Ложь и секреты - Леди и авантюрист

– Хватит! – крикнула она, выставив перед собой свободную руку. – Хватит, я сказала! Немедленно прекратите!

Макс, не забывший о том, что с правой она бьет весьма впечатляюще, тут же опустил руки. Драться с двумя разъяренными представителями семейства Ратледж – безнадежное дело. Фыркнув, брат Кэтрин шагнул назад и, передернув плечами, принялся сверлить Макса злым взглядом.

– Ума не приложу, как он сумел подольститься, Кэт, что оказался у тебя под одеялом, – холодно проговорил он. – Этот тип примазывается к дворянству, вот что!

– Бентли! Следи за языком!

– Не собираюсь я ни за чем следить! – горячо возразил молодой человек. – Он же выскочка и обращается с тобой – с моей сестрой! – как с затрапезной шлюхой! Такого я не допущу, имей в виду!

Кэтрин зло прищурилась:

– Ты, Бентли, как всегда, ни черта не смыслишь.

Макс не дал ей договорить и решительно шагнул вперед, отодвинув Кэтрин в сторону.

– Знаете что, сэр? – прорычал он, вставая нос к носу с Бентли. – Я, может быть, и примазываюсь к дворянству, но, если посмеете еще раз оскорбить вашу сестру, вам несдобровать!

Кэтрин с перекошенным от злости лицом отошла в сторону.

– Давайте, хоть передеритесь, но меня уж увольте! – воскликнула она дрожащим от ярости голосом и, зайдя за ширму, сердитым жестом перебросила через нее простыню. – Поднимете на ноги весь дом! Ясное дело, моя репутация для вас обоих не имеет никакого значения, главное – потешить свою мужскую гордыню!

Предусмотрительно не спуская глаз с Ратледжа, Макс осторожно отступил. Кэтрин права. Сейчас не время и не место для выяснения отношений. Он походил по комнате, поднимая свои вещи, и молча стал одеваться. Пока он небрежно повязывал себе на шею галстук, Ратледж принялся вытирать платком кровь со своего лица, поглядывая на Макса, как будто видел перед собой вздорного простолюдина. Наконец Кэтрин вышла из-за ширмы, одетая в зеленое муслиновое платье; волосы, правда, так и остались распущенными.

Ратледж не смог удержаться от замечания.

– Как ни крути, а все выглядит чертовски плохо, Кэт, когда ты не задумываясь задираешь юбки перед каким-то полицейским инспекторишкой, – пробурчал он в носовой платок. – Чтоб тебя черти взяли, де Роуэн, но ты, кажется, сломал мне нос!

Запихивая рубашку в брюки, Макс вернулся к камину.

– Тогда, может быть, сэр, вы расскажете нам, зачем вы полезли в комнату своей сестры? Чтобы украсть картину? – требовательно проговорил он, выставив палец перед самым лицом Ратледжа. – Деньжата срочно понадобились?

– Что и говорить, сэр, обвинение просто убийственное! – саркастически расхохотался Ратледж. – За всю свою жизнь я и пенни не украл! Просто хотел сделать сестре сюрприз, только и всего! Хотел, чтобы она его увидела, сразу как только проснется.

– Да уж, удивить ты можешь кого угодно, – начала Кэтрин и озадаченно замолчала, когда Ратледж повернулся к ней спиной и поднял с пола валявшийся у камина какой-то тюк. – Господи, что там такое?

Вдруг Макс понял, отчего Ратледж, когда вошел в комнату, выглядел таким здоровенным. Все еще кипя от злости и негодования, Макс испытал унизительную досаду. Ратледж и не собирался ничего красть – он привез сестре какой-то подарок! И если бы Макс подольше сохранял хладнокровие, то ее брат наверняка оставил бы чертов подарок и благополучно вышел вон. Чтобы скрыть свое смущение, Макс присел на корточки и принялся рассматривать безнадежно испорченный пейзаж, который Ратледж снял со стены над каминной полкой. Рама разломана, – холст порван в нескольких местах ...

– Я попрошу мистера Кембла прийти и посмотреть, что можно здесь сделать, – пробормотал он скорее для самоуспокоения.

Он поднял глаза и увидел, что на него никто не обращает никакого внимания. Кэтрин пристально смотрела, как ее брат заканчивает разворачивать таинственный тюк. Последний Кусок оберточной бумаги полетел на пол, и взорам открылась позолоченная резная рама, которая обрамляла картину. Похоже, что написана она была совсем недавно, потому что от нее еще слабо пахло масляной краской и скипидаром. Ратледж, бросив на Макса ехидный и торжествующий взгляд, водрузил картину, оказавшуюся портретом, на каминную полку. Макс поднялся на ноги и окинул взглядом портрет. В живописи он разбирался неплохо и сразу увидел, что портрет написан мастерски. На фоне прелестной небольшой усадьбы из светло-коричневого камня, который англичане еще называют коствольдским камнем, красовался приветливого вида светловолосый сквайр со смеющимися глазами и розовыми щеками. У его ног пристроилась пара пятнистых спаниелей, а на сгибе руки он небрежно держал богато инкрустированное охотничье ружье. В том, кто он, ошибиться невозможно.

Максу чуть дурно не стало, но Ратледж прямо-таки самодовольно сиял от восторга.

– Думаю, ты меня теперь простишь за то, что я стащил у тебя миниатюру, – гордо сказал он.

У Кэтрин вся кровь отхлынула от лица, но глаз от портрета она отвести не могла.

– Какую такую миниатюру?

Бентли заметно удивился.

– Ну как же! Та самая, где Уилл запечатлен юношей. Я стащил ее у тебя из ящика с носовыми платками несколько недель назад, тогда ты все плакала и плакала ... Кэт, неужели ты ее так и не хватилась?

– Нет, – смущенно ответила Кэтрин. – А зачем ты ее взял?

У Ратледжа вытянулось лицо.

– Э-э-э ... Так ты как-то сказала, что не можешь вспомнить Уилла – ну, когда он был совсем молодым ... Вот я и подумал, что тебе понравится большой его портрет, ну, чтобы помнить, каким он был.

– Да, конечно, конечно, – едва слышно прошептала она тусклым голосом. – Очень мило.

Макс, чувствуя себя не в своей тарелке, отошел в сторону в глубоком смущении. Что здесь вообще происходит? Ратледж ... и Кэтрин?! Он, конечно, по-настоящему никогда не верил в виновность Ратледжа. Нет, не совсем так. Но от такого случайного происшествия можно напрочь лишиться присутствия духа. Макс давно уже научился не доверять никому и никогда. Но вот Кэтрин он начал доверять. Она ему целую кучу вопросов задавала, раз за разом напрашивалась чуть ли не на участие в расследовании. Да нет, не может быть! Просто невозможно. Злосчастное совпадение.

Но в случайные совпадения Макс тоже не верил. Тогда как случилось, что женщина, которую он ... к которой он испытывает самые нежные чувства, оказалась сестрой заносчивого стервеца? Его охватило чувство такого ужаса, что у него прервалось дыхание и панически засосало под ложечкой. Ему нужно убираться отсюда. Надо все хорошенько обдумать. Не должно ему что-то говорить или делать и потом безмерно об этом сожалеть. Здесь ему оставаться нельзя. Но и без нее он жить уже не сможет. Что за дьявольский замкнутый круг!

Ратледж рассказывал подробно, как ему пришло в голову сделать портрет своего покойного зятя.

Тогда я взял миниатюру и отнес ее Вейдену, – продолжал он радостным голосом. – Понимаешь, у его кузины Эви потрясающие способности к рисованию, просто поразительные. Несколько лет назад Вейден приносил показать старые наброски, которые делались на нашей охоте, – неужели не помнишь, она тогда зарисовала дом, гончих, даже пару собак Уилла? Она хорошенько разглядела миниатюру и нарисовала портрет!

– Замечательно, – бесцветным голосом сказала Кэтрин.

– Ничего, что я так сделал, Кэт? – Ратледж как-то странно посмотрел на сестру. Чертовски тяжело было тащить его сюда из самого Эссекса.

Прижав руки к груди, как волнующаяся школьница, сестра только переводила взгляд с портрета на брата и обратно, не имея сил ответить. Макс шагнул в круг рассеянного света от лампы.

– Кэтрин, я здесь сейчас явно лишний, спокойно сказал он. – Мне нужно идти.

Он отвесил чопорный поклон ее брату:

– Мистер Ратледж, ожидаю вас завтра утром у себя в кабинете в Уайтхолле.

Ратледж окинул его рассеянным взглядом, как если бы Макс оказался подметальщиком улиц.

– Да бросьте, де Роуэн, – пренебрежительно отмахнулся он, – мне вам сказать больше нечего.

Его хамская заносчивость до глубины души возмутила Макса.

– Может быть, и так, сэр, зато мне есть что вам сказать, – твердо возразил он. – А еще больше – у вас спросить. В частности, мне хотелось бы поболтать с вами о вопиюще огромных долгах, в которые вы влезли в игорном салоне у О'Халлерана.

– Вы говорите про Томми? – Ратледж с высокомерным презрением посмотрел на де Роуэна. – Так там всего тысячи две фунтов, пустяк. Такие долги я делаю чуть ли не каждый день, потом возвращаю, конечно. А вам-то что за дело?

Макс скупо усмехнулся.

– Мне более чем любопытно узнать, как вы расплатитесь с другим долгом, – холодно пояснил он.

У Кэтрин даже глаза стали круглыми.

– В самом деле, Макс, – сердито вмешалась она в разговор, – я не могу понять, почему ты принимаешь так близко к сердцу долги моего брата. Они отвратительны, согласна, но он всегда с ними расплачивался и ...

Она резко оборвала себя и, взяв дрожащей рукой Макса за плечо, повернула его к себе лицом.

– Макс, дорогой, неужели ты считаешь? Бентли же не из тех, кто ... я имею в виду, ты же не думаешь, что он ...

Макса пронизала внезапная, до боли, нежность, и он попытался прогнать ее прочь.

– Дело касается только вашего брата и меня, Кэтрин, – мягко объяснил он, – к вам оно не имеет никакого отношения.

Кэтрин сильнее сжала плечо Макса.

– Макс, ты, наверное, не понял, – у нее вдруг застыло лицо, – то, что касается одного из Ратледжей, касается нас всех. Будь осмотрителен. Очень осмотрителен. Вопреки тому, что могут думать все остальные, мы в нашей семье очень крепко держимся друг за друга.

Ее отстраненный тон задел его за живое.

– Приверженность семье похвальна, но она не принимается во внимание, когда кого-то из семьи подозревают, – негромко заметил он.

От внезапно возникшего напряжения, казалось, вокруг них сгустился сам воздух.

– Это ведь касается леди Сэндс, не так ли? – Голос Кэтрин напоминал лед.

C Ратледжа в один миг слетела вся его невозмутимость. Он подошел ближе, поочередно оглядывая каждого.

– Что там с леди Сэндс, Кэт? – игривым тоном поинтересовался он.

Кэтрин внимательно на него посмотрела.

– Бентли, ты ее знал? Вы были ... близки?

Ратледж слегка побледнел.

– Я бы сказал, что это мое личное дело, – спокойно ответил он. – Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит?

Кэтрин поджала губы.

– Ну что ж, если только я не ошиблась в своей догадке, – ответила она и скрестила руки на груди, – то мой любовник подозревает моего брата в совершении убийства. Я имею право сообщить ему, Макс?

Макс стоял в нерешительности.

– Кэтрин, ведется расследование, – ушел он от прямого ответа. – Я должен делать свою работу.

Кэтрин покачала головой.

– Нет, Макс. Нет! Теперь уже не просто расследование.

Ратледж застыл с ошалелым видом.

– Бога ради, о чем вы тут болтаете? – спросил он внезапно охрипшим голосом и схватил свою сестру за плечо. – Джулия ... она ... не умерла?

Кэтрин медленно повернулась к нему.

– Да, Бентли ... Господи! Так ты не знаешь?

Онемевший на миг Ратледж помотал головой.

– Я же отсутствовал ... Я же столько времени проторчал в провинции, даже газет в руки не брал. – Его красивое лицо как-то осунулось и смялось. – Зачем кому-то так поступать с Джулией?

– Возможно, из-за денег, – очень тихо заметил Макс. – Украден знаменитый семейный сапфир Сэндсов.

В одно мгновение лицо Ратледжа исказилось от ярости.

– А ты, значит, думаешь, что я бы ее убил? Обокрал бы ее? Боже мой, парень, Джулия была совершенно безвредным существом! Праздной и безрассудной – да, но безвредной! Вы, сэр, вы под подозрением! Заявляетесь сюда, соблазняете мою сестру – леди! – и после осмеливаетесь оскорблять меня под крышей дома моего брата! – Тон его исполнился холодным бешенством. – Убирайтесь! Убирайтесь отсюда, или я не ручаюсь за последствия!

Кэтрин пристально смотрела на брата, даже не поворачивая головы в сторону Макса.

– Извини нас, Бентли, – сказала она, настойчиво подталкивая брата к двери, – пожалуйста, пойди и собери его вещи. А потом Макс уйдет. Обещаю.

Ратледж заколебался, потом со злостью схватился за дверную ручку.

– Тогда позволь мне помочь ему побыстрее убраться отсюда! – бросил он, широко распахивая дверь b со всего маху захлопывая ее за собой.

Кэтрин, машинально стиснув руками юбку, повернулась и посмотрела Максу в лицо.

– Он невиновен, Maкc, – едва слышно выговорила она.

Макс пристально смотрел ей в лицо и молчал.

– Невиновен он! – повторила она. – Возможно, он с ней ... спал. Я не знаю, Макс, но как ты можешь так на меня смотреть? Как ты можешь такое думать после всего, что произошло между нами ...

– Что такое я могу думать, Кэтрин? – требовательно спросил он и потуже затянул на шее узел галстука.

Кэтрин никогда не думала, что его глаза могут стать такими бездонно-черными и обжигающе-ледяными.

– Макс, неужели ты думаешь, что я не знаю? Что я не вижу, чего ты боишься? – Она повела рукой в сторону кровати. – Ты думаешь, что я все подстроила, что в некотором роде с моей стороны все было хитроумной уловкой?

– Я такого не говорил.

– Тебе и не нужно говорить. – Кэтрин подошла совсем близко к нему и решительно положила руку ему на плечо.

Он вздрогнул и отвернулся.

– Не надо, Максимилиан! – прошептала молодая женщина. – Ты не заткнешь мне рот. Вызывай моего брата на допрос, если тебе нужно, – хотя, я уверена, ты сразу убедишься, что он невиновен, – но не раскрывай нашего имени. Хотя бы сейчас. Не тогда, когда у нас столько поставлено на карту.

Услышав ее слова, он с силой сжал ее плечи.

– О чем ты, Кэтрин? – хрипло спросил он и даже тряхнул ее немного. – Что у нас поставлено на карту? Г олова твоего брата? Или еще что-то? Отвечай!

– Макс, Макс, – тихо сказала она, чувствуя, как на глаза ей наворачиваются·слезы, как все сильнее стискивает он руками ей плечи. – Как ты такое можешь спрашивать? Что ты хочешь, чтобы я тебе сказала? Что я тебя люблю? Что я хочу послать тебя ко всем чертям? Господи, я страшно боюсь, что и то и другое окажется правдой!

Макс притянул ее к себе и, наклонив голову, накрыл ртом ее губы. Поцелуй был коротким и решительным. Кэтрин тихонько ахнула. Она чувствовала, как его сердце бьется рядом с ее сердцем, чувствовала, как от страсти напрягается его тело. Целовал он ее жадно и отчаянно, и губы его несли откровенную чувственность и одновременно неожиданную растерянность, как при первом поцелуе. Кэтрин совершенно забылась в таком налетевшем на нее урагане нежности. Как же она нуждалась в нем! Как ей хотелось, чтобы он остался, чтобы не было того, что произошло!

В коридоре раздалось громкое топанье, и они отпрянули друг от друга, но не настолько быстро, чтобы их не увидел распахнувший дверь Бентли. Он бесцеремонно швырнул мокрые сапоги и одежду Макса на ковер, оглядев их обоих с нескрываемым отвращением.

– Уилл заслуживал лучшего, Кэт, – холодно заметил он. – Он считался моим лучшим другом, и он был хорошим мужем. Ты обесчестила его. Безмерно. И скрываться теперь бессмысленно. Тринкл подняла на ноги всех слуг и погнала работать.

Макс промолчал и принялся одеваться. Кэтрин отступила к кровати, отвернулась и замерла там, устало обхватив себя за плечи, дожидаясь, пока Макс приведет себя в порядок. При звуке открываемого окна она обернулась.

Макс подтянул ремень, перекинул одну ногу через подоконник, и только тут она обрела дар речи.

– Макс! – выкрикнула она, бросаясь к окну. – Господи, здесь же три этажа!

Ни единая черточка не дрогнула у него на лице, и взгляд его глаз остался непроницаемым.

– Будет лучше, если ваши слуги ничего не узнают про ваше бесчестье, мэм, – только и ответил он и скрылся из виду.

С приглушенным криком Кэтрин уперлась ладонями в подоконник и высунулась наполовину из окна в рассветный полумрак. За спиной ее маячил Бентли.

– Макс, – крикнула она снова, – осторожнее!

– Чтоб мне сдохнуть! – пробормотал Бентли с ноткой уважения в голосе. – Что за чертов недоумок!

Но Макс уже наполовину спустился по кирпичной стене, умело цепляясь то за водосточную трубу, то за ставни, действуя споро и бесшумно, как заправский взломщик. У Кэтрин сердце остановилось в груди, когда Макс почти добрался до самого низу и повис, опасно раскачиваясь. Впрочем, она зря волновалась. С силой оттолкнувшись обеими ногами от стены, Макс перелетел на добрых шесть дюймов в сторону от чугунной балюстрады и уверенно приземлился на обе ноги на мокрую и блестящую от дождя булыжную мостовую. Поднявшись на ноги, он как кот растворился в перекрестках улиц.

Кэтрин упала на колени, продолжая цепляться руками за подоконник с такой силой, что почти перестала их чувствовать.

– Бентли, Боже мой, Бентли! – прорыдала она, когда он осторожно обнял ее за плечи. – Боже мой, Бентли ...

ГЛАВА 16

У кого бы ни выявилась его господствующая страсть, всегда нужно помнить о том, чтобы не доверять ему в том, чего эта страсть касается.

Лорд Честерфилд. Этикет истинного дворянина

С непокрытой головой, насквозь промокший, Макс пробирался по мокрой от дождя, полутемной улочке в направлении Риджент-стрит. Ему казалось, что идет он ужасно медленно, почти стоит на месте и никак не может уйти как можно дальше от искаженного неподдельной болью лица Кэтрин, от вопиющей наглости ее брата. И от проклятого портрета ее покойного мужа. Паника все никак не отпускала его, а смятение заставляло все ускорять и ускорять шаги, и с ним ничего не могло пока поделать его язвительное грубоватое остроумие. Дьявол возьми, что вообще Кэтрин известно? Неужели все? Где пребывал Ратледж? Да в Эссексе, в Эссексе, кричало его природное чутье. Но, черт возьми, а право ли оно?

Мокрая одежда омерзительно облепила все тело, и его начал колотить неудержимый озноб. Кеб, нужен кеб. На углу неподалеку от Оксфорд-стрит он хотел остановиться, чтобы дождаться проезжающего мимо кеба, но вскоре передумал. Наступило уже утро, и первые волны тумана начали накатываться на город со стороны Темзы. Опасное время для одинокого прохожего, но неодолимое чувство безотлагательности ждущих его дел все толкало и толкало вперед. Что-то с Ратледжем связано такое, что продолжало беспокоить его. Он, никогда ничего не забывающий, никак не мог вспомнить, что же вызывало у него необъяснимое беспокойство. Что же? Слева от него из тумана выскользнула маленькая расплывчатая и юркая тень. Уличный пострел? Бродячая собака? Он упорно шел все вперед, обходя по краю Мейфэр, в такой ранний час непривычно пустынный и тихий.

Он пересек Пикадилли и углубился в Сент-Джеймс. Здесь он считал себя в относительной безопасности. Великосветские щеголи и рубахи-парни то и дело сновали из дверей и в двери своих клубов, толклись на улицах и нетерпеливыми криками подзывали свои экипажи. Неподалеку от дворца он прошел мимо двух пошатывающихся молодых офицеров в синей форме королевской конной гвардии, которые горланили какую-то песню, возвращаясь в казармы из увольнения. Ближе к парку надушенный джентльмен в черном оперном фраке обогнал Макса, бросив на него походя любопытный взгляд. Низко надвинутая на глаза шляпа помешала Максу разглядеть его лицо. Макс не обратил на него внимания. Прохожий заспешил дальше, громко стуча своей тростью по мостовой.

«Не тогда, когда на карту поставлено так много». Слова Кэтрин снова и снова звучали у него в ушах. Что она имела в виду? Что ей было известно? Ничего. Да не важно. Важно, что жить без нее он не мог. Не играло роли и то, что там натворил ее брат. Или что ей было известно.

Господи! Макс, не замедляя шага и в то же время, не убыстряя его, оказался совсем близко от начала парка. Здесь туман свивался кольцами и наползал слоистыми облаками. Ему пришлось держаться посыпанной гравием дорожки. Повнимательнее, не расслабляться. Впрочем, он знал, что человек никогда полностью осторожным оставаться не может. Как же он сплоховал, что отправился на прогулку на ночь глядя, без собаки, не взял с собой ни трости, ни хотя бы ножа! Еще большим глупцом надо быть, чтобы в такое время отправиться чуть ли не через весь город под окна Кэтрин. Позади него по гравию вдруг зашуршали чьи-то шаги. Макс сразу встал как вкопанный и укрылся за стволом ближайшего дерева. Никого. Так и умом повредиться недолго. Он двинулся вперед, стремясь поскорее срезать себе путь до дома. «Здесь ты ходишь только днем, – предупреждающе напомнил ему внутренний голос. – Ночью ты здесь не ходил еще ни разу». Это стало его последней ясной мыслью.

Не успел Макс сделать и пары шагов, как получил сильный удар по голове. Колени у него подогнулись, и он упал, со всего маху ударившись головой о камень. В полузабытьи он принялся шарить руками перед собой, но отчего-то все время нащупывал одну лишь пустоту. В глазах все сильнее темнело. Что-то со страшной силой ударило его по ребрам, потом удары посыпались на голову. Господи Иисусе! Боль была жаркой и пронзительной, под щекой, на которой он лежал, вдруг стало мокро. Кровь? Чья же она? Ах да, Ратледж ... у него тоже по лицу текла кровь ... Нет, нет, бессмыслица какая-то ...

Еще один удар по голове. Кто-то грязно выругался. Осторожнее, осторожнее. Что-то горячее как бы лопнуло у него в груди. Человек никогда до конца не бывает осторожным. Он машинально поднял руку, чтобы помешать очередному удару. Из клубящегося вокруг него мрака, как сквозь вату, до его ушей донеслись крики, и голос показался странно знакомым.

– Помогите, грабят! Держи вора! Убивают! Насилуют! Пожар!

Следом громко задребезжала трещотка сторожа.

Макс безжизненной грудой валялся на дорожке, и даже попытки не делал, чтобы подняться. Как хорошо – тишина, темнота, прохладно, никто не бьет ... Чьи-то маленькие, холодные как лед пальцы боязливо ощупали ему голову, потом кто-то с трудом перевернул его на спину. Холодно, холодно, холодно ... Боже всемогущий, как же холодно спине!

– Де Роуэн? – назвал его по имени неуверенный и до ужаса знакомый тонкий голос, прозвучавший глухо и гулко, как из какого-то темного и глубокого тоннеля. – Ты ж не помер, да? Сэр, когда ж вы очухаетесь, пожалуйста, сэр! Подымайся, покудова этот не вернулся!

– Нейт? – еле ворочая языком, промычал Макс.

– Да я это, я, куды ж я денусь! – зашептал Нейт. – Только отсюдова нам тикать надо, сэр!

– Ты позвал сторожа?

Мальчишка чуть замялся.

– Ну не – так чтоб позвал, – признался он. – Просто упер трещалку из караульной будки.

Макс с трудом, но сумел сесть. Что-то горячее текло по шее. Морщась, он осторожно тронул ее рукой и поднес ладонь к глазам. Кровь. В том, что она его, можно не сомневаться.

– Что ты тут делаешь? – запинаясь, проговорил он.

– Да так, ничего такого, – невнятно ответил Нейт.

Макс выругался.

– Правду, парень!

По гравию заелозил ботинок мальчишки. Макс с трудом разлепил один глаз и обратил взор на своего спасителя.

– Ладно, – неохотно согласился Нейт. – Я тут нашаривал себе деньжат по карманам на Пэлл-Мэлл, как вижу тип из благородных разворачивается и чешет вслед за вами, прямиком в парк.

Мальчишка врал, конечно, но Макса сейчас интересовали последние его слова.

– Говоришь, тип из благородных?

– Чтоб мне провалиться! – по-свойски объяснил Нейт. – В длинном черном пальто! А врезал вам по башке, кажись, своей тростью.

Макс оперся о дерево и, пошатываясь, поднялся на ноги.

– Ты что, не разглядел?

Мальчишка покачал головой.

– Ага, так я ж услыхал! Я прям за ним шел!

Максу удалось выдавить из себя сдавленный смешок.

– О да! Убивают, насилуют, пожар ... Действует безотказно. – Он похлопал дрожащей рукой мальчугана по плечу. – Спасибо тебе, Нейт. Ты, слава Богу, умный парнишка. Поможешь мне до дома добраться?

Кэтрин промаялась до полудня, пока сумела хоть как-то собраться с мыслями. Под конец она решила отыскать Макса. В очередной раз. Bыxoдит, гордости у нее совсем нет? Скорее всего, так и есть. Или ее у нее слишком много? Точно можно сказать одно – она злилась, и злилась очень сильно. Злилась на своего брата, который повел себя как самый последний осел, о чем во время завтрака она сделала ему весьма эмоциональное внушение. Злилась она и на Макса, второго осла, с которым пока еще не разобралась.

Кроме того, Кэтрин чувствовала какую-то безысходность. Она приехала в Лондон в надежде отыскать то, чего ей недоставало в жизни, а нашла то, что искала. Теперь же, проведя ночь в объятиях Макса, она опасалась за свой здравый рассудок. Действительно, она очень боялась, что унаследовала любовные аппетиты своего отца и, возможно, заслуженную им кару.

Нет! Она выкинет все из головы, тем более все неправда. Макс де Роуэн – хороший человек, и то, что она к нему испытывает, далеко превосходит любовное влечение. Возможно, именно оно нагоняло на нее страх и вызывало желание развеять свою гордость по ветру. Чтобы выразить свои чувства, она не могла подыскать нужных слов. Есть намного более достойные вещи, чем гордость, и есть чувства, которые обжигают сильнее, нежели гнев.

Ей нужно пойти к нему, поговорить по душам, рано или поздно все равно придется внести ясность в их отношения.·Конечно, она должна защитить Бентли. Хотя, как всегда, худшим врагом брата был, он сам. О чем он только думал? Лечь в постель с Джулией Маркэм-Сэндс! С аморальной стервой, к тому же на десять лет его старше. Сам Бентли – чистейшей воды распутник, всегда крутился среди подозрительных личностей и сомнительных женщин, внезапно появляясь там, где его никто не ждал. Как в прошлую ночь.

Да, Макс заслужил хотя бы немного сочувствия. Так что Кэтрин без колебаний устремилась на Риджент-стрит, остановила первый подвернувшийся кеб, дала адрес в районе Челси-роуд, где Макс снимал комнаты, и всю дорогу молила Бога, чтобы Макс был дома. Он должен принять ее помощь. И расследование убийства, которое он ведет, неожиданно стало ее глубоко личным делом.

Экипаж подкатил к тротуару, и Кэтрин нерешительно посмотрела на большой, заурядного вида дом. На пороге сидел маленький мальчишка и строгал ржавым перочинным ножом какую-то дощечку. У его ног развалилась громадная черная зверюга. Кэтрин расплатилась с кучером и спустилась из кеба на тротуар. В мгновение ока зверь вскочил на ноги, весь напружинился и уставился на нее горящими глазами. Парнишка тоже поднял на нее подозрительный взгляд. Выглядел он чуть пухлее и чище, чем она помнила, но узнала она его сразу.

– Нейт?

При звуке ее голоса собака расслабилась, потянулась и затрусила по дорожке, дружелюбно виляя хвостом. Мальчишку завоевать оказалось труднее.

– Здравствуйте, мэм, – поздоровался он, не подумав подняться. – Де Роуэн вас приглашал?

Нейт сохранял неприступный вид. Впечатление такое, будто он уже просидел здесь много часов наподобие малыша-часового. Кэтрин стало неуютно, как если ее попросили сказать тайный пароль или ответить на заумный вопрос.

– Если он не занят, то мне хотелось бы с ним увидеться, – ушла она от ответа.

Мальчишка фыркнул.

– Ну ладно, хирург-то уже ушел, – ответил он. – Только вам придется идти мимо этой уродины. Она пустила только лакея старой синьоры, который собаку привел, а всех остальных отшила так, что те свалили поджавши хвосты.

– Хирург? Какой хирург? – Встревоженная Кэтрин присела на корточки и посмотрела на мальчугана. – Что случилось?

Как бы почувствовав ее тревогу, Люцифер принялся ободряюще тыкаться горячим носом ей в лицо. Она ласково потрепала его по голове и легонько оттолкнула от себя, чтобы видеть мальчугана.

– Нейт? – уже требовательно и строго спросила она.

Парнишка метнул на нее оценивающий и настороженный взгляд.

– Не могу сказать, мэм, – поколебавшись, ответил он, – но он точно будет в порядке.

Кэтрин поднялась и покрепче прижала ридикюль к груди.

– Мне нужно обязательно войти, – уверенным тоном произнесла она, охваченная волнением. – Домохозяйка меня не удержит. Или сможет?

– Точно сможет, – покачал головой Нейт и заговорщически ей подмигнул. – Если хотите, то можно перелезть через заднюю стену. Тогда никому не увидать, сколько вы тут пробудете.

Растерявшаяся Кэтрин провела языком по губам.

– Значит, зайти в дом через сад? Через черный ход?

Дерзость немалая, что и говорить, но зато удастся избежать массы всяческих недоразумений, особенно сейчас, когда она вовсе не уверена, что хочет видеться с кем бы то ни было.

Мальчишка встал с порога и отряхнул стружку со штанов. Он понял, что Кэтрин безоговорочно согласилась на его предложение. Он буркнул что-то по-итальянски собаке, которая тут же улеглась перед порогом охранять вход. Затем молча провел Кэтрин вокруг дома в узкий проулок. Примерно посередине стена заметно понижалась, и тут можно наверняка было пройти, чем явно не раз пользовались для, так сказать, входа. И выхода. Нейт на удивление элегантно присел на корточки и похлопал ладонью по своему плечу.

– Становитесь сюда, мэм, – пригласил он, – потом залазьте на·стену обеими ногами и сигайте вниз.

Стараясь не думать о, мягко говоря, странности всего происходящего, Кэтрин проделала все в точности так, как ей сказал Нейт, и, вцепившись обеими руками в юбку, замерла на гребне стены в полной растерянности. Впрочем, ее колебаниям быстро положили конец ладони мальчишки, которые плотно уперлись ей пониже спины и от всей души спихнули ее вниз.

Вскрикнув от испуга, Кэтрин наполовину сползла, наполовину упала в сад. Молотя руками по воздуху и с юбками, раздутыми, как паруса, она благополучно приземлилась на четвереньки прямехонько на клумбу с роскошными пионами. Отчего-то ей вдруг стало неудержимо весело. Здорово!