ГЛАВА 16

В каменном фонтане посреди двора искрилась и журчала вода. Селину словно убаюкали эти звуки. Странное дело, она полюбила это место, этот дом… Но ведь именно здесь погиб Эррол, здесь произошло ужасное убийство… Эти грустные события, казалось, совсем не отразились на атмосфере дома. Тут по-прежнему было очень мило и уютно. А сейчас особенно, потому что рядом стоял Джек. Джек, который почти заставил ее поверить в то, что он к ней неравнодушен. Сказка какая-то. Чудо…

Они встретились глазами.

— Нам нужно серьезно поговорить… — начал он нерешительно. Его голос, как и глаза, действовал на нее почти гипнотически. — Смерть Эррола отчего-то заставила объединиться всех его недоброжелателей. Кто отразит их натиск? Думаю, Эрролу не на кого рассчитывать, кроме как на нас с тобой да еще на Дуэйна. Я считаю, что мы тоже должны объединиться.

— Я тоже так считаю…

Смотреть на его губы, на то, как они едва заметно двигаются, когда он говорит, одно удовольствие. Как странно. И страшно. Говорят, беременные женщины становятся заложницами своих эмоций. Но почему эмоции такие… неподходящие?

— Вот и хорошо, Селина, я очень рад. Неудивительно, что ты стала «Мисс Луизиана», — проговорил он вдруг с легкой улыбкой. — Я не поэт, но будь я поэтом, непременно рассказал бы про солнечные блики на твоем лице. И о том особенном блеске, которым светятся глаза беременной женщины. Я не стану, пожалуй, касаться тебя сейчас, хотя очень хочу… смертельно!

Справившись с дыханием, она отозвалась:

— Я тебя не понимаю, Джек. Иной раз я почти уверена в том, что ты меня терпеть не можешь, ненавидишь, но потом ты говоришь что-нибудь в этом роде и…

— Возможно, я и хотел бы тебя возненавидеть, но мне не удается. Но скажи, разве тебе не нравится, когда мужчина говорит, что ты неотразима?

— Не нравится, когда я не уверена в его искренности. Когда есть подозрение, что мужчина просто играет со мной.

— Я искренно говорю, дорогая. Но я хотел бы поиграть с тобой в самую красивую игру. Когда мы с тобой наедине. Только ты и я. И больше никого вокруг. Во всем мире. Мы одни. И ты лежишь на прохладных простынях… впрочем, это не обязательно. И открываешь мне все тайны своего прелестного тела. И я могу коснуться тебя… везде.

Селина на мгновение лишилась дара речи. Она только прерывисто вздохнула. Боже, да она вся горит. Ничего подобного она прежде не испытывала.

Он поднял руку и осторожно коснулся ее плеча, одними кончиками пальцев, словно прося ее разрешения. Она промолчала, и его ладонь легла ей на плечо. И все тело Селины будто пронзило электрическим током. Другой рукой Джек нежно коснулся ее шеи, одними лишь кончиками пальцев… Затем эта рука скользнула вниз, к ее груди. Сосок мгновенно отвердел.

— Прости, — тихо проговорил он, — но мне этого мало. Слишком мало. Я хочу тебя раздеть. Что у тебя под одеждой?

— Я не могу об этом говорить…

— Можешь. Нас тянет друг другу, неужели ты не видишь? Я очень сдержанный человек, но с тобой… О, с тобой… Что у тебя под жакетом? Кружевной бюстгальтер с дырочками для сосков? Внешне ты робкая, очень робкая. Но где другая Селина Пэйн? Она должна быть. Она есть. Где? Какого цвета бюстгальтер? Красного? — Он опустил глаза на ее грудь. — Мне трудно дышать, Селина. И я уверен, ты тоже испытываешь какие-то чувства. Я знаю. Так что, красный?

— Белый! — почти крикнула она, хотя собиралась молчать. — Мне нужно в дом, посмотреть…

— Что? Я чувствую тебя, Селина, вижу тебя. Без твоего красного костюма. У тебя красивые ноги. Скажи, у тебя все волосы на теле этого каштанового цвета?

Селина едва не задохнулась от возмущения.

— На моем месте любая порядочная женщина отвесила бы тебе пощечину и ушла.

— Мне приготовиться к пощечине?

— Я беременна. Я должна сейчас думать о другом.

— Боже, какая чепуха! Что за книжки ты читала, Селина? Беременные женщины не перестают быть сексуальными и не утрачивают желаний. А мужчины не перестают любоваться ими как женщинами. И желать их. Я хочу тебя. Странно, не правда ли?

— К чему весь этот разговор?

За забором уличный музыкант заиграл на рожке «Какая ночь!».

— «Если этого не сделаю я, сделает кто-то другой», — пропел Джек шепотом.

Нервы у Селины были как натянутые струны. Она боялась вздохнуть.

— «Какая ночь, — опять пропел Джек. Тонкие ноздри его раздувались. — Какой день!»

Легонько обняв ее, он стал покачивать бедрами в такт музыке и заставил ее делать то же самое. Она положила руки ему на плечи, и он сказал:

— Твои прикосновения рождают во мне дрожь. Не убирай своих рук.

— А если нас кто-нибудь увидит, Джек? Что подумает?

— Если это будет мужчина, он позавидует мне черной завистью. Особенно если взглянет на мои штаны.

— Вы говорите неприличные вещи!

Казалось, каждое ее новое слово лишь сильнее веселило его.

— Ты хочешь сказать, что впервые слышишь такое от мужчины?

Селина сделала надменное лицо.

— Все знакомые мне мужчины — джентльмены! «За одним ярким исключением…»

— В таком случае должен заметить, ты многое потеряла. Но ничего, я помогу тебе наверстать упущенное. Тебе нравится заниматься любовью под музыку? Тебе когда-нибудь приходилось испытывать оргазм под звуки такого рожка? Скажи, хоть раз кто-нибудь любил тебя на столе обнаженную, целуя тебя всю с ног до головы? Скажи, тебя когда-нибудь целовали между ног? Уверен, тебе понравилось бы, если бы я это сделал. А потом я переключился бы на твои груди и сосал бы их до тех пор, пока ты не начала бы меня умолять войти в тебя. Честное слово, почему бы нам не зайти сейчас в дом и не попытаться найти хоть один такой стол, залитый солнечным светом? Я доведу тебя своим языком до безумия, красавица! О нет, боюсь, я сразу же тебя съем!

Он говорил вроде спокойно, не повышая голоса… Одновременно раздевая ее глазами и прикасаясь к ней одними кончиками пальцев.

— Знаешь, Селина, я не повеса и не коллекционирую женщин. Я очень разборчив. И выбрал тебя. Как ты думаешь, я смогу доставить тебе удовольствие?

Борясь с ним и с усталостью, она прикрыла глаза. Джек тут же воспользовался этим и обнял ее. В результате она коснулась лбом его груди.

— Скажи все же… — прошептал он. — Тебе не хотелось бы провести со мной несколько часов наедине? Я научу тебя своим правилам и привычкам в любви, а ты меня своим.

Селина отрицательно покачала головой.

— Нет? Хорошо, тогда в этот раз я буду выступать только в роли учителя. А ты поделишься своим опытом как-нибудь позже.

— Ты ненормальный, но ты помог беременной женщине почувствовать себя желанной. Спасибо.

Селина вновь попыталась сбежать, но он поймал ее за руку и развернул к себе, словно заправский партнер. Осознавая всю нелепость происходящего, Селина тем не менее начала танцевать с ним, ступая в такт музыке по неровным камням двора, с трудом переводя дыхание в те мгновения, когда он резко привлекал ее к себе. Когда же Джек запустил руку ей под жакет и обнял за талию, она едва не оступилась. Слишком уж сильные у него пальцы, а у нее чувствительная кожа. Он провел ладонью по ее спине и прижал к себе крепче.

— Нечего попусту тратить время, — проговорил он ей на ухо, почти шепотом. В следующее же мгновение Джек стал ласкать ее языком, а в довершение всего легонько прикусил мочку. Селина едва не задохнулась. — Пойдем в дом. У нас там много разных дел.

Селина с трудом взяла себя в руки и отстранилась от него.

— Ты не в себе. У тебя, наверно, жар. Иди домой и попытайся отдохнуть. Мы обо всем поговорим после.

— Почему не сейчас? Попутно?

— Ты не можешь меня принудить! — Селина резко остановилась и обратила на него ледяной взгляд.

Джек даже присвистнул.

— Ты хочешь мне о чем-то рассказать? О принуждении? Тебя кто-то принуждал к этому, Селина?

— Нет! — Она ни с кем не поделится своей тайной. Потому что в противном случае все это обернется именно тем, чего она так хотела избежать, — о ее беременности узнает Уилсон Ламар. — Тебе напекло голову, Джек. Хорошо, пойдем в дом, я налью тебе чаю со льдом.

— Можно мне поцеловать тебя? — Нет.

— Но в тот раз тебе понравилось.

— Не спорю, но мы больше не будем вспоминать про тот раз.

— Хочешь, я скажу тебе, о чем я мечтаю? Селина осторожно подняла на него глаза.

— Боюсь, твой рассказ явится попранием норм общественной морали, о которой ты так печешься. Так что лучше не надо.

— А я все же скажу. Я мечтаю о том, чтобы снова поцеловать тебя. Твои губы, твои груди, твои нежный животик и твое лоно. Да, Селина, я хочу целовать и ласкать тебя там до тех пор, пока ты не потеряешь голову.

Селина опустила глаза, почувствовав, как жаркая волна прокатилась вниз от груди к животу и еще ниже… Он словно нарочно мучил ее.

— Прекрати, Джек! — прошипела она, не смея поднять на него глаза. — Ты прекрасно знаешь, что любая связь между нами будет ошибкой! Что на тебя нашло?

— Тебе не нравятся мои фантазии?

— Чай со льдом. Это все. И твое обещание больше не затрагивал, эту тему.

— Хорошо, угости меня чаем со льдом, — проговорил он наконец со вздохом и галантно взял Селину под локоть.

Они вместе дошли до крыльца. Поднимаясь по лестнице, Селина взглянула вверх и… остолбенела.

ГЛАВА 17

На верхней ступеньке сидел Сайрус и чистил ножом яблоко. Подняв в знак приветствия руку, он усмехнулся и проговорил:

— Это ведь целая наука — чистить яблоко! Попробуйте-ка очистить кожуру со всего плода так, чтобы она ни разу не оборвалась! Помнишь, Селина, как это здорово получалось у нашего деда?

— Давно ты тут сидишь? — спросила она, проигнорировав его вопрос.

— Давненько. Джек фыркнул:

— Шпионишь, Сайрус! Ты шпионишь за мной!

— Вовсе нет, сестрица. — Он весело подмигнул сестре. У Сайруса были удивительные глаза. Смесь голубого и зеленого оттенков. Взгляд их на многих действовал гипнотически, и в особенности на женщин. Селина нисколько не сомневалась в том, что большинство прихожанок его церкви к западу от Нового Орлеана вспоминают о нем и о его глазах и у себя дома. — Просто я люблю наблюдать за танцующими. Тем более что вы смотрелись неплохо.

— Спасибо, — хмыкнул Джек. — Кожура порвалась. Сайрус опустил глаза на яблоко.

— Ах! Чтоб оно окаменело, это яблоко! Селина прыснула.

— Ну и что ты тут высиживаешь? — овладев собой, спросила она.

— Мне просто хорошо здесь на солнышке. Во всяком случае, лучше, чем внутри… с родителями. Они уже сняли с меня стружку, и боюсь, сестрица, тебя ожидает то же самое.

— Господи, им-то что здесь нужно… — пробормотала Селина упавшим голосом. — Джек, сейчас мне предстоит разговор с родителями. Хочешь, я позвоню тебе позже? И мы поговорим по телефону.

— Я предпочитаю беседовать, глядя друг другу в глаза, поэтому у меня другое предложение. Сейчас я поднимусь в кабинет и займусь бумагами, а когда ты разберешься со своими стариками, мы снова встретимся.

Еще раз окинув взглядом Селину и Джека, Сайрус поднялся, распахнул дверь и пропустил их вперед.

— У полиции есть сегодня какие-нибудь новости? — спросил Джек, оказавшись в полутемной прихожей.

— С утра ничего, — отозвался Сайрус. — Честно говоря, я опасался, что они будут толочься здесь весь день, но что-то они не торопятся.

— Говорят, им еще надо закончить со спальней Эррола и его ванной, — сказала Селина. — Остальные комнаты их уже не интересуют. И все же я почему-то считала, что они нагрянут еще раз и обшарят весь дом.

— Селина, это ты? — раздался из гостиной Эррола пронзительный голос Битси.

— Что они там делают? — удивленно спросила Селина брата. — Мне так до сих пор неприятно заходить в гостиную. Эррол очень полюбил эту комнату после моих перестановок. Говорил, что в ней ему всегда тепло и уютно.

Селина тяжело вздохнула и направилась в гостиную, всю в желто-золотистых тонах, притягивающих к себе солнечный свет.

— Здравствуй, мама. Привет, папа. Рада вас видеть. Но должна сказать, что ваш визит — большой сюрприз.

— Если бы ты о нас не забыла, то наш приход не стал бы для тебя такой неожиданностью, — сказала Битси, поджав губы. — И вообще, не мы должны навещать тебя, а ты нас. Но в последнее время ты ведешь себя недопустимо. Про прием у Уилсона и Салли нам с отцом вообще стыдно вспоминать. Мало того что ты опоздала, так еще и сбежала оттуда, ни с кем не попрощавшись! Как так можно, ума не приложу! А эта журналистка Шерман вдобавок сказала, что ты утаиваешь какие-то секреты. И сделала массу странных намеков в отношении тебя. Ее нужно поставить на место, Селина.

— Мама, — раздался вдруг за спиной Селины спокойный голос Сайруса, который тоже вошел в комнату. Он взял мать за плечи и усадил ее на диван, на котором со стаканом виски в руке уже сидел отец. — Ты напрасно так волнуешься. Подумай сама, с какой стати Селина должна потакать капризам этой парочки? Я имею в виду Ламаров. Насколько мне известно, она ничем им не обязана.

— Мы с матерью участвуем в его предвыборной кампании, сынок, — слегка заплетающимся языком проговорил Невил. — Твоя мать совершенно права. Мы одна семья и должны помогать, поддерживать друг друга. Сейчас настали нелегкие времена, Селина нам очень нужна, и мы вправе рассчитывать на нее.

Селина знала, какая хорошая слышимость в доме, и отдавала себе отчет в том, что Джек, закрывшийся в кабинете, в курсе всего происходящего.

— Я поддерживаю вас с мамой, — возразила она отцу. — Но я не понимаю, почему должна угождать Ламарам. Они вполне способны сами о себе позаботиться.

— Твои слова лишь доказывают твой эгоизм, девочка, — произнесла Битси. — Мы нуждаемся в деньгах от аукционов, Селина. Кстати… ты, надеюсь, позаботишься о том, чтобы нам заплатили за последний? И как нам быть дальше, посоветуй? Скажи, будут ли проводиться новые торги? И кто их будет устраивать? Ты или другие люди? Я лично не думаю, что смерть одного человека может лишить надежды несчастных больных детей, просто не верю!

Селина прикрыла рукой глаза и покачала головой.

— Мама, что ты говоришь, что ты говоришь? Вдумайся хотя бы в смысл! Какие деньги?! Нельзя же думать только о себе…

— Селина! — воскликнула Битси, широко раскрыв глаза и изобразив на лице искреннее негодование. — Как ты посмела говорить с матерью в таком тоне?! Неужели ты не понимаешь, что мы с отцом можем попасть в весьма затруднительное положение? Позаботься о том, чтобы аукционы и впредь проходили у нас дома, — вот о чем мы тебя просим.

— Я не знаю, будут ли они проводиться вообще, — проговорила Селина, решив открыть правду. — У фонда появились серьезные недоброжелатели, которые стали вставлять нам палки в колеса.

— Поговори с ней об Уилсоне, — сказал Невил. Разом осушив стакан, он, чуть пошатываясь, направился через всю комнату к графину. — Он хороший, порядочный человек, Селина! И к тому же высоко ценит тебя. У него есть работа для тебя, за которую он предлагает такие деньги, какие никто и никогда своим помощникам не платил. Подумай об этом.

— Уилсон Ламар хочет сделать меня своим помощником? — переспросила Селина, внутренне содрогнувшись.

В прошлый раз речь шла о пресс-секретаре. Он просто хочет подчинить ее себе и ради этого будет искать любой удобный предлог…

Невил вернулся к дивану и тяжело опустился на него. Виски плеснуло ему на пальцы.

— Ты станешь его правой рукой. Он ценит твой ум, дочка, относится к тебе с уважением. Он хочет, чтобы ты сопровождала его в поездках, когда предвыборная кампания войдет в заключительную, решающую стадию, но важнее то, что он хочет забрать тебя с собой в Вашингтон, когда будет избран.

— Подумай, Селина, какие головокружительные перспективы перед тобой открываются! — воскликнула Битси. — Ты производишь на людей впечатление! У тебя это прекрасно получается. Именно это Уилсону и нужно. Красивая помощница, которая будет производить впечатление на всех полезных ему людей и сбивать с толку всех его противников. Пойми, ты будешь держать в своих руках все нити. Это ты будешь решать, с кем ему встречаться, а с кем нет. О, я так разволновалась, когда он заговорил с нами об этом! Красивая жизнь, шикарные приемы, Вашингтон… Это же Вашингтон, Селина! А со временем, возможно, и Белый дом! Представь себя рядом с президентом, только представь!