ничего никому не рассказал". Надо признать, загримирован он был безупречно.
      Его притащили, уже без сознания, залитого кровью, в небольшую комнату, служившую офисом фабрики в самой глубине Укрепленного города, где Доминик разговаривала с Чжао Ли. Тело Ролло беспомощно висело в сильных руках двух здоровенных парней, охранников Чжао Ли.
      Его кожа, глаза, волосы не вызывали сомнения в том, что он китаец. При нем не было ничего, что помогло бы установить его личность. Ей стало интересно, и она на секунду наклонилась над ним - тогда он, очевидно, уловил аромат ее духов, прежде чем Чжао Ли произнес: "Разберитесь с ним", и охранники потащили его прочь.
      Это была ошибка, сейчас Доминик понимала. Но кто бы мог предположить, что Ролло Беллами способен так загримироваться, изменить разрез и цвет глаз, вставив контактные линзы. Ведь он актер, напомнила она себе. Конечно, его невозможно было узнать: что общего между истекающим кровью, в беспамятстве, стоящим на ногах благодаря крепкой хватке охранников человеком и неизменно элегантным, в серебристых сединах мужчиной, который был ей хорошо знаком?
      Позже Чжао Ли спросил о нем у своих громил, и они признались, что потерпели неудачу. Им не удалось заставить его заговорить: они переусердствовали с побоями, и мужчина уже не был в состоянии сказать что-либо. Его должны были отвезти на берег залива и утопить. Бросить его на краю Укрепленного города было непростительной ошибкой. Понятно, что его хотели изобразить очередной жертвой внутренних разборок - Укрепленный город был известен полным пренебрежением к законам, и гонконгская полиция обходила его стороной. Поговорить с Чжао Ли удастся лишь через сутки. Он уехал в Макао и возвратится лишь к завтрашнему вечеру. Это было очень некстати, потому что им был нужен свой человек в больнице, чтобы знать, как идет выздоровление Ролло, и успеть вовремя прекратить этот процесс. Слишком опасно оставлять его в живых, даже если, как это бывает при подобных травмах, он потеряет память. Но быть уверенной в этом нельзя. Нет, Чжао Ли придется довести до конца свою работу. Ошибиться во второй раз нельзя.
      Пусть Чжао Ли выяснит также, каким образом Ролло добрался до Укрепленного города. Как и от кого он мог узнать? Кто-то предал их? Об их делах знали немногие.
      Сама Доминик имела связь лишь с Чжао Ли, хотя знала, что он занимается этим не один. В продолжавшейся два года подготовке операции главная заслуга принадлежала Чжао Ли. Он нашел фабрику, он обеспечивал всем необходимым неизвестного гения - Доминик до сих пор не имела понятия о том, кто это, изготовлявшего эти потрясающие, гениальные подделки. Ее же задачей было продавать их. Часть доходов шла Чжао Ли, но и Доминик получила немало. Она была им просто необходима.
      Ее аукционы, ее экспертиза, умение создать нужную атмосферу. Конечно, она и рисковала больше всех: если что-то пойдет не так, она разорится. Единственным человеком, кого она могла бы назвать, был Чжао Ли. Да, он сознательно удерживал ее вдалеке от происходящего. Ей нужно было настоять на своем и выяснить все. А пока неожиданное развитие событий оставляет ее на милость Чжао Ли - если это его настоящее имя. Он - единственное звено, связывающее ее с людьми, стоящими за всей операцией. Необходимо что-то придумать. Несомненно, что бы ни разузнал Беллами, - если ему это вообще удалось, - не должно пойти дальше. Чжао Ли должен знать, как действовать. Она, Доминик, не должна иметь к этому делу никакого отношения.
      А пока Чжао Ли будет действовать за сценой, ей придется последить за Кейт Деспард Либо самой, либо с помощью Блэза. Очень кстати, что эта старуха индианка совершенно рехнулась и упорно сводит Блэза с малышкой Деспард. Сейчас это очень кстати. Доминик будет всячески поощрять Блэза помогать Кейт, а затем сумеет вытянуть из него все, что тот узнает.
      И, решив, как ей казалось, эту проблему, Доминик принялась обдумывать другие.
      ***
      В середине дня улыбающаяся медсестра принесла на подносе чай и бисквиты для Кейт. Очень вовремя, потому что Кейт устала говорить, и в горле у нее пересохло. Она говорила с Ролло почти два часа и совершенно безрезультатно. Кейт налила чай в небольшую пиалу и, обхватив ее руками, ощутила приятное тепло. Чай распространял дивный аромат, и Кейт попробовала поднести пиалу к носу Ролло, но чай явно уступал по силе воздействия духам Доминик. Кейт съела бисквит, показавшийся ей слишком сладким, и взяла салфетку, чтобы вытереть рот. Развернув ее, Кейт увидала, что на тонкой бумаге было что-то написано. "Мисс Кейт Деспард, мое имя Лин Бо, я Друг Ролло, у которого он останавливался. Мне кажется, что пришла пора рассказать вам, что Ролло собирался сделать. У меня есть магазин на Лок Ку-роуд - "Лин Бо, восточные древности", - и я был бы рад вашему визиту. Предметы, которыми я торгую, могут представлять интерес для вас, поэтому ваше посещение магазина ни у кого не возбудит подозрений. Я доверяю эту записку своей племяннице, которая работает медсестрой в Чандлеровской клинике.
      Если вы согласны, сложите салфетку квадратиком, если нет треугольником. Мне есть что вам рассказать. Лин Бо". Сердце Кейт заколотилось. Значит, Ролло что-то выяснил! Но вдруг это ловушка? Вдруг Доминик, поняв, что Кейт подозревает ее, решила разделаться и с ней?
      Вдруг она поедет, но ее будет поджидать не Лин Бо, а страшные люди, которые расправятся с ней не хуже, чем с Ролло? Не валяй дурака, одернула она себя. Доминик не такая наивная. Сначала Ролло, потом ты? Это все равно что откровенно рассказать обо всем. Нет, записка настоящая. И, допив чай, она сложила салфетку аккуратным квадратиком. Когда медсестра - хорошенькая и стройная, какими бывают только очень молоденькие китаянки, - вернулась, она первым делом посмотрела на салфетку. Она не произнесла ни слова, но Кейт показалось, что улыбка ее стала еще приветливее.
      ***
      Во второй половине дня появился Блэз Чандлер.
      К этому времени Кейт уже успела перекусить, не отходя от постели Ролло, но обрадовалась предложению прогуляться по городу.
      - Сегодня чудесный день, - сказал ей Блэз. - Здесь это совсем незаметно. Я могу побыть с ним в ваше отсутствие.
      Кейт колебалась. Что, если Ролло придет в себя... Но его вид исключал эту возможность. Кроме того, так она сможет посетить магазин Лин Бо.
      - Мне бы хотелось посмотреть Гонконг, - решилась она. - Наверное, здесь много магазинов, специализирующихся на фарфоре.
      - Десятки, - сухо ответил Блэз.
      - А где самые лучшие?
      - Это зависит от того, что вас интересует - старый фарфор или новый.
      - Наверное, я предпочту старый.
      - Тогда вам нужно на Кэт-стрит, там полно художественных и антикварных лавок, в Центральном районе есть еще и другие. Но мне кажется, Кэт-стрит вам подойдет больше других. Там просто можно переходить из одной лавки в другую. Возьмите такси, и вас отвезут туда. Но если соберетесь что покупать, сравните цены в нескольких магазинчиках, иногда они заметно расходятся.
      - Нет, я не собираюсь ничего покупать, только посмотрю. - Она еще пыталась пошутить:
      - Взгляну на конкурентов. Сколько времени вы мне даете?
      Блэз посмотрел на часы.
      - Сейчас половина третьего. У меня есть договоренность относительно ужина, значит, можете гулять до пяти, хорошо?
      - Да, этого мне вполне хватит, - заверила Кейт. - Спасибо, Блэз.
      Больничный привратник поймал для Кейт такси, и шофер отвез ее на Лок Ку-роуд. Она очутилась среди толпы людей, одинаково одетых в черные пижамы, наводнявших улицу. Зрелище было по меньшей мере живописное. Множество торговцев предлагало свой товар прямо на улице. В воздухе стоял запах разогретого масла, раздавалось шипение жарящейся еды. Кейт прошла мимо рядов, где продавались овощи и фрукты, многие из которых были ей незнакомы, и неторопливо продвигалась вперед. Она казалась полностью поглощенной происходящим вокруг, но глаза ее неотрывно искали вывеску магазинчика Лин Бо. Магазинчик оказался на противоположной стороне улицы. Кейт прошла мимо еще метров сто, затем пересекла улицу и пошла медленно, заглядывая в витрины лавок. Вот она посмотрела на витрину магазинчика Лин Бо. Витрина была просторной, в отличие от многих других, заваленных товаром. С первого взгляда было ясно, что Лин Бо торгует прекрасными вещами, чего стоила одна статуэтка индуистского божества-локапалы, стоящая в центре! Кейт прижалась лицом к стеклу, чтобы лучше видеть. На нее смотрели темные глаза, а затем она разглядела и их обладателя, пожилого китайца в традиционной одежде и плотно прилегающей к голове шапочке, стоявшего у витрины. Глаза их встретились.
      Китаец едва заметно кивнул. Собравшись с духом, Кейт взялась за ручку двери. Зазвонил колокольчик, и она вошла внутрь. Кроме старого китайца, в магазинчике никого не было.
      - Мисс Деспард, - обратился к ней китаец на прекрасном английском языке. - Ролло, как всегда безупречно, описал вас. Прошу вас, входите. Я думаю, лучше всего будет, если вы будете вести себя как покупатель и сядете вон на тот стул у стойки. А я покажу вам некоторые свои вещи.
      - И статуэтку локапалы с витрины?
      Он улыбнулся.
      - С удовольствием.
      Лин Бо зашел за прилавок, достал квадратный кусок бархата, постелил его поверх застекленной витринки.
      В витринке рядом лежали изделия из слоновой кости необыкновенной красоты. Магазинчик напомнил ей ее собственный. Здесь все обнаруживало безупречный вкус и стиль хозяина. Лин Бо торговал не только фарфором, слоновой костью и нефритом, но и расписными веерами - лакированными, разрисованными пером и тушью по шелку, великолепными китайскими одеждами, напомнившими Кейт одеяния знаменитых китайцев на портретах, живописью, тончайшей работы вышивкой и лакированными изделиями. Он подошел к окну взять статуэтку, принес ее и положил на бархат.
      Затаив дыхание, Кейт спросила:
      - Можно мне взять ее?
      - Конечно.
      Кейт подняла с бархатного квадрата великолепное изделие.
      - Я очень беспокоюсь о моем бедном друге, - сказал Лин Бо. - Я предупреждал его, но он не слушал. Я говорил ему, что прошло слишком много времени.
      - О чем вы его предупреждали? - спросила Кейт, не переставая рассматривать локапалу.
      - О "Триадах".
      - О "Триадах"? Что это? - Кейт не поднимала головы. , - Вы слышали о мафии?
      Руки Кейт замерли, но голос звучал спокойно:
      - Конечно.
      - "Триады" - это китайская мафия.
      Кейт аккуратнейшим образом положила локапалу на бархат.
      - Что общего у них с Ролло?
      - Он искал фабрику, которая, как мы полагали, находится в Укрепленном городе. Фабрику, занимавшуюся изготовлением поддельных старинных вещей. Лин Бо наклонился и достал из-под прилавка причудливой формы курильницу для благовоний.
      Кейт автоматически взяла ее, стараясь унять дрожь в пальцах.
      - Именно потому я просил Ролло приехать в Гонконг и присутствовать на аукционе. Именно потому, что он связан с работой лондонского филиала "Деспардс".
      - Вы хотите сказать, - Кейт тщательно подбирала слова, - что несколько вещей, проданных на только что состоявшемся аукционе, подделки?
      - Не несколько, а большая часть.
      Кейт прикрыла глаза. Боже мой!
      - Вы уверены? - спросила она спустя минуту.
      - Теперь совершенно уверен. После того, как был избит Ролло. Я попробую убедить вас...
      Он исчез за портьерой в глубине магазина и тут же вернулся, неся статуэтку, которую Кейт определила как танскую: слуга с поднятыми руками, ладони сжимают воображаемую уздечку, и рядом фигурка коня.
      - Рассмотрите ее и дайте свое заключение.
      Кейт вдумчиво и неторопливо изучала. Глазурь, лепка, вес статуэтки, стиль. Лин Бо, не говоря ни слова, протянул ей увеличительное стекло, каким пользуются ювелиры, и Кейт пристроила его в глазнице, прежде чем начать рассматривать клейма, которые могли быть затерты.
      Клейм не было. Поверхность глазури свидетельствовала о давности вещи. Статуэтка производила впечатление подлинной. Она, конечно, не могла быть поддельной.
      Но когда Кейт пришла к такому выводу, Лин Бо сказал:
      - Она сделана не больше двух лет назад.
      - Как это может быть? - недоверчиво спросила Кейт. - Невероятно, что это подделка.
      - Я согласен с вами. Мне тоже не доводилось раньше видеть ничего подобного. Таких работ очень много.
      - Они и продавались на прошлой неделе?
      - Причем по весьма высоким ценам. Но вы знаете об этом.
      - И ни у кого не возникло подозрений?
      - Ни у кого. Разумеется, гонконгский филиал "Деспардс" обладает высочайшей репутацией. Именно поэтому они пошли на риск. Кому может прийти в голову, что один из известнейших в мире аукционных домов станет на глазах у множества народу продавать за многие тысячи изделия, которые не стоят и сотен? Я без колебаний признаю человека, сделавшего это, величайшим мастером. Все эти вещи созданы одним необыкновенно талантливым человеком.
      - Ну хорошо, а при чем здесь "Триады"? Если они похожи на мафию, значит, они гангстеры, а те, как правило, не занимаются подделкой произведений искусства.
      - Верно... Но это лишь одна из их многих отдушин.
      В начале своего существования как мафия, так и "Триады" были благородными обществами. Теперь же они полностью погрязли в вымогательстве, терроре, проституции, наркотиках. Состав их постоянно пополняет улица, но на самом верху находятся люди культурные и утонченные.
      Продолжая игру, он поставил перед Кейт селадоновую чашу, при виде которой она не могла удержаться от восхищенного возгласа:
      - Какая красота!.. А Ролло знает об этом? - спросила она минуту спустя.
      - Да, конечно. Ролло знает о Гонконге все, он ведь был здесь во время войны.
      - Да, он говорил, что был в актерской ассоциации.
      - Это служило прикрытием. На самом деле мы с ним оба работали на британскую разведку.
      - Ролло? - в голосе Кейт слышалось недоверие.
      - Ну, тогда он был помоложе. Оба мы были моложе... Поэтому я и пытался отговорить его от этого опасного маскарада. Но он и слушать не хотел. "Погоди, пусть Кейт узнает, что я проделал, - повторял он. - Тогда она по-другому запоет".
      - О Боже мой, - Кейт была встревожена. - Мы с ним.., не сходились во мнениях, - беспомощно объясняла она. - Он рассердился на меня, ему казалось, что он отошел для меня на второй план...
      - Ролло всегда был по натуре собственником, - подтвердил Лин Бо.
      - Мне не надо было отпускать его сюда. Он ничего не рассказывал мне... Но я не понимаю, о чем она только думает?
      - Та женщина, о которой вы говорите, думает только об одном - о деньгах, - ответил Лин Бо.
      Кейт взглянула на него удивленно.
      - Вам все известно о моей сводной сестре и обо мне? - прямо спросила она.
      - Да, Ролло все рассказал мне.
      - А мне он ничего не рассказывал. - Она покачала головой. - Подумать только - Ролло и британская разведка! Он никогда не говорил мне об этом ни слова.
      - Он не мог. А вот у меня есть возможность рассказать это вам, но при существующих обстоятельствах, мне кажется, вы должны знать о грозящей вам опасности.
      - О грозящей мне опасности?
      - Именно так. "Триады" не останавливаются ни перед чем.
      Кейт побледнела.
      - Ролло свободно владеет двумя китайскими диалектами, - сказал Лин Бо, вновь повергая Кейт в растерянность. - В юности он какое-то время жил в Китае.
      Отец устроил его на работу в одну из иностранных компаний в Шанхае, а потом он попал сюда. Ролло не нравилась его работа, но он любил Китай. Мне кажется, тогда он впервые попробовал гримироваться под китайца.
      - Да-да, я припоминаю, он однажды оделся китайцем, - вспомнила Кейт. Ради меня, на Рождество.., я была еще совсем маленькой.
      - Его грим был безупречным. Но отправляться в Укрепленный город, в котором хозяева - "Триады", опасно для любого, кто не принадлежит к их числу. Прошу вас, увезите его из Гонконга, мисс Деспард! И как можно скорее. Он представляет собой угрозу для них, с ним непременно разделаются. Как я понял, у вас влиятельные друзья.
      - Вы имеете в виду Чандлеров? Да. Но они - и мистер Чандлер, и его бабушка - ничего об этом не знают и не должны знать. Ведь Блэз Чандлер муж моей сводной сестры, - добавила Кейт неохотно.
      - Я знаю.
      - Но а как же вы сами? - спросила Кейт с тревогой. - Они знают что-нибудь о вас?
      - Думаю, что нет. Теперь я всего-навсего торговец антиквариатом. Все, что я делаю, - слушаю и рассказываю затем об услышанном определенным людям. Китайцы любят поболтать. Информация, как правило, предоставляется в обмен на оказанную услугу, в качестве платы за долг, для достижения успеха. Когда я услышал о подделках, я тут же написал Ролло.
      - Значит, больше никто об этом не знает?
      - Пока нет. Хотя это, как вы понимаете, преступное дело.
      Кейт только кивнула, не в силах говорить.
      - Прошу вас... - произнесла она наконец. - Вы можете еще какое-то время ничего не предпринимать? Я и сама хочу добраться до сути дела, но здесь на карту поставлено очень многое. Как только станет известно, что "Деспардс" сознательно выдает подделки за подлинные вещи и продает их с огромной для себя выгодой, - всей фирме придет конец. Если существует хоть малейшая возможность спасти положение - не знаю пока, каким образом, то я сделаю это.
      - Не беспокойтесь, без веских доказательств я ничего сделать не смогу, - уверил ее Лин Бо. - Местоположение фабрики до сих пор неизвестно, к тому же сейчас она наверняка переведена в какое-нибудь другое место.
      Ее не оставят там, где поблизости был обнаружен иностранец. Обвинять без доказательств - это безрассудство, а мы, китайцы, народ осторожный. Кроме того, все это должно быть проделано аккуратно и не иметь никакой связи со мной. Я просто передаю информацию, а пока Ролло не будет в состоянии сообщить ее мне, я ничего не могу сделать.
      Кейт ощутила огромное облегчение. Ей уже представлялись полицейские обыски в аукционных залах гонконгского филиала "Деспардс" в аркаде "Мандарин-отеля" и кричащие заголовки в "Тайме".
      - А пока я прошу вас, мисс Деспард, немедленно увезите Ролло из Гонконга. Здесь он в опасности.
      - Но он же в Чандлеровской клинике и около него круглосуточно дежурят.
      Лин Бо улыбнулся.
      - Я ведь сумел передать вам записку, правда? Кто может поручиться, что под видом уборщика или Швейцара там не работает один из членов "Триады"? Они везде, мисс Деспард, во всяком случае, там, где им нужно. - Он кашлянул, прикрыв рот рукой, и это по китайским правилам поведения означало, что он собирается позволить себе дерзость. - Как мне кажется, мистер Чандлер - человек чести, и ему можно довериться.
      - Возможно, но о его жене этого не скажешь. Боюсь, что все, что я ему скажу, может стать известным и ей.
      Нет, он не должен ничего знать. Это слишком рискованно.
      - Тогда, возможно, его бабушка? В Гонконге с благоговейным трепетом относятся к ее богатству, к ее власти и к ее преклонному возрасту.
      - Да... Герцогиня, пожалуй, может все понять.
      - Если вы захотите воспользоваться телефоном, соблюдайте крайнюю осторожность. Я повторяю - члены "Триады" присутствуют всюду. - И без малейшей паузы он продолжал, услышав звон дверного колокольчика, тем же тоном:
      - Взгляните, вот совершенно необыкновенная вещь...
      В магазинчике появилась супружеская пара, европейцы.
      - Спасибо, что вы показали мне все это, - сказала Кейт, поднимаясь со стула, - но боюсь, я сейчас не могу себе позволить таких трат.
      - Возможно, вы окажете мне честь посетить мой магазин во время следующего визита в Гонконг, - ответил на это Лин Бо с изысканной вежливостью.
      - Да, непременно, - пообещала Кейт, уверенная, что супружеская чета, рассматривающая фарфоровую статуэтку богини Кван Йинь, англичане. - До свидания.
      Он с поклоном проводил посетительницу до двери.
      Кейт пробиралась сквозь толпу, не совсем представляя, куда идет, поглощенная свалившейся на нее информацией. Когда она, наконец, вернулась к действительности, то обнаружила, что находится на широкой магистрали, забитой машинами, трамваями, автобусами, фургонами, грузовыми автомобилями. Людей здесь было еще больше.
      На другой стороне улицы Кейт увидела гигантское современное здание, название которого прозвучало для нее как набат - "Конноут Центр". В потоке пешеходов она пересекла улицу. Часы на улице показывали четыре. Блэз Чандлер не ждет ее раньше пяти. Что ж, предполагалось, что она ходит по магазинам, а из путеводителя в гостиничном номере она знала, что в "Конноут Центр" полно всевозможных магазинов...
      Кейт рассчитала точно - такси подъехало к клинике без пяти пять.
      Она успела рассмотреть витрины множества магазинчиков и лавочек, обнаружила одно довольно симпатичное кафе, уселась за столик с чашкой кофе и попыталась спокойно обдумать случившееся. Первый шок уже прошел, она еще чувствовала себя потрясенной, но по крайней мере к ней вернулась ее способность здраво размышлять.
      А в палате она появилась, сияя улыбкой.
      - Я вернулась, - бодро объявила она, - надеюсь, не опоздала?
      - Точно в срок. Вы нашли то, что хотели посмотреть?
      - Да, это было потрясающе... Столько прекрасных вещей.
      Она взглянула на Ролло. Он лежал так же неподвижно, как и перед ее уходом.
      - Никаких изменений. - Блэз поднялся на ноги, расправил плечи. - Не сидите здесь долго, - сказал он. - Я пришлю машину в восемь часов, чтобы вас отвезли в гостиницу. Поужинайте в номере и ложитесь пораньше.
      - Хорошо, я так и сделаю.
      - Как вам Гонконг?
      - Просто дух захватывает, - ответила Кейт, нисколько не покривив душой. Потом нерешительно спросила:
      - Как вы думаете, я могу позвонить Герцогине, правда?
      - Разумеется. Она будет рада вашему звонку.
      - Я позвоню ей из гостиницы.
      - Только не забудьте про разницу во времени. Между Колорадо и Гонконгом разница в пятнадцать часов. Позвоните ей завтра утром; девять утра в Гонконге - это шесть вечера в Колорадо.
      - Спасибо, я совсем забыла об этом. - Кейт упада духом, ей хотелось поговорить с Агатой немедленно.
      Ей был необходим собеседник, и немедленно, ей так хотелось рассказать обо всех своих открытиях и тайнах.
      Она вновь и вновь прокручивала в голове свалившуюся на нее информацию. Почему она ничего не знала о том, что Ролло был связан с опаснейшей работой во время войны, что он говорит на двух китайских наречиях?
      Раньше Кейт думала, что знает о нем все, но она никогда не слышала, что в юности он жил в Китае. Сколько ему тогда было лет? Двадцать? Двадцать один? Ролло познакомился с матерью Кейт в 1946-м, конечно, к тому времени у него вполне могла сложиться собственная, богатая событиями жизнь, которая для нее и, возможно, для всех остальных так и осталась тайной. Шарлотта познакомилась с Ролло перед войной - может быть, она знала?
      Если даже и так, она молчала тоже. Теперь этот Лин Бо.
      Кому он передает информацию? Полиции? Это он завербовал Ролло? На первый взгляд они были ровесниками.
      Лин Бо не сказал ей ничего лишнего о себе. На кого он работает, откуда получает информацию?
      - ..для них, - закончил Блэз.
      - Что? Ох, простите, я задумалась.
      - Я понял. Вы не заходили в "Деспардс"? - спросил он небрежно.
      - Нет. И не собираюсь.
      - Почему? Вы вправе сделать это.
      - Это вражеская территория, - твердо ответила Кейт.
      Блэз пристально посмотрел на Кейт и протянул ей газету, которую читал, сидя у постели Ролло.
      - Посмотрите, что делается в мире, - сказал он. - И до завтра.
      Газета так и осталась нераскрытой. Кейт вполне хватило того, что делалось в Гонконге.
      На следующее утро Кейт позвонила Агате. Герцогиня явно обрадовалась ее звонку.
      - Ну что, хорошие новости? - спросила она с надеждой.
      Кейт вкратце обрисовала ей состояние Ролло, потом без всяких предисловий спросила:
      - Герцогиня, мне нужно поговорить с вами так, чтобы нас невозможно было подслушать. Это возможно?
      - Да, - отозвалась старая дама, скрывая свое удивление. - Ты только должна добраться до Чандлер-билдинг, это на Конноут-роуд. Спроси Бенни Фона. Я позвоню ему и объясню, в чем дело. Ему можно доверять.
      Когда ты можешь быть там?
      - Я могу выйти прямо сейчас.
      - Постой-ка, ты ведь на полуострове, значит, тебе придется перебираться через гавань. Оставайся в гостинице, я сейчас пришлю кого-нибудь за тобой. Не беспокойся ни о чем. Все будет в порядке.
      Через четверть часа Кейт сообщили по телефону, что машина ждет ее внизу. Улыбчивый юноша-китаец, который представился ей как Джон Фон, племянник Бенни Фона, занимал ее беседой всю дорогу. Они ехали сначала по направлению к гавани, затем спустились в туннель, потом, снова вынырнув на поверхность, очутились у белого небоскреба, выстроенного в американском стиле на берегу залива. Маленький и круглый Бенни Фон уже ждал ее в фойе.
      - Миссис Чандлер звонила мне, - почтительно сказал он. - Пойдемте со мною, мисс Деспард.
      Он повел ее к лифту, на котором виднелась надпись "Личный", поднялся вместе с нею на самый верх, на тридцатый этаж, и проводил ее в громадный кабинет с окнами на две стороны, из которых открывался вид на Гонконг и на гавань. Перед окном стоял длинный стол, на котором было все только самое необходимое - ежедневник, квадратные часы на подставке, лоток с карандашами и ручками и три телефона.
      - Это кабинет мистера Чандлера, - объяснил Бенни. - Сам он появится позже.
      Бенни направился к столу, но не за тем, как подумала Кейт, чтобы соединить ее с миссис Чандлер. Вместо этого Бенни Фон открыл маленьким ключиком ящик стола и извлек оттуда еще один телефонный аппарат. Кейт принялась рыться в сумочке в поисках записной книжки.
      - Вам ничего не понадобится, мадам, - сказал Бенни. - Миссис Чандлер позвонит вам сама.
      Не успел он произнести это, как раздался телефонный звонок.
      - Что я вам говорил? - улыбнулся Бенни и оставил ее одну в кабинете.
      - Ну вот и я! - начала Агата. - Это частная линия с какими-то электронными штучками, которые не дают подслушивать, и ты можешь говорить все, что хочешь.
      Никто, кроме меня, не услышит. Рассказывай, что-то мне кажется, у тебя неприятности.
      И Кейт рассказала ей все.
      - ..поэтому мне нужно увезти Ролло из Гонконга как можно скорее, и единственный человек, который, как я знаю, может в этом помочь, это вы, а точнее, Корпорация.
      - И буду рада сделать это. - Агата не спросила, почему Кейт не обратилась к Блэзу. После того, что она только что услышала, это и ей казалось невозможным. - Предоставь действовать мне. Вы оба будете вне опасности в течение ближайших суток. Может быть, я сейчас с трудом передвигаюсь, но с помощью телефона до сих пор еще могу творить чудеса.
      Кейт почувствовала такое облегчение, что могла только срывающимся голосом произнести:
      - Ах, Герцогиня... Не могу сказать вам, что значит иметь возможность просить.., и получить так много.
      - Меня радует возможность все это сделать, - коротко отозвалась Агата. - И я понимаю, что помешало тебе обратиться к Блэзу, хотя ни на минуту не поверю, что он сколько-то замешан в махинациях жены.
      - Дело не в этом, - печально сказала Кейт, - а в том, что... Ну как я могу просить Блэза о помощи, ссылаясь на то, что опасаюсь его жены и ее приятелей-гангстеров?
      - Честно говоря, мне и самой не хочется говорить с ним об этом, ответила Агата. - А я - единственный человек, который говорит ему то, что никто другой бы не посмел. Но рано или поздно ему предстоит все это узнать, и, насколько я знаю Блэза, лучше раньше, чем позже. Но это тоже предоставь мне. Не беспокойся. Готовься к отъезду. Когда все будет устроено, Бенин скажет тебе.
      Облегченно вздохнув, Кейт положила трубку. Она так и думала, что Герцогиня поможет ей. Кейт облегченно опустилась на большое кожаное кресло, чувствуя, что с ее плеч спало тяжелое бремя. Вид, открывшийся ей из окна, заворожил ее. Ярко-синюю воду гавани бороздили всевозможные суда: зелено-белые паромы, пересекавшие гавань всего за восемь минут, большие трехпалубные корабли, направлявшиеся в дальние страны, моторные лодки, маленькие и большие яхты, рыбацкие суденышки - все, что предназначено для плавания по морю. "Благоуханная Гавань", вспомнила Кейт, переводя на английский название этого города - Гонконг. Она сомневалась, что старинные китайские суденышки с измочаленными от старости парусами и пеньковыми канатами могли бы распространять вокруг себя благоухание. Еще дальше высоко в небе - светился точкой реактивный самолет, а к гавани приближались гигантские танкеры и сухогрузы.
      Чудесное место для работы. Кейт взглянула на здания центрального района - туда, где она вчера была, - на группу достающих до неба высотных зданий. Перейдя к другому окну, она увидела пик Виктории, вершина которого скрывалась в облаках, по склону медленно полз трамвай, Кейт вернулась к столу. Совершенно пустой стол, непроницаемый - как хозяин. Ее мысли снова вернулись к Блэзу. Может быть, стоило обратиться прямо к нему?
      Узнав, что она звонила в Колорадо, - а Блэз непременно будет знать об этом, - он страшно разозлится. Но она по-прежнему не была уверена в нем. Ну хорошо, она ошиблась, - не он сказал Доминик про Николаса Чивли. Но это не значит, что, узнав, во что впуталась его жена, он не станет выгораживать ее, защищая ее репутацию, да и свою собственную. Нет, решила Кейт, ей надо быть очень осторожной - Лин Бо предупреждал ее.
      Вернувшись, Бенни Фон застал Кент у окна.
      - Прекрасный вид, правда?
      - Изумительный! Но знаете, я бы здесь не смогла работать. Я бы весь день смотрела в окно.
      - Не хотите ли чашку кофе? Или чаю?
      - Спасибо, ничего не нужно. Но я была бы вам очень благодарна, если бы кто-нибудь отвез меня в больницу.
      - Машина и Джон - в вашем распоряжении во все время вашего пребывания в Гонконге. Это распоряжение миссис Чандлер.
      Кейт рассмеялась.
      - Она и вас держит в страхе?
      - Она, как вы выразились, держит в страхе только тех, о ком беспокоится, - серьезно ответил Бенни. Затем усмехнулся:
      - Думаю, мы с вами относимся к этой категории.
      ...Блэз появился в своем кабинете в половине одиннадцатого в гораздо лучшем, чем накануне, настроении.
      Они с Доминик ужинали вдвоем, за ужином и после она была внимательной и любящей, нежной и страстной. Блэз был уверен, что она хорошо подготовилась к встрече - ни один его вопрос не застал ее врасплох. Казалось, его допрос даже забавлял Доминик. Спрашивай, говорила она всем своим видом, мне скрывать нечего. А утром он проснулся от ее ласк, и живейшее наслаждение становилось все сильнее, и ему не раз казалось, что он умирает, не достигнув вершины, а там он испытал оргазм, который, казалось, длился вечно... Затем он провалился в сон, а проснувшись, обнаружил, что Доминик уже ушла - в этом не было ничего необычного, и записку: "Теперь-то ты веришь мне?"
      "Детка, - подумал он, - если ты возьмешься убеждать меня подобным образом, я готов поверить, что белое - черное".
      Так что сообщение Бенни ошеломило его.
      - Кент Деспард.., что делала?
      - Мисс Деспард была здесь в половине десятого утра и разговаривала с вашей бабушкой по компьютофону.
      ... Компьютофон был изобретением Корпорации, он преобразовывал телефонный разговор в ряды двоичных цифр, так что любой, кто подслушивал его, различил бы только помехи. Компьютофон использовался лишь для самых важных конфиденциальных разговоров.
      - Откуда, черт побери, она узнала о его существовании?
      - Миссис Чандлер позвонила мне и приказала доставить мисс Деспард сюда, чтобы та могла воспользоваться им. - Бенни замолчал, и Блэз понял, что это еще не все.
      - Продолжай, - сказал он хмуро.
      - Я должен подобрать подходящий самолет Корпорации, чтобы отправить мистера Ролло Беллами и мисс Деспард обратно в Лондон как можно скорее с необходимым для поддержания его жизни оборудованием, вместе с врачом и медсестрой. "Боинг-737" приготовлен на сегодня на двенадцать часов. - Бенни опять умолк. - Миссис Чандлер разговаривала также с клиникой.
      - Хорошо, Бенни. Спасибо.
      Лицо Блэза не выражало ничего, но Бенни понимал, что он страшно зол.
      Ну вот опять, думал он, направляясь к двери. Старуха любит пускать в ход шпоры там, где дело касается ее внука. Он для нее смысл жизни, но она настолько привыкла держать в руках уздечку, что та приросла к ним. Теперь надо ждать крепкой ссоры. Старуха, кажется, от них только расцветает. Бенни считал, что таким образом Агата Чандлер способствует продлению своей жизни.
      При этом он, как китаец, не мог не одобрять почтительного отношения внука к ее преклонным годам и мудрости.
      - Отлично, Герцогиня, - вкрадчиво произнес Блэз, .когда его бабушка взяла трубку, - объясни мне, что тут творится. Какого черта ты просишь приехать меня в Гонконг, если потом берешься за дело сама? Если ты хочешь, чтобы я зря тратил время, скажи, не стесняйся, чем бы мне еще заняться.
      Показное спокойствие Блэза не обмануло Агату.
      - По вполне серьезным причинам Кейт нужно было поговорить со мной, не опасаясь подслушивания...
      - Поэтому мы и сейчас используем ту же самую линию. Что у вас за тайны, которые нельзя обсуждать открыто?
      - Ты готов услышать. Мальчуган?
      - Наверное, нет. Но, я думаю, это не имеет значения, поэтому давай, начинай.
      И пока Блэз слушал, выражение его лица несколько раз менялось. Рука, сжимавшая трубку, напряглась так, что суставы побелели. Он застыл, сидя в кресле, глядя в окно, но не видя ничего, кроме картины, нарисованной перед ним собственной бабкой.
      Когда она закончила, Блэз выдержал такую долгую паузу, что она уже собралась окликнуть его, но тут он сказал:
      - Я полагаю, все это доказуемо.
      - Я проверила этого Лин Бо, с ним все в порядке.
      Никаких судимостей, к тому же он действительно был в Гонконге во времена японской оккупации. С Ролло Беллами другое дело. До войны он жил в Шанхае, где выучился говорить на двух китайских наречиях - он тогда работал в большой английской торговой фирме, где его папочка (настоящий, поскольку у него был еще один - для видимости) владел большой долей финансов. Он уехал, чтобы участвовать в развлекательных поездках артистов в армию, на этом история заканчивается. Больше никому ничего не удалось добиться, что, на мой взгляд, означает ложный след. Во всяком случае, я думаю, что Бенни должен посетить Лин Бо и что вы оба должны посмотреть на подделку. Если эта история выйдет наружу, считай, "Деспардс" погиб. Это и беспокоит Кейт больше всего. По ее мнению, если Доминик возьмет на себя ответственность за всю эту историю, чтобы репутация фирмы не пострадала, то дело еще можно спасти. - Она помолчала. - Но я так не считаю.
      - Я тоже, - произнес Блэз.
      - Теперь послушай, Мальчуган. Я рассказала тебе все, что мне говорила Кейт, потому что она боялась причинить тебе боль, сказав правду. "Как сказать Блэзу такое про его собственную жену? Я не могу нанести ему такой удар", - вот что она мне сказала.
      - Да, - безжизненным голосом откликнулся Блэз, - она не любит причинять боль.
      Сейчас он был полностью сосредоточен на себе, причем видел себя как бы со стороны, страдающего, застывшего, закрытого для внешнего мира. Только не устраивай трагедий с разбитым сердцем! - сказал он себе. Ты всегда знал, что твоя жена и тебя продаст, если это окажется делом прибыльным. О какой великой любви идет речь?
      Все, что связывает тебя с Доминик, - это чувственное удовольствие. На все остальное ты ухитрялся закрывать глаза, "умывал руки" - как Понтий Пилат! Теперь мучайся. Ты всегда знал, что когда-нибудь придется расплачиваться. Какую же цену придется ему заплатить? Похоже, это будет стоить потери достоинства... Хотя нет, это скорее удар, нанесенный гордости. Что ж, разве он единственный, кто страдает из-за последствий безумной страсти? Ты знал, какова Доминик, но тебе было удобно этого не замечать. Хватит ныть, при чем тут любовь? Это классический пример сладострастия. Если бы ты любил ее, ты бы принимал ее всю - со всеми ее пороками. Несовершенства возлюбленной - часть ее натуры. Помнишь, "и буду любить ее, всему вопреки"? Если бы ты любил жену, ты бы сейчас был готов помочь ей, несмотря на то, что она впуталась в мошенничество, задуманное с размахом, в попытку убийства, несмотря на то, что она неверна тебе... Мир штука весьма несовершенная, что же удивляться человеческому несовершенству, если к тому же оно было очевидно с самого начала?
      За тебя думал твой пенис, продолжал Блэз иронизировать над собой. Рядом с нею какие еще мысли могли прийти в голову? Но ведь именно ты лучше многих мог бы понять, что к чему. Разве пример твоей матери в самом раннем детстве не показал тебе, что такое ложь и предательство? Тебя устраивала Доминик, потому что она никогда не претендовала на твой внутренний, эмоциональный мир, вас связывали чисто физические отношения.
      К тому же кое о чем ты вообще предпочитаешь не вспоминать? Разве ты не помнишь, что она ответила на твою просьбу выйти за тебя замуж?
      Она спросила, хочешь ли ты взять ее такую, как есть, помнишь? А ты сказал, что какая бы она ни была - именно ее ты хочешь больше всего в жизни. Тогда она предупредила тебя, что, если она окажется не тем, чем ты думаешь, будет поздно сожалеть. На что ты ответил дословно:
      "Никто в здравом рассудке никогда не будет ни о чем сожалеть, если ты рядом".
      Вот мы и дошли до сути, спокойно заключил он.
      Наконец-то ты выразился точно. Ты уж точно не был в здравом рассудке. Почти все эти три года ты не был в здравом рассудке. А этот крепкий удар помог тебе прийти в себя, вот и все...
      ...Бенни занимался приготовлениями к транспортировке Ролло из Гонконга в Лондон. Кейт не слышала и не видела Блэза. Он знает, что я наделала, думала она, и он В ярости. Ей очень хотелось спросить Бенни, где Блэз, но она не решилась.
      Кейт забрала вещи из гостиницы, и Джон Фон привез ее в клинику, откуда специально оборудованная машина "скорой помощи" доставила Ролло, всю необходимую аппаратуру, его врача, медсестру и саму Кейт на аэродром Кай Так, где уже дожидался огромный "боинг". За "скорой помощью" следовала машина с четырьмя крепкими охранниками-китайцами, а за ней - полицейский автомобиль. Пока выгружали носилки с Ролло, Бенни показал Кейт салон самолета.
      - Мы убрали несколько сидений, чтобы могла встать кровать на колесиках и чтобы ее можно было прикрепить к полу. Вы долетите до Лондона без дозаправки. Баки заполнены горючим под завязку.
      - Спасибо, мистер Фон. Вы сделали больше чем достаточно.
      - Все называют меня Бенни.
      - Хорошо, Бенни. Я действительно очень благодарна вам.
      - Это миссис Чандлер велела сделать все для вас, чтобы вы не беспокоились.
      Кейт отошла в сторону, чтобы не мешать подъему кровати, на которой лежал неподвижный Ролло. Застегивая ремень своего кресла, расположенного между переборками - так, что она могла смотреть в иллюминатор и на Ролло, Кейт увидела, как к самолету подъехала черная машина. Из нее вышел Блэз Чандлер. Он поднялся в самолет, и Кейт отметила про себя, что на этот раз он выглядит совершенно чужим, безупречно вежливым, но посторонним человеком. Кейт поняла, что эта его отчужденность явилась следствием ее звонка.
      Блэз осведомился, довольна ли Кейт тем, как все устроено, она ответила благодарностью.
      Она понимала, что этот гордый, сдержанный человек не может не видеть ее сочувствия, с которым она отзывается на его неприятности. Но Блэз как бы прочертил линию, через которую никто в мире не мог переступить.
      Они пожали друг другу руки (его лицо по-прежнему являло собою бесстрастную маску), он пообещал звонить ей изредка домой и покинул самолет.
      Кейт отвернулась к окну, ничего не видя перед собой из-за слез, застилавших глаза. Она так и не узнала, что Блэз Чандлер стоял на краю поля все время, пока самолет бежал по взлетной полосе и затем набирал высоту, постепенно исчезая из виду. Только тогда он вернулся к машине и уехал.
      ***
      Полет прошел спокойно. Ролло не пошевелился и не издал ни звука. Кейт просмотрела несколько журналов, выпила кофе, но от еды отказалась. Пробовала задремать, но мысли не давали ей заснуть. Она снова и снова перебирала в памяти события последних дней.
      Правильно ли она сделала, позвонив Герцогине? Но нужно было спасать Ролло, а единственный человек, который мог помочь ей в этом, это Герцогиня. Иначе ей пришлось бы ждать чартерного рейса еще сутки. Так или так, частный визит в моих личных интересах. Я вовсе не жду, что правление будет оплачивать счета.
      Найджелу стало неловко. Именно эта ситуация не так давно бурно обсуждалась. Теперь же он неуверенно сказал Кейт:
      - Это решать вам... - и протянул ей газетное воскресное приложение. Четыре цветные страницы посвящены "Аукциону века" вашей сестры. Реклама самого высшего качества. Сообщения об аукционе звучат как хвалебная песня. - Он сдержанно кашлянул и продолжал уже другим тоном:
      - Чем скорее ее фотографии в газетах уступят место вашим - тем лучше. Такая реклама оказывает весьма сильное воздействие на клиентов, колеблющихся в выборе.
      Эти слова следовало понимать таким образом: в первую очередь Кейт следовало сосредоточиться на делах "Деспардс", а не Ролло Беллами.
      - Раз в Кортланд Парке началась работа, то и мы все займемся подготовкой к этому аукциону, - твердо ответила Кейт. - К счастью, Ролло успел составить подробный план проведения рекламной кампании.
      Найджел вздохнул.
      - Я вынужден вас разочаровать. Отдел рекламы не совсем устраивает работа Ролло.
      - Я знаю, что делаю, - сказала Кейт, и в голосе ее послышалась отцовская властность. - У господина Беллами был весьма многообещающий рекламный проект, а Кортланд Парк, как вы совершенно правильно отметили, должен стать нашим ответом на аукцион в Гонконге.
      Столь же ярким, столь же интересным, столь же незабываемым "Такая твердая решимость, - подумал Найджел, - это нечто новое". Кейт похудела, выглядела измученной, глаза ввалились. Но в ней появилась стальная хватка.
      Робкая, неуверенная девушка закалилась в испытаниях.
      Что же все-таки произошло в этом Гонконге?
      - Я устала, - обезоруживающе призналась Кейт, - Да, у вас утомленный вид, - сочувственно подтвердил Найджел.
      - Я пойду домой и высплюсь. Завтра займемся делами...
      Но ей необходимо было сделать еще один визит.
      - Дорогая моя, - удрученно сказала Шарлотта. - Я так беспокоилась. Она была поражена измученным видом Кейт, ее потухшим взглядом. - О, моя дорогая... - утешала она девушку, и, растроганная ее добротой и сочувствием, Кейт разразилась слезами.
      - Если бы ты видела его лицо... - говорила она сквозь рыдания. - У него был такой взгляд, словно это я обрекла его на адские муки. Но у меня не было выбора, мне нужна была помощь... Но он теперь ненавидит меня, я уверена, Я заставила его увидеть то, что он не хотел ни видеть, ни знать.
      "И увидеть тебя совсем в другом свете, - подумала Шарлотта. - О Боже, девочка моя, ты выбрала себе трудного человека. Я поняла это, как только увидела его.
      С такими сдержанными, замкнутыми мужчинами всегда трудно, потому что когда-то они были совсем другими и дорого за это заплатили".
      Но Шарлотта продолжала утешать и успокаивать Кейт, напоила ее горячим сладким чаем и вместе с ней вернулась в пентхаус. Там она дождалась, пока Кейт ляжет.
      Две таблетки валиума, положенные Шарлоттой в чай, начали оказывать действие. Она сидела у постели девушки, пока всхлипывания той не сменились ровным дыханием.
      Потом Шарлотта поехала в больницу к Ролло.
      Спустя несколько дней Бенни Фон сидел в кабинете Блэза напротив него.
      - Это нелегко, босс. Если начать расспрашивать, никто ничего не знает, но совершенно ясно, что, как только ты выходишь за дверь, они начинают звонить как раз тем людям, которых ты и разыскиваешь. Поэтому я пошел к своему другу, которого вышибли из полиции. Он был честным полицейским и задавал слишком много вопросов там, где не надо. Он говорит, что "Триады" становятся мощнее день ото дня. Они контролируют фирму "Гонконг Коннекшн", которая транспортирует героин в Европу. Полицейские здесь бессильны, и большинство из них подкуплено. Он назвал мне несколько действительно очень важных персон, связанных с "Триадами", и еще некоторых весьма достойных людей в Гонконге - членов "Триад".
      - Например, кого?
      Бенни произнес их имена, и Блэз испытал настоящий шок. Это были люди, с которыми он был связан деловыми отношениями, люди достойные и порядочные, среди них те, кто в свое время получил награды и титулы от самой королевы.
      - Его сведения верны. А если вам нужен человек, то он как раз подходит. - Бенни помолчал, и Блэз почувствовал, что приближается самое важное. - Существует некий Чжао Ли, торговец антиквариатом. У него есть собственный магазин. По словам моего приятеля, он - Большой Брат в "Триадах" и носит имя Золотого Дракона. - Бенни опять помолчал. - У него были деловые связи с миссис Чандлер.
      Спустя минуту Блэз негромко сказал:
      - Продолжай.
      - Мой приятель ручается, что этот человек весьма опасен. Это он обнаружил моего друга, когда тот подобрался к ним слишком близко. Эта организация - "Триада" - весьма многочисленна - насчитывает, наверное, пять тысяч членов. Считается, что во всем Гонконге их пятьсот тысяч, но точной цифры никто не знает. Их может оказаться в десять раз больше. Друг мой говорит, что организация функционирует практически по армейским законам: железная дисциплина, присяга, скрепленная кровью. Если же кто-либо из организации нарушит секретность, ему это дорого обойдется - это означает смерть как для него самого, так и для членов его семьи. Совсем как мафия, только там Солдаты, а в "Триадах" их называют Воинами, а Грамотеи, посредники, - это те, кто у мафии называется "консильери". Старших именуют Дядюшками, но по-настоящему высоко стоят Красные Одежды, иначе Большие Братья. Мой приятель совершенно уверен в том, что Чжао Ли - Большой Брат. Бенни еще раз Прервал свой рассказ. - Знает ли об этом миссис Чандлер неизвестна, мой приятель считает, что вряд ли.
      Они обычно сначала глубоко втягивают людей, так что пути назад нет, а потом уж откровенничают.
      Мужчины испытующе смотрели друг на друга. Одновременно их посетила одна и та же мысль.
      - Это возможно. - Бенни тщательно выбирал слова. - Они используют любое прикрытие для перевозки Героина. Все это идет из "Золотого треугольника" - сырой опиум, я имею в виду, - и существуют фабрики для его обработки. Затем героин в виде белого порошка переправляют отсюда.
      - Каким образом? - спросил Блэз.
      - Контрабандой вместе с легальным грузом на кораблях и самолетах. Мой приятель говорил, что героин обнаруживали даже в тюбиках с зубной пастой.
      - И куда же они отправляют героин?
      - В Нью-Йорке - в Чайнатаун, в Сан-Франциско - тоже в китайские кварталы. Оба города - крупные порты, где работает много китайцев. У Чжао Ли есть также филиал на Мэдисон-авеню.
      Они снова обменялись долгими взглядами, каждый из них рисовал себе одну и ту же картину. Антиквариат из Гонконга для "Деспардс" в Нью-Йорке или для недавно открытого филиала в Сан-Франциско, таящий в себе дозы чистого героина в пластиковых мешочках.
      - Возможно, они это уже проделывали - с антиквариатом, я имею в виду, - говорил Бенни. - Никто не может поручиться. А возможно, это что-то совсем новое для них, и они пробуют этот способ впервые.
      - Ты ручаешься за свою информацию? - спросил Блэз.
      - Мой друг знает, о чем говорит. Он годами следил за ними.
      - А как могут прятать героин?
      - Внутри статуэток, фигурок, вот для чего нужны подделки. Их делают из двух частей или, возможно, с отверстиями, чтобы можно было заполнить их порошком, затем отверстия запечатывают, а фигурки обрабатывают так, что ничего нельзя заметить. Очевидно, разработана какая-то новая методика. А этот Чжао Ли легально занимается бизнесом. В его магазине продаются вещи подлинные, поэтому небольшое количество подделок проходит незаметно. Там, на другом конце маршрута, наверняка существует другая организация для изъятия героина.
      - Я хочу, чтобы именно это ты и выяснил, - сказал Блэз. - И еще мне нужно, чтобы за моей женой следили.
      Бенни низко склонил голову, делая вид, что записывает что-то в блокноте, на самом же деле он не решался посмотреть в лицо Блэзу.
      - Я хочу, чтобы в ее кабинете поставили подслушивающую аппаратуру. В пентхаусе я беру это на себя.
      Очень осторожно Бенни заметил:
      - Будьте осторожны, босс. "Триады" не доверяют никому. Ваша жена так или иначе уже у них в руках.
      - Пусть так. Она - единственное звено, которое у нас есть, а зная, что она собирается предпринять, я могу и защитить ее, и выяснить, насколько глубоко она связана с ними. Используй все свои связи, Бенни, трать сколько хочешь, но мне нужно знать все, что только можно.
      Голос Блэза звучал ровно, но Бенни все еще не мог заставить себя посмотреть ему в глаза. Он любил и уважал своего босса и не один раз поражался, как тот мог связать свою жизнь с женщиной типа Доминик дю Вивье, а сейчас, не переставая удивляться, какого черта он старается вытащить ее из скверной истории, сам решил сделать для этого все возможное.
      - Выясни, кто занимается упаковкой и транспортировкой грузов "Деспардс" и как давно. Мне нужны копии по возможности всех документов, вообще все.
      - Это несложно, - ответил Бенни. Он решил поручить это своему родственнику Чжою. Чжой работал швейцаром в местном отделении "Деспардс". А для слежки подойдет брат Эдди. Если он следит за кем-то, то сам становится невидимкой. Как и все китайцы, Бенни в первую очередь полагался на семью.
      - Я хочу еще, чтобы все поверили в то, что жизнь Ролло Беллами в опасности. Даже если он придет в себя, то будет вести растительное существование. Дай этой информации просочиться по нужным каналам.
      - Будет сделано, - отвечал Бенин, - у меня есть люди в Сохо.
      - С этим следует быть осторожным, - ответил Блэз. - Если они так безжалостно обошлись с Ролло, мне следует сделать все, чтобы защитить жену. Она в большой опасности, но я не хочу, чтобы у нее возникло даже подозрение о том, что именно нам известно. Иначе она может пойти на крайние меры, а это нам совсем не нужно.
      Слова: "А мы знаем, что она способна на многое", - остались непроизнесенными.
      "Вот ведь дрянь", - кипел негодованием Бенни, полный ненависти к Доминик. Он видел, как переживает Блэз. Сам Бенни никогда не любил миссис Чандлер и не доверял ей. Он не знал точной даты рождения Доминик, но он готов был биться об заклад, что в ее гороскопе определяющее положение занимает Змея. Женщины-змеи - это роковые женщины, они завораживают мужчин. По китайским верованиям, Змея существо сверхъестественное, которому присуще зло, и Доминик представлялась Бенни красивой коброй, сжимающей в своих объятиях Блэза. Змеи также удачливы в интригах, обладают безудержным стремлением к власти и умеют разыграть напоказ и сильную страсть, и глубокую привязанность.
      Неплохо бы распространить эти сведения, вдруг решил Бенни. Китайцы серьезно верят в знаки зодиака, все будут очень осторожны, когда узнают, что имеют дело со Змеей.
      - Я все сделаю, - пообещал он, поднимаясь, но Блэз не слышал его. Он снова смотрел в окно, а выражение его лица заставило Бенни потихоньку выйти из комнаты.
      Глава 16
      Сентябрь
      В этот вечер, покидая больницу, Кейт решила отправиться домой пешком. Стояло бабье лето, воздух казался особенно чистым и свежим после запахов эфира и лекарств, хотя сама по себе больница больше походила на роскошный отель. До Кейт доходили разговоры о том, что Ролло Беллами получил по заслугам - нечего было совать свой длинный нос куда не следовало. Но Кейт все равно еще на что-то надеялась. И она пустила в ход весь свой авторитет, заметно укрепившийся в последнее время, чтобы пресечь подобные разговоры. Кейт удалось установить строгий контроль за финансовым состоянием "Деспардс", она сделала все, чтобы устойчивое положение фирмы сохранялось и дальше, а этого можно было достичь лишь постоянным участием в аукционах как крупных, так и не слишком выигрышных и заметных. Именно поэтому за прошедшие после возвращения полтора месяца Кейт предложила ввести некоторые новшества.
      Кейт не забыла тот ужасный день в Гонконге, когда бродила около Конноут-Центр и случайно набрела на уютное кафе. С какой радостью она воспользовалась короткой передышкой и посидела в кафе. И ей в голову пришла мысль открыть такое же кафе и в "Деспардс". Она проконсультировалась с архитектором, и тот сделал проект перепланировки четвертого этажа здания на предмет размещения там небольшого кафе.
      Эта идея Кейт вызвала бурю негодования.
      - Мы известная фирма, - возмущенно клокотал Джаспер Джонс, - а не какой-нибудь дешевый универмаг в Вест-Энде!
      Но Кейт не сдавалась и утверждала, что посетителю нужно где-нибудь присесть со своим каталогом, чтобы поразмыслить о возможном приобретении за чашечкой кофе или чая, вкусным пирожным или сытным сандвичем. Это означало, что финансовому отделу придется перебираться в Даунтаун, где помещений было вполне достаточно. Кейт не обращала внимания на стоны по поводу расширения уже созданной компьютерной сети - приток информации увеличивался с каждым днем, и ее необходимо было обрабатывать.
      - Но ведь это такие затраты! - негодовал финансовый директор. - Нам необходима стабилизация, а не расширение.
      - Я полагаю, именно расширение, - настаивала Кейт.
      Джаспер Джонс пригрозил отставкой, но Кейт твердо стояла на своем, и ему пришлось смириться.
      - Господи! - жаловался он всем подряд. - Ей еще многому надо учиться, а она вообразила, будто сама может поучать всех нас.
      Но Кейт получила одобрение Клодии Джеймисон и двух-трех более молодых сотрудников, которые горячо поддержали ее идею.
      Однако Кейт прекрасно понимала, что последнее слово останется за ней, ведь и сам Чарльз Деспард был таким - приветливым, радушным, но твердым подлинным главой своей фирмы. Но никто не ожидал, что его дочь - прежде такая робкая и нерешительная - вдруг превратится в женщину, которая не только знает, чего хочет, но и умеет претворять свои желания в жизнь.
      Ее замыслы относительно Кортлаид Парка, встреченные поначалу с оскорбительным недоверием, вскоре стали предметом разговоров и серьезного внимания.
      - Похоже, она кое-чему научилась от своей сестры, - говорили некоторые.
      Другие же полагали, что Кейт Деспард весьма быстро завоюет право, как выразился Джаспер Джонс, поучать.
      - Нам нужно закрыть брешь в 28 миллионов фунтов, - заявила Кейт на правлении, - и я намерена сделать для этого все.
      Чтобы добиться своего, она ввела в фирме "Деспардс" своеобразный день открытых дверей: людям, которым никогда не пришло бы в голову посетить аукцион, было предложено приносить сюда на оценку - и, может быть, на последующую продажу - любой предмет, имеющий в их собственных глазах определенную ценность.
      В первые же четыре дня было собрано немалое количество вещей, пригодных для аукциона, - И среди них была даже одна потрясающая находка. Какой-то человек явился с небольшой картиной, которую, как он объяснил, привез из Франции после войны его отец. В ходе боев за освобождение тот поделился продуктами с француженкой, чей дом был разрушен и дети сидели голодными; в знак благодарности она заставила его взять картину - по ее словам, очень ценную. С той поры картина висела у него над сервантом; узнав из газет о дне открытых дверей, он захотел убедиться в истинности слов француженки. Дарительница была права. Одна из младших сотрудниц "Деспардс" с первого взгляда предположила, что это ранняя работа кого-то из известных мастеров, и немедленно позвала начальника отдела. Тот подтвердил ее догадку. Это оказалась ранняя работа французского примитивиста Анри Руссо по прозвищу Таможенник. Стоимость картины определялась в пределах от 200 до 400 тысяч фунтов.
      После этого мгновенно прекратились язвительные замечания снобов о "дне фирменного мусорного ящика".
      Идея принесла свои плоды.
      Очередной переполох вызвали решения Кейт по поводу распродажи драгоценностей Корнелии Фентрисс.
      Время аукциона - непривычно позднее; публика - в вечерних туалетах; драгоценности - не на бархатных подушечках, а в качестве украшений на профессиональных манекенщицах, одетых соответствующим образом.
      - Вы подумали о мерах безопасности? - с ужасом спрашивали ее сотрудники и знакомые.
      Она подумала. Агата Чандлер порекомендовала ей одну фирму, чьими услугами уже пользовалась ее Корпорация, и после детального обсуждения были разработаны надлежащие меры предосторожности.
      - Мы слишком долго замыкались на самих себе, - уверенно говорила Кейт членам правления. - Наш собственный рынок мал, а число потенциальных покупателей огромно, и нам необходимо найти и привлечь их.
      Поэтому за приемную стойку была посажена юная красавица с белозубой улыбкой - подобное создание вряд ли могло оставить равнодушным. Кейт также ввела в практику то, что никогда прежде не делалось, - клиенты, намеренные принять участие в распродажах фирмы, могли теперь рассчитывать на "аванс". Так, для гигантского аукциона драгоценностей Корнелии Фентрисс был предусмотрен годичный кредит для потенциальных покупателей - разумеется, после тщательного изучения их социального и финансового положения.
      - Здесь таятся большие возможности, - убеждала Кейт скептиков. Многие из недавних богачей готовы выложить крупную сумму за престижную вещь, скажем, за подлинное произведение искусства. Мы не должны ограничиваться узким кругом наших постоянных клиентов.
      Нам необходимо расширяться.
      Впрочем, она удержалась от соблазна включить вторую скорость и не допустила чрезмерного увеличения цен - в этом ее полностью поддержала Дороти Бейнбридж, чей консерватизм вошел в поговорку.
      И вот теперь, неторопливо шагая по парку, она ощущала гордость при мысли о финансовых показателях полугодия: доходы выросли на 55 процентов против полученных в прошлом году. Конечно, очень помогли в этом шесть картин Пикассо, найденные Ролло, и "Наследие Стенинга", но впереди были Кортланд Парк и распродажа драгоценностей Фентрисс, от которых можно ожидать многого.
      Кейт стала прикидывать, как должны выглядеть приглашения для этих двух аукционов - их следует напечатать в дополнение к великолепным каталогам в холодно-блестящих красочных обложках. Для первого подойдет синий цвет "Деспардс" с золотой каймой. На этом фоне портрет старого Гастона, а ниже изящная каллиграфическая надпись, напоминающая о традициях фирмы: "Деспардс". Кортланд Парк в Сассексе, имение покойного Джона Рэндольфа Кортланда. Начало недельного аукциона - в понедельник 30 октября. Предварительный просмотр с 23 по 27 октября". А для второго - черные каллиграфические строчки на белом фоне: "Деспардс", Арлингтон-стрит. Ювелирные украшения - собственность покойной Корнелии Фентрисс Гарднер. Среда, 16 октября, 20 часов. Вечерние туалеты".
      Кейт была настолько погружена в размышления, что, пересекая Девоншир-плейс, не обратила ни малейшего внимания на большую черную машину с потушенными фарами, медленно ползущую следом за ней. Людей вокруг почти не было, стояла полная тишина, но Кейт не успела услышать, как внезапно взревел мотор - именно в тот момент, когда она оказалась посреди улицы. Она лишь ощутила резкий толчок в спину, и кто-то навалился на нее сзади, повалив на тротуар. Она больно ударилась коленом, а голова ее уткнулась в широкую мужскую грудь.
      "На меня напали!", - успела подумать она, а потом все померкло у нее перед глазами.
      Кейт очнулась через несколько секунд и, увидев, что над ней склонилась какая-то темная фигура, инстинктивно прикрыла рукой лицо.
      - Все в порядке, мэм. Простите, что пришлось так обойтись с вами, но иначе вы очутились бы под колесами вон той машины.
      - Какой машины?
      - А вы не видели? Она прошла в нескольких сантиметрах от нас.
      - Нет, я не видела никакой машины.
      Незнакомец заботливо помог Кейт подняться, отряхнул ладонью ее одежду и быстро спросил:
      - Сильно ушиблись?
      - Наверное, завтра будут синяки, но, похоже, переломов нет.
      - Дайте я посмотрю.
      Руки у него были проворные и деликатные.
      - Надо же... Прямо чудом уцелели.
      - Спасибо вам.
      - Хорошо, что я оказался сзади. Похоже, вы о чем-то сильно задумались.
      - Это правда, - согласилась Кейт.
      Уличный фонарь освещал лицо незнакомца, и Кейт удалось рассмотреть его получше. Это был рослый человек - по меньшей мере два метра - и соответствующей комплекции. Копна соломенных волос и светло-голубые глаза. "Стопроцентный американец", - подумала она и спросила:
      - Наверное, у вас такая реакция, потому что вы играете в футбол?
      - В колледже я действительно играл.
      Судя по виду, он был одних с ней лет. Приветливый и добродушный похож на большого лохматого щенка.
      В широкой улыбке обнажились безупречные американские зубы.
      - Хотите, я поймаю такси? - спросил он.
      - Если сумеете. - И она добавила с усмешкой:
      - Повезло так повезло: в кои-то веки я решила пройтись пешком, чтобы немного развеяться.
      - Я тоже, - признался он с обезоруживающей откровенностью и пронзительно свистнул, вложив два пальца в рот.
      Такси, стоявшее примерно в пятидесяти шагах от них, тут же двинулось к ним.
      - Вы позволите проводить вас до дома?
      - Почему бы и нет? Что-нибудь выпьем.., хоть этим я вас отблагодарю.
      - Вы живете над магазином? - удивленно спросил он, когда такси остановилось у входа в "Деспардс".
      - Что-то в этом роде.
      Он продолжал изумленно оглядываться, пока они шли к лифту.
      - Это картинная галерея или нечто подобное?
      - Нечто подобное, - с улыбкой ответила Кейт. - Вы никогда не слыхали о фирме "Деспардс"?
      Он покачал головой.
      - "Сотбис"?
      - Слышал, конечно.
      - "Деспардс" занимается тем же. Аукционы.
      - Понимаю. А вы у них менеджер?
      - Отчасти.
      Двери лифта открылись в ее просторной гостиной с прекрасным видом из окна на Лондон. Она услышала, как он тихонько присвистнул.
      - Вот это да... Какая у вас здесь красота. - Он обошел гостиную. - И внутри, и снаружи.
      - Что вы будете пить?
      - Если можно, кофе.
      Он привалился к косяку двери, ведущей в кухню, наблюдая, как она готовит кофе.
      - Чем вы занимаетесь в Англии? - спросила Кейт.
      - Работаю. В посольстве на Гровенор-сквер.
      - И что делаете?
      - Всего лишь оформляю визы. - Он протянул ей свою широкую ладонь. Меня зовут Лэрри Коул.
      - Кейт Деспард.
      Он еще раз пожал ее руку.
      - Так вы босс?!
      Когда они вернулись в просторную гостиную с удобной мебелью, которую выбирал сам Чарльз Деспард, и с лампами, дающими теплый золотистый свет, Лэрри произнес таким тоном, что она сразу догадалась, как он поражен:
      - Должно быть, вы здорово разбираетесь в искусстве?
      - Конечно, ведь это моя работа.
      - Наверное, это чертовски интересно.
      - Для меня да.
      - У меня мать англичанка, - вдруг сказал он. - Отец жил в Брайз Нортоне в конце пятидесятых, - Значит, у вас есть родственники здесь?
      - Только тетка по матери.
      С этим приветливым спокойным великаном было легко разговаривать, и они просидели в гостиной до тех пор, пока на маленьких часах с купидоном не пробило одиннадцать часов.
      - Ого, вы только посмотрите, как поздно! - воскликнул он. - Кажется, я заболтался...
      - Где вы живете?
      - В Мейд-вейл.
      - На Пиккадилли можно взять такси.
      - Да, я знаю.
      - Сколько вы уже здесь пробыли?
      - Месяц.
      - Тогда вы еще многого не видели.
      - Да, не все, что хотелось бы. - И он добавил с обаятельной улыбкой:
      - Может, вы поможете мне ликвидировать пробелы?
      Кейт неожиданно для самой себя ответила:
      - Не раньше воскресенья. Сейчас у меня нет других свободных дней.
      - Воскресенье вполне сойдет. Я заеду за вами?
      - Почему бы и нет?
      - Вот и отлично! - с энтузиазмом воскликнул он.
      Вставая, Кейт вдруг почувствовала такую боль в ушибленной ноге, что невольно вздрогнула.
      - Все-таки вы сильно ударились, - с сочувствием произнес Лэрри. - Вам бы надо принять горячую ванну.
      - Пожалуй, я так и сделаю.
      Она спустилась с ним на лифте. У выхода он вновь протянул ей руку.
      - Значит, до воскресенья?
      Кейт ответила на рукопожатие.
      - Еще раз благодарю вас.
      - Рад был познакомиться с вами, мэм.
      Он снова одарил ее белозубой улыбкой и двинулся широким шагом по улице. Кейт какое-то время смотрела ему вслед, прежде чем закрыть дверь.
      Следуя его совету, она заполнила ванну и, накапав в воду ароматического масла, со вздохом забралась в нее.
      Тем временем Лэрри Коул, быстро дойдя до стоянки такси на Пиккадилли, сел в машину и назвал адрес в Хэмпстед-хит. Войдя в дом, он сразу же направился к телефону.
      - Это Лэрри Коул.
      И коротко рассказал о встрече с Кейт: описал черный автомобиль, назвав его номер, а затем добавил, что вступил в контакт согласно инструкциям. Манеры его совершенно изменились - он вел себя как хладнокровный опытный профессионал, а когда снял пиджак, под мышкой у него оказалась кобура.
      На следующее утро у Кейт болело все тело, и днем ей пришлось вызвать врача. Тот осмотрел ее и сказал, что переломов нет, но ушибы очень сильные. Посоветовав ей не напрягаться в ближайшие два дня и прописав обезболивающее, посетовал на лихачество обезумевших автомобилистов.
      - Вам повезло, что этот молодой человек действовал столь быстро и решительно, - сказал он на прощание.
      - Да, - ответила Кейт, улыбнувшись самой себе, - мне и в самом деле повезло.
      ***
      Доминик мерила шагами огромную гостиную в своем летнем доме на Виктория-пик. Чжао Ли запаздывал. Она приняла ванну и натерлась душистым кремом; бутылка шампанского стояла в ведерке со льдом рядом с блюдом его любимого дим-сум. Где же он? Обещал прийти в девять, а сейчас уже десять. Взглянув на свое отражение в зеркале, висевшем над диваном, покрытым алой драпировкой, которая некогда была кардинальской сутаной, она поправила приколотый к платью солитер с голубоватым отливом.
      Возможно, его задержали новости из Лондона; вернувшись, он наконец сообщит ей, что незавершенное дело доведено до конца и что Ролло Беллами мертв.
      Когда она услышала, что Ролло отправили в Лондон на реактивном самолете Корпорации, ярости ее не было предела, хотя она остереглась показать это мужу. Впрочем, в последнее время она не часто его видела увидев же, особой радости не испытывала.
      - У меня много своих дел, - сказал он в ответ на ее упреки в невнимании.
      - Конечно, тебе надо было обеспечить Ролло Беллами уход по самому высокому классу.
      - Кейт хотела, чтобы он вернулся домой. Она тоже сильно занята, правда, не в Гонконге.
      - Какая трудолюбивая пчелка, - презрительно фыркнула Доминик.
      - У тебя ведь тоже большие запасы меда, - последовал лаконичный ответ.
      Доминик подошла к камину и стала разглядывать сложенные в нем листья. Ее длинные пурпурные ногти барабанили по мраморной доске. На маленьких часах стрелки показывали пять минут одиннадцатого. Она придвинула ближе двух одинаковых, как близнецы, будд, стоявших по краям, а затем снова начала расхаживать по гостиной, машинально отщипывая кусочек от китайского лакомства каждый раз, когда проходила мимо пурпурно-черного лакированного столика, на котором стояло блюдо. Подойдя к окну с тонкими, как паутинка, занавесками, она раздвинула их и стала смотреть на мерцающие внизу огни Гонконга. Ногой она нетерпеливо постукивала по полу: на ней были домашние туфельки на высоких каблуках, без пятки, их белый атлас прекрасно гармонировал с надетым на голое тело облегающим платьем с широкими прозрачными рукавами. Доминик терпеть не могла ждать. Ее рука потянулась к толстой перекрученной нитке из жемчуга и сапфиров на шее, скрутив ее еще сильнее. Это было не похоже на него. Прежде он всегда приходил либо вовремя, либо раньше назначенного часа.
      И никогда не опаздывал. Она познакомилась с ним два года назад на аукционе, где он купил изящную чашу из белого нефрита. Он взглянул тогда на Доминик довольно дерзко для китайца, и взгляд его черных глаз, казалось, Проник в ее душу. Она сразу поняла, что сексуальным аппетитом он вполне может сравниться с ней, и пригласила его выпить с ней в кабинете наверху. За этим шагом последовал целый ряд других. Это был единственный мужчина, которого она не смогла прочно привязать к себе: едва ей начинало казаться, что дело сделано, он в очередной раз исчезал - именно это, вкупе с его невероятной изощренностью и неутомимостью в любовных играх, заставляло ее постоянно искать новых встреч с ним.
      Теперь же нервы ее были на пределе. При всем своем непревзойденном мастерстве в обращении с мужчинами она позволила обращаться с собой, как с последней шлюхой.
      Услышав шорох, она вздрогнула - Чжао Ли стоял под аркой, ведущей в прихожую.
      - Наконец-то! - раздраженно вскрикнула она, но тут же осеклась, увидев Чжао Ли.
      Он был одет по-китайски, в пурпурный халат, а не в привычный европейский костюм, и выглядел абсолютно чужим. Пугающе чужим. Даже поклон его был чисто китайским.
      - Мадам...
      - Мадам? Что это означает? Я жду тебя целый час, может быть, даже дольше. Где ты был? Почему так задержался? У тебя есть для меня новости?
      - Разумеется, у меня есть для тебя новости.
      И вновь этот бесстрастный, невозмутимый тон заставил ее сдвинуть брови.
      - В чем дело? - нетерпеливо бросила она.
      - Сядь, пожалуйста. - Это прозвучало не как просьба, а как приказ. Нам нужно кое-что обсудить.
      Она посмотрела на него с изумлением.
      - Что это на тебя нашло? Разумеется, нам нужно многое обсудить.., скажем, почему Ролло Беллами до сих пор жив.., и некоторые другие неприятные вещи.
      - То, о чем я хочу поговорить с тобой, покажется тебе необычным, произнес Чжао Ли.
      Доминик вновь с изумлением взглянула на него.
      - То есть?
      Он ответил не сразу, но глаза его неотрывно смотрели на нее. Ей показалось, будто какая-то тяжесть давила ей на грудь. Почти против воли она двинулась к креслу и села. Белый атлас платья резким пятном выделялся на кроваво-красной обивке кресла. Доминик напряглась в ожидании опасности: ветер явно переменился, и нужно было выбирать новый курс - вот только какой?
      Однако она не желала показать Чжао Ли внезапно охватившей ее тревоги. Потянувшись к серебряной коробке с сигаретами, она взяла одну и закурила.
      - Итак? - спросила она.
      - Я пришел, чтобы обсудить твое будущее.
      Доминик широко раскрыла глаза.
      - Мое будущее? - недоуменно повторила она.
      - И чтобы сказать, что обстоятельства изменились И что нам необходимо осуществить задуманное в кратчайшие сроки.
      - Задуманное? Ты же знаешь, что не может быть и речи о следующем аукционе в течение многих месяцев...
      - Я говорю не об аукционах, мадам.
      - О чем же ты говоришь?
      - Если ты будешь вести себя, как полагается женщине, я объясню тебе.
      Доминик вновь показалось, будто ее толкнули. Вести себя, как полагается женщине? Да разве она не проделывала это много раз в своей просторной кровати наверху?
      - Я должен дать тебе инструкции, - произнес он все тем же безучастно-вежливым тоном.
      - Ты собираешься инструктировать меня? - Доминик позволила себе усмехнуться.
      - А тебе предстоит как следует запомнить мои инструкции, - продолжал он так, словно не слышал ее вопроса. - Первое: тебе нужно сменить судовладельцев и экспедиторов. Ты заключишь контракт с фирмой "Флауэринг Черри Импорт-Экспорт", которая имеет многолетний опыт транспортировки антикварных ценностей. Их оформляют, пакуют, грузят и доставляют по месту назначения с полным соблюдением всех необходимых формальностей. Отныне фирма "Деспардс" должна будет пользоваться услугами только этой компании.
      - Никогда! Как ты смеешь диктовать мне условия?
      Это моя фирма, и у меня нет никаких оснований порывать с нынешними моими партнерами. Кроме того, я представления не имею о твоей "Флауэринг Черри" или как ее там!
      - Тебе и не нужно иметь о ней представление. Ты должна выполнять то, что тебе приказывают.
      Доминик уже открыла рот, чтобы послать его ко всем чертям, но вновь ощутила, исходившую от него силу, и голос ее пресекся. Расширившимися глазами она уставилась в его зрачки, не в силах пошевелиться.
      - Отныне, мадам, вы будете молча принимать наши распоряжения как в этом деле, так и во всех других, имеющих отношение к нам. Вы будете выполнять то, что вам приказывают.
      Доминик была словно пригвождена к креслу этими черными блестящими глазами - от них исходила такая пугающая мощь, что она ощущала полное свое бессилие.
      Однако она сохранила ясность ума и сумела выговорить:
      - С вашей стороны опрометчиво диктовать мне условия. Я слишком много знаю.
      Ей показалось, будто Чжао Ли, невзирая на всю свою невозмутимость, улыбнулся, хотя лицо его оставалось совершенно бесстрастным.
      - Нет, мадам. Вы не знаете ровным счетом ничего.
      Доминик почувствовала озноб - такого Чжао Ли ей еще не доводилось видеть. Перед ней сидел высокомерный повелитель, который смотрел на нее пренебрежительно, как на свою служанку, и отдавал распоряжения, словно она была его пленницей.
      - Вы увязли в этом так же глубоко, как и я, - холодно произнесла она.
      - Нет, мадам. Мы лишь вырыли яму.., и только вы угодили в нее.
      По коже у Доминик забегали мурашки: она чувствовала опасность так остро, как никогда в жизни. "Мне надо выпить, выпить во что бы то ни стало", - подумала она. Однако нельзя было выдавать себя. Нельзя было показать ему свой страх.
      - Вы, мадам, - продолжал Чжао Ли, - в присутствии многочисленных свидетелей продали на публичном аукционе и по немыслимо высоким ценам произведения искусства, которые в действительности являются лишь искусными подделками. Фабрика, производившая эти подделки, прекратила свое существование; человек, занимавшийся этим, уже далеко отсюда. Я ничего не продавал. Я ничего об этом не знаю. Нет никаких документов, никаких снимков - нет ровным счетом ничего, что связывало бы меня с совершенным вами мошенничеством "Гонконгский миллионер, пожелавший остаться неизвестным" это ведь ваша выдумка. Аукцион от начала и до конца - ваше деяние. Именно вы удостоверили подлинность этих подделок, поставив на карту свою репутацию эксперта, поскольку ваши покупатели доверились вашему опыту. Вы и только вы виновны в мошенничестве, обмане и лжесвидетельстве. Вам не удастся ни в чем уличить меня и моих компаньонов. А вот мы можем уличить вас. У нас есть для этого все возможности. Я известен как опытный дилер в сфере торговли антиквариатом. Я сам купил несколько вещиц на этой распродаже. Мне достаточно отдать на экспертизу одну из них, и если она будет подвергнута термолюминесцентному анализу...
      Слишком поздно осознала Доминик, что ее, как наивную девчонку, обвели вокруг пальца более искушенные, чем она, ловкачи. Она без колебаний и по собственной воле преступила грань, из-за которой нет возврата.
      Попалась в сети собственной алчности. В душе Доминик клокотала такая ярость, что ей пришлось какое-то время переждать, пока она не убедилась, что может справиться со своим голосом.
      - Кто вы такой? - спросила она, собрав все силы.
      - Для вас я Чжао Ли, дилер по антиквариату. Тем, кто представляет интерес для меня, я известен в другом качестве, и, поскольку сделать вы уже ничего не можете, скрывать это от вас нет необходимости. Я принадлежу к братству 7К, более известному под названием "Триада Золотого Дракона". Впервые за весь разговор Чжао Ли холодно улыбнулся. - Полагаю, это вам кое о чем говорит.
      "Триада"! В ушах Доминик это название отозвалось зловещим эхом. "Триада"!
      - А теперь вам предстоит убедиться, что вы находитесь в нашей власти и будете отныне действовать согласно нашим инструкциям.
      Лицо Доминик посерело, когда она поняла, что означают эти слова. Она угодила в расставленные им сети, попалась в западню - поддельные произведения искусства были лишь приманкой, наживкой для крупной рыбы!
      Она была лишь винтиком в огромном колесе, маленькой песчинкой в безбрежном океане их замысла. На какое-то мгновение в глазах у нее помутилось от гнева и бессилия.
      Она испытывала почти нестерпимое унижение при мысли, что оказалась такой дурой. Этот человек занимался с ней любовью, ее тело раскрывалось и принимало его - и она сама поощряла его, доверялась ему! А для него это было только средством осуществить свои замыслы. Если бы у нее в руках был пистолет или нож, она бы не задумываясь убила его.
      - Сейчас вам станет ясно, что вы должны беспрекословно исполнять мои приказания, мадам.
      Подняв руку, он щелкнул пальцами. Мгновенно появились двое рослых китайцев и встали за креслом Доминик. Чжао Ли что-то быстро сказал им на кантонском диалекте, и ее тут же крепко схватили за кисти, превратив в беспомощную пленницу.
      - Не делайте того, о чем будете сожалеть, - сказала Доминик, стараясь говорить бесстрастно.
      - Мы никогда этого не делаем, мадам.
      Он кивнул третьему китайцу, возникшему неизвестно откуда. Тот подошел к столику возле кресла Доминик, поставил на него маленькую черную шкатулку и открыл ее. Внутри лежала полая игла и пузатый флакончик.
      Глаза Доминик расширились от ужаса, дыхание стало прерывистым.
      Чжао Ли сначала обратился к человеку, державшему флакон, а затем повернулся к Доминик.
      - Стопроцентный чистый героин, мадам. Одна десятая грамма, и вы мертвы. Ради вашего же блага, мадам, не вынуждайте нас прибегнуть к этому.
      Доминик сглотнула слюну. Чжао Ли вновь что-то сказал, и третий китаец, закрыв шкатулку, исчез. Он отдал приказание двум другим, и те разжали руки, а затем безмолвно удалились.
      - Теперь вы понимаете, мадам, что мы люди серьезные, - сказал Чжао Ли, когда они остались одни. - Вы в полной безопасности до тех пор, пока исполняете наши приказы. Вы поняли меня?
      Доминик кивнула, не в силах произнести ни слова.
      - Отлично. В скором времени вы получите необходимые инструкции.
      Он снова поклонился в отстраненно-вежливой манере, как подобает китайцу, имеющему дело с презренным чужаком-иностранцем, и вышел.
      Обхватив плечи руками, Доминик наклонилась вперед, словно испытывала страдания от физической боли или пронизывающего холода. Наконец она заставила себя подняться и подошла к столику с напитками. Руки у нее дрожали так сильно, что она пролила изрядное количество виски, и, наполнив наконец стакан, опрокинула в рот его содержимое. На глазах у нее выступили слезы, дыхание пресеклось, однако спиртное разлилось теплом по телу. Тут же налив вторую порцию, она выпила и ее, а затем снова бессильно опустилась в кресло. Доминик долго сидела в оцепенении, уставившись в одну точку невидящим взором, пока не услышала, что кто-то настойчиво обращается к ней. Подняв глаза, она увидела, что на нее пристально смотрит ее мажордом Чанг.
      - Что такое? - раздраженно спросила она.
      Он повторил свой вопрос: будет ли она ужинать дома?
      - Нет, не надо ужина. Ничего не надо, понятно?
      Я хочу остаться одна. Вам ясно? Никто не должен меня беспокоить!
      Глаза ее были расширены, голос звучал непривычно резко.
      Чанг безмолвно удалился. Ему было что сообщить своему родственнику Бенни.
      ***
      В главной галерее "Деспардс" ряды золоченых стульев, расставленных с математической точностью, застыли в ожидании трехсот человек, которым в ближайшие полчаса предстояло раскупить коллекцию драгоценностей покойной Корнелии Фентрисс Гарднер. Система радиотрансляции на два смежных зала сначала попискивала и потрескивала при проверке, но затем голоса стали звучать чисто и ясно, изображение на телевизионных экранах было отрегулировано до совершенной четкости.
      Сотрудники службы безопасности сновали повсюду: их было так много, что на каждого посетителя приходилось по охраннику, но в толпе они не выделялись, поскольку также были в смокингах и с галстуками-бабочками. Руководители отделов и ассистенты что-то обсуждали, склонившись над заметно захватанными каталогами; в задних комнатах самые рослые и сильные парни стояли на страже запертых сейфов, где хранились драгоценности; в одном из кабинетов, из которого вынесли мебель и отдали в распоряжение топ-моделей, с полдюжины девушек довершали последние приготовления к выходу.
      Внизу привратник уже открывал ворота перед первым роскошным лимузином. Двое охранников, предварительно изучив фотографии всех приглашенных, сверялись со списком из трех листов, ставя галочку против соответствующего имени и пропуская каждого человека мимо скрытой камеры с рентгеновским излучением, позволяющим обнаружить любые металлические предметы - в первую очередь оружие. Только после этого гости могли подняться наверх, где им предлагали по бокалу шампанского.
      По мере того как громадный зал наполнялся, все громче слышались возгласы, сопровождаемые объятиями и поцелуями:
      - Дорогая, как поживаете?
      - Целую вечность вас не видела...
      Кейт стояла в задней комнате вместе с Шарлоттой и Дэвидом Холмсом.
      - ..принесет прибыль, - говорил Дэвид. - И не стесняйтесь называть цену.., на публике или по телефону, везде. Людям нравится сознавать, что они покупают по-настоящему дорогую вещь.
      Кейт покорно кивала. Нервы ее были напряжены до предела. Для нее это был первый большой аукцион. Она не хотела демонстрировать свое умение до распродажи Кортланд Парка, однако Дэвид слег с тяжелейшим радикулитом сейчас он уже мог вставать и пришел, чтобы подбодрить Кейт в последнюю минуту. Он-то и настоял, чтобы Кейт заняла его место.
      - Это большой аукцион, - сказал он ей серьезно. - Он имеет очень важное значение для "Деспардс", и раз уж я оказался вне игры, вы должны взять это на себя.
      - Но, может быть, Хью Стрейкер или Роджер Ментленд...
      - Не на этом аукционе, Кейт. В нынешнем году более крупного не было, и нам необходимо показать, что мы уделяем ему соответствующее внимание. Именно поэтому вы и должны провести его. Вы уже вели с десяток пробных аукционов и столько же настоящих.
      Он ободряюще улыбнулся.
      - Это будет отличной пробой перед Кортланд Парком. К тому же разве не вы ввели все эти новшества? Это вы все подготовили, дорогая Кейт, так что смело берите ответственность на себя. А я помогу вам во всем, и, пока у нас есть еще немного времени, я готов еще немного поднатаскать вас.
      И Кейт поехала к Дэвиду домой. Жена Дэвида Анджела покорно сказала ей при встрече:
      - Я начинаю думать, что его выздоровление зависит от успеха этого аукциона.
      Кейт стала изучать каталоги, пока не затвердила их так, что могла бы без запинки описать все лоты вместе и каждый по отдельности. Она взвесила каждую драгоценную вещицу в руке и полностью освоилась с ними, затем примерила, чтобы полюбоваться их блеском, огнями и цветом, но осталась к ним равнодушна. Когда она имела дело с фарфором, излучавшим тепло, ее душу переполнял подлинный восторг. А драгоценности были холодными. Но она приложила все усилия, чтобы показать их достойным образом, и здесь неоценимую помощь оказала Шарлотта с ее врожденным изяществом и умением организовать зрелище. Она договорилась с многими лондонскими модельерами, которые обещали предоставить свои платья в обмен на упоминание в каталоге истинном произведении искусства. Манекенщицы были выбраны с таким расчетом, чтобы их стиль и внешний облик самым выгодным образом оттеняли то или иное украшение. Задник за спиной Кейт был задрапирован черным бархатом наилучший фон для показа платьев и драгоценностей. Не забыла она и про игру света - этим занялся другой приятель Шарлотты, один из лучших театральных осветителей.
      Сама Кейт была в "маленьком" бархатном платье, тоже черном, как драпировка задника. От украшений она сознательно отказалась - надела только маленькие жемчужные серьги.
      - Но меня ведь продавать не надо, - пошутила она по этому поводу.
      Впереди ее ожидал либо провал, либо успех, однако спокойная уверенность Дэвида вкупе с горячей поддержкой Шарлотты помогли Кейт держать себя в руках. Правда, ей очень недоставало Ролло с его острым языком и ядовитыми репликами - от него исходило совершенно особое чувство уверенности. Клерк, усаживаясь на свое место рядом с кафедрой, ободряюще бросил:
      - Удачи, мисс Деспард.
      Все стулья были уже заняты, и Кейт, набрав в грудь побольше воздуха, выступила вперед, чтобы предстать перед своими судьями.
      - Справится она? - напрямик спросила Шарлотта Дэвида.
      - Да. Она полностью готова. Ей больше нечему учиться. Беспримерная самоуверенность сводной сестры - последнее препятствие, которое она должна взять. Пре-, одолев его, она станет непобедимой.
      Кейт с застывшей на лице улыбкой взошла по трем ступенькам, ведущим на кафедру. Она не видела в зале лиц, фигур, только блеск драгоценных камней ослеплял ее - дамы пришли в украшениях, чтобы обрести больше уверенности и почувствовать свою значительность. Глубоко вздохнув, Кейт открыла аукцион.
      - Добрый вечер, леди и джентльмены. Фирма "Деспардс" приветствует вас на распродаже коллекции госпожи Корнелии Фентрисс Гарднер - коллекции феноменальной и не имеющей себе равных, как вы сами уже могли убедиться, если дали себе труд ознакомиться с каталогом.
      По залу пронесся одобрительный легкий смешок, и она почувствовала, как слабеют мешавшие ей путы.
      - Никогда еще фирме "Деспардс" не выпадала честь представлять столь внушительную коллекцию. Должна сказать, и в моей жизни это событие не имеет себе равных, поскольку для меня это крещение в пламени, отсвет которого может сравниться лишь с блеском драгоценностей, которые вам предстоит увидеть.
      На этот раз вслед за смехом кое-где послышались аплодисменты, и Кейт ощутила теплую волну, разлившуюся по телу.
      Левой ногой она нажала на кнопку.
      - Наш первый лот.., брошь в виде райской птицы.
      Грудку ее украшает сапфир в 63 и 40 десятых карата, хвост собран из бриллиантов, сапфиров, рубинов, изумрудов, топазов и бирюзы...
      Первая девушка-модель в платье из белого крепа величаво ступила на подиум. Одно плечо было обнажено, на другом на легкой драпировке прикреплена брошь, переливавшаяся всеми цветами радуги в бликах умело выбранного освещения. Кейт услышала, как зал охнул, увидела, как зрители подались вперед, пока манекенщица неторопливо и эффектно прохаживалась взад и вперед, давая всем возможность рассмотреть украшение. Камни сверкали холодным блеском, огромный сапфир блистал, словно воплощая собою небесную синеву. Кейт выдержала рассчитанную паузу, а затем, когда манекенщица встала перед ней, демонстрируя переливающуюся брошь и словно бы искушая замершую публику, начала торг с уверенностью и решимостью профессионала, хотя внутренне трепетала от страха.
      - Итак, стартовая цена 100 тысяч фунтов, леди и джентльмены...
      Гонка сразу же взяла стремительный темп.
      - 110 тысяч... 120 тысяч... 130 тысяч... 140 тысяч...
      Таблички с номерами поднимались над рядами, и Кейт приходилось следить за всеми разом, мысленно отмечая тех, кто поднимал руку чаще других и явно не собирался уступать, когда цены поползут вверх.
      - 150 тысяч... 160 тысяч... 170 тысяч... 180 тысяч...
      Торг продолжался без сбоев и пауз - все участники его были сосредоточенны и полны решимости завладеть драгоценной брошью.
      - 200 тысяч...
      По залу пронесся шепот.
      - 210 тысяч... 220 тысяч... 230 тысяч...
      Голос Кейт звучал спокойно, ободряюще, почти просительно, а таблички подымались и опускались с монотонной ритмичностью.
      - Вот и 250 тысяч...
      Впервые она стала руководить ходом торгов.
      - 250 тысяч, справа...
      По ее интонации нельзя было и представить, каким трудом дается ей спокойствие, какое лихорадочное возбуждение владеет ею.
      - Это все? - мягко спросила она. - Итак, 250 тысяч...
      Она подняла левую руку с зажатым в ладони молоточком, давая публике возможность разглядеть его.
      - 260 тысяч... 270 тысяч...
      Переведя дух, она вновь выжидательно умолкла.
      - 270 тысяч, слева...
      Табличку поднял известный дилер - Кейт знала, что он совершает покупку для своего клиента.
      - Итак, 270 тысяч...
      Она еще медлила, но интонацией своей давала понять, что финал близок. Цена была явно предельной - больше никто не даст. Молоточек опустился на доску.
      - 270 тысяч предложил.., мистер Деврис.
      Дрожащей рукой она сделала пометку против синих цифр - 270 тысяч. Красными цифрами была обозначена исходная цена.
      "Какое начало! - с восторгом подумала она. - Вот так бы и дальше..."
      Уверенность в своих силах стремительно росла в Кейт. Она уже полностью владела ситуацией; она держала свою публику, как молоточек - в крепко сжатой руке.
      Вторым лотом был знаменитый "тигриный" браслет - с чередующимися полосками из рубинов и желтых алмазов, с двумя изумрудами, изображающими глаза тигра.
      Это украшение было хорошо известно, поскольку создал его парижский ювелир Картье по эскизу самой Корнелии Фентрисс Гарднер. Сейчас оно сверкало на запястье жгучей брюнетки в вечернем платье золотистого цвета, прекрасно оттенявшем драгоценные камни. Положив руку на бедро, чтобы показать браслет в полном блеске, манекенщица медленно двинулась по подиуму, и зрители подались вперед, желая получше разглядеть уникальную вещь.
      - Эта вещь настолько знаменита, что мне нет нужды ее описывать, сдержанно продолжала Кейт. - Без сомнения, это неповторимая драгоценность, подлинное произведение ювелирного искусства. Все рубины здесь одинаковой формы, размера и веса, а желтые алмазы - их миссис Гарднер любила больше всего - принадлежат к самым крупным из тех, что известны в мире. Камни вставлены в браслет таким образом, чтобы воспроизвести окраску тигра несомненно, самого красивого хищника земли.
      Она говорила неторопливо, давая манекенщице возможность пройтись по подиуму, а затем встать перед кафедрой. Полоска на обнаженной руке вспыхнула ослепительным светом, и по напряженному молчанию зала Кейт поняла, что ее вновь ждет удача. Начав торг со 100 тысяч фунтов, она ощутила нарастающую уверенность, когда всего лишь за минуту цена подскочила до полумиллиона и продолжала расти, ибо двое из участников - пожилая женщина, сидевшая слева, и грузный мужчина в первом ряду - вступили в отчаянную схватку, не желая уступать друг другу.
      - 510 тысяч фунтов, - звонко возвестила Кейт. - 600 тысяч, слева...
      Едва лишь мужчина в первом ряду поднял табличку, как раскрасневшаяся женщина раздраженно заерзала в кресле и вскинула вверх свою табличку.
      - Семьсот тысяч...
      Публика дружно выдохнула.
      - Семьсот тысяч, слева...
      Толстяк сидел неподвижно, никак не реагируя на поднятую левую руку Кейт.
      - Итак, семьсот тысяч фунтов...
      Отклика не было. Дальше он не пойдет. Все застыли в напряженном ожидании, и Кейт опустила молоточек.
      - Семьсот тысяч фунтов.., миссис де Кейпр.
      Зал разразился аплодисментами.
      - Отличная работа, мисс Деспард, - шепнул клерк Кейт. - Вы их просто стрижете, как овец, уж простите мне такое выражение.
      Не помня себя от радости, Кейт одарила его сияющей улыбкой. Она знала, что теперь все пойдет как по маслу - все исходные цены будут превзойдены, а общая сумма намного превысит предполагаемый итог. И действительно, в ходе аукциона даже более мелкие вещицы - бриллиантовый бант, сверкающая брошка из бриллиантов и рубинов, ожерелье из пятидесяти совершенно одинаковых по размерам и весу жемчужин, брошь из бриллиантов и жемчуга в форме раскрытого веера, брошь из желтых алмазов в виде нарцисса с продолговатыми камнями-лепестками и тонким камешком-ножкой - все эти драгоценности разошлись по ценам, невиданным прежде на подобных распродажах. Когда Кейт объявила самый главный лот, напряжение достигло точки кипения, и зал громовой овацией встретил последнюю манекенщицу - сногсшибательную огненно-рыжую красавицу в изумительном платье от мадам Грез. Тонкая талия ее была перетянута поясом, при виде которого зрители задохнулись от восторженного изумления. Он был шириной в четыре дюйма и буквально усыпан изумрудами.
      - Исфаханский пояс, - благоговейно произнесла Кейт, дождавшись, когда установится полная тишина. - Некогда был составной частью обмундирования конника и принадлежал в былые времена наместнику Бхапура.
      Сделан из чистого золота с инкрустацией: содержит тридцать четыре плоских изумруда, двенадцать изумрудов сложной огранки, триста сорок семь бриллиантов и двести пятьдесят жемчужин.
      Она сделала паузу, чтобы публика переварила эту потрясающую информацию, а затем спокойно объявила, что торг начнется с полумиллиона фунтов. За тридцать секунд цена возросла до двух миллионов. Зал трясло от возбуждения. Борьбу вели двое - известный швейцарский ювелир, который, несомненно, действовал по поручению клиента, и бразильский плейбой, прославившийся тем, что дарил невероятно дорогие драгоценности своим очередным пассиям в надежде добиться взаимности. Кейт было известно, что бразилец терпеть не может проигрывать, однако она не знала, как далеко готов зайти швейцарский дилер и кто его нанял. Используя свой шанс, она решила поднажать.
      - Два миллиона фунтов слева.., два миллиона фунтов за исфаханский пояс.., вещь в своем роде уникальную.
      Швейцарец сидел с каменным лицом, и она поняла, что он выдохся. Пора было завершать торги.
      - Итак, два миллиона фунтов...
      Молоточек упал со стуком.
      - Мистер да Сильва.
      Зал взорвался. Вскочив со своих мест, люди смеялись и аплодировали, хлопали по плечу счастливого бразильца и направлялись к Кейт. Закрыв дрожащими руками каталог, она наклонилась к своему клерку со словами:
      "Отличная работа, Джон, благодарю вас", - а затем спустилась с кафедры на ватных, подгибающихся ногах.
      Ее тут же окружили - всем хотелось пожать ей руку, похлопать по плечу, сказать "отличная работа", или "просто изумительно", или "фантастика". Найджел Марш, пробившись к ней, сумел увести ее туда, где ждали практически все главные лица "Деспардс", ибо такого аукциона никто пропустить не мог, и здесь Шарлотта ухитрилась сунуть ей в руки бокал охлажденного шампанского, который Кейт осушила залпом.
      - Сегодня вечером шампанское будет литься рекой, - радостно провозгласил Джаспер Джонс, но Кейт взглянула на своего учителя.
      - Хорошая работа, Кейт, - сказал Дэвид. - В самом деле, отличная. Я сам не провел бы лучше.
      После этого последнего признания она наконец позволила себе расслабиться.
      - Полагаю, можно смело утверждать, отныне на любой распродаже драгоценностей эти цены станут ориентиром, - услышала она самодовольный голос Хью Стрейкера.
      - А вы обратили внимание, что почти все вещи были раскуплены частными лицами, а не дилерами? - восторженно крикнул Найджел. - И одиннадцать лотов ушло по цене свыше полумиллиона...
      - Общий итог, - провозгласил финансовый директор, кашлянув, чтобы призвать присутствующих к молчанию, - общий итог составляет 14 миллионов 800 тысяч фунтов.., прежний британский рекорд превзойден в два раза.
      - А я что говорил? - обиженно отозвался Найджел.
      - Всем шампанского! - промурлыкала восторженно Клодия.
      Кейт с наслаждением выпила второй бокал - ее мучила жажда.
      - А теперь надо пройтись по залу, - твердо сказал Джаспер. - Личные контакты, дорогая Кейт, в нашем деле необходимы. Уже сейчас нужно думать о будущих аукционах, и этот успех следует развить. Покажитесь на людях, а потом я поставлю вас перед камерами...
      И он с важным видом повлек ее в толпу зрителей.
      - Пригласить для показа украшений манекенщиц - какая изумительна" находка! - воскликнула одна из женщин.
      - Ваш отец гордился бы вами, - подхватила другая.
      Кейт пришлось пережить настоящую осаду, ибо все жаждали обменяться с ней рукопожатием, чтобы потом рассказывать своим знакомым, что они не только побывали на этом потрясающем аукционе, но и пожали руку женщине, которая его провела.
      Джаспер Джонс подошел к Кейт и, взяв за руку, безжалостно потащил к уже нацеленным на нее телевизионным камерам и нетерпеливо ожидавшему репортеру. Поздравив ее с успехом, тот спросил:
      - Вы надеялись, что цены будут такими высокими, мисс Деспард?
      - Нет, - искренне ответила Кейт, - "но я, разумеется, не могу не радоваться этому.
      - Кому принадлежит идея привлечь к показу топ-моделей?
      - Мне.
      - Порадуете ли вы подобными новшествами на будущих аукционах?
      - Да, но это пока не для печати. Подождите до Кортланд Парка, сказала Кейт, улыбаясь в камеру.
      - Этот аукцион состоится в октябре, не так ли?
      - Да, 28 октября, в Кортланд Парке, в Сассексе.
      - Вы рассчитываете повторить нынешний успех?
      - Ну, если бы это зависело только от моего желании, - рассмеялась она.
      Кейт была на седьмом небе от счастья, и два бокала шампанского были тут совершенно ни при чем. Словно на крыльях, полетела она назад, к своей восторженной публике. Она сумела сделать это! Кейт выдержала испытание, доказала, что она - истинная дочь и последовательница своего отца. Из всех услышанных ею сегодня вечером комплиментов этот был для нее самым дорогим. Поэтому она улыбалась, шутила, любезно прощалась с уходившими и сквозь уже изрядно поредевшую толпу разглядела, кто стоит, прислонившись спиной к стене, в дальнем конце зала. Блэз Чандлер. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, а затем перед ней расступились, давая проход, и Она направилась к нему.
      - Поздравляю, - сказал он. - В самое яблочко.
      - Спасибо.
      Он улыбнулся - отчуждения как не бывало.
      Она улыбнулась в ответ.
      - Вы были здесь во время аукциона?
      - Почти с самого начала.
      - Но в торгах не участвовали.
      - У моей бабушки тоже есть коллекция драгоценностей. Полагаю, вы легко могли бы продать и ее по таким же ценам.
      - Я вспомнила о ней, когда в первый раз увидела исфаханский пояс.
      Блэз усмехнулся и сразу помолодел на много лет.
      - Да, это в ее стиле.
      Ожерелье из сапфиров и алмазов заставило Кейт подумать о Доминик, но она не посмела назвать это имя - время еще не пришло.
      - Как поживает Герцогиня?
      - Умирает от любопытства. Ей не терпится узнать, как вы справились. Я пришел, потому что иначе вряд ли смог бы хоть что-то рассказать...
      Одна бровь у него приподнялась.
      - Я и аукционы.., вы же понимаете. Но я остался по собственной воле. Дело того заслуживало.
      Кейт зарделась от удовольствия.
      - Как Ролло? - спросил он, и радость ее мгновенно померкла.
      - Без изменений. Он вне опасности, но в остальном никаких перемен.
      - Я видел финансовые показатели за полугодие, - сказал он, вновь возвращаясь к их соревнованию. - Сегодня вечером вы сравнялись с Доминик.
      Вот он и произнес это имя - с такой же легкостью, как любое другое.
      - После Кортланд Парка я надеюсь вырваться вперед, - дерзко заявила Кейт.
      - Не сомневаюсь в этом, - сказал Блэз, и по его тону она поняла, что он действительно не сомневается.
      Осмелев, она радостно произнесла:
      - После аукциона у нас традиционная вечеринка..., я вас приглашаю.
      - Извините, сегодня не смогу. Возможно, после Кортланд Парка.
      Кейт продолжала улыбаться, хотя обида пронзила сердце, как игла.
      - Я не забуду вашего обещания, - предупредила она.
      Ей хотелось задать ему еще один вопрос, но она не решалась, и Блэз, будто угадав ее мысли, спокойно ответил:
      - Нет. Никаких новостей нет.
      Кейт кивнула, не зная, как нужно реагировать в подобной ситуации, и он помог ей, спросив напрямик:
      - Почему вы предпочли рассказать о своих открытиях в Гонконге не мне, а моей бабушке? Это было уважение к ней или жалость ко мне?
      Она на секунду смешалась, а потом решила, что будет лучше сказать правду.
      - И то, и другое, - ответила она с той же прямотой. - Кроме того, у меня не было доказательств.
      Блэз улыбнулся, и она посмотрела на него с недоумением.
      - Наверное, Шекспир имел в виду таких, как вы, когда писал; "В их власти сделать больно, но они не могут..." - Кейт широко раскрыла глаза. Ему вновь удалось поразить ее. Блэз Чандлер и стихи! - Я читаю не только законы, - сказал он с непроницаемым видом.
      - Если вам нравится поэзия, почему вы так равнодушны к искусству? воскликнула Кейт.
      Он поднял руку со словами:
      - Дайте мне время, я же только учусь...
      И добавил мягко:
      - Да, учусь, и очень многому.
      Их взгляды встретились, и он сказал, чтобы нарушить молчание, вдруг ставшее бездонно глубоким:
      - Нам с вами нужно поговорить, но не сейчас. Тем не менее...
      Сунув руку в карман, он извлек небольшую пачку, перетянутую красной резинкой. Кейт с невольной дрожью узнала письма, которые писал ей отец на протяжении многих лет - те самые письма, что она вернула, не прочитав ни одного из них.
      - Ваш отец отдал их мне, положившись на мое решение. Я должен был, когда наступит время, - если наступит вообще, - вручить их вам. Или, наоборот, оставить навсегда у себя. Сейчас такой момент настал. Вот ваши письма.
      Он протянул ей пачку.
      Кейт проглотила ком в горле.
      - Спасибо, - с усилием произнесла она, не отрывая взгляда от писем. Вы их читали?
      Это прозвучало немного напыщенно.
      - В соответствии с данными мне инструкциями.
      - Неудивительно, что вы считали меня злобной девчонкой.
      - Тогда вы и были такой. Время, события.., и вы сами - все это изменило вас до неузнаваемости. Прежняя Кейт ничего бы не поняла. Нынешняя поймет.
      Кейт заморгала, пытаясь сдержать слезы.
      - Спасибо, - повторила она.
      - Мне пора идти.
      - Чтобы успеть к очередному самолету?
      Он лишь улыбнулся в ответ.
      - Вы слишком много работаете, - сказала она неожиданно для самой себя, - и слишком много путешествуете.
      - Корпорация действует в масштабах планеты, и все мои люди постоянно в форме, поскольку не знают, когда меня ждать.
      Он выглядит усталым, подумала она. Отчужденность исчезла, но возникло напряжение.
      - До свидания, Кейт, и еще раз поздравляю вас. Ваш отец не ошибся. Вы по праву носите фамилию Деспард. - Он наклонился, впервые коснулся губами ее щеки и пошел к выходу.
      Глава 17
      Доминик не терзала себя вопросами, отчего примчалась в то единственное место, которое считала своим домом, и отчего ее потянуло к матери, а не к мужу. Она лишь сознавала, что ей нужно почувствовать себя в безопасности. Именно в Провансе она сможет отдышаться, поразмыслить и выработать план действий. Ей было необходимо убежать от всего, что навалилось на нее в последнее время от сокрушительного открытия, что она впуталась в дела "Триады"; что угодила в ловушку, которую сама же помогла подстроить; что впервые в жизни оказалась в ситуации совершенно безвыходной Мать не станет докучать ей и воспримет ее приезд как должное. Скорее наоборот: Доминик предстанет благонравной дочерью, озабоченной здоровьем матери.
      Катрин была полностью погружена в мир своих фантазий. Она встретила Доминик с равнодушным удивлением, поскольку занята была только мыслями о муже, который, если верить Марте, уже не выпускал ее из-под своей власти.
      - Теперь она совсем не желает признавать очевидное.., когда идет работать в саду, он работает рядом; на террасе всегда стоит его кресло, для него всегда приготовлены графин с лимонным соком и свежий номер "Монд". Она покинула наш мир и удалилась в тот, что придумала сама, и постепенно дверь за ней закрывается.
      - Но ведь она счастлива этим, не так ли? И всем довольна.., разве она высказывает тебе какие-то претензии?
      - С ней нет никаких проблем, - неохотно признала Марта.
      - Значит, это тебе плохо с ней?
      Марта негодующе фыркнула.
      - В деревне ходят всякие разговоры...
      - Пусть болтают. Если тебе с ней плохо, ты в любой момент можешь уйти. Я сумею подобрать замену.
      Однако Марта поспешно отвергла это предложение.
      Перед ней открывалось обширное поле деятельности - мадам ни во что не вмешивалась при условии, что выполнялись все распоряжения относительно мужа, хотя за счетами продолжала внимательно следить. Прочее было предоставлено Марте, которая своей выгоды не упускала. Но это отнюдь не означало одобрительного отношения ко всему происходящему. И служанка осведомилась, надолго ли приехала Доминик.
      - Сама не знаю. Я очень много работала и какое-то время хочу провести в полном покое. Меня нет дома ни для кого.., без всякого исключения.
      - А мсье Чандлер...
      - Не собирается приезжать сюда. А всех остальных я не принимаю, поскольку нуждаюсь в отдыхе. Ты поняла?
      - Как пожелает мадам. - И Марта добавила с торжеством:
      - А мсье Чандлер все-таки побывал здесь неделю назад.
      - Почему ты мне не сказала об этом? - резко осведомилась Доминик.
      - Вы не спрашивали.
      - Я желаю знать обо всех, кто у нас бывает, - сказала Доминик категорическим тоном. - Даже если не хочу их видеть. - Помолчав, она спросила:
      - Сколько пробыл здесь мой муж?
      - Только переночевал. Мадам была счастлива увидеться с ним. Она всегда питала к нему слабость.
      За обедом Доминик небрежно спросила у матери:
      - Зачем приезжал Блэз?
      - Повидаться со мной, конечно, - ответила Катрин, преисполненная гордости. - Он хотел узнать, хорошо ли мне живется, не нуждаюсь ли я в чем-нибудь, нет ли у меня каких желаний.
      - И это все?
      В голубых глазах Катрин застыло недоумение и оскорбленное достоинство.
      - А зачем бы он еще приезжал?
      "Я бы тоже хотела это знать, - зло подумала Доминик. - Он всегда относился к матери с любовью и снисходительностью, но приезжать сюда... Хотел что-то разнюхать?" Она уже успела почувствовать, что Блэз стал задавать слишком много вопросов. Она помнила, как настороженно он держался в Гонконге, но, обдумав все еще раз, решила, что в этом не было ничего необычного. Возможно, она сама стала чрезмерно подозрительной, не веря уже никому и ничему, поэтому и его поведение показалось ей странным. Как мог Блэз узнать про это дело?
      Узнавать было просто нечего. При первых же признаках катастрофы в лице Ролло Беллами оборудование было демонтировано и перевезено в другое место, и она понятия не имела, куда; самому же Беллами, как сказал ей Чжао Ли, не суждено выйти из комы, а если он даже и очнется, разум не вернется к нему никогда.
      Нет, по-настоящему Доминик тревожило другое: они требовали, чтобы она сменила судовладельческую компанию. Хотели еще глубже запустить в нее свои когти?
      Узнав об этом, все сразу же поймут, что Доминик полностью зависит от "Триад" и участвует в их подлых делишках.
      Чжао Ли зашел к ней еще раз накануне отъезда, что утвердило ее в решимости расстаться с Гонконгом. Она сказала ему, что не намерена менять своих партнеров и пусть убирается ко всем чертям. Их союз прекратил свое существование раз и навсегда - он может идти своей дорогой, а она пойдет своей. Никаких аукционов с подделками больше не будет, хотя первоначально предполагалось устроить вторую распродажу в отдаленном будущем - при условии, что первая пройдет удачно. Теперь же Доминик не желает иметь с ними дело. Своей цели она достигла и с помощью первого аукциона - она убила и похоронила всякие надежды Кейт Деспард. При мысли об этом она улыбнулась.
      Но когда пришел доставленный авиапочтой свежий номер "Тайме", она прочла в колонке об аукционах, которую всегда внимательно отслеживала, что лондонская фирма "Деспардс" устроила невиданную в Британии распродажу ювелирных изделий, и выручка всего за три часа составила 14 миллионов 800 тысяч фунтов. Она прочла, что "мисс Кэтрион Деспард пришла в голову блестящая идея привлечь к показу топ-моделей, благодаря чему украшения засверкали новым блеском.., и разошлись по максимально высоким ценам". Грязно выругавшись по-французски, она в ярости скомкала газету, но этого ей показалось мало, и она не успокоилась до тех пор, пока не разорвала ее в мелкие клочья. Затем, взяв карандаш и бумагу, села считать с карманным калькулятором в руках и вскоре, не помня себя от бешенства, убедилась, что Кейт закрыла брешь. "Пока я еще лидирую, - подумала она, - но ведь впереди чертов аукцион в Кортланд Парке, и это будет нечто чудовищное. Проклятье, проклятье, проклятье! Я должна остановить ее, но как? О, я еще припомню это двуличному Николасу Чивли. Этот ловкач заплатит за то, что посмел взять, ничего не давая взамен".
      Доминик начала расхаживать по комнате, как всегда в минуту тревоги. Аукцион в Кортланд Парке должен был состояться через пять недель, если за это время ничего не произойдет. Ей было необходимо найти какой-нибудь способ, чтобы сорвать распродажу... Она проклинала Пирса Ланга за тупость: зачем было выказывать столь явное предпочтение делам французского филиала? Проявив некоторую сдержанность, он мог бы по-прежнему давать нужную информацию. Вдобавок эту дуру секретаршу перевели туда, где пользы от нее никакой не было.
      Доминик надеялась, что все сведения будет получать от этих двоих, а в результате руки у нее оказались связаны.
      Причем именно в тот момент, когда Кейт Деспард начала набирать силу, вводить свои новшества, превращая многих недоброжелателей в друзей, привлекая к фирме всеобщее внимание и вызывая интерес у тех, кого Доминик считала своими безусловными сторонниками. Она явно недооценила соперницу, уверовав в то, что Кейт Деспард не по плечу дело ее отца.
      "Я бы спалила ее в адском пламени, если бы только могла, - подумала Доминик. И вдруг застыла. В пламени? И пламя зажглось в ее глазах. Небольшая сделка, - подумала она. - Если они хотят, чтобы я им помогала, то и сами должны помочь мне. Они легко могут это сделать, в Лондоне существует тоже Китайский квартал... Почему бы и нет? - лихорадочно размышляла она. Это решило бы все мои проблемы - из руин аукцион не слепишь. А за оставшееся время второго Кортланд Парка не найти".
      "Мне надо вернуться в Гонконг, - решила Доминик, - и повидаться с Чжао Ли. Я сумею с ним справиться: не появился еще на свет такой мужчина, которого я бы не заставила плясать под свою дудку. Если они сделают то, что я хочу, я сделаю то, что они хотят. Я сменю судовладельцев". Она понимала теперь, что именно это и было их целью с самого начала. Их вовсе не интересовала продажа подделок, поскольку этим можно было заниматься лишь изредка - с интервалом в несколько лет, чтобы свести риск к минимуму. Нет, безграничную прибыль сулила именно контрабанда наркотиков: они жаждали получить надежное прикрытие для этой контрабанды, и "Деспардс" с его постоянными и частыми морскими перевозками был для них идеальным вариантом. Что может быть лучше, чем транспортировка антикварных изделий под эгидой солидной и известной компании? И кто бы заподозрил, что эти антикварные изделия начинены чистейшим героином? Они были хитры. Разумеется, Доминик потребует свою долю. Дело настолько прибыльное, что и представить трудно. А когда "Деспардс" перейдет в ее руки.., о, тогда она покажет им всем! Впервые за последние недели Доминик заснула глубоким сном, без ночных кошмаров и без снотворного.
      Она не проснулась, когда черная фигура легко преодолела стену, бесшумно, словно слетевший осенний лист, опустилась на землю и, держась в тени, безмолвно проскользнула к темному фасаду дома. Затем стала карабкаться наверх, как паук, используя вместо лестницы выступы и неровности стены, пока не нашла то, что искала - приоткрытое окно на втором этаже. Это была ванная комната Катрин Деспард. Беззвучно спрыгнув на кафельный пол, человек мгновенно оказался у массивной дубовой двери и прислушался. Слабый шепот был еле слышен. Чрезвычайно осторожно и медленно человек отворил слегка скрипнувшую дверь. Голос принадлежал женщине, повторявшей одно и то же имя в полубреду близкого к разрешению оргазма:
      - Чарльз, о Чарльз... Чарльз...
      Человек оглядел спальню, освещенную лампой на ночном столике, и увидел голую женщину, стоявшую на коленях у кровати. Причудливо изогнувшись и засунув руки во влагалище, она была целиком во власти экстаза.
      В предвкушении оргазма голос ее звучал все резче и громче, а тело содрогалось и корчилось, подчиняясь исступленной работе пальцев.
      - О, любовь моя.., да, да...
      Она покрывалась испариной и дрожала мелкой дрожью от безумного желания, не замечая ничего и ощущая лишь жгучую потребность своей плоти. Сейчас она не услышала бы даже грохота барабанов.
      ,':. Молча и быстро человек скользнул к кровати; словно бы по волшебству, руки в черных перчатках извлекли крохотный флакончик и длинную тонкую иглу; полый конец ее опустился в густую жидкость, которая начала заполнять цилиндр шприца; затем поршень двинулся вперед, выдавив еле заметную струйку. Когда Катрин, содрогаясь и тяжело дыша, хриплым облегченным стоном встретила желанный оргазм, игла с неумолимой точностью пронзила нежную кожу на шее. Последний крик наслаждения внезапно оборвался, тело выгнулось дугой, словно натянутый лук, в жажде достичь высшего наслаждения, которое пришло одновременно со смертью. Вытаращив уже невидящие глаза, она вдруг завалилась набок, и последний выдох прозвучал так, словно бы из шины выпустили воздух.
      Выждав несколько секунд, человек сделал шаг вперед. Прежде всего он извлек иглу, которая исчезла так же мгновенно, как и появилась. Затем склонился над телом, застывшим в вечном оргазме. Через минуту лишь зыбкая тень мелькнула у стены и вскоре растворилась в темноте, среди деревьев.
      Марта, как обычно, поднялась рано - эту привычку всей жизни она сохранила до сих пор, хотя могла теперь вставать попозже. Как всегда по утрам, она сначала убрала комнаты, а потом приготовила все для завтрака хозяйки: свежий круассан, небольшую розетку с абрикосовым джемом, деревенское масло, маленький кофейник с крепким черным кофе и стакан теплого молока. Утренняя газета, которую Марта уже успела просмотреть за своей первой чашкой кофе, была тщательно сложена и лежала на красивом подносе из лиможского фарфора, покрытого салфеткой из валансьенских кружев.
      Тяжело ступая по лестнице, она поднялась на второй этаж.
      - Доброе утро, мадам, - сказала она, войдя в спальню.
      Поставив поднос на комод возле двери, подошла к окну, чтобы отдернуть занавески. Обычно в ответ на приветствие всегда слышалось сонное: "Доброе утро, Марта".
      Сегодня хозяйка не отозвалась. Марта вернулась за подносом, чтобы подать его в постель.
      - Мадам!
      Поднос с грохотом упал на пол, горячий кофе обжег ей ноги, но она ничего не замечала - только кричала и кричала.
      ***
      - Внезапный острейший сердечный приступ, мадам, - сказал доктор Морель Доминик. - Все кончилось за несколько секунд.
      - У моей матери было абсолютно здоровое сердце.
      Доктор Морель деликатно кашлянул.
      - Вынужден напомнить вам, мадам, при каких обстоятельствах ваша матушка.., гм.., скончалась. В такие моменты сердце испытывает сильнейшую нагрузку...
      - Не большую, чем это бывало много раз в ее замужней жизни.
      Доктор снова кашлянул.
      - Мадам Деспард стала несколько старше...
      И он пожал плечами в чисто галльской манере.
      - Это довольно распространенный случай, и это, несомненно, чрезвычайно приятная смерть.
      Доминик вспомнила лицо матери: что выражалось на нем - агония или экстаз? Рыдания Марты ворвались даже в ее глубокий сон, но проснулась она окончательно от шока при виде Катрин, застывшей в той позе, в какой ее застала смерть, когда заглянула в невидящие, расширенные, слегка вытаращенные глаза и увидела ее руки, засунутые между ногами. Влепив Марте увесистую пощечину, она приказала помочь ей уложить тело более пристойным образом, но трупное окоченение уже сделало свое дело. У Доминик не оставалось иного выхода, как довериться доктору Морелю, и она разрешила ему осмотреть тело таким, как его нашли. Он был мудрым человеком и опытным врачом и за сорок лет своей практики видел абсолютно все; Катрин Деспард была не первой женщиной, скончавшейся вследствие сокрушительного оргазма. В его практике были и более впечатляющие случаи. Взять хотя бы старого мсье Монтана: он вцепился в волосы молоденькой женщины, делавшей ему минет, такой мертвой хваткой, что пришлось отрезать волосы, чтобы освободить ее. А брак Чарльза и Катрин Деспард всегда и во всех отношениях был союзом скорее плотским, нежели духовным...
      - Вам нечего тревожиться, мадам, - сказал он Доминик, - вы вполне можете рассчитывать на мою сдержанность, и, разумеется, я без всяких колебаний поставлю свою подпись на свидетельстве о смерти.
      Когда с формальностями было покончено и доктор Морель удалился, Доминик пошла на кухню, где Марта сидела за стаканом коньяку.
      - Ах, мадам, - сказала она, утирая хлынувшие ручьем слезы, - как это ужасно. Подумать только, ведь ваша матушка умерла без исповеди и последнего благословения.., в таком виде...
      - О чем ты никогда никому не скажешь, - жестко произнесла Доминик.
      Она посмотрела на зареванное опухшее лило взглядом тяжелым, словно камень.
      - Ты поняла? Это был сердечный приступ, ты поняла? Обо всем остальном - рот на замок. И чтобы не было никаких сплетен. Иначе ты горько пожалеешь. Я достаточно ясно выразилась?
      Марта, у которой так жестоко отобрали лучшую сплетню в ее жизни, безмолвно кивнула, стараясь не показать испуга. Даже когда дочь мадам была совсем девочкой, с ней было лучше не спорить. Но Марта утешилась быстро.
      Можно и выждать. Хорошая сплетня - как хорошее вино.., со временем вкус только улучшается.
      Обмывая тело, она ничего не упустила из вида, и ее зоркие глаза разглядели красное пятнышко на шее, у самого основания затылка - должно быть, от укуса, хотя никаких следов не было. Из любопытства она самым тщательным образом осмотрела Катрин. Очень неплохо сохранилась для своего возраста - впрочем, иначе и быть не могло. Мадам делали массаж со всеми положенными кремами и Притираниями, да и сама она занималась гимнастикой сущее наказание для такой ленивой натуры.
      Марта хмыкнула. Да, это была в высшей степени сексуальная женщина. О, она слышала их обоих, когда был жив мсье, - все эти стоны и возгласы. Экое непотребство в их-то возрасте! Она, конечно, знала, что мадам занимается этим делом.., в общем, играет сама с собой, хотя по выражению ее лица можно было понять, насколько все это для нее серьезно. Отнеся полный таз в ванную, она вылила воду и вернулась в спальню мадам за щеткой и гребешком. Покончив с волосами, она вынула из большого шкафа ночную рубашку - самую красивую, из тонкого шелка. Затем она сложила руки Катрин на груди и накрыла ее по пояс белоснежной простыней с кружевами.
      В последний момент ей пришло в голову воткнуть между пальцами веточку жимолости. Вот так будет лучше, с удовлетворением подумала она. Воплощенная невинность...
      Когда Доминик пришла посмотреть на мать, Катрин напоминала восковую куколку. Пожалуй, можно наложить макияж, подумала Доминик.
      И направилась к туалетному столику, где Катрин держала свою косметику единственной фирмы, которую признавала, - "Ланком". Но стоило Доминик выдвинуть ящик, как она застыла с вытянутой рукой при виде предмета, лежавшего рядом с зеркальцем матери. Медленно, словно подбираясь к неразорвавшейся бомбе, пальцы Доминик коснулись его, сжали и подняли. Это был бархатный футляр для очков - черного цвета, с вышитым красной нитью драконом. Из отверстия выскользнули очки, которые мать надевала для чтения. Доминик тяжело опустилась на стул. Она никогда не видела эту вещь прежде. Мать всегда предпочитала сдержанные тона; эти бисерные блестки были не в ее вкусе - они выглядели слишком.., слишком азиатскими. В безумной спешке, будто торопясь успеть к назначенному сроку, она перерыла все ящики и наконец обнаружила второй футляр в тумбочке около кровати. Когда она перекладывала очки из одного футляра в другой, руки у нее дрожали, но позднее, показав бархатный футляр Марте, она ничем не выдала себя, и в вопросе ее прозвучало только удивление:
      - Ты не знаешь, кому это принадлежит? Прежде я подобной вещи не видела... Или же мама решила сменить стиль?
      Марта, надев свои собственные очки, взяла в руки футляр.
      - Нет, у мадам не было такого, - уверенно сказала она. - Я никогда его не видела.
      - Быть может, она его недавно где-нибудь купила, - предположила Доминик. - Он был в одном из ее ящиков.
      - Наверное, так и есть, - легко согласилась Марта. - Вряд ли она стала бы пользоваться подобной вещью. Она часто покупала не раздумывая, а потом все это пылилось без всякой пользы.
      "Только не в этом случае, - подумала Доминик, - такую вещь мама не купила бы. Ей это дали.., вернее даже, оставили у нее, чтобы я могла найти".
      Поднявшись вновь в спальню матери, она стала медленно и методично осматривать тело в поисках разгадки, но ничего не обнаружила. "Как же они это сделали? - спрашивала она себя. - Как?" Ибо никаких сомнений у нее не осталось с того самого момента, как она увидела красного дракона, которого подбросили как печать или подпись под приговором. Если ее мать действительно скончалась от острого сердечного приступа, то это произошло не в силу естественных причин, а при помощи каких-то других, непонятных средств.
      Пища исключалась, поскольку они втроем ели то, что приготовила Марта. Питье также. Кроме того, яд оставляет следы, или бывают и исключения? Быть может, таблетка или пилюля? Она осмотрела все пузырьки и баночки в аптечке в ванной - ничего, кроме аспирина и прочих самых обыкновенных лекарств. У матери было крепкое здоровье: глупость укрепляет тело, как любила говаривать ее бабушка дю Вильфор. "В таком случае, - презрительно сказала себе Доминик, - нечего удивляться, что моя матушка никогда не болела". На многих коробочках были просроченные даты - ее мать не увлекалась глотанием пилюль. Но как же тогда? Как они убили ее?
      Нанесли смертельный удар? Она знала, что в карате и дзюдо есть приемы, позволяющие убить пальцами или рукой. Однако на теле Катрин не было синяков или кровоподтеков - ничего не было, если не считать красного пятнышка у самого основания затылка, как если бы она слегка расчесала шею, и нескольких царапин на пальцах из-за работы в саду без перчаток. Происхождение этих царапин не вызывало сомнений.
      Доминик осмотрела все - даже кремы и лосьоны в ванной комнате, а также пудру и притирания. Смертельный яд мог содержаться в самых обычных вещах, и достаточно было всего лишь крохотной капли, чтобы...
      Она долго сидела, напряженно размышляя об одном и том же. Эти люди были так хитры. Судя по всему, они изучили привычки матери - им было известно, чем она занимается по ночам. И каким-то образом, каким-то способом - эту загадку она так и не разгадала - они совершили убийство, придав ему вид естественной смерти.
      Если бы они не пожелали таким странным способом известить ее об этом, Доминик ничего бы не заподозрила.
      Это было, конечно, предупреждение. Они давали ей понять, что она в их власти и если не сделает того, что ей приказали, ее ждет печальная судьба матери. Она содрогнулась. Они даже не знали ее мать. Впрочем, Катрин для них была только средством, ведущим к цели. Только теперь Доминик стало понятно, в какие беспощадные руки она попала, и ужас пронзил ее. Она была их собственностью, их вещью, которой они могли распоряжаться по Своему усмотрению и в любое время. На какое-то мгновение ее охватила паника, ей хотелось завизжать, забиться в какую-нибудь нору, позвать на помощь и указать на своих мучителей обличающим перстом... Вместо этого она вернулась в свою комнату и проглотила еще одну таблетку - всего одну, чтобы успокоить нервы. Спать было нельзя - она должна была распорядиться насчет похорон матери.
      Блэз приехал через несколько часов; она позвонила по номеру, которым пользовалась в тех случаях, когда было необходимо поговорить. К счастью, он оказался недалеко - во Франкфурте.
      К его приезду Доминик несколько успокоилась, но выглядела осунувшейся и потрясенной. Она рассказала ему, в каком положении нашли тело матери, на что он ответил просто:
      - Да, она все больше погружалась в мир своих фантазий. Но если это помогало ей жить, кто осудит ее?
      - Конечно, не я, - убежденно сказала Доминик.
      - Хорошо, что ты была здесь.
      - Разумеется. А что такое?
      - Могло быть иначе. Ведь у тебя столько дел и вообще...
      Она пристально взглянула на него из-под опущенных ресниц. На его лице ничего нельзя было прочесть. Эта проклятая индейская невозмутимость доводила ее до бешенства. Однако она предоставила ему распоряжаться похоронами - по правде говоря, сейчас она могла думать только о своей ужасающей ситуации. Встречаться с Чжао Ли не было смысла. Если они способны на такое, чтобы всего лишь предупредить ее, то вряд ли удастся уговорить их пойти на уступки.
      Блэз видел, что какая-то мысль терзает жену. Слишком уж она была потрясена. Внезапная смерть матери в случае с Доминик была для такого безмерного страдания явно недостаточным основанием. Поэтому он решил переговорить с доктором, но ничего не извлек из этой беседы.
      - У моей тещи не было неприятностей с сердцем, - уверенно сказал Блэз.
      - Это ровным счетом ничего не означает, мсье Чандлер. Я повидал много смертей, когда умирали на вид здоровые и сильные люди. Уязвимый орган далеко не всегда выдает себя во внешних проявлениях.
      И доктор Морель осторожно добавил:
      - У мадам Деспард были большие аппетиты. Если верить Марте, она занималась этим каждую ночь. В подобные минуты сердце испытывает значительную нагрузку. А постоянное напряжение могло привести к приступу... - Он пожал плечами. - Это произошло быстро и безболезненно. Не самая худшая смерть.
      "Только не для Катрин, - подумал Блэз. - Оба они - и Катрин, и ее первый муж - отличались завидными сексуальными аппетитами, но она нашла удовлетворение только со вторым мужем благодаря любви. Неудивительно, что Доминик унаследовала животную страсть к сексу".
      На похоронах присутствовали в основном те, кто знал Катрин как жену Чарльза; у нее было мало собственных друзей, поскольку она в них не нуждалась - она нуждалась только в нем. Отныне он будет принадлежать ей вечно. Однако явилось и несколько человек, входивших в круг знакомых родителей Катрин; прочая публика состояла из деревенских жителей, пришедших из любопытства и почтения. Заупокойная месса была торжественной, цветы радовали глаз своим великолепием. Марта хлюпала носом в течение всей церемонии: начиная с момента, когда гроб внесли в церковь, и вплоть до той минуты, когда тело Катрин опустили в одну могилу с покойным супругом согласно завещанию, по которому все ее имущество без всяких условий переходило к дочери.
      Позднее, по возвращении в дом, Доминик сыграла одну из лучших ролей в своей жизни: трогательно-бледная, в черном платье, она с достоинством и скорбью переходила от кружка к кружку, находя для каждого приглашенного нужные слова Старые вдовушки, которые помнили Катрин еще девочкой, одобрительно перешептывались. "Воспитание всегда сказывается, - говорили они. - Да, да! Дю Вивье до кончиков ногтей!"
      Блэз никогда еще не видел Доминик такой красивой: она двигалась с утонченной грацией и затмевала своей прелестью любую женщину, когда почтительно внимала словам какой-нибудь престарелой маркизы.
      Старушки, - в свою очередь, глядели на Блэза с восхищением: казалось, он сам не сознавал своей мужской привлекательности. Они наслаждались его безупречным французским, ловили его взгляд и с жадностью, с восторгом судачили о нем... Железные мускулы, восхитительный, невероятно обаятельный...
      Подобно Доминик, он прекрасно играл свою роль, и иногда их глаза встречались. Странное дело, именно сейчас, в подобную минуту, он чувствовал, что она близка ему, как никогда.
      Позже, когда все разошлись, они сидели на террасе в золотисто-красной дымке угасающего дня, все еще чувствуя близость, все еще соблюдая перемирие. Блэзу хотелось, чтобы Доминик обо всем рассказала - лучшего момента было не найти. Но она этого не сделала.
      - Ты будешь продавать дом? - спросил он, помолчав.
      - Нет... Прежде я думала, что это самый край, как говорят англичане. А это оказалось убежищем. Я оставлю дом, чтобы было куда возвращаться в те моменты, когда мне необходимо перезарядить батареи.
      - А они разрядились?
      Она глубоко вздохнула.
      - Быть может. Слегка...
      - Ты слишком много работала в последнее время.
      Не хочешь немного передохнуть?
      - Только не сейчас, когда Кейт Деспард наступает мне на пятки. Ты слышал, как успешно прошла ее распродажа драгоценностей?
      - Да.
      Он предпочел не говорить, что побывал там.
      - И она сама вела аукцион.
      - Ей пора было попробовать, разве нет?
      - Я уже целую вечность не вела аукцион.., целую вечность! И это было в Гонконге.
      - Вероятно, она многому научилась.
      - Потому что очень многие жаждали научить ее... даже ты.
      - Я не помогал Кейт Деспард в том, что имеет хоть какое-либо отношение к вашему соревнованию.
      - А кто вывез из Гонконга ее дружка-педераста? Кто приглашал ее снова в Колорадо? Не считай меня дурочкой, это оскорбительно. Неужели ты будешь отрицать, что твоя бабушка использовала все свое немалое влияние, чтобы поддержать ее?
      - Это твоя ошибка. Ты пальцем не пошевелила, чтобы привлечь бабушку на свою сторону.
      Она угрюмо молчала, и он впервые за этот день заметил, что ее пальцы постоянно крутят какой-то предмет.
      Черный бархатный футляр для очков с вышитым красным драконом. Катрин любила сдержанный стиль и вряд ли стала бы пользоваться таким футляром: края прошиты металлической нитью, а его теща предпочитала шелк, к тому же в нем не было очков.
      Услышав поздно вечером шум в коридоре, Блэз вышел узнать, в чем дело, и увидел, что Доминик дергает оконную раму, проверяя ее на прочность.
      - Мне показалось, будто что-то хлопнуло, - объяснила она, не вдаваясь в подробности.
      Но вечер был очень тихим, безветренным. Она чего-то боялась.., или кого-то? Чтобы успокоить ее, он сам обследовал окно и убедился, что его не открывали в течение многих лет - настолько набухшей была деревянная рама.
      Как только они легли, она тесно прижалась к нему, и он понял, что ей хочется не сексуальной близости, а надежной защиты.
      - Спасибо тебе, что приехал, - прошептала она после недолгого молчания.
      - Как я мог не приехать?
      - Мы оба знаем, что в последнее время не все у нас.., было в порядке.
      - Не бывает такого брака, чтобы всегда все было в порядке.
      - Когда закончится этот год, все изменится, - обещала Доминик.
      Да уж, лучше бы все изменилось, подумал Блэз.
      Она вздохнула.
      - Две смерти всего лишь за один год.., кто мог такое представить?
      - Раз Катрин теперь вместе с Чарльзом.., а она в это верила.., к чему так переживать?
      - Ты в это веришь?
      - Нет.
      - Я тоже. В аду оказываешься не после смерти. Настоящий ад - это жить, не получая того, что желаешь.
      - Так вот почему ты хочешь загнать в него всех, кроме самой себя.
      Доминик рассмеялась.
      - Ах ты, - сказала она в прежней своей манере и, устроившись поудобнее, вздохнула уже с облегчением.
      Через несколько минут она заснула, но Блэз долго лежал без сна, напряженно размышляя.
      - Нет!
      Резко высвободившись, Кейт вскочила с софы.
      - Но почему? - озадаченно спросил Лэрри.
      - Потому что... - Слова "потому что ты не тот человек" уже готовы были сорваться с ее губ, однако вслух она произнесла другое:
      - Потому что я не в настроении.
      Лэрри смотрел на нее угрюмо.
      - Быстро же оно у тебя меняется.
      - Прости, - сказала она устало. - Это не твоя вина.
      - У тебя есть еще кто-то? Неужели меня обошли?
      Этот парень Чивли, да?
      - Ему придется подождать, - бросила Кейт.
      - Тогда кто же?
      - Никого нет, Лэрри, совсем никого. Прости, что завлекла тебя.., но мы ведь не будем разыгрывать из себя Антония и Клеопатру, правда?
      Он невольно ухмыльнулся.
      - Скорее уж это Мат и Джефф...
      Кейт улыбнулась. Этим и правился ей Лэрри - он никогда не падал духом. Просто резиновый мячик.
      - У меня сейчас голова занята совсем другим, - призналась она. Кортланд Парк.., я только об этом и думаю.
      - Я могу чем-нибудь помочь? Знаешь, в свое время я командовал скаутским отрядом.
      Кейт со смехом отвернулась от него.
      - Нет, но за предложение спасибо.
      "Какой же он милый, - подумала она, - и удобный, как разношенные тапочки". Когда он начал ухаживать за ней, она позволяла ему целовать и ласкать себя. Но когда сегодня вечером он решил пойти дальше, она, внезапно прозрев, осознала неопровержимую истину: она не может этого и не хочет, она готова принять его в качестве друга, но никак не любовника, ибо подобная роль... Подобная роль предназначалась тому, кто походил бы на Блэза Чандлера. Она изо всех сил пыталась бороться с этим безнадежным и ненужным чувством. Однако пять минут назад, в объятиях Лэрри Коула, когда нужно было уступить или же отказать, она поняла, что уже ничего не сможет с собой поделать.
      Она влюбилась в Блэза Чандлера, несмотря на все свои ухищрения: возводила надежный барьер из обиды и неприязни, усердно выискивала любой повод для подозрений, всячески стремилась - безуспешно, как выяснилось, держать его на безопасном расстоянии. Слишком поздно: он занял прочное место в ее сердце и в ее мыслях, целиком завладев ими. В нем воплотились ее девические грезы - как будто Эдвард Рочестер вдруг сошел со страниц романа и обрел новую жизнь в облике Блэза Чандлера. Сама же она превратилась в Джен Эйр, что было только естественно, ведь они обе не отличались красотой.
      - А это не потому, что ты до сих пор воображаешь себя уродиной? спросил Лэрри, словно прочитав ее мысли.
      Кейт была удивлена его проницательностью.
      - Почему ты так решил? - сказала она, уклонившись от ответа.
      - Мне кажется, ты просто не веришь, что можешь понравиться любому человеку.., то есть любому мужчине.
      Кейт сдвинула брови.
      - Это не так, - произнесла она наконец и тут же искренне добавила:
      - В свое время так оно и было, но я жила тогда не здесь, и вообще, той девчонки больше нет.
      - В самом деле нет? - спросил Лэрри.
      - Да, - твердо ответила Кейт.
      - О'кей, - легко согласился он. - Значит, дело во мне. Не умею понравиться.
      - Перестань, - насмешливо сказала Кейт. - Ты сам знаешь, что это не правда.
      - Я не знаю, чему верить. Вроде бы я все делал правильно и говорил нужные слова...
      - Так оно и было. Только мне нужны другие слова.
      Лэрри застегнул рубашку, подтянул галстук и потянулся за пиджаком.
      - Что ж, всех завоевать нельзя, - кивнул он, примиряясь.
      - Полагаю, ты завоевал гораздо больше, чем положено тебе по справедливости.
      Он встал, горделиво расправил плечи.
      - Не жалуюсь.
      Но Кейт чувствовала, что он раздосадован.
      - Ты мне очень нравишься, - честно сказала она, - но не больше того. Возможно, во мне что-то еще сохранилось от прежней Кейт, и я не могу относиться к этим вещам легко...
      Она ткнула пальцем в сторону измятого покрывала на софе.
      - Для меня это должно быть.., серьезно.
      - Значит, это несерьезно. В любом случае, для тебя.
      - И для тебя тоже, - спокойно парировала Кейт. - Будь честен.
      - Какой же парень упустит свой шанс? - честно признался он.
      - У меня такое ощущение, - с улыбкой произнесла Кейт, - что тебе шанс подворачивается частенько.
      Он фыркнул.
      - О'кей, обойдемся без разбитых сердец. Всего лишь еще одна любовь растоптана.
      - Это тоже не правда, - резко бросила Кейт.
      Когда дверь лифта распахнулись, он наклонился к ней:
      - Мы по-прежнему друзья?
      - Надеюсь, - ответила Кейт.
      - Я заеду за тобой завтра вечером?
      - Нет, у меня аукцион на носу. В четверг.
      - Договорились.
      Он одарил ее своей белозубой, широкой, беспечной улыбкой - и дверь лифта медленно закрылась за ним.
      Кейт расправила покрывало на софе, отнесла бокалы на кухню и вымыла их. Затем выключила свет и направилась в спальню.
      Она ничего не изменила в меблировке: кровать была очень большой, а драпировки выдержаны в серых и бордовых тонах - цвета чисто мужские. Все здесь было подобрано ее отцом: и блестящая полированная французская кровать, и высокий комод с восемью выдвижными ящиками, и роскошные бархатные занавеси. Она подложила под спину широкие твердые подушки и вновь склонилась над пачкой отцовских писем. Прочитав их в первый раз, она рыдала так, что даже заснула в слезах - настолько ей было стыдно за себя. Снова взяв в руки письма, в которых сохранилось так много от ее любимого отца, она спросила себя, не стало ли вырвавшееся на волю и безмерно выросшее чувство к Блэзу Чандлеру в некотором смысле роковым искуплением.
      Она была преисполнена самых добрых намерений, когда прочитала письма впервые: мысленно клялась, что оправдает надежды отца, что станет достойной любви, пронизывающей все строки этих писем. Слишком поздно она осознала, что после его кончины перестала любить себя, хуже - возненавидела себя за то, что считала своим падением. Теперь же, ощутив исходящее от Блэза Чандлера тепло и раскрывшись перед ним в их искреннем разговоре, она понимала, что женщина может почувствовать себя красивой, только если ее любят. Девочкой она не считала себя некрасивой и не обращала внимания на слова бабушки, даже однажды передала их отцу. Он посмотрел на нее серьезно и сказал: "Но для меня ты красавица, моя маленькая Кэт". Лишь позднее, когда он перестал быть рядом, когда никто уже не называл ее прелестной, она потеряла всякий интерес к своей внешности, носила только джинсы и майки и уверовала в жесткую оценку бабушки, как в истину Евангелия. Только пережив шок от первого чтения, она начала вглядываться в себя и терзаться мукой невосполнимой утраты, сознавая, что обязана исполнить завещанное, ибо отец оставил ей самое дорогое, что у него было. Почему-то она совершенно не расстраивалась при мысли, что Блэз Чандлер также знает содержание этих писем - это обстоятельство сближало их еще больше. Письма были сугубо личными, но она была уверена, что он все понял - иначе не отдал бы их ей.
      Кейт с удивлением обнаружила, что радуется его осведомленности. Теперь она могла признаться в своих чувствах к нему, хотя понимала их безнадежность - это не имело значения, поскольку ее радовали сами эти чувства.
      Ей казалось, что она умерла для любви, поскольку в душе ее ничто не шелохнулось в ответ на страсть Николаса Чивли и Лэрри Коула. Теперь она ясно видела, что может полюбить мужчину, но только настоящего. Ей не суждено его получить, и в этом ее расплата за то, что она отвергла любовь, которую никогда не теряла, хотя и пыталась уверить себя в обратном.
      Ей следовало бы печалиться, однако грусти не было.
      Напротив, она ощущала, что окончательно и бесповоротно освободилась от тоскливого чувства пустоты и утраты, так долго владевших ею. Письма отца, полные безыскусной и горячей любви, заставили ее вернуться к самой себе.
      У нее стало радостно на сердце, и она не смогла отказаться от удовольствия перечитать их еще раз.
      ...В Нью-Йорке Доминик переодевалась в вечернее платье, когда в комнату внесли цветы. Подумав, что их прислал мужчина, который должен был заехать за ней через полчаса, она сняла крышку с коробки и, едва взглянув на ее содержимое, похолодела от ужаса. Крошечные, Кроваво-красные розы были сплетены так, что напоминали огнедышащего дракона. На маленькой белой карточке было написано: "8 вечера. Следующий понедельник". Это был сигнал. На какую-то секунду она ощутила такой жуткий страх, что потянулась к телефонной трубке. Надо позвонить Блэзу, во всем ему признаться, ринуться под его защиту. Он мог окружить ее магической, непроницаемой стеной, опираясь на мощь своей Корпорации. Нет, сказала она себе, опуская руку, не торопись. Узнай, что они хотят. Не показывай своей силы. Оставь Блэза на крайний случай; Возможно, мы сумеем договориться. Я не поехала в Гонконг, как они надеялись. И не сменила судовладельцев. А если они попытаются избавиться от меня...
      Постепенно к ней возвращалась прежняя уверенность.
      Да, хладнокровно подумала она, надо встретить их лицом к лицу. Взять их на пушку.
      И она сняла трубку, чтобы отдать распоряжение секретарше: пусть закажет билет на рейс, которым она должна будет прибыть в Кай Так в ближайший понедельник днем.
      Сидя в машине, увозившей ее из аэропорта, она рассеянно слушала подробный отчет своего секретаря-китайца о том, что произошло за время ее отсутствия, и мысленно составляла план предстоящей кампании.
      Когда Чжао Ли вошел, как всегда, не доложив о себе - ибо слуги пропускали его либо в силу соответствующих инструкций, либо из-за таинственной связи, существующей между всеми китайцами, - она была готова к встрече и ждала его, облачившись в черный шелковый чонсам с разрезами на бедрах и высоким оранжевым воротником, который был усеян неограненными сапфирами и квадратиками бриллиантов. В ушах ее сверкали знаменитые сапфировые серьги.
      Она чувствовала себя свежей после горячей ванны и массажа: опытные руки мастера сумели снять с нее напряжение, сделали ее тело гибким и податливым, а главное - вернули ей ясность мысли. Она долго занималась своим лицом, затем надушила виски и заставила горничную расчесать волосы до блеска - при помощи щетки, обернутой в тонкий шелк. И вот наконец, медленно поворачиваясь перед зеркалом, она увидела то, к чему стремилась, идеальное совершенство, которое, в свою очередь, вознаградило ее полной уверенностью в себе. Красота всегда служила ей надежным щитом - сегодня вечером нельзя было допустить никакого сбоя.
      После некоторого размышления она выбрала самую выгодную для себя позицию: когда появился Чжао Ли, она стояла у окна, где на фоне блестящей белой паутины занавесок ее черное платье и сверкающие драгоценности выглядели особенно эффектными - при виде подобной женщины у любого мужчины перехватило бы дыхание.
      Ее труды не пропали даром, ибо темные, как терновая ягода, глаза Чжао Ли вдруг вспыхнули, и он сумел скрыть этот огонь лишь за глубоким поклоном. Она также склонила голову, ничем не выдав ненависти и страха, сжимавших ей грудь.
      - Мадам...
      - Чжао Ли...
      - Как вы поживаете? - вежливо осведомился он.
      - Прекрасно, благодарю вас. Не хотите ли выпить?
      Как и всегда прежде, на столике их ожидала бутылка шампанского, а дополнял благостную картину дим-сум на традиционном каншийском блюде.
      - Прошу вас...
      Она показала на его любимое кресло из светлого лакированного бамбука с пухлыми подушками из бирюзового тайского шелка и, когда он сел, прошла мимо него со столь характерной для нее ленивой грацией - достаточно близко, чтобы в ноздри ему ударил опьяняющий аромат ее духов.
      Доминик сама разлила шампанское, гордясь спокойными движениями своих рук и пальцев с длинными ногтями, сверкающими от недавно наложенного кроваво-красного лака.
      - Итак, - иронически произнесла она, наслаждаясь вкусом холодного шампанского, - нам с вами необходимо кое-что обсудить.
      - Вы ошибаетесь, мадам. Нам нет необходимости обсуждать что-либо.
      Доминик улыбнулась. Эти стальные, без прищура, глаза, казалось, излучали силу.
      - Напротив. Кое-что изменилось со времени вашего последнего.., визита.
      Она сделала паузу, словно бы намекая ему на то, что случилось во Франции, а затем перешла в решительное наступление:
      - Если вы не сделаете кое-что для меня, я буду не в силах сменить судовладельцев и даже не смогу разрешить вам воспользоваться одним из моих судов. Моей сводной сестре посчастливилось приобрести права на два очень крупных аукциона: первый позволил ей сравняться со мной, второй же - если не воспрепятствовать этому - выведет ее в лидеры. Я же в таком случае потеряю и ту небольшую часть фирмы, которая пока находится под моим контролем. "Деспардс" уйдет из моих рук и, следовательно, из сферы ваших интересов.
      Чжао Ли помолчал, обдумывая услышанное, а затем коротко бросил:
      - Чего же вы хотите?
      - Аукцион должен состояться в следующем месяце, в Кортланд Парке, большом загородном доме в графстве Сассекс. Если вам не удастся помешать этому, я не смогу за оставшееся время получить такие комиссионные, чтобы закрыть брешь, для этого необходимо устроить с полдюжины больших аукционов, а это сейчас невозможно, хотя я прилагаю все усилия. И я хочу предупредить вас: если эта распродажа состоится, фирма "Деспардс" будет потеряна для нас обоих.
      После недолгой паузы Чжао Ли спросил:
      - А если этот аукцион по каким-либо причинам не состоится?
      - Тогда у нее не будет шансов догнать меня. Я сохраню первенство в течение необходимого мне времени благодаря аукциону, который провела здесь. Тогда фирма "Деспардс" станет моей, и я смогу.., оказать вам содействие в вашем бизнесе.
      Он вновь погрузился в размышления, а потом приказал:
      - Вы предоставите мне детальные сведения об этом доме: его местоположение, план комнат, сроки проведения аукциона. Все сведения, которыми вы располагаете.
      Я должен посоветоваться со своими партнерами. Вы получите наш ответ в течение суток.
      Помолчав, он добавил:
      - А когда мы осуществим задуманное, вы перейдете в наше распоряжение.
      "Я сделаю все, чтобы этого не произошло", - подумала Доминик, но вслух смиренно произнесла:
      - Конечно.
      Несколько секунд Чжао Ли пристально смотрел на нее.
      - Вы понимаете, что ваша информация будет немедленно перепроверена?
      - Вы убедитесь, что она точна.
      - Если это действительно так, у меня есть все основания полагать, что аукцион не состоится.
      - Это все, что мне нужно. Меня не интересует, как вы это сделаете. Главное - сделать это.
      - И тогда вы будете делать то, что нужно нам?
      - Да.
      - В таком случае, мадам, нам в скором времени предстоит встретиться вновь.
      Он ушел, еще раз склонившись перед Доминик в глубоком поклоне.
      Глава 18
      Октябрь
      Кейт появлялась в Кортланд Парке по меньшей мере раз в неделю, чтобы взглянуть, как продвигается подготовка к аукциону. Все, что находилось в доме, было уже описано, ибо она предоставила в этом полную свободу Дороти Бейнбридж, желая, чтобы работа была сделана как можно быстрее. То, что не представляло особой ценности - а такого добра было очень много, предлагалось любому человеку, который готов был заплатить наличными за приглянувшуюся ему вещь, и этими деньгами расплачивались с фирмой по уборке помещений, наводившей глянец на дом сверху донизу. Занавеси были сняты и вычищены, стены по возможности вымыты, ковры и дорожки обработаны при помощи жидкого мыла, ступеньки лестниц и мебель отполированы, канделябры освобождены от полотняных чехлов, фарфор и хрусталь были начищены до блеска, как и георгианское серебро, совершенно заброшенное и хранившееся Бог весть сколько времени в коробочках, выложенных сукном, или в бархатных мешочках, стянутых тесьмой.
      Для трех дней предварительного осмотра Кейт решила использовать главную залу - такую большую, что в ней мог бы состояться охотничий бал, а также две смежные комнаты - просторную гулкую столовую и огромную гостиную с двумя каминами. Гостиную она целиком отвела для великолепной французской мебели, столь дорогой сердцу покойного мистера Кортланда. Здесь были выставлены аристократические серебристые кресла в стиле Людовика XVI; изумительный комод красного дерева с пластинами из позолоченной бронзы, мозаикой и резьбой; резные часы на подставке красного дерева в стиле Людовика XV - работы парижского мастера Эрбо; позолоченное кресло, сделанное для Большого кабинета Марии-Антуанетты в Версальском дворце; еще два комода красного дерева с бронзовыми пластинками: первый - работы Ж. Ф. Леле, около 1775 года, а второй более ранний - предположительно 1740 года работы Шарля Крессана; наконец, изящный секретер - возможно, работы Бернара ван Риденберга. А лучшим в этой экспозиции был угловой шкаф с пластинами из позолоченной бронзы работы Дюбуа. Кейт не сомневалась, что на аукционе он будет продан самое малое за миллион фунтов. Мебель будет стоять на вычищенном и отреставрированном ковре эпохи Людовика XIV, мануфактура Савонри, размером сорок футов на тридцать, в кремовых, золотистых и голубых тонах - некогда этот ковер покрывал пол в маленькой гостиной мадам дю Барри. На стенах, затянутых светло-голубым шелком (также тщательно отреставрированным), она повесит зеркала, найденные на одном из чердаков дома, которые будут чередоваться с тщательно подобранными картинами: только портреты и исключительно XVIII век - Гейнсборо, Рейнольдс, Гойя, Фрагонар и Буше.
      В углу она представит лучшие образцы французского фарфора: такие, как ваза эпохи Людовика XV с черепаховыми и бронзовыми пластинками, а также севрские кувшины с печаткой, и в них будут расставлены красивые цветы. В столовой она разместит огромный стол розового дерева для парадных приемов, украсив его севрским королевским синим сервизом и георгианским серебром, а также хрустальными бокалами и глубокими фарфоровыми блюдами зеленого семейства - их было ровно двенадцать, и Кейт подумала, что за них наверняка удастся выручить около 100 тысяч фунтов. В холле она покажет старых мастеров: два полотна Рембрандта, картина Рубенса, роскошная обнаженная женщина Энгра будут великолепно сочетаться с изысканной меблировкой. Главной же приманкой, несомненно, станет кабинет Адама Вайсвайлера с японскими лакированными миниатюрами.
      Все эти сокровища были скрыты от глаз людских в течение нескольких десятилетий.
      "Зато теперь, - с радостью сказала себе Кейт в четверг днем, отправившись на машине в Кортланд Парк за десять дней до открытия аукциона, - они не только выйдут на свет, но сразу попадут под вспышки фотокамер".
      Рекламная кампания уже набирала обороты, и цены ожидались соответствующие. Каталог стоимостью пятьдесят фунтов, по слухам, перепродавали за двести. Тираж разошелся мгновенно, и она распорядилась, чтобы в специальной подсобной типографии сделали допечатку - без иллюстраций. Столько народу уже объявило о своем желании принять участие в торгах, что ей пришлось набрать дополнительный штат аукционистов, поскольку охватить одним взглядом все таблички в людском море было бы невозможно; но она потребовала, чтобы ее помощники прошли интенсивную тренировку - промахи здесь были недопустимы. Все зависело от этого аукциона - ее собственное будущее, судьба фирмы и множества людей, работающих на нее.
      На карту была поставлена и репутация Кейт. Зная, какой ревнивый интерес проявляют к аукционам музеи, она лично проследила, чтобы каждый экспонат, представляющий особую ценность, был отмечен красной звездочкой. Сюда прибудут телевизионные бригады со всего мира, журналистов набежит еще больше, служба безопасности будет свирепствовать - уже и сейчас были приняты чрезвычайные меры предосторожности, ибо перед лицом публики должны были предстать произведения искусства, оцененные по меньшей мере в двадцать миллионов фунтов.
      Комиссионные фирмы "Деспардс" - десять процентов от общей суммы должным образом увенчают годовой баланс и позволят ей вырваться вперед, если только Доминик не заготовила какой-нибудь ошеломительный сюрприз, что маловероятно. Но она все же пристально изучала финансовые отчеты отделений в Нью-Йорке и Гонконге, равно как и филиалов рангом поменьше, находившихся под контролем сводной сестры. Пока не было никаких оснований для тревоги ничто даже отдаленно не напоминало грандиозного "Аукциона века" в Гонконге.
      Лихорадочная деятельность держала в постоянном напряжении Кейт и ее служащих, но общая атмосфера восторга и возбуждения искупала все - все жили в предвкушении успеха. Кортланд Парк станет высшим достижением года.
      Когда Кейт приехала в Парк, там царила привычная суета. Работа кипела: одни что-то приколачивали, другие отмывали; рабочие на стремянках драили канделябры, уборщики протирали до блеска роскошные вазы для свадебного кекса из уотерфордского хрусталя, огромная машина полировала сияющие паркетные полы.
      К ней бросились, едва она появилась в холле.
      - О, мисс Деспард, хвала небесам, что надо делать с...
      - Мисс Деспард, под скажите мне...
      - Мисс Деспард, я никак не пойму...
      Кейт занималась всеми этими делами до пяти часов, а потом, когда рабочие и уборщики, закончив работу, разошлись по домам, с ней осталась еще дюжина ее личных помощников, разместившихся в гостинице неподалеку.
      В шесть она отпустила и их, зная, сколько сил отнял у них этот день, и приказала охранникам включить систему сигнализации, предупредив, что сама еще останется на какое-то время. Ей хотелось побыть в доме одной, побродить по нему, ощутить его атмосферу, в каком-то смысле попробовать на ощупь, чтобы убедиться, как все выглядит в реальности, а не на бумаге.
      - , - Уже похоже на дело, а, мисс Деспард? - сказал ей один из охранников.
      - Вам нравится?
      - Настоящий дворец... В день распродажи мы придем с женой: я охранять, она - смотреть. Боюсь, купить здесь мы ничего не сможем.., нам это не по карману.
      Кейт слегка переместила базальтовую египетскую голову.
      - Попытайте счастья в нашем отделении в Даунтауне, когда вернетесь в Лондон. Цены там вполне разумные.
      - Сюда, наверное, заявятся одни миллионеры?
      - Да, им придется раскошелиться, - усмехнулась она.
      Он направился в громадную кухню, где отдыхала охрана, а Кейт прошлась по холлу.
      Хорошо ли смотрится автопортрет Рембрандта на этой стене, или лучше будет заменить его картиной Рубенса, великолепной по композиции? Возможно, Рембрандт чуть темноват... Она сделала пометку в блокноте. Ковер, очищенный от многолетней грязи, просто радовал взор, а новую шелковую обивку нельзя было отличить от старой - настолько тщательно были подобраны тона. Члены правления "Деспардс" полагали, что она сошла с ума, вкладывая такую уйму денег в чужой дом, но Кейт знала, как могут взлететь цены, если создать нужную обстановку, нужный фон для вещей, выставленных на продажу.
      Кроме того, она пока не стала говорить им, что собирается превратить этот дом в постоянный филиал "Деспардс" для аукционов за пределами Лондона. Решающим фактором будет размер предполагаемых комиссионных. Она сможет приобрести Кортланд Парк лишь в том случае, если воплотятся в жизнь все ее планы и надежды.
      Фламандский гобелен очень удачно вписался в этот угол - днем на него будет падать мягкий свет из окна, а вечером он заблестит в лучах лампы бронзовой нимфы с горящим факелом в руках, изготовленной в Германии примерно в 1600 году. Кейт неторопливо и с наслаждением обошла три большие комнаты, любовно все оглядывая и поглаживая, вновь и вновь делая пометки в блокноте относительно тех улучшений, которые еще можно было сделать. Всего лишь через два дня дом откроется для предварительного просмотра, и она стремилась добиться полного совершенства. Телевизионные камеры, искусно скрытые под потолком, ловили каждое ее движение - они сумеют уследить за толпой во время смотровых дней; четверо охранников, сидевших за мониторами на кухне, вели наблюдение, готовясь к встрече с нечистыми на руку и откровенно завистливыми вандалами. Здесь были спрятаны также и микрофоны любой звук передавался при помощи стереосистемы в помещение охраны.
      Кейт услышала щелчок, а затем чей-то голос произнес:
      - Чашку чая, мисс Деспард? Мы только что заварили.
      - Дайте мне еще пять минут...
      ***
      Тяжелая форма ветрянки, подхваченной у младшей дочери, стала причиной того, что Бенни Фон лишь через десять дней прослушал последнюю кассету из магнитофона, спрятанного в комнате Доминик, и получил представление о ее разговоре с Чжао Ли, в котором решалась судьба Кортланд Парка.
      Миниатюрный магнитофон, включавшийся на звук человеческого голоса, был искусно вмонтирован в переносной транзистор мажордома Чанга, работающий весь день, - лучшего места нельзя было и придумать. Чангу было приказано проверять кассету каждый день и заменять новой, когда старая закончится. Записанную пленку прятали в пустой пачке роскошных длинных сигарет с фильтром, которые курила Доминик, а затем выносили вместе с другими отходами в мусорном ведре. Каждое утро содержимое ведра тщательно проверял еще один из родственников Бенни и, обнаружив пачку, передавал ее одному из уличных торговцев, а тот - доверенному человеку Бенни. Но на следующий день после визита Чжао Ли Доминик уехала с друзьями в Макао, чтобы развлечься там карточной игрой, и магнитофон оставался в бездействии. Проверив его, Чанг увидел, что для записи еще есть место, и не стал менять кассету. Доминик вернулась через два дня, и магнитофон вновь заработал, однако пленка лежала без движения на письменном столе в офисе Бенни, пока тот не оправился после болезни.
      ***
      Приехав в Париж, Блэз Чандлер решил обязательно проведать Кейт на пути домой, раз уж оказался так близко. Он много слышал о Кортланд Парке, и самые разные люди спрашивали, собирается ли он присутствовать на аукционе.
      - Это будет что-то грандиозное, - говорили все в один голос. - Если в каталоге нет преувеличений, то схватка предстоит нешуточная. Дойдет до рукопашной...
      Он позвонил в парижский филиал "Деспардс" и убедился, что здесь царит не меньший энтузиазм.
      - Просто потрясающе, - сказал ему директор-француз. - Жаль, что сокровища Франции продаются не там, где должны были бы, но в любом случае распоряжается ими наша фирма.
      Позвонив в "Деспардс" из Хитроу и узнав, что Кейт в Сассексе, Блэз решил отправиться туда и повидаться с ней. Отпустив лимузин с шофером, принадлежавший Корпорации, он зашел в "Херц" за ключами от своего "порше".
      Теплый день уже клонился к вечеру: в половине седьмого он будет в Парке. Кейт покажет ему весь дом, а затем он повезет ее ужинать. При мысли о том, что он снова встретится с Кейт, настроение у него повышалось. Она славная, и с ней есть о чем поговорить, а ему так редко это удавалось с женщинами, подумал Блэз не без горечи. В каком-то смысле он гордился ею: попав в жесткие условия соревнования, она не пала духом и здорово справилась с делом - об этом можно было судить хотя бы по реакции Доминик. Блэз знал, что его жена прилагает сейчас все усилия и ничего не жалеет, чтобы прибрать к рукам самые лучшие и самые выгодные распродажи. Он заглянул во все филиалы, находившиеся под ее контролем, и везде ему говорили одно и то же: в последние дни мадам дю Вивье напоминает фурию требует результатов и грозит карами. Он сказал себе, что Доминик ожидают разочарования. И поделом. Она сама устремилась в пропасть, и он мог только присматривать за ней, стараясь предотвратить худшее, если это было еще возможно, ибо даже ей не стоило связываться с подобными людьми.
      Но пока ему не удавалось раздобыть сведения, которые позволили бы вырвать Доминик из-под власти "Триады". Ролло по-прежнему находился в коме; информация, добытая Бенни, сводилась лишь к тому, что мастерская существовала, однако сейчас все оборудование было вывезено. Никто не мог или не хотел сказать, куда оно подевалось. Не помогла даже "сладкая смазка" Блэза - иными словами, щедрые взятки. Страх замкнул все рты на замок.
      Единственной зацепкой была Доминик, которая все еще пыталась держаться. Из последних донесений Бенни он узнал, что она больше не встречалась с Чжао Ли и не сменила судовладельцев, однако она была очень напугана, и он понял причину ее страха, лишь когда вновь прослушал кассеты с записью. Внезапная смерть матери и футляр для очков с изображением красного дракона - сопоставив эти факты, Блэз вскочил с кресла с намерением немедленно известить полицию, но тут же понял, что никаких доказательств у него нет. Была только абсолютная уверенность, что организация совершила убийство его тещи. Вот почему Доминик так боялась, вот почему обдирала руки, проверяя ржавые шпингалеты, - и это женщина, которой все в жизни доставалось само собой!
      Конечно, они хотели предупредить ее. Предупредить о том, что произойдет, если она не подчинится их требованиям., Он приказал Бенни усилить наблюдение, не спускать с нее глаз ни на секунду - "даже когда она идет в туалет". Больше он ничего не мог сделать для Доминик, однако должен был обеспечить и безопасность Кейт - с этой целью он прислал в Лондон Лэрри Коула и еще одного из своих личных телохранителей, а также рекомендовал Кейт фирму, к услугам которой она прибегла для охраны Кортланд Парка.
      Сама Кейт не понимала, что ей грозит опасность, - впрочем, она никогда не думала о себе. Ей по-прежнему не приходило в голову, что Лэрри Коул спас ее от настоящего покушения. Но Блэза терзало предчувствие беды: в затылке ныло и покалывало - ощущение, которое ни разу не подвело его во Вьетнаме. И это была одна из причин его приезда сюда - ему хотелось удостовериться, что все в порядке. В качестве дополнительной меры предосторожности он распорядился удвоить охрану в больнице, где находился Ролло. К нему была приставлена медсестра, когда-то служившая вместе с Блэзом в войсках специального назначения во Вьетнаме. Кажется, все было предусмотрено, однако ожидание становилось невыносимым.
      За поворотом показалась стена высотой в восемь футов с резными выступами. Блэз сбавил скорость и ехал так примерно милю, пока не оказался перед железными воротами - ажурными и легкими, как кружево. Примерно в десяти шагах за ними находился домик охраны. Блэз вышел из машины, а на пороге дома тут же возник человек в форме.
      Отлично, подумал Блэз. Она умно поступила, не пожалев на это денег, Кортланд Парк стоил того. Охранник двинулся к Блэзу, а тот быстро взглянул наверх: да, за каменными выступами были спрятаны небольшие телевизионные камеры, следившие за всеми подъездами к дому. На душе у Блэза стало легче.
      - Чем могу вам помочь, сэр? - вежливо спросил охранник.
      Рослый, с приветливым выражением лица... Блэзу был хорошо знаком подобный тип людей - прекрасно подготовленных и беспощадных.
      - Меня зовут Блэз Чандлер. Я хотел бы повидаться с мисс Деспард.
      - Она вас ждет, сэр?
      - Нет. Я только сегодня утром прилетел в Англию, но не сомневаюсь, что она захочет повидаться со мной.
      - Прошу вас подождать минутку, сэр.
      Охранник удалился в караульное помещение, и Блэз кивнул с еще большим одобрением. Ему стало не по себе, когда он прочел в аукционных колонках газет, какие цены ожидаются на этой распродаже - медовая приманка для шершней всех мастей, жаждущих поживиться чужим добром. Строгие меры безопасности показывали, что и Кейт это понимает.
      Охранник вернулся. Манеры его совершенно изменились.
      - Мисс Деспард просит вас подъехать к дому, сэр.
      Она будет ждать вас там. Вот по этой аллее...
      Блэз сел в свою машину, а охранник подошел к воротам - огромные створки бесшумно распахнулись.
      Вырулив на песчаную дорожку, Блэз помахал рукой.
      - Спасибо...
      Широкая извилистая аллея вела в глубь огромного парка. Что заставляет англичан прятать свои дома за деревьями? На этой площади поместился бы нью-йоркский Сентрал-парк, подумал он, проезжая мимо грандиозного фонтана вода была отключена - и расставленных в живописном беспорядке мраморных статуй. Наконец за последним поворотом перед ним возникла темная громада дворца эпохи короля Якова. На ступеньках перед дверьми, куда свободно мог бы въехать танк "шерман", стояла Кейт.
      - Еще один приятный сюрприз, - сказала она с улыбкой, спускаясь ему навстречу.
      - Я позвонил в ваш офис, и мне сказали, что вы здесь, поэтому я решил приехать сюда, а заодно посмотреть на то, о чем сейчас говорят все.
      Блэз закинул голову, чтобы взглянуть на огромный фасад с фигурными окнами и каменными завитушками.
      - Большой, правда? - сдержанно проговорила Кейт.
      Повернувшись, она показала на две большие лужайки справа и слева от входа.
      - В день аукциона мы установим тут два больших шатра: в одном можно будет перекусить, а в другом - оформить сделку.
      - Значит, все уже готово?
      - Почти. Войдем в дом, я вам покажу.
      Блэз был приятно удивлен.
      - Кто все это придумал? - спросил он, обводя рукой прекрасно обставленную комнату.
      - Это моя работа, - скромно сказала Кейт. - Конечно, я сама ничего не переносила, но все сделано по моим указаниям.
      - Не знаю, какое это произведет впечатление на ваших клиентов, но меня вы сумели поразить. Готов держать пари, что в такой обстановке любая вещь значительно повысится в цене.
      - Я надеюсь.
      - Похоже, вы много работали в последнее время, - сказал Блэз.
      - В течение нескольких месяцев безумно много, - призналась Кейт.
      - Но результаты стоят того?
      - Я могу только надеяться.
      - Я смотрю, вы позаботились о мерах безопасности, - вскользь произнес он.
      - Так ведь здесь собрано столько ценного! Я обратилась к тем людям, о которых вы говорили, они приехали, все тщательно осмотрели, а я просто исполнила все их рекомендации. Это обошлось в кругленькую сумму, но...
      - Вам это обошлось бы намного дороже в случае, если бы отсюда вынесли хоть малую часть вещей. Вы все правильно сделали.
      На самом деле он лично договорился с людьми, к помощи которых прибегла по его совету Кейт. Он хорошо знал этих людей, был уверен в них и не сомневался в том, что они сумеют принять все необходимые меры: случившееся в Гонконге и ноющая боль в затылке служили ему постоянным напоминанием о безопасности Кейт. Увидев теперь, как бдительно охраняется дом, он немного успокоился, хотя обеспечить безопасность на территории такого огромного парка было непросто - даже под постоянным наблюдением телевизионных камер тут можно было бы укрыть целую армию. Но все-таки в радиусе двадцати метров вокруг дома были установлены многочисленные фотоэлементы, способные передать сигнал тревоги в ближайший полицейский участок и оповестить охрану, размещенную в доме; Однако судьба Катрин Деслард не давала забыть о той опасности, которой подвергалась Кейт. Конечно, у нее были свои, как говорят британцы, "ангелы-хранители": один оберегал ее здесь, а Лэрри Коул с двумя другими охранниками ходил за ней хвостом в Лондоне. Кейт, разумеется, не подозревала о том, что это стоило куда больше истраченной ею "кругленькой суммы". Блэз взял все расходы на себя.
      - Сколько же времени нужно, чтобы управиться со всем этим? - спросил он.
      - Пять дней. Начало в десять, а закрытие в четыре.
      У каждого дня своя специализация: мебель в понедельник, затем фарфор и хрусталь, затем серебро, бронза и церковная утварь... Финальным аккордом станет живопись.
      - Вам придется изрядно потрудиться.
      Когда же она провела его по дому, он уточнил:
      - Вижу, что вы уже изрядно потрудились. Но результаты впечатляют. У вас есть вкус, Кейт, и чутье, и острый глаз.., недаром Чарльз так их расхваливал. Я, правда, не коллекционер и даже не любитель искусства...
      - На этих словах он лукаво прищурился. - Однако и у меня дух захватывает. Помоги Господи покупателям.
      Кейт вспыхнула от радости, уловив восхищение в его голосе.
      Он, в свою очередь, смотрел на нее с удовольствием.
      Она прекрасно выглядела сегодня в этом сером фланелевом костюме и кремовой блузке с кокетливым бантом. Ее прекрасные волосы отливали медным блеском, а чуть округлившееся лицо совсем не напоминало ту постную и неприятную физиономию, которую он увидел при первой встрече - черты стали мягче и обрели изящество. Своей грациозностью Кейт напоминала ему нервную породистую лошадь - такая же порывистая и элегантная.
      Кейт повернулась к нему с немым вопросом, и он, мысленно выругав себя за то, что так беззастенчиво рассматривает ее, спросил поспешно:
      - Зачем вы вкладываете столько денег в дом, который вам не принадлежит?
      - Надеюсь, он в скором времени будет моим.
      Кейт рассказала ему о своих планах сделать из этого загородного дома филиал "Деспардс", где будут происходить распродажи частных коллекций, принадлежащих одному хозяину.
      - Мне нужен филиал, в котором экспозиция предстанет в самом выгодном свете. Красивые вещи требуют соответствующего интерьера - для них не подходит аукционный зал с резким освещением и не слишком удобными стульями. Когда покупатель видит, как выглядит мебель в интерьере, он получает дополнительный стимул приобрести ее, поскольку знает, как она вписывается в уже знакомую обстановку. Что касается полотен известных мастеров, то их приобретают вовсе не для того, чтобы показывать на публике - если, конечно, в роли покупателя не выступает музей, - а затем, чтобы впоследствии перепродать со значительной прибылью.
      - Возвращение к высокому искусству? - смиренно спросил он.
      Она засмеялась, откинув голову назад, и он в который раз поразился своей слепоте - как можно было считать ее некрасивой? Нет, дурнушкой она не была. Ее просто нужно было привести в порядок, как и этот дом, - и оба они стали радовать глаз своим совершенством.
      - Раз уж мы заговорили о высоком искусстве, - проговорила Кейт, какие новости из Гонконга?
      - Никаких. Очень трудно раздобыть информацию, даже моя "смазка" не помогает. Этот Чжао Ли, судя по всему, страшный тип.., ему удалось замкнуть на замок все рты. А Доминик выглядит довольно бледно.
      Кейт промолчала. И Блэз, и она знали, что с этим именем они вступали на минное поле.
      Однако Блэз чувствовал себя гораздо увереннее и решил не отступать:
      - В Гонконге я готов был вырвать вам язык, по это была просто запоздалая реакция. Моя жена совершила такую ужасную вещь, что одним небрежным "прости" этого не искупишь. И я начинаю думать, что ваш отец поставил меня между вами, поскольку предполагал нечто подобное.
      - Значит, он верил, что вы с этим справитесь. Папа прекрасно разбирался в людях.
      - Возможно... Я знаю, что нравился ему.., и знаю, что он мне доверял. Кроме того, у меня была самая выгодная позиция.
      Блэз сделал паузу, разглядывая темный автопортрет Рембрандта, старика, который изобразил самого себя с уверенной бесстрастностью гения.
      - Видите ли, он знал ее куда лучше, чем я. Конечно, ему нравилось появляться с ней на людях.., вы помните, как он любил все красивое.., но никогда ей не доверял.
      А нас он предупредил об этом, когда решил не оставлять ей все и когда приставил меня наблюдать за вами. Согласно его распоряжению, я должен был добиться, чтобы вы приняли наследство. По иронии судьбы это случилось благодаря Доминик, но меня это вполне устраивало, поэтому я не стал вмешиваться. В то время мне не хотелось, чтобы "Деспардс" достался ей, потому что это отдалило бы ее от меня.
      Он снова посмотрел на Кейт. На губах его играла легкая усмешка, но глаза были серьезны.
      - Вы, конечно, думали, что я буду действовать в ее пользу. Но теперь-то, я надеюсь, вы больше мне доверяете.
      Она взглянула ему в глаза и тут же в испуге отвернулась, едва не оступившись от волнения. "У тебя воображение разыгралось, - резко одернула она себя, - он просто хочет помочь Доминик и фирме выпутаться из трудного положения - разве не так? Причем именно в таком порядке..."
      - Кстати, как дела у Ролло? - спросил Блэз.
      - Никаких изменений. Я навещаю его, когда могу, но в последнее время это случалось редко.
      Ей явно было непросто сделать такое признание.
      - Вы же не можете успеть повсюду, - проговорил Блэз. - И прошу вас, будьте осторожнее. Я могу полагаться лишь на свою интуицию, в общем, я буду очень рад, когда этот проклятый аукцион завершится. Надеюсь, успешно.
      - Ждать осталось недолго.., и что они могут сделать сейчас, когда все уже готово?
      - Именно это меня и беспокоит.
      Они в молчании спустились по лестнице в холл. Кейт ожидала дальнейших объяснений, но Блэз явно сказал больше, чем намеревался, поскольку сразу же резко переменил тему разговора:
      - Вы знаете, что Катрин Деспард умерла?
      - Да.
      Кейт прочла об этом в светской хронике и не испытала никакого злорадства, хотя прежде она призывала страшные наказания на голову жены Чарльза.
      - Сердечный приступ, верно?
      - Такое заключение сделал ее врач. Как бы то ни было, я убежден, что после смерти Чарльза она, в сущности, и не жила. Во всяком случае, в реальном мире.
      Она ушла в страну своих фантазий, где Чарльз принадлежал ей и только ей одной.., а она всегда желала только этого.
      Кейт глубоко вздохнула.
      - Я это понимаю.., теперь.
      В голосе девушки слышалось раскаяние, и он быстро взглянул на нее.
      - Письма?
      - Да.
      - И они.., помогли?
      - Они заставили меня испытать мучительный стыд, но вы были правы, время для них настало только сейчас.
      Если бы я прочла их сразу, после того, как они были написаны, мне вряд ли удалось бы понять. Я должна была повзрослеть...
      - Поумнеть?
      - Да.
      - Вы очень многому научились. Я пристально наблюдал за вами.
      - Мне пришлось учиться, ведь я ничего толком не умела.
      - Это так. Мне не понравилось ваше поведение в нашу первую встречу. В голосе его прозвучала какая-то странная горечь. - Впрочем, и я не понимал, как много значил для вас отец, какой утратой стала его смерть.
      - Ролло сказал, что я вела себя как ревнивая жена, - честно призналась Кейт.
      - Ему ли не знать, - с коротким смешком ответил Блэз. - Мне кажется, наши чувства по отношению к другим людям во многом определяются тем, как они относятся к нам. - Он вновь помолчал. - Думаю, с некоторыми чувствами нельзя бороться иначе, как заставив их замолчать.
      Именно это ты и сделал, подумала Кейт, ясно сознавая теперь, чем объяснялась его отстраненность, выражение лица, на котором было написано: "Не подходи ко мне слишком близко". Стал ли он бороться со своими чувствами или просто махнул на них рукой? Она решила, что совладать с собой он не смог, а потому уступил. Как бы то ни было, она безусловно предпочитала нынешнего Блэза прежнему.
      В этот момент с аллеи до них донесся рокот мотора.
      - Это Николас! - воскликнула Кейт.
      "С удивлением или с радостью?" - мысленно спросил себя Блэз, а в холл уже входил высокий элегантный мужчина, который поцеловал Кейт в щеку, привычным и фамильярным жестом положив руку ей на плечо.
      - ..дела в Сассексе, вот я и решил заехать, чтобы пригласить вас поужинать в одной прелестной гостинице с замечательным рестораном.
      Он вежливо и вместе с тем настороженно взглянул на Блэза.
      - Николас Чивли... Блэз Чандлер, - представила их друг другу Кейт.
      Лицо Николаса прояснилось.
      - Блэз Чандлер! Какой приятный сюрприз. Тот самый человек, с которым мне очень хотелось познакомиться! Я собирался просить об этом Кейт... Она просто читает мои мысли.
      "Это совсем не трудно, - безмолвно прокомментировала Кейт. - Мысль только одна - деньги".
      - Ведь вы поужинаете с нами? Нам обязательно надо поговорить. Я должен вам кое-что сказать.., и это вас наверняка заинтересует.
      Это означало, что Кейт придется немного подождать с тем, что должен был ей сказать Блэз.
      Блэз взглянул на Кейт. Она ответила ему взглядом.
      И закусила губу.
      - Звучит заманчиво, - произнес он вежливым тоном, свидетельствующим об отсутствии всякого энтузиазма, и слегка пожал плечами, словно говоря Кейт: "Извините, в другой раз".
      Кейт, для которой уже и эта встреча стала сюрпризом, если не сказать больше, почувствовала себя счастливой, потому что это означало еще одно свидание.
      - Я только отлучусь на минутку, чтобы проверить сигнализацию и охрану, а потом сразу поедем...
      Отправившись на кухню, он спросил коротко:
      - Все в порядке? Система работает?
      Он с радостью позволил Кейт установить дорогую сигнализацию. Впрочем, дом скоро перейдет в ее собственность...
      - Непременно.
      Николас посмотрел на мониторы: одно сокровище сменялось другим, паркетные полы отливали глянцем в лучах телекамер, проникавших в самые темные углы.
      - О вас позаботились? Чай и все такое...
      - Да, сэр. Газовая плита действует, а этот старый котел в подвале дает на удивление много тепла.
      - Не переборщите с отоплением за пределами кухни, - назидательно произнес Николас. - В смотровых залах температура должна быть постоянной: не слишком высокой, не слишком низкой. Следите за этим, ладно?
      - Да, сэр.
      Очень довольный собой, он неторопливо направился В холл. Он не ошибся, выбрав Кейт Деспард. Просто невероятно, но в ее руках этот ветхий сарай превратился в настоящий дворец - и за такое короткое время! От выставленных вещей глаз нельзя было отвести, и, если верить слухам, в день открытия тут будет не протолкнуться. Его законные пять процентов составят кругленькую сумму, и как удачно сложилось, что здесь оказался Чандлер. С тех пор, как Николас узнал, что исполнителем завещания Чарльза Деспарда назначен наследник могущественной Корпорации, он стал вынашивать один план, и если задуманное осуществится, его по праву назовут финансовым воротилой.
      - Ну, едем? - оживленно сказал он. - Я буду показывать дорогу, а вы, старина, просто следуйте за мной.
      Да, подумал Блэз, у этого парня ничего не пропадает зря.., он подгребает к себе все, что увидит.
      Всего лишь через пять минут после их отъезда на кухне зазвонил телефон.
      - Кортланд Парк.., кто? Говорите громче, вас плохо слышно... Мистера Блэза Чандлера? Он только что уехал.., как? Нет, я не знаю, куда.., скорее всего, возвращается в Лондон.., мисс Деспард? Она уехала вместе с ним... Нет, завтра ее здесь не будет. Сегодня суббота... да, будьте спокойны, я передам ей, если она позвонит... как? Произнесите по буквам... Ф-о-н.., мистер Фон, очень хорошо. Да, я скажу ей, что это очень срочно...
      И охранник повесил трубку.
      - Этот чертов китаец от нетерпения просто писает кипятком...
      ***
      Гостиница называлась "Пинк Тэтч". Это было трехэтажное здание, построенное в XVII веке из великолепного строевого леса розоватого оттенка. Выглядело оно очень уютным и гостеприимным, а от запаха пищи у Кейт закружилась голова. Как всегда, она забывала во время работы о еде. Но сейчас ее ожидал прекрасный ужин, а завтра она обязательно навестит Ролло. Уже неделю ей не удавалось выбраться к нему, однако звонила она в больницу регулярно, получая неизменный и безнадежный ответ - никаких изменений.
      Зал ресторана был невелик, как и его меню, но готовили здесь божественно. Кейт с наслаждением приступила к ужину, предоставив мужчинам вести беседу, все ее мысли были сконцентрированы на предстоящем аукционе это была самая крупная распродажа не только для нее самой, но и для "Деспардс". Либо полный успех, либо полное поражение. Венец года. Конечно, в планах фирмы значились и другие аукционы, но ни один из них не обещал такой громадной прибыли, какую она намеревалась получить по истечении ближайших десяти дней. Поглощая форель в белом соусе и запивая ее терпким "Шардоне", Кейт прикидывала, как вести распродажу, чтобы добиться комиссионных, необходимых для завоевания лидерства.
      Лишь за кофе она очнулась, уловив сказанные ей в доверительном тоне слова Николаса:
      - Дело верное, старина. У них большие финансовые затруднения. Неудачное руководство и проблемы с наличностью. Даже ребенок с ними справится, честное слово, и для Корпорации это может стать лакомым куском...
      Кейт недовольно отвернулась. Николас сел на своего любимого конька деньги. Она посмотрела на Блэза.
      Лицо его выражало вежливый интерес, но она почувствовала, как он томится, и, когда он поймал ее взгляд, попыталась безмолвно сказать нечто вроде: "Извините, я знаю, что он зануда", - но тут же поспешно отвела глаза, чтобы не выдать себя. Ибо Блэз незаметно для Николаса подмигнул ей. Что я так волнуюсь, подумала Кейт. Он всегда опережал меня на шаг...
      Посмотрев на часы, она решила, что с ужином пора заканчивать, и, встав из-за стола, направилась в дамскую комнату. Проходя через маленький холл, она услышала пронзительный вой сирены и рычание пожарной машины. В округе жгли стерню - вероятно, какой-нибудь фермер недоглядел за своим имуществом.
      Она подошла к раковине и вымыла руки, затем поправила прическу. Хоть бы Николас не стал медлить в надежде выловить свою рыбку! Когда она вышла в холл, До нее донеслись обрывки оживленного разговора.
      - ..похоже, очень большой, - услышала она мужской голос, - уже третья машина проехала...
      - А я ничего не видела, - с сожалением отозвался женский голос.
      - Ты и не могла видеть. Дом находится в стороне от дороги, в большом парке, но ворота стоят нараспашку, а обычно они заперты. Дом старый, деревянный, возможно, гнилой.., в общем, от него мало что останется.
      Сердце у Кейт перестало биться.
      - Простите, - сказала она, - о каком доме вы говорите?
      - Кортланд Парк, - ответил мужчина. - Другого здесь просто нет...
      Кейт побежала в зал. Блэз, увидев ее, тут же поднялся навстречу.
      - Что такое? - быстро спросил он.
      - Дом... Какой-то человек сказал, что случился большой пожар и что другого дома здесь нет...
      Лицо ее побелело как мел, глаза стали огромными.
      Блэз схватил ее за руку и повлек к выходу. Они были уже у дверей, когда Николас только положил свою салфетку.
      - Я слышала вой сирены.., и этот человек сказал, что горит Кортланд Парк.
      - Это надо выяснить.
      Мотор "порше" взревел, и Блэз, вырулив со стоянки на дорогу, погнал машину вперед на большой скорости.
      Как и говорил незнакомый мужчина, ворота были распахнуты настежь, в караульном помещении никого не было, а преодолев первый поворот, они увидели над деревьями столб дыма.
      - О Боже мой, - простонала Кейт.
      Блэз нажал на акселератор, а Кейт приподнялась со своего сиденья, чтобы лучше видеть. Последний поворот, и теперь они уже могли оценить все масштабы бедствия.
      Задняя часть дома была охвачена огнем, и над ней вздымались клубы дыма. Три красные машины стояли у входа, и пожарные уже разворачивали шланги. Но Кейт не сводила расширенных глаз с людей, которые поспешно вытаскивали из дома вещи. В мгновение ока выскочив из автомобиля, она ринулась им на помощь.
      - Не валяйте дурака! - крикнул ей Блэз. - Вам там нечего делать!
      - Нет, я должна! Это мой аукцион.., я спасу все, что смогу.
      Он остановил ее, схватив за руку, как ни пыталась она вырваться.
      - Распорядитесь, что выносить.., но в дом не лезьте!
      - Я не собираюсь стоять здесь и смотреть, как все пропадает в пламени!
      Ей удалось наконец освободиться - вырвав руку, она устремилась в дом.
      - Что случилось? - спросила она у охранника, согнувшегося под тяжестью массивного кресла.
      - Взрыв.., возможно, котел в подвале.., точно никто не знает...
      Она побежала в гостиную и, вытащив один из ящиков комода, начала быстро складывать в него фарфор и хрусталь с изящного столика.
      - Сюда! - крикнула она человеку, заглянувшему в комнату. - Выносите этот ящик и быстрее возвращайтесь.
      Она вынула и заполнила второй ящик, потом третий и четвертый, полностью очистив столик. Вслед за этим она начала стаскивать к двери стулья, работая с лихорадочной быстротой, но методично. Когда она закончила со стульями, раздалась сирена полицейских машин, и тут же на пороге комнаты появились двое полисменов.
      - Слава Богу... Помогите мне снять эти картины...
      - Вам нельзя здесь оставаться, мисс, - властно произнес один из них.
      - Эти вещи предназначены для аукциона, который я должна открыть.., если он вообще состоится.., через десять дней. Помогите мне, иначе продавать будет нечего!
      Они сняли картины - Буше, Фрагонара, Ватто - со стены, обитой красным узорчатым шелком, и Кейт бросилась развинчивать стол. Он состоял из трех частей и был так велик, что не прошел бы в дверь. Вернувшиеся пожарники быстро вынесли разобранный стол наружу.
      Когда они снова пришли в гостиную, она сворачивала ковер.
      - Вам двоим с ним никак не управиться, - в панике произнесла Кейт. Нужно по меньшей мере четыре человека... Эй, послушайте...
      Мужчина, который нес на руках, словно младенца, тяжелое золотое блюдо, обернулся. Это был Блэз Чандлер.
      - Помогите нам с ковром, - умоляюще сказала она. - Неужели здесь не найдется еще пары свободных рук?
      - Подождите, - сказал он, примериваясь. - С каждого края по одному, а я посредине. Вот так! Беритесь., Все трое нагнулись.
      - Отлично, поднимаем!
      Взвалив ковер на плечи, они понесли его наружу.
      Кейт бросилась к камину, сняла позолоченные севрские часы и две китайские фигурки. Подбежав с ними к дверям, она столкнулась с вернувшимся назад Блэзом.
      - Похоже, подоспели ваши люди.., их не меньше дюжины.
      - Слава Богу... Нам нужно как можно больше рук.
      - Боюсь, пожар уже не остановить. Вся задняя часть дома сгорела, и пламя скоро доберется сюда...
      Он показал кивком на дальнюю стену холла.
      - Придется работать быстрее.
      И Кейт метнулась в один из смежных залов, из которого, к ее великому облегчению, уже почти все вынесли.
      - Следите за стенами, - сказал Блэз, появляясь за ее спиной. - Как только дым станет гуще, немедленно уходите.., вы меня поняли?
      - Да, конечно, - ответила Кейт машинально, снимая со стены одну за другой прекрасные лаковые миниатюры.
      - Я вам приказываю! - крикнул Блэз, и Кейт обернулась к нему с раскрытым от изумления ртом. - Я знаю, какое значение имеет этот аукцион, но если вас на нем не будет, все пойдет насмарку.., поэтому глядите в оба! Пламя рычит, и это нельзя не заметить. Как только услышите сильный рокот, сразу же уносите ноги.
      - Ну разумеется, я все поняла, - нервно бросила Кейт.
      "Тоже командир нашелся", - подумала она, устремляясь к стене в самом дальнем конце комнаты за очередными миниатюрами. Они были горячими на ощупь.
      Спасенные вещи вынесли наружу и уложили их в груду, которая росла на глазах; она улучила момент, чтобы взглянуть на дом. Крыша полыхала, языки пламени вырывались из окон с лопнувшими стеклами, жадно облизывая фасад и все сильнее рокоча... Как и говорил Блэз, они почти рычали. В воздухе носились хлопья сажи, разгулявшийся ветер забивал глаза дымом. Это походило на какой-то сюрреалистический кошмар - огненные языки в темном небе поднимались словно бы из самого ада. "Молю тебя, - мысленно воскликнула она, устремляясь назад к дому, - молю тебя, Господи, дай нам еще немножко времени".
      У входа в гостиную Кейт обдало горячей волной, а дым внезапно повалил гуще. Закашлявшись и прикрывая рукой слезящиеся глаза, она побежала через всю комнату к камину. Картина Гейнсборо, которую она сама повесила над ним, была спасена, но на резной мраморной доске еще оставались статуэтки мейсенского фарфора - дюжина прелестных обезьянок, одетых в костюмы XVIII века и с музыкальными инструментами в руках. Снимая их, она заметила, что обивка бледно-голубого шелка потемнела. Сорвав с себя жакет, она осторожно сложила в него фигурки и связала в узел, использовав для этого рукава.
      Теперь статуэткам ничто не угрожало, и она с воодушевлением взвалила свою ношу на плечи. Еще когда она стояла на коленях, стена над ней треснула, и показалось пламя в громадных клубах дыма. Пригнувшись, она побежала, но тут же резко остановилась, уловив ясное мелодичное позвякиванье сквозь рокот пожара. Взглянув назад, она едва не разрыдалась.
      - Нет, нет...
      Изысканные люстры из уотерфордского хрусталя были обречены. Не было времени, чтобы забраться наверх и снять их - подобная работа требовала кропотливых усилий и большого умения. Она могла только терзаться в бессильной муке, глядя на эти прекрасные сверкающие подвески, уже окутанные черным дымом.
      - Что вы, черт возьми, здесь делаете?
      Это был Блэз - весь в саже, промокший до нитки и злобный, как тигр.
      - Фасад уже в огне. Неужели до вас не дошло, что я сказал?
      Он осекся, увидев блеснувшие у нее на глазах слезы.
      - Что с вами? - испуганно спросил он. - Вы не ранены?
      Кейт покачала головой.
      - Вам все равно не понять, - с горечью произнесла она и, спотыкаясь, последовала за ним к дверям.
      Кейт смотрела на горящий дом, и в глазах ее по-прежнему стояли слезы. Теперь дым поднимался вверх почти вертикально, и было хорошо видно, что происходит внутри. Кортланд Парк, освещенный уродливыми и зловещими бликами, казался адом. Огонь, словно озверев от сопротивления, прорвался к фасаду через центральный холл. Теперь уже нельзя было спасти кровать дю Барри с уникальным балдахином, расписные панели, украшавшие стены ее спальни, люстры.., нельзя было спасти гардероб, серебряное зеркало и туалетный прибор...
      - Нет, это невозможно! - сказала Кейт, задыхаясь. - Будь я проклята, если не вытащу их!
      Не раздумывая, она вновь побежала к дому, но на сей раз немного отклонилась в сторону, чтобы попасть под мощную струю воды из шланга. Пожарные что-то крикнули ей, но она не обратила на них внимания, ибо получила то, что хотела, - промокла насквозь. Оставляя за собой мокрый след, она ринулась вверх по громадной лестнице, еще не тронутой огнем. Спальня с уникальной мебелью находилась в правом крыле, довольно далеко от лестничной площадки. Зато великолепное квадратное зеркало в толстой серебряной оправе стояло на столике возле самого окна. Здесь же находился и туалетный прибор. Кейт во второй раз сняла насквозь промокший жакет и принялась складывать в него всевозможные флакончики, шкатулочки, скляночки, горшочки. Связала узлом рукава жакета и, высунувшись из окна, пронзительно крикнула, обращаясь к суетящимся внизу людям:
      - Прошу вас.., кто-нибудь.., ловите! Только осторожно!
      Мгновенно внизу был развернут китайский ковер, и Кейт сбросила на него свой драгоценный узел. Люди что-то кричали ей, размахивая руками, но Кейт ничего не расслышала за треском горевшего дерева и крикнула вниз:
      - Сейчас я вытащу зеркало...
      Она вернулась за зеркалом, которое оказалось очень тяжелым - ей понадобились все силы, чтобы подтащить его к окну, но водрузить его на подоконник она уже не смогла. Кейт беспомощно оглянулась, ища глазами, на что бы она могла забраться. Ближе всего к ней оказался пуфик. Кейт встала на него ногами, обхватила обеими руками зеркало и, подняв его наконец на подоконник, крикнула тем, кто был внизу:
      - Прошу вас.., ловите!
      Снизу на нее смотрели люди, в толпе стоял и Блэз Чандлер. Он с ужасом взирал на Кейт и видел, как опасно она высунулась из окна, пытаясь сбросить вниз, на разложенный толстый ковер, внушительных размеров зеркало. Господи! Что она делает! Блэз слышал выражение:
      "Кровь стынет в жилах", теперь он почувствовал, как это бывает на самом деле. Казалось, сердце его перестало биться. Пожарные уже велели всем отступить подальше от дома, потому что крыша могла вот-вот рухнуть. И представив себе, как Кейт Деспард исчезает под рухнувшей крышей, пожираемая пламенем, Блэз вдруг почувствовал такое безнадежное отчаяние, какого не испытывал никогда в жизни. Из груди его рвалось рыдание - долгий мучительный стон бесконечной муки, не услышанный никем в этом страшном шуме. И он бросился к дому, подгоняемый одним желанием - спасти Кейт, прежде чем обвалится крыша. "Господи, дай мне шанс, я должен успеть.
      Господи, помоги мне!" - беззвучно повторял Блэз. Он взлетел по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, остановился, оглядываясь, на площадке с балюстрадой и устремился в длинный коридор. Дым был густым, а жар почти нестерпимым.
      - Кейт! - выкрикнул он. - Кейт!
      Дым проник ему в легкие, и он задохнулся. Глаза его начали слезиться. Ворвавшись в спальню, он увидел, что она стоит на высоком пуфике, наполовину высунувшись из окна, и со стороны казалось, что через секунду она вместе с зеркалом рухнет вниз. Блэз кинулся вперед и ухватил ее за лодыжки в тот самый момент, когда ступни ее оторвались от мягкой поверхности пуфика, и они оба повалились на пол.
      - Бог мой! - прорычал Блэз, в ярости дав волю своим чувствам. - Какая же вы упрямая дрянь!
      Она в немом негодовании уставилась на него, и Блэз, увидев перед собой ее испачканное сажей лицо, растрепанные волосы, мокрую блузку, облепившую маленькие твердые груди, пробуждавшие совершенно неуместные эротические мысли, вдруг захохотал. Глаза щипало, горло было забито дымом, но он, прижав ее к себе, хохотал, как безумный.
      - Господи, ну и пугало! - сквозь смех выговорил он.
      - Посмотрели бы на себя, - выдохнула Кейт, чувствуя, что у нее трещат ребра от этого объятия.
      Он был грязный и насквозь мокрый, от него пахло дымом и копотью, но, когда Блэз слегка отстранил Кейт от себя, продолжая удерживать за плечи, она поймала его насмешливый взгляд и тоже начала смеяться.
      - Я решил, вам пришел конец. Вы почти вывалились из этого окна, и я подумал, что сейчас крыша рухнет, ивы...
      Кейт смотрела на него с изумлением. Этот человек с обезумевшими глазами и нервным смехом был совсем не похож на того Блэза Чандлера, которого она знала. Но под ее озадаченным взором он вдруг перестал хохотать, усмешка исчезла, а лицо исказилось мукой и напряжением.
      - Это было невыносимо, представить себе, что вы... - проговорил он в безумной спешке, - это было невыносимо, Кейт! Вот и все...
      Кейт была оглушена этим признанием. Дыхание у нее пресеклось, она увидела его потемневшие, ставшие словно незнакомыми глаза. Они застыли в дыму и в пекле, в гуле уже близкого пламени, изумленно глядя друг на друга, и Блэзу вновь показалось, будто все окружающее странным образом размывается и отступает от них.
      - Кейт, - произнес он глухим голосом. И она вздрогнула, медленно подняла на него глаза и прильнула к нему. Когда губы их встретились, их обоих будто бы ударило электрическим разрядом, потом он обнял ее так сильно и нежно, что она испугалась своей безумной радости и восторга, а поцелуй его почти лишил ее сил.
      Это длилось всего несколько секунд, но им обоим показалось, что минула вечность. Вдруг над их головами раздался треск, заставивший их отпрянуть друг от друга, - по лепнине поползли, извиваясь, как змеи, громадные изогнутые трещины.
      - Господи, сейчас рухнет крыша!
      Едва Блэз успел вымолвить эти слова, как одна из стен спальни начала сыпаться. Он снова привлек Кейт к себе.
      - Крепко держись за мою руку и, что бы ни случилось, не отпускай.., поняла?
      Он кричал во весь голос, стараясь перекрыть грохот.
      Кейт кивнула, впервые до конца осознав, в каком ужасном положении оказалась из-за своего глупого рвения.
      Блэз спас ее от неминуемой гибели. И вот его сильная рука сжала ее ладонь, их пальцы переплелись. От руки Блэза исходило тепло и уверенность, но Кейт не могла отрешиться от убеждения, что все это ей просто снится.
      Кейт дрожала как в лихорадке, даже страх отступил перед ее необъяснимым волнением, она почувствовала, как Блэз осторожно сжал ее пальцы, приглашая ее следовать за ним. "Что это такое?" - с изумлением спросила она себя, пока он вея ее к выходу.
      В галерее второго этажа уже ничего нельзя было разглядеть из-за дыма. Прорвавшееся пламя лизало обивку из узорчатого шелка, лакированные панели, золотые разводы на лепном потолке, деревянные резные двери ручной работы.
      Блэз пригнул голову Кейт и прокричал ей в ухо, чтобы перекрыть гул огня и треск горевшего дерева:
      - Я попытаюсь держаться за перила, мы будем осторожно продвигаться по галерее, пока не доберемся до лестницы.., не отпускай мою руку, иначе я не смогу отыскать тебя в этом дыму!
      Они продвигались вперед медленно, дюйм за дюймом, Блэз нащупывал путь, потому что разглядеть что-либо было невозможно. Кейт задыхалась, ее легким недоставало кислорода. Фигуру Блэза она различала с трудом - руки были единственным, что надежно связывало их.
      И Кейт намертво впилась в руку Блэза - если им суждено погибнуть, они погибнут вместе. Обретя Блэза столь чудесным образом, она не могла его потерять...
      Холл за их спиной уже был объят пламенем, жар опалял кожу, дым забивался в ноздри - и еще этот гул огня.
      Кейт никогда не думала, что огонь может порождать такие звуки. В груди ее словно поворачивали раскаленную кочергу, глаза ослепли от дыма и слез. Но Блэз потихоньку двигался вперед, держась свободной рукой за перила, и когда его пальцы вдруг натолкнулись на пустоту, Блэз понял, что они наконец добрались до лестницы. И в эту минуту что-то тяжело рухнуло за их спинами.
      "Бог мой! - ужаснулся Блэз. - Слишком поздно.
      Это обвалилась крыша... Господи! Почему именно теперь, теперь, когда я знаю, что должен делать? Как же я был слеп и упрям, не разглядев того, что было рядом со мной!" Он прижал Кейт к себе и наклонился к ее уху.
      - Крыша рушится! - крикнул он с бессильной яростью.
      И Кейт поняла: в этом огне погибнет нечто большее, чем этот великолепный дом. Кейт, ослабевшая и покорная, прильнула к Блэзу, укрылась на его груди. Последнее, что она слышала, был его протяжный страстный крик, в котором она различила свое имя, и в этот момент крыша рухнула.
      Случилось невероятное: на головы Блэза и Кейт обрушились не старые балки и перекладины, изглоданные огнем настолько, что они стали походить на гнилые кости, а потоки воды. Огромная цистерна, стоявшая на плоской крыше, треснула от жара, и тысячи галлонов воды устремились вниз сквозь щели и дыры, подобно водопаду или струе Гаргантюа, все сметающей на своем пути. Потоки воды потащили их к лестнице, будто опавшие листья.
      Кейт пронзительно выкрикнула имя Блэза, а затем ее оглушило, и она покатилась вниз, ударяясь о ступеньки.
      Сверху на нее что-то падало, иногда удары были болезненны, а порой она совсем не чувствовала боли! Блэз не расцеплял пальцев, которые сжимали густые мокрые волосы Кейт так сильно, что она едва удерживала крик боли. Но эта же боль вернула Кейт сознание, и она поняла, что Блэз держится и с ним все в порядке.
      Они барахтались в потоках воды, глотая воздух ртами и задыхаясь от дыма. Их тащило по лестнице, кидало в стороны, но Блэз не выпускал Кейт. И вдруг сильный удар по голове оглушил Блэза, и он потерял сознание. Пальцы его не разжались даже тогда, когда они с Кейт, одолев последние ступеньки, оказались на мозаичном полу нижнего холла, - и здесь поток швырнул их к металлическим входным дверям с такой силой, что нога Блэза, ударившись о косяк, хрустнула, точно сухой прут.
      Кейт повалилась на Блэза, и он принял на себя и ее падение. Они застыли со сплетенными руками и ногами. У Блэза текла кровь из раны за ухом, а левая нога была неестественно вывернута, Кейт уткнулась лицом ему в пах.
      Кейт отключилась лишь на несколько секунд и пришла в себя от боли, пытаясь понять, что же произошло; некоторое время она лежала, жадно ловя ртом воздух и кашляя. И только потом осознала, в какой позе лежит.
      "Боже мой, - подумала она, едва удержавшись от истерического смеха, ведь скажут, что я воспользовалась удобным моментом..." С трудом приподнявшись, она увидела, что Блэз лежит неподвижно: кровь сочилась из раны на голове, а одна нога как-то странно подогнута.
      Кейт с трудом приподнялась на четвереньках и почувствовала, что рука Блэза по-прежнему сжимает ее волосы.
      Изнемогая от боли, она попыталась освободиться от его пальцев, но мокрые спутавшиеся волосы не давали ей это сделать. Она попыталась крикнуть:
      - Кто-нибудь.., пожалуйста, помогите мне!
      Начиная снова терять сознание, она услышала торопливые шаги на крыльце, почувствовала прикосновение чьих-то рук, услышала удивленные восклицания:
      - Господи, они оба еще живы! Носилки, быстрее...
      - Блэз... - прошептала Кейт, сражаясь с навалившейся на нее тьмой.
      - С ним все в порядке.., он в надежных руках, о нем позаботятся...
      - Я хочу увидеть его...
      - Конечно, мисс, конечно...
      Она блаженно улыбнулась, и все померкло у нее перед глазами.
      Глава 19
      Кейт очнулась на узкой кровати. По яркому свету и специфическому запаху сразу догадалась, что находится в больнице. Она села на кровати и ойкнула - все тело болело. Медсестра, сидевшая неподалеку за маленьким столиком, взглянула на Кейт и подошла к кровати.
      - Как вы себя чувствуете? - спросила она, привычным жестом трогая запястье Кейт, чтобы сосчитать пульс.
      - Как будто выстояла пятнадцать раундов против Мохамеда Али.
      - Ничего удивительного. Вы вся в синяках. Наверное, мощная струя воды скатила вас с лестницы.
      Кейт взглянула на себя.
      - И больше ничего? - спросила она с надеждой.
      - Да, по счастью. Вы будете некоторое время чувствовать себя не вполне хорошо, но у вас только царапины и синяки. Сотрясения нет.
      - А Блэз.., то есть, мистер Чандлер?
      - Боюсь, что у него сотрясение, а к тому же глубокая рана над левым ухом. У него к тому же сломана нога, но перелом, слава Богу, несложный. И, как и вы, он весь в синяках.
      - Я могу повидаться с ним?
      - Боюсь, что нет. Он все еще без сознания. Ему наложили двенадцать швов.
      Заметив испуганный взгляд Кейт, медсестра улыбкой подбодрила ее:
      - Не беспокойтесь. Он сильный человек и скоро поправится. - Она усмехнулась и добавила:
      - Каждая из наших медсестер нашла повод, чтобы заявиться в операционную, когда там перевязывали мистера Чандлера, Они только о нем и говорят.
      - Да, - услышала Кейт свой голос. - Так всегда и бывает.
      Медсестра вздохнула.
      - Всегда больше всего говорят о самых лучших.
      - Где я нахожусь? То есть - в какой больнице?
      - В больнице Форшем Коттедж - в двенадцати километрах от Кортланд Парка, это ближайшая больница, но вы здесь недолго пробудете. Да и вообще в будущем году мы закроемся, останется одна Чичестерская. Вы не хотите есть?
      - Дайте мне, пожалуйста, чашку чая Мне бы хотелось крепкого горячего чая с молоком, но без сахара.
      - Сейчас мы это устроим. Ох да, ведь мистер Чивли дожидается здесь с тех пор, как вас привезли. Он хотел видеть вас.
      - Николас! - воскликнула в волнении Кейт. Она ни разу не вспомнила о нем с тех пор, как они вышли из ресторана. - Пожалуйста, впустите его.
      Николас Чивли выглядел не так безупречно, как всегда. На его элегантном костюме были заметны следы грязи и сажи, но сам Николас, безусловно, успел умыться и причесаться.
      - Дорогая моя Кейт! - воскликнул он патетически. - Господи! На вас страшно смотреть. Больно?
      - Я, признаться, еще не пришла в себя, - созналась она. - А пожар? Что произошло, когда рухнула крыша?
      Что дом - совсем пропал? Что удалось спасти? Звонили в Лондон? Мне непременно нужно связаться с Энтони Ховардом...
      Николас протестующе поднял руку.
      - Успокойтесь, Кейт. Пожар погасили. Помогла рухнувшая цистерна. Боюсь, что дом пропал. То, что от него осталось, придется разобрать. Я знаю, что ваш администратор - Энтони Ховард - уже там, вместе с мистером Маршем. Мистер Ховард проверяет, что удалось спасти, и надеется, что сможет представить вам доклад об этом сегодня, попозже.
      - А какой сегодня день? - словно испугавшись чего-то, спросила Кейт.
      - Сейчас половина третьего. Пожар был вчера вечером.
      - Правда?
      - Вы были без сознания около трех часов. Пожар начался внезапно, как мне потом сообщили, почти в девять вчера вечером. Вы и господин Чандлер были доставлены сюда в четверть двенадцатого, а в половине двенадцатого пожар был потушен. И, по достоверным сведениям, большая часть вещей спасена. Это просто чудо какое-то.
      - Большая часть вещей спасена? - повторила Кейт, не веря своим ушам.
      - Да. Я не могу сказать определенно, что сгорело, но несомненно мистер Джонс все это выяснит.
      - Большая часть вещей спасена, - нараспев повторила Кейт, словно магическое заклинание.
      - Но какой ценой! - взволнованно воскликнул Николае. - Вернуться в дом, когда вся крыша объята пламенем, - это безрассудство, и это еще мягко сказано!
      - Я не слышала, что мне кричали, - с виноватым видом оправдывалась Кейт.
      - А если бы слышали, вернулись? Слава Богу, что Чандлер не терял вас из виду. Он влетел в дом пулей - если бы не он .
      Его пристальный взгляд заставил Кейт поежиться и при первом же движении охнуть от боли.
      - Что ж, я вижу, вам все равно досталось, - сказал Николас скорее язвительно, чем сочувственно. - Мне пора возвращаться в город. Я приеду днем вместе с представителем страховой компании. Вам ничего не нужно привезти? Скажем, одежду?
      - Да, прошу вас.., вы только скажите Мейзи, что произошло, она сообразит, что нужно. Когда вы вернетесь?
      - Сразу же после обеда, я думаю. Мне надо принять ванну, побриться и немного поспать Но я не хочу тянуть время. Чем раньше страховщики приступят к работе, тем лучше.
      - Я надеюсь, страховка составляет значительную сумму? - спросила Кейт.
      - Естественно, - с достоинством ответил Николае. - А вы предполагали иное?
      "Ничего я не предполагала, - подумала Кейт, чуть заметно усмехнувшись. - Предусмотрительность - это же одно из ваших главных достоинств".
      Николас направился к дверям, но вдруг обернулся.
      - Да, кстати.., скажите Чандлеру, что его разыскивает человек по имени Бенни Фон. Он звонит по всем мыслимым телефонам. Он позвонил в Кортланд и был ужасно огорчен, что не застал мистера Чандлера. - Николае сочувственно улыбнулся и исчез за дверью.
      Бенни Фон! Кейт почувствовала, как к ней вернулся прежний страх. Что могло случиться в Гонконге? Зачем он разыскивает Блэза? К тому же у Блэза еще и сотрясение...
      Медсестра вернулась и сказала Кейт неодобрительно:
      - Вы выглядите очень обеспокоенной. Взгляните на себя. Вам нужно расслабиться, выспаться хорошенько.
      А теперь держите... - Она подала Кейт бумажный стаканчик и крошечную белую таблетку. - Это снимет боль.
      Кейт послушно проглотила таблетку, подумав про себя: какой уж тут сон, когда столько нужно обдумать.
      Сердце ее радостно забилось, как только она подумала о том событии, которое произошло всего несколько часов назад. Разумеется, она не имела в виду пожар. Что же все-таки случилось с ними? Кейт пребывала в замешательстве, пытаясь понять, какая стрела поразила их обоих.
      Ярость в его взгляде, бешеный стук сердца, невыразимую сладость его поцелуя... Никогда в жизни она не испытывала ничего подобного. Два неудавшихся романа, как теперь было ясно Кейт, не пробудили ее чувств, Лэрри Коулу тоже это не удалось. Но Блэз просто потряс ее...
      При одном воспоминании у нее начинало гулко стучать сердце. Ей захотелось свернуться в клубок, хотя тело болело при каждом движении, и, обхватив себя за плечи, снова и снова вспоминать... "Он вернулся за мной за мной! Он испугался за меня! Он хотел меня!"
      - Это все сон, - пробормотала она. - Вот я проснусь, и окажется, что на улице дождь, а я проспала и не успела вовремя открыть магазин... Да, как ни странно, ужасно клонит в сон, - она зевнула.
      "Блэз, как он там?" - подумала она. Еще один глубокий вздох.
      - Блэз... - прошептала она и незаметно погрузилась в сон.
      Когда Кейт проснулась, было светло, а часы над дверью, которые она раньше не заметила, показывали без десяти двенадцать. Она резко села на кровати и снова ойкнула. Тело казалось чужим, непослушным, а посмотрев на руки, Кейт увидела сплошные синяки. Она откинула одеяло: ноги, бедра, когда она задрала коротенькую больничную рубашку, тоже оказались испещрены синяками и ссадинами. Желто-зеленые, бордовые и лиловые пятна. Тело болело, но Кейт решила вылезти из постели.
      Ступив на пол, она ощутила боль в ступнях. Тут вошла медсестра, но не прежняя, а другая.
      - Ну, как вы себя чувствуете сегодня? - приветливо спросила она.
      - Как будто по мне пробежало стадо слонов.
      - Горячая ванна пойдет вам на пользу. Хотите, я пущу воду?
      - Да, пожалуйста...
      - Потом завтрак. Доктор, конечно, захочет посмотреть вас, прежде чем отпустить, но я думаю, что вас не станут задерживать здесь.
      - Я тоже надеюсь. - Кейт нахмурилась. - Слишком много дел. - Потом спросила:
      - А как мистер Чандлер?
      - У него была тяжелая ночь, но сейчас он спит.
      - Ох...
      Разочарование обрушилось на нее, как крыша Кортланд Парка. "Ну ничего, - подумала она, - потом... Хорошо, что с ним все в порядке".
      Кейт вдоволь понежилась в ванне, ей это действительно пошло на пользу. Ни Николас, ни ее вещи, о которых она просила, не появлялись, поэтому ей ничего не оставалось, как снова облачиться в больничную одежду.
      Принесли завтрак - сок, бекон, яйца, жареные помидоры и грибы и тосты с джемом. Кейт с удовольствием поела.
      - Так-то лучше, - одобрила вернувшаяся медсестра. - Ну что ж, вас хотят видеть мистер Марш и мистер Джонс. Я впущу их?
      - Конечно!
      Оба они сгорали от любопытства, восхваляли Кейт и высказывали сочувствие, увидев, в каком она состоянии.
      - Моя бедная Кейт, - цокал языком Найджел, а Джонс в это время отечески похлопывал ее по руке.
      - Вот это умница! Спасено девяносто процентов вещей... Кто бы мог подумать?
      - Девяносто процентов?
      Оба просияли, видя ее радость.
      - Энтони приблизительно подсчитал. Мы оба были на месте в девять утра, а бедный Энтони работал всю ночь. Мы отправили его отсыпаться.
      - Энтони просто замечательный, - с чувством сказала Кейт. - Да и все они... А что мы потеряли? - Кейт приготовилась услышать худшее. - Я знаю, что пропали канделябры, и кровать дю Барри, и лаковый экран...
      - Целы почти все ценные картины, мебель, хрусталь, фарфор, - горделиво перечислял Найджел. - Просто удивительно. Столько удалось спасти в этом жутком огне...
      - Ну, дом, положим, погиб, - как всегда трезво заметил Джонс. - Но Чивли сказал мне, что все застраховано. Кейт, он воспевает ваш организаторский талант.
      Мне казалось, что ваши приготовления слишком скрупулезны, но на поверку оказалось, что вы правы. Если бы там не было столько охранников и столько сотрудников "Деспардс", результат был бы плачевен.
      - И полиция, слава Богу, и пожарные...
      - Настоящий подвиг, - сказал Джаспер. - Найджел и я полагаем, что нужно придумать какой-нибудь знак нашей признательности.
      Кейт кивнула.
      - А для сотрудников - денежную награду.
      - Конечно, - с готовностью согласился Джаспер.
      - А мистер Чандлер? Как он? - спросил Найджел с тревогой. - Он просто герой дня, судя по рассказам.
      - Он спас мне жизнь, - только и сказала Кейт.
      - Мы бы хотели поблагодарить и его.
      - Он сейчас спит. Я тоже его еще не видела.
      - А как вы? Отдохнете несколько дней и вернетесь на работу как ни в чем не бывало?
      - Никогда в жизни! У меня нет времени лежать здесь без дела! Надо же организовывать аукцион.
      Они уставились на нее в удивлении.
      - Но ведь нужно перенести аукцион в другое место, надлежащим образом подготовить его, информировать людей.
      - Мы не будем никуда его переносить. Я проведу аукцион в Кортланд Парке, как мы и намечали, только он пройдет на воздухе, а не в доме. Мне понадобятся еще по крайней мере два шатра - вы сможете это организовать, Джаспер? Я не смогу показать мебель и картины на их настоящем месте, но собираюсь использовать все преимущества показа на открытом воздухе. Мы можем разложить ковры, повесить портьеры и расставить мебель, как если бы дело происходило в доме. Нужно придумать, каким образом развесить картины. И я думаю, все придется вычистить. Свяжитесь, пожалуйста, с Йоргенсоиами, Найджел. Попросите их прислать бригаду как можно скорее.
      - Я рад, - с облегчением произнес Найджел, - что вся эта история не причинила вам вреда.
      - Надо дать сообщения в прессе - во всех разделах, где обычно пишут об аукционах, и, я думаю, несколько отдельных рекламных объявлений. Возможно, имеет смысл связаться с телевидением... - Кейт на минуту задумалась. - У нас осталось девять дней. Мы успеем разослать приглашения всем, кого мы в первый раз пригласили на аукцион. Нужно подтвердить, что аукцион состоится в назначенный срок.
      - Я думаю, о рекламе сейчас можно не думать. - Найджел улыбнулся. Все газеты вышли с опозданием сегодня утром из-за Кортланд Парка. Я думаю, сегодня вечером "Стандард" даст репортажи на первой полосе.
      В Парке уже толпится масса репортеров и фотографов.
      - Би-би-си и Ай-ти-ви прислали свои съемочные группы, - добавил Джаспер.
      - Прекрасно. Я сообщу, что подготовка к аукциону идет как запланировано. - Кейт вздохнула. - Куда же делся Николас с моим чемоданом?
      - Ох, мы же привезли ваши вещи. Он сказал, что поскольку мы едем раньше, то вполне можем захватить чемодан.
      - Дайте мне его, пожалуйста. Не будем тратить время.
      "Что делать с лицом?" - спрашивала себя Кейт с отчаянием. Кожа на левой щеке была содрана, а справа под глазом со всей определенностью обозначился синяк. Но, когда она предстала перед своими сотрудниками, она выглядела уверенно и деловито.
      - Я зайду к Блэзу, посмотрю, может, мне удастся сказать ему несколько слов. Потом, я думаю, доктора отпустят меня. Я сейчас вернусь.
      Блэз Чандлер все еще спал. Самое большее, что ей позволили, - это посмотреть на него. Он лежал на высоко подложенных подушках, над левым ухом белел бинт, лицо, как и у нее, было в синяках и ссадинах, нога в гипсе. Волосы Блэза были сбиты повязкой и падали на лоб, превращая его в Мальчугана, какого до сих пор видела в нем Агата. Кейт хотелось поцеловать его в губы, но присутствие медсестры удержало ее.
      Доктор быстро, но тщательно осмотрел ее, велел не переутомляться и показаться своему врачу, если появятся головные боли. Он также дал ей мазь для заживления ран и синяков и упаковку болеутоляющих таблеток.
      - Ну вот и все! - бодро сказала Кейт ожидавшим ее сотрудникам. Давайте приниматься за работу.
      Величина урона стала очевидна при дневном свете.
      Сохранился лишь фасад дома, а сзади виднелся только остов. Все было залито водой. Спасенные вещи лежали рядами, накрытые брезентом, уже рассортированные, осмотренные и либо отложенные для чистки, либо намеченные для небольшой реставрации. Вещи пострадали главным образом от дыма и копоти; у одного из бесценных стеклянных шкафчиков подломилась ножка, и одни часы остановились. Прекрасные картины не пострадали, сейчас они стояли, завернутые в пластик. Несколько царапин на задних сторонах картин, но сами полотна были целы. Фарфор был по-прежнему прекрасен. Ни трещин, ни сколов. Эти вещи нужно было только хорошенько помыть. Кейт не верила своим глазам. Ей хотелось всем сказать "спасибо", и она пожимала руки своих сотрудников и благодарила их горячо и искренне.
      Вечером у Кейт взяли интервью для вечернего выпуска новостей оба телевизионных канала. Она полностью использовала возможность сообщить о том, что аукцион состоится, как это и планировалось.
      - Разве его не предполагалось провести внутри особняка?
      - Да, конечно. Но теперь, как вы видите сами, дом не представляет собою нужного обрамления, хотя теперь, увы, он может быть только обрамлением...
      Операторы нацелили объективы на здание. Обгорелые стропила, пустые глазницы окон, закопченные камни стен, вода кругом...
      - Где же вы собираетесь провести аукцион?
      - В шатрах на лужайках. У меня уже есть два шатра, один предполагалось использовать как офис, другой - как буфет. Теперь я поставлю еще два самые большие, какие только бывают, - и все расположу в них.
      Получится не совсем то, что мне хотелось, но все устроится. Мне хотелось бы обратиться ко всем, кто собирался прийти: не сомневайтесь, аукцион состоится 30 октября, как и планировалось. Прошу вас, если вы хотели посетить аукцион, не меняйте своего решения. Мы будем здесь вместе со всеми прекрасными произведениями искусства, которые с таким трудом нам удалось спасти.
      Просмотр назначен на 23 октября.
      - Но ведь осталось всего пять дней.
      - Это только вопрос размещения вещей. Посмотрите - все чудесным образом уцелело.
      - А как мистер Чандлер? - спросил репортер. - Правда, что он рисковал жизнью, спасая вас?
      - Да, - ответила Кейт. - Я не отдавала себе отчета, что крыша рушится. Боюсь, что я думала тогда только о великолепном серебре, которое пыталась спасти. Вот это... - Она подошла к столу, где лежало зеркало и все аксессуары.
      - Такую вещь стоило спасать, - заметил репортер.
      - Конечно, но не ценою жизни. Нас спасли мощные потоки воды.
      - А это - свидетельства вашего героизма? - с улыбкой спросил репортер, указывая на синяки Кейт.
      - Стихия не выбирает себе жертв, - грустно заметила Кейт. - Я еще легко отделалась. У мистера Чандлера рана на голове и сломана нога.
      - А что ваша сводная сестра - миссис Чандлер?
      Она в больнице, около мужа?
      - Она едет к нему, - ответила Кейт. Джаспер Джонс сообщил ей, что связался с Нью-Йорком и попросил их разыскать Доминик, где бы она ни находилась, и сообщить ей новости.
      - Она будет присутствовать на вашем аукционе?
      Кейт постаралась не показать, что вопрос неприятен ей, и улыбнулась.
      - Не знаю.
      - Обычно вы не присутствуете на аукционах друг у друга?
      - Мы слишком заняты подготовкой своих собственных.
      Когда интервью закончилось, Кейт взглянула на часы. В Колорадо сейчас должно быть восемь утра. Агата, наверное, уже встала. Кейт подошла к одной из переносных телефонных кабинок, входивших в оборудование офиса.
      Агата ответила сразу, слышно было, что она обрадовалась звонку.
      - Вот это приятная неожиданность.
      - Как вы себя чувствуете? - спросила осторожно Кейт, боясь, что новости окажутся слишком сильным шоком для старой дамы.
      - Врачи говорят, что я могу протянуть еще несколько лет, но это я и сама могла бы им сказать. Ты виделась с Мальчуганом?
      Этот вопрос давал Кейт возможность рассказать о случившемся, и она воспользовалась ею. Агата приняла известие мужественно.
      - Ты говоришь, сломал ногу? Ему не впервой. Когда ему было двенадцать лет, он переломал себе все руки-ноги. Так что он знает, каково это. А что за рана на голове?
      - Глубокая, но чистая. Ее зашивали, наложили двенадцать швов.
      - Это все?
      - А разве мало?
      - Я только хотела убедиться, что это все.
      - Он вне опасности, - подчеркнула Кейт. - Только ему придется какое-то время воспользоваться костылями, это не очень удобно.
      - Зато отдохнет, это ему на пользу, - рассудительно ответила Герцогиня. - Но все-таки я прилечу первым же рейсом. Ближе к ночи по вашему времени. Мальчугану не говори, пусть это будет для него сюрпризом.
      Выйдя из кабинки, Кейт увидела Джаспера Джонса.
      - Вы ведь сообщили Доминик?
      - Я говорил не с ней самою, но мне обещали переслать ей сообщение.
      ***
      Блэз проснулся с именем Кейт на устах. Он тут же спросил, где она и что с ней, и узнал, что она покинула больницу часа три назад.
      - Врачи охотно задержали бы ее еще на сутки, на случай проявления какой-нибудь отсроченной реакции, но она настояла на том, чтобы ее отпустили, потому что, по ее словам, у нее слишком много дел, чтобы позволить себе лежать в постели.
      Блэз улыбнулся.
      - Она хотела зайти к вам, но вы спали и беспокоить вас было нельзя, поэтому она только взглянула и ушла.
      Но она просила передать, что еще вернется. Она настаивала, чтобы я точно передала вам ее слова.
      Блэз ощутил облегчение, чуть ли не эйфорию. Значит, это не фантазия, неизвестно откуда пришедшая в его гудевшую и болевшую голову. Ссадины жгло, нога болела, но мысль о Кейт принесла тепло и утешение. Кто бы мог подумать? "Кейт Деспард!" - Блэз произнес ее имя вслух. "Она ведь мне никогда даже не нравилась, - ошеломленно думал он. - Совершенно не мой тип". Оглядываясь назад, он ясно видел, что его всегда привлекали красотки, знавшие, чего они хотят. Кейт в такой игре даже не принимала участия. Но с ней он чувствовал себя так спокойно и свободно, как в детстве рядом с бабушкой. Кейт была естественной, с ней можно было поговорить, но разговоры с Доминик и с другими женщинами раньше ему были неинтересны. Что же тогда? Нельзя сказать, что он бывал увлечен ими, все, что он хотел от них, - это их тела. Теперь Блэзу было ясно, что эмоционально он оставался совершенно холоден. Этот холод поднимался из глубин детства как реакция на то, что мать отвергла его. Больше он не позволял ни одной женщине приблизиться настолько, чтобы она могла причинить ему боль. Кейт сумела растопить этот лед, хотя сам Блэз понял это не сразу. Общение с нею в течение последних нескольких месяцев стало своеобразной цепной реакцией, приведшей к взрыву, когда он увидел ее высунувшейся из окна. И еще одно: Кейт - смелый человек.
      Ничто не может сломить ее борцовский дух. Его бабка заметила это сразу, разумеется, не то что он, промерзший и погрязший в своих предубеждениях. Чарльз тоже понимал это.
      - Ах Чарльз Деспард, какая же ты старая лиса, - громко сказал Блэз.
      Неужели его собственная бабка и Чарльз придумали это, Чарльз - ради Кейт, своей любимой дочери, и ради "Деспардс", а бабка - желая ему счастья? "Почему бы и нет? Чарльз знал, что Доминик никогда не смирится с тем, что ее обошли, и положит жизнь на то, чтобы отомстить. И Чарльз постарался защитить Кейт, дав ей все, что только мог, а оставшееся дал Доминик и надеялся, что я сумею найти с Кейт общий язык. Неудивительно, что Герцогиня сразу так заинтересовалась Кейт. Она сразу поняла, чем это должно кончиться. Поэтому она стала расспрашивать меня, как только я сообщил ей о смерти Чарльза, относительно его завещания. Хитрющая моя бабка, - подумал он с любовью. - Откуда же, черт побери, ты все знала? Похоже, ты знаешь меня лучше, чем я сам".
      Ощущение нереальности происходящего не покидало Блэза. К тому же его радость была омрачена мыслями о пожаре. Блэз понимал, что пожар означал крушение надежд Кейт. Гнев просыпался в Блэзе, когда он думал о доме, который уже невозможно восстановить, в прах обратились и все усилия Кейт, и время, потраченное на подготовку к аукциону. Потребуется не один месяц, чтобы вновь создать нечто подобное. "Что же все-таки случилось? - думал Блэз. - Случайность это или чей-то злой умысел?!"
      И Блэз получил ответ на мучившие его вопросы: в дверях его палаты возникла фигура его жены. Блэз не смог бы объяснить, как это могло произойти, но в одну секунду ему словно все открылось. Достаточно было взгляда на завораживающую красоту Доминик, на ее сияющие сапфировые глаза.
      - Дорогой.., разве ты не рад мне? Ты удивлен моим приездом? Я приехала сразу же, как только смогла.
      Огромная охапка темно-красных роз почти целиком закрывала лицо Доминик, но ее прекрасные глаза светились любовью. Доминик была в норке, несмотря на сравнительно теплый день. Она поцеловала мужа горячим долгим поцелуем.
      - Бедняжка мой... - в ее голосе звучало искреннее сочувствие. Но Блэз уже знал ему цену.
      На этот раз ему было нелегко справиться со своими эмоциями, но Блэз постарался сказать как можно спокойнее:
      - Кто сообщил тебе?
      - Джаспер Джонс звонил в нью-йоркское отделение. Я сразу поняла, что он в жутком состоянии. Что там был за пожар? Мне сказали только, что произошло ужасное несчастье.., что ты ранен. Я тут же приехала. - Точно выверенными движениями она коснулась его перевязанной головы, гипса на ноге. - Что же случилось, дорогой, расскажи мне наконец.
      - Кортланд Парк сгорел как свеча.
      Губы Доминик дрогнули, глаза округлились, она едва перевела дыхание все это было проделано превосходно.
      - Не может быть... Какой ужас! Но ты, каким образом ты там оказался?
      - Приехал на просмотр. Это стоило посмотреть. - И гневно подумал: как будто ты сама не знаешь.
      - И что же? Все погибло? Ничего не удалось спасти?
      - Дом совершенно разрушен. - Блэз заметил промелькнувшее в лице жены удовлетворение, которое тут же погасло, едва она услышала следующую фразу:
      - Но, насколько я знаю, большую часть вещей удалось спасти.
      Благодаря новообретенной остроте восприятия ему удалось уловить и легкое изменение в тоне ее вопроса:
      - Удалось спасти?
      - У Кейт там было довольно много народу. Сторожа, сотрудники фирмы, к тому же полиция явилась мгновенно. По Счастью, огонь начался в задней части дома, и это дало нам возможность вытащить большинство вещей.
      - Там-то ты и попал под удар? - Она мягко коснулась его повязки.
      - Я оказался внутри дома, когда провалилась крыша. Вместе с нею рухнула стоявшая наверху цистерна с водой и все залила. Меня смыло потоком воды.
      - Ах ты, бедняжка... А как же Кейт? Она, наверное, в ужасном состоянии.
      - Не знаю. Я не видел ее. Я был без сознания, когда нас обоих доставили сюда прошлой ночью, а сегодня днем ее выпустили.
      - Вас обоих?
      - Она тоже находилась в доме.
      Доминик поискала взглядом стул, подвинула его ближе к кровати. Позабытые розы остались лежать на полу.
      - Я сгораю от любопытства. Расскажи мне все по порядку...
      Блэз преподнес жене несколько подредактированную версию происшедшего.
      - Значит, ты спас ee! Ты настоящий герой... - Она вздохнула. - Бедная Кейт... Этот аукцион был так важен для нее.
      "И для тебя тоже", - подумал Блэз, удержавшись, чтобы не сказать этого вслух и не вспугнуть Доминик.
      Если она будет думать, что добилась своего, то станет менее опасной.
      - Ты долго пробудешь в больнице? - спросила Доминик озабоченно.
      - Не знаю. Перелом чистый, но в плохом месте, поэтому гипс наложили пока временный. Через день-два врачи посмотрят ногу еще раз, сделают рентген. Если никаких неожиданностей не будет, гипс положат уже постоянно.
      - А как голова?
      - Всего-навсего глубокий порез. - Но порез этот провоцировал головную боль, которая не ослабевала.
      Оглядев комнату, Доминик сморщила носик.
      - Что это за больница? Получше места не нашлось?!
      - Это то, что в Англии именуется сельской больницей. И существовать ей осталось недолго. Ее в будущем году закроют, поскольку в Чичестере уже построена новая, большая, для всего этого района. Жаль, потому что здесь как раз очень хорошо знают, чем тут занимаются. Мне не на что пожаловаться.
      - Ну, если ты доволен... - пожала Доминик плечами.
      - Насколько позволяет мне мое состояние.
      - А Кейт, ты говоришь, не ранена?
      - Нас обоих смыло водопадом, но я пострадал больше. Ей достались только синяки и ссадины.
      Доминик состроила гримаску.
      - Дорогой, не моя вина, что ты очутился здесь - вдали от всякой цивилизации. Думаю, тебе здесь до смерти скучно. Посмотри, я привезла тебе кое-что почитать...
      Она извлекла из-под букета роз кипу журналов:
      "Тайм", "Лайф", "Форчун", "Форбс", "Интернэшнл геральд трибюн".
      - Я купила их в Риме... - Она не добавила, что ездила туда на встречу с неким римским аристократом, в чьей постели провела ночь, дабы склонить его к тому, чтобы предоставить ей продажу принадлежавшей ему картины Андреа дель Сарто.
      Блэз нахмурился.
      - Если они сообщили тебе, значит, я думаю, сообщат и Герцогине.
      - Конечно, сообщат - разве они могут не сообщить?
      Ты хочешь, чтобы я ей позвонила?
      - Нет, - ответил Блэз. И Герцогиня не хотела бы, подумал он.
      Доминик вновь скользнула взглядом по комнате.
      - Неужели у тебя здесь нет телефона?
      - Здесь есть один переносной. Его принесут, если попросить.
      - Что ж, если тебе нравится находиться в этой дыре...
      Устав от холодности мужа и умирая от желания пойти выяснить, как обстоят дела в Кортланд Парке, Доминик спросила:
      - Может быть, тебе чего-нибудь хочется?
      - Да, поскорее выбраться отсюда.
      - Дорогой, что с тобой творится? Ты что-то очень раздражен.
      - В моем состоянии это естественно.
      - Мне необходимо срочно кое-что купить. Как ты думаешь, здесь поблизости есть магазины?
      - Может быть, в Чичестере? Там есть театр, значит, и магазины тоже.
      - Это далеко?
      - Километров тридцать.
      - Чудесно. Я так торопилась, что ничего не взяла с собой. Я поищу тебе что-нибудь вкусненькое. Не станешь ты ведь есть больничную еду!
      - Завтрак был вполне приличный, - возразил Блэз. - Нет ничего лучше традиционного английского завтрака.
      - Единственное, что они умеют готовить, - не сдавалась Доминик. - Я вернусь часа через два. Тебе что-нибудь нужно?
      - Я уверен, ты сама придумаешь что-нибудь.
      ***
      Но прежде всего Доминик поехала в Кортланд Парк.
      Ей было необходимо понять, насколько удалась ее попытка помешать Кейт. Судя по словам Блэза, не на сто процентов. Тем не менее, увидев разрушенный дом, Доминик удовлетворенно вздохнула. Вряд ли они сумели спасти много вещей... Но тут она увидела длинные ряды раскладных столов, на которых были разложены уцелевшие вещи. Кругом был народ, большинство служащих "Деспардс" она узнавала, но никого из своих людей не увидела. Кейт тоже нигде не было видно.
      Энтони Ховард заметил Доминик, когда она шла по дорожке к дому, сияя улыбками и бросая кругом острые взгляды, и успел по телефону предупредить Кейт:
      - Мисс Деспард, приехала ваша сестра.
      "С какой стати она здесь?" - была первая мысль ,Кейт.
      - Кейт, дорогая моя, я приехала, как только узнала от Блэза... О, какой ужас! Что с вашим лицом!
      Лицо Кейт действительно было в синяках и царапинах, бледное, но Доминик говорила о ней так, словно она была химерой с парижского Нотр-Дама.
      - А сам дом.., кошмар какой-то. Но, как я вижу, вам удалось кое-что спасти.
      - Около девяноста процентов, - возразила Кейт.
      - Непостижимо!
      "Неужели это правда?" - пронеслось в голове Доминик. Чжао Ли снова подвел ее. Какой смысл был в этой затее, если все содержимое дома осталось в целости? Она сама организовала бы это лучше. Но, во всяком случае, аукцион, несомненно, откладывался, что дает ей еще возможность помешать этой везучей стерве.
      - Да, могло быть хуже, - безмятежно произнесла Доминик. - По словам Блэза, вы едва не расстались с жизнью. По счастью, он оказался поблизости.
      - Да, я обязана ему жизнью.
      "К тому времени, как я с тобой разделаюсь, ты не будешь так сильно радоваться этому", - мысленно поклялась Доминик.
      - Ну и что же вы теперь собираетесь делать? - сочувственно спросила она.
      - Устроить аукцион снаружи, а не внутри.
      - Вы проведете его, не перенося сроков? Каким образом? Где?
      - В шатрах на лужайках.
      - А как же просмотр? Ведь он назначен на понедельник?
      - И состоится в понедельник. Мы будем работать весь уик-энд, чтобы все подготовить.
      - Вот это самоотверженность!
      - Да, мне повезло с сотрудниками, - с гордостью ответила Кейт.
      - Повезло! Дорогая, вы просто невероятная счастливица. Наверняка у вас есть ангел-хранитель.
      - Блаженны чистые сердцем, - пробормотала Кейт, ясным взором отвечая на внезапно ставший подозрительным взгляд Доминик. "Ты пришла порадоваться моему несчастью, но я не доставлю тебе этой радости", - подумала она.
      - Хотите посмотреть, как мы справляемся? - простодушно пригласила Кейт.
      - К сожалению, у меня нет времени. Я еду в Чичестер кое-что купить. Бедный Блэз томится, как в клетке, в этой больнице. Скучает смертно. Я думаю купить ему книг и, возможно, сборник кроссвордов - он обожает их отгадывать. - Доминик рассмеялась так, что было видно: она считает это чудачеством, хотя и простительным.
      - Тогда я не стану вас задерживать, - сказала Кейт и, словно только что вспомнив, спросила:
      - Кстати, как он?
      - Очень раздражителен. Не выносит заточения, бедняжка... Но, боюсь, ему еще придется потерпеть. Почему бы вам не навестить его? Как-нибудь подбодрить...
      - Обязательно, если у меня будет время, - ответила Кейт, изо всех сил стараясь казаться равнодушной.
      - Ну разумеется. Сначала - дело "Можешь сказать ему все, что хочешь, маленькая Пиранья, - подумала Кейт. - Он поймет, что правда, а "что нет".
      - Передайте ему от меня привет! - крикнула она вслед Доминик, а та, удаляясь, махнула на ходу рукой.
      Кейт снова принялась за работу. К шести часам она с трудом справлялась с усталостью. На каждое движение тело отзывалось болью, голова гудела.
      - Дорогая моя, вы выглядите совершенно разбитой, - с упреком сказал Николас Чивли, увидев ее, бледную и изможденную работой. - Все, хватит, решительно сказал он, - вы уже и так сделали больше, чем могли. Здесь полно людей, которые могут еще поработать, но даже они собираются разъехаться по домам.
      Кейт выпрямилась, повела затекшими плечами.
      - Да, я собираюсь домой. Мне только нужно кое-что еще доделать сегодня. А завтра сюда приедет Пенни...
      - Вот она все и докончит, - сказал Николас резко. - Если вы не отдохнете сегодня, то завтра не сможете подняться с постели.
      - А, перестаньте, Николас... - устало ответила Кейт. - К тому же я хочу заехать в больницу навестить Блэза.
      - Да, я думаю, вам следует это сделать.., если вспомнить, чем вы ему обязаны... Но прошу вас, ненадолго.
      Запирая кабинку одного из переносных телефонов, Кейт услышала звонок.
      - Не берите трубку, - резко сказал Николас.
      - Не могу. Это может быть что-то важное.
      - Можно подумать, ваше здоровье - это нечто абсолютно неважное! - От состояния здоровья Кейт зависело и проведение аукциона, и, соответственно, размер пятипроцентной суммы, которая причиталась Чивли от продажи имущества покойного Кортланда.
      - Подождите меня в машине, - попросила Кейт-- Я постараюсь закончить все побыстрее.
      Николас нехотя подчинился.
      - Мисс Деспард? - раздался в трубке знакомый голос, в котором явно сквозило облегчение.
      - Бенни! Я думаю, вы уже знаете, что у нас тут случилось, что мистер Чандлер ранен?
      - Только что услышал, связавшись с Лондоном.
      Мой человек видел шестичасовые телевизионные новости. Я чувствую себя страшно виноватым во всем. Если бы я не подхватил ветрянку, я бы узнал раньше, что они собираются делать, и предупредил бы босса.
      - Предупредили? - Кейт вздрогнула. - О чем?
      - Что миссис Чандлер уговорилась с "Триадами", что если они помогут ей справиться с вами, то она примет их предложение и ее фирма будет служить им легальным прикрытием.
      Кейт почувствовала, как у нее задрожали ноги, и опустилась на ближайший стул. Она не могла произнести ни слова.
      - Мисс Деспард, вы меня слышите?
      Она справилась с подступавшей тошнотой.
      - Да, слышу... - Она переложила трубку из одной руки в другую, вытерла ставшую влажной ладонь. - Может быть, вы расскажете мне все по порядку? собрав все свои силы, произнесла она.
      И сокрушенный Бенни рассказал Кейт и о подслушивании, и о слежке, и о том, как мало теперь доверяет Блэз своей жене.
      Кэйт была потрясена. Так вот в чем причина его отчужденности, его резкости в последнее время... Доминик связана с "Триадами", а про этого китайца Чжао Ли Кейт предупреждал друг Ролло, Лин Бо. Неудивительно, что Доминик немедленно примчалась сюда. Хотела лично удостовериться... Но как она могла?
      Ничто не могло потрясти Кейт больше. Даже то, что случилось с Ролло. Для человека, связанного с миром искусства, способствовать уничтожению трудов человеческого гения - самое гнусное и последнее из преступлений.
      "Она сошла с ума, - ужаснулась Кейт. - Конечно, она сошла с ума! Другого объяснения нет!"
      - ..все в порядке? - снова услышала она обеспокоенный голос Бенни.
      - Что? Простите, Бенни, связь плохая...
      - Я хотел узнать, как мистер Чандлер? Мне сказали, он в больнице...
      - Сломана нога и рана на голове. Ничего опасного, он скоро поправится.
      Вздох облегчения послышался в трубке.
      - Благодарение всем богам. Вы передадите ему, мисс Деспард, то, что я вам рассказал? Мне нужны распоряжения, я должен знать, какие шаги предпринять.
      - Не беспокойтесь, Бенни. Я все передам мистеру Чандлеру. За все это в ответе лишь один человек... - Лицо Кейт застыло. - А запись разговора, Бенни, вы могли бы мне ее переслать как можно скорее?
      - Чтобы вы могли передать ее боссу? Конечно.
      Я смогу отправить ее через полчаса, и она дойдет до вас в течение суток.
      - Завтра суббота.., вы сможете устроить так, чтобы я получила ее к вечеру?
      - Конечно. Послать в "Деспардс"?
      - Да, но только лично мне.
      - Будет сделано. У меня в Лондоне есть человек, которому можно доверять.
      - Спасибо, Бенни.
      - Вам спасибо, мисс Деспард. - Бенни колебался. - Мой человек сказал, что миссис Чандлер приехала, чтобы быть рядом с мужем, это правда?
      - Правда. Она появлялась и здесь, чтобы полюбоваться на плоды своих трудов, - в голосе Кейт слышалась ярость, - но любоваться оказалось особенно нечем!
      - А старая дама? То есть миссис Агата Чандлер?
      - Она в пути. Не беспокойтесь, Бенни. Ваш босс в хороших руках, к тому же я уверена, он все поймет и не станет ни в чем винить вас. Это просто плохой - как у вас говорится?
      - Джосс, плохой джосс, неудача.
      - Да, очень плохой джосс.
      - Мои наилучшие пожелания боссу, хорошо?
      - Конечно, я передам. - "Но ничего больше, - подумала она. - Это моя битва. Она целилась в меня, и сражаться с ней буду я. Потом, когда все будет кончено, я расскажу ему..."
      Николас дожидался Кейт, нетерпеливо барабаня пальцами по рулю. Увидев ее, он не мог удержаться:
      - Боже мой, что случилось? Вы выглядите скверно.
      Плохие новости?
      - Да, сегодня я получила полную порцию плохих новостей, - ответила Кейт, усаживаясь на удобное сиденье "ягуара". - Знаете, Николас, я передумала. Не стоит ехать в больницу, я слишком устала. Отвезите меня сразу домой...
      Доминик и Блэз смотрели в шестичасовых телевизионных новостях интервью с Кейт. Когда ведущий перешел к другому репортажу, Доминик выключила телевизор.
      - Какая реклама, - Сказала Доминик со смешком. - Нарочно не придумаешь. Конечно, теперь туда толпы повалят. А она умна, хоть и кажется наивной простушкой.
      Ловкий ход - продемонстрировать вещи, "спасенные из пламени", причем сама со всеми этими синяками на личике. Да, англичанам всегда был по душе образ Жанны д'Арк. - Она повернулась к мужу. - А кто тогда ты? Ее рыцарь в сверкающих доспехах?
      - Пожалуй, тяжеловат для всадника, - нехотя ответил Блэз.
      - До чего же вовремя случился этот пожар! Можно подумать, что он был специально подстроен.
      - Я был рядом с Кейт весь вечер вплоть до того момента, как мы узнали о пожаре.
      - А, перестань. Это ничего не доказывает. Существуют же такие вещи, как взрывные заряды замедленного действия.
      - Смотри-ка, ты хорошо осведомлена. Сомневаюсь, что Кейт что-либо об этом знает. Не приписывай ей собственной хитрости.
      Доминик призадумалась над репликой мужа.
      - Ты всегда питал к ней слабость, верно? А мне казалось, только англичане любят неудачников. Американцам это несвойственно.
      Блэз, как бы не слыша жену, сказал, не сводя с нее глаз:
      - Что послужило причиной пожара, будет выяснено. Сейчас существуют экспертизы, способные определить, какими спичками пользовались при поджоге.
      Супруги обменялись быстрыми взглядами. "Куда же улетучилось обаяние Доминик?" - подумал Блэз.
      - Ты злишься, потому что знаешь, что она вырывается вперед. Я видел последние данные. Сейчас еще - пока - ведешь ты, но этот аукцион лишит тебя преимущества. К тому же в твоем распоряжении осталось всего два месяца.
      - За два месяца многое может случиться. Даже мир был создан за семь дней!
      - Бог мой, я всегда подозревал, что у тебя мания величия, но, кажется, дело зашло слишком далеко.
      Назревавшую размолвку предотвратил стук в дверь, и молоденькая медсестра заглянула в палату.
      - Звонила мисс Деспард, - сказала она. - Она просит извинить ее за то, что не сумела заехать вечером в больницу. Она постарается навестить вас завтра.
      Доминик засмеялась.
      - Я так и думала! Она объяснила мне, что у нее много дел...
      - Ты виделась с ней?
      - Я заезжала в Кортланд Парк. Если бы я, находясь так близко, не навестила Кейт, это могло бы показаться выражением неприязни.
      Блэз ощутил огромное облегчение. Так вот почему она не пришла - из-за того, что здесь Доминик. Кейт умна, но свои чувства ей вряд ли удалось бы скрыть...
      - Кажется, тебе это безразлично, - язвительно заметила Доминик.
      - Ты права, - подозрительно легко согласился с женой Блэз. - После того, что случилось, у Кейт, конечно, чертовски много работы.
      "Но Кейт думает обо мне. Пусть приходит, когда сможет, а лучше, когда не будет здесь Доминик". Он даже решился спросить:
      - Как выглядит Кейт? - Вопрос был довольно безобидный. - Нас обоих сильно побило.
      - Вот именно, - ответила Доминик не без удовольствия. - Так она и выглядит - сильно побитой.
      "Какая же ты бесчувственная дрянь, - думал Блэз, вглядываясь в тонкое, прекрасное, словно цветок, лицо жены. - Интересно, как бы ты вела себя, если бы оказалась там, на пожаре. Тебе там и место, огонь - это единственный способ борьбы с ведьмами".
      Теперь Доминик отдавала распоряжения медсестре, которая пришла узнать, что бы хотелось Блэзу заказать на ужин:
      - Я купила еды для мистера Чандлера и хотела бы, чтобы ее приготовили.., я буду ужинать вместе с ним. Вот лососина, а вот цыплята, их нужно хорошенько прожарить, а вот молодая фасоль, и приготовьте еще...
      Блэз перестал слушать.
      Герцогиня прибыла около девяти, как государственный деятель - в черном "линкольн-континентале", с множеством пакетов и коробок, с огромной плетеной корзиной, которую вытащил из багажника шофер с огромными плечами. Он легко, как перышко, поднял Агату и усадил в кресло на колесиках, которое повезла Минни, сам же он шел следом и нес корзину.
      Старая дама увидела Доминик, и глаза ее сверкнули.
      - Замечательно, - произнесла она, и от ее тона у Блэза по телу пошли мурашки, - вот и все семейство в сборе.
      - Как вы себя чувствуете, мадам? - спросила Доминик с такой искренней заботой, что Блэз хмыкнул.
      - Совершенно так же, как при последней нашей встрече, два года назад. - Старуха повернулась к внуку. - Изображаешь супермена? Что это за история, в которую ты вляпался? Все газеты только об этом и пишут.
      - В нем действительно много от супермена, - отпустила двусмысленную шутку Доминик.
      Старая дама не обратила на ее реплику никакого внимания.
      - Выглядишь ты неплохо, - заключила она.
      - И чувствую себя неплохо.
      - Вот и прекрасно. - Агата приподнялась на кресле и потянулась обнять внука.
      - Кто тебе сообщил?
      - От тебя бы я ничего не узнала. Это Кейт взяла на себя труд известить меня.
      На губах Доминик заиграла усмешка, но взгляд Блэза удержал ее от реплики.
      - Где она, кстати?
      - Вернулась в Лондон.
      - Она не ранена?
      - Нет.
      - Тогда все в порядке. Без сомнения, она здесь появится.
      - Я в этом уверен, - сказал Блэз.
      - Ну хорошо. Я привезла тебе кое-что из дома.
      Больничная кормежка - это разве еда? А тебе нужно есть как следует, если ты свалился. Я привезла бифштексы, пекановые пироги, что испекла Луэлла, и ее же шоколадный кекс, ветчину и корзину фруктов, которые я сама нарвала в оранжерее. Виноград, персики и прочее.
      - Герцогиня, в Англии больше двадцати пяти лет назад отменили продуктовые карточки, - взмолился Блэз.
      - В такой маленькой больничке вряд ли можно ждать чего-нибудь от кухни, - насмешливо сказала Герцогиня. - Уж очень крошечная.
      - Да, это не огромная клиника, - согласился Блэз, - но дело свое они знают.
      - Ну и ладно, если ты доволен.
      - Надеюсь, путешествие было приятным, - внесла свою лепту в разговор Доминик.
      - Проспала почти всю дорогу. Удачно, что аэропорт неподалеку. Раньше я им не пользовалась. Люди приятные и услужливые. И машина меня дожидалась, и все остальное было готово. А гостиница, где Кейт забронировала мне номер, тоже здесь поблизости?
      - Как она называется?
      - "Пинк Тэтч" или что-то в этом роде.
      - Да, неподалеку. Небольшая, но первоклассная.
      Тебе будет там хорошо. Ты надолго приехала?
      - Как выйдет. Я собираюсь попасть на аукцион Кейт. После всей этой истории, наверное, стоит сходить взглянуть.
      - Можем отправиться вместе, - предложил Блэз.
      Доминик внимательно посмотрела на него.
      - Я чувствую себя в некотором роде причастным, - пояснил он смиренно.
      - Отчего же не пойти? - поддержала внука старая дама. - Ты ведь помог спасти порядочно вещей, которые она собирается продавать, разве не так? Она лукаво посмотрела на внука. - Спасать девиц из пламени, кажется, не совсем твоя роль?
      - Не беспокойся, я не собираюсь превращать это в привычку.
      Доминик встала, забрала свои меха и сказала небрежно:
      - Возможно, когда Блэз сможет передвигаться, ему стоит съездить домой, в Колорадо. Нам обоим не помешает хороший отдых.
      Старая дама откинулась на спинку своего кресла.
      - Мне казалось, ты не любишь больших открытых пространств.
      - Это правда, но ради Блэза... К тому же год был тяжелым.
      - Охотно верю, - весело откликнулась Агата. - Ты отхватила кусок больше, чем можешь прожевать.
      - У меня неплохие зубы, - отпарировала Доминик, продемонстрировав их в улыбке.
      Герцогиня засмеялась.
      - Ты могла бы сниматься в рекламе зубной пасты, - загрохотала она. Потом атаковала Доминик впрямую:
      - Ты все еще думаешь, что придешь первой?
      - Это единственный вариант.
      - Совсем как для меня Колорадо. - Агата повернулась к внуку. - Кстати, я закончила все музейные дела.
      Все подписано, снабжено печатями и отправлено. Когда я умру, ранчо и все прочее перейдет во владение штата Колорадо. А Чандлеровский фонд будет присматривать за всем хозяйством. Кейт пришла в голову отличная мысль.
      Губернатор был просто счастлив.
      Блэз наблюдал за лицом жены. На нем ничего не отразилось. Доминик накинула жакет.
      - Я оставлю вас беседовать на эту тему, - ровным голосом произнесла Доминик. Она нагнулась поцеловать мужа. - Завтра я вряд ли приеду. Но я позвоню, а в воскресенье я буду обязательно.
      Она была не настолько глупа, чтобы броситься с поцелуями к старой даме.
      - Au revoir, Madame.
      - И тебе тоже, - любезно ответила Герцогиня.
      Когда Доминик ушла, старуха разразилась хриплым смехом.
      - "Как вы себя чувствуете, мадам?" - словно она считает меня содержательницей борделя. - Герцогиня фыркнула. - Пусть знает.
      Старуха посмотрела на внука, но он молчал. Она нахмурилась.
      - Что случилось, Мальчуган? Или что должно случиться?
      Снова никакого ответа.
      Герцогиня обернулась к Минни, которая, как обычно, незаметно сидела в уголке.
      - Минни, пойди узнай, не найдется ли у них чашка доброго английского чая.
      Минни вышла, - Ну же, Мальчуган, - резко сказала старая дама, - меня тебе никогда не обмануть, я же вижу, тебя что-то гнетет.
      - Двухкилограммовая повязка подойдет?
      Бабушка взглянула на его загипсованную ногу.
      - Эта повязка не тянет на два килограмма.
      - Повязка нет, а вместе с гипсом потянет.
      - Ты и раньше ломал ноги - и руки, кстати, тоже.
      Я помню, как это выглядит. Что-то гложет тебя. Я просто вижу следы зубов на твоем теле.
      - Герцогиня, два столетия назад тебя бы сожгли на костре.
      - Вот и я про огонь говорю - тебя-то что жжет?
      - Я весь в синяках, голова раскалывается, к тому же у меня сломана нога. Разве этого мало?
      Лицо старой женщины смягчилось. Она уселась поудобнее и распахнула свою накидку из русских соболей.
      Стал виден ее алый с золотом кафтан, отделанный рубинами.
      - Хочешь, я увезу тебя отсюда? Поедем в Лондон?
      - Не надо.
      Ответ прозвучал неожиданно резко, и бабушка бросила внимательный взгляд на внука.
      - Ты не хочешь включить телевизор?
      - Нет. То есть, да. - Он взглянул на часы, взял пульт дистанционного управления, включил телевизор.
      Информационная программа только что началась, на экране мелькали анонсы сюжетов. "Переговоры о разоружении в Женеве". "Выступление миссис Тэтчер". "Очередные атомные испытания в России". "Таинственный пожар в загородном особняке; спасены произведения искусства ценою в миллион фунтов".
      Старая дама посмотрела на внука. Лицо его было напряженным. Она сумела удержаться от реплики. Как и ожидал Блэз, шестичасовое интервью с Кейт было повторено.
      - Так это же Кейт! - воскликнула Герцогиня.
      - Т-с-с-с, - одернул ее Блэз.
      Агата Чандлер промолчала, но пока ее внук не сводил взгляда с Кейт, она неотрывно наблюдала за ним.
      И нашла ответ на свой вопрос.
      ***
      Кейт опустила трубку телефона, упала в кресло и застыла, глядя в пустоту. Она то и дело мысленно возвращалась к разговору с Бенни Фоном, не в силах, как ни старалась, представить себе все возникшие сложности.
      Всю дорогу до дома она пыталась осознать, что же случилось. Кейт не понимала, что у нее наступила отсроченная реакция. Она слишком быстро и самозабвенно окунулась в работу и работала слишком интенсивно. Кейт ощущала себя сбитой с толку, ошеломленной, ни к чему не способной. Шок парализовал ее. Кейт продолжала сидеть в кресле, уставившись в пустоту. Зазвонил телефон, но она не слышала звонка. Через некоторое время звонок повторился, но Кейт застыла в неподвижности. Время от времени телефон снова принимался звонить. Так продолжалось около часа.
      Кейт не слышала, как в замке повернулся ключ и вошла Шарлотта Вейл.
      Запасной ключ Кейт ей дала давно, еще в самом начале своего преображения. Так Шарлотта могла появляться здесь в отсутствие хозяйки и оставлять вещи, которые, по ее мнению, могли подойти Кейт. Это она безуспешно названивала Кейт. Шарлотта не видела шестичасовых телевизионных новостей, но сразу же после девятичасовых, позвонив в Кортланд Парк и обнаружив, что номер постоянно занят, принялась периодически набирать городской номер Кейт. Она все больше беспокоилась - ведь было уже около одиннадцати. Возможно, Кейт не поехала в Лондон... Шарлотта связалась с местной гостиницей, где ей рассказали, что Кейт ужинала у них перед пожаром, но больше не появлялась. Должно быть, что-то случилось... Не раздумывая, Шарлотта оделась и села в машину. Кейт сидела рядом с телефоном в большом георгианском кресле с подголовником, сложив руки на коленях, неестественно застывшая. "Шок", - решила Шарлотта, увидев симптомы, знакомые ей со времен войны, когда она водила санитарную машину. Она подняла Кейт с кресла - та двигалась, как автомат. Шарлотта отвела девушку в спальню, раздела ее, как ребенка, уложила в постель. Затем вызвала доктора.
      Доктор подтвердил ее диагноз.
      - Шок и отсроченная реакция. Она преждевременно покинула больницу. Девушке пришлось пройти через тяжелое испытание, насколько я понимаю. Пусть полежит, дайте ей одну из этих таблеток, чтобы помочь расслабиться. Завтра я зайду. Побудьте пока с нею.
      ***
      Через двенадцать часов, когда Кейт еще спала, зазвонил телефон. Шарлотта подняла трубку и услышала в трубке резкий мужской голос:
      - Кто это? Я хочу поговорить с Кейт Деспард.
      - Сейчас это невозможно.
      - Почему? - В голосе слышалось беспокойство. - Ее нет дома?
      - Она спит.
      - А-а - беспокойство сменилось облегчением.
      - Могу я узнать, кто говорит? - спросила Шарлотта, но по американскому акценту говорившего она уже догадалась, кто это был.
      - Блэз Чандлер.
      - Добрый день. Меня зовут Шарлотта Вейл.
      - Добрый день, мисс Вейл. С Кейт все в порядке?
      - У нее запоздалая реакция на события вчерашнего дня. Я застала ее в шоковом состоянии. Доктор рекомендовал ей отдых.
      - Я решил, что что-то случилось, поскольку ждал ее сегодня. Она обещала навестить меня в больнице.
      - Боюсь, что еще день-другой Кейт никуда не сможет выходить.
      - Вы присмотрите за нею?
      - Да.
      - Благодарю вас В двух простых словах чуткое ухо Шарлотты и ее интуиция уловили целое страстное любовное послание.
      - Вы хотите, чтобы я держала вас в курсе? - спросила она.
      - Боюсь, что у меня здесь не будет собственного телефона, но, может быть, вы сможете звонить моей бабушке - миссис Агате Чандлер? Она остановилась в гостинице "Пинк Тэтч" в деревне Тэтчем, у меня сейчас нет их телефонного номера, но я думаю, его несложно найти - Конечно, я позвоню Я обязательно сделаю это для вас, человека, спасшего ей жизнь.
      - Благодарю вас, мисс Вейл. Позаботьтесь о Кейт, пожалуйста.
      - Обязательно, - пообещала Шарлотта.
      Она пошла взглянуть на Кейт. Та все еще крепко спала, но, как показалось Шарлотте, не была уже смертельно бледной "Да, - подумала Шарлотта, - неудивительно, что ты так переживала". Подумать только, Блэз Чандлер... Нелегко тебе придется с этим мужчиной, Кейт.
      Услышав от Блэза новости про Кейт, Агата готова была тут же отправиться в Лондон.
      - Не надо, Герцогиня, - категорически запретил ей Блэз - Шарлотта Вейл добрый друг Кейт и во многом помогла ей. Она старше Кейт, она все понимает и сделает все необходимое. Да и потом у тебя уже есть больной, который нуждается в ласке и в уходе...
      ***
      В этот день Доминик собралась встретиться за ленчем с Венишей Таунсенд, своей давней знакомой, в "Тант Клэр".
      - Дорогая Вениша, - промурлыкала она, когда они обменивались поцелуями, - прошла целая вечность...
      Как вы поживаете? Не могу не сказать - вы выглядите великолепно.
      Венише было сорок четыре года. Плоскогрудая и близорукая, она принадлежала к числу тех женщин, которых мужчины не замечают. В ответ на комплимент Вениша чуть порозовела. "Какой парик, ну и умора", - думала Доминик, не позволяя себе рассмеяться. Собственные волосы Вениши были неопределенного мышиного цвета, к тому же она начинала седеть. С недавних пор Вениша стала носить каштановый парик, слишком яркий для ее невыразительного лица, и обнаружила пристрастие к стилю, который подошел бы юной женщине, лет на двадцать моложе ее.
      Она была очарована Доминик с самого первого появления изящной восемнадцатилетней девушки в "Деспардс" много лет назад. У Доминик было все, что хотелось бы иметь Венише: она была необыкновенно красива, прекрасно сложена и обладала сексуальным магнетизмом, неотразимо действовавшим на мужчин. Вениша старалась держаться поближе к этой звезде, потому что, как ей казалось, это была единственная возможность достичь вершины. Вениша была историком искусства, специализировавшимся на Ренессансе, и с течением времени стала заместителем заведующего отделом. Выше этой должности она не поднялась, причем помехой послужила не только ее внешность, но и привычка разговаривать с клиентами свысока.
      Вениша хотела уйти из "Деспардс", когда во главе фирмы встала Кейт, но Доминик убедила ее остаться.
      - Вы будете необходимы мне, когда "Деспардс" будет моим, - в притворном смятении признавалась она Венише. - Разве я смогу найти кого-нибудь с такими знаниями, как у вас?
      Доминик промолчала, что у нее есть один человек на примете в Нью-Йорке, с нетерпением ожидающий вакансии. Он был молод, хорош собой и невероятно честолюбив. Вениша нужна была Доминик на этом месте сейчас.
      Страшная сплетница, как многие люди, лишенные личной жизни, Вениша получала удовольствие, рассказывая Доминик обо всем, что случилось. Доминик время от времени приглашала Венишу на ленч, и пока та жадно ела, Доминик наслаждалась ее рассказами.
      Вот и теперь она просто физически ощущала негодование, которым буквально исходила Вениша при виде возросшей популярности Кейт Деспард.
      - ..реклама, - говорила она, то и дело набивая рот лососиной. - Газеты и журналы всего мира жаждут получить у нее интервью. Представьте себе, к ней обратились из "Саус-Бэнк шоу"! Они собираются сделать целую серию программ об аукционах, и именно Кэтриона Деспард будет рассказывать о "Деспардс"! - Вениша положила нож и вилку на опустошенную тарелку. - Я была уверена, что гонконгский аукцион оставил ее далеко позади. - И, шмыгнув длинным носом, она продолжала:
      - Это, несомненно, дело рук этого льстеца Нико-. ласа Чивли. Все знают, что он просто без ума от нее.
      - Неужели? - мягко спросила Доминик, мысленно записав и это на его счет.
      - Да, без сомнения. Если бы вы претендовали на право продажи коллекций Кортланд Парка, я думаю, другие кандидаты отпали бы сами собой. По-моему, отвратительно и несправедливо, что душеприказчики не приняли в расчет американский филиал фирмы.
      Доминик пожала плечами.
      - Такова жизнь...
      - А пожар пошел только на пользу. Предложения идут одно за другим. Масса людей, которые к нам до сих пор не обращались.
      - Например?
      Вениша перечислила несколько имен, услышав которые Доминик вынуждена была покрепче стиснуть зубы.
      Она подняла свой бокал и отпила немного "Шабли".
      Затем она выпустила пробный шар:
      - Из-за этого ужасного пожара ее хваленый аукцион сделался просто событием. Такой рекламы не купишь.
      Право, можно подумать, что она собственноручно устроила все это... Последнюю фразу Доминик произнесла со смешком, как бы говорящим "конечно-я-не-имею-этого-в-виду", но при этом заметила, что маленькие глазки Вениши заблестели - значит, семя пустило корни. - Я хочу сказать, что заинтересованность, которую проявил мой муж, нехарактерна для него. Он всегда так стремится подчеркнуть свою беспристрастность. Но оказаться там при таких ужасных обстоятельствах да еще спасти ей жизнь... Кстати, скажите мне, вы бы полезли в горящий дом, не будучи уверенной в собственной безопасности? Конечно, я знаю, она говорит, что не слышала криков пожарных. В конце концов, сказать можно все, что хочешь... - Доминик чуть нахмурилась. - Похоже, будто она обеспечила себе безукоризненной честности свидетеля. - Доминик откинулась на спинку стула, подняла бокал с вином и наблюдала, как прорастает брошенное ею семя. - Но, разумеется, - и Доминик повела плечиками, - я вовсе не считаю ее настолько хитрой.
      - Она неглупа, - возразила Вениша с неприязнью в голосе. - Но я никогда не поддерживала эту мисс Невинную Простушку. Она может дурачить кого угодно, но меня ей не провести.
      Доминик улыбнулась про себя. Вениша уже начала подкармливать проросшее семя своей ненасытной фантазией. К тому времени, как она вернется в "Деспардс", семя это разрастется, и отростки будут охотно переданы тем, кто только проявит интерес. Но, чтобы быть абсолютно уверенной, Доминик подбавила еще изрядную порцию навоза.
      - Вот что не перестает удивлять меня, - доверительно сказала она, понизив голос. - Там толпилось столько народу, Блэз говорил мне, что было восемь сторожей и столько сотрудников фирмы...
      - Пятнадцать. - Вениша подала реплику вовремя.
      - Да к тому же и полицейские! Блэз рассказывал, что она предпринимала повышенные меры предосторожности. - И с легкой всезнающей улыбкой, по которой собеседница должна была понять, что Доминик знает, о чем говорит, добавила:
      - Мужчины.., их так легко провести...
      В ответ на взгляд округлившихся глаз Вениши Доминик возразила:
      - Нет-нет, я не думаю, что сама малышка Деспард... - Даже по ее тону можно было понять, что сама мысль ей кажется смешной. Но она знала, что брошенное ею семя упало на плодородную почву. - А теперь, - сказала Доминик, когда им принесли следующее блюдо, - расскажите мне о том, как вы тут жили...
      Глава 20
      Кейт проспала восемнадцать часов, а проснувшись, удивилась, обнаружив, что лежит в постели. Она не помнила ничего, кроме того, что присела на минутку подумать... Отбросив в сторону одеяло, она собиралась встать, как вдруг дверь отворилась и вошла Шарлотта.
      - Привет, - улыбнулась она, - тебе стало получше?
      - Что ты здесь делаешь?
      - Это длинная история. Давай-ка я принесу тебе чаю, а тогда уже все объясню.
      Позже, сидя у кровати Кейт тоже с чашкою в руке, Шарлотта закончила свой рассказ словами:
      - Меня просто потянуло сюда. Время от времени у меня появляются подобные необъяснимые желания, и я следую им Когда я пришла, ты сидела здесь и была похожа на зомби.
      Шарлотта заметила, как потемнели золотистые глаза Кейт; взгляд девушки, казалось, был обращен внутрь себя.
      - Кстати, звонил Блэз Чандлер.
      Кейт вскинула голову. Глаза ее вновь искрились светом, сияя, как топазы.
      - Он беспокоился, потому что ты не заехала, как обещала.
      Бледные щеки Кейт порозовели.
      - Я просила передать ему, что буду там сегодня...
      Под ясным взглядом Шарлотты румянец Кент заполыхал сильнее.
      - Так, значит, вот почему он рисковал ради тебя жизнью...
      Кейт уткнулась носом в чашку.
      - Ты понимаешь, кому бросила вызов?
      - Да.
      - Он потрясающе привлекателен, Кейт, и, откровенно говоря, не тот, кто, на мой взгляд .
      - Подходит мне? - Она вздохнула, покачала в раздумье головой. - На мой взгляд, тоже. - И продолжала:
      - Произошла странная вещь, Шарлотта...
      Каким облегчением была возможность рассказать все кому-нибудь! Это помогло самой Кейт лучше разобраться в случившемся.
      Шарлотта покачала головой.
      - С ума сошла... Эта Доминик просто сумасшедшая.
      Знаешь, это вполне вероятно. В мире полно людей, казалось бы, совершенно здоровых, а в сущности, безумных.
      - Скорее всего, она обезумела от ненависти.
      - Как только она обнаружит, что область вашего соперничества расширилась, берегись, Кейт.
      - Я боюсь этого.
      - Одно здесь ясно. Блэз Чандлер не будет созывать пресс-конференцию, чтобы рассказать всю правду о случившемся. Он знает свою жену лучше, чем кто-либо другой, и представляет себе, на что она способна. Если он испытывает к тебе какие-то чувства, его первым желанием будет защитить тебя. Но тебе самой надо быть осторожной, очень осторожной.
      - Знаешь, Шарлотта, больше всего меня потрясает даже не это, задумчиво сказала Кейт, - а то, что Доминик хладнокровно готова была уничтожить бесценные произведения искусства ради своих целей... Я не говорю об их аукционной цене, я имею в виду произведения творческого гения. И при этом она хочет заполучить "Деспардс". Как же совместить это? Я не понимаю ее. Чего она добивается?!
      - Власти, положения, быть может? Хотя она и сейчас миссис Блэз Чандлер.
      - Она, очевидно, считает это не самым важным, и, если на то пошло, в этом я с ней согласна. Я бы тоже совсем не хотела быть известной лишь как чья-то жена.
      Я сама тоже что-то значу, я знаю себе цену, я заслуживаю большего Кроме того, Блэз не против того, что всему миру она известна именно как Доминик дю Вивье. Единственно, кто называет ее "миссис Чандлер", - это Бенни Фон. Все остальные так обращаются только к Герцогине.
      - Я понимаю Знаешь, давай сейчас не будем вникать во все это. Должно быть, все дело в деньгах, которые для нее олицетворяют власть Как и для многих других.
      - Но решиться пожертвовать шедеврами, бесценным наследием...
      - Вот в этом-то и разница между вами. Ты занимаешься своим делом, потому что любишь его, а она - потому, что оно приносит ей то, что ей нужно - Я должна остановить ее, - сказала Кейт.
      - Каким образом?
      - С помощью магнитофонной записи.
      - Это дело Блэза.
      - Нет, это мое дело. Ее удар был направлен против меня.
      - Именно поэтому Блэз и установил подслушивающую аппаратуру у нее в квартире. Он уже оберегает тебя.
      - Ну конечно, я все расскажу ему - но не раньше, чем доведу дело до конца.
      - Ты думаешь, это разумный шаг?
      - Думаю, что целесообразный. - Кейт говорила обдуманно, решительно. Сначала я должна ее победить.
      Доказать, что я достойная преемница своего отца. Аукцион Кортланд Парка решит дело. Я никогда не смогу простить ей этого эгоизма и безумной решимости уничтожить великие произведения ради своих целей. И потому я собираюсь взвинтить цены так, что она опомниться не сможет. А потом, когда всем станет ясно, что я победила, я пригрожу ей магнитофонной лентой. Если она сделает хоть один неверный шаг в течение ближайших двух месяцев, я разоблачу ее безо всяких колебаний.
      - Она сотрет тебя в порошок. - Шарлотту не покидали сомнения.
      - Не выйдет. Тогда у нее не будет ни малейшей надежды выиграть. Доминик страшно самоуверенна, ей не приходит в голову, что она не сумеет победить меня, даже если будет играть по правилам. Кроме того, я предложу ей сделку. Если она будет бороться честно и победит меня, то я отдаю ей запись. А в случае моей победы пленка остается у меня, и я пушу ее в ход, если Доминик будет продолжать мешать мне.
      - Говорить легко. Доминик ни в чем нельзя доверять.
      - Но ведь у меня на руках будет пленка.
      - Тебе же известен ее способ добиваться права на проведение аукционов...
      - Но я-то добиваюсь этого честно и собираюсь продолжать так же.
      - А как Блэз?
      - Я не хочу ему говорить, пока все не кончится. Мне И нужно всего восемь дней - до конца аукциона.
      - А если Бенни Фон сам все захочет рассказать Блэзу, как и собирался с самого начала?
      - Да, но ведь Блэз в больнице.
      - Ну, врачи же не станут держать его там вечно.
      - Нет, конечно, но, может быть, ему захочется остаться в Сассексе из-за меня...
      Шарлотта посмотрела на девушку с восхищением.
      - Теперь я понимаю, что он нашел в тебе.
      - Если говорить честно, - сказала она смущенно, - я сама не знаю.., я хочу сказать, не понимаю, что он нашел во мне. После Доминик...
      - Это не было браком, Кейт. Насколько я знаю, а я знаю, что по этому поводу говорят, они жили каждый своей жизнью. Ее красота, ее внешность приводят в восторг, но ее сущность... - Шарлотта задумалась. - Ее можно было бы назвать Мессалиной - такая же красивая, безудержная и коварная. Кроме того, именно из-за тебя Блэз рисковал жизнью.
      - Да, он вернулся за мной... Это было потрясающе.
      Он так смотрел на меня... А когда он поцеловал меня...
      Глаза Кейт закрылись, и Шарлотта увидела, как девушка прерывисто вздохнула.
      Шарлотта попыталась вернуть Кейт к реальности:
      - Тебе нужны силы для предстоящих сражений, поэтому я предлагаю поужинать пораньше и лечь спать.
      Скоро придет наш доктор - он уже заходил, когда ты спала, - посмотрим, что он скажет тебе.
      Внезапно Кейт широко открыла глаза.
      - Магнитофонная запись! - произнесла она сдавленным голосом. - Ее должны были доставить сегодня.
      О Боже мой! Я обещала быть в "Деспардс" и совершенно забыла...
      - Ну, ведь нетрудно выяснить, принесли ее или нет... Сейчас половина седьмого. Позвони и спроси, я думаю, Пенни еще не ушла.
      По внутреннему телефону, который связывал ее квартиру со всеми отделами "Деспардс", Кейт позвонила в кабинет своей секретарши.
      - Мисс Деспард! - в голосе Пенни слышалось облегчение. - Как вы? Меня целый день спрашивают о вас...
      Пока Кейт спала, Шарлотта спустилась вниз предупредить, что Кейт рекомендован отдых и что ее не будет на работе весь день.
      - Гораздо лучше, спасибо, Пенни. Мне только нужен покой и небольшой отдых.
      - Все только и говорят о пожаре. Мы все просто потрясены, что удалось так много спасти. То, что могло обернуться несчастьем, превратилось благодаря вам в триумф.
      - Не только благодаря мне, - возразила Кейт. - Скажи, Пенни, сегодня должны были принести посылку.
      Ее не приносили?
      - Как же, приносили. Сегодня после обеда приходил один джентльмен по поручению мистера Фона.
      Я сказала ему, что вы нездоровы и отдыхаете дома, а он ответил, что все понимает и что, если это удобно, придет снова в понедельник в одиннадцать.
      - Чудесно, Пенни, - вздохнула с облегчением Кейт. - В понедельник я буду, как обычно, на месте.
      - Вы уверены, что будете в состоянии? - озабоченно спросила ее секретарша.
      - Совершенно уверена. Увидимся в понедельник.
      До свидания. - Кейт положила трубку и откинулась на подушки со вздохом облегчения. - Он придет в понедельник. Конечно, можно было бы догадаться, что Бенни все предусмотрит.
      - Хорошо, значит, все в порядке. Как ты отнесешься к моему омлету с грибами?
      - С восторгом, - последовал ответ.
      Доктор нашел, что состояние Кейт вполне удовлетворительное.
      - Значит, я могу вернуться к работе?
      - Только если пообещаете не переутомляться.
      - Да, конечно, обещаю, - клялась Кейт. - Через несколько дней у меня самый важный аукцион, и я должна быть в хорошей форме.
      У Кейт отлегло от сердца, и следующие десять часов она проспала крепким, без сновидений, сном. А воскресенье провела вместе с Шарлоттой, отдыхая и просматривая новости в газетах. В понедельник утром, в половине десятого, она уже была на своем рабочем месте.
      Час или больше ушел на поздравления и расспросы, выяснение подробностей пожара. Кейт поняла, что так может пропасть целый день, и быстро созвала собрание, на котором поблагодарила сотрудников за добрые пожелания и объявила им, что аукцион состоится в назначенное время. Известие было встречено аплодисментами и приветственными возгласами. Кто-то выкрикнул: "Вперед, "Деспардс"!", что вызвало всеобщий смех и новые аплодисменты.
      Кейт вернулась к себе в кабинет около одиннадцати, и вскоре Пенни сообщила ей, что пришел мистер Бенджамин. Он галантно пожал ей руку, сочувственно осведомился о здоровье, высказал несколько замечаний относительно последних событий и затем, без каких бы то ни было вступлений, набрал нужные цифры на замках своего "дипломата", открыл его и вытащил небольшой плоский сверточек.
      - С наилучшими пожеланиями от мистера Бенсона Фона.
      - Благодарю вас, - Кейт бережно приняла сверточек. - И, пожалуйста, передайте мою благодарность мистеру Фону и скажите ему, что все будет передано по назначению, как мы и договаривались.
      Мистер Бенджамин поклонился.
      - С удовольствием.
      Еще поклон, и посланец Бенни вышел из кабинета.
      Кейт вернулась к своему столу и нажала кнопку звонка.
      - Пожалуйста, Пенни, не соединяйте меня ни с кем, никаких посетителей. Я дам вам знать, когда освобожусь.
      - Хорошо, мисс Деспард.
      Кейт достала пленку, вставила ее в свой "Грюндиг" и нажала кнопку.
      Голос Доминик можно было узнать безошибочно.
      Хрипловатый, полный чувственности и неги - это, несомненно, был ее голос, к тому же легкий очаровательный акцент нельзя было спутать ни с каким другим. Вкрадчивый голос мужчины был незнаком Кейт. Но суть разговора она уловила сразу. Кейт сидела и слушала, как ее сводная сестрица обещала услуги "Деспардс" в перевозке наркотиков в обмен на уничтожение Кортланд Парка и хранящихся в нем коллекций. Кейт сидела неподвижно, словно окаменев. Запись кончилась, и Кейт нажала клавишу. Кейт вынула пленку из магнитофона и заперла ее в своем личном сейфе. Сегодня вечером, когда в здании никого, кроме ночных сторожей, не останется, она сделает копию записи. Доминик не стоит показывать оригинал.
      От нее всего можно ожидать, так что рисковать больше не стоит. Покончив с этим, Кейт занялась неотложными делами.
      Во вторник Блэзу наложили постоянную гипсовую повязку, и он смог передвигаться с помощью легких костылей. Через два дня он должен был появиться в больнице снова, чтобы снять швы с раны на голове, но поскольку он не собирался уезжать из Сассекса, во всяком случае, пока не пройдет аукцион, то никаких сложностей это не представляло. Агата Чандлер приехала за ним на своем "линкольне", и они покинули больницу, сопровождаемые добрыми пожеланиями целой толпы молоденьких медсестер, которые с искренним сожалением расставались и с Блэзом, и с его экстравагантной бабкой, сумевшей внести оживление в жизнь тихой маленькой больницы.
      "Наконец-то, - подумал Блэз, очутившись в собственном номере в "Пинк Тэтч", - у меня есть телефон".
      Бабушка сказала ему, что никаких сообщений не было, и это, с одной стороны, означало, что все идет хорошо, но, с другой, вселяло тревогу за Кейт.
      Блэз уселся поудобнее в кресле у окна с телефоном в руке, собираясь сделать ряд звонков. "Возможно, - подумал он с надеждой, - Кейт сегодня приедет". От Шарлотты, которая звонила ему накануне, Блэз знал, что Кейт поправилась и приступила к делам.
      - Насколько я знаю, она собиралась поехать в Сассекс в среду, сказала ему Шарлотта.
      - Скажите, Шарлотта, ведь Кейт обо всем рассказала вам, да? - вдруг по наитию спросил Блэз.
      - Ей нужно было с кем-нибудь поделиться... Не только пожар выбил ее из колеи, мистер Чандлер. Кейт очень эмоциональна, как вы знаете, и сейчас у нее сложный период. Все, как нарочно, обратилось против нее.
      И я бы не хотела, чтобы она сейчас столкнулась с чем-нибудь, что могло бы ухудшить ее состояние.
      Это был намек на непростую ситуацию, в которую невольно вовлекались все трое: и Блэз, и Кейт, и Доминик.
      Кейт, с ее безупречной честностью, не могла не испытать неловкость по отношению к Доминик. Пусть она и продемонстрировала, что не остановится ни перед чем, но узнай Доминик что-то о своем муже и о Кейт, она стала бы еще более опасной.
      - Я не дам Кейт в обиду, - сказал он таким тоном, что Шарлотта сразу успокоилась. Она только добавила:
      - Ведь Кейт беспокоится не о себе, мистер Чандлер.
      - Конечно. Она никогда не беспокоится о себе. - Он минуту помолчал, затем продолжил:
      - Хорошо, пусть Кейт сама решает, когда ей появиться у меня.
      Важно, что она хочет это сделать.
      "Вот вы какой, Блэз Чандлер, - мудрый и терпеливый", - подумала Шарлотта удивленно.
      Теперь, глядя в окно на живописный сад позади гостиницы с большим прудом, в котором плавали лебеди и утки, Блэз думал: "Если терпение добродетель, то я превращаюсь в какого-то Святого Блэза Многострадального.
      Он со вздохом потянулся к своим бумагам, разложенным на столе. Работа, что ни говори, лучшее успокоительное. Но тут кто-то постучал в дверь.
      - Открыто, - крикнул он, и вошла Кейт Бумаги выпали у него из рук. Блэз схватил костыли, с трудом поднялся на ноги.
      - Кейт!
      От его улыбки, его взгляда ноги Кейт сделались ватными, она неловко шагнула вперед, прямо в его широко раскрытые объятия.
      - Это был сюрприз, - произнесла она дрожащим голосом.
      - Мисс Вейл сказала, что ты не приедешь раньше завтрашнего дня. А, понимаю... Наверное, Герцогиня тоже участвовала в заговоре?
      - Я хотела знать наверняка, что все в порядке.
      - Она только что была здесь и вернется не раньше вечера.
      - Я знаю, - честно призналась Кейт.
      Он ликующе рассмеялся и чуть ослабил объятия, чтобы получше рассмотреть ее.
      - Все еще больно смотреть, - сказал он голосом, заставившим ее затрепетать.
      Ее пальцы легко тронули повязку на голове.
      - А здесь больно?
      - Когда касаешься ты, нет.
      Его губы были теплыми, мягкими, родными. Он взял в ладони лицо Кейт и заглянул в ее золотистые глаза.
      - Это все всерьез. Понимаешь, Кейт?
      - Я знаю.
      - Для меня это совершенная неожиданность, но меньше всего хотелось бы повернуть все вспять.
      - Я знаю, - нежно, словно утешая ребенка, произнесла Кейт. Она целовала его щеки, нос, снова губы. Она целовала его снова и снова.
      ***
      Она очень волновалась перед новой встречей, а решилась на нее, чувствуя, что желание увидеть Блэза становится нестерпимым. Предыдущую ночь Кейт провела без сна, выспавшись накануне, и была не в силах не думать о Блэзе. Шарлотта рассказала Кейт о разговоре с Блэзом.
      Конечно, Блэз не даст ее в обиду, но разве сама она не делает ему больно? Он же ждет ее, надеется на встречу?
      Если путь свободен, нужно ехать. Кейт позвонила Агате, боясь передумать, и, узнав, что Доминик не будет у Блэза, решила ехать немедленно.
      - Давно пора, - весело ответила старуха. - Мальчуган похож на ревущего от страсти молодого бычка.
      Я вижу, что-то произошло, и догадываюсь, что именно.
      Ему никогда не удавалось обмануть меня.
      - Я не могу остаться надолго, - сказала Кейт Блэзу.
      - Спасибо и за это.
      Он сжал ее в объятиях и, осторожно опустившись в кресло, посадил себе на колени.
      - Но ведь твоя нога...
      - Тут еще кое-что есть.
      - Да, я знаю, - не подумав, сказала Кейт.
      Брови Блэза полезли вверх.
      - Что ты знаешь?
      Блэз с улыбкой смотрел, как лицо Кейт, сейчас еще покрытое синяками, медленно заливается краской. Его трогало ее смущение, робость, удивительно уживавшиеся в ней с твердостью и силой.
      - Знаешь, тогда в Колорадо, - сказала Кейт, не отводя взгляда от треугольного выреза джемпера Блэза, - я спустилась ночью поплавать. А ты уже был в бассейне.
      - Я не видел тебя.
      - Я спряталась...
      - Прекрасно, во всяком случае, ты знаешь, что тебе досталось.
      - Все это просто какое-то чудо, я никогда не думала, что так получится...
      Герцогиня дала им полчаса. Ей слышен был шепот, прерывавшийся то и дело долгим молчанием, и вот, производя как можно больше шума, ударив в дверь колесами своего кресла и упрекнув Минни, что та не смотрит, куда идет, она наконец появилась в дверях. К этому времени Кейт стояла у окна, приглаживая волосы, лицо ее горело, глаза сияли. Блэз сидел в кресле и был похож на человека, которому только что вручили целый мир и взамен забрали душу. "Благодарение Богу", - произнесла про себя Агата Чандлер. Многие годы вся ее любовь была отдана внуку, и ей больно было видеть его удрученным.
      Сейчас перед ней был ее прежний Блэз.
      Кейт сделала несколько шагов и очутилась в объятиях Герцогини.
      - Дай-ка мне рассмотреть тебя хорошенько, - говорила Агата, с нежностью глядя на девушку. Она прищелкнула языком при виде синяков и ссадин на лице Кейт. - Можно подумать, каждый из вас хочет перещеголять другого, - заметила она, покачав головой, и обратилась к Минни:
      - Сходи посмотри, готово ли шампанское, которое я заказывала. И особый ленч.
      - Не рановато ли праздновать, Герцогиня? - поддразнил ее Блэз.
      - Хоть я уже слаба зрением, но вижу, что у тебя нет повода противиться этому.
      Старая дама улыбалась им, ее улыбка сияла ярче бриллиантов с изумрудами, которые она сегодня надела.
      - Ах, Герцогиня, это замечательно - увидеть вас вновь, - с чувством сказала Кейт.
      - Я тоже рада, - последовал сердечный ответ. - Ну а теперь я хочу услышать все об этом твоем аукционе.
      Похоже, все кругом только о нем и говорят.
      - Но Блэз сказал, что вы придете вместе.
      - Непременно. Я хочу посмотреть, как ты утрешь ей нос. Ведь ты это и собираешься сделать?
      - Я собираюсь побить ее по всем статьям, - горячо ответила Кейт. А Герцогиня узнала все, что хотела узнать, наблюдая, как Кейт то и дело с улыбкой поворачивается к Блэзу, как он не выпускает из рук ее руки. Герцогине передалась их радость. "На этот раз все верно", - сказала она себе. На этот раз не то, что он не может с собой справиться, он сам хочет этого.
      Кейт, согретая любовью, расцвела, словно цветок в лучах солнца. Но в тот момент, когда Герцогиня спросила ее о Ролло, радость ее потухла.
      - Я не видела его уже неделю, - созналась она.
      - Ну что ж, там много времени не надо, только поглядеть на него. А он и знать не будет, была ты или нет.
      - Даже если так, - сказала она озабоченно, - мне надо навестить его. Я, пожалуй, заеду к нему завтра.
      - Если он очнется, тебе будет что ему рассказать.
      Кейт рассмеялась.
      - Может быть, и он мне тоже кое-что скажет!
      - Будем надеяться, - заметил Блэз таким тоном, что Кейт быстро взглянула на него.
      И тогда Кейт, повинуясь импульсу, изменила прежнее решение.
      - У нас появились некоторые сложности, - сказала она вдруг.
      Блэз мгновенно уловил изменения в ее голосе.
      - Рассказывай, - властно произнес он.
      И Кейт рассказала ему о звонке Бенни и о магнитофонной пленке. К тому времени, как Кейт кончила говорить, лицо Блэза напоминало маску, и это, как она знала теперь, означало, что он пытается справиться со своими эмоциями. Герцогиня же была так потрясена, что не могла сказать ни слова, лишь недоверчиво качала головой.
      Пока Кейт рассказывала, Блэзу казалось, что он ощущает присутствие жены: холод и зло. Это разоблачение стало лишь подтверждением его собственных предчувствий. В последние несколько дней он чувствовал себя возродившимся, ожившим, освободившимся от плен а Доминик. Вдыхая свежий воздух вместо ее одуряющих ароматов, почти болезненно воспринимая другие ощущения, он знал, что обязан этим Кейт. Хотя Блэз и подозревал, что Доминик связана с происшествием в Кортланд Парке, рассказ Кейт оглушил его, раздавил, уничтожил.
      Блэз так глубоко ушел в свои мысли, что очнулся только от прикосновения руки Кейт. Она с сожалением смотрела на него.
      - Мне не нужно было говорить. Но я не могла больше таить это в себе, скрывать от тебя...
      - Нет-нет, ты все сделала правильно. На самом деле мне приходило в голову нечто подобное. - Он помедлил, подбирая нужные слова. - Это было всего лишь смутное ощущение. Доминик выглядела успокоенной, просто лоснилась от удовольствия, как бывало всегда, когда она получала то, что хотела. Нет, она не сделала ни одного неверного шага, не сказала ни одного неверного слова...
      - Совсем как мой отец, - тихонько перебила его Агата. - Его тоже нельзя было обмануть. Это индейская кровь сказывается, - удовлетворенно сообщила она Кейт, как если бы этим можно было все объяснить.
      - Да, - сказала Кейт с облегчением, хотя мало что поняла. - Во всяком случае, я должна победить Доминик, победить открыто. Потом, когда я докажу не только ей, но и всем остальным, что я честно веду дела и достойна быть во главе всего "Деспардс", я пойду даже на то, чтобы шантажировать ее, если только это сможет остановить ее в противозаконных делах до конца года.
      Герцогиня с сомнением покачивала головой, а Блэз мягко сказал:
      - Она никогда не поверит тебе, любовь моя. Подумай сама, Кейт. В Гонконге тебя не знают, у тебя нет там никаких связей. Каким же образом тебе удалось установить такую сложную подслушивающую аппаратуру в ее комнате? Без ее ведома? И, главное, почему ты? - Блэз покачал головой. Доминик сразу поймет, что тебе кто-то помог и что этот "кто-то" - я. Она поймет, что тебе это не могло бы прийти в голову, а мне могло...
      - Я об этом не подумала, - призналась Кейт.
      - Шантажировать не в твоем стиле, - решительно возразила Герцогиня.
      - Кейт права, она должна победить Доминик на аукционе, - задумчиво сказал Блэз. - Она не может сделать ничего другого, кроме как работать не покладая рук, чтобы вырваться вперед. А если запись будет у меня...
      - Или у меня, - сказала Герцогиня. Она сжала ручку своего кресла. Да, это пойдет. Она знает, что я ее терпеть не могу и сделаю все, чтобы она свое получила. - Глаза старой женщины загорелись. - А она не раз подумает, прежде чем пойти против меня.
      - Вот этого я и не хотела, - запротестовала Кейт. - Я вас впутала, а ведь она метила в меня.
      - Мы все впутаны в это, - перебила ее Агата. - Мальчуган из-за тебя, я из-за него. Она не станет долго сомневаться в том, что я могла наставить "жучков" у нее в квартире, потому что знает, что я никогда ей не доверяла. Она поверит, когда я пригрожу ей разоблачением.
      У меня есть для этого способы, а денег больше, чем она может сосчитать. Что она уважает, так это силу. Кроме того, ей известно, что я на твоей стороне. Ведь я сделала музей по твоему совету, верно? И наша Корпорация помогла тебе в Гонконге, она об этом прекрасно знает. Она знает и о моей подозрительности. Нет, - решительным тоном закончила она. - Ты делай то, что должна, девочка. Давай проводи аукцион и старайся вырваться вперед.
      А я сделаю все остальное. Так что она оставит тебя и Мальчугана в покое.
      - Ты думаешь? - с иронией спросил Блэз.
      Агата нахмурилась.
      - Ну, тебя, может быть, и нет.., такие, как она, всегда хотят вернуть, что имели. Но она знает, чего от тебя можно ждать, и станет осторожнее.
      - Мне нравится эта идея, - сказал он. - Как ты и сказала, единственное, что она уважает, - это силу, и она крепко подумает, прежде чем пойдет против тебя.
      - Ну, - она повернулась к Кейт. - Я знаю, что этот твой аукцион позволит тебе обогнать ее, я хочу знать, насколько.
      - Я могу показать тебе последние цифры, - сказал Блэз.
      - И мы можем дать им возможность просочиться куда следует. Новости, если их сообщить кому следует, распространяются быстро.
      - И появляются в печати, - с лукавым видом ввернула Герцогиня. - Я владею не одной газетой и несколькими журналами. А еще есть один журналист, который мне кое-чем обязан... Мы сыграем с ней в ее собственную игру.
      Но Доминик ухитрилась нанести Кейт еще один удар.
      Кейт вернулась в Лондон с ощущением, что ее несдержанность в этот раз оказалась уместной. Они с Блэром и Герцогиней обсудили тактику; она свозила их обоих в Кортланд Парк посмотреть, как подвигается подготовка к аукциону; Блэз подбил последние итоги, из которых следовало, что они с Доминик идут вровень, но, по расчетам Кейт, исходные цены Парка могут достичь - и достигнут, уверенно сказала Кейт, - более десяти миллионов фунтов. Что означало, что Доминик должна провести какой-то потрясающий аукцион в ближайшие два месяца.
      Кейт ощущала полную готовность к борьбе и предчувствие победы. Но за три дня до начала аукциона к ней подошел Найджел Марш с каменным лицом и сказал:
      - Мне думается, вам следует знать, Кейт, что не только в "Деспардс", но и в светских кругах, и среди наших потенциальных клиентов распространяются невероятно оскорбительные слухи.
      - Относительно чего?
      - Пожара в Кортланд Парке. Будто бы поджог устроили вы сами. Будто бы вы предприняли столько предосторожностей и собрали там столько людей, чтобы иметь возможность лично спасти коллекции, будто бы пожар самым подходящим образом начался в задней части дома, чтобы дать время и возможность разыграть "чудесное" спасение.
      Лицо Кейт побелело.
      - Как?
      - Именно так. Такие слухи могут свести на нет все наши усилия и предрешить провал предстоящего аукциона.
      - Значит, их следует немедленно прекратить.
      - Я разговаривал с Джейн Боумен, известной журналисткой, специализирующейся по искусству, и объяснил ей, что слухи не имеют под собой ни малейшего основания. Я даже сказал, если слухи будут продолжаться, мы возбудим судебное дело о привлечении за клевету.
      Она обещала напечатать это в завтрашней публикации.
      Но одной заметки недостаточно. Нам нужно довести до сведения всех и как можно скорее, что все это подлая ложь, и, если возможно, обнародовать настоящую причину его возникновения.
      Зазвонил телефон, Кейт сняла трубку.
      - Вы уже слышали? - произнес Николас Чивли.
      - Только что.
      - Это все чепуха, конечно, я так всем и говорю.
      - Мне нужны результаты экспертизы представителей страховых компаний. Я собираюсь выступить с публичным заявлением, если у меня будут эти сведения.
      - Я уже пробовал, Кейт. Это первое, что мне пришло в голову, но страховщики говорят, что экспертиза еще не полная. При таких разрушениях это занимает довольно много времени. Они и сейчас там...
      - Они не вылезают оттуда целыми днями!
      Отчаяние в голосе Кейт заставило Николаса пообещать:
      - Я сейчас же отправлюсь к ним снова.
      - Это вопрос жизни и смерти, Николас. Либо слухи прекратятся, либо вместо аукциона состоятся мои похороны, а следом и ваши, поскольку вы занимались страховкой дома.
      - Я еду немедленно.
      - Хорошо. - Кейт положила трубку и обернулась к Найджелу. - Я хочу созвать пресс-конференцию - сейчас же! На кой черт мы держим отдел по связям с общественностью? Почему они до сих пор ничего не сделали?
      - Сначала казалось, что слухи вот-вот утихнут.., но они неожиданно стали набирать силу.
      - И ведь мы знаем почему, правда? Даже знаем, от кого они идут. Ах, эта стерва! Эта сволочь!
      - Я сейчас же поговорю с Биллом Сондерсом, - торопливо пообещал Найджел. Ему еще не приходилось видеть Кейт в такой ярости. Она вся пылала, под стать своим волосам.
      Опровержение Кейт появилось в тот же день в вечернем выпуске "Стандард":
      - (ГЕРОИНЯ КОРТЛАНД ПАРКА ОПРОВЕРГАЕТ СЛУХИ". ЭТО ОТВРАТИТЕЛЬНОЕ ПОСЯГАТЕЛЬСТВО НА РЕПУТАЦИЮ И ЧЕСТЬ НЕ ТОЛЬКО МОЮ, НО И АУКЦИОННОГО ДОМА, ИМЕЮЩЕГО БЕЗУПРЕЧНУЮ РЕПУТАЦИЮ. Я ПОДАМ ДЕЛО В СУД, - ЗАЯВЛЯЕТ НАСЛЕДНИЦА "ДЕСПАРДС".
      Ее заявление сводилось к тому, что в циркулирующих слухах, будто бы пожар, разрушивший Кортланд Парк, где чуть было не погибли произведения искусства ценою в миллионы фунтов, был подстроен в рекламных целях, нет ни капли истины".
      Примерно то же прозвучало в шестичасовом выпуске новостей. Сидя за своим рабочим столом, Кейт говорила прямо в камеру, горячо и возмущенно. Она не скрывала ни своего гнева, ни обиды.
      - Я руковожу аукционным домом, и у меня есть репутация, которую я не могу ронять. Кортланд Парк - всего лишь один из аукционов. Не глупо ли было рисковать всеми возможными аукционами ради одного этого?
      Более того, неужели я стала бы рисковать жизнью людей ради рекламы? Затем она рассказала, что собиралась купить Кортланд Парк. - Я предложила это поверенным покойного мистера Кортланда. Мне хотелось, чтобы у "Деспардс" было подходящее место для следующих аукционов. Я уже вложила изрядное количество денег в ремонт дома. Никто в здравом рассудке не поджигает после этого дома!
      Наблюдая за выступлением Кейт, Агата Чандлер кивала головой.
      - Покажи им, девочка, - подбадривала она.
      Кейт позвонила сама, она хотела знать мнение Блэза.
      - Как тебе кажется, это звучало убедительно? - с беспокойством спросила она.
      - На мой взгляд, да. Ты здорово сказала все это.
      И хорошо, что не стала никого обвинять. Оставь это мне.
      На следующий день, открыв газету, Кейт увидела заявление, сделанное мистером Блэзом Чандлером. В нем совершенно недвусмысленно утверждалось, что слухи пущены "людьми, которые во что бы то ни стало хотят препятствовать проведению аукциона", и полностью отрицалась какая-либо связь происшедшего с мисс Деспард или с ним самим.
      ***
      Как он и ожидал, Доминик пришла в бешенство.
      - Как ты мог написать такое про меня! - кричала она.
      - Я не называл ничьих имен.
      - Тебе и не надо было. Всем понятно, в кого ты метишь.
      - Тогда тебе прежде всего не следовало затевать эту историю со слухами.
      - У тебя нет доказательств, что это я.
      - Они мне не нужны. На всем видны следы твоих коготочков.
      - А, все ясно.., ты клялся в преданности, так как же с этим?
      - Ну, скажем, все, что я испытывал к тебе, пропало.
      Доминик перевела дыхание, потом прошипела:
      - Так значит, твоя хваленая беспристрастность оказалась поддельной?
      - Думаю, что ты лучше многих знаешь о подделках, лживости, двуличии и двойной игре.
      Доминик ощутила силу черных глаз и почувствовала, что между ней и Блэзом возникла стена, которую уже не преодолеть. И она вдруг услышала:
      - Ты с самого начала играла нечестно по отношению к Кейт Деспард. А теперь получила то же самое от меня.
      Ты не умеешь действовать честно, верно? Если ты так всемогуща, если ты настолько лучше всех, зачем же эти обманы? Потому что без них ты не получаешь удовольствия от игры. Предупреждаю тебя, еще один выпад против Кейт Деспард, и я изобью тебя до синяков.
      - Ты не посмеешь.
      - Попробуй, узнаешь.
      Доминик почувствовала укол страха. Любовь Блэза не просто ушла, она сменилась открытой ненавистью. Угроза, исходившая от него, была почти осязаемой.
      Когда-то он отдал свою душу за ее улыбку. Теперь, она знала, он больше не посмотрит в ее сторону. Ее мысли метались. Да, надо признать, она переоценила его преданность; ей казалось, что ее способность очаровывать усыпит любое подозрение, любые сомнения. Она рискнула - и проиграла.
      Но смелости ей было не занимать.
      - Не лезь в мои дела, - прошипела она.
      - Согласись, я никогда этого не делал.
      Презрение Блэза оказалось последней каплей. Доминик обрушила на мужа поток французских ругательств.
      Блэз наблюдал за ней, скрывая свои чувства за внешней бесстрастностью. Ему хотелось сомкнуть пальцы на ее прекрасной белой шее и изо всех сил сжать их. Ему хотелось бросить ей в лицо обвинение во всех ее мерзких делишках, хотелось осыпать ее оскорблениями, но он стоял и молча смотрел на нее. Смотрел так, что она не выдержала, схватила ближайший предмет - это был кофейник с уже остывшим кофе - и швырнула в Блэза. Он увернулся, кофейник ударился о стену. Доминик бросилась к двери, рванула ее на себя и выскочила из комнаты.
      Через сутки представители страховых компаний опубликовали результаты своих розысков: ими была обнаружена трещина в газовой трубе, ведущей к котлу отопления. Скопление газа происходило постепенно и в конце концов привело к взрыву. Труба была старой, еще довоенной установки, и сильно проржавевшей. При работе котла взрыв раньше или позже был неминуем.
      - Спасибо, Николас, - поблагодарила его Кейт.
      - Не за что. Это все Чандлер. Оказалось, его Корпорация главный держатель акций страховой компании. Он дал им понять, что дело важное и что они должны поторопиться с экспертизой, если не хотят неприятностей. Эти американцы времени даром не теряют. Он еще послал в Кортланд Парк своего детектива. Настоящий сыщик, специалист по поджогам. Человек тертый, знакомый со всякими уловками. Я думал, он приведет нашу газовую компанию в полный порядок, но они пошли на попятный.
      И вот ваше имя, дорогая Кейт, очищено от каких бы то ни было подозрений.
      Кейт улыбнулась, слыша саркастические нотки в голосе Николаса. Она давно чувствовала, что Николас ревнует ее к Блэзу. Теперь это было совершенно ясно.
      - У вас высокопоставленные друзья, - продолжал Николас. - Если речь идет об абсолютной власти, я всегда знал, что деньги обладают даром убеждать, но они говорят на всех языках, доступных человеку.
      "Все, что мне надо, - чтобы Блэз говорил на языке, доступном мне", подумала Кейт.
      - Итак... - закончил Николас, - завтра вы им всем покажете.
      - Но вы ведь, конечно, будете там?
      - Никто не в состоянии помешать мне попасть в Кортланд Парк, и я думаю, что там необходимы будут полицейские заслоны, чтобы сдержать толпы жаждущих попасть на аукцион.
      ***
      Николас оказался прав. Кейт осталась ночевать в "Пинк Тэтч" и утром, приехав в Кортланд Парк к девяти часам, застала толпы людей, стремящихся попасть на аукцион. Автостоянки были забиты машинами.
      Ровно в десять Кейт под аплодисменты собравшихся поднялась на кафедру. В первом ряду она увидела Блэза и Агату Чандлер, Кресло Агаты стояло в проходе между рядами. Кейт улыбнулась им, и Блэз в ответ так посмотрел на нее, что на мгновение все, кроме его взгляда, расплылось у нее перед глазами. Агата подняла сжатые руки в боксерском приветствии.
      Аукцион начался.
      Как рассказывали впоследствии, зрелище было невиданное. Количество выставляемых на торги предметов и их превосходное качество просто потрясали. Одни только каталоги приводили людей в волнение; предварительный просмотр породил лихорадочную жажду приобретения, торг шел необыкновенно быстро - не больше двух минут на лот - и яростно, в нем участвовали претенденты со всего мира. Публика, раскрыв рот, следила за ходом аукциона.
      Кейт использовала огромный круглый тент, под которым свободно могла разместиться тысяча человек. Она затянула его тысячами метров светло-розового шелка, купленного, по иронии судьбы, на распродаже тканей, предпринятой после пожара складов фирмы. Ее кафедра находилась в центре. Телевизионные экраны позволяли наблюдать за торгами зрителям из задних рядов, а в каждом из проходов стояли люди, чтобы не пропустить поднятой руки кого-то из участников торга. Кейт должна была находиться начеку, чтобы все видеть и слышать.
      В руке у нее был микрофон, и ее голос был слышен в самом дальнем ряду. Ощущалось всеобщее лихорадочное возбуждение, и, по мере того как взлетали цены, даже воздух вокруг, казалось, вибрировал.
      В первый день на аукцион была выставлена мебель работы французских мастеров. Каждый предмет превысил исходную цену, цена за некоторые вещи дошла до миллиона фунтов.
      Был сделан перерыв на ленч, объем торгов был так велик, что справиться с ним за одно утро нечего было и думать. Напитки продавались в шатре рядом; на составленных раскладных столах была разложена еда. Можно было купить что-либо и расположиться на газоне. Солнце сияло, руины сгоревшего дома представляли собой живописный контраст всему происходящему, местный оркестр играл популярные мелодии. Завсегдатаи аукционов удивленно отмечали, что этот аукцион ни в малейшей степени не напоминал чинные торги на Арлингтон-стрит.
      Вечером Агата заявила, что все это больше походит на прием гостей в саду, чем на аукцион.
      На следующий день на торги были выставлены фарфор и стекло, на третий - серебро и бронза, на четвертый - ковры и гобелены с утра, драгоценности и золото вечером. В последний день должны были продаваться картины, рисунки, наброски знаменитых художников.
      К этому времени Кейт была окончательно вымотана.
      Под тентом было жарко. Свет, телевизионные камеры, - аукцион демонстрировался каждый вечер в специальном выпуске новостей, кроме того, велась съемка для интервидения, - напряжение и сосредоточенность дались ей нелегко.
      Блэз с волнением следил за ней. Кейт осунулась и похудела на несколько фунтов. Как всегда, когда волновалась, она ничего не ела. Слава Богу, сегодня последний день. Она просто могла больше не выдержать. Ей нужен мир и покой, тишина и отдых, и Блэз ломал голову над тем, как лучше устроить ей отдых.
      Но в Кейт таились скрытые резервы, ее вела решимость перекрыть все рекорды своей сводной сестры.
      И когда цена первого же рисунка, набросок работы Дюрера, за полминуты взлетела с 50 тысяч до 700 тысяч фунтов, Кейт поняла, что она победила Доминик!
      Каждый вечер после аукциона она подводила итоги дня; каждый вечер цифры убеждали ее в том, что она опередила Доминик дю Вивье.
      Аплодисменты, которыми публика встречала появление каждой вещи, жаркий торг и прекрасно организованный аукцион устанавливали новые правила. И новые цены. Кейт писала исходную цену цифрами, а не кодом, как обычно, настолько она была уверена в успехе.
      Снова и снова она перечеркивала цифры и писала последнюю цену, и уже уставшая рука выводила цифры нетвердо.
      Возбужденные зрители начали вскакивать с мест, от гула голосов, казалось, становилось все жарче. Когда Кейт объявила - "миллион фунтов" за шедевр кисти Досси, художника эпохи Возрождения, наступила тишина. Молчали и оба конкурента, сражавшихся за картину, - нью-йоркский дилер с внешностью Франклина Д. Рузвельта и элегантный француз, который, как было известно, покупал вещи по поручению греческого судовладельца-миллиардера. Кейт казалась удивленной.
      - Ну так как же, джентльмены? Это все? - спросила она с наигранным удивлением, словно была поражена тем, что два эксперта могут так "невысоко" оценить вещь исключительных достоинств. Тент задрожал от смеха и аплодисментов.
      А когда, наконец, стукнул молоточек и картина перешла в собственность француза за 1200 тысяч, все присутствующие поднялись, чтобы аплодисментами и одобрительными возгласами выразить свое восхищение не только Кейт, но и самим удивительным аукционом, приковавшим к себе внимание публики на целых пять дней.
      Овация длилась несколько минут.
      Кейт покинула кафедру совершенно ошеломленной, но Блэз тут же оказался рядом, служа ей защитой, отодвигая плечом тех, кто стремился оказаться рядом с нею, не замечая ее бледности, отсутствующей улыбки, механических приветственных слов. Кейт слишком устала, она не могла даже разговаривать. Блэз решительно протащил ее сквозь толпу, обнимая за плечи, поддерживая, когда она спотыкалась. Он привел Кейт в ее импровизированный кабинет, заставил, несмотря на сопротивление, выпить бренди. А потом они вместе сели в поджидавший автомобиль. И уехали, оставив Найджела Марша, Джаспера Джонса и других сотрудников "Деспардс" наслаждаться поздравлениями, похвалами, восторгами. К тому времени, как они очутились в гостинице, Кейт буквально валилась с ног. Поднимаясь по лестнице, Блэз заметил:
      - Один раз это все уже с нами было, помнишь?
      Кейт ответила ему слабой улыбкой. И как тогда, в Гонконге, Блэз раздел ее и уложил в постель, но в этот раз он поцеловал ее.
      - Ты все сделала замечательно, любовь моя, - сказал он. - Просто великолепно.
      Тяжелые веки Кейт затрепетали.
      - Правда? - полусонным голосом спросила она.
      - Что? Что все замечательно?
      - Что я - твоя любовь?
      - Да, моя единственная и только моя. Я люблю тебя.
      Кейт удовлетворенно вздохнула.
      - Я тоже... - и с этими словами она заснула.
      ***
      Отклики на аукцион появились в прессе многих стран. А британская пресса расточала щедрые похвалы, посвящая ему целые разделы в ежедневных газетах и цветные приложения к воскресным выпускам.
      Общая сумма выручки достигла 23 490 тысяч фунтов, что составляло мировой рекорд для аукционов подобного типа. Но главное, о чем говорили и продолжали говорить еще не одну неделю, - это стиль аукциона.
      - Хотя, конечно, - утверждали некоторые, - удивляться тут нечему, ведь Кейт Деспард наполовину француженка.
      - Что же тогда сказать о ее сводной сестре? Ведь эта женщина француженка на все сто процентов, и что же?!
      О Доминик не было ни слуху ни духу со времени ее ссоры с Блэзом. О ней не напоминала ни пресса, ни реклама. Через день после аукциона Кейт, Блэз и Герцогиня со всем своим сопровождением перебрались в город, и в тот же вечер Кейт устроила прием в "Клариджес" Шампанское лилось рекой, а Кейт в чудесном платье из тонкой золотистой ткани, с летящими рыжими волосами была душою вечера. Здесь была и Шарлотта в бледно-голубом шифоновом платье, и Лэрри Коул, и все сотрудники "Деспардс", вплоть до посыльных. Кейт пригласила сторожей, пожарных и полицейских, так же как и представителей страховой компании, осчастливившей Николаев Чивли. А сам он, вдохновленный причитающимися ему пятью процентами, пел дифирамбы Кейт Деспард, "аукционистке века". Герцогиня, вся в ослепительном сверкании драгоценностей и в шелковом одеянии с золотым шитьем, отбивала ритм музыки, с удовольствием наблюдая за своим внуком и дорогой своей Кейт.
      - Я так и знала, что это случится, если я буду сталкивать их друг с другом достаточно часто, - самодовольно сообщила она Минин, вызывавшей всеобщее любопытство своим светло-кремовым одеянием с бахромой и экзотической национальной вышивкой. - Теперь все, что нам надо сделать, это заставить ту, другую, убраться с дороги. Иначе в один момент все может рухнуть.
      Допивая уже второй бокал шампанского, Герцогиня не заметила появления "той, другой". И не замечала до тех пор, пока Минни не дотронулась до ее руки. Поглядев туда, куда кивком головы указала Минни, Герцогиня увидела в дверях Доминик в алом платье с блестками, отливавшими, как чешуя. Ее знаменитые сапфиры в ушах горели, как два луча света.
      Ее появление, казалось, повергло всех в оцепенение.
      Разговоры утихли, танцы прервались, оркестр сыграл еще несколько тактов и замолк. Кейт, танцевавшая с Николасом Чивли, высвободилась из его рук и в развевающемся золотом платье решительно двинулась навстречу своей сводной сестре.
      - Доминик, - вежливо приветствовала ее Кейт, осознавая ее красоту, присутствие духа, блеск и в первый раз сознавая свою собственную силу и красоту.
      - Кейт, - кивнула Доминик ей в ответ с легкой улыбкой.
      Они не прижались друг к другу щеками, не пожали рук, вообще не коснулись одна другой.
      - Что здесь нужно этой шлюхе? - пробормотала Агата, ища глазами своего внука. Она увидела, как он неподвижно стоит в дальнем конце зала, не отрывая взгляда от двух женщин.
      - Поздравляю, - холодно сказала Доминик.
      - Благодарю, - ответила Кейт, выдерживая взгляд внимательно разглядывавших ее необыкновенных глаз.
      - Успех вам к лицу, - продолжала ее сводная сестра.
      - Я собираюсь теперь не расставаться с ним, - улыбнулась Кейт.
      Сейчас только Доминик поняла, что Кейт неуязвима.
      Ее уверенность в себе стала ей защитой. Вместо неуклюжей, замкнутой девушки, измученной детскими обидами, перед ней стояла сдержанная красивая женщина в сиянии бесспорного успеха. В ней наконец проснулся огонь, а Доминик по своему опыту знала, что, начав гореть, он не угасает. Но ситуация все же не безнадежная, решила она.
      С помощью интриг можно добиться многого. Вот почему Доминик решила появиться на приеме сегодня вечером.
      Удивить всех и попытаться что-нибудь узнать.
      - Вы не хотите угостить соперницу бокалом шампанского? - насмешливо спросила она.
      - Я не могу пригласить вас разделить мою радость, - сказала ей в ответ Кейт, - но, пожалуйста, возьмите бокал.
      Высоко неся голову, чуть улыбаясь, чувствуя на себе многочисленные взгляды и пренебрегая ими, Доминик проплыла к длинному столу, а затем вдоль него к тому месту, где стоял ее муж. Она подошла прямо к нему, положила руку ему на локоть, встала на цыпочки и коснулась губами его подбородка.
      - Дорогой... - прошептала она, а в сапфировых глазах загорелся вызов. На мгновение она ощутила триумф, увидев, как дрогнули его красиво очерченные губы, как в черных глазах появился интерес. Но рука, которой она касалась, была безответной. Однако именно он подал Доминик бокал шампанского. Обернувшись к Кейт, Доминик подняла бокал.
      - Победителю достаются трофеи, - произнесла она, прежде чем осушила его. - Мы можем поговорить?
      Кейт кивнула и, повернувшись, пошла между расступившимися гостями к зеркальным дверям в конце зала.
      Открыв дверь, она пропустила Доминик вперед, прошла сама, и двери захлопнулись.
      - Боже мой! - воскликнул кто-то. - Побеседовать!
      Ну и наглость!
      Поднялся шум:
      - Вы видали что-нибудь подобное?
      - Кейт держалась с ней бесподобно.
      - Да, смелости у нее не отнимешь.
      - Что ей сейчас нужно?
      - Кто-нибудь проверил, у нее нет оружия?
      Все повернулись к Блэзу, по виду которого было совершенно невозможно понять, что он чувствует, когда вот так стоит, высокий, безупречно элегантный в смокинге, а лицо его бледностью может соперничать с рубашкой.
      Тогда взгляды всех обратились к Агате, а она повелительно произнесла:
      - Вечер еще не кончился, друзья.
      Оркестр снова принялся играть, танцующие пары вышли на середину зала, остальные, стоя группами, бурно обсуждали событие. Спустя несколько минут Блэз отставил свой бокал и подошел к бабке.
      - Какого черта она тут разыгрывает? - хотела узнать Герцогиня.
      - Для Доминик игра не кончается до тех пор, пока она не выигрывает.
      - Но сейчас она выиграть не может.
      - Именно это она решила выяснить.
      - Думаешь, Кейт с ней справится?
      Блэз улыбнулся.
      - Теперь она сможет справиться, и справится. Это ее борьба; она не только должна выиграть, нужно, чтобы увидели, что она выиграла и объяснила Доминик, каким образом.
      - Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
      - Как правило, знаю, но ведь каждый может ошибиться. Успокойся, невозмутимо сказал Блэз. - Давай лучше выльем еще шампанского...
      В небольшой комнате, белой с золотой лепниной, две женщины стояли друг напротив Друга, их отражения множились несчетно в зеркальных дверях и в зеркалах на противоположной стене, так что казалось, их противостояние уходит в бесконечность.
      - Я недооценила вас, - призналась Доминик.
      - Не могу сказать вам того же.
      - В любом случае, и говорить об этом поздно.
      - Для вас вообще все сейчас поздно.
      Доминик открыла сумочку, алую, в тон платью, вытащила золотой портсигар и не торопясь зажгла сигарету.
      - Скажите мне, - спросила она, - как вы этого добились?
      - Честным и кропотливым трудом.
      - О, я спрашиваю не про подвиги малышки Неподкупности, я имела в виду Блэза.
      - Я ничего не делала. Просто была такой, какая я есть.
      - Была повсюду, куда бы он ни повернулся, куда вас подталкивала эта вечно везде сующая свой нос его бабка. Меня она никогда не любила. А мне не приходило в голову считаться с ней. А вы, напротив, начали с нее...
      Это весьма предусмотрительно. Она - единственный человек в мире, имеющий на него влияние.
      - Она любит его.
      - Да.., а он, в сущности говоря, не такой уж милый человек. Привлекательный, конечно, очень мужественный. Я хотела его с самого начала.
      - Но вы никогда не любили его.
      - Ему это и не было нужно.
      - Тогда.
      - Как легко вы расправляетесь с Прошлым, - прошептала Доминик.
      - В счет идет только будущее. Я дошла до этой мысли непростым путем.
      - Да... Чарльз, разумеется, знал. Он знал намного больше, чем я могла себе представить. И что самое главное, он знал вас.
      - Он был моим отцом "И, - подумала Кейт, - ты больше не смеешь называть его отцом. Это больше, чем все остальное, говорит о моей победе!" Пока Доминик могла пользоваться именем Чарльза Деспарда, ему было гарантировано место в ее памяти, теперь же он стал просто человеком, который когда-то был женат на ее матери.
      - С вашей стороны было умно перетянуть на свою сторону нужных людей.
      - Я не так безумно самонадеянна, чтобы считать, что сумею обойтись без их помощи.
      - Она еще вам понадобится. Ведь, как вам известно, год еще не кончился.
      - Для вас - кончился.
      Бархатные брови высокомерно поднялись.
      - Я - то есть мы, - поправилась Кейт, - знаем слишком много, чтобы позволить вам продолжать действовать так же, как раньше. Поддельная статуэтка эпохи Тан была получена от вас, из тех же рук, что и все те вещи, которые вы без стыда и совести продали на вашем пресловутом "Аукционе века". Ролло, - Кейт ощутила, как гнев перехватывает ей горло, - чуть-чуть не убили по вашему распоряжению. Пожар устроили ваши приятели-гангстеры, и, наконец, все эти мерзкие слухи исходили от вас.
      - Вас неплохо снабдили информацией.
      Доминик старалась не показать, как напрягся каждый ее нерв, как холодные пальцы страха сжали ее сердце.
      - Это вы снабдили нас информацией. За вами следили, вас подслушивали.
      Прекрасное тело окаменело, прелестное лицо превратилось в маску.
      - Блэз... - произнесла она с трудом.
      - Да.
      "Как он был прав, - благодарно думала Кейт. - Она бы никогда не поверила, что это устроила я. Как хорошо он знает ее", - промелькнула мысль, и Кейт почувствовала, как в ней шевельнулась ревность.
      - Все началось с поездки Ролло в Гонконг. Ему казалось, что с вашим аукционом не все в порядке, и он получил сведения, подтверждающие это. Вы выбрали неудачный город для, ваших махинаций, там даже у стен есть уши.
      - Только если хотят подслушивать, - зло возразила Доминик. - Я полагаю, у вас есть доказательства?
      Кейт встретила насмешку настолько спокойно, что Доминик ответила на свой вопрос сама.
      - Конечно, есть... Блэз делает все наверняка.
      - Важнее всего сейчас последние данные, - сказала Кейт. - Я победила вас, я на 5400 тысяч фунтов впереди вас по доходам, а без вашего обычного подкупа и совращения у вас вряд ли есть какая бы то ни было надежда догнать меня до 31 декабря. Я победила вас - причем не в вашей игре, поскольку мне омерзительны ваши методы, - в том, что зовется Честной Игрой.
      Кейт вздернула подбородок, голова ее была откинута назад, волосы окружали лицо сияющим ореолом.
      Доминик засмеялась.
      - Не хватало еще, чтобы вы сообщили, что сберегли для избранника свою девственность...
      Ей хотелось задеть Кейт, и это удалось. Но Кейт быстро справилась с собой.
      - Нет. Но, конечно, вас мне никогда не догнать.
      - Ах ты дрянь!
      - Если вы хотите играть в грязные игры, я с удовольствием понаблюдаю, так как здесь вам нет равных.
      - Берегитесь, - предупредила Доминик.
      - Нет, это вам нужно беречься. Один неверный взгляд, одно неверное слово, полшага за черту - и я уничтожу вас.
      - И "Деспардс" тоже? Не думаю.
      - Мне предстоит сделать "Деспардс" недосягаемым для вас. У меня есть одна пленка, очень четкая и качественная. Вы связаны с организацией китайских гангстеров, и полиция Гонконга будет рада возможности засадить их - да и вас - за решетку Если вам нужны публичные разоблачения, пожалуйста. Мне скрывать нечего, и я не побоюсь извлечь на свет все ваши грязные делишки за эти последние месяцы. - Кейт шагнула вперед. - Я хочу, чтобы вы покинули "Деспардс" Помните, победитель получает все. И я намерена взять "Деспардс" и удержать его. Я даю вам ваши два месяца - с условием, что вы либо ведете честную игру, либо уходите. Лучше уходите. Вам в нашем деле делать нечего.
      - Расследование пришло к выводу, что пожар начался в результате несчастного случая.
      - Да, так и будет считаться, пока я не предъявлю пленку, доказывающую, что поджог организован вами. - Кейт перевела дыхание. - Я предлагаю вам соглашение с одним условием: используйте оставшиеся два месяца для честных дел, если вы придете к концу года с лучшими, чем у меня, результатами, тогда и пленка, и все остальное достается вам. Но и не пытайтесь обманывать.
      Два коротких месяца! У Доминик внутри все переворачивалось.
      - Вы можете устраивать сколько угодно аукционов - но без обманов и хитростей.
      - Согласна! - Доминик не колебалась. Она что-нибудь придумает, она может рассчитывать на поддержку людей, которые пользовались ее благосклонностью, она будет иметь дело с теми, кто захочет ее в обмен на то, что хочет она, она пустит в ход все свои связи, выпросит, одолжит или украдет - только чтобы продолжать заниматься аукционами! Один большой аукцион - и дело выровняется.., ей придется работать со скоростью света. Но наберет ли она столько предметов для больших аукционов?
      Но разве не у нее служащие лучше, чем во всех других аукционных домах? Разве у нее самой нет той же выучки еще со времен, когда сама она работала помощницей в "Деспардс"? Это может выручить ее... Во всяком случае, стоит попробовать.
      Кейт почти воочию видела, какой расчетливый, холодный, компьютерный мозг включился в работу. , - Ну, что же решаете? - спросила Кейт.
      Доминик посмотрела в ее лицо, такое изменившееся и похорошевшее, в глубокие сияющие глаза, взглянула на летящее платье.
      - А вы изменились, - заметила она наконец.
      - Надеюсь.
      - И кое-чему научились.
      - К счастью, не у вас. Теперь ваша очередь показать, что вы можете измениться, причем за вами будут наблюдать.
      - Не существует того, что я не могла бы сделать, если приложу к этому усилия, - мягко сказала Доминик.
      - Начнем с того, что я служу доказательством обратного, - улыбнулась Кейт.
      Доминик подошла к дверям, которые Кейт открыла перед нею.
      - Моего последнего слова вы еще не слышали. - Она проскользнула мимо Кейт и направилась к выходу, высоко вскинув голову, платье ее шуршало по ковру, и вот уже последняя вспышка переливающегося алого платья - и прекрасное видение исчезло.
      Кейт перевела дух.
      - Ну как?
      Обернувшись, она увидела рядом с собой Блэза.
      - Я хорошо провела разговор.
      - Сказала про запись?
      - Она знает, что запись у нас и каким образом мы ее получили.
      - А ваше соглашение?
      - Она согласилась.
      - Это означает, что борьба продолжается.
      - Но честная, в противном случае...
      - Ты сказала, что за ней будут наблюдать?
      - Да.
      - Значит, она будет Предельно осторожна.
      - Я знаю и тоже буду осторожна.
      Но Блэз не улыбнулся в ответ.
      - Доминик будет грозить опасностью, пока живет на свете.
      - Я не захожу так далеко, когда строю планы.
      Это заставило Блэза улыбнуться, чего она и добивалась.
      - Я думал о том, чтобы.., уехать с тобой вместе куда-нибудь далеко.
      Радость Кейт стала еще заметнее.
      - Правда? Куда?
      - Я ничего не скажу тебе заранее.
      - Когда я с тобой, мне все равно, где я нахожусь.
      Их глаза встретились.
      - Чертов гипс, - сказал Блэз таким тоном, что у Кейт перехватило дыхание. - Я не могу даже потанцевать с тобой.
      - Я могу, - послышалось за их спинами.
      Обернувшись, они увидели Лэрри Коула.
      - Разрешите мне еще раз предложить себя в качестве замены?
      Кейт рассмеялась. Теперь ей было известно, какую роль он играл по поручению Блэза.
      - Я не возражаю, - покорно сказал Блэз. - Я, по крайней мере, смогу наблюдать за вами.
      - Мне думается, мы не сможем так часто видеться в будущем, поддразнила Лэрри Кейт, когда они начали танцевать.
      - Наоборот. Мистер Чандлер распорядился, чтобы я не спускал с вас глаз, - с восхищением в голосе сказал Лэрри.
      Кейт взглянула туда, где сидел Блэз; вытянув перед собою загипсованную ногу, он не сводил с нее взгляда.
      Лэрри печально вздохнул:
      - Как я, понимаю, у меня нет никаких шансов. Это из-за него мне не удалось прийти к финишу первым?
      - Да.
      - Значит, не повезло.
      - Ox, я не знаю, - серьезно ответила Кейт, - но мы все же будем поддерживать какие-то отношения.
      Сидя рядом с Блэзом, Шарлотта заметила:
      - Как она хороша.
      - Вы должны гордиться своей ученицей.
      - Я и горжусь ею, и испытываю к ней нежность.
      Кейт очень изменилась из-за вас.
      - Да, я вижу, - не стал возражать Блэз.
      - Как бы мне только хотелось, чтобы Ролло был здесь и видел все это, сказала Шарлотта с грустной улыбкой.
      - Как его дела?
      - Все так же. Мы собираемся навестить его завтра.
      Боюсь, Кейт чувствует себя виноватой, хотя я и убеждала ее, что никакой необходимости в ее визитах не было.
      Ролло никогда не узнает, была она у него или нет.
      - Они были так дружны, - сдержанно заметил Блэз.
      - Были... Я знаю, звучит ужасно, но для Кейт было благом оказаться без Ролло. Она уже начала отдаляться от него, когда, не по его и не по ее вине, он был насильственно удален с главной позиции в ее жизни. - Она посмотрела на Блэза. - Вы заняли его место.
      - Я и хочу быть главным в ее жизни, - тихо признался Блэз. - Она для меня важнее всех.
      - То, что Кейт забыла про Ролло - пусть на несколько дней, доказывает, что так и есть, - шутливо объяснила Шарлотта. - И уже довольно давно.
      - Она неплохо это скрывала для человека, у которого все эмоции так очевидны.
      - Она получила горький урок, увы, от своего отца.
      - Возможно, это лучший способ научиться чему-нибудь, - задумчиво сказал Блэз. - Палочные уроки.
      - Вы хотите сказать, что прошли ту же науку?
      Он рассмеялся.
      - А вы догадливы, Шарлотта Вейл. Думаю, вы отлично поладили бы с моей бабкой.
      - Да мы уже поладили.
      - Рад это слышать, - искренне сказал Блэз. Ему нравилась Шарлотта. Кроме того, он знал теперь, сколько она сделала для Кейт, и испытывал к ней и благодарность, и уважение. Она будет незаменима, когда, если это вообще произойдет, нужно будет справляться с яростью заброшенного Ролло Беллами. Да, думал Блэз, один Бог знает, что ждет нас впереди. Ему самому тоже нужно время, чтобы усилить и углубить свою власть над Кейт.
      Поскольку он был влюблен впервые в жизни и, как и все влюбленные, жаждал полного обладания.
      ***
      Кейт и Шарлотта поехали навестить Ролло в воскресенье после полудня. Он был худ, щеки запали, глаза ввалились. Пластыри и перевязки были сняты прошло уже четыре месяца с тех пор, как он был избит, но перемен, увы, не было никаких.
      - Ты думаешь, он когда-нибудь поправится? - спрашивала Кейт, держа исхудавшую руку Ролло.
      - Доктора не видят причин, которые бы этому мешали.
      - Но ведь он здесь уже так долго!
      - Всего несколько месяцев. Я знаю, что люди годами могут находиться в коме.
      - О Боже, молю тебя, нет... Я бы предпочла, чтобы он умер, а не лежал как живой мертвец.
      - Тебе его не хватает?
      - Ну.., да, конечно. Сначала ужасно не хватало, но в эти последние месяцы... - вздохнула Кейт.
      - Ты просто выросла и не нуждаешься больше в няньке.
      - Да, мне кажется, можно это представить и так. - Она улыбнулась. Когда мама умерла, он определенно обращался со мной, как с непослушным ребенком.
      "Ролло отшлепает"... А сам меня ни разу пальцем не тронул.
      - Только пускал в ход язык.
      Кейт поежилась.
      - О да... - Она снова вздохнула. - Я бы не возражала против любой его брани, только бы он вернулся.
      Но Ролло, как обычно, сам выбрал время появления, Кейт с Шарлоттой покинули больницу и отправились в "Коннот", где должны были обедать с Блэзом и Агатой.
      Когда они ели первое блюдо, Блэза попросили к телефону. Он возвращался медленно, и по его улыбке Кейт поняла, что у него хорошие новости.
      - Корпорация заработала очередной миллиард долларов, - поддразнила она Блэза.
      - Нет, хотя новость не хуже. Ролло пришел в себя.
      Кейт вскочила, опрокинув стул - Пообедай, мы сейчас поедем туда, быстро проговорил Блэз, когда она пробежала мимо него.
      - А, пускай потом нам принесут новый обед, - не выдержала Агата. - Не могу пропустить такого зрелища.
      Пойдем, Шарлотта...
      ***
      Он больше не лежал, а сидел, привалившись спиной к подушкам. Глаза его были закрыты. Кейт, привыкшая к тому, что он всегда распоряжается всеми, была сбита с толку.
      - Ролло... - нерешительно позвала она.
      Глаза Ролло открылись. Они были какого-то неопределенного цвета, как небо в облаках, без обычного серебристого блеска, но взгляд их стал таким сердитым, когда Ролло увидал Кейт, что у нее перехватило дыхание.
      - Ролло, - снова сказала она. - Это я, Кейт.
      - Я не слепой, - голос стал тише, слабее, из него ушла резкость. - Что ты здесь делаешь? Почему ты не в школе?
      Он вернулся в какой-то период в прошлом, сказали врачи. Надо предоставить ему возможность самому выйти из этого состояния. С ним нужно разговаривать, отвечать на его вопросы, но ни в коем случае ни о чем его не спрашивать. Просто быть здесь, когда он в вас нуждается. Ролло узнал Шарлотту, но спросил, как дела с ее новым спектаклем, в котором она участвовала давным-давно - еще в 1962 году. Блэза он не узнал, а вид Агаты заставил его, высоко подняв брови, страдальчески произнести:
      - Никаких наркотиков, дорогая. Я никогда не работаю под этим делом.
      Кейт прикусила губу, но Агата громко расхохоталась. Ролло Беллами оживал, оправдывая свою репутацию, и Агата стала навещать его чаще, чем кто-либо другой. Кейт появлялась у Ролло почти каждый вечер вместе с Блэзом, на что Ролло отреагировал, фыркнув:
      - Я вижу, ты, наконец, завела себе дружка.
      - Да, Ролло.
      - Я не разрешаю тебе целыми ночами шататься по Лондону или заниматься чем еще...
      ***
      - Знаешь, Блэз, мне кажется, шестидесятые годы как пунктик все же лучше, чем тридцатые, - сказала Кейт, когда они ехали обратно. - То, что он вообще вернулся, такое чудо - можно просто кричать от радости.
      Но Блэзу не хотелось кричать от радости. Он внезапно оказался в тисках ревности. Ролло Беллами оказал решающее влияние на жизнь Кейт, был собственником по отношению к ней. Вдруг он, когда окончательно вернется к действительности, начнет казнить или миловать Блэза, а может быть, просто выставит его.
      Не услышав ответа, Кейт взглянула на Блэза, увидела выражение его лица, с чуткостью любящей женщины стиснула его руку и сказала:
      - Нет, любовь моя, так, как было, уже не будет.
      Я изменилась. Я больше не нуждаюсь в Ролло, мне нужен ты.
      Она увидела, что выражение его лица смягчилось.
      - А если он сам не захочет признать это? - спросил Блэз.
      - Ему придется. Это будет так, потому что я этого хочу.
      Темные глаза Блэза встретились с ее глазами. У нее сердце разрывалось от сочувствия к нему. Этот большой, сильный человек был безумно ревнив, и это делало его ближе, человечнее, уничтожало остатки его суперменства. Он просто человек, поняла Кейт, как любой другой, но случилось так, что она любила именно этого.
      - Я справлюсь с Ролло, - сказала она твердо.
      - Дело в том, что я не могу справиться с собой, - сказал Блэз задумчиво. - С тех пор, как появилась ты...
      Понимаешь, я словно потерял свою раковину и пытаюсь спрятаться в тени других чувств. Ни одно человеческое существо не значило никогда для меня больше, чем ты.
      О тебе моя последняя мысль, когда я засыпаю, и о тебе думаю я, открывая глаза утром. Не могу работать, не могу собраться - я даже не могу с тобой заняться, наконец, любовью из-за этого проклятого гипса.
      - Для одноногого ты справляешься неплохо, - серьезно заметила Кейт.
      Блэз захохотал и привлек ее к себе.
      - Скверная девчонка, - ухмыльнулся он. - Быстра на язык... И этим, и всем другим ты меня привязала, Кейт. Я никогда не думал, что можно так привязаться к кому-нибудь, но боюсь, что подозревал об этом и поэтому держался ото всех женщин подальше. Но за эти месяцы ты привязала меня к себе; я не видел этих уз, не ощущал их - до самого пожара. А тогда я понял. Кейт, я люблю тебя так, что это причиняет мне боль...
      Ее рука сжала его руку, ее глаза лучились, лицо сияло.
      - Вот почему я ревновал к Ролло. Вы были так дружны, и мне пришло в голову: что, если он захочет, чтобы все было как прежде? Что, если ваши отношения так крепки, что мне не разорвать их...
      - Они не разорвались, они исчезли, когда я поняла, что они не нужны мне, - сказала Кейт, с любовью глядя на Блэза. - Они существовали, потому что я нуждалась в этом. Потом они умерли. Я очень люблю Ролло, но это же совсем другое. Он занимает важное место в моей жизни. А ты - моя жизнь...
      На этот раз во вздохе Блэза слышалось удовлетворение. Он обнял Кейт, и остаток пути они проехали в молчаний, которое было полно неслышных звуков, жестов и взглядов.
      ***
      Кейт была необходима только одна вещь. Портрет отца, чтобы повесить его в холле "Деспардс".
      - Он принадлежит Доминик, - заметил Блэз. - Этот портрет был сделан в подарок ее матери.
      - Но портреты Деспардов всегда в конце концов оказывались там, где и должны были быть, - в "Деспардс".
      - Значит, так же будет и с этим. Я куплю его для тебя.
      - Она должна его отдать, - не соглашалась Кейт.
      - Но не отдаст. Ни тебе, ни мне, ни, тем более фирме "Деспардс".
      - Но продаст? - спросила Кейт.
      - За хорошую цену, безусловно, - Блэз тихонько встряхнул ее. - Деньги меня волнуют меньше всего.
      ***
      Но Доминик деньги как раз волновали больше всего.
      После того, что сообщила ей Кейт, Доминик лихорадочно принялась продавать себя, чтобы с ужасом обнаружить, что никто больше не интересуется ею. Снова и снова, когда ей казалось, что она вот-вот ухватится за какую-то стоящую вещь, оказывалось, что Кейт Деспард опередила ее. Несколько клиентов, раньше предлагавших вещи на аукцион, теперь отказались от ее услуг; человек, который раньше в нетерпении ждал у телефона ее звонков, теперь постоянно отсутствовал.
      Если имя Доминик оказывалось в разделе светской хроники, с ним, как правило, были связаны какие-то сомнительные слухи и утверждения Она привыкла относиться к подобным вещам свысока и сейчас обнаружила', что не умеет ни к кому толком подольститься. Слишком поздно Доминик поняла, что быть миссис Блэз Чандлер значило гораздо больше, чем ей казалось Не прошло и месяца, как она поняла, что надежды выиграть состязание у нее нет. Оказалось, как с болью поняла Доминик, что она вышла из моды...
      Теперь у всех на устах была Кейт Деспард, вокруг которой крутились, которой льстили и поклонялись.
      Когда Кейт полетела в Нью-Йорк, ей были оказаны просто королевские почести. Даже сотрудники Доминик в Нью-Йорке, держа нос по ветру, отложили аукционы, чтобы встретиться с Кейт. А обед на ранчо "Счастливый Доллар" в честь передачи Чандлеровской коллекции американского искусства штату Колорадо! Агата Чандлер публично назвала Кейт инициатором всего этого мероприятия перед лицом собравшихся гостей, в число которых входил президент Соединенных Штатов. На долю Доминик оставалась только горечь. Которая усиливалась еще больше, когда она снова и снова видела на первых страницах журналов фотографии женщины, победившей ее, и мужчины, который был для нее потерян. На этих фотографиях они улыбались друг другу так, что Доминик физически ощущала боль.
      К тому же Кейт продолжала работать. Расписание предстоящих аукционов вызывало у Доминик недомогание. Клиенты дожидались своей очереди, чтобы воспользоваться услугами Кейт. Те, кто раньше добивался знакомства с Доминик дю Вивье, теперь, когда она проиграла и продолжала проигрывать, сторонились ее.
      Даже Вениша отвернулась от нее.
      Доминик поехала в Прованс. Оттуда она написала Блэзу как душеприказчику официальное письмо с отказом от каких бы то ни было притязаний на "Деспардс", а заодно сообщила ему о том, что возбудила бракоразводный процесс на основании того, что он бросил ее. С присущим ей практицизмом она поняла, что, посмей она обвинить его в супружеской неверности, ее могли бы побить камнями.
      "Ты коварный человек, - мысленно обращалась она к портрету своего отчима, висевшему в гостиной над камином. - Я думаю, ты все это спланировал. Мне казалось, что ты занимаешь ровно то место, которое я тебе предназначила, а оказалось, все это время ты манипулировал мною... Ну что ж, "Деспардс" потерян для меня.
      Но деньги, которые я заработала в Гонконге, целы, а все доходные дела, которые я обделывала на стороне, привели меня в один швейцарский банк. В этом банке не скоро узнают последние новости обо мне. Я еще вернусь. Пусть пройдет время. У людей короткая память. И я постараюсь получить как можно больше из чандлеровских миллиардов. Я могу разыграть роль покинутой жены я вообще могу разыграть любую роль. Он получит свободу, но заплатит за нее, потому что мне понадобится много, очень много денег. Доминик дю Вивье восстанет из пепла. Птица Феникс позавидует мне.
      Доминик взяла в руки небольшую шкатулку работы Фаберже, которая обычно хранилась в ее личном сейфе-.
      Повернула крошечный ключик, подняла инкрустированную драгоценными камнями крышку и увидела плотно связанные бумаги: письма, записки, фотографии, гостиничные счета и тому подобное.
      "Какая предусмотрительность - запастись всем этим!" - похвалила себя Доминик. Она, улыбаясь, принялась перебирать бумаги. Вот Лукка ди Ченца, который подделывал Тьеполо, целых четыре картины; вот Эдуарде Санта Анна, владелец сомнительного Гойи, столько людей, столько сомнительных сделок.., и столько постельных фотографий, причем ни на одной нет ее лица, видно только тело. Ах да, вот еще прием на вилле Караччио в Венеции, неожиданно окончившийся оргией... целый ряд хорошо знакомых лиц, мужчины и женщины, и каждый в состоянии хорошо заплатить за негативы - и продолжать молчать "Мое обеспечение", - удовлетворенно подумала она, раскладывая фотографии по столу, как колоду карт в пасьянсе. И стала прикидывать, испытывая при этом мстительное удовольствие, - с кого же начать?
      ***
      Блэз появился в доме без предупреждения, и на какой-то миг Доминик показалось, что она все-таки выиграла, что она настолько сильно привязала его к себе, что он не может обойтись без нее. Когда же она услышала, что привело его сюда, то злорадно сказала:
      - Это обойдется тебе в кругленькую сумму.
      - Я так и полагал.
      - Боюсь, что ты не представляешь...
      - Назови свою цену.
      Доминик выглядела как всегда прекрасно. Она была по-прежнему верна себе даже тогда, когда верность ей других людей пошла на убыль. Она была одета в просторную шелковую пижаму цвета маков с широкими рукавами и брючинами, а ее волосы лежали, как всегда, волосок к волоску, блестя, словно китайские лаковые фигурки От нее исходил присущий лишь ей неповторимый аромат, но теперь он показался Блэзу приторным.
      И красота Доминик не тронула его. Ему хотелось лишь договориться о картине и уехать. И лучше бы им больше никогда не встречаться.
      - Ну так как же? - спросила Доминик с ленивой улыбкой. - Какую цену мы назначим за этот прекрасный портрет покойного Чарльза Гастона Деспарда? Она чувствовала себя настолько неуязвимой, что собиралась поиграть с ним в кошки-мышки, уверенная в своих острых ноготочках, в своей невероятной быстроте и ловкости. - Это, конечно, не шедевр, но вещь редкая.
      Доминик взглянула на портрет: Чарльз сидел в своем кабинете за письменным столом, держа в руке ручку. На лице его играла улыбка, белые пряди обрамляли смуглое чувственное лицо с теплыми карими глазами. Позади него висел портрет старого Гастона, основателя фирмы.
      - Нельзя назвать это высоким искусством, - вынесла приговор Доминик, но портрет превосходно передает сходство. Кому ты думаешь заказать портрет Кейт?
      К Аннидзони не обращайся, все его портреты напоминают восковые фигуры. Какая жалость, что Болдини уже умер, он мог преобразить в красавицу самую что ни на есть простушку...
      - Так сколько же? - спросил Блэз спокойно.
      У Доминик больше не было над ним власти, и она решила наказать его за это.
      - Так это ты устроил слежку за мной, да? Это ты записывал каждое мое слово, ты подучил малышку Деслард шантажировать меня?
      - Я установил за тобой наблюдение, это правда, и записывал тоже я, но Кейт сама решила, что делать с результатами.
      - У нее не хватило бы храбрости воспользоваться им".
      - Кейт не любит причинять боль. Но во мне течет индейская кровь. Мы не позволяем чувствам мешать нам.
      Они обменялись долгим, оценивающим взглядом, и Доминик ощутила, как по телу прошла дрожь. Да, подумала она. Это его затаенное дикарство и притягивало меня.
      - Что тебя навело на мысль следить за мной?
      - Кейт. Ей трудно скрывать свои эмоции, а ты вызывала у нее откровенную неприязнь, и я чувствовал это.
      Она не из тех, кто ненавидит без причины, я поискал эту причину и обнаружил ее - Ролло Беллами. Он узнал тебя. И не только по аромату духов. Он подозревал тебя с самого начала. Поэтому и отправился в Гонконг. И поэтому ты приказала избить его - до смерти, как ты полагала, но он оказался человеком крепким, с сильной волей к жизни. Именно после этого я установил в твоих комнатах подслушивающее устройство и велел следить за тобой.
      Мне известно, с какими людьми и как часто ты виделась там; мне известно, сколько времени проводил с тобой Чжао Ли как в твоей постели, так и вне ее.
      - Я не верю тебе, Чжао Ли обязательно заметил бы, - передернула плечами Доминик.
      Блэз улыбнулся.
      - Ты забываешь, я был во Вьетнаме. За два проведенных там года я кое-что понял в восточной психологии.
      Ты знаешь, твоя главная беда - это тщеславие. Ты ни на минуту не подумала, что кто-нибудь может следить за тобой. Твой аукцион имел успех, который вскружил тебе голову, и в то же время это была невероятная наглость.
      Ты была так уверена, что все сойдет тебе с рук - даже убийство. - Он помолчал. - Я хотел бы узнать одну вещь. Что, маскарад Беллами был настолько хорош?
      - Он был, - Доминик с неудовольствием повела плечиками, состроила гримаску, - неузнаваем. - Она вспомнила черноволосую голову, кровь, беглый взгляд, брошенный ею на обезображенное побоями лицо, и снова пожала плечами. "Тебе и сейчас наплевать на это, - подумал Блэз. - Единственный человек, интересующий тебя, - это ты сама".
      - Ты сделала еще одну ошибку, не поверив в то, что Кейт знает, что делает. Неужели ты думала, что она оставит без присмотра огромный дом, доверху набитый бесценными старинными вещами? А ты бы на ее месте допустила такое?!
      Ответа не последовало, только Пустой взгляд.
      - Ты бы предприняла те же меры предосторожности, что и она. Ты была не права, допустив, что Кейт не хватит здравого смысла. Ты недооценила даже меня.
      Тебе казалось, что ты уже похоронила нас, и тебе ничего больше не оставалось, как прислать на наши похороны букет цветов. Жаль только, кратко закончил Блэз, - что похороны оказались твои...
      - Я бы на твоем месте не говорила так уверенно, - повернулась к нему Доминик, кипя злобой. - И не думай, что, раз я сейчас в прорыве, меня можно списывать со счетов Пользуйся своим везением и знай, что я своего не упущу, а когда придет время, знай, я с тобой рассчитаюсь. Кстати, о расчетах, я хочу за этот портрет десять миллионов долларов.
      Портрет не стоил и десяти тысяч, но Доминик знала - он бесценен для Кейт, а она - для Блэза.
      - Эту сумму переведут тебе на твой нью-йоркский счет.
      - Не на нью-йоркский, на женевский. В ближайшем будущем я собираюсь жить здесь.
      - Как хочешь.
      Он подошел к камину, аккуратно снял портрет.
      Доминик наблюдала. На белой стене остался след - ровный прямоугольник. Она тут же решила повесить сюда что-нибудь, например, поддельного Матисса натюрморт, который она приобрела в самом начале своей карьеры, не усомнившись в его подлинности, как и все остальные. И поняла свою ошибку, только когда человек, написавший картину, скверный художник, но отличный фальсификатор, сознался, что это его работа. Она сохранила картину как напоминание себе - для того чтобы не повторять дважды одну и ту же ошибку. И тем не менее повторила. Почему же Блэз Чандлер исчез из ее жизни, как вода, прорвавшая плотину? Ее охватило желание причинить ему боль.
      - Что, неужели она стоит таких денег, эта малышка Деспард?
      Блэз помолчал, глядя на нее сверху вниз.
      - Всех денег мира не хватит, чтобы купить мою Кейт, - сказал он.
      - Наконец-то! - воскликнула она, вне себя от злости. - Ты влюбился!
      Он молчал, и Доминик увидела легкую улыбку на его губах. Он никогда так не улыбался ей.
      - Да, влюбился, - подтвердил он.
      Она уже не могла справиться с желанием ощутить еще большую боль.
      - Что же тогда было у нас с тобой?
      Он ответил сразу, и она поняла, что ответ был давно готов:
      - Ничего.
      Когда он с портретом вышел из комнаты, Доминик подбежала к окнам, выходившим на открытую террасу, вдоль которой он должен был пройти к своему автомобилю. Распахнув одно из окон, она дала волю своей злобе, выкрикивая ему вслед:
      - Желаю тебе удачи, тупица! Она еще понадобится тебе.., вам обоим! Вы еще услышите обо мне, и уж тогда вы вряд ли сможете быть счастливыми.
      Глава 21
      Февраль
      Блэз и Кейт лежали на песке обнаженные, сплетясь в объятиях, позволяя ленивым океанским волнам омывать их разгоряченные любовью тела и наблюдая, как огромное ярко-красное солнце опускается за горизонт, как монетка в прорезь автомата.
      Было тихо, только ветер вздыхал в пальмах и рябил воду, перекатывавшую камушки, которые постукивали, как кастаньеты, только цикады заводили свой вечерний концерт.
      Кейт испытывала невероятное блаженство. Никогда в жизни она не ощущала ничего подобного и не верила, что возможно такое бесконечное удовлетворение, такое полное счастье.
      И все это благодаря человеку, который сжимал ее в объятиях и который все еще оставался внутри ее лона - и ей это нравилось. Месяц назад сюда приехала Кейт Деспард, девушка, а завтра отсюда уедет Кейт Деспард, женщина. Женщина, которая плавала обнаженной, перестав стыдиться своего чуть округлившегося тела, ставшего золотистым от загара, гибким и ловким; женщина, способная брать и давать, испытывая невероятные ощущения, женщина, чья страсть, пробудившись, стала требовательной и ненасытной, погружавшей ее избранника в глубины и возносившей к вершинам, каких он раньше не знал и принимал с почти робкой благодарностью Она много плавала, ела столько, что ее саму это удивляло, играла в теннис, каталась верхом, предавалась любви медленной и долгой - в послеполуденное время, прежде чем уснуть, чтобы проснуться и поплавать перед ужином, после которого они с Блэзом танцевали, прижавшись друг к Другу, прикрыв глаза, ведомые эротическим ритмом - пока желание не заставляло их скрыться в спальне и в очередной раз попытаться достичь пределов блаженства.
      Блэз привез ее сюда, в отдаленный уголок на Юкатанском полуострове, месяц назад на акваплане. Белая вилла, казалось, стояла на краю земли. С трех сторон было море, с четвертой - непроходимые заросли. Здесь был плавательный бассейн, бирюзовый прямоугольник, где было прохладно даже в полуденную жару, а ночью они спускались на лифте, встроенном в утес, на пустой пляж, и там плавали обнаженными - кругом не было никого, только слуги в доме.
      Блэз восхищал ее все больше. Поразительно и восхитительно было его знание не только ее тела, которое он, наконец, освободившись от гипса и не стесняемый более ничем, изучал со сводящей с ума неторопливой задумчивостью, заставлявшей ее просить, чтобы он наконец взял ее, но и ее мыслей. Она была потрясена тем, насколько хорошо он изучил ее за тот период, который он теперь называл "своим временным безбрачием".
      Как-то Кейт упомянула о давно виденном фильме; там была вилла - она точно не помнила места действия - с белыми стенами, у моря, вся в арках, с шахматными черно-белыми мраморными полами, прохладными белыми прозрачными шторами, с высокими белыми свечами, мерцающими от дуновения теплого ветерка, со столом, накрытым на двоих, с шампанским в ведерке со льдом, с магнолиями и доносящимся откуда-то фортепианным ноктюрном Шопена. Все это, а в особенности ноктюрн, врезалось ей в память. Это сделалось ее девической мечтой - оказаться в таком месте с человеком, лица которого она тогда еще не могла себе представить.
      Прилетев на Юкатан вечером, они поднялись на мозаичную, с перилами, мраморную террасу виллы с большими белыми арками, с прохладными белыми занавесками, с шампанским в ведерке и магнолиями, плавающими в пруду, где журчал фонтан, и его мелодия наполняла звуки шопеновского ноктюрна...
      Она говорила Блэзу, что обожает зеленый цвет, - и обнаружила, что ее спальня была выдержана в бледных, серебряно-зеленых и белых тонах; она поделилась с ним своим мнением относительно того, что воплощением роскоши для нее служит утопленная в полу ванна, - и нашла в своей ванной комнате у Блэза была отдельная - огромную ванну, к которой нужно было спускаться по лестнице из шести ступенек. Она рассказывала, как любит музыку и какие вещи производят на нее самое сильное впечатление, - и на вилле оказался самый современный музыкальный центр со всеми дисками, о которых она когда-либо упоминала. Казалось, Блэз запомнил все, что когда-либо говорила Кейт, и воссоздал здесь. Например, белые азалии в спальне, аромат которых смешивался с ночным воздухом, тонкие батистовые простыни, флакон ее любимых духов - "Vent Vert".
      Кейт немедленно пробежала по всем комнатам.
      - Но кому же все это принадлежит? - спросила она, затаив дыхание.
      - Теперь мне, - ответил Блэз.
      - Теперь?
      - Я купил дом всего полтора месяца назад, когда я узнал, что он продается... Я гостил здесь однажды и не мог забыть этих мест...
      Они оказались далеко от всех и всего, так далеко, что у Кейт было ощущение края земли, хотя, по словам Блэза, здесь поблизости располагались два крошечных острова-города: Пуэрто Хуарес и Эль Диас. Слуги были наняты там. А все остальное доставлялось из Майами: еда, вина, вода. Упаковку за упаковкой выгружали из акваплана, чтобы забить огромную морозилку, большой холодильник, кухонные буфеты. Никто из слуг не говорил по-английски, но Кейт обнаружила, что Блэз свободно изъясняется на испанском.
      - Скажи, что еще ты умеешь, о чем я не подозреваю? - спрашивала она в восхищении, осматривая дом, открывая дверцы шкафов и обнаруживая, что они набиты одеждой ее размера; дотрагиваясь до резных фигурок ацтеков и майя, рассматривая золотые чеканные маски и головные украшения из драгоценных камней. - Это все было здесь, когда ты купил дом?
      - Да. Это было единственное условие, которое я поставил, когда мне предложили купить виллу: чтобы все здесь было так, как-я-помню, до последних мелочей...
      - Да, - сказала Кейт, - ты был прав насчет сюрприза...
      ***
      И подумать только, после того, что произошло в Колорадо в воскресенье после Рождества, ей казалось, что ничто не может ее удивить. Они сидели за поздним завтраком, как вдруг Ролло позвал их взглянуть на экран телевизора. Все повернулись к телевизору.
      - "...Доминик дю Вивье, бывшая жена Блэза Чандлера, одного из владельцев Корпорации, который скоро женится на ее сводной сестре, Кейт Деспард, вчера в Женеве зарегистрировала брак с бароном Анри Бейлем, швейцарским промышленником, мультимиллионером".
      И на экране появилась Доминик в белом костюме с жакетом на одной пуговице, который, когда она наклонилась, чтобы взять у маленькой девочки букетик цветов, распахнулся, показав на мгновение ее не стянутую бюстгальтером грудь.
      - Палома, младшая дочь барона - у него шесть детей от предыдущих четырех браков, - была подружкой невесты.
      Блэз и Кейт переглянулись и снова, как загипнотизированные, уставились на экран.
      "На последовавшем за церемонией приеме барон объявил, что для своей жены создает аукционный дом, который будет известен как "Дю Вивьез", так что, похоже, соперничество, которое привлекло всеобщее внимание в прошлом году, еще не окончилось. Смотрите наши программы, и мы предоставим вам новейшую информацию.
      Теперь сообщение из Вашингтона..."
      Ролло выключил телевизор и сказал, сделав замысловатый жест:
      - Она все еще пробует отодвинуть тебя в дальний угол сцены, дорогая.
      Но Блэз и Кейт рассмеялись легко и весело.
      - Шесть детей... - задыхался он. - Бог мой, чего стоит только сосчитать их.., шестеро...
      - И при этом выходит замуж в белом платье! - сквозь смех выдавила Кейт.
      - Хороша, ничего не скажешь, - фыркнула Герцогиня.
      - Да он ей в отцы годится, - с осуждением сказала Шарлотта.
      - Но очень, очень богат, - докончил за нее Блэз.
      - Есть люди, которые не знают, когда остановиться. - Кейт вытирала выступившие на глазах слезы.
      - Она именно из таких, - сказал Блэз.
      Взгляды черных и золотых глаз встретились. Все присутствующие сидели молча. Герцогиня кивала, тоже не говоря ни слова, в знак согласия с тем, что было сказано. Шарлотта наблюдала за Ролло, которому было больно смотреть на Блэза с Кейт. "Ох, не надо, не надо, дружище, - думала она. Это больше не твоя Кейт. Она самостоятельная личность и, такая, как есть, вручает себя с радостью другому человеку" Шарлотта чувствовала неудовольствие Ролло, наблюдавшего за влюбленными, но само его молчание означало, что он принял происшедшие изменения. Все уляжется, думала Шарлотта. Кейт сейчас во всеоружии успеха, и любовь Блэза окрыляет ее. Кейт в эти дни просто сияла. Казалось, ничто не могло задеть ее. И даже ты, с сочувствием подумала Шарлотта, глядя на старого друга. Она обернулась и увидела, что Кейт и Блэз все еще не отрывают глаз друг от друга. Но вот Блэз улыбнулся.
      - Да, - сказал он, - Ты справишься. Я уверен, что справишься.
      Кейт взяла Блэза за руку, а он легонько хлопнул в ладоши.
      - Берегитесь, баронесса, - мягко сказала Кейт. - Деспард снова на коне.
      ***
      После Нового года Кейт и Блэз уехали с ранчо, оставив Герцогиню в компании Ролло и Шарлотты. Кейт не представляла, куда Блэз везет ее. В Майами они сменили "боинг-737" на акваплан, который перенес их через Флориду, Кубу и Юкатанский пролив и опустился у подножия утеса, где возвышалась волшебная вилла.
      - Это рай, - мечтательно сказала Кейт, когда они с бокалами шампанского в руках наблюдали закат солнца.
      - Нет.., рай будет потом, - уточнил Блэз и поглядел на нее так, что вся она, казалось, начала таять.
      Но потом неожиданно пришел страх, почти что паника. Кейт сидела перед туалетным столиком в белом воздушном платье, казавшемся весьма замысловатым, но буквально спадавшем с плеч, если расстегнуть единственную пуговицу в тон топазовым серьгам, подарку Блэза ("Они идут к твоим глазам"), и знала, что выглядит прекрасно. Но чувствовала себя отвратительно, боясь разочаровать человека, который, как она понимала, ждал от нее многого. Пока Блэз ходил с гипсовой повязкой, тяжелой, неуклюжей, громоздкой, он целовал и ласкал Кейт - но не больше.
      - Нет смысла, - говорил он, криво усмехаясь, - сейчас и начинать. Кроме того, мне хочется, чтобы все это было красиво, и, Бог даст, я тоже буду...
      Он не сводил с нее глаз весь вечер. А разве сама она мечтала не об этом? Даже молилась. Но теперь, когда пришло время, ей хотелось сказать:
      - Спасибо, я передумала.
      Кейт была элементарно неопытна. В ее жизни было только двое мужчин, и обе связи оставили у нее чувство разочарования. А сейчас она боялась сама обмануть надежды единственного человека в мире, чьего разочарования она бы не вынесла.
      И, чтобы справиться с волнением, она выпила перед ужином шампанского, а после ужина бренди, но оставалась на удивление трезвой. Она смотрела на магнолии, плывущие по прозрачной воде, на мерцающее пламя белых свечей и думала: "Вот так создаются мечты. Это прекрасно в кино.., когда все плоское, на целлулоидной пленке, а ты сидишь в одном из первых рядов, ешь конфету с ликером и льешь сентиментальные слезы, потому что все выглядит романтично и красиво. Но действительность совсем другая: это напряжение, и большие ожидания, и невозможность оправдать их, и..."
      - Кейт?
      Она подняла на Блэза глаза, но тут же отвела их в сторону.
      - Кейт...
      Он стоял рядом с нею, и в его голосе было столько нежности и понимания, что глаза ее мгновенно наполнились слезами.
      - Ты пробуешь что-то сказать мне - вроде того, что ты напилась, чтобы выдержать меня?
      - Я не напилась, - жалобно возразила Кейт.
      - Но не потому, что не хотела. Что случилось?
      Она заставила себя взглянуть в его черные глаза.
      - Я боюсь... Здесь так красиво, а я боюсь, что не подхожу ко всему этому...
      - Разве ты еще не знаешь, что все, что бы ты ни сделала, не может разочаровать меня?
      - Я разочаровывала других.., мне говорили, что я холодна, как рыба...
      - Не бывает холодных женщин, только неумелые мужчины.
      - Ax, - она покачала головой и убежденно сказала:
      - Ты не можешь быть неопытным. Доминик, наверное, не теряла бы с тобой времени даром...
      Вино начало действовать.
      - Значит, ты хочешь, чтобы мы с тобою занялись любовью?
      - Да, конечно, хочу. Я только.., я не.., у меня нет... - рассыпавшаяся фраза наконец составилась. - Я не очень опытна.
      - Прекрасно. Зато я опытен.
      - Но после Доминик...
      - А! Понимаю. Ты думаешь, я ищу другую Доминик?
      Он улыбался, глядя на ее озабоченное лицо.
      - И одной больше чем достаточно. Мне нужна Кейт.
      Я купил этот дом для Кейт. Мне наплевать на Доминик, и меньше всего мне хотелось бы, чтобы ты думала о том, что я сравниваю вас. Ты - это ты, и другой такой нет на свете, и я хочу именно тебя. Не беспокойся о том, что делать, когда или как. Все, что я хочу от тебя - это шага мне навстречу...
      Блэз подхватил ее на руки и понес к одному из плетеных шезлонгов, в котором вытянулся, прижимая ее к себе.
      - Торопиться не нужно.., никакой спешки...
      И он потихоньку ласкал ее, шептал ласковые слова, нежно целовал, поцелуи становились все более страстными, и ее напряженность пропала, а робость испарилась от жара, охватившего их, ее нервозность сменилась желанием и проснувшейся чувственностью. Оба они трепетали...
      - Люби меня, прошу тебя, люби меня... - Ее дыхание щекотало губы Блэза, усиливая его желание. Он снова поднял ее на руки и внес в дом, в серебристо-зеленую спальню, широко раздвинутые шторы которой позволяли лучам лунного света ложиться на прохладный мозаичный пол и огромную постель.
      И на этой постели он любил ее, как никто до этого, заставляя ее выгибаться, ловить ртом воздух и содрогаться, пока она не ощутила его в себе, он заполнил ее всю, и ей показалось, что она сейчас взлетит, и она удивленно вскрикнула. Затем еще и еще раз высоким, ломким голосом, и ее длинные ноги обвились вокруг его талии. Блэз испытывал странное ощущение, словно он первый раз был с женщиной, его сводила с ума горячая упругость ее плоти, сочетание страстности и невинности, ее желание отдать все, что у нее есть, даже душу. Ощущение было таким сильным, таким глубоким, что он боялся умереть от наслаждения и, почувствовав, как Кейт застыла, выгнувшись дугою, откинув голову и широко открыв рот, дал себе волю, и они, покинув реальный мир, были подхвачены водоворотом, оставившим их обоих почти без чувств. Когда они очнулись, Блэз все еще был глубоко в ее лоне, и Кейт вдруг ощутила, что полностью слилась с ним, как будто выступившая на коже испарина сплавила их обоих в одно. Она открыла затуманенные глаза и встретила взгляд огромных темных глаз Блэза. Он пробормотал:
      - Вот видишь...
      - Да, я не представляла себе.., зато теперь я понимаю, почему говорили, что я слепа. Теперь я прозрела.
      - Нет, - сказал он странным голосом, - это я прозрел.
      Кейт свернулась, как кошечка, проводя ступней по его освобожденной от гипса ноге, и прижалась к нему, чуть не мурлыча от чувственного наслаждения.
      - У тебя подходящее имя, - улыбнулся ей Блэз. - Ты совсем как кошечка.., я буду теперь звать тебя "Кэт".
      - Хорошо, - согласилась Кейт. - Мне нравится это имя.., меня так называл только отец.
      - Твое имя было последним, что он произнес, знаешь ли ты об этом? Его жена думала, что он говорил о ней, но я никогда не слышал, чтобы он называл Катрин иначе, чем "моя красавица". Она говорила мне, что он сказал "Кэт.., моя маленькая Кэт". Когда я прочел письма, я понял, что он говорил о тебе. - Блэз откинул упавшие на лицо Кейт тяжелые, ставшие влажными волосы. Теперь я знаю, почему он так любил тебя...
      Кейт спрятала лицо у него на груди.
      - Спасибо, что ты сказал мне сейчас об этом. Все становится замечательным... - Она приподнялась. - Яне разочаровала тебя, правда?
      - Ты изумила меня...
      Ощутив прохладу, Блэз накрыл простынями Кейт и себя, и теперь они лежали в полном молчании. Кейт видела прекрасную комнату, лунный свет, падавший сквозь раздвинутые шторы, белую шапку азалий, блестящий мозаичный пол, чуть покачивающиеся от ленивого ветерка прозрачные белые шторы.
      - Может быть, я умерла, - сонно прошептала она, - и рай выглядит именно так.
      - Нет, не умерла, просто поняла, что значит жить.
      Кейт еще крепче прижалась к нему.
      - Да, да, ты прав...
      ***
      Лежа на берегу, сонная Кейт пошевелилась.
      - Это был самый чудесный месяц в моей жизни...
      Я чувствую себя заново родившейся, совершенно новой и чистой, да, чистой, если это слово можно употребить для описания отношений любовников. Но ведь между нами нет ничего нечистого, правда? Мне кажется, что все нечистое сгорело...
      - Как твоя белая кожа?
      - Я неплохо загорела для рыжей. Даже рядом с тобой заметно, что загар есть.
      Кожа Кейт была золотистой, кожа Блэза напоминала красное дерево.
      - Как быстро все исчезло, - вздохнула Кейт, садясь на колени - Как и все твои запреты, - усмехнулся Блэз. - Подумать только, считалось, что у тебя нервы не в порядке.
      Кейт кинулась на него, и некоторое время они боролись, как дети, пока он не победил и не пригвоздил запястья широко раскинутых рук Кейт к песку.
      Но при виде ее смеющегося, сияющего лица Блэз не выдержал и склонился поцеловать ее, освободив запястья. В этот момент Кейт быстро откатилась от него, сбежала с берега и кинулась в воду.
      - Еще разочек... - крикнула она.
      Этой ночью, после нежного, долгого любовного акта, Кейт вдруг сказала:
      - Интересно, я беременна?
      Блэз рассмеялся.
      - Если нет, то не по недостатку усердия.
      - Ты огорчишься, если я беременна?
      - Я буду счастлив, а Герцогиня перестанет пилить меня, чтобы я завел наследника Чандлеров.
      - И наследника Деспардов.
      - В таком случае тебе лучше родить близнецов.
      - Тогда, - сказала Кейт самым невинным тоном, - может быть, нам стоит попробовать еще разок?