Волшебная реликвия

— А это зачем? — Дюлов с удивлением посмотрел на попугая. — Вы с ним не расстаетесь?

— Это ученая птица, — сказал сержант, — она поможет нам кое-что понять на карте.

— Оригинальный вы человек, как я погляжу. — Капитан Дюлов пожал плечами. — Ладно, давайте сюда эту вашу старинную карту. Попробуем разобраться.

Сержант осторожно развернул взятую у Галика карту и пристроил ее на столе рядом с современной картой, заранее разложенной капитаном.

— Интересно, — пробурчал Дюлов. — Что у вас тут?

На самом деле он был заинтригован.

Старинная карта ему сразу понравилась. Приятно было прикоснуться к выцветшему, слегка надорванному с краев пергаменту.

— Любопытно, любопытно, — бормотал капитан, благоговейно разглаживая блеклый пергамент.

Ему понравились виньетки, старинные вычурные надписи, великолепно нарисованная роза ветров. Но особенно его поразила мифологическая свинья. Конечно, ему случалось заглядывать в старые карты, но. такого зверя он никогда не видел. Свирепая кабанья харя с клыками — и вдруг нежный хвост русалки.

Синий архипелаг был изображен наивно, но с удивительными и многочисленными подробностями.

— Да, — сказал капитан Дюлов, — разница ощущается. Вот остров, которого я не знаю. Вот еще один.

— В том-то все и дело.

— Здесь, по-видимому, обозначена мель. И тут. И еще тут. Любопытно. Это очень любопытно. Посмотрим это место на моей карте. Так, вот эта мель у меня не указана. И вот эта полоска рифов тоже.

— Вот видите, — сказал сержант.

— Но можно ли верить этой старой карте? — Капитан нахмурился.

— Зачем верить? Давайте проверим. Лот у вас, надеюсь, есть?

— Давайте, — легко согласился Дюлов. — Лот у нас, конечно, есть.

— Вот и прекрасно, — сказал сержант. — Значит, на мели не застрянем.

— И куда плывем? — Капитан Дюлов солнечно улыбнулся. — К этой мели? Или к какой другой? Скажете наконец?

— Стало быть, так. — Сержант от напряжения даже побагровел. — Считаем от Большого Комунго вот по этой гряде. Нам нужен седьмой остров. — Он быстро скосил глаза на свое левое плечо.

При посторонних попугай вел себя сдержанно, с достоинством, говорил мало, в основном кивал. Вот и в данном случае он лишь благосклонно кивнул.

— Да, седьмой, — осмелел сержант.

— Минуту, — сказал капитан.

Он переводил, взгляд с одной карты на другую и наконец подвел итог:

— Вот этот остров. На моей карте он четвертый и называется островом Крабов.

— Там обитают крабы? — спросил сержант.

— Никогда там не был.

— Я тоже, — улыбнулся сержант.

— Но мне рассказывали, что крабы там действительно обитают, и в большом количестве.

— Вот как?

— Да, в прибрежных водах красные, в лесу — сухопутные синие.

— Синие крабы?

— Представьте себе. Говорят, когда они совершают массовый переход к морю, то это зрелище не для слабонервных. Словно вся земля зашевелилась и двинулась в путь.

— У нас нервы не слабые.

— Значит, с голоду не умрете.

— Не умрем.

— Когда-то на острове водились пираты. Рассказывают, они устраивали крабьи бега.

— Тараканьи видеть приходилось, — сказал сержант.

— Да, но здесь были иные ставки... полновесными дублонами, цехинами, алмазами, изумрудами... Крабы пытались увильнуть, спрятаться под камни. Их подгоняли прутами.

— Представляю. А что там сейчас?

— Сейчас остров необитаем. Если не считать крабов.

— Нам это подходит. Впрочем, крабьих бегов мы затевать не будем.

— Это почему же?

— С цехинами у нас слабовато. Впрочем, с изумрудами тоже.

— Вы остроумный человек. — Капитан рассмеялся. — С вами можно иметь дело.

— С вами тоже, капитан.

— Отлично. Значит, курс на северо-запад?

— Выходит, так.

Глава 37

На острове Крабов

Остров Крабов путешественники увидели еще издали благодаря горе, возвышающейся у его южных берегов. Над горою курился легкий синий дымок.

— Ого! — восхитился Арик. — Да это же вулкан!

— Какой там! — бросил проходящий мимо матрос. — Тут на каждом острове такие курильщики. Дымить дымятся, а просыпаются раз в сто лет. Если не реже.

— Это понятно, — ответил Арик. — А жаль.

— Жаль? — От удивления матрос даже замедлил шаг. — Посмотреть хочется?

— Хочется, — сказал Арик.

— Когда вокруг реки огня, грохот камней, жгучий пепел засыпает всю округу, а ты убежать не успеваешь?

— Да хоть бы и так, — сказал Арик с некоторым вызовом.

— Ну, парень, — матрос глянул на него с интересом, — оставайся тут жить. Может, через полвека эта дура проснется. Ты, брат, поседеешь, облысеешь, борода будет до пояса, зато увидишь этот цирк.

— Он согласен, — сказал Галик.

— А что! — продолжал петушиться Арик. — Каких-то пятьдесят лет!

— А может, и через год взбоднет. Кто ее, бедолагу, знает. Или вообще через неделю. Если тебе крупно повезет! — Матрос грозно расширил глаза, захохотал, подтянул штаны и пошел восвояси.

Капитан Дюлов бросил якорь в красивой бухте неподалеку от курящейся горы.

— Вот вам и горка — есть где флаг прицепить, есть где трубку с табачком запалить, и огнива не надо, — сказал он сержанту, который уже стоял в шлюпке.

— Флаг? — не понял сержант.

— Ну да, с белым крестом. А как вас иначе забирать?

— А, ну конечно, — сообразил сержант. — Предполагаете, что нас отсюда снимете именно вы?

— Может, кто еще, — пожал плечами Дюлов. — А впрочем, почему не я? Мне понравилось.

— Нам тоже, — сказал сержант.

Оказавшись на острове, попугай Уискерс потерял покой. Такой возбужденной птицу ребята еще не видели. Попугай то порывисто взлетал, то садился кому попало на плечо. С плеча перескакивал на ближайшую ветку, где бешено крутил сальто-мортале. При этом он бормотал что-то нечленораздельное.

— Что с нашей птичкой? — недоумевал Арик.

— Не имею понятия, — отвечал растерянный Галик.

— Со мною ровно ничего, — врывался в разговор попугай, после чего немедленно разражался идиотским хохотом.

Даже сержант не выдержал и строго спросил:

— Что с птицей? Обидел кто? Или, может, чего съела?

Остров Крабов заметно отличался от Малого Комунго. Во-первых, он был во много раз меньше — всего миль двенадцать в длину и три-четыре в ширину. Его можно было за день обойти кругом, если бы только не острые скалы да не обрывистые берега, круто спускающиеся в воду. Да и вообще остров напоминал груду вулканических скал, не слишком располагающую к пешим прогулкам. Кустарник здесь рос очень чахлый, зато лес в центральной части острова был густым и мрачным. Там будто бы и обитали таинственные синие крабы. Но ходить в лес было некогда. Впрочем, и на прибрежных скалах встречались отдельные кряжистые деревья, вздыбленная кора которых источала смолу. Диву можно было даться, как их кривые стволы и узловатые, жилистые корни удерживаются в каменистой почве.

— Где же здесь можно соорудить шалаш? — озабоченно пробормотал сержант, вглядываясь куда-то в скалы.

— Шалаш не нужен, — неожиданно ясным голосом сказал попугай, угнездившийся на широком плече Валика.

— Это почему, Уискерс? Объясни! — Сержант взглянул на птицу.

— Жилье вы найдете в какой-нибудь из пещер. Их здесь великое множество.

— В пещере?

— Да. Но, надеюсь, ненадолго.

— В пещере, — повторил сержант себе под нос, — что ж, возможно, это мысль.

— Не возможно, а наверняка, сержант. Придется вам мне поверить.

— Пусть так. — Сержант тряхнул плечами, вскинул голову. — Пошли искать пещеру?

— А там не холодно? — поинтересовался Валик и слегка поежился.

— Там не холодно! — гаркнул попугай в самое ухо Валика. Тот даже отшатнулся. — Смотрите, чтобы не стало жарко! — мрачно продолжил попугай.

— Не пугай нас, Уискерс, — жалобно взмолилась Сэнди. — Тут и без того страшно.

Обезьянка Базз сидела на ее плече и выразительно вращала своими умными глазенками. «Что вы слушаете эту глупую птицу? — словно бы говорил ее взгляд. — Она же безумная!»

— Я вовсе вас не стращаю. — Тяжело взмахнув крыльями, попугай перебрался на плечо к Галику. — Просто не хочу, чтобы вы расслаблялись.

— Ты смотри-ка! — восхитился Галик и ласково погладил птицу.

— Это правильно, — весело сказал сержант, — нечего нам расслабляться.

В это самое время на другой оконечности этого крохотного острова, в маленькой, закрытой с трех сторон бухте, бросил якорь небольшой двухмачтовый шлюп. Двенадцать вооруженных людей без лишнего шума переправились на берег и неслышно скрылись в отрогах скал.

— Так что делаем дальше, Уискерс? — спросил сержант. Он сидел у входа в просторную сухую пещеру, присматривая за тем, как его парни затаскивают в нее их нехитрый скарб — лопаты, ружья да изрядно похудевшие мешки с провизией.

— Надо искать седьмую пещеру, — ответил попугай, который сидел рядом на высоком камне.

— А это какая? — Сержант лениво кивнул на темнеющий провал. — Вдруг та самая?

— В этом весь вопрос! — нервно сказал попугай.

— Стало быть, мы не знаем, откуда вести отсчет?

— Стало быть, не знаем! — зло повторил попугай.

— А где ж зацепку искать? — Сержант не обращал внимания на нервозное поведение птицы.

— Зацепку, зацепку! Ищите сами, если вы такой умный!

— Ну ладно тебе, Уискерс, — примирительно сказал сержант.

— Вы видели на карте мифологическую свинью?

— Неоднократно.

— Ищите на скалах что-нибудь подобное.

— Это мысль, — хмыкнул сержант. — Хоть что-то. — И, повысив голос, встал. — Все слышали? Ищем на скалах свинью.

Но нашли они не свинью, а изображение полосок — точно такое же, как на ковре, в который было завернуто мифологическое животное на карте. На попоне свиньи было ровно семь полосок, на что они раньше не обращали внимания. Здесь их тоже было семь.

Самое удивительное, что обнаружили они это над входом в собственное обиталище, словно бы оправдывая вчерашнее полушутливое предположение сержанта. Обнаружили не сразу, а после, долгих бесплодных блужданий по скалам и ущельям островка. Исходя из прошлого опыта, все невольно искали каменную скульптуру. Нетерпеливому Валику так и грезилось, что он раньше всех найдет эту чертову свинью, высеченную из цельной скалы, — с клыками, львиными лапами и раздвоенным рыбьим хвостом. Он извертел шею, измучил глаза, раз двадцать ему казалось, что он близок к цели, раз десять ему хотелось во все горло крикнуть — вот она! — но, кроме диких и суровых нагромождений камней, он в итоге ничего не обнаружил. Его товарищи испытывали нечто похожее, но вели себя сдержанней, хотя шеей тоже вращали, как флюгером.

Увидели полоски Сэнди и Базз, когда все уже потеряли надежду и почти без сил валялись в прохладной пещере. Неутомимая мартышка на манер скалолаза взбиралась на вертикальную стену над входом в пещеру, ловко цепляясь за малейшие выступы и трещины. Девушка не без тревоги следила за ней.

— Базз, осторожней! — говорила Сэнди словно ребенку. — Базз, внимательней!

И вдруг девушка вскрикнула:

— Что это? Смотрите! Что это?

На ее крик из пещеры выскочил Арик, глянул наверх, увидел, как Базз скачет по неровной стене словно по ступеням, и тоже закричал, но уже нечто осмысленное:

— Галик! Тащи сюда карту!

Из пещеры вылетел проснувшийся попугай и начал носиться над головами людей короткими стремительными кругами. Расторопный Галик появился с уже развернутой картой, хотя еще ничего не понимал. Он вопросительно смотрел на Арика.

— Туда, туда смотри! — горячился Арик, кивая на каменные полосы и одновременно косясь на карту, точнее — на мифологическую свинью.

— Да, — изумленно сказал Галик, — похоже, что это они. Полоски на попоне свиньи.

Из пещеры не торопясь выползли Валик и сержант. Сгрудившись и запрокинув головы, пять человек с удивлением разглядывали незамеченные ими ранее полосы, все более убеждаясь, что именно эти полосы изображены на боку диковинной свиньи. Об этом свидетельствовали и количество полос, и угол их наклона, и общий контур рисунка, и кой-какие мелкие детали, тоже заметно совпадающие.

— Да, — повторил Галик, — это они. Теперь я понимаю, что изготовивший карту неведомый географ попону для своей свинки срисовал отсюда.

— Или наоборот, — тут же возразил Арик, — путешественник, владеющий этой картой, однажды побывал тут и выбил на скале эти знаки, пользуясь картой как чертежом.

Все как по команде снова уставились на стену.

Трудно, однако, было сказать, выбиты эти идеально ровные наклонные полосы рукой человека или явились следами какого-то необыкновенного природного явления.

— Да какая разница? — примирил друзей Валик. — Коли совпали эти рисунки, значит, надо основательно осмотреть эту пещеру. Все стенки простучать. Или я не прав?

— Посмотрим, малыш, посмотрим! — пробормотал сержант.

— Он прав, — еле слышно сказал попугай. Он уже не летал кругами, а сидел на выступе каменного свода, поникший, почти опустошенный. Силы оставили его.

— Значит так, — сказал сержант, — готовим факелы.

Он научил своих молодых друзей делать эти необходимые для освещения темного пространства маленькие ручные костры.

Нашли пару смолистых деревьев, смола из которых, особенно если рубануть кору топором, капала живыми янтарными каплями. Из толстых ветвей вырезали короткие палки, расширяющиеся в верхней части. В этих верхушках выдолбили углубления. В углубления, словно в чашки, набрали смолы. Сержант разодрал на нитки одну из ветхих тряпиц, соединил эти нитки с тоненькими стебельками растущей неподалеку травы и скрутил из всего этого толстые жгуты. Жгуты он кольцами уложил в наполненные смолой чашки.

— Добрые будут фитили, — буркнул он одобрительно.

Попугай Уискерс безучастно смотрел на эти приготовления.

Всего изготовили семь факелов. На эту работу ушло почти три часа. Особенно досаждала смола — она капала медленнее, чем хотелось бы.

— Каждый берет по факелу, — скомандовал сержант, — две штуки оставим про запас.

— Может, и Базз дадим факел? — робко спросила Сэнди.

— Нет, — строго отрезал сержант. — Обезьяна пусть будет с тобой.

— Хорошо, — тихо сказала девушка.

Мартышка недоуменно раскрыла глаза, а затем скорчила потешную гримасу. «Что поделаешь с этаким самодуром?» — говорил ее хитрый взгляд.

Сержант развел огонь и стал поджигать факелы один за другим. Факелы отчаянно коптили, но и светили довольно ярко. Ребята восхищенно брали в руки жарко пылающие с одного конца палки.

— Так, с огнем осторожно! — предупредил сержант.

Солнце клонилось к закату.

— Скоро стемнеет, — сказал Арик.

— А нам все равно, — усмехнулся сержант. — В пещере что день, что ночь...

— У нас же еще есть лампа, — вспомнил Валик.

— Лампу оставим на месте, — сказал сержант, — там масла с гулькин нос.

— Пожалуй, — согласился Валик.

— Уискерс, ты с нами? — спросил сержант.

— Разумеется. — Птица печально наклонила голову.

Глава 38

Семь футов под килем

По очереди вошли в пещеру. Впереди идущим сержант отрядил Арика. Сам же он решил замыкать цепочку.

— Смотрите-ка, здесь проход, — уже через полминуты крикнул Арик.

Они прожили в этой пещере почти два дня, но в темную ее глубину никто так и не сунулся. Сейчас же они обнаружили, что в дальнем конце была не глухая стена, а узкий темный проход в следующую пещеру.

Осторожно двигаясь, они нашли еше один проход, затем еще один. В конце концов, новоявленные спелеологи обнаружили целую анфиладу различных по размеру пещер, связанных узкими кривыми коридорами. Последняя пещера, глухая, представляла собой большой округлый зал, края которого тонули в непроглядной тьме. Путешественники, поднимая высоко над головой факелы, несколько раз обошли каменное пространство кругом, прежде чем убедились, что дальше прохода нет.

— Этот зал какой по счету? — пробормотал Арик и сам себе ответил. — Кажется, седьмой.

— Седьмой, я считал, — подтвердил Галик. — Итак, мы имеем цепь из семи пещер.

— Причем эта огромная — как раз седьмая, — отметил Арик.

— Седьмая пещера, — негромко сказала Сэнди.

— А нам какая нужна? — прозвучал приглушенный бас сержанта.

— Вы правы, сержант, нам нужна именно седьмая, — раздался из полутьмы печальный голос Уискерса.

— Что будем делать дальше? — позванивающим шепотом спросил Галик.

— Здесь надо всё осмотреть, — таким же шепотом ответил сержант.

— Смотрите, здесь вода! — крикнул Валик.

Его голос гулким эхом побежал по пещере.

— Тише ты! — невольно сказал Арик.

— Она горячая! — еще громче закричал Валик.

— Ячая! Ячая! — захохотали темные своды.

Все двинулись к Валику. Он стоял на коленях, одной рукой держа дымящий факел, а другую почти по локоть опустив в какую-то черную лужу.

— Что там? — спросил сержант. — Нефть?

— Да нет, вода. Вкусная, я пробовал. Только теплая.

— Ты осторожней, парень!

— Правда вкусная. Можете попробовать.

— Эй, — сказал из темноты Галик, — а вот здесь горячий ручей. Или источник, не разобрать толком. Течет куда-то туда. Валик, слушай, в твою сторону течет. Так что это у тебя не лужа вовсе, а озерцо. Самое настоящее.

— Озеро в пещере? — удивилась Сэнди.

— Это бывает, — сказал Арик. — Я читал.

— Здорово! — Валик поднялся с колен. — Прямо хоть купайся.

Сержант высоко поднял свой факел и рассматривал стену над водой.

— Смотрите, что это? — спросил он.

Арик тоже поднял факел и присвистнул.

— Да это же изображение корабля. Немного странный ракурс, словно его показывают снизу.

— А что это у него внизу? — Валик, приблизив факел, указал рукой на выступающий из днища гребень.

— Киль, — сказал сержант.

— Понял, — радостно сказал Валик. — Знакомое слово. Семь футов под килем!

— Что? — удивился Галик.

— Ты чего, не знаешь? — Валик запыхтел. — Так говорят.

— Говорят, — подтвердил сержант. — Пожелание морякам удачи при отплытии корабля. Чтобы не сесть на мель, желательно под килем всегда иметь немного воды. Бывает достаточно и фута, но семь надежнее.

— Вот именно! — Валик победно смотрел на друзей.

— Погодите, — сказал Арик. — Семь футов. Под килем. Семь!

— Ну и что?.. Ох! — Галик ударил себя по лбу.

— Семь! — повторил Арик. — Фут — это у нас сколько?

— Ты думаешь?..

— Почему нет? Ведь ведущее число — семерка.

— И опять это верно, — прозвучал из тьмы грустный голос.

— Уискерс, вы где? — спросил Галик.

— Здесь.

— Где здесь?

— У вас есть вопросы? Спрашивайте.

— Мы думаем, то, что мы ищем, может быть под водой.

— Правильно думаете.

— Значит, надо лезть в воду?

— Это вам решать. Я в нее не полезу.

— Уискерс, о чем вы! Кто вас заставляет?

— Я могу полезть, — сказал Валик.

— Я тоже, — сказал Арик.

— Я первый сказал! — В голосе Валика звучал задор.

— Эй, вы чего? — забеспокоился сержант. — Вы это серьезно?

— Вполне, — сказал Арик.

— Нет, братцы, это надо обдумать.

— Сержант! — Голос попугая прозвучал вкрадчиво и меланхолично одновременно. — Не мешайте молодым людям. Они знают, что делают.

— Хорошо, — сдался сержант, — но делать это надо с веревкой. Без страховки нельзя.

— Веревка в первой пешере, — сказал попугай, — пошлите за ней кого-нибудь.

— Послать? Дело говоришь! — Сержант почувствовал себя в своей тарелке. — Рядовой Мартин!

— Я!

— Живо за веревкой!

— Есть за веревкой! — Факел Галика, удаляясь, поплыл по анфиладе пещер.

— Да, и прихвати свежий факел.

— Угу, — донеслось из-за поворота.

— И лампу тоже, — крикнул сержант.

Валик тем временем начал раздеваться.

Заметив это, Арик смирился.

Вновь заколыхались тени. Красноватый свет побежал по шероховатым стенам, по редким сталагмитам. Галик вернулся с веревкой, лампой и новым факелом. Сержант приказал его запалить, лампу зажег сам, после чего на ярком свету оглядел края подземного озера. Продолговатое озерцо длинным краем примыкало к стене и составляло шагов двенадцать в длину и всего три-четыре шага в ширину. Некоторое время сержант молча изучал черное зеркало воды. Остальные тоже молчали. Не обнаружив ничего подозрительного, сержант вздохнул и взял у Галика веревку. Он крепко обвязал Валика за пояс и легонько стукнул по плечу.

— Ну давай, малыш, попробуй.

Нырять с веревкой было неудобно, поэтому Валик сел на каменный край озерца и спустил ноги в воду.

— Ух, теплая, — сказал он, — ух, здорово.

Арик даже позавидовал ему и решил, что следующим купается он.

Валик начал осторожно спускаться и вскоре скрылся под водой. Сержант напряженно стравливал веревку. Через несколько секунд Валик вынырнул.

— Тут неглубоко, — сказал он, отфыркиваясь.

— Там есть что-нибудь? — спросил Галик.

— Пока не знаю, — ответил Валик и вновь скрылся.

Он нырял раз пять или шесть и, казалось, исследовал все дно.

— Вылезай, — нетерпеливо сказал Арик, — я пойду.

— Погоди, последний раз, — сказал Валик, набрал воздуха и нырнул.

Они долго смотрели на черную воду и даже начали нервничать. Наконец Валик показался.

— Нашел, — сказал он спокойно.

— Что? — выдохнуло сразу несколько ртов.

— Там ручка, скользкая... — Валик пытался отдышаться. — Что-то тяжелое. Мне так не вытащить.

— Как будем действовать, малыш? — хрипло спросил сержант.

— Да просто, — Валик наконец отдышался, — я ухвачу, а вы меня все тащите.

— Принято! — сказал сержант.

— Только дайте схватиться покрепче за эту штуковину, тяните через полминуты, не раньше. — Валик исчез под водой.

— Раз, два, три... — медленно начал считать сержант, в то время как Арик и Галик крепко ухватились за веревку. — Тридцать! — выдохнул сержант, и все трое разом дернули.

На черной поверхности воды образовались белые пузыри, показалась Валикова спина, потом ноги, потом голова. Валик уже лежал на каменном бережку, а руки его еще были в воде. Наконец он вытащил из воды большую плетеную корзину. По черному зеркалу озера пошли круги и вскоре исчезли. Никто не шевелился, все смотрели, как с корзины стекает вода.

Неожиданно повел себя попугай. Внезапно появившись в кругу света, он опустился на плечо Галика и сказал ровным и сильным голосом:

— Дальше командую я! — От его недавней меланхолии не осталось и следа.

— Постой, Уискерс... — промолвил сержант.

— Все очень серьезно, сержант, — холодно сказал попугай. — Не задавайте лишних вопросов.

Арик посмотрел на Галика и пожал плечами.

— Там, в корзине, — продолжал попугай, — если я правильно понимаю ситуацию, лежит тяжелый хрустальный шар о ста двадцати восьми гранях. Шар завернут в бумагу. Браться можно только за обертку. Прикасаться руками к хрустальной поверхности нельзя. Это первое правило. До рассвета мы корзину открывать не будем. Это второе правило. Как только небо на востоке посветлеет, вы вынесете корзину из пещеры и установите ее на каком-нибудь из плоских камней. Это третье правило.

— Это все? — спросил сержант.

— С первым лучом солнца надо будет так снять обертку с шара, чтобы луч ударил в одну из граней. Скорее всего я попрошу сделать это Галика или Сэнди. У них нежные руки.

— В какую грань должен ударить луч? — спросил Арик.

— Это все равно. Грани идентичны.

— Не такая уж трудная задача.

— Это правда. Но действовать придется проворно.

— И что произойдет? — спросил сержант.

— Случится весьма важный процесс, в результате которого один из ваших друзей обретет долгожданную свободу, а вы приблизитесь к цели на целую астрономическую единицу.

— Как, как? — наморщил лоб сержант.

— Поверьте мне, это очень много. Это гигантски много.

— Возможно, — сказал сержант, — но я не понимаю...

— Чего вы не понимаете? — ледяным тоном спросил попугай.

— Мы потратили столько усилий, — сержант помрачнел, — а в результате теряем контроль над событиями. Прямо на глазах превращаемся в чьих-то марионеток.

— Интересно, в чьих? — Попугай дернул крючковатым клювом.

— Ну... — Сержант засопел.

— Чепуха это все, сержант, — сказал попугай. — Вы опасаетесь превратиться в марионетку. Опомнитесь, сержант! Разве вы когда-нибудь были чем-то другим? С самого рождения вы — марионетка, сержант. Вы всегда танцевали под чужую дудку. В детстве вы слушались своих родителей. В юности смотрели в рот простоватым и плутоватым сельским священникам. А потом тридцать лет вы, подчиняясь карьеристам-офицерам, злым и жестким, воевали, не зная за что. Храбро воевали, сержант. Вы-то думали, что знали. Но на самом деле вам это «что» ловко вложили в мозги. И в душу. А вы думали, что так устроен мир. Вы считали, что нет большего счастья, как отдать жизнь за батюшку-короля. А то, что этот батюшка — ничтожество, мелкое и подлое существо...

— Ну-ну! — грозно собрал брови сержант.

— ...того в расчет вы брать не хотели. Вас не научили рефлексии, сержант.

— Чего? Чему?

— Простите, забылся... Вы не научились заглядывать в собственные мозги, в собственные мысли. Заглянуть глубоко, покопаться там — отчего это я думаю так, а отчего эдак? Я сам так думаю, или мне навязали? А я-то, наивный, полагал, что сам... Не сам, дорогой сержант, не сам. Все ваши мысли — чужие!

— Ну... — Сержант засопел сильнее.

— Смотреть надо и в собственное сердце, сержант. Тоже полезное дело.

— Заглядывать в сердце?

— Поздно, сержант, поздно. Все, что вам осталось, — прислушиваться к людям сведущим. Но при этом научиться быть верным самому себе. Уж себя-то не обманывайте, сержант. Это совсем глупо!

— Отлично, — сказал вдруг Подорога ровным голосом. — Последнее принимается. Но мы несколько увлеклись отвлеченными речами. Разгар ночи, факелы наши догорают. Нам надо принять решение.

— Нет ничего проще. Гасите факелы и ложитесь спать. Вам всем надо отдохнуть хотя бы пару часов. Перед рассветом я вас подниму.

Сержант задумался ненадолго, посмотрел на своих парней. Они молчали. Он перевел взгляд на Сэнди, потом коротко вздохнул и сказал:

— Уискерс, слушай мое решение. Мы выполним твои правила. Но не потому, что мы слабаки, а потому, что у нас нет серьезных аргументов для возражений. Пока нет. Но смотри! Если ты будешь водить нас за нос, тебе несдобровать.

— Договорились, сержант, — холодно сказал попугай.

Спокойного сна не получилось. Все крутились с боку на бок и ждали рассвета. Безмятежно спала лишь одна мартышка Базз. Сэнди удавалось на короткое время заснуть, но тогда к ней подступали кошмары. То ей чудился страшный треск в горах, то прямо над нею разевали огненные пасти чудовищные драконы. Спокойный Валик, и тот настрадался. Ему кто-то подсовывал небольшие по виду камни и издевательски требовал их поднять. Валик пробовал — и не мог. На рассвете он открыл глаза совершенно измученный.

Попугай кругами летал под сводами первой пещеры и картаво приговаривал:

— Просыпаемся, просыпаемся, скоро солнышко всходит.

Через пять минут все были на ногах. Нечесаные, помятые, опухшие, но бодрые.

Глава 39

Преображение попугая

Когда корзину вытащили наружу, хрусталь сверкнул. Арик и Галик ахнули, а Валик посмотрел разочарованно:

— Разве он из зеленой лучистой меди? И где полевые изумруды?

Арик и Галик переглянулись.

— Откуда ты знаешь такие слова? — спросил Галик.

— Откуда? Хо-хо! — Валик расправил плечи.

— Нет, правда, откуда? Лучистая медь! Это ж надо выдумать!

— Интуиция, друзья мои, — сказал Валик с достоинством.

— Что-что? — переспросил Галик в крайнем удивлении.

— Только не ври, — сказал Арик.

— А чего мне врать! — Валик презрительно опустил углы рта. — Советую чаще общаться со сведущими людьми. Учиться, так сказать, у жизни. По одним только книжкам жизни не узнать.

Арик и Галик вновь переглянулись.

— Ну да, конечно, — сказал Арик. — Значит, это не Сфера. Так ты считаешь?

— Так и считаю. Разумеется, это не Сфера. Просто шарик какой-то. — Валик фыркнул.

— Ага, — сказал Галик. — А Сфера?

— Сфера... она не такая... она с купол... собора... большого собора в Громе... Или в Лабаре. Видели собор в Лабаре? Это возле университета.

— Возле чего? — Галик почувствовал, что теряет нить разговора.

— А внутри она еще больше.

— Кто?

— Сфера. Кто ж еще!

— Больше чего?

— Больше самой себя.

— Как это больше самой себя?

— Ну вы и тупые! Там же путешествовать можно. К звездным туманностям.

— Валик! — Галик протянул руку, коснувшись лба друга. — У тебя температура? Так и скажи!

— У себя меряй. — Валик сердито стряхнул его руку. — На ней еще кнопки невидимые. Ну, чтобы управлять миром. А увидеть эти кнопки можно только через волшебные очки. А найти эти очки нельзя. Вот тогда-то и нужна интуиция. Понятно?

Арик и Галик смотрели на Валика с некоторым страхом.

— Наш сказочный друг растет на глазах, — сказал Арик.

— Да, я расту. И что в этом такого?

По указанию сержанта возле корзины встала Сэнди с мартышкой на плече. Попугай возбужденно носился над нею. Его нечленораздельный клекот невозможно было разобрать. Однако постепенно отдельные слова становились понятны.

— Сэнди, голубушка, — торопливо бормотал попугай, — не нужно с обезьяной, не стоит с обезьяной... Она может помешать тебе в самый решительный момент. Отдай ее, пожалуйста. Отдай тому, кто ее будет крепко держать...

Сэнди прислушалась, усмехнулась и отдала обезьянку Валику. Базз, уместившись на широком Валиковом плече, прежде всего больно щелкнула Валика кулачком по затылку. Валик стерпел и даже заулыбался.

— Сэнди, золотко мое, — продолжал бормотать попугай. — Слушай меня внимательно. Как только первый луч... Ты понимаешь? Первый луч! Самый первый! Он должен попасть на шар. Попасть так, чтобы я оказался в лучах отраженных... Это очень важно. Я тоже буду стараться. Отраженные лучи блеснут. О, как они блеснут! Восторг! Упоение! Я буду кружить вот тут... Я камнем упаду в золото отраженных лучей... Ты поняла меня, детка? Ты поняла меня?