Начало социологии

Социальный агент не рождается трансцендентальным субъектом, и прежде чем приступить к феноменологической редукции, он вынужден интериоризировать социальные отношения в процессе социализации, производить практики, участвовать в социальной коммуникации и т. п. Агент не может познавать социальный мир, находясь вне доксического отношения на правах бестелесной, несоциальной, внепрактической и внеязыковой сущности. Коль скоро доксический опыт - опыт социальных различий, то самое чистое мышление о сущих социального мира будет стигматизировано его элементарными структурами, изоморфными структурам социального порядка. Доксический опыт формирует для всех других видов социального опыта (и, быть может, не только социального), во-первых, базовую систему различий, неразрывно связанную с легитимными социальными различиями, принятыми категориями социальной перцепции. Во-вторых, он обусловливает такие имманентные любому опыту структуры, как способ синтеза и форма отождествления [социальных предметов]. Прежде чем стать предметом социологии, докса выступает ее условием.
      Практики как бытийственные структуры открыты в сущностной связи с открытостью социальной реальности. Доксическое отношение выступает необходимым элементом бытийственной конституции социального агента. Оно не эмпирически-историческое (познавательное) a priori в смысле Э. Кассирера или К. Хюбнера, а конститутивное a priori социальных практик. Доксический опыт как опыт социальный, опыт тела, практик и т. д. не может быть представлен как всего лишь модификация опыта чистого сознания или познания50. Скорее наоборот, опыт чистого сознания является частным случаем доксического. Но эта первичность [доксического опыта по отношению к опыту чистого сознания] не предполагает, что доксический опыт непременно обусловливает опыт чистого сознания, а сам есть нечто необъяснимое, принципиально необъективируемое. Напротив, мы полагаем, что доксическое отношение объяснимо, постижимо, прояснимо, хотя бы уже в силу того, что доксический опыт осознается как нечто отличное от опыта чистого сознания все же самим сознанием. Доксический опыт отнюдь не есть некий абсолютный или суверенный опыт. Будучи изначальным во времени (первичнее структур интенциональности) и открытым, непредметным и предпонятийным опытом социальных различий, дающим агенту "первичные ориентации" в социальном мире, пред-понимание (Vor-verstandis), доксический опыт является условием действительности любого осознания социального мира51. Но не более того. То есть доксический опыт выступает условием действительности, а не порождает опыт чистого сознания. Первичность (во времени) доксического опыта заключается в том, что он воспроизводит и производит основную систему социальных различий, обосновывающую и служащую предпосылкой для всех остальных форм социального опыта, включая философский, поскольку философ - вне зависимости от того, что он сам об этом думает тоже является социальным агентом.
      Трансцендентальный субъект Э. Гуссерля как источник всякого конституирования располагается над социальным миром: между ним и объектами нет причинно-следственных отношений. Такой субъект есть ничто. Ничто, в свою очередь, подобно бытию, поскольку в них обоих нет сущего, они "онтологически отличны" от него [20]. Гносеология, субъектом которой выступает ничто, совпадает с онтологией. (Присутствие овеществляет ничто, представляя относительное и изменчивое онтическое как абсолютное и всеобщее в онтологическом горизонте.) Напротив, социальный агент есть вещное и обусловленное вещами сущее социального мира, поэтому он имеет внутреннее основание, и его гносеология не может быть сведена к онтологии. Следует ли отсюда, что доксический опыт может быть релевантно выражен в эпистемологических схемах? Нет. Поскольку доксический опыт не есть только познание, он не может быть целиком категоризирован: не умещаясь полностью "внутри гносеологии", он выходит в онтологию. Доксическое бытийствование-в-социальном-мире есть там-и-уже-бытийствование, для которого эпистемологические потенциальные горизонты осознания и открытости опыта преображаются в первичное по отношению к познающему сознанию "онтологическое объяснение" живущего-в-социальном-мире присутствия агента. Существование "онтологического объяснения" указывает на изначальную захваченность социального познания доксическим отношением. Первичные структуры доксического отношения суть первичные структуры социологического объяснения ("онтологическое объяснение" как предобъяснение), а опыт практик, социальный опыт предшествует любому возможному социологическому опыту.
      Если социологический опыт есть воспринимающее познание, то социальный опыт шире и включает в себя исполнение и испытание событий социального мира. Область применения социологической теории, строго говоря, ограничена сферой возможного социологического опыта (хотя мы и не пытаемся свести его содержание к видам и свойствам сущих социального мира). Тем не менее, опираясь на доксу, социологическая теория стремится - по аналогии - охватить социальный опыт.
      Насколько "экстенсионал" теории связан с регионом возможного социологического опыта, настолько "интенсионал" предмета этого опыта - его качественная определенность - задается применяемым наукой методом. Отсюда, присутствие как предмет социологического опыта не может иметь всеобщей и необходимой значимости, а обусловлено средствами социологического познания.
      Отсюда вовсе не обязательно делать вывод, что в действительности существуют лишь социальные отношения, а объясняющее социологическое мышление (коль скоро оно не в состоянии объяснить социальную реальность, т. е. ответить, почему она имеет место) есть их сублимация или система их означающих. Просто социологическое мышление не надо представлять как спонтанную творческую активность, как суверенное сознание, "владеющее" социальной реальностью по праву интеллектуального первородства или полученного от "первой философии" благословения.
      Социология возможна лишь в том случае, если до познания социолог включен в отношения, охватывающие и его, и предмет его исследования. Доксический опыт - это опыт не-предметный и дорефлективный. Однако не существует беспредметного опыта, просто в доксическом дано не отсутствие сущих, а нетематическая возможность их присутствия, т. е. сущие еще не тематизированы как предметы. Из неопределенности предмета и допредикативного характера доксического опыта вытекает невозможность получения в нем какого-либо предметного знания: доксические знания суть до-рациональные пред-знания. Доксическое отношение не выводит за пределы социального опыта, но позволяет правильно объяснять его в целом. Оно представляет собой жизненно-практический опыт социального мира как опыт практик, связь с социальным миром, предшествующую любой мысли о нем. Поскольку нетематическая данность предшествует конституированию любого тематического предмета, постольку любой возможный тематизированный социологический опыт обосновывается доксическим опытом. Будучи предпосланным всякому предметному социологическому познанию, доксическое пред-знание не только имплицитно является его нетематической частью, но и выступает его конститутивным условием. Доксический опыт - не просто специфический вид "восприятия" или "переживания", а условие действительности тематического рефлективного социологического опыта. Его внутренним содержанием выступает данность или "открытость" социальной реальности "открытому" навстречу ей агенту, т. е. различие между объективированным и необъективированным. "Открытость" "естественный свет разума" (lumen naturale), раскрывающий присутствие. В качестве условия и предпосылки социологического познания докса сама входит составной частью в социологическое познание, становясь одним из возможных предметов научного исследования.
      Открытость представляет собой открытость навстречу истине доксического опыта, т. е. навстречу тематизации нетематизированного. Доксическое отношение есть необходимый структурный момент бытийствования агента: без него невозможно различение "объективированное/необъективированное". Оно не требует никаких предваряющих/вводящих и опосредствующих практик. Допредикативный доксический опыт нерефлективен, предметы его неопределенны и текучи (поскольку предмет всегда есть знание о нем, а знание предполагает рефлексию), а различие "свойства/предметы" еще не оформлено в суждениях и т. д. Формируя непредметные, нетематические смыслы, допредикативный доксический опыт производит основу, обосновывающую любой артикулированный смысл, коль скоро тематическая действительность любого предмета конституируется только на базе его нетематической данности. Будучи пространственно-временн?й структурой, доксический опыт может быть объяснен из пространственности-временности социального мира, т. е. он самореферентен. Это не означает, что он является "смыслом" социальной реальности. Скорее, доксический опыт выступает "смыслом" эмпирического социального мира.
      Доксические пред-знания ("верования" в терминологии Х. Ортега-и-Гассета) это не представления, имеющиеся у агента, а представления, которые суть сам агент [21, с. 405]. Они усвоены и присвоены, инкорпорированы агентом, воплощены в его практических схемах и способностях, инструментальных навыках. Доксическое отношение образует основание человеческой жизни, поскольку ставит агента в присутствие самой социальной реальности (см.: [21, с. 409])52. Опыт сознания производится агентом, а не сознанием. Доксические знания не являются свободным выбором чистого разума, здравого и расчетливого, но функционируют как диспозиции, выросшие из привычек, и склоняют действовать определенным образом в той же мере, что и думать (см.: [22]). При этом доксические пред-знания - это не какие-то иррациональные не-знания, а еще не артикулированные до-рациональные пред-знания. Социологическая рациональность базируется на до-рациональном пред-объяснении, на донаучной очевидности lumen naturale доксы. Прежде чем "понимать" и/или "объяснять" социальный мир, социология устанавливает с ним определенные отношения и тем или иным образом (от полного принятия до тотального отрицания) соотносится с доксой53. Социология может воспользоваться доксическим пред-знанием в качестве docta ignoratia (a la Николай Кузанский), т. е. интерпретировать его как знание о незнании, из которого вырастает собственно научное исследование.
      Понятие доксы указывает на то, что первичным является не противоположенность (Gegensatz) социолога и предмета его исследования, а их практическое единство. Это вовсе не означает, что докса беспредметна, просто ее "повседневная предметность" есть инобытие "фоновых практик" и не совпадает с научно конструируемой. Доксическому опыту присуща действительная неопределенность, поскольку он не то же самое, что опыт самотождественности или "самотождественность бытия сознания" как отношения сознания к себе. Напротив, доксический опыт является различающим движением от одного сущего социального мира к другому сущему, соединяющему разъятое в пространстве, а прошлое - с настоящим и будущим. Содержание неопределенности доксического опыта составляет пред-знание, "встроенное" в любые доксические практики. Это пред-знание фиксирует в лучшем случае лишь различия между событиями социального мира, но, не будучи мышлением о мышлении, не поднимается до синтеза и отождествления интенциональных предметов.
      Докса - всеобъемлющая предвосхищающая истолкованность социального мира, предваряющая схема социологического познания, и в этом смысле ничем не заменима. Еще до всякой социологической рефлексии социальный мир дан нам "всегда уже" как мир, интерпретированный в языке, в предпонятиях доксического опыта. Доксические предпонятия со-полагаются событиям социального мира. Более того, они со-утверждаются как условия возможности этих событий. Социологический дискурс начинается с попыток выразить и эксплицировать то, что "и так" известно до него. Процесс образования социологических понятий, начинающийся внутри этой языковой и повседневной исторически-деятельной истолкованности, есть всегда лишь продолжение обыденного мышления на естественном, "разговорном" языке в контексте практик и внутри осуществленной им интерпретации социального мира54.
      Как возможно доксическое или практическое (первичное, дорефлективное, нететическое, допонятийное) знание социолога о мире? Необходимым и достаточным условием его возможности является гармония55, непосредственная общность субъективных и объективных структур, практических схем и социальных отношений [24]. Такое согласование категорий перцепции социального мира и структур самого социального мира обеспечивает его восприятие как чего-то очевидного, само собой разумеющегося56, позволяет утверждать, не рефлектируя и даже не подозревая об этом, множество положений о социальном мире. Определение интенционального предмета познавательных практик служит рефлективным переходом от обосновывающей возможности доксического отношения к предметной действительности социологического опыта. Отсюда ясно: неинтенциональный предмет доксического опыта обладает определенным потенциалом понятийной артикуляции. Непосредственно достоверное и непосредственно осознаваемое присутствие есть - в терминологии Э. Гуссерля данность или репрезентация доксического опыта социолога. Ближайшим образом, допонятийная или "естественная" "понятность" социальной действительности является бытийственной определенностью присутствия (см.: [25, с. 12]). В доксе социальные структуры (объективные и субъективные) предстают как естественная реальность. Докса может быть уподоблена историческому a priori М. Фуко [26]: она выступает не условием истинности суждений о социальном мире, но "условием реальности", являющимся их необходимой основой. То познание, которое М. Хайдеггер определяет как укорененный в бытии-в-мире (in-der-Welt-Sein) модус бытия сознания (Dasein) (см.: "Бытие и время" 13, а также [27]), и есть собственно доксическое познание. Все "непосредственно данное" социологу опосредствованно социальными отношениями, в которые он интегрирован. Присутствие принадлежит не столько социологическим, сколько социальным практикам.
      глава 3
      ПРИСУТСТВИЕ В СОЦИОЛОГИИ
      И все, что временно, изменчиво, туманно,
      Обнимет ваша мысль, спокойно-постоянна.
      И.В. Гете. Фауст
      "Есть" (ist) - синоним "присутствует" (anwest) [28]. Социологическое вопрошание "Что есть x?" институционализирует x в качестве присутствия. Мышление присутствия - социо-логическое мышление тождественности. "Себетождественность предмета" социологического исследования представляет собой логическое полагание отношения присутствующего, данного в его присутствии (Anwesen, Anwesenheit, но иногда так же Vorhandenheit или Gegenwartigkeit), к самому себе57. Если мы полагаем сущее социального мира, то оно "есть" в социальной реальности. То, что "есть" в социальной реальности и поскольку оно "есть" в ней, не может не быть "самотождественным предметом". Предмет социологического опыта не может в одно и то же время быть самим собой и не быть самим собой, поскольку в таком случае суждения опыта были бы в одно и то же время истинными и ложными. Исключение не-тождественности сущего выступает "трансцендентальным условием" возможности его социологического познания. Все эти рассуждения надо воспринимать cum grano salis, поскольку самотождественность предмета - всего лишь субстанциалистская иллюзия. Применительно к социологическому исследованию самотождественность предмета гарантируется связностью конечного синтетического мыслящего субъекта, снимающего все социальные различия в концептуальном опосредствовании и подчиняющего их тождеству.
      Сущее социального мира полагается социологией как присутствующее в значении постоянного. Сюда в первую очередь относится то, что присутствующее имеет неизменное содержание, форму, границы. В этом отношении оно есть по преимуществу интенциональный предмет. Сущее социального мира превращается в само-показывающееся присутствующее - открытое постоянство, очевидное и непосредственно достоверное в своем присутствии как своем настоящем вследствие того, что оно становится ?????? ?оциологических практик, опредмеченным и институционализированным делом социологии. Отношение социолога к сущему при этом полагается как постоянство настоящего момента раскрывающих исследовательских практик. Сущее социального мира, институционализированное в качестве присутствия присутствующего, раскрывается социологическими практиками как доступная научному производству собственная определенность [этого присутствия], как такое-то и такое-то. Присутствие присутствующего являет не само научное знание, а его производство, которое можно представить как социологические практики, взятые вместе с их социальной формой.
      Присутствие (в смысле Leibhaftigkeit Э. Гуссерля) - тождественное самому себе единство, к которому относится многообразие воспринятого в опыте. Если мы принимаем "себетождественность присутствия", то разрывы в нем можно объяснить, лишь исходя из того, чем оно не является - из отсутствия. Что социология может сообщить о происхождении и статусе присутствия? Присутствие обнаруживается не как само актуально сущее социального мира, но как при-сущий ему способ существования. При этом существование сущего социального мира идентифицируется с наличной данностью как присутствием присутствующего, а отсутствие либо выносится за скобки, либо низводится до положения вспомогательного элемента социологического дискурса, "проявляющего" и "закрепляющего" значение присутствия. Это возможно в том случае, если сущее отождествляется с "естественностью", а существование - с очевидностью. Утверждается, что присутствие непосредственно и достоверно есть, что оно дано социологу, хотя бы и в форме становления из первоначально возможного в действительное или процесса перехода присутствие-отсутствие.
      Присутствие устанавливается относительно присутствующего (сущего-в-настоящем) и социальной реальности58. Можно говорить как о присутствии некоего присутствующего или сущего, так и о присутствии как таковом. Если присутствующее допускает недискурсивное определение, то присутствие - только дискурсивное.
      Присутствие непосредственно относится и отсылает к социальной действительности (как совокупности универсальных условий существования присутствующего, социальных отношений и т. п., задающих как форму социологического опыта, так и конфигурацию открытости социального мира), и, вследствие этого, означает ее. Другими словами, абстрактное и обобщенное понятие присутствия транзитивно. Оно есть означающее не только для особенного конкретного присутствующего (т. е. описательно свидетельствует об определенном социальном факте), но и для социального мира, который обнимает это присутствующее как контекст означения или рамка референции. "Присутствие" не исчерпывается формой понятия, своим значением, это еще и форма передачи опыта. В свете онтико/онтологического различия как различия между объективированным и необъективированным мы можем утверждать, что присутствие есть и сущее и социальная реальность. Это так в силу того, что подвижная граница между ними проходит "внутри" самого присутствия, а посему присутствие представляет собой "бытийствование сущего социального мира", выходящее в социальную реальность, захватывающее ее. Присутствие собирает присутствующее в открытости, располагающейся в различии "объективированное/необъективированное".
      Очевидность - это не "просто" наблюдаемые нейтральные факты: ее нельзя изолировать от системы (регулирующих практики людей) значений и ценностей, равно как и от теоретического контекста (хотя зависимость социальных фактов от понятий и представлений агентов вовсе не исключает существования явлений неподвластных их сознанию и воле). Присутствие как очевидность принадлежит адекватному социологическому опыту59:
      "Очевидность... есть опыт сущего и притом сущего так, как оно есть, так-сущего, - т. е. обращенность умственного взора к самому сущему. (...( Любая очевидность есть схватывание самого сущего или так-сущего в модусе "оно само" при полной достоверности его бытия, исключающей... всякое сомнение" [30].
      Сущность мышления есть восприятие как перевод греческого слова (((((, что означает: "...заметить какое-то присутствующее, замечая, взять его перед собой и принять как присутствующее. Это берущее-перед-собой-восприятие есть представление в простом, широком и одновременно сущностном смысле, в котором мы даем присутствующему стоять и лежать перед нами так, как оно стоит и лежит" [31, с. 142]. В действительности восприятие не есть процесс, происходящий "внутри" агента, а являет собой вид практик, практическое взаимодействие с социальным миром. Социолог представляет себе сущее социального мира, противостоящее ему в опыте и соотносится с ним. Сущее-в-опыте представляется социологу, а он становится его представителем. Таким образом сущее социального мира превращается в "предметность представления", а истина - в "достоверность представления" [32, с. 48], в достоверность знающего себя социологического знания. Социологическое мышление получает свою сущность из бытийствования сущего, которое означает "присутствие (Anwesen) присутствующего, наличие наличествующего"; мышление это представление, ре-презентация наличествующего [31, c. 143].
      В горизонте социологического опыта простое присутствие присутствующего (данность конкретного, обыденного сущего) или в-себе-присутствие трансцендирует себя: соединяясь с пред-ставлением предмета социологическому исследованию, оно превращается в в-себе-и-для-себя-присутствие или присутствие как бытийствование сущего трансфеноменальное представление о пред-ставлении60 как "подлинно сущей" наличной данности, которой при-суща полнота смысла (см.: [33]). Такой "смысл" есть не что иное, как трансцендентальная структура бытийствования агента (структурный момент трансцендентальной субъективности), предваряющее условие любого возможного опыта. Это означает, что присутствие сущего социального мира выступает онтологическим условием всех его онтических проявлений - априорной структурой трансцендентального Я агента. Понятие "присутствие" описывает сущность сущего социального мира, установленную как значение, которое имманентно сущему и дано вместе с ним. Присутствие как бытийствование сущего - это не онтический предмет, эмпирическое сущее социального мира. Оно скорее представляет собой предмет феноменологического, по Э. Гуссерлю, т. е. чистого, адекватного восприятия, подобного интенциональному акту чистого сознания. Присутствие проявляется не горизонтально, "как определение видов некоторого рода", а вертикально, "как установление родословной" [34]. Присутствие не принадлежит поверхности как необходимому уровню, от которого познание движется вглубь - оно доступно не всякому, а лишь исследователю, конструирующему его в "логоцентристском" социокультурном контексте; своей "фундаментальной неподвижностью" и "покойной безопасностью" оно обосновывает социологическую игру, само оставаясь вне ее (см.: [35]). Присутствие есть всеобъемлющее условие возможности, континуум, не знающий лакун, разрывов и складок. Идентифицируя некое сущее социального мира (или некое представление о сущем социального мира) как присутствие, социолог тем самым предпоставляет его себе как явственно определенный, очевидный предмет познания, пред-стоящий исследователю в качестве устойчивой достоверности, поскольку "...истинно все то, что я воспринимаю весьма ясно и отчетливо" [36]. Ясность и отчетливость, полагаемые в качестве критериев истины, на самом деле суть критерии интуитивные. Базовым критерием истинности метафизика считает очевидность, которая доступна лишь простой констатации, но не обоснованию:
      "...Истина есть идея, единичный случай которой есть актуальное переживание в очевидном суждении. Отсюда сравнение со зрением, созерцанием, восприятием истины в очевидности. И как в области восприятия невидимость чего-либо не означает его небытия, так и отсутствие очевидности не означает неистинности. Истина относится к очевидности аналогично тому, как бытие чего-либо индивидуального относится к его адекватному восприятию. Отношение же суждения к очевидному суждению аналогично отношению наглядного допущения (в качестве восприятия, воспоминания и т. п.) к адекватному восприятию. Наглядно представленное и принятое за сущее не только мыслится, но и присутствует в акте так, как оно в нем мыслится. <...> Переживание совпадения мыслимого с присутствующим, пережитым, которое мыслится, - между пережитым смыслом высказывания и пережитым соотношением вещей, - есть очевидность, а идея этого совпадения - истина. Но идеальность истины образует ее объективность" [37, с. 307-308]61.
      Присутствие есть, во-первых, наличность, состояние, положение сущего социального мира. Во-вторых, присутствие означает фактичность, "вещественность" сущего социального мира. В-третьих, присутствие выявленное, раскрытое, и в этом смысле - произведенное социологом сущее социального мира. Присутствие есть выступание сути, сущее в его данности, об-наруживание сущности, непосредственное настоящее, очевидность, самопроявление положения вещей. Социологический дискурс с необходимостью является представлением присутствия, поскольку он истинен лишь потому, что восходит к непосредственной истине Присутствия как своего "первосмысла": самоявленность (Selbsterscheinung) предметной данности сущего представляет собой совпадение интенционального содержания акта сознания с положением вещей (Sachverhalt), т. е., по Э. Гуссерлю, истину (см.: [38]). Но в качестве эмпирического явления сущее социального мира само себя не показывает (оно существует и дано в социологическом опыте лишь опосредствованно, в отношениях и через отношения с другими сущими социального мира), поскольку не является априорной структурой трансцендентальной субъективности. Если сущее социального мира само-себя-в-себе-показывает как присутствие, то присутствие есть трансцендентально-априорная структура.
      Присутствие - это пребывание в настоящем; оно есть со-бытие "там" и "здесь", со-временность "тогда" и "теперь" [39, с. 75]. Присутствие есть при-бывание в открытость социологического опыта-постижения. Присутствие как при-бытие сущего социального мира означает, что присутствующее имеет место быть. Присутствие присутствующего предмета исследования - его пре-бытие в затрагивающей существование социолога открытости социологического опыта. Присутствие присутствующего предмета является, таким образом, истиной в себе62. Этот предмет есть данность конкретного сущего социального мира, касающегося существования социолога.
      Всякое выводное (дедуктивное или индуктивное) знание о предмете социологического исследования в конечном счете предполагает его причастность присутствию, т. е. "структуре", не требующей для своего рассмотрения соотнесения с чем-либо иным, находящимся за ее пределами. Присутствие очевидно в том смысле, что все его свойства могут быть (однозначно и определенно) усмотрены непосредственно из него самого: при-сутствие раскрывает суть предмета, оно есть пребывание и прибывание сути. Именно данная самоочевидность обосновывает, в конечном счете, все знания о предмете социологического исследования. Присутствие предмета означает не вообще-бытие, но так-а-не-иначе-бытие, открытое социологическому опыту существование в качестве данного определенного присутствующего - конкретного сущего-в-опыте. Присутствие есть нахождение предмета, обращающееся к социологу, затрагивающее его пребывание.
      Вследствие этого необходимо поставить вопрос об онтологическом статусе бытийствования самого присутствия, т. е. о бытийствовании сущего, "структурой" которого оно является. Очевидно, что это присутствие не является ни сознанием, ни рефлексией: его смысл заключен в нем самом. Поэтому присутствие (т. е. сущность, выходящая в существование в качестве эмпирически развернутой, доступной непосредственному созерцанию затронутого ею социолога) обретает обоснование лишь в опыте социолога. (Субъект и объект процессуально взаимоопределяются в движении опыта [29, с. 48].) Социологический опыт не сводится к непосредственному внутреннему переживанию, предшествующему субъект-объектному отношению. Социологический опыт выступает преимущественным способом включения агента в научное производство63, а формой его [социологического опыта] объективации является присутствие - социологическая метафора бытийствования сущего социального мира64.
      Как возможно социологическое созерцание присутствия? Оно возможно лишь как аффицирование созерцания присутствием ("всякое возможное для нас созерцание чувственно" [40, c. 136]), поскольку то, что не проявляет, не раскрывает себя в социологическом опыте, не может быть воспринято социологом65. А как возможно представление о присутствии в социологическом мышлении? Только путем дискурсивного соотнесения с всеобщим понятием социологии - "присутствием". Следовательно, содержание представления о присутствии задается созерцанием самообнаруживающегося, самопроявляющегося, самораскрывающегося в опыте социолога предмета, а форма связи созерцаний, т. е. суждения о присутствии, определяется всеобщими понятиями, данными a priori66. Говоря социологически, "ту функцию, исполнение которой все еще ожидалось кантовским схематизмом от субъекта, а именно функцию предваряющего приведения в соответствие чувственного многообразия с фундаментальными понятиями, берет на себя сегодня вместо субъекта" научное производство [41].
      Проблема в том, что, согласно восходящей к И. Канту традиции, любой объект сознания складывается из чувственно созерцаемого a posterirori и оформляемого активно действующим рассудком a priori: рассудок привносит универсалии в данные чувственно уникалии. Напротив, по Э. Гуссерлю (см.: [48]), интенциональность (intentio) и ее предмет (intentum) взаимопринадлежат друг другу, а интенциональные предметы обладают структурной целостностью в смысле изначального единства уникалий и универсалий, которые находятся в самих вещах; при этом чувственное и категориальное созерцание как однородные дающие интенции действуют вместе и одновременно, так что чувственное созерцание раскрывает индивидуальные характеристики интенциональных предметов, тогда как их всеобщие характеристики и всеобщие отношения усматриваются категориальным созерцанием. Таким образом, интеллект не противопоставляется чувственному созерцанию, а объединяется с ним (они лишь по-разному дают интенциональные предметы), и не бывает предметов памяти, мышления или воображения, существующих независимо от предметов перцепции: это одни и те же предметы интенциональных актов. Отсюда, в частности, вытекает, что априорность, понятая как интуитивная данность, носит универсальный характер (см.