– Он направился в сторону гор, больше некуда! – проревел Кроссби. – Поехали за ним! Этот негодяй далеко не уйдет, у него нет коня!
      – Израэль, сделайте хоть что-нибудь! – воскликнула Маккензи, когда Кроссби умчался со своими ковбоями. – Они же убьют его еще до суда! Они не полицейские! Вы здесь представляете закон! Ради бога, следите за их действиями!
      – Маккензи… – в голосе Израэля чувствовалась неуверенность.
      – Вон он! – один из мужчин указывал в сторону рудника, который когда-то разрабатывал Фрэнк Батлер; тоннель, любимое место игр Фрэнки в жаркие летние дни, вел на восток. – Он полез в старый рудник!
      – Теперь он у нас в руках! – воскликнул Кроссби. – Бегите за ним!
      Люди остановились в нерешительности.
      – Какого черта вы ждете? – вопил Кроссби. – Скорее за ним!
      – Чего же ты сам не идешь? – спросил какой-то человек. – Может, он знает этот рудник, как свои пять пальцев? Вдруг он повернет назад и набросится на нас в темноте, а нам даже негде будет спрятаться?
      – Вы что, испугались одного человека?! Желтокожие недоноски! Быстрее за ним, черт вас возьми!
      Кроссби явно перестарался, изображая Кэла жестоким дикарем. Люди испытывали неловкость, боясь встретиться взглядом с Натаном, но в то же время отказываясь подчиниться его приказу.
      – Вы, желтопузые выродки! Вы…
      – Успокойся, Натан, – Израэль перебил поток брани. – Они правы. Лезть за Смитом в этот тоннель – все равно что лезть за барсуком в его нору. Смит выйдет оттуда с той или с этой стороны. Наверное, другой выход где-то недалеко в предгорьях.
      Натан задумался, затем повернулся к Маккензи.
      – Маккензи, где кончается этот тоннель?
      – Не имею представления.
      – А я уверен в том, что ты это прекрасно знаешь! Кроссби злобно прищурился. Маккензи смотрела на него с вызовом.
      – Погоди, Натан, – проворчал Израэль, – не пыхти, как надутая жаба. Дай мне спокойно перемолвиться парой слов с Маккензи и разъяснить ей, что тут происходит, – Израэль слез с лошади и пригласил Маккензи сделать то же самое.
      – Пойдем, Маккензи. Давай поговорим с тобой наедине в конюшне, там прохладней.
      Маккензи прошла за Поттсом в полутемную конюшню. Взгляд ее упал на тайное убежище, где не так давно они баловались с Кэлом на сене… Ей стало очень больно.
      – Маккензи, я знаю, что ты считаешь своего молодого человека невиновным; может оказаться, что так оно и есть на самом деле. Никто и никогда еще не мог обвинить помощника шерифа Поттса в том, что он повесил человека без явных доказательств его вины.
      Маккензи знала, что это не так, но не стала спорить.
      – Если Смит невиновен, то самое разумное, что ты можешь сделать для него – это сказать нам, где он может выйти наружу, и позволить нам отправить его за решетку, где ему будет гораздо безопаснее. В противном случае боюсь, что в этой долине появится множество людей, которые посчитают делом чести пристрелить его. И закон будет на их стороне, понимаешь? Смит будет загнан, как дикий зверь.
      – Натан Кроссби убьет Кэла, как только увидит. Израэль, разве Вы не понимаете, что здесь происходит? Кроссби думает, что если сможет убрать со своей дороги Кэла, то завладеет моим ранчо. Кэл никогда не убил бы человека преднамеренно. Кроссби хватается за любую возможность выбить почву у меня из-под ног.
      – Если Смит невиновен, суд его оправдает, – сказал Израэль. – Ты же не хочешь, Маккензи, чтобы в этих горах началась охота на человека, и со всех сторон засвистели пули? Тогда никто не успеет спросить у Смита, виновен ли он в этом убийстве. Повторяю тебе: лучшее, что ты можешь сделать для Смита, это помочь нам его найти.
      – Кроссби…
      – Я буду контролировать действия Натана. Это я тебе обещаю.
      Маккензи не особенно верила обещаниям Израэля, но в его словах был смысл. Кэл будет в большей безопасности в тюрьме, чем в горах, а она разыщет адвоката, который сможет убедить судью Пинки в том, что обвинение в убийстве просто нелепо.
      – Даже если он и убил Герреру, – продолжал Израэль, – возможно, там было что-то такое, что отчасти оправдывает его. Тони давно напрашивался получить пулю в лоб.
      – Это может быть и верно, – сказала Маккензи, – но только Кэл не убивал Тони.
      Израэль ждал.
      – Тоннель кончается возле высохшего родника в большом овраге ниже рудника Сэтлера.
      – Умница!
      – Если Кроссби тронет хоть один волос на голове Кэла, я, Израэль, всех подниму на ноги. Я доберусь до шерифа и до самого дьявола!
      – Я в этом не сомневаюсь.
 
      Выйдя из тоннеля, Кэл прищурился от яркого света утреннего солнца. Его окружал овраг, казавшийся пустым. Поблизости возвышался выработанный рудник Сэтлера, вход в который был прегражден поваленными деревьями. Тишину нарушал лишь один звук – хриплый крик канюков, круживших в воздухе над рудником. Наверное, они собрались позавтракать каким-нибудь раненым оленем или кроликом.
      Много лет назад Кэл помогал Фрэнку Батлеру рыть этот тоннель у подножия гор, окружавших «Лейзи Би». Именно для этой работы Фрэнк и пригласил его на ранчо, а теперь знание всех ходов и выходов спасло ему жизнь. Преследователи наверняка не знают, куда ведет тоннель, значит, пока он в безопасности.
      В безопасности. Рот Кэла искривился в горькой усмешке. Еще утром он проснулся с мыслями о том, что у него есть будущее, есть семья – впервые в жизни и для него нашлось место под солнцем… Прошло несколько часов, и он стал беглецом. Кэл не сомневался, что скоро все здесь будет кишеть людьми, желающими похвастать тем, что они избавили мир от Калифорнии Смита. Они будут жаждать крови, а не справедливости. И сейчас он должен затаиться в горах и не высовываться, пока не прекратятся поиски, а потом отправиться в Мексику, распрощавшись со всеми и со всем – с Маккензи, с Фрэнки, с «Лейзи Би».
      На мгновение Кэла охватило отчаяние, но он тут же подавил его и заставил себя не думать ни о Маккензи, ни о дочери, ни о будущем, чтобы посторонние мысли не отвлекали его от главной задачи – остаться живым. Сейчас было не до переживаний – пора становиться Гошк-аном и брать в союзники индейскую выучку.
      Спускаясь все ниже в овраг, Кэл все время был настороже, хотя казалось, что ничто ему не угрожает. Но тишина была очень подозрительна – обычно в предгорьях кипела жизнь, теперь же не было видно ни белок, ни кроликов, не было слышно птиц, словно кто-то напугал их еще до появления Кэла. Впереди овраг сужался и заканчивался мелким кустарником – прекрасное место для засады, даже индейцы не могли бы выбрать лучшего укрытия. Все инстинкты, развившиеся в период жизни с апачами, предупреждали Кэла об опасности.
      Наверняка зная, что его подстерегает беда, Кэл повернул назад к выходу из тоннеля. У него не было ни ружья, ни коня; единственное, что могло его спасти – бегство от преследователей. Если ему это не удастся…
      Внезапно тишину нарушил пистолетный выстрел; пуля, отлетевшая рикошетом от скалы, чуть не попала в голову Кэла. Он пригнулся и побежал, но не в сторону тоннеля, а вверх по горе к старому руднику Сэтлера. Над рудником предгорья переходили в горы, и среди этих беспорядочных нагромождений камней умудрялись выжить только змеи и апачи. Если бы он смог оторваться от преследователей…
      Град пуль заставил Кэла изворачиваться и мчаться вверх зигзагами. Укрыться было негде. Пока его спасала лишь скорость и умение бегать таким хитрым способом. Но удача покинула беглеца – из-под ноги выскользнул камень, Кэл ухватился за пучок сухой травы, который внезапно отделился от земли вместе с корнями, и, не сумев сохранить равновесие на крутом склоне, он покатился вниз и скоро оказался на дне оврага. Кэл сильно ударился – воздух входил и выходил из легких со свистом и болью, перед глазами плясали красные и черные пятна. Когда голова Кэла прояснилась, перед его лицом маячили несколько стволов пистолетов. Он похолодел. Раздался голос Израэля Поттса:
      – Смотри, лежи тихо, парень. Мы достаточно побегали за тобой сегодня.
      – Будь внимательнее, Израэль, – предупредил Кроссби, – он способен на все, как загнанный в угол койот.
      – Перестань, Натан. Если бы ты не начал стрелять, он, может быть, спустился бы вниз сам, и мы взяли бы его с меньшим риском.
      – Чушь! Он давно заметил нас. Все было бы проще, если бы хоть один из нас по-настоящему умел стрелять. Вряд ли стоит тащить его обратно для того, чтобы повесить.
      – Нет, мы повезем его обратно, так что не болтай зря. Я никогда еще не принимал участия в линчевании и не собираюсь заниматься этим сейчас.
      – Он виновен, это ясно, как день, – заявил Кроссби.
      – Это мы предоставим решить судье Пинки, – Израэль махнул Кэлу пистолетом, – поднимайся, парень, и давай потихоньку и без глупостей.
      Кэла окружали настороженные лица – его боялись; хотя он лежал на спине без оружия. Эта мысль его рассмешила, но он понял, что стоит сделать одно подозрительное движение, и в него выпустят столько пуль, что живого места не останется.
      Кэл поднялся медленно и осторожно. Израэль шагнул вперед и протянул ему руку, чтобы помочь, держа пистолет в нескольких сантиметрах от лица Кэла.
      – Так-то лучше, – сказал помощник шерифа. – Не нужно расставаться с жизнью, сделав глупость. Жизнь пока еще кое-чего стоит.
      По сигналу Поттса к пленнику опасливо приблизились двое мужчин. Когда они поняли, что Смит драться не будет, связали ему руки за спиной и посадили на лошадь позади Поттса.
      Кроссби сплюнул на песок.
      – Твоя драгоценная указала нам, где тебя искать, – произнес он, торжествуя. – Она оказалась умнее, чем я думал, и наконец-то поняла, какой ты мерзавец.
      Слова Кроссби кинжалом вонзились в сердце Кэла. Как легко эта женщина отказалась от него, снова приняв наговоры за правду! Почему ее любовь была такой хрупкой и переменчивой?
      Кэл почувствовал черную горькую злобу к окружающим его трусливым и бессовестным людям и обиду на судьбу. Израэль Поттс ошибся – жизнь Кэла теперь не стоила и гроша. Но он не станет их пленником и не позволит этим шакалам повесить себя с помощью грязного фарса. Он спасется или погибнет, пытаясь обрести свободу.
      Всадники двинулись на юго-восток в сторону Тумстоуна. Кэл сохранял невозмутимость, отказываясь предаваться отчаянию и доставлять этим удовольствие своим захватчикам. Преследователи нервно шутили, гордясь тем, что все-таки поймали свою жертву, но не расслаблялись, понимая, что Кэл способен на многое даже со связанными руками. Кроссби угрюмо молчал, а Израэль, сидевший перед Кэлом, нервничал, истекая вонючим потом. Как только маленькая кавалькада выехала на дорогу, шутки стали тише и вскоре совсем смолкли. Лошадь Израэля, нагруженная двумя всадниками, немного отстала от других. Кэл увидел свой шанс…
      Лошадь неожиданно пошатнулась и встала на дыбы. Тучный Израэль, который никогда не был хорошим наездником, потерял равновесие, и Кэл вышиб его из седла одним ударом плеча. Еще до того, как помощник шерифа приземлился, Кэл успел перенести вес тела на связанные за спиной руки и перескочить в седло, ловко сохраняя равновесие на шатающейся лошади. Направляя животное своим телом и коленями, он заставил лошадь развернуться и поскакать в сторону гор.
      Все произошло так быстро, что когда Кроссби и остальные что-то сообразили, Кэл уже несся во весь опор, оставляя за собой столбы пыли.
      – Дьявол! Быстрее за ним! – завопил Кроссби.
      – Погодите! – закричал Израэль им вслед. – Не оставляйте меня одного!
      – Иди ты к черту, проклятый дурак! – крикнул Кроссби через плечо.
      Израэль попробовал подняться на ноги, но не смог. Пыхтя от злости, с лицом красным, как помидор, он снова уселся на землю в том месте, куда его сбросил Кэл.
      Кэл пригнулся к шее лошади, сосредоточившись на том, чтобы не потерять равновесие, и предоставил лошади право самой находить дорогу среди зарослей шалфея и мимозки. Ему повезло: лошадь Израэля – большая пегая кобылица с длинными ногами и широкой грудью – была проворна и послушна. Кэл не обращал никакого внимания на крики своих преследователей, звуки выстрелов и свист пуль, поднимавших пыль справа и слева от него. Вся его энергия уходила на то, чтобы заставить лошадь бежать быстрее и удержаться в седле.
      Предгорья были все ближе и ближе. Если он сможет добраться до них, его никто не найдет. Кроссби и его люди могут день и ночь лазить по горам – все равно у них ничего не выйдет.
      Кобылица поскакала быстрее, крики и звуки выстрелов становились все тише, пули долетали все реже. Монотонный топот копыт по песчаной почве сменился звонким цоканьем по камням. Горы звали и манили Кэла к себе, как добрая мать, всегда готовая обнять и защитить своего сына.
      У Маккензи было такое ощущение, будто все ее внутренности связали в тугой узел.
      Она послала в город Гида Смолла, велев ему возвращаться как только он что-нибудь разузнает о Кэле, а сама заставила себя заняться неотложными делами, первым и главным из которых была отправка скота на станцию. Кроме того, надо было кем-то заменить горных апачей, которых она так неожиданно лишилась. Когда Маккензи подъехала к тому месту, где был их лагерь, там уже не оставалось никаких следов пребывания индейцев. Она мысленно пожелала им всего хорошего. Вопреки всем ее сомнениям Мако, Исти и Бей оказались честными и надежными работниками и причиняли гораздо меньше беспокойства, чем ее белые ковбои. Если бы этой троице понадобилась защита, Маккензи с готовностью предоставила бы ее.
      Но из головы у нее не выходило это ужасное происшествие с Кэлом. Несправедливость, совершенная по отношению к нему, к ним обоим, сводила Маккензи с ума. Хотелось кричать от горя и боли. Она была в полном отчаянии и совершенно не знала, что можно предпринять. Если бы можно было повернуть время вспять и сделать так, чтобы Кэл не поехал в город, а остался на ранчо. Тогда бы у него было настоящее алиби. Если бы…
      Маккензи понимала, что все это пустые рассуждения, но все равно не могла переключиться на что-нибудь другое. Она все делала, как в тумане, мысли и душа ее бродили где-то далеко. Она провела целый час в беседах с Молнией и Ветерком, то жалуясь на судьбу, то впадая в бессильную ярость; она протоптала дорожку на ковре, безостановочно шагая из угла в угол комнаты; Она бродила по тропинке возле дома, задумчиво глядя на клумбу с ноготками. Остальные обитатели ранчо волновались вместе с ней. Даже ее грубые и безжалостные работники были недовольны таким поворотом дела. Кармелита работала со слезами на глазах. Фрэнки все время капризничала, чувствуя общую атмосферу, но не понимая, что произошло.
      Как ни странно, лучше всех держалась Лу. Когда Маккензи, отбросив собственные эмоции, попыталась утешить мачеху, Лу стала уверять ее, что не нуждается в этом.
      – Тони был моим сыном, – говорила она Маккензи, – и я любила его, потому что это была моя плоть и кровь. Но еще тогда, когда он был мальчишкой, я знала, что ничего хорошего из него не получится. Я всегда знала это, хотя не могла понять, как дьявол вселился в его душу. Его отец был хорошим человеком. Когда он был жив, он любил Тони, как и положено отцу, а я старалась быть хорошей матерью. Но что-то с ним было не так, – она печально вздохнула. – Почему так случилось, лишь богу известно. Надеюсь, бог простит его. Его и меня. Мне жаль сына, но мое сердце не разрывается от горя, как это должно быть с сердцем матери.
      После полудня послышался топот копыт, и обе женщины выскочили во двор. Увидев Натана Кроссби вместе с его «полицейскими», Маккензи пожалела, что в руках у нее нет старой винтовки Фрэнка Батлера, но не успела она повернуться, как Натан поспешил окликнуть ее.
      – Добрый день, Маккензи, – поздоровался он таким тоном, словно они были добрыми друзьями. – К сожалению, Смит сбежал. Мы поймали его в овраге – как раз там, где ты и говорила, но по дороге в город он напал на Израэля Поттса и удрал. Бедняга Поттс уехал со сломанной ногой.
      У Маккензи все сжалось внутри.
      – Мне жаль Израэля.
      – Он пока не сможет работать, поэтому я вызвался заменить его в этом доме. Я сам поведу людей в погоню за этим ублюдком Смитом. Я приехал узнать, сколько человек ты можешь выделить для поисков.
      – У меня нет свободных людей, – холодно отозвалась Маккензи, – и ты прекрасно знаешь это, Натан.
      Кроссби злорадно усмехнулся.
      – Это верно. Ведь сегодня ты потеряла сразу несколько человек.
      – Я бы никого не дала тебе, Натан, если бы и могла. Я понимаю, чего ты добиваешься.
      – Поскольку я теперь представляю здесь закон, твое мнение не имеет никакого значения.
      Маккензи подумала – все-таки хорошо, что у нее под рукой не было винтовки, иначе она могла бы не выдержать самодовольной болтовни Кроссби и не побороть искушение сдуть этот гадкий пузырь несколькими пулями.
      – Во всяком случае, – продолжал Кроссби, – я посчитал своим долгом заехать и предупредить тебя, что этот белый апач разгуливает на свободе. Я упомянул о том, что ты подсказала нам, где его искать. Когда он услышал это, у него сделалось такое лицо, что я понял – он готов убить тебя. Я знаю, девочка, что наши взгляды не совсем совпадают, но мне не хотелось бы, чтобы этот выродок вернулся сюда, чтобы отомстить, как это умеют делать апачи.
      Маккензи поняла, что Кроссби, приехал не для того, чтобы набрать людей для погони. Он приехал позлорадствовать. Кэл решил, что Маккензи предала его, и Кроссби хотел, чтобы она об этом знала и боялась. Но Маккензи почувствовала лишь огромную печаль, а вовсе не страх. Когда-то она не поверила Кэлу и назвала его убийцей, а теперь он думает, что это случилось снова, и неизвестно, будет ли у Маккензи когда-нибудь возможность объясниться с ним.
      Но сейчас жизнь Кэла в опасности – это важнее всего. Есть ли у Кэла шанс выжить в горах без пищи и оружия, да еще когда за ним гоняются, как за диким зверем? Кроссби и его «полицейские» схватят его и привезут в город, но только мертвым. Маккензи была уверена в этом.
      – Пока я буду ловить этого бродягу, ты можешь поставить своих людей охранять дом, – посоветовал Кроссби с ехидной заботливостью, – месть апача бывает ужасна!
      – Я тронута твоей заботой, – ответила Маккензи с сарказмом.
      Лу тяжело вздохнула, глядя, как Кроссби и «полицейские» поехали прочь.
      – Мне было бы спокойнее, если бы среди этих парней было больше людей Израэля и меньше головорезов Кроссби. Боюсь, Натан не станет считаться с законом, хотя сумел ловко прикрыться им, когда это стало выгодно, – сказала она.
      Маккензи захлестнула горячая волна ярости.
      – Лу, я думаю, Булл Фергюсон сейчас в конюшне. Пожалуйста, попроси его оседлать для меня Долли.
      Не глядя на застывшую от изумления Лу, Маккензи быстро прошла в дом и позвала Кармелиту.
      – Собери мне еды, чтобы хватило на три-четыре дня, и приготовь одеяла, на которых я буду спать и которыми укроюсь.
      Лу преградила дорогу Маккензи и спросила:
      – Что ты задумала, Маккензи Батлер?
      – Я еду с Кроссби. Должен же кто-то проследить за тем, чтобы они не убили Кэла, как только увидят его.
      – Но это нелепо! Ты не можешь ехать одна среди мужчин! Это не только опасно, но и ужасно глупо.
      – Мне плевать на это! – почти крикнула Маккензи.
      – Кроссби никогда не позволит тебе ехать с ними. Маккензи посмотрела на Лу испепеляющим взглядом.
      – Только попробуй помешать мне!

ГЛАВА XVI