Цветок Прерий

      – Никогда нельзя сказать, куда могут забрести эти глупые твари.
      За спиной Тони появились еще четыре всадника – все они работали на Кроссби. Они примчались все вместе и распугали коров и телят, собранных Исти.
      Тони взглянул на животных и скорчил страшно удивленную гримасу.
      – Маккензи! – воскликнул он. – Не может быть, чтобы ты хотела забрать их с собой!
      – Именно это я и хочу сделать, – ответила она твердо.
      – Но это не твои коровы! Я знаю, что вести хозяйство на ранчо нелегко, но, клянусь, никогда бы не подумал, что ты опустишься до того, чтобы воровать чужой скот!
      – Ты прекрасно знаешь, что это мои коровы. Тони злобно ухмыльнулся.
      – Если я не ошибаюсь, это клеймо Армстронга. Я же говорил, что эти глупые создания могут забрести куда угодно.
      – Если Райт Армстронг пожелает, он может приехать ко мне за своим скотом. Только ему придется объяснить, почему клеймо «Р. А.» на этих животных больше похоже на измененное клеймо «Лейзи Би». Но в любом случае тебя, Тони, это не касается; если только ты или твой хозяин не причастны к подделке клейма.
      Тони снял шляпу и вытер лицо рукавом.
      – Вот это да! – изрек он, повернувшись к своим товарищам. – С тех пор, как моя сестрица решила выйти замуж за желтоволосого апача, она ужасно обнаглела! Наверное, это он научил тебя воровать коров, а, Маккензи? Индейцы только так умеют «выращивать» скот!
      Маккензи тревожно взглянула на Исти, который держал винтовку на коленях. Лицо его было непроницаемо.
      – Да, – продолжал издеваться Тони, – до нас докатились слухи о том, что ты собираешься замуж за этого недоделка Смита. Видимо, не нашла другого способа удержать такого ценного работника?
      – Убирайся отсюда, Тони, – велела Маккензи ледяным тоном. – Мне нужно работать. Можешь передать мои слова Райту Армстронгу и своему боссу.
      – Думаю, у них найдется, что сказать на этот счет, – он скорчил похотливую гримасу, – скажи-ка, Мак, правда ли, что апачи трахаются с женщинами, как жеребцы с кобылицами? Тебе-то это хорошо известно!
      – Может быть, она продемонстрирует нам, как они это делают? – смеясь, предложил какой-то ковбой.
      – Думаю, нет! – вставил Тони. – Моя сводная сестра прибережет это для индейцев!
      – Тогда я согласен быть индейцем – захохотал другой.
      – Сомневаюсь в том, что это у тебя получится, – раздался голос откуда-то сзади.
      Паника Маккензи понемногу улеглась, когда с бугра спустился Аппалуз Кэла. Дождь кончился, но на Кэле было надето мексиканское пончо – единственная одежда, имевшаяся у него на случай плохой погоды. Дождь промочил его повязку на голове, а влажные волосы блестели, как отполированное золото. Маккензи никогда не видела его таким красивым.
      Кэл проехал между людьми Кроссби, не обращая внимания на то, что их руки потянулись к пистолетам.
      – Эти парни наделали здесь столько шума, что распугали всех коров в округе, – Кэл повернул коня так, чтобы смотреть в лицо Тони. – Не слишком ли далеко ты отъехал от своего стада, Геррера? Здесь нет коров «Бар Кросс».
      Тони нахмурился.
      – Здесь нет коров и «Лейзи Би», Смит. Эти животные принадлежат Армстронгу. Вы собираетесь украсть их. Вы, апачи, привыкли красть скот, чтобы как-то прокормиться, но здешние фермеры не станут с этим мириться.
      – Можешь обратиться в суд с жалобой, – холодно ответил Кэл. – Но, мне кажется, ты не захочешь привлекать внимание судей к тому, чем занимался весь последний месяц или больше.
      – Мы сможем восстановить справедливость и без помощи суда, – хвастливо заявил Тони. – Но если и придется обратиться туда, Поттс сделает все, что велит ему Кроссби.
      – Вот тут ты прав, – быстро сказал Кэл. – Все мы хорошо знаем, чьи это коровы. А если Кроссби и Армстронг захотят поспорить на сей счет, мы готовы встретится с ними возле Дрэгон Спрингс, хотя не стоит пачкать воду из-за такой ерунды. Кроссби может пожалеть.
      – Не слишком ли много ты берешь на себя, Смит? Нас здесь пятеро, а вас всего двое.
      – Трое, – поправила Маккензи, напомнив о себе. Тони презрительно фыркнул.
      – Да, Геррера, пока ты не уехал, я должен кое-что сказать тебе, – продолжал Кэл так, будто не слышал угрозы. – Тот, кто хотя бы раз попытается оскорбить Маккензи Батлер, будет кастрирован. Я сам проведу эту операцию.
      Исти одобрительно кивнул.
      Ковбои Кроссби сразу почувствовали себя неуютно и постарались не встречаться с ледяным взглядом Кэла. Уверенность, с которой он произнес угрозу, напомнила им о жестокости, с которой апачи пытали и мучили людей.
      Похоже, один Тони не испугался.
      – Ты, Смит, много болтаешь. Думаешь, тебе это удастся?
      Выражение лица Кэла ничуть не изменилось.
      – Индейский недоделок, на этот раз ты остался в дураках, хотя пока это до тебя не дошло. Мистер Кроссби будет недоволен, если я позволю тебе уйти. Маккензи вся напряглась, а Кэл и бровью не повел.
      – Я сейчас сделаю это, – продолжал нагло бахвалиться Геррера, – если кто и боится тебя, мне на это наплевать! От моей пули не уйдешь! – он отбросил назад непромокаемую накидку, чтобы освободить правую руку. – Я нисколько не боюсь тебя и никогда не боялся.
      Маккензи испуганно посмотрела на Кэла, потом на Исти. Их лица застыли, как каменные. В отчаянии она подумала, что надо вытащить свою винтовку, хотя понимала, что пока она достанет ее и взведет курок, Кэл будет мертв.
      – Тони, ради бога!..
      – Заткнись, Маккензи! – рявкнул Тони. – Это не бабье дело! Ну, что, индеец, проиграл? Кэл улыбнулся.
      – Ты, Геррера, слишком спешишь схватиться за оружие, а головой думать не хочешь.
      Кэл отбросил в сторону пончо, и Тони обнаружил, что находится под прицелом двенадцатизарядного ружья.
      – Черт возьми! – присвистнул один из ковбоев. – Сейчас он ему покажет!
      И все люди Кроссби поспешили отодвинуться от Тони.
      – Чаще всего побеждает не самый быстрый, а самый умный, – назидательно произнес Кэл и усмехнулся.
      Темная кожа Тони побледнела.
      – Ты, сивый ублюдок! Когда-нибудь ты пожалеешь, что встал на пути Антонио Герреры!
      – Если будешь продолжать валять дурака, долго не проживешь.
      Тони со злостью сплюнул, повернул коня и крикнул, чтобы ковбои «Бар Кросс» следовали за ним. Маккензи слышала, как люди Кроссби, отъезжая, откровенно смеялись над Геррерой. Но лишь когда топот Копыт растворился в тишине, она смогла перевести дух.
      Кэл опустил ружье.
      – Теперь ты убедилась в том, что тебе лучше не покидать ранчо?
      Маккензи глубоко вздохнула.
      – Пожалуй, ты прав.
      Поскольку Кроссби именно ее избрал жертвой, помощи от Маккензи было мало. Наоборот, приходилось постоянно опасаться за нее и следить, где она находится. Ей давно пора было перебороть свое никчемное упрямство.
      – Мак, работа подходит к концу. Завтра большая часть стада будет на северном пастбище, где мы будем клеймить животных. Ты немного потеряешь, если останешься дома.
      Маккензи кивнула. К воскресенью скот для продажи будет отобран и готов к отправке, а в следующую пятницу она, наконец, обретет мужа, с которым будет делить радость и горе всю оставшуюся жизнь. Может быть, действительно пришла пора становиться женой и снимать с себя обязанности скотовода и хозяина ранчо?
      – Я вернусь на ранчо, как только мы пригоним этих коров на северное пастбище. Ты поедешь с нами? – спросила она, поворачивая Долли на север.
      – Конечно.
      Кэл ехал рядом с ней, а Исти гнал маленькое стадо чуть позади.
      Маккензи улыбнулась любимому.
      – На минуту мне показалось, что я уже потеряла тебя, – сказала она. – Я рада, что ты у меня самый умный, а не самый быстрый.
      – Мне пришлось лететь, как ветер, чтобы догнать тебя, – ответил он с улыбкой.
      – К чему было так торопиться? – поддразнила Маккензи. – Я скакала не так уж быстро.
      – Ты могла мчаться, как бешеный заяц, и все равно бы я догнал тебя.
      Она счастливо рассмеялась.
 
      Следующие два дня прошли спокойно. Сэм Кроуфорд и Гидеон Смолл пригнали остальной скот, а другие работники ранчо клеймили и метили телят, проверяли, нет ли раненых и больных животных, помещали предназначенных на продажу коров в отдельный загон. В пятницу к вечеру без клейма остались всего несколько бычков, животные для продажи были отобраны – работы оставалось на несколько часов, поэтому Маккензи разрешила людям отдохнуть перед последним днем загона скота в награду за хорошую работу. Мужчины бросили жребий, чтобы решить, кто останется стеречь стадо, – выпало Буллу Фергюсону и Скиллету Махоуни. Остальные умылись, причесались и отправились в город. Кэлу тоже пришлось поехать с ковбоями, хотя меньше всего на свете ему хотелось провести этот вечер в шумном прокуренном салуне, вонявшем крысами и потом. Но он опасался, что Кроссби может устроить потасовку в городе, раз не сделал этого на пастбище. А если люди «Бар Кросс» станут напрашиваться на драку, ковбои «Лейзи Би» будут только рады этому, но потом они могут попасть в тюрьму, и Маккензи не сможет соблюсти обязательства своего контракта, потому что некому будет отправлять скот на станцию. Естественно, лучшим решением было бы не отпускать людей с ранчо, пока не закончены все работы, но Маккензи заявила, что они заслужили отдых и, если не получат свое, Кэлу придется весь путь до железнодорожной станции сдерживать не только скот, но и людей.
      В городке было тихо, по крайней мере, по тумстоунским стандартам. Кэл весь вечер ходил из одного салуна в другой, следя за ковбоями «Лейзи Би», которые были неутомимы и готовы к бою, но знали, что зоркий глаз управляющего неусыпно следит за ними, поэтому не задирались. То тут, то там Кэлу попадались люди Кроссби, но они занимались своими делами. И все-таки в воздухе висела напряженность, как в жаркий августовский день.
      Так Кэл бродил в одиночестве по Аллен-стрит, заходя из бара в бар, отпивая по одному-два глотка из заказанных напитков. Пару раз он случайно встретил знакомых – в первый раз его приветствовал Гас Бигли, во второй – Тэд Грин, который сообщил, что у него появилась новая модель винчестера, и пригласил Кэла взглянуть на него: такое замечательное оружие не может не заинтересовать столь искусного стрелка. Все было более-менее спокойно, пока Кэл не зашел в салун «Блади Бакет» – дыру, в которой скандалы считались нормой поведения. Возле стойки бара он увидел Тони Герреру, Джеффа Моргана и еще трех ковбоев «Бар Кросс» – все они были пьяны до чертиков и вооружены.
      – Ой, кто к нам пришел! – приветствовал Тони появление Кэла. – Разве тебе не известно, что в это чудесное заведение не пускают индейцев?
      Кэл украдкой оглядел салун и с облегчением заметил, что здесь нет никого с «Лейзи Би».
      – А где твое пончо, под которым ты прячешь свое дурацкое ружье? – расхохотался Тони. – Давай выйдем на улицу, я покажу что можно сделать очень быстро с твоей умной головой! Твои «самые умные» мозги мигом разлетятся по мостовой.
      – Геррера, ты настолько пьян, что не попадешь и в стену сарая.
      Люди с «Бар Кросс» засмеялись. Один из них был с Тони на южном пастбище два дня назад.
      – Тони, не будь дураком! Тебя раз проучили на этой неделе, и я слышал, что это уже не впервые.
      Лицо Тони сделалось пунцовым от злости.
      – Посмотрим, сможет ли он бороться по-честному, черт его возьми! Смит, если ты не трус, выходи на улицу!
      – Заткнись, Геррера, – вставил свое слово Джефф Морган.
      Тони стукнул стаканом с виски по стойке бара.
      – Ч-что ты имеешь в виду – «заткнись»?!
      – Ты пьян, но лезешь на рожон. Тебя сейчас убить легче, чем муху прихлопнуть. Умерь свой пыл, твой черед еще придет.
      Кэл вышел, предоставив им возможность препираться дальше. Тони был настолько пьян, что не представлял никакой опасности, а Кэлу нужно было следить за другими людьми.
      Остаток ночи прошел без особых происшествий. Кэл снова совершил обход баров на Аллен-стрит, заняло это довольно много времени, поскольку этих клоак было великое множество. Создавалось впечатление, что пьянство – любимое занятие жителей Тумстоуна.
 
      – Черт тебя подери! Ты в состоянии хотя бы взобраться на эту проклятую лошадь?!
      Джефф Морган пытался усадить Тони в седло, но все его попытки были тщетны – как только он отходил в сторону, Тони съезжал на землю.
      – Я м-м…м-могу й-ехать, – промямлил Тони. – М-могу, ч-черт! П-п-поехали, п-п-поехали, Джефф…
      – Если ты свалишься, я не стану возиться с тобой, – предупредил его Морган, усаживаясь на своего коня.
      – П-поехали, ты, с-собака!
      Стараясь не сбиться с пути в кромешной тьме, Джефф думал о том, что совершил ужасную глупость, когда поехал в город сегодня вечером. Дорога была грязной после дневного ливня, Тони был мертвецки пьян, а сам Джефф держался не намного лучше. Он сомневался в том, что они доберутся до «Бар Кросс» к восходу солнца.
      В этот вечер в городе были почти все ковбои «Бар Кросс». Кроссби сам предложил им съездить туда. Он сказал, что неплохо бы им съездить в Тумстоун и «выпустить пар из котла». По его словам, каждый уважающий себя мужчина должен время от времени «расслабляться». Старик не сказал ничего особенного, но каждый из ковбоев понял, что он имел в виду – он не стал бы возражать, если бы они хорошенько проучили парней с «Лейзи Би». Может быть, работники «Бар Кросс» так бы и сделали, если бы Джефф не намекнул на то, что Кроссби не станет лезть из кожи вон, чтобы помочь им, когда они угодят за решетку. Хотя Поттс и был в кармане у Кроссби, но начальником полиции служил суровый плешивый старик, с которым было не так-то просто договориться.
      Джефф Морган проработал на ранчо «Бар Кросс» всего несколько недель, но ему уже не нравилось, как Кроссби ведет себя. Сначала увез малышку Фрэнки и пытался использовать ее, чтобы добиться от Маккензи продажи «Лейзи Би». Безусловно, Морган не мог даже предположить, что Натан на самом деле причинит ребенку какой-либо вред, но способ, к которому он прибегнул, был омерзителен. И то, что хозяин занялся подделкой клейма, тоже не соответствовало понятиям Джеффа о порядочности. Хотя он был уверен в том, что для Маккензи было бы лучше продать ранчо, но воровские методы вытеснения ее с законной территории были ему не по душе. Но если подойти с другой стороны – любые средства хороши для того, чтобы сломить безрассудное упрямство Маккензи и избавиться от ненавистного Калифорнии Смита.
      – Ты движешься или стоишь на месте? – рявкнул Джефф через плечо. Лошадь Тони Скорее брела, чем скакала. – Если мы будем ехать с такой скоростью, не доберемся до дома и к рассвету.
      – Джефф… при-держи этих… чертовых кляч! Мне нужно… нужно…
      Лошадь Тони остановилась. Джефф слышал, как Герреру рвало, и у него самого забурчало в животе. Ему захотелось бросить Тони – пусть добирается до ранчо, как хочет. Джеффу не хотелось лишаться возможности поспать несколько часов только из-за того, что Тони так надрался.
      – Ты в порядке? – спросил он, когда лошадь Герреры пошла рядом.
      – Ага.
      – Лучше стало?
      – Да уж. Намного. Блевать – мое любимое занятие.
      – Тогда поехали, только давай побыстрей!
      – Ладно… Этот проклятый Смит не уйдет от нас, – проворчал Тони. – Когда-нибудь я прижму его к ногтю. Когда его здесь уже не будет, ты сможешь отправиться к моей сводной сестричке и позабавиться с ней. Ты ведь всегда был не против?
      – Заткнись насчет Маккензи.
      – Это еще почему? Эта девка давно не девственница; расставила ножки перед этим гадом-апачем и произвела на свет грязное отродье, даже не надеясь, что сможет иметь нормального мужа.
      – Я сказал: заткни свою вонючую пасть!
      – Э, да ты к ней неровно дышишь! – Тони захохотал и чуть не свалился с лошади.
      Морган пришпорил коня. От неожиданности животное прыгнуло вперед, толкнув лошадь Герреры в мягкую грязь на обочине дороги. Джефф услышал звук падающего обмякшего тела. Лошадь Тони в панике изо всех сил пыталась удержаться на ногах, но опрокинулась и, кувыркаясь, полетела в глубокий придорожный овраг. Правда, достигнув дна, она, как по волшебству, снова оказалась стоящей на ногах со съехавшим на бок седлом. Повезло лошади, но не Тони. Он лежал совершенно неподвижно на песчаном дне оврага в пяти шагах от лошади.
      – Черт подери! – Морган выскочил из седла и опасливо спустился в овраг. Встав на колени возле распростертого человека, Джефф пощупал его пульс. – О, боже!
      Антонио Геррера больше ничего не мог сделать ни Калифорнии Смиту, ни кому-то другому: он был мертв.
 
      Когда на следующее утро солнце встало из-за гор, в воздухе стоял запах паленых шкур и оглушительный рев животных, так что ощущение утренней свежести было безнадежно испорчено. Даже дома Маккензи слышала эти звуки и противный запах, хотя до пастбища, где происходила мучительная процедура, надо было скакать не менее четверти часа. Последние два дня она, как и обещала Кэлу, никуда не отлучалась с ранчо и нисколько не жалела о том, что не присутствует при клеймении – это занятие она очень не любила и радовалась тому, что сегодня костры, наконец, погаснут.
      Лошади нравились Маккензи куда больше, и сегодня утром ей доставила большое удовольствие разминка Молнии и Ветерка на площадке для выгула лошадей. Она вспомнила тот день, когда Молния впервые попала сюда.
      Кобылица была до смерти перепугана, зла и отчаянно боролась за свою свободу. Это было печальное и вместе с тем великолепное зрелище. А теперь, рядом со своим жеребенком, она казалась вполне довольной жизнью. Шерстка малыша цвета меди – точно такая же, как у его отца – блестела на солнышке. Молния больше не была величественной и дикой, но все равно оставалась прекрасной.
      Из дома вышла Лу, держа в руках «Дамский журнал», и направилась к площадке.
      – Маккензи, дорогая, я только что наткнулась на замечательную модель платья для Фрэнки. Оно прекрасно подошло бы для венчания, и я думаю, что успею сшить его вовремя.
      – Господи, тебе не хватает работы, что ты собираешься шить Фрэнки платье для свадьбы?
      – Для свадеб, – поправила Лу.
      – Для свадеб, – улыбнувшись, согласилась Маккензи. – Лу, ты слишком много взваливаешь на себя. Дай мне взглянуть на платье.
      Она взяла у Лу журнал и стала рассматривать рисунок.
      – Лу, может быть, нам не обязательно шить Фрэнки такое платье?
      – Маккензи, дорогая, мы же не хотим, чтобы девочка выглядела, как оборванка, в такой великий день.
      – Я не сумею сшить так здорово.
      – Сумеешь. Я найду время для… – Лу подняла голову и посмотрела на дорогу: к «Лейзи Би» приближались какие-то всадники. – Кто бы это мог быть? Кажется… О, боже! Что им здесь нужно?
      На ранчо въезжал Натан Кроссби, оглядывая все вокруг хозяйским взором, будто «Лейзи Би» уже принадлежало ему. За ним ехало четверо его работников и трое незнакомых Маккензи мужчин. Рядом с Кроссби гордо восседал в седле Израэль Поттс, на лице помощника шерифа было чрезвычайно официальное выражение.
      – Доброе утро, Израэль, – приветствовала его Маккензи, как только они приблизились. – Что привело вас сюда ранним утром?
      – Здравствуй, Маккензи. Ты видела Калифорнию Смита?
      Сердце Маккензи гулко застучало. Она не представляла себе, что могло случиться, но поняла, что начались неприятности.
      – Он на северном пастбище заканчивает клеймить телят.
      – Отлично, – промычал Израэль. Глаза Натана Кроссби удовлетворенно сверкнули. – А вы не хотите сказать мне, что произошло? – спросила Маккензи.
      Израэль как-то странно взглянул на Лу. – Нет, – сказал он, – но я сожалею о том, что принес плохую новость миссис Андалусии.
      – В чем дело? – спросила Маккензи срывающимся голосом.
      – Мы приехали, чтобы арестовать Калифорнию Смита за преднамеренное убийство Антонио Герреры.

ГЛАВА XV

      Маккензи словно громом поразило. Ей показалось, что все вокруг замерло, лишь ее несчастное сердце продолжало колотиться в груди.
      Лу издала глубокий вздох, услышав о смерти сына, и застыла, как каменная.
      Маккензи не верила своим ушам: Тони убит, а Кэл – его убийца. Да, эти двое часто ссорились и даже дрались. Иногда мужчины в драке убивают своих соперников, ведь они всегда носят с собой оружие и в порыве гнева могут им воспользоваться. А порой им приходится защищать свою жизнь и прибегать к любым способам спасения. Тони мог спровоцировать драку, и у Кэла могло не быть другого выхода. Но, если бы такое случилось, Кэл обязательно рассказал бы ей об этом – они виделись утром в конюшне перед тем, как мужчины отправились заканчивать работу на северном пастбище. Он непременно сказал бы.
      Это какой-то кошмарный сон. Это должно быть сном, или весь мир сошел с ума.
      – Ну, Маккензи?
      По выражению лица Израэля Поттса Маккензи поняла, что он спросил о чем-то.
      – Что?
      Израэль нетерпеливо вздохнул.
      – Ты поедешь с нами туда, где сейчас работает Смит?
      Маккензи испуганно взглянула на Лу, которая сохраняла ледяное спокойствие.
      – Не беспокойся обо мне, – тихо сказала Лу. – Мне кажется, я всегда знала, что он плохо кончит. И я никогда не поверю, что это сделал Калифорния. Маккензи была в растерянности.
      – Поезжай. В этой ситуации надо разобраться, – посоветовала Лу. – Ничего со мной не случится до твоего возвращения.
      – Решайся, девочка, – поторопил Поттс, – мы не можем торчать здесь целый день.
      – Израэль! – взмолилась Маккензи. – Это какой-то бред! Кэл не ладил с Тони, но он никогда не стал бы убивать его, если только Тони сам не вынудил его защищаться таким образом. Когда произошло это убийство?
      – Это было именно убийство, – мрачно вставил Кроссби, – и совершил его Смит.
      – Ты едешь, Маккензи? – Израэль заерзал в седле, и его лошадь нервно переступила с ноги на ногу.
      – Если ты не едешь, мы сами отправимся туда и заберем его с собой. Если ты захочешь выслушать то, что он скажет в свое оправдание, можешь приехать в город и поговорить с ним в тюрьме.
      – Я еду, – холодно заверила Маккензи. – Только подождите, пока я переоденусь.
      Когда Маккензи подъехала к северному пастбищу вместе со своим официальным эскортом, Кэл уже тушил костры. В этом году загон скота был завершен. «Каким же кошмаром он закончился!» – с отчаянием подумала Маккензи.
      Кэл оторвал взгляд от потушенного костра, увидел испуганное лицо Маккензи, затем посмотрел на тех, кто с ней приехал.
      – Поттс, Кроссби, – сдержанно приветствовал он. – В чем дело?
      – Тебе это должно быть известно лучше, чем кому бы то ни было! – прорычал Кроссби. – Странно, что ты еще здесь, Смит. Либо ты что-то задумал, либо ты куда глупее, чем я предполагал.
      – Кэл, – начала объяснять Маккензи, – Тони Геррера… мертв. И почему-то Израэль Поттс считает, что…
      Израэль резко перебил ее:
      – Говорить здесь буду я, если ты, Маккензи, не возражаешь. Мистер Смит, где Вы провели эту ночь?
      – В городе, – осторожно ответил Кэл.
      – Вы там встречались с Тони Геррерой? Точнее, разговаривали ли Вы с Тони около девяти вечера в салуне «Блади Бакет»?
      – Скорее он мне кое-что сказал.
      – И куда Вы после этого направились?
      – Обошел несколько салунов, потом поехал домой.
      – Кто-нибудь сопровождал Вас и сможет подтвердить то, что Вы сразу поехали на ранчо «Лейзи «Би»?
      – Я ехал один.
      Кроссби наслаждался своей победой, как кот, поймавший мышь.
      – Пора кончать с этим, Израэль. Мы слышали достаточно.
      Кэл прищурился.
      – Почему Вы решили, что это я убил его, мистер Поттс?
      – После полуночи – через несколько часов после вашего спора – Тони Геррера был застрелен на дороге, ведущей из города к «Бар Кросс».
      – Пуля, выпущенная из винтовки, попала точно между глаз, – самоуверенно вставил Кроссби. – Мы все видели, как искусно ты стреляешь, Смит. Я не знаю никого, кто мог бы сделать такой точный выстрел ночью, когда цель освещает одна луна.
      Сердце Маккензи упало. Кроссби был прав – немногие мужчины могли похвастаться такой меткостью.
      – Они достаточно часто ссорились при свидетелях, – добавил Израэль. – И очень многие могут подтвердить, что они ненавидели друг друга. А то, что апачи любят нападать из засады, известно всем. Но главное то, что мы нашли на дне оврага одну вещь, принадлежащую не Тони, а тебе, парень. Как только Кроссби нашел ее, сразу вспомнил, чья она – маленькая сумочка, которую ты всегда носил на шее. Сейчас на тебе ее нет!
      Маккензи посмотрела на шею Кэла – туда, где раньше висела кожаная индейская сумочка с амулетами. Была ли она на нем, когда Кэл отправлялся в город? Носил ли он ее в последнее время? Она не могла вспомнить, но все это было нелепо. Кэл никогда бы не стал нападать на человека из засады, он далеко не трус!
      – Кэл не делал этого, – заявила Маккензи. – Он ездил в город для того, чтобы предотвратить неприятности, а не стать их причиной! Если бы он и захотел убить Тони, то не делал бы это так грубо, что все сразу подумали, что это его работа.
      Израэль посмотрел на нее с сожалением.
      – Никогда нельзя сказать, на что способен человек, если он смертельно ненавидит кого-то. Ты женщина и не поймешь этого.
      – Зато я прекрасно понимаю, что Натан Кроссби подводит Вас к тому, чтобы был арестован человек на основании какого-то совпадения. Вы не можете так поступить!
      – Помощника шерифа не интересует твое мнение, Маккензи, – резко осадил ее Кроссби. – А теперь, Смит, ты добровольно поедешь с нами, или нам придется привязать тебя к седлу, как телка?
      – Я поеду, – бесстрастно сказал Кэл, даже не взглянув на Маккензи.
      – Если ты попытаешься бежать, мы тебя прикончим, парень, – предупредил Израэль, когда Кэл вскочил на своего Аппалуза. – В этой долине тебе негде спрятаться.
      Маккензи была в бессильной ярости. Израэль явно верил в то, что Кэл убийца. Значит, поверят и другие, если только у Кэла не появится алиби.
      Когда они двинулись в сторону ранчо, Маккензи подъехала к нему.
      – Ты должен был вернуться до полуночи, – сказала она с надеждой, – может быть, кто-нибудь видел, как ты приехал, может, кто-нибудь из горных апачей?
      Кэл покачал головой.
      – Неужели ты думаешь, что кто-то станет обращать внимание на слова индейца? Кроме того, в полночь Я был еще в пути.
      – Тогда, может быть, ты слышал звук выстрела, когда убили Тони?
      – Я не слышал никакого выстрела, – ответил Кэл, голос его звучал абсолютно ровно.
      – Маккензи, я попросил бы тебя держаться подальше от взятого под стражу! – Израэль вклинил свою лошадь между Кэлом и Маккензи. – Ты же видишь – он ничего не отрицает. Ты – единственный человек, кто сомневается в том, что произошло.
      – А Вы бы поверили Кэлу, если бы он стал отрицать? – спросила Маккензи с горечью. Вы обвиняете его без суда.
      – Его будут судить, – заверил Израэль, – не волнуйся об этом.
      Весь остаток пути до «Лейзи Би» Поттс и Кроссби держали Кэла между собой.
      – Думаю, что твоих друзей-индейцев мы тоже изолируем, – сообщил Израэль Кэлу, когда они подъехали к арке над входными воротами. – Я не удивлюсь, если кража скота и подделка клейма, которые так часто случаются в наших местах, дело их рук. Нельзя доверять индейцам, покинувшим резервацию.
      – Черт возьми, – вставил Кроссби, – индейцам нельзя доверять даже внутри резервации!
      Маккензи душил гнев.
      – Мако, Исти и Бей не покидали ранчо прошлой ночью, и я могу подтвердить это. И у Вас нет никаких доказательств того, что они совершили что-то противозаконное, потому что ничего такого они не совершали. Едва ли они покидали ранчо хотя бы раз.
      – Все равно, – назидательно заметил помощник шерифа, – я поступил бы неправильно, если бы оставил их здесь и подверг опасности миссис Андалусию. Апачи есть апачи! Не могу понять, почему ты не отослала их обратно в резервацию, когда они впервые появились на ранчо. Странно, что вас всех еще не зарезали во сне и не спалили ранчо.
      Маккензи понимала: объяснять, что апачи – самые честные и надежные из всех работников «Лейзи Би», совершенно бесполезно. Кэл был виноват, потому что вырос среди индейцев, а горные апачи опасны потому, что они апачи. При такой слепой ненависти все доводы разума не имели смысла. Маккензи хотелось только одного: поскорее очнуться от этого кошмарного сна.
      – Где эти индейцы, Маккензи?
      Лгать было нелепо. Мако, Исти и Бей работали с молоденькими жеребятами на большом пастбище западнее конюшни.
      – Можешь не отвечать, – сказал Израэль, когда они приблизились к конюшне, – я сам вижу.
      Лошади остановились, и Кроссби повернулся к Кэлу.
      – Отойди, – велел он. Кэл молча повиновался.
      – Все прошло бы гораздо спокойнее, если бы ты велела индейцам зайти в конюшню по какому-то делу, – намекнул Поттс Маккензи и разъяснил, – тогда мы сможем окружить их.
      – Они не такие дураки, – ответила Маккензи, дерзко глядя на него.
      Горные апачи уже что-то заподозрили – они следили за Израэлем и его людьми, как олени за приближающимся хищником.
      Внезапно Кэл рявкнул какую-то команду на языке апачей, в тот же миг индейцы исчезли, а Кэл опрометью бросился в конюшню.
      – Поймать! – заорал Кроссби, как ненормальный.
      Люди замешкались, не зная, кого ловить – Кэла или индейцев.
      – Идиоты, бегите за Смитом! К черту этих апачей. Ловите Смита!
      Кроссби огрел лошадь по бокам, и она устремилась вперед к открытым воротам конюшни. Поттс и два ковбоя «Бар Кросс» оказались в воротах одновременно – получилась пробка, и все застряли в проходе.
      – Убирайтесь с моей дороги…! – Кроссби так грязно выругался, что даже видавшим виды работникам Маккензи стало не по себе.
      К тому времени, когда преследователи смогли разобраться между собой и попали в конюшню, Кэла и след простыл. Они снова выскочили наружу с оружием наготове, ища повсюду свою жертву, но Кэл исчез, словно в воздухе растворился, как умеют делать одни лишь апачи. В долине ему действительно негде было спрятаться, но он мог укрыться в горах среди многочисленных скал и извилистых ущелий, а горы были совсем рядом.