Социальная реальность не тождественна ансамблю социальных отношений, и оттого не является производящей основой сущих социального мира. Понятие "социальная реальность" отражает социальные отношения как таковые и в целом, как обусловленность и упорядоченность-изменчивость событий социального мира, а не как их фактические условия и предпосылки, конкретные причинно-следственные порождающие механизмы.
      Любое сущее социального мира присутствует, поэтому социальная реальность, казалось бы, означает неизменное, устойчивое присутствие. Почему именно присутствие? Да потому, что всякое сущее в его данности, пребывании, самотождественности может быть охарактеризовано именно как постоянное присутствие (standige Anwesenheit)107. Присутствие выступает "твердым основанием" социологического познания, гарантирующим представление социального мира. Согласно канонам классической онтологии, значением социальной реальности было бы присутствие, понимаемое как бытийствование в модусе настоящего времени (ср. [101, с. 93]). Присутствие - "явление Логоса самому себе" [там же, с. 16]. Метафизика присутствия основывается, во-первых, на утверждении привилегированного положения настоящего времени (nun Аристотеля) и, во-вторых, на утверждении привилегированного положения сознания, которое одно в силах обеспечить присутствие мира и себя самого в мире как совпадения трансцендентного бытия с имманентным сознанием [39, с. 35-41; 105]. Присутствие, таким образом, есть средство сведения социального мира к познающему сознанию при сохранении непосредственной связи с миром. В роли социального факта присутствие определяется как объективная и объективированная структура социальной реальности, существующая для агента в модусе настоящего времени, по поводу которой производится социологический дискурс, становящийся манифестацией присутствия. Наличие, данность, действительность (актуальность), отсутствие могут быть концептуализированы как способы присутствия. Предметность оказывается тотальностью изменений присутствия. Однако, если мы отрефлектируем присутствие с точки зрения того, что присутствует, то окажется, что социальная реальность есть предположение всякого присутствия. Каким образом "предположение присутствия" допускает присутствие? М. Хайдеггер отвечает на этот вопрос следующим образом: предположение присутствия допускает присутствие тем, что предоставляет присутствию место [106, с. 393]. Социальная реальность есть, следовательно, не присутствие, но предположение присутствия, обладание местом для присутствия, тем самым местом, которое позволяет нам сказать, что "присутствие имеет место".
      Итак, социальная реальность есть допущение присутствия - трансценденция, не тождественная своим опредмеченным проявлениям, т. е. сущим социального мира. Социальная реальность в собственном смысле - это то, чем присутствие гарантировано и предоставлено. Именно в этом отношении социальная реальность не есть нечто сущее социального мира, но его бытийствование-само-по-себе.
      Итак, социальная реальность - не нечто сущее в социальном мире. О сущем социального мира мы говорим: оно есть (тематизированное). Социальная реальность не есть (нетематизированное), но она имеет место. Что имеет место в обладании местом, что означает социальная реальность, которая - имеет место? Что дает социальной реальности место? Откуда исходит, к кому переходит имение, обладание местом в этом "имеет место"? Благодаря чему социальная реальность имеет место?
      На наш взгляд, благодаря открытости пространственно-временн?го интервала, благодаря отстранению в пространстве и отсрочке во времени, тому, что Ж. Деррида называет [107] пространственным-становлением-времени, - этой разновидности времени в пространстве. Бытийственные отношения и изменчивость могут быть выражены друг через друга, так что социальная реальность являет собой то же самое, что и развертывание, и различение ее моментов, т. е. пространственное-становление-времени как производство/воспроизводство социальных различий. В рамках этой структуры нельзя противопоставлять друг другу или различать пространство и время. Пространственное-становление-времени не просто конкретно представлено, на пример, социальными действиями, телами агентов, социальной предметностью... Как только возникает какое-либо сущее социального мира, возникает и отношение с чем-то иным, как-то: другой практикой, структурой, социальным отношением, а для того, чтобы осуществилось социальное отношение, требуется пространственно-временная структура. Поэтому, если глубинная связь между сущими социального мира и пространственно-временн?й структурой существует, то нельзя надеяться на редукцию или нейтрализацию социальной реальности.
      Условием действительности становления пространственности-временности является взаимодействие каждого сущего социального мира с каким-то отличающимся от него сущим. Социальное отношение представляет собой предсуществующие событиям социального мира условия и предпосылки их производства/воспроизводства и как таковое бытийствует до практик и после них, но не одновременно с ними. Поскольку социальное отношение является "реально-онтологически" конститутивным основанием сущего, постольку оно само "есть" (ens quod) в социальной реальности наряду с сущими, хотя, быть может, бытийствует несколько иным, особенным способом. Социальное отношение не есть бытие-настоящим, но, тем не менее, обладает причиняющей силой, существует в социальном мире как порождающий статистический механизм. Отсюда, сущее обретает бытие-настоящим в социальном отношении, связывающем его с прошедшими и будущими событиями социального мира. Присутствие как "здесь и теперь" производится социальным отношением, которое всегда "там и тогда". (Это означает, между прочим, что социальное отношение не есть модифицированное присутствие.) Условием возможности присутствия является его различие с отсутствием. Различие "присутствие/отсутствие" есть различающее отношение необъективированного и объективированного, допредикативного и предикативного, каковое мы считаем необходимым структурным моментом социального отношения. Бытие-настоящим неизбежно есть бытие-в-различии. В процессе социального отношения бытие-настоящим изменяется и начинает различаться как от своего иного, так и от самого себя. Бытие-настоящим относится к своему инобытию так же, как необъективированное относится к объективированному. Коль скоро присутствие - это бытие-настоящим, то его конституирование требует открытого интервала настоящего, различающего и отделяющего его от уже-не-присутствия (прошлого) и еще-не-присутствия (будущего). Поскольку открытый интервал настоящего устанавливается в самом настоящем, постольку он различает настоящее и каждое сущее-в-настоящем от себя и в себе самом. Движение различия "присутствие/отсутствие" есть различение социальных различий: движение различия "необъективированное/объективированное" как научного производства изменчивости-упорядоченности социального мира. Производство и воспроизводство возникающих в социологии социальных различий представляет собой их опространствливание-овременение, которое выступает в качестве опространствливания-овременения социального мира.
      Присутствие есть бытие-сущим (Seiendsein) сущего социального мира, представленное как бытие-наличным. Присутствие сущего социального мира выражает его (этого сущего) бытийную конституцию. Присутствие показывает сущностную связь между реальностью сущего социального мира и сущим социальной реальности, открытость практик агента навстречу открытости социальной реальности. Собственным модусом социальной реальности, отличающим ее от сущего социального мира и присутствия, является пространство-время, понятое в свете различия "объективированное/необъективированное" как нетематизированное "изначальное" пространство-время, т. е. как изначальная упорядоченность-изменчивость. То, что онтология называет упорядоченностью-изменчивостью, соответствует социальным отношениям социологии, поскольку порядок и изменения даны лишь в отношениях/опосредствованиях и через них.
      Сама социальная реальность есть пространственно-временная структура108. Тем самым отвергается представление субстанциализма о внепространственном и вневременном характере эйдетической полноты сущего - абсолютно объективированного, которое ускользает от различия "объективированное/необъективированное", т. е. "истинного социального бытия", которое отождествляется с "присутствием" (истолкованным в духе ????????, ?ак наличие идей в сущих). Это последнее толкуется метафизикой как неизменное настоящее, помещающееся "по ту сторону" пространства и времени109. Метафизика устанавливает бытие из тождества, оно же выступает и как основание сущего; это приводит к определению бытийствования сущего как присутствия, понимаемого в смысле "вечного настоящего". Если действующая в метафизических границах социальная теория сводит время к непрерывному порядку постоянных определений (т. е. к вечному настоящему), то мы полагаем, что социальная реальность задается, исходя из необъективированного горизонта пространства-времени, и структура пространственности-временности заступает место онтологического определения агента. Таким образом социолог не только изучает пространственно-временные структуры, но образует с ними практическое единство в различии "объективированное/необъективированное" (открытость, бытийствование в социальных отношениях)110. Отсюда, социологическое мышление обречено на воспроизводство тавтологии, поскольку оно не в состоянии избавиться от своей важнейшей предпосылки в лице социальной реальности, которая является неотъемлемым моментом различия "объективированное/необъективированное". В свою очередь, социальная реальность есть пространственное-становление-времени, а научное исследование, не располагая никакой основой вне различия "социальный мир/пространство-время", не может занять внешнюю по отношению к этому различию позицию.
      Социальная реальность имеет место. Это похоже на тавтологию, но позитивную тавтологию, которой сказано все: социальная реальность есть нечто исходное и впредь задающее меру для мысли о любом сущем социального мира. Поэтому полная формула социальной реальности может звучать так: социальная реальность существует неприсутственно: она имеет место, ибо присутствие присутствует, присутствие проявляется.
      Социальная реальность не есть присутствие, понимаемое как субстанция/сущность/существование или временнoе присутствие - выделенная точка данного момента, "настоящее бытийствование" (ср. [105, с. 34-35]). Метафизическое мышление развертывается поверх сущих социального мира, устремляясь к тому, что делает сущее сущим - к субстанции и/или некоему высшему сущему (трансцендентальному субъекту). Присутствие как самотождественное начало социального мира (субстанция общества, Абсолютный дух или трансцендентальная субъективность) является онтологизацией логического закона тождества, метонимией чего-то вечного, к чему субъект причастен, но что им не произведено. В нашей трактовке социальная реальность - пространственное-становление-времени - не равна себе, а "социологическая метафизика" развертывается с позиций cogito ergo sum как вневременной и внепространственной сущности (которая всегда равна себе и для которой пространство и время суть фикции), конструирующей социальную реальность по своему образу и подобию - в форме "вечного настоящего" присутствия.
      Возможность определения социальной реальности в качестве присутствия "во всех смыслах" (см.: [101, с. 23.]) достигается тем, что постулируется существование некоего "трансцендентального означаемого" - "начала" бытия как инварианта присутствия. В роли "трансцендентального означаемого" в разных социологических теориях выступали "человек", "сознание", "трансцендентальный субъект", "субстанция", "социальные отношения", "социальные действия"... Но в любом случае речь шла об инварианте присутствия, который организует, ориентирует, гарантирует связность и целостность социального мира, управляя структурированием и ограничивая его. Традиционно социология мыслит присутствие как способ возможного бытийствования предметности, полагая наряду с наличной социальной предметностью предметность возможную, и тем самым удваивает социальный мир. "Трансцендентальное означаемое" в роли инварианта присутствия структурирует социальный мир, но в то же время само не структурировано, остается вне структурируемого им пространства; оно продуцирует законы, но само им не подчиняется. "Трансцендентальное означаемое" как обусловливающее и обосновывающее социального мира играет роль архимедовой точки опоры для теории, первоначала социологической мысли, "абсолютной системы отсчета".
      Мы полагаем что "трансцендентальное означаемое" есть не некий "объективный" атрибут социальной действительности, а "фиктивный" социологический конструкт. "Фиктивный" в том плане, что "трансцендентальное означаемое" безусловно не существует, и конструкт потому, что оно выполняет определенную действительную функцию в структуре социологической теории, делая возможной ее самое. "Абсолютное присутствие" навязывает социальному миру свой смысл (см.: [108]), структурирует его, но само лишено какой-либо структуры, поскольку константа присутствия выступает в роли себетождественного внешнего внутреннего "центра" социального мира. Это слепое пятно социологической теории. Отсутствующий центр социального мира замещается "социологической точкой зрения": онтологический статус сущего таков, что оно существует лишь посредством ансамбля социальных различий в рамках различия "объективированное/необъективированное". "Социологическая точка зрения" определяет неопределенное с помощью концептуальной системы, позволяет вписать события в причинно-следственные отношения и сформулировать истину относительного.
      Концептуализация социальной реальности как присутствия есть попытка представить ее в качестве самоочевидной, естественной, в то время как "социологическая реальность" производится внутри социальной практики науки. В силу этого социальная реальность не есть "доминирующая структура" или "отношение прежде социальных отношений", которое конституирует все социальные отношения и навязывает им свои законы. "Социальная реальность" социологическое понятие, выражающее не только определенные свойства ансамбля социальных отношений как бытийствования-социального-мира-самого-по-себе, но и уровень социологических представлений своего времени в целом. Именно в такой роли "социальная реальность" задает меру для любой социологической мысли о сущем социального мира.
      Этот ход мысли основывается на том, что отношение социологии к сущему социального мира мы берем как представление - пред-поставление сущего пред собой в качестве предмета. Представление здесь значит: социология полагает себя разновидностью сценической площадки, на которой общество представляет себя, чтобы стать социологическим фактом, суждением или понятием социологическим представлением. Сущее лишь тогда становится сущим для социолога, когда он пред-ставляет его пред собой: сущее социального мира тогда переходит в компетенцию социолога, когда предметно противопоставляется ему, становится предметом его практик.
      Вместе с тем, "социологическая реальность" для социологии являет собой нечто большее, чем просто результат когнитивных практик социологического сообщества. Прежде чем сформулировать суждения о социологических фактах, мы должны сконструировать "социологическую реальность" - "открытое пространство представления", в котором они только и могут иметь место, - оно обеспечивает и обусловливает социологические практики. Это "геометрическое место" социологических фактов, в котором они уместны, так как "открытое пространство представлений" навязывает своим существованием и в своем существовании социологическим фактам быть такими, какие они есть. Чем больше внимания мы уделяем фактам (объективированному), тем меньше заботимся об осуществлении этой "открытости" (различению объективированного и необъективированного), соразмерность которой социальной действительности и способам научного познания делает возможными социологические открытия.
      Присутствие не есть ни фактическая данность, простое наличие позитивизма, ни факт сознания a la Э. Гуссерль [109]: оно принадлежит способу бытийствования социолога и, в конечном итоге, научного производства. Присутствие - это не само сущее социального мира, но и не всего лишь его субъективный модус (сущее социального мира в меняющихся модусах сознания), а предметное определение (Gegenstandhaltigkeit) сущего социального мира как предмета науки, включающее в себя субъективный способ явления социологу. "На самом деле" присутствия нет, хотя все сущие социального мира раскрываются в социологическом опыте через метафору присутствия.
      Социальная реальность дана исследователю не как предмет его практик, а как (изменяющийся в процессе научного производства) горизонт всех частичных горизонтов, охватывающий социолога как охват всего охватываемого. Социальная реальность - подвижная граница социологического познания, как действительный опыт постижения социальной реальности. То есть она познаваема в понятийной форме, объективируема, но не исчерпывается этим. Термин "социальная реальность" обозначает не столько предмет, сколько способ социологического исследования. Социальную реальность в ее конкретной историчности можно представить как социально-пространственно-временные границы, в которых осуществляются социологические практики: социальная реальность имеет принудительный характер пределов познавательных практик и практических схем социологов. Исследуя социальную реальность, социолог не постигает ничего определенного, кроме "последних" условий действительности своих представлений и практик.
      Социальная онтология невозможна: возможна лишь онтология как таковая, обосновывающая и общество, и природу. Природа "завершается" в обществе, общество объясняет природу. Социальное отношение в значении опространствливания-овременения можно понимать и так, что существует физическая реальность, обладающая своей имманентной логикой, которая принципиально несводима к социальной. Эта до- и за-социальная реальность социализируется, субъективируется (Versubjektivirung), а социальная реальность - объективируется (Verdinglichung) или опространствливается-овременяется, т. е. отстраняется в пространстве и отсрочивается во времени111. Опространствливание-овременение означает, что мы не можем свести трансцендентальный горизонт проблемы социальной реальности к метафизическому "здесь и теперь" (ср. [107, с. 10]).
      Социальная реальность не существует прежде различия "объективированное/необъективированное". Она не может быть представлена как нечто абсолютное и непосредственное, сама по себе, в отношении лишь с самой собой, т. е. как присутствие - "себетождественное бытие-настоящим". Социальная реальность не есть присутствие: она относительная и несамотождественая, поскольку является различающим процессом объективации необъективированного как производства/воспроизводства наукой социальных различий. В самом общем виде, этот процесс выступает как производство/воспроизводство внутри социальной практики социологии упорядоченности-изменчивости, как различение социальных различий. Упорядоченность-изменчивость, различение социальных различий всегда локальны и историчны, поэтому они суть продукты локального и историчного производства. Если бы мы полагали социальную реальность причиной упорядоченности-изменчивости социального мира, то вынуждены были бы признать, что социальная реальность либо имеет причину вне себя, либо является самотождественным присутствием. Поскольку это не так, приходится признать, что упорядоченность-изменчивость (пространственность-временность) социального мира есть следствие без причины (ср. [107, с. 12]). Далее, социальная реальность - не следствие и не причина, но именно движение производства упорядоченности-изменчивости или пространственности-временности социального мира (т. е. момент различия "объективированное/необъективированное"). Данное движение производства есть становление пространственности-временности социального мира, производимого социологией.
      Образом социальной реальности (различия самого по себе) может служить "силовое поле". Его состояния - различия, которые могут быть интерпретированы как "сущие социального мира". Различия различий, распределенные в этом "силовом поле" - "социальные отношения".
      Опространствливание-овременение имеет значение "пространственного-становления-времени" (ср. [108]): любое событие социального мира является объективацией, а объективация как таковая неосуществима вне различия "объективированное/необъективированное", для установления которого, в свою очередь, требуется время в пространстве [социального мира] и пространство во времени [социального мира]. Социальная реальность есть ансамбль социальных отношений исключительно в том смысле, что они задают и гарантируют единство событий в пространстве и времени, единство, которое образует социальный мир как предмет познания.
      Именно эти онтологизированные логико-гносеологические "гарантии" отражены в понятии социальной реальности, толкуемом как "трансцендентальное означаемое". Социальная реальность не образуется сущими социального мира, но формирует схему саморепрезентации. Вопрос о трансценденции и ее постижении снимается в силу полноты социальной реальности.
      Различие между ансамблем социальных отношений и социальной реальностью есть не только формальное различие (distinctio formalis) между понятийными содержаниями социологического мышления, но и действительное различие (distinctio realis). Ансамбль социальных отношений представляет собой "реально-онтологически" конститутивное основание (т. е. то, что определяет сущее и из чего оно происходит), а социальная реальность - логически конститутивное основание (т. е. то, что определяет социологическое мышление о сущем). Различие между "реально-онтологически" конститутивным основанием и логически конститутивным основанием снимается в действительности сущего, которое есть, с одной стороны, причинно обусловленное социальными отношениями событие или факт социального мира, а с другой - это событие или факт никогда не дано непосредственно, но представляет собой социологический конструкт, результат опосредствования "социальной реальностью".
      В "социальной реальности" нет бытийствования. Но она - через различие с сущим социального мира - позволяет мыслить бытийствование как таковое, позволяет конструировать, наблюдать и т. п. сущие. Трансцендентальный характер социальных отношений снимается тем, что они выступают в качестве совокупности нетранзитивных предзаданных условий и предпосылок практик, дающих возможность социальной реальности проявиться в различиях с теми или иными сущими социального мира: конкретными практиками, социальными предметами, любыми событиями социального мира.
      глава 10
      МАРКСИСТСКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ "СОЦИАЛЬНОГО ОТНОШЕНИЯ"
      Известно много старых кладов мне,
      Теперь пора проведать их настала.
      И.В. Гете. Фауст
      Понятие "социальное отношение" возникло в лоне марксизма, который наше научное сообщество молчаливо похоронило вместе со своим партийным прошлым. Видимо стыдливая забывчивость мешает многим использовать топико-экономический подход и некоторые действительно плодотворные концепты из "советского" лексикона. В целях экспликации проблемы социальных отношений ниже мы попытаемся ре-конструировать наиболее существенные для нас положения "исторического материализма".
      В трудах К. Маркса производство/воспроизводство социального мира ("общественное производство" как "общественный жизненный процесс", "производство людьми своей общественной жизни" [111]) неразрывно связано с производством/воспроизводством социальных отношений и их агентов. Предметный результат процесса общественного производства (сущие социального мира) рассматривался К. Марксом лишь как его "мимолетный момент" [112, с. 222]. Гораздо большее значение придавалось социальному отношению как производственному отношению [113, с. 447], раскрывающему характер и меру обусловленности практик агентов. Это отношение есть социальная форма производства/воспроизводства социального мира, посредством которой осуществляются как практики действующих, так и их развитие в качестве его агентов. Социальное отношение является условием настоящих и опредмеченным результатом прошлых практик (см.: [53, с. 534]), которые не могут реализоваться иначе, как в рамках и посредством определенной социальной формы (ср. [113, с. 23]). Именно самоманифестация социальных отношений, того, что К. Ясперс называл "аппаратом обеспечения существования", - не позволяет в XX веке философам наделять человека субстанциальными качествами, такими как "природа", "сущность", "дух" и т. п. [114].
      Практики существуют через постоянное движение: движение между собственными определениями. Конкретные практики как события социальной реальности отличаются от конкретных практик как совокупности отдельных действий и коммуникаций тем, что со стороны формы они суть целостность, постоянно движущаяся в метаморфозах своих несовместимых и взаимоисключающих друг друга, но столь же общих и необходимых форм. Конкретные практики события социальной реальности - относятся к любым сущим социального мира как к своей внешней определенности и необходимому условию, но в то же время как к чуждому и преходящему своему бытийствованию. Отношение между практиками и сущими социального мира является значимым моментом процесса социальных отношений.
      "Отношения личной зависимости (вначале совершенно первобытные) - таковы те первые формы общества, при которых производительность людей развивается лишь в незначительном объеме и в изолированных пунктах. Личная независимость, основанная на вещной зависимости, - такова вторая крупная форма, при которой впервые образуется система всеобщего общественного обмена веществ, универсальных отношений, всесторонних потребностей и универсальных потенций. <...> ...Патриархальный, как и античный строй (а также феодальный), приходит в упадок по мере развития торговли, роскоши, денег, меновой стоимости, в то время как современный общественный строй вырастает и развивается с ростом этих последних" [113, с. 100-101].
      На первом из выделенных К. Марксом этапов истории существовала непосредственная связь между вещными и личными условиями процесса общественного производства и жизнедеятельности. При этом "для добывания жизненных средств индивид ставился в такие условия, чтобы целью его было не приобретение богатства, а самостоятельное обеспечение своего существования, воспроизводство себя как члена общины, воспроизводство себя как собственника земельного участка и, в качестве такового, как члена общины" [113, с. 467].
      Социальные отношения этой эпохи были объективно обусловлены противоположностью между "неорганическими условиями человеческого существования и самим этим деятельным существованием" [113, с. 478]. Такое противопоставление условий и самого человеческого существования в равной мере характерно как для первобытной общины, так и для рабовладения и феодализма, в исторических границах которых производящий индивид, превращаясь в неорганическое условие производства, относится к представителям господствующего класса как "неорганическое и природное" условие их собственного существования [там же].
      В период личной зависимости непосредственный производитель естественным образом "сращен" с условиями его труда в силу того, что общественное производство осуществлялось в качестве усвоения и переработки органических возможностей человека, но положенных в социальной форме. Принципом этой формы служила человеческая коллективность и жизнедеятельность, сфера самовоспроизводства человека. Особенность жизнедеятельности, ее естественные определения и составляли в период личной зависимости ее специфически социальную форму. Общинная организация строилась на естественных отношениях самовоспроизводства - "воспроизводства производителя" в его "первоначальной полноте" и в "объективных условиях его существования и вместе с ними" [113, с. 485, 105], - которые должны квалифицироваться как социальные.
      Синкретичное единство всех сфер общественной жизни в период личной зависимости объясняется тем, что социальная форма жизнедеятельности только начала отделяться от самой жизнедеятельности, первоначальная социальность подчинила всю жизнедеятельность индивида коллективу.
      На втором выделенном К. Марксом этапе человеческой истории, в эпоху вещной зависимости прежние отношения производящих индивидов к объективным условиям их труда снимаются:
      "Эти объективные условия труда все еще имеются в наличии, но в иной форме, как свободный фонд, в котором все прежние политические и т. п. связи стерты, и они противостоят этим отдельным от них, лишенным собственности индивидам уже только в форме... прочно обособившихся стоимостей" [113, с. 494].
      В Новое время предметная деятельность производящих индивидов расщепляется, предметность в труде более не является социальной характеристикой, и общественное производство в результате многократного опосредствования социальных взаимодействий перестает быть сферой производства человека, выступая сферой отчуждения общественного индивида от предмета и продукта его деятельности.
      "Объективные условия труда, - пишет К. Маркс, - приобретают по отношению к живой рабочей силе субъективное существование...; с другой стороны, всего лишь субъективное существование рабочей силы по отношению к ее собственным условиям придает ей всего лишь безразличную объективную по отношению к этим условиям форму..." [113, с. 451].
      Универсальная деятельность явным образом дифференцируется на социальную форму и собственно деятельность. Если в период личной зависимости субстратом социального отношения выступают "...антропологические характеристики конкретного индивида, включая "общительность", неспособность существовать иначе чем непосредственно-коллективным образом" [115], то в период вещной зависимости таким субстратом у К. Маркса является абстрактный труд как мера совокупного общественного богатства, как всеобщее, существующее в опосредствованиях и через опосредствования. Социальное отношение выступает для индивидов и "как вещная необходимость, и как чисто внешняя связь", выражающая их независимость, "для которой общественное бытие является хотя и необходимостью, но и не более чем средством, и, следовательно, самим индивидам представляется как нечто внешнее..." [112, с. 453]. В эпоху личной зависимости каждый индивид совпадал со своей общественной определенностью, а в эпоху вещной зависимости общественное и личное существенно разнятся, обособление личности проявляется как ее выпадение из всеобщего труда.