Сказание о Мастере Элвине (№3) - Подмастерье Элвин

Четырнадцать лет назад в сердце появившегося на свет ребенка она узрела истинное величие. Она защищала младенца, потому что полюбила то, что ждет его в будущем. Она полюбила мальчика за то, какой он есть, за его душу. И что куда важнее, она полюбила труд, который Элвин должен будет исполнить. Короли и королевы возводили и теряли королевства; торговцы наживали и прожигали огромные состояния; художники творили картины, которые поблекнут под действием времени и будут забыты. Только подмастерье Элвин нес в себе семя Творения, которое выстоит против времени, против бесконечного, пагубного воздействия Разрушителя. Танцуя сегодня, Пегги танцевала ради Элвина, зная, что если ей удастся завоевать любовь сегодняшних кавалеров, то у нее непременно получится овладеть любовью Элвина и встать рядом с ним на пути к Хрустальному Городу, где все люди будут видеть, как светлячки, строить, как мастера, и любить с искренностью и чистотой Христа.

Подумав об Элвине, она немедленно обратилась к тому огоньку сердца, что мерцал ей издалека. И хотя она научилась не смотреть в души окружающих людей, она так и не перестала вглядываться в сердце этого юноши. Может, это мешало ей сдерживать собственный дар, но какой смысл чему-то учиться, если учение отторгнет ее от юноши, которого она любит? Ей не пришлось искать огонек; в глубине души она всегда знала, где он находится. Раньше он яркой звездой сиял перед ней, но недавно она научилась отвлекаться от него, хотя при желании могла мгновенно его вызвать. Как сейчас и поступила.

Он копал какую-то яму за кузницей. Но Пегги привлекла вовсе не работа, которую он исполнял, впрочем, Элвин сам не замечал, что творит. В огне его сердца полыхал гнев. Кто-то очень несправедливо обошелся с ним — но почему он так злится, вряд ли это в новинку для него? Миротворец, который когда-то слыл чуть ли не самым справедливым из мастеров, постепенно начал завидовать искусству Элвина в обращении с железом и в своей зависти забыл о чести. Теперь чем больше ученик превосходил мастера, тем яростнее кузнец отрицал способности Элвина. Элвин жил бок о бок с несправедливостью, однако никогда прежде Пегги не наблюдала в нем такой ярости.

— Мисс Маргарет, что-нибудь не так? — с участием окликнул девушку кавалер, с которым она танцевала.

Пегги остановилась прямо посреди зала. Музыка еще играла, и пары продолжали двигаться в танце, но окружающие Пегги люди тоже начали останавливаться, с удивлением оглядываясь на девушку.

— Я… я не могу продолжать, — выдавила она, удивленная тем, что горло ее перехватил какой-то ужасный страх. Чего она так испугалась?

— Может, выйдете на свежий воздух? — предложил кавалер. Как же его зовут? Сейчас в ее голове билось одно-единственное имя: Элвин.

— Да, прошу вас, — кивнула она.

Опершись на его руку, она проследовала к открытым дверям, ведущим на веранду. Люди расступались перед ней, но она никого не замечала.

Гнев, который накопил Элвин за годы работы у Миротворца Смита, вырвался наружу, и каждый удар лопаты становился ударом мести. Лозоход, невежественный искатель подземных вод, — вот кто разозлил его, вот кому мстил Элвин. Хотя лозоход, какими бы губительными ни были последствия его поступков, ничуть не интересовал Пегги. Ее больше беспокоил Элвин. Неужели он не видит, что его лопата, ведомая ненавистью, творит разрушение? Неужели он не знает, что труд, несущий разрушение, сразу привлекает Разрушителя? Если плодом твоих трудов является рассоздание, Рассоздатель не замедлит наложить на тебя свою лапу.

Воздух сгущающихся сумерек охладил пылающее лицо, последние лучики солнца отбрасывали рубиновый свет на лужайку у губернаторского особняка.

— Мисс Маргарет, надеюсь, не я послужил причиной того, что вы так побледнели?

— О нет, нет, что вы. Умоляю, простите меня, просто мне на ум пришла одна мысль… которую я должна немедленно обдумать.

В глазах кавалера отразилось недоумение. Когда женщина хочет избавиться от общества мужчины, она всегда притворяется, будто ей дурно. Но мисс Маргарет вела себя по меньшей мере странно — Пегги видела, что ее кавалер пребывает в растерянности, не знает, что делать. Когда женщина притворяется, что теряет сознание, тут все ясно. Но как должен поступить джентльмен, если его дама вдруг заявляет, что «ей на ум пришла одна мысль»?

Она положила ладонь на его руку:

— Уверяю вас, мой друг, со мной все в порядке, танцевать с вами — неизбывное удовольствие. Надеюсь, нам еще выпадет возможность потанцевать вместе. Но сейчас мне нужно побыть одной.

При этих словах его беспокойство заметно уменьшилось. Она назвала его «мой друг», значит, пообещала запомнить, а ее надежда на то, что он согласится еще раз потанцевать с ней, была столь искренней, что он ничего не мог поделать, кроме как поверить. Поклонившись с улыбкой, он тихо удалился. Она не заметила, как осталась одна.

Все ее внимание сосредоточилось на Хатраке, где подмастерье Элвин, не догадывающийся о возможных последствиях, призывал к себе Рассоздателя. Пегги погрузилась в огонь его сердца, она отчаянно искала выход — надо было что-то сделать, чем-то помочь Элвину. Она искала, но ничего не находила. Сейчас, когда Элвином правил гнев, все тропки вели в одно место, и это наполнило Пегги ужасом, ибо она не видела, что там находится, что ждет Элвина впереди. А обратно путей не было.

«Что я делаю на этом глупом балу, когда Элвин нуждается во мне? Если бы я не отвлекалась на всякие глупости, то увидела бы приближение беды и нашла какой-нибудь способ помочь ему. Вместо этого я танцевала, развлекалась с мужчинами, которые не значат ровным счетом ничего в будущем этого мира. Да, им было хорошо со мной. Но чего это будет стоить, если Элвин падет, если подмастерье Элвин будет уничтожен, если Хрустальный Город рухнет до того, как Мастер начнет его творить?»

Глава 7

КОЛОДЦЫ

Элвину даже не пришлось поднимать голову, чтобы увидеть, что лозоход наконец уехал. Он и так чувствовал этого человека, видел, как он едет на своей кобыле, ведь гнев его черным шумом расцветал на фоне нежно-зеленой музыки леса. Это был крест Элвина, его проклятье — он единственный из всех бледнолицых чувствовал жизнь и видел, как земля умирает.

Не то чтобы почва утратила плодородие — деревья долгие годы росли на этой земле, поэтому она стала настолько щедрой на дары, что простые люди говаривали: достаточно одной тени от зернышка, чтобы взошел колос. Жизнь бурлила в полях, кипела в городах. Только жизнь эта не принадлежала песне земли. Она была шумом, пришепетывающим шорохом, тогда как зелень леса, жизнь краснокожего, животные, растения, почва, которые существовали в вечной гармонии, — их песнь стала печальной, тихой, едва слышной. Элвин слышал, как она умирает, и он оплакивал ее.

Завистливый лозоходишка. И чего он так взбеленился? Элвин не понимал. Ведь он не давил, не спорил, потому что стоило лозоходу появиться в окрестностях кузницы, как Эл сразу заметил тень Рассоздателя, замаячившую неподалеку, словно Хэнк Лозоход привел ее за собой.

Первый раз Рассоздатель явился Элвину в детских сновидениях — громадное, невидимое ничто, катящееся на Элвина, пытающееся сокрушить его, подмять под себя, размолоть на кусочки. Старый Сказитель помог Элвину дать этой пустоте имя. Рассоздатель, Разрушитель, который жаждет расправиться со всей вселенной, повергнуть ее в прах, раздавить, чтобы вокруг воцарились вечный холод и смерть.

Дав Рассоздателю имя и частично поняв его природу, Элвин начал видеть его повсюду, не только ночью, но и днем. Но видеть не в буквальном смысле этого слова. Посмотри на Рассоздателя, и в большинстве случаев его не увидишь. Невидимой тенью он прячется за жизнью и творением мира. Но чуть-чуть сбоку, на границе зрения, все время маячит его фигура, затаившись злобной, старой змеей, норовящей ужалить.

Еще будучи маленьким мальчиком, Элвин научился отгонять от себя Рассоздателя. Все, что требовалось, это смастерить что-нибудь своими руками. К примеру, сплести из травинок маленькую корзиночку, и Разрушитель быстро оставит тебя в покое. Поэтому, когда Элвин, начав работать в кузнице Миротворца, заметил, что вскоре там объявился и Рассоздатель, юноша не слишком встревожился. В кузнице всегда подворачивался случай что-нибудь смастерить. Кроме того, здесь постоянно властвовал огонь — огонь и железо, самая твердая земля, которая может быть на свете. С раннего детства Элвин знал, что Рассоздатель предпочитает держаться воды. Вода была его другом, исполняла множество его поручений, принося разрушение. Неудивительно, что при появлении прислужника воды, такого, как Хэнк Лозоход, Рассоздатель сразу расцвел и оживился.

Но Хэнк Лозоход отправился дальше своей дорогой, забрав с собой гнев и несправедливость, а Рассоздатель остался, прячась в лугах и кустах, маяча в вытянувшихся тенях надвигающегося вечера.

Лопату в землю, поднять ком, поднести к краю колодца, вывалить на кучу. Мерный ритм работы, куча становится все выше, стенки колодца — ровнее. Очертить ровный квадрат три фута глубиной, здесь встанет деревянный домик колодца. Затем медленно углубляемся в землю, дальше последует сам колодец, стены которого будут выложены камнем. И хотя ты знаешь, что из этого источника никто и никогда не наберет воды, работай осторожно, на совесть, копай так, будто колодец встанет здесь на века. Строй хорошо, как можно лучше, и коварная тварь, пасущаяся неподалеку, не посмеет подступиться к тебе.

Но почему Элвин не чувствовал в себе обычного рабочего запала?

Элвин увидел, что день клонится к вечеру. Появился Артур Стюарт — тут и на часы не смотри. Лицо малыша было чисто вымыто после ужина, Артур Стюарт сосал сладкий корешок и, как обычно, не произносил ни слова. Элвин привык к обществу мальчика. С тех самых пор, как Артур Стюарт научился ходить, он следовал за Элвином маленькой тенью, появляясь каждый Божий день, если только дождь не шел. Говорил он мало, а когда заговаривал, то понять его было нелегко — у Артура Стюарта были проблемы с буквами "р" и "с". Впрочем, это ничуть не мешало. Артур не приставал и не путался под ногами, поэтому обычно Элвин не замечал крутящегося неподалеку мальчика.

Лопата мерно вышвыривала землю, в лицо лезли вечерние надоедливые мухи, работа постепенно продвигалась, и Элвин, чтобы занять чем-то голову, принялся размышлять о прошлом. Три года он провел в Хатраке и за это время ни на дюйм не продвинулся к пониманию, для чего же ему был дан его дар. Элвин почти не прибегал к помощи скрытых сил, разве что изредка, когда подковывал лошадей, да и то потому, что знал, как они страдают от плохих подков — ему же было совсем нетрудно наложить добрую подкову. Это было хорошее дело, но оно не больно-то помогало творению, учитывая то, с какой скоростью разрушались окрестные земли.

В лесной стране белый человек стал инструментом в лапах Рассоздателя и действовал куда успешнее, чем вода, которая также обожала все рушить. Каждое поваленное дерево, каждый барсук, енот, олень и бобер, чью жизнь отняли без согласия на то животного, — каждая смерть становилась частью умирания земли. Некогда равновесие природы поддерживали краснокожие, но их не стало — они либо погибли, либо скрылись на западе от Миззипи, либо, подобно племенам ирраква и черрики, превратились в своих сердцах в бледнолицых и, закатав рукава, принялись рассоздавать землю намного быстрее, нежели это удавалось белому человеку. И никого не осталось, чтобы вернуть вещам былую целостность.

Иногда Элвину казалось, что он один ненавидит Рассоздателя и желает наперекор ему строить, а не разрушать. Но он не знал, как это делается, понятия не имел, каким должен быть следующий шаг. Девочка-светлячок, которая коснулась его, когда он родился, была единственной, кто мог бы научить его быть Мастером, но она ушла, убежала из Хатрака в то самое утро, как он здесь появился. Вряд ли это простое совпадение. Просто она не хотела учить его. У него была своя судьба, и ни одна живая душа не поможет найти ему путь, который его ждет.

«Я очень хочу пройти по этому пути, — подумал Элвин. — Во мне живет сила, которую я могу использовать по назначению, и у меня есть желание стать тем, кем я должен стать. Но кто-то должен научить меня».

Кузнец этому научить не сможет. Жадный старый простак. Элвин знал, что Миротворец Смит старается учить его как можно меньше. Миротворец не догадывается, сколь многому успел научиться Элвин, наблюдая за действиями своего мастера, который не подозревал, что ученик внимательно следит за каждым его движением. Миротворец вообще не отпустил бы Элвина от себя, будь на то его воля. «Меня ждет моя судьба, настоящий честный Труд, который я должен исполнить, словно библейский герой, Одиссей или Гектор, а моим единственным учителем является кузнец, одолеваемый собственной жадностью, и я вынужден красть у него знания, хотя они мои по праву».

Иногда эта несправедливость нестерпимо жгла его изнутри, и тогда Элвину хотелось устроить какое-нибудь представление, сделать нечто замечательное, чтобы доказать Миротворцу Смиту, что его подмастерье не просто мальчишка, который не видит творящегося под носом обмана. Как поступит Миротворец, узрев, что Элвин способен пальцами ломать железо? Что если Элвин у него на глазах разогнет согнутый гвоздь или срастит хрупкое железо, разбившееся под ударом молота? Что если Элвин продемонстрирует ему железную пластинку, сквозь которую виден солнечный свет, но которую не переломить, как ни пытайся?

Но Элвин старался отгонять всякие глупости, лезущие в голову. Ну да, сначала Миротворец Смит просто-напросто обалдеет, может, в обморок грохнется, но не пройдет и десяти минут, как он очухается и начнет прикидывать, как бы сделать побольше денежек на умении своего ученика, а у Элвина останется еще меньше надежд освободиться раньше срока. Слухи о нем разлетятся по всей земле, это уж непременно, так что, когда Элвину стукнет девятнадцать и Миротворец Смит наконец отпустит его, об Элвине прослышат повсюду. Люди не оставят его в покое, будут просить исцелить, посмотреть, исправить, вырезать камень — нет, от рождения ему назначен иной путь. Если ему поведут больных и хромых на исцеление, Элвину останется только лечить, ни на что другое не хватит времени. Он успеет помочь людям, когда узнает, что же такое быть настоящим Мастером.

За неделю до бойни на Типпи-Каноэ Пророк Лолла-Воссики показал ему Хрустальный Город. Элвин знал, что в будущем именно ему предназначено возвести эти башни из льда и света. Вот она, его судьба, иначе он превратится в заурядного сельского лекаря. Нет, пока он связан с Миротворцем Смитом какими-то обязательствами, Элвин будет держать свой дар в тайне.

Вот почему он и не думал о побеге, хотя был достаточно взрослым и никто не принял бы его за беглого ученика. Какой толк ему от этой свободы? Сначала он должен научиться тому, как стать Мастером, а пока можно и потерпеть.

Поэтому он никогда не распространялся о своих способностях, лишь изредка использовал дар, чтобы подковать какую-нибудь лошадь да почувствовать смерть земли. Но все это время он помнил, кто он есть на самом деле. Мастер. «Что бы это ни значило, я — Мастер, поэтому Рассоздатель пытался убить меня еще до рождения и после того, подстраивая сотни несчастных случаев, пока я рос в Церкви Вигора. Вот почему он маячит вокруг, наблюдает, ждет возможности завладеть мною, ждет, когда я, как сегодня, останусь один в темноте. Останусь наедине с лопатой и гневом, который испытываю, делая работу, которая заведомо бесполезна».

Хэнк Лозоход. Что ж это за человек, который не прислушивается к советам? Да, лоза ушла глубоко в землю — вода показала, что жаждет прорваться в этом месте. Но причина, почему она еще не прорвалась, весьма проста — она заключается в камне, который залегает всего в четырех футах под землей. Иначе откуда взяться такому большому лугу? Деревья не могут прижиться здесь, потому что вода, попадая на эту почву, сразу стекает по камню, а корни не в силах пробиться сквозь огромную скалу, скрывающую под собой драгоценную влагу. Хэнк Лозоход может найти воду, но он не видит, что лежит между водой и поверхностью. Хэнка нельзя винить, что он не увидел залегающего под землей камня, но вина его состоит в том, что он и думать не захотел о такой возможности.

А Элвин потей, копай колодец, его-то никто не слушает… Не успел юноша закончить свою мысль, как — стук-бряк-дзынь — острие лопаты ударило в камень.

Заслышав новый звук, Артур Стюарт подскочил к краю ямы и заглянул внутрь.

— Бряк-бряк, — произнес он и хлопнул в ладоши.

— Вот уж чего не отнять, так это бряк-бряк, — проворчал Элвин. — Я буду брякать по камню, пока не выкидаю отсюда всю землю. Но можешь зарубить на своем носу, Артур Стюарт, я не побегу к Миротворцу Смиту сообщать об этом. Он сказал, что я не получу ни еды, ни питья, пока не добуду воду, и я не стану молить об ужине только потому, что наткнулся на скалу, не дождетесь.

— Бряк, — повторил мальчик.

— Я вылижу камень дочиста.

И он принялся выкидывать землю из ямы, царапая лопатой по шероховатой поверхности камня. Но как Элвин ни старался, дно неудавшегося колодца все равно оставалось грязно-коричневого цвета, а это юношу не удовлетворяло. Он хотел, чтобы камень блестел своей чистотой. Никто его сейчас не видит, кроме Артура Стюарта, который наверняка ничего не поймет… Так что Элвин прибег к помощи своего дара, которым практически не пользовался с тех пор, как покинул Церковь Вигора. Он заставил землю «стечь» с поверхности скалы — мелкие песчинки скользнули в разные стороны и крепко прилипли к ровным, утрамбованным стенам ямы.

Элвин глазом не успел моргнуть, как камень аж заблестел белизной, будто зеркально чистый пруд, играющий последними бликами садящегося за горизонт солнца. В деревьях запели вечерние птички. С лица Элвина ручьем лил пот, падая на белоснежную поверхность и оставляя маленькие черные пятнышки.

Артур стоял на краю ямы.

— Вода, — сказал он.

— Эй, эй, Артур Стюарт, держись подальше от дыры. Пусть она не такая глубокая, все равно остерегайся таких ямищ. Ты можешь упасть и разбиться.

Громко хлопая крыльями, мимо них пропорхнула какая-то пташка. Другая пичуга разразилась испуганным чириканьем.

— Снег, — сказал Артур Стюарт.

— Это не снег, это камень, — поправил Элвин. Опершись руками о края и выпрыгнув из ямы, он выпрямился и тихонько хихикнул. — Вот он, твой колодец, Хэнк Лозоход. Возвращайся поскорее, полюбуйся, где твоя лоза воткнулась в землю.

Хэнк еще пожалеет о том, что натравливал кузнеца на Эла. Попробуй кулака кузнеца, мало не покажется, — Миротворец и детишек охаживал дай Боже как, а уж Элвину доставалось…

Вот теперь он пойдет в дом и скажет Миротворцу Смиту, что колодец готов, а затем приведет своего мастера сюда и продемонстрирует ямищу с огромным камнем вместо дна. Элвин знал, что скажет кузнецу: «Покажи мне, как пить из этого колодца, и я напьюсь от души». О, что за удовольствие увидеть, как Миротворец позеленеет от злости!

Да, он докажет Миротворцу и Хэнку, что они ошибались, обращаясь с Элвином как с сопливым мальчишкой, но дело-то не в этом. Преподаст он им урок или нет, а Миротворцу действительно позарез нужен колодец. Так нужен, что кузнец готов за бесплатно любую работу исполнить. В общем, будет колодец вырыт там, где показал Хэнк Лозоход, или еще где, Элвину так или иначе придется его рыть.

Впрочем, это очень даже устраивало Элвина. Он принесет ведро чистой воды, как Миротворец и приказывал, — но наберет его из колодца, место для которого выберет сам.

Он оглянулся по сторонам, осматривая залитое рубиновым вечерним светом поле и раздумывая, где лучше начать. Артур Стюарт сидел рядом и тягал луговую траву, в сумерках раздавались панические вопли птиц, устроивших репетицию по хоровому пению.

Что-то они чересчур разорались, или их испугало что? Оглянувшись, Элвин заметил, что Рассоздатель сегодня ведет себя несколько иначе, чем обычно. По идее, вырытая яма должна перепугать его до чертиков, и, как правило, после такой работы Разрушитель не показывался на глаза очень долго. Но сегодня он следовал по пятам за Элвином, пока тот обходил луг, высматривая место, где лучше вырыть колодец. Это начинало походить на один из ночных кошмаров, в которых Рассоздатель неизменно побеждал Элвина. По спине юноши пробежали неприятные мурашки, рассыпая легкий озноб. Несмотря на то что весенняя ночь выдалась на редкость теплой, Элвин передернулся.

И попытался выкинуть наваждение из головы. Он знал, что Рассоздатель не посмеет прикоснуться к нему. Все прошлые годы Рассоздатель пытался убить Элвина, придумывая всевозможные каверзы, — он любил покрыть ледком воду, заманивая Элвина на реку, подточить бережок, чтобы мальчик поскользнулся. Бывало, что Рассоздатель натравливал на Элвина какого-нибудь человека — преподобного Троуэра, к примеру, или краснокожих из племени чоктавов. В отличие от снов, в реальной жизни Рассоздатель не имел силы и сам ничего не мог сделать.

«Вот и сейчас он только пугает, — успокаивал себя Элвин. — Не обращай внимания, ищи место, где можно выкопать настоящий колодец. Та яма не отпугнула старого обманщика, но настоящий колодец сразу его прогонит, он месяца три, не меньше, на глаза появляться не будет».

С этими мыслями Элвин пригнулся ниже и принялся разыскивать щелочку в огромной каменной плите.

Нельзя сказать, что Элвин видел происходящее под травой. Просто, когда он заглядывал под землю, у него словно еще одна рука вырастала, которая проникала сквозь почву и камень. Хотя Элвин ни разу не встречал настоящего перевертыша, ему казалось, что эти люди действуют примерно так же, проникая своими чувствами внутрь земли. А если это так, то правы ли те, кто утверждает, что перевертыш посылает под землю свою душу? Ходили слухи, что порой душа теряется в земных глубинах и тогда перевертыш сидит на одном месте, не говоря ни слова и не шевелясь, пока не умрет. Но Элвин старался не думать об этих сказках и не отвлекаться от своего дела. Он найдет в камне трещинку, где сквозь скалу можно будет легко пробиться. А что касается воды, то до нее он как-нибудь докопается.

В конце концов Элвин нашел место, где подземная каменная плита истончалась и готова была раскрошиться сама. Здесь земля была выше, а вода, следовательно, залегала глубже, но главное — здесь можно было пробиться сквозь камень.

Новый колодец располагался прямо между домом и кузницей. Миротворец, конечно, будет ворчать, но его жена Герти только порадуется, потому что воду в дом таскать ей. Поплевав на руки, Элвин взялся за лопату — темнело быстро, а он твердо решил, что, пока работа не будет исполнена, спать не ляжет. Особенно не раздумывая, Элвин решил прибегнуть к помощи тех сил, которые служили ему доброй подмогой на отцовских полях. Лопата даже не касалась почвы: земля на глазах превращалась в пыль и будто сама выпрыгивала из быстро растущей ямы. Проходи кто мимо, он бы подумал, что Элвин пьян или что у юноши припадок какой — так быстро он копал. Но рядом не было ни единой живой души, за исключением Артура Стюарта. Вскоре сгустилась ночь, а лампы у Эла не было, так что теперь он мог использовать свой дар в открытую, не опасаясь, что его кто-нибудь заметит.

Со стороны дома донеслись какие-то крики. Ругались громко, но слов Элвин разобрать не мог.

— Злятся, — сказал Артур Стюарт. Он смотрел на дом, насторожившись, словно маленький щенок.

— Ты слышишь, что там говорят? — спросил Элвин. — Пег Гестер твердит, что у тебя уши как у собаки, слышат каждый шорох.

Артур Стюарт закрыл глаза.

— Ты не имеешь права морить мальчика голодом, — сказал он.

Элвин усмехнулся. Артур в точности передал голос Герти Смит.

— Пороть его поздно, но я преподам ему хороший урок, — продолжал Артур Стюарт.

Судя по всему, на этот раз говорил кузнец.

— Посмотрим, посмотрим, — пробурчал Элвин.

Малыш Артур не останавливался:

— Значит так, Миротворец Смит, либо Элвин съест свой ужин, либо я надену вот эту кастрюлю тебе на голову. Только попробуй, старая ведьма, я тебе все руки переломаю.

Не сдержавшись, Элвин расхохотался.

— Будь я проклят, Артур Стюарт, ты настоящий пересмешник.

Мальчик поднял голову на Элвина, и по его личику расползлась ухмылка. В доме начали бить посуду. Артур Стюарт засмеялся и забегал вокруг ямы кругами.

— Блюдо дзынь, блюдо дзынь, блюдо дзынь! — напевал он.

— Смотри все не перебей, — посоветовал Элвин. — Ты лучше скажи, Артур, неужели ты действительно не понял, что сейчас говорил? Ну, я хочу сказать, неужели ты всего-навсего повторял то, что слышал?

— Блюдо дзынь прямо ему по голове! — хохоча выкрикнул Артур и завалился на траву.

Элвин тоже рассмеялся, но взгляд его оставался прикован к катающемуся по лугу малышу. «Этот мальчик не так прост, как кажется, — подумал Элвин. — Либо он просто чокнутый».

С холма донесся встревоженный женский голос, громкий зов, разлетевшийся в сгустившемся влажном воздухе:

— Артур! Артур Стюарт!

Артур сел.

— Мама, — сказал он.

— Правильно, тебя зовет тетушка Гестер, — подтвердил Элвин.

— Пора в кровать, — кивнул Артур.

— Гляди, как бы она перво-наперво не устроила тебе большую помывку, а то ты вымазался с ног до головы.

Артур встал и затрусил через луг, поднимаясь по тропинке, которая вела от домика на ручье к гостинице, где он жил. Элвин проводил его взглядом. На бегу мальчик хлопал себя по бокам руками, как будто летел. Какая-то птица, скорее всего сова, сорвалась с дерева и, спустившись к земле, полетела рядом с мальчиком, словно составляя ему компанию. Увидев, что Артур скрылся за домиком, Элвин вернулся к своей работе.

Спустя пару минут стало темно хоть глаз выколи, и на землю опустилась глубокая ночная тишь. Городские собаки и те примолкли. До появления на небе луны оставалось несколько часов. Элвин трудился не покладая рук. Он чувствовал, как растет яма и расступается под ногами почва. Но помогал ему в этом вовсе не дар краснокожего, слышащего песнь зеленого леса. Сейчас он прибег к помощи своей силы, которая давала ему возможность чувствовать сквозь землю.

Он знал, что здесь, чтобы добраться до камня, придется копать в два раза глубже. Но когда лопата ударила в твердую скалу, она не отскочила, как это случилось, когда Элвин копал колодец там, где указал Хэнк Лозоход. Камни крошились и ломались. Элвин легонько поддевал их ломиком, и они сами выпрыгивали вверх, после чего юноша легко вышвыривал их из колодца.

Вскоре он пробился сквозь камень, и земля под ногами начала расползаться. Однако Элвин не был бы Элвином, если б отложил работу до утра и с помощью кузнеца выкачал из колодца оставшуюся грязь. Это было бы слишком легко. Отбросив в сторону лопату и ломик, Элвин укрепил землю в стенах колодца, чтобы вода прибывала не так быстро, и при помощи черпака принялся разгребать превратившуюся в жидкую грязь почву. Причем ему не пришлось прибегать к веревке, чтобы вытаскивать грязь наверх, — при помощи своего дара он поднимал ее в воздух, лепил комки и укладывал рядом с ямой, словно играл в куличики.

Здесь, в этой яме, Элвин был сам себе мастером и творил чудеса. «Говоришь, я не буду ни пить, ни есть, пока не выкопаю колодец? Думаешь, заставишь меня вымаливать глоток воды? Хочешь, чтобы я умолял дать мне поспать? Не дождешься. Ты получишь свой колодец, его стены будут так крепки, что твой дом и кузница рассыплются в прах, а вода здесь будет так же чиста, как и всегда».

Хотя Элвин уже чувствовал во рту привкус победы, вместе с тем он видел, что Рассоздатель еще ближе подступил к нему — так близко он не осмеливался подойти ни разу. Он мерцал и танцевал вокруг. Даже в темноте Элвин видел его — Рассоздатель маячил прямо перед ним, его размытые очертания проявлялись в ночи намного лучше, чем днем, потому что сейчас Элвина ничего не отвлекало.

Внезапно ему сделалось страшно, детские страхи сбывались, и на некоторое время Элвин окаменел от ужаса, замер на месте, чувствуя, как вода сочится из-под ног, превращая твердую землю в грязь. Он тонул в густой, жирной грязи сотни футов глубиной, и стены колодца тоже стали оплывать, заваливая Элвина, утаскивая внутрь. Он пытался вдохнуть, вода лезла в легкие, он чувствовал, как ее холодные, влажные щупальца смыкаются вокруг его бедер, вокруг пояса; он стиснул кулаки и ощутил в пальцах все ту же грязь, подобную кошмарной пустоте, являвшейся ему в сновидениях…

Но затем он опомнился, взял себя в руки. Он действительно по пояс ушел в пропитавшуюся водой землю, и будь на его месте какой-либо другой мальчишка, он бы сразу принялся вырываться, тем самым уходя глубже и глубже, пока совсем не утонул бы. Но Элвин был не совсем обыкновенным юношей, и ему ничего не угрожало, только нельзя поддаваться страху, порождению детских кошмаров. Сосредоточившись, он создал из грязи под ногами твердую опору, способную выдержать его вес, после чего заставил площадку подняться на поверхность. Вскоре он стоял на твердом дне колодца.

Нет ничего проще, как крысе шею свернуть. Если это все, на что способен Рассоздатель, то его могущество вызывает презрительный хохот. Кишка тонка с Элвином справиться — как у него, так и у Миротворца Смита с Хэнком Лозоходом. Элвин снова принялся работать лопатой, вычерпал грязь, выкидал из колодца, снова начал черпать.

Он порядком углубился под землю, на добрых шесть футов ниже каменной плиты. Если б он не утрамбовывал земляные стены колодца, вода залила бы его с головой. Элвин ухватился за веревку, которую предусмотрительно закрепил у колодца, и, упираясь ногами в стену, перебирая руками, полез на волю.

Луна уже взошла, но яма получилась такой глубокой, что лунный свет достигнет дна, только когда ночное светило засияет прямо над головой. Но этого и не требовалось. Элвин покидал обратно в яму камни, которые вытащил оттуда всего час назад, и спустился следом.

Он научился обращаться с камнем еще в младенческие годы, но никогда не действовал более уверенно, чем сегодня ночью. Голыми руками он лепил камень, как мягкую глину, превращая булыжники в аккуратные квадратные камешки, которыми выкладывал стены колодца. Он клал их как можно ближе друг к другу, чтобы давление почвы и воды не выбило камни из стен. Влага легко проникнет сквозь трещинки, но песок застрянет, и колодец всегда будет давать чистую родниковую воду.