Глава 50

Заговор Большой Восьмерки

Над Пентаклем, королевской резиденцией в центре Грома, заходило солнце. Вечерний свет играл на зубчатых стенах, бросал синие тени от высоких башен. Совещание Большой Восьмерки проходило в овальном зале Большого дворца.

— Государь, этот ваш Рас нас всех подведет под монастырь, — говорил седовласый сановник, через плечо которого шла широкая золотая лента с множеством орденов. — Нашли победителя нам на шею. Это же удавка!

— Но вы ведь сами за него голосовали!

— Да, но под вашим нажимом.

— Что я мог сделать? Генерала поддерживает народ.

— Народ? Что ж в этом хорошего? — буркнул министр почты.

Слово взял начальник тайной полиции.

— Государь, — сказал граф Жове-Бери, — имейте в виду, что с вождем захватчиков договориться всегда легче, чем с собственным народом.

— Ну да! Вы скажете! Этот негодяй Правитель сделает меня своим вассалом!

— Что в этом страшного? Он сделает вас вассалом и уедет в свою столицу. А вы будете продолжать править этой обширной провинцией, как прежде, сидя во дворце и поедая за обедом все те же ваши любимые блюда.

— Фаршированного павлина, — сладко зажмурившись, сказал король.

— И павлина, и цесарку а винном соусе с аккадскими сливами, и торт «Пастушка», и все прочее. Правитель не станет разгонять ваших поваров, поверьте мне. Собственный же народ, если до вас доберется, пообедать всласть вам не даст. Надо знать характер нашего славного народа. Поваров он разгонит, предварительно набив им шею. А вас он скорее всего посадит на кол. Или подвесит вниз головой. Прямо на мосту возле Пентакля. Там, где река Громкая делает такой красивый поворот.

Король поежился.

— И не одного вас, — приятно улыбнулся граф. — Всех нас подвесит.

— Красивый поворот? У моста? А там висят великие люди, словно куклы? Ну и воображение! Вы эстет, граф, — сказал министр внутренних дел.

Граф погасил улыбку и хмуро посмотрел на него.

Словно бы сам собой возник безобразный спор, закончившийся намерением составить заговор против популярного генерала. Сместить? Судить за измену? Но можно ли арестовать его и избежать скандала? Хуже того, избежать народных волнений?

— А может, проще его кокнуть? — сказал министр почты. — Тюк, и нет нашего славного защитника. Всенародное горе, охи, ахи, стоны, слезы, строгий ритуал похорон, торжественный салют, король и вице-короли целуют покойника в губы...

— Нет, в лоб. В губы не стану! Не заставите!

— Какая разница, — поморщился один из вице-королей и зябко передернул плечами.

— Итак, целуют знатного покойника в... не знаю уж куда... там разберемся... толпа плачет и рукоплещет одновременно. Момент единения нации! Великий миг!

— Да, славно бы было, — сладко вздохнул король.

— Проще всего подослать человечка с ножичком, — со сладенькой улыбкой говорил один из министров-губернаторов. — Неужели не найдем честного фанатика? Какого-нибудь простодушного парня, беззаветно любящего родину и готового умереть за идею.

— За какую такую идею? — ревниво спросил король.

— Известно, за какую. За батюшку-короля, за всеобщего любимца, — льстиво сказал вице-король Четвертой провинции. — В крайнем случае можно найти какого-нибудь припадочного. Он и прирежет народного героя. А что?

— А можно и отравить, — задумчиво сказал вице-король Шестой провинции. — Генерал победил врага в чистом поле, а умер от почечной колики. В собственной постели. Обыкновенное дело. Лекаря суетились, кровь пускали, пиявок ставили. Но ничего не помогло. Кто у него там в поварах? И сколько их?

— У него один-единственный повар.

— Как один? Не может быть! — удивился король, у которого было восемь старших поваров и сорок шесть младших.

— Да, старый солдат, который варил ему кашу, когда Рас был еще ребенком. Он и сейчас варит кашу, потому что ничего другого готовить не умеет.

— Хорошо, а кто у генерала заведует винным погребом?

— У него нет никакого погреба.

— Как? А откуда же ему поставляют вина?

— Ниоткуда. Генерал пьет только чистую воду да изредка чай, который заваривает ему все тот же солдат.

— Удивительные вещи вы рассказываете. — Король готов был задуматься над подобными чудесами, но его мысль тут же перескочила на более важную тему, а именно на то, что пора бы пообедать. Цесарка в винном соусе так и встала перед глазами.

— Кстати, а что его адъютант, его верный помощник? — спросил вице-король Четвертой провинции.

— Малый не очень далекий, но, боюсь, его не подкупить. — Министр почты нахмурился.

— Ой ли? А если дать много?

— Во всяком случае, пробовать надо. Под лежачий камень, знаете ли...

— Вся операция потребует денег, — сказал министр финансов, бывший военный казначей. — Кто их даст?

— Вы и дадите.

— Но в казне нет денег. Война разорила страну.

— А кто вам говорит про казну? Дадите из своего кошелька. Небось не обеднеете.

— Ну! — Министр финансов возмущенно запыхтел. — Из своих! Нет уж, пусть все дают! Вскладчину, по-честному.

— Надо бы и наших скоробогачей тряхнуть, — сказал граф Жове-Бери, — наворовали на военных поставках да на торговле лесом и дегтем, а делиться не хотят. Пора им намекнуть, что пришло время делиться. А кто намека не поймет, того за решетку. В холодный подвал.

— А за что посадим?

— Как за что? За воровство. За недоимки. Что, разве наш бескрайний лес ему принадлежит? Это ж народное достояние! Пусть посидит подумает.

— А они воруют? — Седовласый сановник вскинул брови в притворном ужасе.

— Воруют все, — сурово отрезал министр тайной полиции. — И вы, князь, знаете это не хуже остальных.

Сановник успокаивающе замахал на него пухлыми руками.

— Первого кандидата на холодный подвал я уже знаю, — оживился король.

— Кто же это, ваше величество? — осторожно поинтересовался министр внутренних дел.

— Вы его все знаете. Богат без меры и при этом еще наглец. На приемы во дворец приходит в партикулярном платье.

— А-а! — со значением произнес граф Жове-Бери и кивнул, выражая согласие.

— Недоимки с него собрать! — грозно заявил министр внутренних дел. — А самого в кутузку!

— Вот это правильно. — Министр финансов, до сего момента бледный и скучный, заметно ожил и даже зарумянился. — Вот это действительно по-честному.

— Приятно услышать слова честного человека. Как славно, что государственные денежки в таких чистых руках! — сказал вице-король Третьей провинции, которого все не любили за то, что он сочинял стихи. Мало того что он их писал, он, мерзавец, имел наглость их еще и печатать. На веленевой бумаге и с обложкой из кожи козленка. Да с серебряными застежками. Тоже небось за народные денежки! А прикидывается-то честнягой, ой-ёй!

По другую сторону высоких плотно закрытых дверей сидели офицеры охраны.

— Я слышал, Винк вернулся, — сказал один. — Из экспедиции. Обветрился, загорел.

— Да пошел он! — отозвался второй.

— Ты чего так?

— Слишком хорошо знаю красавчика. Протяни этому подполковнику палец — он руку оттяпает. В президенты вольного королевства пролезет.

— Чем плохо? Он и нам с тобой теплое местечко подыщет.

— Ты что, с ним учился?

— Учиться не учился, а в одном полку служил.

— Не верю я этому типу!

— Постой, как это — в президенты королевства? Разве в королевстве бывает президент? Где ты этакое видел? Тут у нас, — первый офицер так припечатал каблуком, что звякнула шпора, — должен быть король, помазанник Божий. Потому и называется — королевство. А в короли Винк по рождению не пройдет. Он не инфант, не граф и даже не барон.

— Ну, обзовет республикой, ему не все равно? Лишь бы за власть уцепиться.

— Каким образом?

— Разные есть способы. Например, он подозрительно дружен с нашей красоткой Татиндой. — Офицер презрительно скривил губы.

— Дочкой?

— Именно. Вообрази, он женится на ней. Он известный ловкач и женский угодник. А она — наследница короны.

— И он оказывается регентом?

— Как минимум.

— Но такой брак не признают законным.

— Кто? Судьи?

— Ну!

— Не знаешь наших судей? Один за мешок золота признает все, чего у него попросят. Другому придется пощекотать кончиком шпаги горло. И все дела.

— Думаешь, Винк готовит заговор?

— Едва ли. Сам-то он трусоват. Но если трон зашатается, он дремать не станет!

— А трон может зашататься? — Первый офицер трагически понизил голос.

— Запросто.

— Слушай, — совсем тихо прошептал первый, — а чего эти собрались? — Он кивнул на двери. — Опасаются, наверно?

— Власть делят. Король-то сдал, песок сыплется. Ждут, не назначит ли он преемника. Но они еще за него подержатся. Еще бы! Ведь каждый из этих вице сам надеется выскочить в короли, тогда уж он и покуражится...

— Удобно устроились. Ведь наверху ответственных никогда не бывает. Если что не так, то король тут же кивнет на нерадивых министров да на своих вице... Вице-короли спихнут ответственность на губернаторов, те — на помощников да на магистраты... И пойдет спихивать губерния!

— Они ведь как? Мы, ребята, не за короля вовсе, а за многострадальную родину! А разве нет? За нашу правду, за батюшку-короля и за родную землю! Лгуны, каких свет не видал.

Глава 51

Пренебреженье к этикету

Комната, в которой молодая графиня Бродос принимала гостя, называлась Голубой гостиной. Графиня, утопая в подушках, сидела на небольшом диване, обивка которого была расписана голубыми маками, и перебирала струны дутара. Гость, щеголеватый полковник Дыман, пристроился рядом на таком же голубом пуфике.

— Спойте еще, — просил полковник.

— Ах, что же вам спеть, полковник?

— Что угодно. — Дыман нежно поцеловал пальчики юной дамы.

— Ну хорошо. — Графиня посмотрела на гостя лучистым взглядом. — Послушайте вот это:

— Снял конем? — Полковник поднял брови. — Очаровательно! Что это, милая графиня?

— Старинная песенка, мне напевала ее нянька.

— Очаровательно! Продолжайте, пожалуйста.

— Мечом? Очаровательно! Умоляю, продолжайте.

— Боже мой! — прошептал Дыман. — Виван верхом, Виван в доспехах... И пешки... сняли...

Графиня Бродос звонко повторила последнюю строчку и отложила изящный струнный инструмент, внутри которого еще что-то звучало и пело.

Полковник Дыман поцеловал ей руку в изгибе локтя и сказал манерным голосом:

— Страшные вещи вы поете, милая графиня. Тру-ля-ля-ля! Вот именно! Ля-ля! Вы не подозреваете, насколько ваша песня близка к жизни. Ля-ля — и нет короля!

— Неужели? — Огромные прекрасные глаза графини стали еще больше.

— Увы. — Полковник изящным щелчком сбил пылинку с лакированной поверхности сапога.

— Но почему? Ведь мы побеждаем! Граф пишет мне с фронта, что наши солдаты храбры... что они верят в батюшку-короля...

— В этого старого слезливого дурака? Граф обманывает вас!

— Ну, в данном случае, — графиня тонко улыбнулась, — это я обманываю его. Разве не так, полковник? — Она нежно потрепала гостя по щеке.

— Графиня! — Полковник поморщился. — Чистая любовь не называется обманом. А что касается этого идиота на троне, то он доведет страну до ручки!

— Осторожней, полковник!

— Уже довел. Вы когда-нибудь видели его верхом? В доспехах? Воображаю эту тушу в седле! Лошадь жалко.

— Не говорите так, полковник. — Графиня тревожно оглянулась. Шелковые портьеры будуара дрогнули от легкого ветерка.

— Если вы выглянете на улицу, графиня, то увидите длинные очереди.

— Очереди?

— Да, за хлебом. В столице голод.

— Голод! Вы меня пугаете. Налейте лучше шампанского, полковник.

Ровно через сутки после этого разговора народ, окруживший Пентакль, сверг короля и разогнал королевский совет. Началось все с необдуманного приказа одного из офицеров, охранявших королевскую резиденцию. Мирная толпа с плакатами «Хлеба!» с утра двинулась к центру города. Возможно, все обошлось бы. Но у одного молоденького лейтенанта, выходца из аристократической семьи, окончившего привилегированную офицерскую школу и ничего не понимавшего в жизни, дрогнули нервы, и он отдал приказ стрелять «в этот сброд». Раздались выстрелы. Несколько человек упали. В ответ разъяренная толпа смела три жидкие цепи военных и ворвалась в Пентакль.

На ступенях Большого дворца их встретили бледные от страха министр двора Фиделиус и генерал Шеин.

— Слушай, народ! — кричал министр, пытаясь перекрыть гул толпы. — Важное известие! Сообщаю вам, что негодяй и предатель граф Жове-Бери, проливавший безвинную кровь подданных нашего славного государства ручьями и реками, только что расстрелян как шпион Правителя и народный враг.

Четверо гвардейцев вышли на ступени дворца и, как куль, бросили вниз тело сановника в помятом черном костюме с белыми кружевными манжетами. Кровь на манжетах запеклась алыми пятнами. Тело медленно перевалилось со ступеньки на ступеньку и застыло в нелепой позе. Мертвое лицо графа уставилось на толпу.

Толпа притихла.

— Ура! — фальшиво и хрипло закричал министр Фиделиус. — Свобода!

— Свобода! — мрачным басом повторил генерал Шеин.

— Не верю! — крикнул кто-то из толпы. — Дадут они свободу, как же! Жди!

— Не верь им! — вопили на площади. — Одна шайка! Нет! Никогда!

Министр и генерал повернулись и торопливо пошли во дворец.

— Бей их! — раздался клич. Раздался и тут же утонул в недвижимой массе.

— Ну, чего стоите, уроды? — крикнул в толпу высокий рыжеволосый парень, одетый в невероятные лохмотья. — Бить так бить! — И он решительно зашагал к ступеням дворца.

Толпа вздрогнула, зашевелилась, потянулась за рыжим и в следующее мгновение потекла неуправляемой лавой. Гвардейцы, побросав оружие, разбежались. Возбужденные люди высадили высоченные резные двери и штурмом взяли Большой дворец. В коридорах и залах дворца слышался топот ног, отдельные крики и хрипы, печальной и грозной музыкой доносился звон и треск разбиваемых зеркал. Через час-другой грабежи распространились по всему городу. Люди взламывали двери магазинов и складов, в богатых кварталах задымились дома аристократов и вельмож.

Король бежал в одну из дальних провинций. Власть перешла к временному правительству, объявившему республику. Поначалу это вызвало у толпы озноб восторга. «Республика! — вопили на всех углах. — Да здравствует республика!» Мало кто понимал значение этого слова.

Людей, составивших новое правительство, толком никто не знал. Немедленно возник спор — речь идет о единой республике или о союзе семи республик? Говорили временные правители красиво, длинно, витиевато, но действий никаких не предпринимали.

Разъехавшиеся по своим поместьям вице-короли никаких республик признавать не захотели. Начался хаос, поначалу веселый. Кругом собирались толпы народа. Всегда находился горячий говорун, влезавший на ближайшие ступени или просто на пивную или винную бочку, с которой он держал пламенную речь. Кого-то слушали, кого-то свистом сгоняли с бочки. Весело было, пока в разоренных складах еще хватало пива. Но скоро оно кончилось. Прибывающие с фронта делегации солдат и младших офицеров заставали обычно голодную и раздраженную толпу.

Войска захватчиков ненадолго оживились и начали продвигаться вперед. Их с трудом остановили. Но стране угрожал развал. Два окраинных королевства объявили о своей независимости. Еще три подумывали об этом. Столичные офицеры, получавшие неутешительные вести из провинций, потребовали от генерала Раса решительных действий.

Генерал ввел в столицу две военные бригады, разогнал болтунов-«временных», задержал сотню особо наглых мародеров и заколебался. Спустя сутки он предпринял жалкие попытки не то разыскать и вразумить беглого короля, не то привести к власти кого-то из вице-королей. Он наивно думал, что среди них есть хоть один порядочный. Но король исчез, а вице-короли ехать под крылышко генерала Раса опасались.

Именно в это время из южного города Блисса в столицу прибыли сержант, три его солдата и их верная подружка Сэнди. Они проделали путешествие на старой разболтанной бричке, с веселым удивлением оглядываясь вокруг и ничего не узнавая. Кругом среди куч мусора и наспех потушенных, еще дымящихся костров бродили голодные подвыпившие люди и хрипло кричали «Свобода!».

Ставка генерала в стареньком здании штаба на расстоянии ружейного выстрела от Пентакля выглядела как разбуженный улей. Сержант и трое друзей осторожно пробрались сквозь толпу снующих туда и сюда военных. Адъютант Гертик сделал им знак, и они вошли к генералу.

Рас обнял и расцеловал каждого. Выглядел он предельно озабоченным. Ни о какой Сфере он даже не упомянул. Он лишь сказал:

— Ну что, послужите мне еще, солдатушки?

— Послужим, господин генерал.

— Времена смутные, беру вас в охрану.

— Есть в охрану, господин генерал.

Глава 52

«Узурпатора Раса я привезу вам в клетке»

В столице разгорелся мятеж группы верных старым порядкам офицеров. Они выступили против главнокомандующего генерала Раса. Ночью, при свете разложенных на площадях костров, там и тут вспыхивали стычки или даже серьезные бои. Тревожные блики заплясали по стенам и окнам здания штаба.

Внезапно разбуженный генерал, вынужденный вскочить на лошадь в одном белье, укрылся в небольшом монастыре на другом берегу реки. Сержант и трое верных солдат оказались рядом с ним. Враги наседали со всех сторон. Обороняющих монастырь солдат было мало. Немного помогли монахи, вооружившиеся кто чем. Они дрались дубинами и швыряли со стен на головы нападавших чугунные горшки. Сержант послал Арика за помощью в северные казармы, а Галика — в южные, располагавшиеся примерно в двух милях от монастыря. Сам же он вместе с Валиком занял позицию у дверей в покои генерала. Но генерал не собирался отсиживаться. Накинув на нижнюю белую рубашку серую солдатскую куртку, он занял место рядом с ними с обнаженной шпагой в руках.

Галик бежал так, что готово было выскочить сердце. Добежав до казарм, он мог только хрипеть. Но там и так все мгновенно поняли. Ударили тревогу. А Галик помчался обратно. Когда он выбежал на площадь перед монастырской стеной, то обнаружил, что там орудовал против растерянной малочисленной охраны безжалостным клинком какой-то бунтовщик-офицер.

Галик не поверил глазам: подполковник Марис Винк!

Под яростным натиском офицера солдаты и монахи стали разбегаться.

Тогда Галик выхватил из ножен шпагу.

Они сошлись лицом к лицу. Винк тоже узнал солдата, некогда сидевшего у него в трюме, и лицо его на мгновение удивленно перекосилось. Но он быстро пришел в себя и теперь смотрел на противника насмешливо.

Подполковник отлично фехтовал — легко, изящно и вместе с тем напористо, не меняя иронично-скучающего выражения лица.

Галик применил прием обратной мельницы. Он заключается в быстром вращении, когда шпага стремительно описывает узкий конус. Противник, увлеченный этим вращением, тоже крутит своей шпагой, даже иной раз впадает в азарт, если у него получается вращать быстрее. Хитрость состоит в том, чтобы внезапно изменить направление вращения. Противник на долю секунды теряется, а затем тоже меняет направление вращения. В этот момент его и нужно ловить. Дело в том, что при перемене вращения внимание на миг рассеивается, и кисть руки не так сильно сжимает эфес. В сей миг нужно со всего маху ударить по его шпаге как можно ближе к эфесу. Время подсчитывать не нужно, тут все основано на чувстве ритма и азарте, как в музыке: переменил вращение и бьешь. В трех случаях из пяти оружие врага со звоном улетает шагов на пять, а то и дальше.

Первый раз Винк на прием не поддался. Зато через минуту-другую его шпага, как сверкающая птица, взлетела в воздух и тут же грохнулась со звоном на каменные плиты двора. Галик приставил острие шпаги к груди подполковника. Тот хладнокровно скрестил на груди руки, глядя Галику прямо в глаза все с той же иронией. В это время подоспели офицеры Раса из южных казарм.

— Вы, видимо, хотели забрать мою шпагу, — процедил Винк, презрительно глядя на офицеров, — берите, вон она валяется, она ваша.

Когда мятежного подполковника уводили, на него наткнулся вернувшийся из северных казарм Арик.

— А, подполковник, — сказал он, — помнится, вы собирались проверить кого-либо из нас в фехтовальном деле. Ну как, проверили?

Той же ночью генерал Констанций Рас решился и совершил государственный переворот.

Ранним утром генерал Рас, в походном сюртуке и запыленных сапогах, вошел в Пентакль. Эта старинная о пяти угловых башнях крепость, за высокими зубчатыми стенами которой виднелись колокольни и терема, стояла на холме у изгиба реки в самом центре Грома. Последние короли не жалели денег на реставрацию и перестройку старинных дворцов и внутренних помещений, отчего суровая некогда крепость стала похожа на пышный и глупый дворец.

— Нет, отсюда править я не стану, — говорил генерал, шагая по анфиладам Большого дворца, — это место проклятое. Здесь бродили и продолжают бродить страшные тени. Удавленных, отравленных, оклеветанных. Посаженных на кол и сброшенных из окна на бердыши и пики. Обольщенных и ослепленных. Осужденных неправедным судом. Они прячутся в старинных скрипучих шкафах, они замурованы в толстые стены. Они отражаются в зеркалах парадных сверкающих покоев. Они пялятся пустыми глазницами, скалятся черными провалами ртов. Печально смеются над нами. Или хохочут? О, это страшный хохот! Или не видите? Или не слышите? — Генерал оглянулся на свиту. — Нет, здесь я не останусь. Да и не по чину восседать на этих креслах, стучать сапогами по этим скользким паркетам. Пусть здесь остаются вечные вруны да гибкие в поясе шаркуны. Это место не для грубого солдата, каковым я на деле являюсь. Какой из меня царедворец?

Офицеры Раса торопливо шагали за своим начальником и согласно кивали.

— И гробницу Вивана Первого пора бы с площади убрать, — пробормотал, поморщившись, генерал. — Этот чертов черный мрамор... Сколько можно? Он же в тоску вгоняет! Что это за поклонение мертвым? Мы что, египтяне времен фараонов?

— Мы не египтяне, — радостно сказал подполковник Гертик.

В это самое время в небольшой горной крепости на южной границе Шестого Королевства несколько беглых министров и генералов обсуждали планы возвращения в Гром.

— Назначьте меня главнокомандующим, — кипятился генерал Шеин, — я за две недели верну вам столицу. Я разгоню всю эту шайку-лейку, а изменника и узурпатора Раса привезу вам в клетке.

— Полноте, генерал, — скривил губы министр промышленности, — когда это вы одерживали победы на поле боя? За ломберным столом — да. Это я признаю.

— Я сказал! — Генерал сердито топнул ногой.

— Замечательно, но кого мы посадим на трон? — задавал вопрос министр земледелия.

— Ясно кого, — отвечал местный губернатор, — нашего вице-короля.

— Ваш вице-король не слишком подходит для трона, — возражал министр промышленности, которого все считали либералом.

— Почему?

— Он сделал карьеру в тайной полиции.

— Ну и что? Зато дисциплинирован, умен.

— Не столько умен, сколько хитер.

— А это не одно и то же?

— Увы! Но дело не только в этом. В Центральном Королевстве таких презирают.

— Каких это таких?

— Выкормышей тайной полиции. Обманщиков, хитрецов и палачей.

— В Центральном, может быть, зато в остальных шести уважают.

— Неужели? — язвительно вопрошал министр промышленности. — Так-таки уважают? Я этого не знал.

— Не сомневайтесь.

— Полагаете, народ его поддержит?

— Плевал я на народ. Народ — дурак. Он поддержит того, на кого мы укажем пальцем.

— Ну, вообще-то так оно и есть, — неожиданно согласился министр промышленности. — Народ и вправду не умен. И, разумеется, поддержит. Но что станет делать этот ваш вице, когда станет полноправным королем, когда въедет в Пентакль?

— Глупый вопрос. Разумеется, мудро управлять. Что еще могут делать короли?

— Вы делите трон, — тихо сказал министр почты, — а ведь даже не знаете, где наш батюшка-король. Жив или мертв? Что делает, если жив? Что задумал? Вдруг объявится!

— Типун вам на язык! — сказал министр промышленности.

Глава 53

Как попугай клюнул лейтенанта в темя

А батюшка-король, он же Виван Девятый, вполне живой, сидел в это самое время у камина в охотничьем замке на юге Пятого Королевства, всего в ста милях от министров-заговорщиков, но это были сто миль непроходимых заснеженных горных круч и пропастей, и грел у огня озябшие руки. В высокое стрельчатое окно каминного зала заглядывала полная луна, заливая противоположную стену холодным светом. Вошел камердинер.

— Ваше величество, аудиенции нижайше просит лейтенант Роппо.

— Кто? — скривился Виван. — И засем?

— Это ваш верный слуга. Он неоднократно выполнял поручения вашей дочери, несравненной принцессы Татинды. И всегда с блеском.

— Вот как? — Бывший король взял кочергу и пошевелил красно-желтые поленья. Багровый отсвет упал на его круглое, но уже слегка осунувшееся лицо. — Знасит, доська его знает?

— Не то слово. Она готова ручаться за него. Но главное — у него хорошие новости, ваше величество.

— Хоросые? Да быть не мозет!

— Он так говорит, ваше величество.

— Откуда нынсе взяться хоросым новостям?

— У вашего величества больше преданных слуг, нежели вы думаете.

— Ладно, зови.

Стуча каблуками по каменным плитам, в зал вошел лейтенант Роппо.

— Ваше величество, вы спасены. И наша бедная, поруганная родина — тоже.

— Сто такое? — Виван отвел взор от языков пламени и недоверчиво взглянул на лейтенанта.

— Мы доставили сюда к вам нечто такое, что сегодня вернет вам силы, а завтра вернет трон.

— Кто это «мы»?

— Ваш покорный слуга, ваше величество, — Роппо низко склонился, — а также подполковник Марис Винк.

— Винк? — удивился беглый король. — Знаю такого. Где он?

— Его взяли в плен мятежники, ваше величество. Он томится в тюрьме. Но мы его освободим.

— Да, конесно, — сказал Виван. — Пора освобоздать. А сто вы привезли?

— Сферу, ваше величество.

— Сферу? — поразился Виван. — Какую еще Сферу?

— Ту самую, ваше величество.

— Не верю. — Виван взволнованно пошевелил жаркие угли кочергой. — Не мозет быть.

— Может, ваше величество.

— Я слысал, ее разбили.

— М-да, — лейтенант поморщился. — Было дело. Но мы восстановили ее. Почти восстановили. Секретарь Общества магов полагает, что она не утеряла своих главных свойств.

— Неузели?

— Да, ваше величество. На это вся надежда.

— А как зе это все слусилось?

— Грустная история, ваше величество. Но с хорошим концом. Мы ведь почти нашли эту загадочную вещицу. Мы прошли три моря. В нас стреляли из пушек. Мы дважды тонули. Один адмирал-бунтовщик хотел нас арестовать. Огнедышащий вулкан забросал нас камнями и чуть не утопил в потоке лавы. Но мы уцелели. Израненные, осыпанные пеплом, мы не сдались. Мы почти держали Сферу, этот великий и вожделенный магический предмет, в руках. Но некие авантюристы, жалкие людишки, выхватили ее у нас из-под самого носа. Нагло, издевательски они провели нас. Но мы не из тех, кто сдается. Мы пустились в погоню. В отчаянную погоню. Мы почти настигли их. Эти негодяи повезли этот священный предмет — куда бы вы думали? — к вашему заклятому врагу Правителю. Мы сразу догадались, что они подкуплены им. Предатели и шпионы! Ну а затем там вышла эта глупая история. Ужасная история. То самое, о чем вам, должно быть, доложили. Правитель превратился в какую-то скользкую жабу, ну и черт с ним. Поделом! Но Сфера! Эти мерзавцы разбили ее! Это правда. По неосторожности или по злому умыслу, теперь уж не важно. Негодяи получили свое. Их заточили в глухую и мрачную башню. Прямо там, в Целесте. А мы с подполковником героически, преодолев все трудности, бережно собрали осколки и склеили их. Не все осколки, конечно, часть успели разворовать. Но основное тело Сферы мы все же собрали. Это была не простая работа. Очень не простая. Мы мазали осколки специальным живительным клеем.

— Зивительным клеем? — восхитился Виван. — А где вы его добыли?

— У нас была старинная волшебная книга. Там было много рецептов, в том числе и этот. Древние авторы словно заранее знали, что волшебный хрусталь будет разбит и потребуется специальный клей из ворвани, мумие и мочи столетней верблюдицы.