Цветок Прерий

      – Жаль, что пропал такой хороший пистолет, – холодно заметил оружейный мастер, – в таких потемках его не найдешь.
      – Придите сюда завтра и заберите его себе, – посоветовал Кэл. – Геррера все равно будет не в состоянии им пользоваться.
      Тони развернулся и побежал, но Кэл настиг его в три прыжка, бросил на землю, раз ударил, и Тони успокоился.
      Кэл покачал головой.
      – Второй раз за сегодняшний день… Надо думать, он получил хороший урок.
      – Надо думать, – согласился Тэд. – Урод. Я возвращался в лавку, чтобы взять книгу расходов и поработать дома, как вдруг услыхал шум.
      – Как хорошо, что Вы подошли, – сказал Кэл. – Если бы не Вы, я бы уже валялся в пыли.
      – А если бы Вы не выбили нож из руки этого мерзавца, мои кишки валялись бы по всей улице. Боюсь, я снова должен благодарить Вас, мистер Смит, – улыбнулся Тэд. – Почему бы нам не выпить за мой счет?
      – Давайте сначала приведем в чувство этих «друзей». Я хочу им кое-что сказать.
      – Возле загона для скота есть вода.
      – Этого будет достаточно.
      Тони, Спит и Билл потихоньку приходили в себя. Кэл посмеялся про себя над тем, как жадно они потянулись к мутной воде из корыта. Когда все трое подняли глаза – первым, что они увидали, был длинный ствол кольта 44-го калибра.
      – Вы уволены, – сказал Кэл.
      – Ты не можешь это сделать, – прошипел Тони.
      – Если я сделаю только это, считайте, что вам повезло, – Кэл мрачно обвел всех взглядом, как бы напоминая о том, какими изобретательными бывают апачи, когда хотят отомстить. – Если я замечу кого-нибудь из вас поблизости от «Лейси Би», вы пожалеете, что родились на свет.
      – О, господи! – жалобно проскулил Спит. – Пора убираться отсюда. Геррера, ублюдок, ты можешь продолжать свои игры со Смитом, если тебе нравится, но лично я отваливаю.
      – Я тоже, – Дарнелл обтер лицо остатками грязной рубахи и попятился. – Вы нас больше не увидите, – заверил он Кэла.
      Тони сплюнул кровь в грязь возле корыта.
      – Маккензи сделает из тебя лепешку, когда узнает о твоем самоуправстве. Она моя сводная сестра. Ты не можешь уволить меня.
      – Может быть, ты и прав, – Кэл размышлял вслух, – может быть, мне следовало посадить тебя на кол где-нибудь подальше, чтобы никто никогда не узнал о том, что с тобой случилось.
      Даже в темноте было заметно, как побледнела смуглая кожа Тони.
      – Чертов апач, – пробормотал Геррера, отвернулся и зашагал прочь.
      Тэд Грин улыбнулся Кэлу.
      – Похоже, Вы произвели на них впечатление!
      – Иногда приходится поддерживать свою репутацию и таким путем, – сухо заметил Кэл.
      – Бывает. Ну, что, друг, пойдем выпьем?
      Кэл кивнул. Не то, чтобы ему хотелось выпить, просто он не мог отказать человеку, который называл его другом. Таких людей было не так уж много.
 
      Когда Булл Фергюсон, примчавшийся во весь опор, спрыгнул с коня и стал привязывать его к изгороди, Маккензи была в кухне. Она как раз замешивала тесто для печенья, которое хотела испечь к обеду. Булл неуклюже ввалился во двор, протиснувшись через калитку, и стал оглядываться по сторонам. Кармелита, стоявшая позади Маккензи, быстро смыла с пальцев муку и оправила складки платья.
      – Мы здесь, мистер Фергюсон, – окликнула его Маккензи.
      Интересно, что же он такое выдумал, чтобы заявиться к Кармелите в середине рабочего дня? Обед будет подан работникам не раньше, чем через час.
      Булл остановился в дверях кухни и снял пыльную шляпу.
      – Мисс Батлер, – приветствовал он хозяйку; посмотрев на Кармелиту, улыбнулся ей, – здравствуй, Лита.
      – Привет, Булл.
      – Э-э… – на секунду он запутался в собственных мыслях.
      – Мисс Батлер, – вспомнил он наконец, – с севера мчится какой-то всадник. Похоже, что под ним конь мистера Смита.
      Маккензи заскрежетала зубами.
      – А сам всадник похож на мистера Смита?
      – Трудно сказать, мэм. Мы с ребятами видели его с большого расстояния. Я подумал, что мне следует вернуться и предупредить Вас.
      – Здравствуйте, мистер Фергюсон, – сказала только что пришедшая со двора Лу. – Вы тут что-то говорили насчет мистера Смита?
      Маккензи не позволила Буллу ответить.
      – Хорошо, Булл. Можете отправляться и посмотреть, он ли это на самом деле. Если он, скажите, что ему незачем останавливаться здесь. Мы пошлем его вещи в город.
      – А… – Булл в нерешительности мял шляпу в руках.
      – Не обращайте на нее внимания, – сказала Лу, махнув рукой, – она просто шутит.
      – А… да, мэм.
      Послав Кармелите извиняющуюся улыбку, Булл нахлобучил шляпу и вышел из кухни. Дойдя до стены, которой был обнесен двор, он проворно шмыгнул в калитку и сел на коня.
      Как только Булл скрылся из виду, Лу скрестила руки на груди и сурово посмотрела на Маккензи, которая отвела взгляд и занялась своим печеньем.
      Уже три дня работники ранчо и все домашние ходили вокруг Маккензи на цыпочках из-за ее мрачного настроения. На следующее утро после пикника исчезли Калифорния Смит и трое работников «Лейзи Би»: Тони Геррера, Спит Маккалох и Билл Дарнелл. Никто нигде их не видел. Расстроенная таким массовым дезертирством, Маккензи собрала остальных людей и отправилась домой. На протяжении всего обратного пути она старалась убедить себя в том, что рада исчезновению Кэла. Маккензи страшно злилась из-за потери Спита и Билла и беспокоилась насчет Тони, вернее, ее расстраивала Лу, переживавшая за сына. К тому же, Маккензи опасалась, что Фрэнки тяжело перенесет потерю ее обожаемого Калифорнии Смита.
      Но Фрэнки, вопреки ожиданиям, и глазом не моргнула, узнав, что Кэл пропал. Она с жаром уверяла мать, что он обязательно вернется. А Маккензи убеждала себя в том, что не желает этого возвращения. Было бы прекрасно, если бы он исчез навсегда, и она надеялась, что так он и сделал. Но настроение Маккензи с каждым днем становилось все отвратительнее.
      Не улучшилось оно и после того, как через сутки после исчезновения на ранчо неожиданно появился Тони. Он клокотал от ярости и возмущения и был покрыт кровоподтеками и ссадинами. Он сообщил, что они с Биллом и Спитом слегка поцапались с новым управляющим вечером после пикника – так, пошутили; но Смит взбеленился и уволил всех троих.
      – Он пытался избавиться от меня с того самого дня, как появился здесь, – жаловался Тони. – Смит заявил, что если мы только появимся тут, будем иметь дело с ним.
      Маккензи не особенно поверила его словам, но ради Лу разрешила Тони снова вернуться на работу. Однако Лу не собиралась подрывать авторитет Кэла – в этом она была тверже скалы – и велела сыну убираться с ранчо и не показываться до тех пор, пока он не научится вести себя как мужчина, а не как младенец.
      В конце концов Маккензи прервала тягостное молчание, воцарившееся на кухне:
      – Я не приму Калифорнию Смита обратно, – произнесла она, размешивая перестоявшееся тесто.
      Лу глянула на нее в упор.
      – Итак, – грозно сказала она, – какую же причину ты выдумала на этот раз?
      – Выдумала? – Маккензи загрохотала миской и вывалила тесто на стол. – Разве ты не считаешь причиной то, что Кэл два раза подрался четвертого июля; превысил свои полномочия, уволив троих моих – заметь, моих, а не его, – работников; а затем пропал на целых три дня?! И ты считаешь, что так должен себя вести управляющий?
      Кармелита чувствовала себя крайне неловко, стоя между Лу и Маккензи. Она вытерла руки о фартук и напряженно улыбнулась.
      – Извините, сеньора, сеньорита. Мне нужно сходить за водой.
      Лу с пониманием посмотрела на выскочившую стрелой Кармелиту.
      – Видишь? Даже Лита сбежала от твоего ворчания и нападок. Бедняжка думает, наверное, что в тебя вселился дьявол. Я знаю, что ты беспокоилась о Кэле все эти три дня, но, дорогая, не надо срывать свое дурное настроение на окружающих.
      – Я не в дурном настроении! – взвилась Маккензи. – И нисколько о нем не волнуюсь!
      – Но тебе же хочется узнать, где и почему он пропадал три дня? Лично мне – очень хочется.
      Маккензи решила выместить гнев на тесте, набросившись на него с бешеной энергией. Через пару минут единоборства с невинным тестом она изрекла:
      – Думаю, что я все-таки выслушаю то, что он скажет в свое оправдание.
      Лу одобрительно улыбнулась.
      Полчаса спустя к дому действительно прискакал конь Калифорнии Смита со своим хозяином на спине. Фрэнки сидела на площадке для выгула лошадей и лепила пирожки из песка. Она бросилась к Кэлу со всех ног, сияя от счастья, подпрыгивая и размахивая испачканными ручонками. Работники ранчо, которые умывались у водокачки, разом смолкли и уставились на Кэла. Всем хотелось посмотреть, как он будет выкручиваться из создавшейся ситуации. В свое время они не смогли справиться с ним, но теперь хозяйка задаст ему такого перца! Все эти дни она ходит злая, как тигрица.
      Маккензи поджидала Кэла возле корыта с водой, стоявшего перед домом. Подбоченившись и злобно сверкая изумрудными глазищами, она следила за тем, как он подъехал к дому, спрыгнул с коня и бросился к Фрэнки, которая обхватила его чумазыми ручками. Маккензи пробовала убедить себя, что вовсе не волновалась за него, но в то же время отметила, что Кэл и в самом деле не особенно пострадал от «шуток» Тони. Уголок рта Кэла был слегка надорван, а на скуле красовалась глубокая ссадина, но в остальном ее блудный управляющий выглядел, как всегда. Худой и загорелый, Кэл счастливо улыбался перепачканной в грязи Фрэнки. Золотистые волосы, взлохмаченные теплым ветерком, окружали голову и плечи Кэла каким-то неземным сиянием. Маккензи выругалась про себя. И как только ему удается так здорово выглядеть после скачки в пыли под палящим солнцем?!
      – Фрэнки, – сказала она, – пойди помоги Лите накрыть на стол. Сейчас люди будут обедать.
      – Хорошо, – ответила девочка, – пока, Калифорния.
      – Только сначала вымой руки, – добавила Маккензи.
      Как только Фрэнки умчалась, Маккензи неприязненно посмотрела на Кэла.
      – Здравствуй, – сказал он, слегка улыбаясь.
      Во двор вышла Кармелита, но, заметив Маккензи и Кэла, торопливо юркнула обратно в дом.
      – Где тебя носило? – начала Маккензи грозно. – И куда ты…
      Он вытянул вперед руку, чтобы остановить гневную тираду, и Маккензи, к своему удивлению, тут же замолчала, ожидая, что он скажет.
      – Значит, ты не получила мою записку.
      – Какую записку? – спросила она подозрительно.
      – Я просил Тэда Грина сообщить тебе, что меня не будет несколько дней. Я разыскивал новых помощников.
      Думаю, тебе уже известно, что я уволил Маккалоха и Дарнелла. Герреру тоже.
      – Нет, я не получала никакой записки. Мы уехали из города еще до того, как люди появились на улицах. Я знаю, – она перешла на злобное шипение, – что ты имел наглость уволить троих моих работников! Как ты посмел? Кем ты вообще здесь себя считаешь?!
      – Твоим управляющим, – на его лице опять появилась холодная безразличная маска.
      – Это не дает тебе права принимать такие решения! Звон колокольчика пригласил работников к обеду, но ковбои, расположившиеся вдоль забора и возле конюшни, не двинулись с места. По их лицам было заметно, что они наслаждались зрелищем ссоры своей хозяйки с новым управляющим. Маккензи увидела это и разозлилась еще больше.
      – Мак, – спокойно сказал Кэл, – я ничего не имею против того, чтобы люди, которым я не нравлюсь, высказывали свои претензии мне в лицо. Я даже не очень стараюсь избегать тех, кто готов подраться со мной, но если это делается открыто, а не исподтишка. Но человека, который нападает из засады, да еще если трое на одного, – таких людей нет смысла держать на работе.
      Маккензи на минуту смутилась.
      – Тони говорил, что они просто подшутили над тобой.
      – Если считать шуткой попытку убийства – Дарнелл пытался зарезать Тэда Грина.
      – А какое отношение к этому имеет Тэд?
      – Он влез в драку, чтобы помочь мне. Очевидно, хотел немного сократить численный перевес.
      Если рассказ Кэла мог подтвердить Тэд Грин, это в корне меняло дело. Маккензи не хотела быть несправедливой, особенно если Калифорния Смит был прав. На них смотрели люди, и, чувствуя неловкость, Маккензи сделала неверный шаг:
      – Извини, – сказала она, заскрипев зубами. – Меня неверно информировали.
      Кэл удивленно взглянул на нее.
      – Что ты сказала?
      Маккензи упрямо выставила вперед подбородок и повторила свои слова:
      – Я сказала – извини. Ты поступил правильно. Просто нам придется обойтись без тех троих.
      – Я уже нанял работников вместо них, – ровно сказал Кэл.
      От возмущения у Маккензи запершило в горле. Скрестив руки на груди, она пристально вглядывалась в Кэла.
      – Ты нанял трех человек, даже не спросив моего согласия? Где ты их нашел?
      Она была крайне раздосадована тем, что он опять принял решение за нее, но в то же время Маккензи разбирало любопытство – где он нашел сумасшедших, согласившихся работать на «Лейзи Би»?
      – Нам больше не нужны люди, которые обращаются с оружием лучше, чем со скотом, – напомнила она так тихо, что люди не могли услышать. – Твои работники в самом деле на что-то годятся?
      – Люди, которых я нанял, прекрасно умеют обращаться со скотом, – ответил он с загадочной улыбкой. – А с лошадьми они управляются так, как никто другой. Можешь не волноваться – я полностью им доверяю.
      У Маккензи появились смутные подозрения – все это звучало слишком здорово, чтобы быть правдой.
      – А где эти люди?
      Кэл взмахнул рукой, видимо, подавая сигнал.
      – Они уже совсем рядом.
      Маккензи почувствовала себя еще более неуверенно. Вдруг она увидела, как три всадника спустились с горы, возвышающейся на востоке от ранчо. Сердце ее бешено заколотилось: она уже не раз видела, как такие всадники спускались с гор. Эти люди способны сливаться с камнями и землей, когда им нужно оставаться незамеченными. Эти всадники умели так чувствовать лошадей, что сливались с ними в единое целое, когда неслись во весь опор под жарким солнцем, лучи которого впитали их лица. Эти люди были суровы, как здешние горы, и хитры, как лисы. Это были апачи.
      – Это что, глупая шутка? – нервно спросила Маккензи.
      Кровь ее похолодела от ужаса. «Джефф был прав!» – кричало все внутри нее. Кэл снова привел сюда своих дикарей.
      – Маккензи, – мягко сказал Кэл, – эти люди – друзья.
      – Они же апачи!
      – Они горные апачи из резервации Сан-Карлос. Это не те апачи, с которыми ты сталкивалась раньше.
      Ковбои повернулись в ту сторону, куда смотрела хозяйка, и мгновенно бросились к забору, одновременно схватив оружие, словно куклы-марионетки, которых дернули за нитки.
      – Бросьте оружие! – крикнул Кэл.
      Он обратил взор к Маккензи, молча умоляя поддержать его.
      Сердце Маккензи выпрыгивало из груди. Эти трое могли быть передовым отрядом, а за ними появятся другие – с оружием в руках. Она затравленно взглянула Кэлу в глаза и увидела, что он не обманывает ее, но все-таки кто мог знать, что на уме у Калифорнии Смита?
      – Маккензи…
      Как может она доверять ему? Кэл не отводил взгляда, и Маккензи почувствовала, что тонет в этих кристально чистых голубых глазах.
      – Уберите оружие, – сказала она ковбоям, но поняла, что произнесла это чуть слышно. – Уберите оружие! – скомандовала она в полный голос.
      Маккензи показалось, что взгляд Кэла сразу потеплел – или он праздновал свою победу? Как бы там ни было, она намеревалась продолжить разговор с Кэлом и придвинулась к нему ближе, чтобы их никто не слышал.
      – И ты думаешь, что я позволю апачам работать на моем ранчо? Ты что, совсем сумасшедший?
      Кэл посмотрел на нее с высоты своего роста, и Маккензи сразу почувствовала, что подошла слишком близко, но не пожелала отступать назад.
      – Горные апачи уже много лет не становились на тропу войны, – сказал Кэл. – Мак, это индейцы из резервации, это мирные люди.
      Трое дикарей остановили коней перед домом в двадцати шагах от Маккензи и Кэла. От одного их вида Маккензи захотелось бежать отсюда. Лохматые черные волосы спадали на их плечи и спины; брюки из хлопка были совсем такими же, как у местных мексиканцев, и отличались лишь свисающей от колен бахромой; высокие мягкие мокасины, как те, что всегда носил Кэл. На лицах этих людей была такая же безразличная маска, какую часто надевал Кэл. Они терпеливо ждали, и их твердые, как гранит, лица застыли, не выдавая никаких чувств.
      Каждый индеец был вооружен винтовкой, грудь каждого – перекрещена патронташем. Да уж, мирные апачи! «Это индейцы из резервации»! Прекрасно. Ну так и возвращались бы в свою резервацию!
      – Война с апачами подходит к концу, Мак. А когда война кончается, бывшим врагам приходится приспосабливаться к мирным условиям.
      – Скажи это Джеронимо.
      – Эти люди не перебежчики. Агент из Сан-Карлоса позволил им работать здесь при условии, что ты поручишься за них.
      – Поручусь? За этих… за этих… – Маккензи потеряла дар речи.
      В эту минуту во двор вышла Лу. Увидев пришельцев, она открыла рот от изумления.
      – Маккензи!
      – Все в порядке, Лу. Это «мирные индейцы», – с издевкой сказала Маккензи.
      – Боже милостивый! – Лу застыла, глядя на индейцев, как завороженная.
      – Это безумная идея! – произнесла Маккензи тихо, но выразительно.
      Апачи следили за их разговором с невозмутимым видом, ковбои же хмурились и ворчали.
      – Даже если я позволю этим индейцам остаться, мои работники не потерпят этого. Они скорее убьют апачей, чем станут вместе пасти скот. Разве ты не понимаешь?
      – Апачей не так просто убить, – заметил Кэл, приподняв бровь.
      – Дело не в этом!
      – Работники будут делать то, что велю им я, – заверил Кэл.
      – Мы могли бы нанять белых людей, и у нас не было бы таких проблем.
      Кэл покачал головой.
      – Сюда никто не пойдет, кроме разбойников и бродяг, которые ничего не умеют, разве только приносить неприятности. Кроссби оповестил всю округу о том, что всякий, кто хочет жить, пусть ищет работу в другом месте.
      Маккензи нахмурилась, раздумывая, что же делать. То, что сказал Кэл, было сущей правдой, тут она не могла с ним спорить.
      – Мак, нам не обойтись без помощи. Неужели ты думаешь, что я привел бы их сюда, если бы в них таилась хоть малейшая опасность для тебя или для Фрэнки?
      Ранчо в самом деле крайне нуждалось в рабочих руках. Кэл, как всегда, был прав, и это снова взбесило Маккензи.
      – Они тоже твои братья? – мрачно спросила она. Кэл улыбнулся, и Маккензи поняла по его глазам, что он празднует победу.
      – Не совсем так. Это – Мако, – самый внушительный из трио апачей, услышав свое имя, поднял глаза на Маккензи, – он брат жены племянника Дон-сей, которая была моей матерью.
      Глядя на дикаря, Маккензи изобразила на лице подобие улыбки.
      – Справа от него стоит Исти, – второй индеец широко улыбнулся, и его лицо осветилось очарованием юности. – Он и Бей-чен-дей-сен – друзья Мако.
      Апачи с нескрываемым любопытством рассматривали Маккензи, и женщина почувствовала некоторую неловкость. Принято ли говорить дикарям «рада познакомиться с вами» или «как хорошо, что вы приехали»?
      – Они говорят по-английски?
      – Немного, – ответил Кэл.
      – Эта работа очень трудна, – предупредила Маккензи апачей, стараясь, чтобы ее слова прозвучали убедительно.
      Исти улыбнулся и кивнул, другие молча смотрели на нее.
      – Кэл, их жизни будут доверены нашим людям, – она махнула рукой в сторону ковбоев, которые напряженно прислушивались к разговору. – А тебе прекрасно известно, что они считают: апач хорош, когда он мертв.
      – Эти трое сумеют постоять за себя, а я справлюсь с работниками.
      – Почему они приехали сюда? – спросила Маккензи в полной растерянности.
      – Потому что я попросил их об этом, и потому что им надоела резервация.
      Маккензи осуждающе покачала головой.
      – Калифорния Смит, иногда ты ведешь себя так, будто с луны свалился. Ты совершаешь безумный поступок и стараешься представить все так, словно это единственное разумное решение.
      Кэл слегка улыбнулся.
      – И все же будем считать, что ты победил, – неохотно признала она. – Пусть твои «мирные индейцы» устраиваются, а мои ленивые ковбои отправляются обедать, а то они совсем ничего не сделают за сегодняшний день.
      Глаза Кэла сразу потеплели.
      – Не обольщайся. Боюсь, все это плохо кончится. И вся ответственность ляжет на твою голову, – Маккензи гордо прошествовала во двор и взяла за руку Лу. – Идем, Лу. Наш управляющий сам займется делами. Кармелите, наверное, нужно помочь с обедом, а то Фрэнки сведет ее с ума.
      И Маккензи стала подталкивать еще не вышедшую из оцепенения мачеху в сторону кухни. Апачи с откровенным недоумением наблюдали за женщинами. Исти тихонько хихикнул.
      – У твоей женщины острый язычок, – сказал он Кэлу на своем языке.
      Кэл улыбнулся и встряхнул головой.
      – Острый язычок – да. Но это далеко не все, что можно сказать о ней.
      Мако важно кивнул.
      – Она делает то, что ты ей говоришь. Это хорошо. Кэл чуть не расхохотался. Ему бы не хотелось, чтобы эта троица поняла – Маккензи из тех женщин, с которыми далеко не просто договориться. Если они поймут это, то будут очень разочарованы.
      – Она сделала то, что я велел, только потому, что попалась в ловушку и не знает, как из нее выбраться. У нее было много горя из-за апачей и из-за меня, но вообще-то она добрая женщина.
      Мако и Бей-чен-дей-сен глубокомысленно кивнули, а Исти улыбнулся и сказал:
      – По-моему, ты сам попал в ловушку и не можешь выбраться. Женщины умеют заманивать в нее неосторожных парней.
 
      Маккензи захлопнула калитку и деловито направилась к конюшне, в которой по утрам собирались ковбои, чтобы оседлать коней и поехать на работу. Она неприязненно взглянула на серый дымок, поднимавшийся в небо у подножия горы. Новые «ковбои» отказались поселиться вместе с белыми работниками и поступили мудро. Они очень быстро и ловко разбили свой лагерь, отойдя на четверть мили к востоку от строений ранчо. Маккензи была поражена, когда узнала, что они приехали с женами. Кэл объяснил, что апачи чувствуют себя очень скверно без жен, поддерживающих домашний очаг, поэтому жены часто сопровождают апачей в различных переездах даже тогда, когда индейцы встают на тропу войны.
      Весь вчерашний вечер Лу напряженно молчала. У Маккензи хватило такта не сказать «я же тебе говорила». Вопреки всякому здравому смыслу Маккензи решила довериться Кэлу, хотя сама не знала, почему так поступает. Вчера днем, когда их глаза встретились, она увидела в них такую безграничную преданность! Маккензи давно не сомневалась в том, что Кэл намеренно не приводил брата-апача на «Лейзи Би» шесть лет назад, а теперь уверилась в том, что он не желает им зла. Он никому не позволит обидеть Фрэнки. Хотя, одному богу было известно, правильно ли она поступает.
      Люди собрались перед конюшней, но садиться на коней, кажется, не торопились. На некоторых лошадях не было упряжи, и они были привязаны к забору. При появлении Маккензи возбужденные голоса мужчин смолкли. Никто не хотел встречаться с хозяйкой взглядом. Даже Булл, самый дружелюбный из всех, тупо смотрел на пыльную дорогу.
      – Доброе утро, мисс Батлер, – от группы отделился Сэм Кроуфорд; он дотронулся до края помятой шляпы и шагнул к Маккензи.
      – Мистер Кроуфорд, – начала она, взглянув на угрюмых работников, – что-нибудь случилось?
      – Это из-за проклятых индейцев, мисс Батлер.
      Маккензи ощутила боль в желудке – она предполагала, что ее неуправляемые ковбои воспользуются любым поводом, чтобы «сделать ноги».
      – Мистер Кроуфорд, эти индейцы приехали из резервации, они умеют обращаться с лошадьми и скотом.
      «Чего нельзя сказать о многих из вас», – подумала Маккензи и продолжила:
      – У них есть разрешение агента работать здесь. А поскольку у нас не хватает рабочих рук, они временно будут помогать на ранчо.
      Обычная гримаса Сэма стала еще ужаснее.
      – Не волнуйтесь так, мистер Кроуфорд, – добавила Маккензи, – они покорные и миролюбивые.
      Сэм сплюнул.
      – Скажу Вам вот что, мисс Батлер, покорные и миролюбивые – все это ерунда. Они апачи – и этим все сказано. Ни один из этих людей, – он показал рукой на ковбоев, – не станет работать рядом с грязными апачами.
      Сказать «грязные апачи» мог кто угодно, но только не ковбои «Лейзи Би»! Это было равносильно тому, что закопченный котелок возмущался неопрятным видом сверкающего чайника.
      – Мистер Кроуфорд!
      – Никаких «но» и «если», мисс Батлер.
      Остальные работники согласно закивали. Семь пасмурных лиц угрожали бунтом, но Маккензи знала, что поджилки этих людей трясутся от страха. Они могли сколько угодно разглагольствовать о том, что работа рядом с «грязными апачами» ниже их достоинства, а на самом деле испытывали безумный ужас перед индейцами.
      – Мы не станем ничего делать до тех пор, пока эти краснокожие не уйдут отсюда, – добавил Джордж Келлер.
      Но тут позади Маккензи послышались мягкие шаги – решительное выражение лиц ковбоев сразу куда-то исчезло.
      – Это кто здесь не собирается выходить на работу? – от резкого голоса Кэла Маккензи вздрогнула.
      – Мы все, – заявил Келлер, остальные молча потупились.
      Кэл проигнорировал слова Келлера. Он подошел к Маккензи и приветственно кивнул ей.
      – Вы хотите, мисс Батлер, чтобы изгороди проверили сегодня?
      – Я хочу, чтобы несколько человек проехали по Сан-Педро и посмотрели, сколько там наших коров. Остальные могут работать с лошадьми. Ваши… э… новые работники могут заняться тем, что Вы сочтете нужным.
      Среди ковбоев послышался недовольный ропот.
      – Да, мэм, – Кэл улыбнулся, будто все это доставляло ему удовольствие. – Седлайте лошадей!
      Никто не двинулся с места.
      – Тот, кто не сядет на коня, может собирать свои шмотки и мотать отсюда.
      Кэл глянул на Келлера.
      – Мистер Келлер, Вы хотите опять зарабатывать свой хлеб с помощью оружия? У Вас замедленная реакция. Когда Вы набросились на меня несколько дней назад, я успел схватить Вас за руку, не позволив сделать ни единого выстрела.
      Келлер опустил голову.
      – Мистер Кроуфорд, – Кэл повернулся к Сэму, – как ковбой Вы гроша ломаного не стоите. Вас не приняли бы на работу ни на одно ранчо в Аризоне. А Вы, мистер Фергюсон, съедаете вдвое больше, чем зарабатываете.
      Булл смущенно засмеялся, кивнул и повернулся, чтобы поправить седло на лошади.
      – Гид Смолл!
      Молодой блондин резко вскинул голову. У него было выражение лица, как у обидевшегося мальчика, которого заставляют делать уроки.
      – Я думал, что ты копишь деньги на тот новый винчестер из оружейной лавки Гаса Бигли.
      – Черт! – Гид выругался громким шепотом. Маккензи почувствовала, что сопротивление сломлено.
      Люди неохотно повернулись к своим лошадям.
      – Нам повезло бы гораздо больше, если бы под белой кожей нашего управляющего не текла кровь апача, – пробурчал кто-то.
      Кэл обвел холодным взглядом всех ковбоев.
      – Кто-то хочет доказать, что сможет работать лучше меня? – спросил он с вызовом.
      Все почему-то стали рассматривать свою обувь и пыль под ногами.
      – Пусть уж лучше апачи скачут возле меня, чем на меня, – заключил Булл.
      После того, как все сели в седла, Кэл тоже вскочил на коня. Маккензи не могла не заметить, как красивы были все его движения, как играли мускулы сильного тела, как сверкали на солнце светлые волосы.
      Когда группа тронулась в путь, откуда-то вдруг, как по команде, выскочили индейцы – Мако, Исты и Бей-чен-дей-сен – и присоединились к ковбоям.
      Кэл сидел в седле так же ловко, как и трое апачей. По сравнению с этой четверкой остальные мужчины казались ужасно неуклюжими.
      Маккензи задумалась о том, как умело Кэл справлялся с ее работниками, ее мачехой, ее лошадьми, скотом, ее врагами и ее… дочерью. Маккензи так упорно боролась за то, чтобы спасти это ранчо, ей приходилось иметь дело с грубыми и опасными людьми, она старалась быть доброй матерью и хорошей хозяйкой на этой неприветливой земле. И вдруг появляется Калифорния Смит, и все начинает казаться таким простым и естественным, что присутствие Маккензи становится почти необязательным. Лу, конечно же, сказала бы, что она преувеличивает, что она несправедлива. «Да, несправедлива», – мысленно подтвердила Маккензи. Там, где замешан Кэл, не может быть и речи о справедливости!
      Объект размышлений и досады Маккензи повернул своего коня назад и вернулся к ней, а работники держали путь дальше. Он обратился к ней таким голосом, каким мог бы говорить отец, если бы был жив:
      – Мак, держись подальше от этих людей, иначе ты накличешь беду. Ты ведь наняла меня для того, чтобы я сам справлялся с ними. Предоставь мне свободу действий, пожалуйста!
      Когда он поскакал догонять людей, поднимая за собой столб пыли, Маккензи прислонилась спиной к открытой двери конюшни и стала наблюдать за дикой кобылицей, которая спокойно жевала дополнительную порцию зерна, что давал ей Кэл каждое утро.
      – Ты слышала, как он со мной разговаривал? – спросила она у лошади. – «Ты наняла меня для того, чтобы я сам справлялся с ними! Предоставь мне свободу действий!» – передразнила она.
      Лошадь фыркнула.
      – А-а, я забыла, – сказала Маккензи, – что тебе нравится этот здоровенный болван. Извини.
      Маккензи пошла обратно к дому, потому что у нее пропало всякое желание ехать к источникам, как она собиралась с утра. Она чувствовала себя щепкой, попавшей в бурный поток: теряла контроль над ранчо и пыталась сохранить контроль над собой. Маккензи не хотелось думать об этом, но Кэл вполне мог одержать победу над ней. С помощью своей силы и умения Кэл подчинял себе людей, и Маккензи тоже пришлось подчиниться. Конечно, было бы намного проще переложить все проблемы на его широкие плечи, чем нести это бремя самой. Проще было бы забыть о прошлом, позволить окончательно растаять льдинке, которую она вырастила вокруг своего сердца, забыть о том, чем обернулось доверие к нему шесть лет назад. Кэл не убивал ее отца, но он сделал другое – убил ее душу.