Начало социологии

      "...Традиционное убеждение, что "истина - это соответствие реальности", представляет собой лишь истертую и обесценившуюся метафору. <...> Представление о том, что есть какой-то один язык среди множества других, которому мир отдает предпочтение - язык, расчленяющий вещи на части - было приятным самомнением. Но сейчас оно стало слишком залежалым, чтобы служить чему-либо" [59].
      Истина как непотаенность, открытость социальной реальности есть лишь при условии, что существует объективирующий необъективированное социальный агент, т. е. "такое сущее, которое способно раскрывать", причем раскрытие способ бытийствования этого сущего [60, с. 25]83. Такая истина не есть "...своего рода награда субъекту за его познавательный акт и не дается ему просто как завершение этого акта" - она становится поступком ученого, различением объективированного и необъективированного; ее познание дает возможность "...осуществиться самому субъекту, что реализует само его бытие" [61] как определение неопределенного. Истина как открытость не есть суждение, но конститутивное a priori социологических практик. Поскольку доксическое отношение составляет конститутивное a priori социальных практик как таковых, то оно не может совпадать с открытостью. Следовательно, открытость можно помыслить, исходя не из социологических представлений (объективированного), а из нее самой (различия "объективированное/необъективированное").
      Открытость = возможность различающего отношения к сущему социального мира. Сущее являет себя в открытости. Схватывание явления сущего в открытости как присутствия присутствующего (необъективированного необъективируемого) есть господствующий способ социологического познания. Считается, что открытость социологического опыта обретает устойчивое постоянство и непосредственную данность в присутствии, т. е. в необъективированном. Открытость будто бы обосновывает сущее в целом в социологии. Открытость сущего социального мира оказывается его распредмечиванием, свершающимся через практики агента, и последующей интериоризацией вычлененных практических схем. В современной социологии открытость сущего социального мира предстает как открытость социальной реальности.
      Подобная открытость предшествует социологической истине уже хотя бы оттого, что опосредствует все акты социологического познания. Представления о присутствии сущего социального мира "снимает" это опосредствование, поскольку восходит к присутствию социолога как субстантивации возможности и к его способности присутствовать в социальном мире, быть релевантным ему, одновременным с ним и т. д. "Снятие" опосредствования социологического познания открытостью на деле означает утверждение вторичности присутствия относительно социальной реальности: предполагается, что присутствие сущего социального мира есть представление чего-то, существующего прежде присутствия, но репрезентируемого социологом посредством его собственного присутствия в социальном мире. Мнимый характер такого "снятия" заключается в том, что присутствие сущего не есть собственный момент социального мира, но конституируется научным производством. Задавая представление сущего в форме присутствия, т. е. идентифицируя сущее с отражением социального мира, социология определяет его как ничто. Определяя присутствие как представление сущего социального мира, одновременное с ним самим, социология тем самым и его приравнивает к ничто. Представляется, можно сформулировать "социологическое противоречие" присутствия: с одной стороны, в качестве социального факта присутствие есть модус прошедшего и/или будущего времени и как таковое "выпадает" из настоящего, а с другой, в качестве непосредственной данности, присутствие - модус настоящего. Будучи прошедшим, присутствие представляет социологу актуальное настоящее сущего социального мира.
      Существо социальной реальности в том, чтобы раскрывать себя предикации, происходить в открытое, и истина как самораскрытие различия "объективированное/необъективированное" принадлежит самой социальной реальности. Истина как смыслообразующее a priori есть открытость присутствия сущего социального мира присутствию агента, которая осуществляется в его практиках (ср. [25, c. 212-230]). Эта трансцендентальная трактовка (veritas transcendentalis) не исключает возможности использования концепции истины как соответствия (veritas est adaequatio intellectus ad rem (Thomas Aquinas. De ver. 1, 1c)), например, в эмпирическом познании84. - Социологическая дефиниция истины выглядит приблизительно следующим образом: условием возможности истины социальной науки является объективация различия между объективированным и необъективированным. - М. Хайдеггер обращает особое внимание на двусмысленность этого определения истины: adaequatio здесь можно толковать как соответствие познания вещи, либо как соответствие вещи познанию [62, c. 11]. В средневековом понимании истины как соответствия ens creatum и intellectus humanus речь идет о том, что сущее и идеи направлены друг на друга и неразрывно связаны в единстве плана творения. Истина-veritas в сущности есть conventia всего сущего между собой в согласии с порядком творения [там же]. (В социологии этому соответствует принцип "онтологического соучастия": эпистемологические структуры, не разорвавшие с предпонятиями доксического опыта, суть производные социальных структур, поэтому они и соответствуют друг другу.) Истина новоевропейской науки и философии в целом преображается в истину человеческого присутствия:
      "Философствование начинается... с сомнения, и похоже на то, как если бы все ставилось под вопрос. Но только похоже. Присутствие, Я (эго) вовсе не ставится под вопрос. Эта видимость и эта двусмысленность критической установки тянется через всю новоевропейскую философию вплоть до последней современности. <...> Ставится под вопрос - или еще меньше того, остается за скобками и не осмысливается - всегда только знание, сознание вещей, объектов или, далее, субъектов, и то лишь для того, чтобы сделать еще более убедительной предвосхищаемую достоверность; но само присутствие никогда под вопрос не ставится" [63].
      Социологическая истина - исторический артефакт, не существующий вне социальных отношений и не обладающий абсолютной релевантностью. Присутствие сущего социального мира оказывается проспективным продлением присутствия социолога, которому оно раскрыто.
      Социология не столько познает предмет, сколько представляет его очевидным, устойчивым и определенным; не только постигает истину, но и производит ее (см.: [64]). Ее основное стремление - утверждение более достоверного знания. Однако единственной достоверностью выступает социологический опыт, включающий воление и желание самого познающего агента: устойчивая достоверность есть то, что удостоверено и признано социологом, вписывается в его представления о социальном мире, удобно и выгодно для него (ср. [62, с. 15-16, 19-21]). Стремление к достоверности социологического познания есть сублимация libido dominanti социолога, средство опредмечивания, доступности социальной реальности исследователю. Истина определяется действиями агента научного производства, направленными на исследование предмета и имеющими конечной целью точное и исчерпывающее знание, выступающее условием доминирования над неистинным или непознаваемым. Истина становится чем-то вроде проективного теста для социолога. Представления социолога активно встраиваются в социальный мир. Социология, служащая "демократическому сообществу", превращает истину в "инструмент социального прогресса" [65]. А какую истину производит "недемократическая" социология?
      Поворот в направлении научного мышления состоит в разрыве истины с достоверностью:
      "Чистое представление не различает между достоверностью и истиной. <...> Наука, напротив, должна по существу различать понятие истины от... достоверности..." [66].
      Социальная реальность как сторона взаимосоотнесенности-различения объективированное/необъективированное (различия "сущее социального мира/социальная реальность") не входит в обосновывающий опыт очевидности, поскольку "...само по себе не является собственной достоверностью, не является равным ни себе, ни своему смыслу" [67]. Исходя из различия "объективированное/необъективированное", социология конструирует связь сущего-в-опыте с социологическим arche - присутствием как организующим принципом сущего и познания в науке85, сообщающим знаниям о социологической предметности объективную достоверность. Социологическое переописание и интерпретация сущего-в-опыте в качестве присутствия есть способ его использования в целях изменения социальных условий существования и возвышения социолога "...до новых задач и способов действия..." [68]. Цель, или назначение, науки заключается в том, что благодаря ней становится возможным "...использовать к нашей выгоде предвидимые нами действия и на основании наших знаний по мере сил и способностей планомерно вызывать эти действия..." [69]. "Знать" неотделимо от "мочь", "быть в состоянии" [70]. Это согласуется с интерпретацией истины как воли к власти. Познавая сущее в его присутствии, социолог рискует приписать ему определенное наперед заданное присутствие.
      Присутствие есть не определение сущего, а форма его представления: сущее является представленным (социологу и социологом) или, точнее, произведенным. Идея присутствия есть онтологическая проекция, перспектива, интеграл присутствия социолога. Несомненно, присутствие социолога не тождественно социальной реальности, но оно плодотворно в той мере, в какой позволяет раскрыть через предметно-чувственный социальный мир условия его возможности.
      Значение "присутствия" задается способом его употребления (см.: [71, с. 331]), зависящим от профессиональной доксы социолога, неявного контекста инструментального "знания каким образом"... (см.: [72]). Социальный мир выступает как проекция, перспектива, спектр присутствия. Присутствие означает "образец" социологической реальности, попытку интеллектуальной реконструкции (потому что "сознание есть бытие, для которого оно в самом его бытии является вопросом его бытия, поскольку это бытие содержит в себе бытие иное, чем оно само" [73]) такой реальности, которая была бы похожа, насколько это возможно, на присутствие социолога.
      Прибавление. Несмотря на все вышеизложенное, социологи имеют все резоны не расставаться с идеями истинности и объективности. Пробуя расширить понятие "истина" до понятия "открытость", мы обращаемся к различию между объективированным и необъективированным, а также к соотношению открытого и сокрытого, истинного и неистинного в социальной науке. Тем самым мы изучаем условия истинности, что отнюдь не равнозначно сомнениям в существовании социологической истины как таковой. Так же и выявление различия между рациональным и внерациональным, логическим и прагматическим в социальной науке - это поиск факторов, обеспечивающих ее рациональность. Практическая (шире - социально-политическая) плодотворность социологии вряд ли может быть достигнута вне ее собственно познавательной эффективности, вне производства рационального знания. Несмотря на то, что социологический опыт производится в непознавательном, доксическом контексте, устанавливается он, в том числе, как конструктивный, способный к выработке рационального знания.
      глава 6
      СОЦИОЛОГ КАК HOMO SOCIOLOGICUS
      Микеланджело придал куполу собора святого Петра самую красивую форму, какая только возможна. Геометр де Лагир, пораженный совершенством этой линии, построил ее эпюру и заключил, что она отличается самой высокой точностью. Кто подсказал эту кривую Микеланджело, который мог выбрать любую другую среди бесконечного множества линий? Да просто повседневный опыт. Именно он, этот опыт, уверенно подсказывает и простому плотнику и блистательному Эйлеру верный угол контрфорса стены, грозящей обвалиться, и он же учит мастера, как придать крылу ветряной мельницы самый выгодный для вращения наклон, и это он помогает человеку ввести в его расчеты такие хитроумные приемы, до каких академической геометрии вовек не дойти.
      Д. Дидро. Опыт о живописи
      Говоря о социологе, мы не имеем в виду некое личностное содержание ученого. Социолог - всего лишь сущее-посредством-опыта и сущее-в-опыте, т. е. не эмпирический, а "сконструированный" социологией индивид [74]. Научное производство движется своим агентом, но не индивидуальностью, не трансцендентальным субъектом, и этот агент, определяемый внутри социальных отношений и ничего не значащий вне них, исчерпывает все возможности социологического опыта. Научная дисциплина начинается с "очуждения" (Verfremdung) очевидности социолога - она не демонстрируется, а демонтируется, деконструируется. "Очуждение" позволяет установить дистанцию между эмпирической индивидуальностью и агентом социологического производства, увидеть социологу самого себя и своих коллег в новой перспективе; такое "остранение" является средством социологической критики и самокритики.
      Социолог не самотождественен, он не пребывает в равновесии, постоянно направлен на какое-то сущее социального мира86, устремлен в будущее, и это различие, отрицание самого себя есть осуществляемая в (социализированном) пространстве-времени практика, а не "...отношение, которое относится к самому себе и в этом к-самому-себе-отношении относится к некоему другому" [75]. Практики социолога суть условие действительности, отличной от него. Его присутствие - не онтологическая константа или человеческая "сущность", предпосланная существованию. У социолога нет "сущности" или изначальной, трансцендентной "природы" - он формируется конкретно-историческим научным производством. То, что придает социологу его характер социолога (в смысле: die Seiendheit des Seienden) не определяется предикативным вопросом "что это?", но заключается в практиках, которые его непосредственно конституируют, полагают вне возможности (ср. [76]).
      Социолог - это социологический факт. Отношение научного производства с социологом как его агентом - "несубстанциальная субстанция" социологического опыта. В присутствии социолога происходит "встреча" Я и Другого, вещей-для-меня, вещей-для-него и вещей-для-себя. Присутствие социолога контингентно; оно - возможность быть таковым, каково оно есть, или иным. Оно несамодостаточно и вследствие этого представляет собой непрерывное трансцендирование, преодоление своей границы, выхождение за свои пределы - в бытийствование сущего и интерсубъективность, - проявляющееся в полагании и выражении смыслов. Присутствие социолога отличается и от интеллигибельного сознания, и от наличного бытийствования вещи, поскольку оно онтически является онтологическим, предметно-чувственно выражает условия возможности социального мира. Онтологическая истина может оставаться проблематично неопределенной, нетематической и непредметной, но ее соприсутствие в отношении социолога к сущим социального мира есть условие любого онтического (фактического) социологического познания.
      Присутствие социолога - это всегда бытийствование-в-социальном-мире, так что нельзя мыслить его отдельно от социального мира, и расщепление на "присутствие социолога" и "социальный мир" производится только в теории. Онтологическое в присутствии социолога открывается через социальные отношения, "расположено" в них: онтология присутствия социолога - состояние в "социальных отношениях". Присутствие социолога есть бытийствование-в-социальном-мире, а бытийствование-в-социальном-мире - это общающееся бытийствование87, социальное отношение между бытийствованием сущего социального мира и бытийствованиями других сущих социального мира. Отношение бытийствования социолога к бытийствованию другого сущего социального мира является необходимым условием всякого социологического опыта, понимаемого как научное постижение сущего, практическое "овладение" им, его социальное "присвоение".
      Социологическое познание направлено на сущее социального мира, которое в социологическом опыте раскрывается как то, чт? оно есть, исходя из него самого. Эта направленность определяется присутствием социолога, как трансцендентальным условием познанного в его связности. Присутствие социолога раскрывается как событие социального мира, в нем со-видится социальная реальность, и становится высказанным оно лишь в отношении к социальному миру - в доксе и социологических практиках. Но социальная реальность была бы имманентна социологу лишь в том случае, если бы он был абсолютным сознанием, не нуждающемся ни в чем конкретном, поскольку ему открыты всеобщие законы, по которым производится/воспроизводится социальный мир. Однако перед абсолютным сознанием, владеющим социальной реальностью как своей необходимой сущностью, не стоит проблема познания.
      Присутствие предмета соотносительно синтетическому акту, включающему в себя структуры интенциональности и знания, вследствие чего репрезентативные и когнитивные моменты образуют некое единство88, а само присутствие конституируется в качестве объекта созерцания и объекта знания и представляется социологу как извне, так и изнутри. Полностью связаное с человеческим существованием, присутствие социолога захватывает социологическое познание. Понятие присутствия релевантно, поскольку отнесено в самом себе к созерцанию присутствия социолога. Мы открываем присутствие социолога в присутствии всякого присутствующего потому, что оно предпослано каждому предмету исследования как сущностная структура социологического опыта, соединяющая онтику и онтологию, созерцание и предельные смысловые возможности социологического дискурса.
      Практики, которыми социолог непосредственно устанавливается, полагается в действительности, прекращает небытие и начинает быть самим собой, суть отсутствие присутствия социолога. Указанные практики - онтическая реализация присутствия социолога, но они не являются чем-то внешним для отношения присутствия социолога к его бытийствованию: данное "бытийное отношение" составляет содержание бытийствования социолога, т. е. важны не только акты практик, но и их направленность на собственное бытийствование социолога. "Онтически-онтологический характер присутствия социолога" есть пересечение присутствия социолога как предмета практик (= бытийствования социолога) и их актуального осуществления, так что предмет практик и сами практики выступают различением одного и того же - присутствия социолога. Следовательно, практики социолога можно охарактеризовать как практическое бытийствование, содержание которого составляют направленные на него практики, а самого социолога - как практическое сущее. Поэтому социолог не есть наличное сущее социального мира, бытийствование которого для социологии является фактом: его бытийствование для социологии есть, во-первых, проблема89, и, во-вторых, - практики. Человек становится для социологии социологом, когда он существует для нее практически, актуально.
      Содержание "бытийственного отношения" социолога к своему бытийствованию (т. е. содержание социологических практик) сущностно связано с научным производством, агентом которого он является: данное содержание социологическое объяснение. Это означает, что социолог постольку присутствует, поскольку объясняет свое присутствие. И обратно: ввиду практического характера своего бытийствования социолог присутствует так, как он себя объясняет.
      глава 7
      ПРИСУТСТВИЕ СОЦИОЛОГА
      I only say, suppose this supposition.
      Lord Byron. Don Juan, canto I, st. LXXXV
      Социолог фактичен (онтичен), он производит практики фактично. Факт осуществления практик еще ничего не говорит социологу о том, как его объяснять: практики производятся в открытой эпистемологической перспективе объяснения собственной фактичности социолога, реинтерпретации его прошлого и проектирования его будущего. Поэтому социологическое знание сущностно связано с выбором и практической реализацией какой-либо из возможностей присутствия социолога.
      Присутствие социолога - его собственное единство и тождество, то, чем он себя полагает как социального агента в самом себе и для самого себя. Но "самотождественность" социолога как отношение к самому себе всегда опосредствовано социальными отношениями, его габитусом и социальной позицией.
      Сущностное онтическое свойство присутствия социолога - объяснение представляет саму социальную реальность. В акте объяснения социолог трансцендирует (переходит) границу между социальной реальностью (онтологией) и сущим социального мира (онтикой), и это трансцендирование, определенное выше как онтологичность онтического, есть a priori присутствия социолога и всего социологического познания. Трансцендирование практиками социолога различия объективированного и субъективированного как различия сущего социального мира и социальной реальности - вот что такое присутствие социолога. Такое понимание a priori восходит к М. Хайдеггеру, согласно которому трансцендентное есть то, что трансцендирует, "...это не вещи в отношении к Dasein: трансцендентное - это само Dasein" [60, с. 230]. Отсюда следует, что a priori укоренено в присутствии социолога, и трансценденция по отношению к сущему социального мира впервые осуществляется в преодолении (объяснении) его границы, в акте перехода через нее в процессе социологического познания.
      Трансцендентно то, что не имеет основания в предмете, а укоренено в самом процессе социологического познания, взятом как научное производство. Трансценденция в социологической теории выражает неустранимое конструирование. Социолог трансцендирует, поскольку устраняет всякую наличную данность. Это конструирование сущностно связано с теми социальными отношениями, в которых реализуется социологическое познание. Коль скоро отношения научного производства непрозрачны для вовлеченных в них агентов (не могут быть сведены к осознанным отношениям или отношениям в сознании), практики по социо-логическому конструированию содержат "непознаваемое" как собственный момент. Это "непознаваемое" кодируется в социологическом дискурсе как "трансцендентное". Итак, трансцендентное может быть сведено к трансцендентальному социологических практик: к тому, что социолог должен реализовать как условия познания. Например, утверждение, что все события социального мира могут быть объяснены, есть "трансцендентальная" установка продукт научного конструирования. Любое социологическое объяснение предполагает первоначала, остающиеся вне объяснения. Эти первоначала (например, упорядоченность-изменчивость) суть трансцендентальные конструкты.
      Сущностная определенность присутствия социолога заключается в его открытости, традиционно понимаемой как данность, явленность, открытость ему сущего социального мира. При этом открытость присутствия социолога совпадает с открытостью ему сущего-в-опыте: практики агентов производят различие "объективированное/необъективированное", только благодаря которому может быть явлено всякое сущее социального мира.
      Трансцендирование присутствия социолога представляет собой открытость аналитическому вычленению и синтетическому объединению. Открытость присутствия социолога - это открытость сущего-в-опыте, его практики открытия, взятые как практики различения объективированного и необъективированного: основной способ "быть открытым" - различать тематизированное и нетематизированное, предикативное и непредикативное. Сущность (Seiendheit) социологических практик заключается в установлении связи многообразного и различного. Однако связь многообразия различного есть возможность, а не действительность, и социолог пассивно синтезирует и активно реконструирует ее, исходя из разрешающей возможности связывания как осуществляющего возможного.
      Исходный модус объяснения присутствия социолога не есть очевидность cogito ergo sum, так как присутствие социолога затронуто отсутствием, содержит его в себе как неизбежный компонент: присутствие невозможно вне различия "объективированное/необъективированное". Следовательно, присутствие социолога для него самого проблематично, а не аподиктично. Парадокс заключается в том, что cogito ergo sum на деле оказывается необъективированным социальным представлением, утверждающим самотождественность мыслящего субъекта, т. е. обыденным сознанием, возводящим себя в философское достоинство. Познавательные практики социолога не только объективируют необъективированное, но и объективируют само различие "объективированное/необъективированное": трансцендируют универсум наличного социологического знания, проблематизируют и переистолковывают его в открывающемся социологу горизонте эпистемологических и социально-политических возможностей. Поэтому практически-проблемное трансцендирование в качестве основополагающей структуры открытости для социолога любого сущего социального мира (т. е. в качестве a priori) "обосновывает" присутствие социолога и его практики: тематизация различия "тематизированное/нетематизированное" есть условие эффективности практики социальной науки.
      Необходимым моментом присутствия социолога выступает присутствие предмета исследования. Изначальное наличие присутствия предмета исследования в присутствии социолога имеет практическое значение, поскольку со-присутствие выступает неотчуждаемым определением социологических практик. Присутствие предмета исследования - онтико-онтологический аспект трансцендирования социолога. Дело в том, что опыт трансцендирования социологом социальной реальности первичен по отношению как по отношению к опыту присутствия социолога, так и по отношению к опыту присутствия сущего-в-опыте. Конститутивное со-присутствие социолога и сущего-в-опыте есть взаимодействие их бытийных возможностей, понимаемое как практическое взаимодействие.
      Присутствие предмета обнаруживается лишь в присутствии социолога, а присутствие социолога открывается в присутствии предмета. Присутствие социолога не есть ни только объект, противостоящий социологу (созерцаемый и/или мыслимый им), ни только субъект. Присутствие социолога субъективно, но его субъективность того же сорта, что и объективность любого возможного объекта социологических практик. Более строго, присутствие социолога ни субъективно, ни объективно, поскольку оно субъективнее любого субъекта социологических практик, и, вместе с тем, объективнее любого возможного объекта.
      Социальные отношения являются необходимым условием и предпосылкой всякого познания, социологический опыт есть опыт научного производства. Присутствие не вещь, а событие, которое случается с социологом, его опыт, но это не событие и опыт "просто" человеческой жизни, а события и опыт социологического производства. Присутствие, входящее в сферу социологического опыта, становится не только "социологической вещественностью", но и "социологической чувствительностью", выражающей "жизнь социолога". "Воплощая в жизнь" высшие ценности науки, присутствие превращается в социологическую политику, или политику социологии. Присутствие есть, в том числе, обличье ставшего безусловным "научного мировоззрения", которое амальгамировало "идеи" и "ценности", объединило раздельные прежде области науки, политики, эстетики (ср. [78]).
      В структуре очевидности социологического опыта заложена "конвенциональная метафизика" присутствия, включающая в себя спектр абстрактных концептов, которые постулируются как фактические, обладающие конкретной достоверностью. Инвентарь присутствий, признаваемых социологией, можно найти, например, в определении ее предмета. В российском варианте второй половины 90-х годов в него входили: социальные общности, социальные отношения и институты, нормы, личность, событие (как действие социального агента) и др., причем особо подчеркивался нефилософский характер социологии, ее опора сугубо на социальные факты [79].
      Считается, что социальные различия схватываются в единство мыслимого социологического предмета благодаря интенциональному ego cogito социолога, т. е. посредством его самотождественного присутствия. В таком случае "знаю" социолога выражает единство трансцендентальной апперцепции ego cogito, а присутствие сущего - представление "живого настоящего" как смыслового "сейчас" в горизонте ego cogito социолога, представление, приравненное к самой временности социального мира.
      Социолог - источник происхождения присутствия социолога, присутствие социолога - источник происхождения присутствия [предмета исследования], присутствие [предмета исследования] есть источник происхождения социолога, ибо социолог конституируется исследованием. Присутствие предмета исследования и исследователя неразрывно связаны между собой. Источником происхождения социолога и присутствия предмета исследования является научное производство. Институциональный характер социологического исследования обусловливает опредмечивание сущего в присутствии. Социальная наука "набрасывает" на сущие "расчерчивающий росчерк" или "основную схему" происходящего в социальном мире, и "...такой набросок есть предначертание, каким именно образом познанию в его движении вперед надлежит сообразовываться, связываться..." с раскрытой сферой социологического познания [80, с. 137]. Социологическое исследование встраивается в сущее социального мира, преобразуя его в присутствие. Социальная наука опирается на проект своего предмета, полученный в результате "набрасывания". Она опирается на присутствие - схему сущего социального мира, произведенную научным предприятием, которое является институцией со своими специфическими интересами, определенным социально-политическим статусом, экономическими, организационными и символическими ресурсами.
      "...Всякая наука, будь то наука естественная или наука о духе, только тогда обретает в наши дни подлинный вес и авторитет, когда становится способной организоваться как особая институция. Но не потому исследование есть предприятие, что научная работа протекает в институтах, но институты необходимы потому, что у науки как таковой характер предприятия, коль скоро эта наука - исследование" [80, с. 142].
      Присутствие для социолога есть социальная действительность в смысле объективности опыта, в смысле actualitas и в смысле самопознающей субъективности. Социолог образует из присутствий социологическую действительность, замещающую данную, наличную: в социологии действительно то, что не противоречит социологическому опыту. Присутствие присутствует в роли конституенты социологической действительности, и в то же время оно социологически эквивалентно замещаемому предмету, не будучи предметом. Присутствие тождественно и не тождественно себе. В нем обнаруживается его иное - отсутствие - и иное отсутствия - присутствие отсутствия, которое и является социальной реальностью, той онтической метафорой бытийствования, которое не есть. Присутствие отсутствия - это отнюдь не представление присутствия. Социальная реальность как присутствие отсутствия есть присутствие отсутствующей основы сущего [социального мира] в целом.