Мансура не могла сдержаться.
      - Не клевещите на Адиля! Он терпеть не может вашу Лалочку!
      Дилефруз обернулась к девушке:
      - Замолчи! - и передразнила: - Не клевещите на Адиля!..
      - Да, Адилю стыдно шаг слупить с такой девицей! Вы это сами...
      - Заткнись! - вспыхнула Дилефруз. - Чего лезешь в наши дела?! Кто ты такая?
      Но Мансура не хотела сдаваться.
      - Как бы там ни было, я ближе к Адилю, чем вы. Рано или поздно вы станете всеобщим посмешищем!
      - Ты посмотри, Рахман! Полюбуйся на свою племянницу! Слышал, что она мне сказала?
      - Ну и дела!.. - Рахман сердито посмотрел на девушку. - Нечего совать нос куда не следует, дочь моя! Что тебе?.. Раз прислал ей подарок, значит она его интересует!...
      - Что ж, пусть... - Мансура, махнув рукой, пошла к двери. - Ваше дело. Как хотите, так и поступайте. Я молчу.
      На следующий день Дилефруз пригласила в гости Лалочку и Бановшу-ханум.
      Мать и дочь, не понимая причины этого приглашения, сидели, не опуская глаз с хозяйки дома, ждали объяснений.
      Сегодня Дилефруз была настроена очень серьезно. Когда Мансура начала накрывать на стол, Лалочка не выдержала, встала и вышла на кухню.
      - Да, такие-то дела... - пробормотал Рахман, которому нетерпелось поскорей приняться за еду.
      Как только Мансура появилась на кухне, Лалочка подошла к ней и спросила:
      - Не знаешь, зачем Дилефруз-ханум пригласила нас с мамой?
      Мансура, не задумываясь, ответила:
      - Знаю!
      - К добру ли?
      - А как же? Конечно, к добру... Адиль прислал для тебя отрез и конфеты. Не сегодня-завтра мы принесем тебе обручальное кольцо, поняла?
      Пританцовывая от радости, Лалочка вернулась в комнату.
      Адиль еще летом говорил Мансуре: "Не пасуй перед Дилефруз и Лалочкой. А то они голову отгрызут..."
      Мансура сделалась смелой. Она решила отомстить Лалочке, высмеять ее.
      После обеда Дилефруз положила на стол отрез, присланный Адилем, и остатки конфет.
      - Только вы не должны обижаться, - сказала она. - Как наш сынок захочет, так и сделаем. К тому же, он человек образованный, ему не пристало жениться по старым обычаям. Пока он прислал Лалочке этот подарок, а самое основное будет после его возвращения.
      Мансура слушала, хитро улыбаясь. Лалочка кокетливо поводила плечами. И верно делает, - согласилась Бановша-ханум. - ведь не чужие...
      - Поздравляю вас! - вставила Мансура.
      - Спасибо, доченька! - поблагодарила счастливая мамаша. - Дай бог, чтоб и для тебя наступил такой день!
      Мать и дочь засиделись допоздна. Они были очень счастливы.
      Новые родственники мысленно погуляли на свадьбе молодых, отвели их в баню и даже дождались внучат...
      Когда гости собрались уходить, Дилефруз приказала мужу проводить их.
      - Вставай, Рахман, не годится оставлять невестку одну!
      Мансура пила чай. Услышав слово "невестка", она не выдержала, прыснула и, захлебнувшись чаем, кашляла до слез.
      Лалочка взяла "свекра" под руку. Все спустились во двор.
      В городе бушевала метель. В пяти шагах ничего не было видно. Ветер гнал по улицам снежные хлопья, швырял их на стены домов, заборы, в окна... Гудели провода. Обычно ярко освещенный город сейчас был окутан полумраком. Электрические лампочки на столбах, льющде тусклый свет, раскачивались из стороны в сторону. В завываниях ветра тонули трамвайные звонки, сигналы машин. Прохожие, подняв воротники, спешили поскорей добраться до дому. В воздухе, на земле, домах, деревьях - снег, снег и снег. Холод пронизывал до мозга костей. Ветер крепчал. Казалось, он задался целью разрушить город.
      В эту холодную зимнюю ночь у ворот дома с красной черепичной крышей остановилось запорошенное снегом такси. Из машины вышел парень среднего роста в шапке-ушанке, пальто с меховым воротником, сапогах. В руках у него был большой чемодан. Такси глухо заурчало и скрылось за утлом.
      Когда Адиль вошел в комнату, отец и Дилефруз чуть не ахнули от удивления. Они обрадовались, вскочили, бросились к нему.
      - Добро пожаловать, сынок! - Рахман обнял сына. - Почему не дал телеграмму? Мы бы встретили. Здоров ли? Как дела?
      Освободившись от объятий отца, Адиль начал раздеваться. Отвечал он сухо, коротко. Мансура повесила на вешалку его пальто и шапку.
      - Да, теперь не то, что раньше, когда ты приезжал домой раз в три года, - сказала Дилефруз. - Кажется, теперь Баку тебя притягивает.
      Калитку Адилю открыла Мансура. Его мрачное лицо заставило девушку насторожиться.
      Рахман тоже заметил, что сын держит себя как-то странно.
      - Что с тобой, сынок? Вижу, ты сильно не в духе. Наверно, на тебя погода действует?
      Адиль молча подошел к столу и сел.
      - Ну, так как твои дела?
      - Спасибо, неплохо... - Адиль достал платок, вытер мокрое лицо. - А что у вас нового?
      - Все по-старому... За эти полгода ничего не изменилось. Кое-как тянем...
      Дилефруз приказала Мансуре:
      - Живо приготовь Адилю поесть. Наверно, голоден. С дороги...
      - Спасибо, не буду. Недавно ел, - отказался Адиль.
      - Тогда поставь чай. Он ведь с мороза.
      Мансура растерялась. Лицо Адиля говорило, что сегодня в доме произойдет взрыв. Девушка вышла на кухню, и сейчас же оттуда донесся звон разбитого стекла: Мансура уронила стакан.
      - Ничего, это к счастью, - сказал Рахман. - Пусть всегда бьется только посуда... Лишь бы что другое не разбивалось. Да, такие-то дела... Хорошо сынок, скажи, ты что, кончил, совсем вернулся, или опять уедешь?
      - Пока еще не кончил. Курсовую пишу.
      - Что пишешь?
      - Курсовую работу. Напишу и опять вернусь в Москву.
      Рахман ничего не понял. Он прищурился, задумался на минуту, затем поерзал на стуле и сказал:
      - Так, но ведь ты на прокурора учишься. Разве ты писатель какой-нибудь, чтобы что-то писать?..
      - Таков порядок. Я буду писать о борьбе со спекулянтами в советском обществе. Потому и приехал домой. Собрать материал...
      Адиль искоса посмотрел на отца. Рахман изменился в лице, уставился глазами в одну точку и подумал: "Что это значит: писать о борьбе со спекулянтами? - Он старался успокоить себя: - Ну и пусть пишет! Мне-то что?.. Впрочем... - Рахман нахмурился: - Нет, это мне не нравится... Что это он задумал? Не может писать о чем-нибудь другом?.."
      Метель стучала в окна, завывала, злилась. Казалось, она хотела ворваться в дом.
      Мансура стояла за дверью и слушала. Сердце тревожно билось.
      В разговор вмешалась Дилефруз.
      - Хорошо, скажи мне, если не секрет, что, в Москве нет спекулянтов? Обязательно надо было в Баку ехать?..
      Адиль громко усмехнулся:
      - А какая разница?
      Он заметно волновался. С чего начать? Как приступить к решительному объяснению? Впервые в жизни Адиль взялся за такое трудное дело. Его решение было твердым. Он не повернет вспять!
      Мансура принесла три стакана чаю.
      - Я не буду! - отодвинула свой стакан Дилефруз. Рахман задумчиво потирал подбородок. Дилефруз
      беспокойно ерзала на стуле. Молчал и Адиль, внимательно оглядывая комнату. Бежали минуты. Он не заметил, как выпил чай. Мансура поставила перед ним новый стакан. В комнате по-прежнему царило тягостное молчание.
      В сердце Адиля боролись два чувства. Сыновняя любовь призывала его молчать, а правда, справедливость, гражданский долг заставляли говорить. Сейчас для него было одинаково трудно и молчать и говорить. Чтобы унять волнение, он взял стакан, сделал глоток. Обжегся. Поставил стакан на блюдце, отодвинул в сторону.
      На стене за буфетом висел огромный ковер. Летом Адиль его не видел.
      Сильнее застучало сердце. Больше Адиль молчать не мог. Он обернулся к отцу и, стараясь сдерживаться, спросил:
      - Этот ковер вы недавно купили?
      Рахман поднял голову.
      - Который, сынок? А, этот? Я его купил для тебя.
      Адиль покачал головой.
      - А чей костюм висит там, на гвозде?
      - Вот это?.. - Рахман запнулся. - Это Дилефруз-ханум заказала мне... Если нравится, можешь носить.
      - Благодарю!
      Адиль задыхался от гнева. Как трудно говорить!
      Наступившая пауза тяготила и Рахмана и Дилефруз.
      Мансура знала, с какой целью Адиль задает эти вопросы. Волнение его росло.
      Адиль встал, снял с плечиков костюм и примерил на себя.
      - Странно пошито, отец. Не велик ли тебе?
      - Да, я нарочно сделал его попросторнее, - неопределенно ответил Рахман.
      Адиль протянул ему пиджак.
      - А ну, надень, посмотрю...
      У Дилефруз немного отлегло от сердца.
      - Если нравится, носи сам, Адиль.
      - Верно, сынок, кажется, костюм пришелся тебе по душе. Прими в подарок...
      - Он мне слишком велик, отец.
      - В магазине был только этот размер. Знал бы, что тебе понравится, я отыскал бы поменьше... - Рахман понял, что проговорился, забормотал: - Мне он тоже как будто великоват...
      Адиль пристально посмотрел на отца.
      - Ты ведь только что сказал, будто костюм шился на заказ!
      - Ну да... Я и толкую тебе... Разве сейчас есть портные, которые могут хорошо сшить?..
      - Какой портной шил его, отец?
      - Что?.. Не знаю, честное слово... Да ты садись, поговорим...
      Рахман повесил костюм на место. От Адиля не ускользнуло, что у отца трясутся, руки.
      - Как нам здорово помог выигрыш! - громко сказал Адиль.
      Отец опять приободрился.
      - Дай бог сынок, чтобы карман нашего правительства всегда был так полон! - Рахман налил в блюдце чай, хотя он давно остыл. - Одно время нам совсем пришлось туго. Мне даже пришлось обратиться за деньгами к учителю Салеху. Но он такой бессердечный, что...
      - Не дал?
      - Ну, конечно! Ты еще хорошо не знаешь этих людей!
      Дилефруз поддержала мужа:
      - Аллах у этого Салеха душу не может взять, а ты хочешь деньги взаймы получить...
      Адиль с деланным равнодушием спросил:
      - Отец, когда ты получил выигранные деньги?
      - Что? Выигрыш? Еще тогда... Вскоре после тиража...:
      - Сколько дней спустя?
      - Какое это имеет значение? Что это значит, сынок? Когда бы ни получил - уже израсходовал.
      "Хватит тянуть! - подумал Адиль. - Кажется, я начинаю медлить. Малодушничаю. Надо брать быка за рога!"
      Адиль сделал шаг к отцу.
      - Я должен все знать подробно!
      Рахману стало душно. Он растегнул ворот рубахи и зло посмотрел на сына:
      - Это обязательно? Какое тебе дело? Почему я должен отчитываться перед тобой?
      - Если хочешь знать, я потому и приехал в Баку! На этот раз вам с Дилефруз-ханум, придется во всем отчитаться!
      - Эй, послушай! - Дилефруз возвысила голос. - Мы с тобой по-дружески, а ты нас за глотку хватаешь?! Что тебе надо? Говори откровенно...
      - Не торопись! - Адиль выразительно посмотрел на мачеху и покачал головой. - Скоро все узнаешь.
      Видя, что атмосфера накаляется, Мансура встала, собрала посуду и вышла в кухню. Адиль прошел следом за девушкой и попросил позвать учителя Салеха. Сам вернулся в комнату. Подошел к столу. Сказал:
      - Знайте, мне известно все!
      - Да что случилось? - окрысилась Дилефруз. - Мы никого не убили, не обокрали! Говори, что ты слышал? Подумаешь, испугались! Может, если ты явился из Москвы, мы должны уехать из Баку?!
      - По-моему, учеба не пошла тебе на пользу... - сказал Рахман. - Вместо того, чтобы стать человеком, ты еще больше поглупел! Не понимаю, чего ты хочешь?
      Из галереи донесся старческий кашель. В дверь тихо постучали.
      - Войдите! - сказал Адиль.
      На пороге появился учитель Салех в накинутом на плечи пальто.
      - О, Адиль!.. - весело воскликнул старик. Однако, заметив, что в доме происходит что-то неладное, тут же осекся. - Здравствуй.
      Адиль пожал учителю руку и указал на стул.
      - Как поживаете, Салех-муэллим?
      - Спасибо, ничего...
      Дилефруз повернулась к гостю спиной. Мансура закрыла дверь и встала у окна.
      - Извините, что побеспокоил, Салех-муэллим, - сказал Адиль тихо.
      Старик ничего не понимал. Он повесил пальто на спинку стула. Снял с головы шапку, положил на колени.
      - Какое там беспокойство? - улыбнулся он. - Ради тебя я готов на все.
      Дилефруз не вытерпела:
      - Послушай, муэллим! Может, у нас какой-нибудь секретный разговор. Что, я должна прямо сказать тебе: вставай, уходи?
      - Муэллима позвал я, - ответил Адиль. - Попридержи язык!
      - А-а-а!.. Скажите пожалуйста! Можно подумать, он собирается нас судить...
      - Да, если хотите знать, сегодня ночью я буду судить вас!
      - Адиль, сынок... - Рахман старался успокоить сына.
      В спальне захныкал Мамед:
      - М-а-а!.. М-а-а!...
      Минуту спустя от открыл дверь в комнату, кинулся к матери, обнял ее колени.
      - Не бойся, сыночек, не бойся! - Дилефруз погладила сына по голове.
      Широко раскрыв глаза, Мамед разглядывал присутствующих.
      Адиль обернулся к отцу.
      - Я уже не тот, что был три-четыре года назад! Теперь мне все понятно! Скажи честно, отец, на какие деньги ты приобрел ковер? Для кого купил этот костюм? Почему молчишь? Отвечай! Говоришь, облигация выиграла? Облигацию ты купил у моего товарища в поезде. Ты хотел обмануть людей, чтобы сохранить добро, нажитое нечестным путем... Если бы ты действительно выиграл, ты не таскал бы эту облигацию у себя в кармане три месяца, не показывал бы каждому встречному.
      Рахман застонал как больной.
      - О чем ты говоришь, Адиль? Почему не веришь мне?
      Дилефруз стукнула кулаком по столу:
      - Ты лжешь!..
      - Молчи! - оборвал Адиль мачеху. - Твое преступление еще более тяжкое, чем его. Придя в этот дом, ты принесла с собой низкие мысли. Ты толкнула отца на этот путь. Ты научила его. Вы оба: и он, и ты - пьете у народа кровь! Мне все известно. Вы грабите людей, опозорили меня перед товарищами! Молва о вас дошла до Москвы! Хватит!..
      Лицо Адиля блестело от пота. На лоб упали пряди волос. Он тяжело дышал.
      - Значит, после моего отъезда вы очутились в такой нужде, что вынуждены были просить в долг у Салеха-муэллима? Так, что ли? А учитель отказал, несмотря на ваше бедственное положение?
      Учитель до сих пор сидевший молча, заговорил:
      - Я знаю, нехорошо вмешиваться в чужие семейные дела. Это мое твердое убеждение. Но в данном случае Адиль поступил правильно, пригласив меня. Садись, сынок, не нервничай. Все надо делать спокойно. - Он обернулся к Дилефруз: - А ты не смотри на меня так свирепо. Я тебе не Рахман. Лишнего ничего не скажу. Сплетням не верю. Но достаточно того, что мне довелось видеть собственными глазами.
      Старик обстоятельно рассказал Адилю, какие вещи Рахман привозит из Москвы для продажи, сколько народу является в этот дом, как Дилефруз ведет торговлю. Не скрыл он и того, что однажды сообщил обо всем в милицию.
      - Мало того, они, - он указал на Рахмана и Дилефруз, - хотели убрать меня из моего же дома. Нашли дурака! Думали, я глупее их. Если во всем разобраться, тут есть доля и моей вины. Быть свидетелем их махинаций и не принять решительных мер!
      - Ладно, эй вы! - крикнула Дилефруз. - Что вам от нас надо?
      - Довольно грабить людей, - резко, вопреки своему обыкновению, оборвал старик.
      Он разволновался, вскочил со стула, накинул на плечи пальто, снова сел.
      - В тот раз я сам сглупил. Надо было довести дело до конца и привлечь вас к суду! Вы кое-как выкрутились... А я махнул рукой. Не будь это родной дом Адиля, вы бы давно сидели на скамье подсудимых!..
      - Их не следовало щадить ради меня. - Адиль с ненавистью посмотрел на Дилефруз. - Я сам раскрою это преступление.
      - Какое преступление?! Чей дом я ограбил?! - напустился Рахман на сына. - У кого что украл?!
      Адиль снял с гвоздя костюм.
      - А это что?
      Он распахнул шкаф и начал выкидывать оттуда шелковые, шерстяные отрезы, модельные дамские и мужские туфли.
      - А это что?.. Это?.. Это?.. Вы грабите народ! Мало доказательств?! Ждите! Сейчас!
      Он сорвался с места, выбежал в галерею, достал из чемодана карманный фонарик, спустился во двор.
      Мансура еще на кухне объяснила ему, где в подвале прячутся вещи.
      В комнате наступила напряженная тишина. Мамед, прижавшись к матери, не спускал глаз с двери. Учитель Салех нервно барабанил пальцами по столу. Дилефруз теребила бахрому шали. Рахман жевал концы усов. Мансура забилась в угол.
      Раздался сильный удар в дверь. Она распахнулась. Со стен посыпалась штукатурка. В комнату с большим узлом вошел Адиль.
      - А это что такое?! - он бросил узел на пол. Рахман, как ужаленный, вскочил со стула. Дилефруз
      еще сильнее прижала к себе Мамеда.
      - Смотрите!
      Адиль развязал узел и вытряхнул его содержимое. Тут были и обувь, и шелковые отрезы, и капроновые чулки, и меховые шапки, и модные ридикюли.
      Учитель Салех в сердцах плюнул под ноги Рахману.
      Мансура выбежала в соседнюю комнату, принесла отрез шотландки, подаренный ей Рахманом, и кинула в кучу вещей.
      - Не хочу шить платье из материи, купленной на нечестные деньги! Пусть Дилефруз себе шьет!
      - Ну, это вы купили для себя? - Адиль сердито кинул на стол фонарик. Почему молчите? Странно! Ведь твой голос, Дилефруз-ханум, всегда сотрясал стены этого дома.
      Мачеха пожала плечами.
      - Говори с Рахманом, я тут ни при чем!
      - Нет, ты тоже не уйдешь от ответственности! Отца на этот путь толкнула не только жадность, но и ты! При жизни моей матери у нас такого в доме не было. Соседи не смотрели на нас, как на жуликов. Ты сразу начала выживать меня из родного дома. В конце концов я должен был уехать. Чего только я не перенес из-за тебя! Но, как видишь, жив и здоров. Тебе не было до меня никакого дела, но нашлись люди, которые проявили материнскую заботу...
      Рахман ударом ноги опрокинул стул и, вытянув шею, уставился на Адиля.
      - Ну, говори последнее слово!
      - Последнее слово? Вот! Я не буду молчать о преступлениях, совершаемых в моем доме!
      - Болван!
      Рахман схватил со стола карманный фонарик и швырнул в Адиля. Юноша пригнулся. Фонарик угодил в окно. Со звоном посыпались стекла. Один из осколков вонзился Адилю в лоб над правой бровью. По щеке поползла струйка кровя.
      Мамед закричал и хотел спрятаться под стол. Дилефруз поймала его за руку и вывела из комнаты.
      Учитель Салех с неожиданным для его возраста проворством кинулся вперед и встал перед Рахманом.
      Мансура побежала в спальню за бинтом.
      - Да, отец! - крикнул Адиль. - Я как следователь начну свое первое дело здесь, в родном доме!
      В разбитое окно врывался ветер. Подоконник запорошило снегом. Комната выстывала.
      Эта снежная зимняя ночь заставила дрожать Рахмана и Дилефруз, наполнила их сердца холодом я мраком.
      ЭПИЛОГ
      После этой снежной зимней ночи жизнь в доме с красной черепичной крышей пошла совсем по-другому.
      Когда Лалочка, надев свое новое платье-халат, сшитое из отреза, присланного Адилем, пришла к Дилефруз похвастаться обновой, у нее волосы на голове встала дыбом. Все имущество в доме было конфисковало. Рахман и Дилефруз находились под следствием.
      Лалочка в смятении прибежала домой и первым делом разорвала карточку Адиля, которую постоянно носила, в медальоне.
      На этом и кончилась ее "любовь".
      Прошло много времени. Стояли жаркие сентябрьские дни.
      Адиль кончил Московский университет и приехал работать в Баку. Вспоминая отца, он испытывал в сердце боль, но его совесть перед Родиной и народом была чиста. Он выполнил свой гражданский долг. Иначе и не могло быть! Адиль не имел права закрывать глаза на преступления. Так его учил университет.
      Учитель Салех устроил маленького Мамеда в школу, где работал сам. Дома воспитанием ребенка занимались Мансура и Адиль.
      Сегодня двор дома с красной черепичной крышей чисто выметен и полит водой. В комнатах и галерее царит идеальный порядок. Портрет Наргиз висит на прежнем месте.
      Мансура только что вернулась с работы. После окончания техникума она стала заведовать районной библиотекой.
      Девушка остановилась у бассейна и смотрит на Адиля, который сидит у окна в галерее и играет на таре. В ее добрых глазах светится любовь.
      Мансура еще никогда не чувствовала себя такоя счастливой, как сегодня.
      Утром они получили из Москвы телеграмму. Борис и Наташа извещали, что вылетают в Баку самолетом.
      Завтра вечером они будут здесь и примут участие в свадьбе Адиля и Мансуры.
      И учитель Салех чувствует себя на седьмом небе от радости. Можно подумать, он женит родного сына.
      Только одна мысль не дает Адилю покоя: "Позвать завтра на свадьбу Джейран или нет?" Он никак не может решить этот вопрос. Мансура не обидится. О прошлом Адиля она знает все.
      Я начал эту историю с описания глаз Джейран. Хочу кончить словами Адиля:
      - Интересно, если позову, придет ли Джейран?.."