Хроники XXXIII миров (№3) - Джейтест

— На этот счет у меня есть своя точка зрения. — Том встал и начал расхаживать по кабинету из угла в угол. — Впрочем, довольно близкая к вашей. Вы... вы хорошо исследовали место исчезновения Сухова?

— Храм Желтой Луны? — Кайл пожал плечами. — И мы, и кое-кто из специалистов. Очень трудно понять, что произошло там. Может быть, невозможно.

— Мне кажется... — Том резко остановился. — Мне кажется, что нам надо туда отправиться. Попытаться все это понять, сообразуясь с нашей новой информацией. Мне кажется, что мисс Циньмэй может увидеть там что-то такое, что...

— Если бы это говорил не профессиональный следователь... — Васецки пожал плечами. — Если бы предложил кто-нибудь другой, то я послал бы его к черту! Мне... Мне тяжело будет снова оказаться в этом месте. Но... в этом есть смысл: за эти годы у моих знакомых физиков появились кое-какие новые идеи и кое-какая новая аппаратура. Я попробую прихватить это с собой.

— Да и ваш покорный слуга здесь находится не с пустым багажом, — чуть иронично поклонился ему Том. — Во всяком случае, осмотр места исчезновения Павла Сухова официально внесен в мой план следственных мероприятий. Цинь, у вас нет возражений?

— Нет. — Она озадаченно почесала изящный нос. — Я сама удивляюсь, почему после того, как Марика рассказала мне все это, я ни разу не приехала сюда.

— Будь по-вашему, — вздохнул Кайл.

* * *

Директор филиала приятно отличался от всех довольно многочисленных представителей этой разновидности работников Управления, которых довелось повидать Тому Роббинсу за время его учебы, стажировки и службы в различных Мирах. Он напоминал старого закала фокусника, этот директор. Из тех, что выходят на сцену в строгой, тройке и с невозмутимым видом вытаскивают кроликов из шелковых цилиндров, распиливают красного дерева ящики с обездвиженными блондинками и извлекают трефовые тузы из уха смущенных отцов семейств на фестивалях любительской эстрады в общественных парках провинциальных городков.

Цилиндр с кроликами, правда, в кабинете не наличествовал. И никакого представления здесь на сей раз не предвиделось. Роббинс был приглашен сюда для деловой беседы. Он сидел в предложенном ему низковатом кресле, у бокового столика и испытывал от этого некоторую неловкость: господин директор нервно расхаживал перед ним, меряя шагами пространство между штандартом Федерации и мозаичным панно, изображающим какой-то, не очень Тому понятный, эпизод из истории освоения планеты.

— Ответ на вашу докладную, адресованную комиссару Сектора, получен, — уведомил господин директор господина следователя и наконец остановился перед ним, тряхнув довольно импозантной гривой седых волос. — Мне поручено лично ознакомить вас с ним. Давайте с этого и начнем.

Карточку с грифом Центра он извлек словно из воздуха — жил, жил все-таки в душе тертого бюрократа неугомонный иллюзионист — и, сотворив сие малое чудо, протянул ее Тому и указал на терминал, приютившийся на столике перед ним. Тот молча сломал пломбу, вставил запись в аппарат и нажал клавишу пуска. Господин директор стремительным движением опустился в кресло по другую сторону столика от посетителя. Прямо перед ними — за массивным директорским столом — стена кабинета разверзлась провалом окна топографического экрана, и в окне этом явились им серебристая бородка, орлиный нос и высокие залысины господина Жюля Геда — комиссара Сектора.

— Здравствуй, Том. — Голос комиссара был полон суровой благости. — Надеюсь, при прослушивании этого моего письма присутствует только господин Дрю Декстер — директор нашего филиала в системе Джей.

Взгляд господина Геда, устремленный с экрана, с такой — поразительной точностью остановился на упомянутом Дрю, почтительно выпрямившемся в своем кресле, что можно было подумать, что там, — в своем кабинете, за пределами здешней планетной системы — он совершенно определенно знал, как рассядутся перед дисплеем его слушатели. Впрочем, может, он действительно знал это, старый лис.

— То, что я должен сказать сейчас, касается вас обоих. Вам двоим и следует принять решение, которое не выходило бы за рамки этого, гм, узкого круга. — Комиссар прервался на секунду, сосредоточиваясь. — Вы правильно поняли ситуацию, Том, — продолжил он. — Она не поддается вскрытию извне. Все усилия следствия могут привести только к непредсказуемым результатам. Находка господина Васецки может оказать слишком сильное воздействие на планы Директории в отношении Плана заселения. Собственно, начинающаяся на планете Эпидемия свидетельствует именно об этом. Господин декан прав в своем заключении, что уничтожение его находки не решит проблемы, а лишь придаст процессу, который вы окрестили Испытанием, неуправляемый характер.

Снова комиссар взял секундный тайм-аут. Вид его стал унылым. Вводная часть послания явно закончилась.

— Ты предлагаешь довольно смелый план, — приступил он к сути дела. — Ситуацию ты предлагаешь взять под контроль изнутри. Идея самому стать участником Испытания — твоя инициатива. При принятии подобных... м-м... решений Управление придерживается принципа абсолютной добровольности. Ты должен четко представлять, на что идешь. И помнить, к чему приводили такие решения в прошлом. Не только удачные прецеденты, но и истории, подобные случаю Андрея Градова.

Да, Том знал не только о победоносных результатах внедрения людей Управления в группы риска. Он знал о цене, которую приходится платить за это. Если внедряешься в цепочку траффикантов оружия, то не жалуйся, когда тебя пристрелят вполне законопослушные спецназовцы в ходе проведения операции какой-нибудь из региональных спецслужб. Если решаешь проникнуть в структуру психоделической секты, не исключай, что одиссея твоя закончится в психушке. Сначала ты пудришь мозги полоумному гуру и остаешься очень доволен проведенной операцией, а потом вдруг оказываешься на заброшенной помойке — мертвый, как дверная ручка, по причине передозировки хитроумного снадобья. Или тебя, как Андрея, свои же просто запрут в потерявшем управление корабле, которому предстоит год-другой падать в огненные океаны Альтаира. За то, что тебя переделала, перевербовала генетическая программа вируса, завезенного из Тартара. Том знал обо всем этом.

— Внедрение... — Комиссар задумчиво сплел перед собой длинные и тонкие пальцы. — Подобный вариант проведения порученной тебе операции рассматривался нами. Но развитие событий оказалось слишком стремительным. Эпидемия просто не оставляет нам времени на то, чтобы глубоко проанализировать ситуацию. Поэтому я оцениваю степень риска, на который ты намерен пойти, как чрезвычайно высокую.

Господин Гед уставился куда-то в пространство за объективом снимавшей его камеры. Видно, ему не хотелось даже с интервалом во много часов и в миллионы миль глядеть в глаза Тому.

— Пойми меня правильно. Речь идет не только о том, что обстоятельства, связанные с Испытанием, могут привести тебя к физической гибели. По мнению специалистов, исследовавших данный вопрос, участие в этой затее связано с изменениями структуры личности участников такого Испытания, их системы ценностей. Таким образом, мы имеем нечто аналогичное риску внедрения в наркосообщество. Но не только в этом дело. Речь идет о том, что, кроме известных нам уже случаев... м-м... деградации психики участников подобных операций, мы располагаем данными о приобретении ими — этими участниками — неких аномальных... нечеловеческих качеств. Они сами по себе опасны для окружающих, а в сочетании с возможными... э-э... определенными аберрациями психики могут превратить человека в нечто враждебное, действующее в соответствии с планами абсолютно непонятного нам разума. Я недаром вспомнил о деле Градова. Думаю, что не стоит упоминать историю инвазии Тартара на Прерии. Мы можем не просто потерять тебя, Том. Может статься, что в твоем лице... В лице того, чем ты можешь стать, мы обретем врага, с которым вынуждены будем сражаться. Ты должен ясно сознавать это.

Снова комиссар замкнулся, рассматривая сведенные кончики пальцев.

«Господи, сейчас он классику вспомнит, — подумал Том. — Начнет цитировать древних — про жука в муравейнике».

Но комиссар не стал рассказывать про жука.

— В другое время я бы категорически отверг твой план, Том. Но обстоятельства не дают нам времени. Пожалуй, нам так или иначе не обойтись без твоей инициативы. Я предлагаю вам решить вопрос на месте. И немедленно подробнейшим образом информировать меня по известному вам каналу о дальнейшем плане ваших совместных — подчеркиваю, совместных — действий. Желаю вам удачи, господа.

Рука господина Геда потянулась в направлении камеры, по экрану золотым тиснением прошли кодовый номер записи и данные ее хронометража, а затем — после короткой вспышки — знак полного уничтожения информации.

Директор филиала поднялся с кресла чуть более тяжело, чем он опускался в него, выключил терминал, вытащил из него пустую теперь карточку и пошел к своему рабочему столу. По дороге бросил стертую запись в утилизатор.

— Расписку об ознакомлении можно не делать, — заметил он, не оборачиваясь. — Нам никто не писал, и мы ничего не слышали. Все решения — под нашу ответственность. Ничего другого я и не ожидал.

Он опустился в тяжелое вращающееся кресло и, упершись подбородком в переплетенные пальцы, а локтями — в полировку стола, вперил в Тома тяжелый взгляд:

— Честно говоря, задали вы нам задачу, следователь. Впрочем, нечего ныть старому Дрю. Ничего другого, кроме головной боли, План заселения филиалу и не обещал. Перед нами поставлена задача, будем ее решать. — Он устало прикрыл глаза и коротким жестом показал Тому, что еще не дает ему слова. — Прежде чем мы определимся с решением этой головоломки, вам, следователь, следует более четко представить себе обстановку здесь, на месте действия. Как вы понимаете, история с вашим таинственным Ларцом — далеко не единственная из тех, которыми приходится заниматься филиалу. И даже далеко не самая главная. Далеко. Собственно, это не наша сфера компетенции. Для всего этого существует неплохо финансируемая наука. Однако раз уж этот бумеранг снова вернулся к нам, то надо вам знать, что вы были не единственным за ним охотником. Могу сказать, что вам поразительно везет: никто за все эти десять лет не опередил вас. Если не считать концерна «Линчжи», конечно. Хорошо, что вы нашли какой-то свой подход к этой китайской мафии.

Том пожал плечами. Ему все происходящее представлялось пока в несколько ином свете.

— Прежде всего вам надлежит узнать, что господин Васецки в свое время выбрал весьма неудачных партнеров для изучения физических свойств своей... находки. Нет... сами по себе сотрудники физического факультета, к которым он обратился, — милейшие люди, прекрасные специалисты. Одно удовольствие было беседовать с ними. Вся загвоздка только в том, что физические исследования аномальных явлений на Джее по линии университета финансирует этакий небедненький фонд фундаментальных исследований. И фонд этот вошел в курс очень и очень многих проблем, имеющих потенциально оборонное значение для Джея и для Федерации, прежде чем нам стало ясно, что финансируется он небезызвестной, думаю, вам корпорацией «Дженерал Трендс». Ну, знаете, прогностические разработки, пилотные проекты, концептуальные модели. В общем, все — очень дорогое, очень долгосрочное. И очень рискованное. Ну, а риск может оплачивать только тот, кто обеспечен очень большими и гарантированными доходами. А гарантированные и огромные доходы — это четырнадцать внутренних войн, вяло текущих по всему Обитаемому Космосу, это конфликт с «Золотым миром», это подготовка к двум масштабным акциям против Чужих, которые ведутся сейчас.

— Если вы хотите популярно объяснить мне, что «Дженерал Трендс» — это и на Джее одна из крыш Комплекса, то вы напрасно тратите время, — пожал плечами Том. — Я в курсе дела.

— Я и не думал открывать для вас Америку. Учтите, что Комплекс Джеем интересуется весьма серьезно и постоянно. Ведет работу среди сект и боевых школ. Даже затевает тайные экспедиции во Внутренние Пространства за всякими диковинами. И до вашего Ларца пытался добраться. Но слишком поздно. Китайцы их обошли, а цапаться с азиатской диаспорой, без гарантии солидных от того дивидендов, господа из фонда сочли нецелесообразным. Думаю, они не оставят вас в покое. В свете, так сказать, вновь открывшихся обстоятельств. Официально мы не воюем с Комплексом, но, сами понимаете...

Тут было что понимать: Директорат упорно гнул линию на перевод военной промышленности бывшей Империи под свое крыло, а подпольный, вопреки законам о монополиях существующий Комплекс военно-промышленных производств этой линии противился, весьма активно — следы столкновений интересов сил, управляющих жизнью Федерации Тридцати Трех Миров, можно было найти в каждом из них. Очень часто такими следами были могильные плиты. И под немалой частью этих плит покоились останки сотрудников Федерального управления расследований.

— Что ж, считайте, что в этой части вашего инструктажа вы своего добились, — улыбнулся Том. — Но, судя по всему, список охотников за Ларцом не исчерпан?

— Отнюдь. — Декстер ответил на его улыбку мрачной гримасой, указывающей на неуместность легкомыслия в обсуждаемом вопросе. — О существовании Ларца информированы практически все крупные преступные группировки, существующие в системе. Судя по всему, они имеют своих заказчиков. Мы в настоящий момент исследуем этот вопрос.

Он надавил кнопку на монументальном пульте, украшающем его стол, и из раздвинувшейся ниши в кабинет вкатился сервировочный столик с двумя дымящимися чашками кофе и горкой крекеров на подносе.

— Угощайтесь, следователь. Здешний кофе — прекрасное средство от головной боли. Она нам с вами гарантирована. — Он поднялся из-за стола и взял свою чашку. — За работу, Роббинс. Нам предстоит сделать выбор.

* * *

На закате они собрались в тесноватом южном приделе храма.

— Ваши аппараты просто обязаны показать хоть что-то необычное, — сказал Кайл, повернувшись к Тому. — Мои показывают нечто интересное, но непонятное. И у меня самого... У меня странное чувство, что я хожу здесь по какому-то невидимому лабиринту. Меня все чаще охватывает такое странное чувство...

— Показания моих приборов придется еще долго расшифровывать.

— Так же как и моих. — Васецки пожал плечами. Цинь молча смотрела в узкое окно, в котором таяло над горизонтом заходящее солнце.

— Так вы убеждены, что Павел может вернуться только к четырем участникам испытания? — Том внимательно вгляделся в лицо Кайла, потом — Циньмэй.

— Это недвусмысленное условие, — с тяжестью в голосе ответил Кайл. — Если он вообще жив.

— И, как я понимаю, найти пятого участника испытания — это задача, которая вам представляется неразрешимой. — Роббинс переводил взгляд с одного из собеседников на другого.

Декан скривил губы в хмурой улыбке. Посмотрел на китаянку:

— Разве что кто-нибудь из ваших товарищей по братству Мастера Лю.

Циньмэй отрицательно качнула головой:

— Нет. Я не знаю среди них никого, кто сможет по-настоящему принять этот вызов.

— Но вы-то приняли, — вполголоса заметил Том.

Девушка ответила почти незаметным движением плеч, которое должно было недвусмысленно подчеркнуть различие между нею и «всеми прочими».

Кайл с досадой отошел к окну-амбразуре и стал рассматривать действительно диковинный ландшафт Поля Девяти Лун. Сумрак еще не сгустился над плато, но уже обозначился в настоянном на дневной жаре гор и степи воздухе.

— Давайте вернемся к первоисточнику, — сказал он, не оборачиваясь, куда-то туда, в скалы, обрывающиеся в желтым прахом запорошенную долину. — Давайте постараемся понять тот текст, что выпал девочке. Уважаемой мисс Циньмэй, хочу я сказать.

Том осторожно тронул янтарный короб и, словно желая оградить его от какой-то незримой порчи, провел над ним рукой, смахивая невидимую пыль.

— «Тебе выпало, — все так же, не оборачиваясь от высокой щели окна, стал цитировать Кайл, — дать твоему народу путь, минующий Превращение. Ступивший Третьим откроет тебе ключ». Все это очень приблизительно, — пояснил он устало. — «Ступивший Третьим» можно перевести и как выбравший третий жребий. Выбравший Третьим.

— И вы все-таки полагаете, что речь идет о Сухове? — решил уточнить Том.

Это было в традициях Управления. Только вложив персты в рану, убедиться в ее подлинности.

— Да, я в этом уверен. Так же как и в том, что Превращение — это то, что мы называем коконом. «Синдромом кокона».

— Всегда обожала филологию, — пожала плечами Циньмэй. — Так, значит, только тот человек... Сухов, если он вообще жив, может дать мне ключ? От чего ключ-то? От сундука со снадобьями, от древнего рецепта, зашифрованного как-то там?

— Все эти толкования подходят, — буркнул Кайл. — И все они не снимают проблемы Пятого.

— Ну, очевидно, если ключ к средству от «синдрома кокона» может дать только Третий, — вполне логично продолжила его мысль Циньмэй, — этот ваш Сухов, то вернуться он может лишь к четырем ученикам Воинов Зу. А мы имеем пока только трех. На Четвертого кандидатуры нет.

— Если бы в этой дурацкой игре участие засчитывалось два раза, — зло сказал Кайл, — я бы снова бросил эти кости.

— Очень приятно это слышать, но Бог Джея, похоже, не принимает одну и ту же жертву дважды, — с горечью оборвала его девушка. — А найти за короткий срок добровольца, у которого бы кишка не оказалась тонка, — дело нереальное.

— Кишка, говорите. — Том достал из кармана, подбросил в воздух и поймал на лету цепочку с керамическим амулетом.

Кайл и Циньмэй как завороженные смотрели на него.

— Вы... — растерянно произнес Васецки. — Вы взяли это в крипте? Вы понимаете, что это значит?

— Не совсем, — честно признался Том. — Но, по-моему, и никто этого толком не знает и знать не может. Даже, наверное, те, кто эту штуку выковал. Но когда я уходил оттуда, проклятая кукла была еще цела. Раз уж вы трое позволили себе... приукраситься этак вот, то почему, собственно говоря, я должен быть исключением?

Кайл сглотнул заполнившую его рот горькую слюну. Циньмэй яростно продолжала расширенными, черными, как безлунная ночь, зрачками рассматривать тонкую металлическую змейку, скользящую между пальцами Тома.

— Послушайте, — сказал Кайл, стараясь как можно отчетливее выговаривать слова. — Я... и Марика сделали это в неведении... по глупости. Этой девочкой, — он кивнул на Цинь, — двигали какие-то древние суеверия. Но вы-то — человек закона.

— Именно потому, что я и есть человек закона, я должен прекратить, пресечь происходящее зло, — неожиданно сухим и звонким голосом ответил следователь. — Даже если ради этого придется шаманить у костра и кропить вокруг святою водой. — Он смотрел в расширенные зрачки Цинь, словно принимая одному ему понятный вызов. — Мы сами только что решили, что единственный путь для того, чтобы остановить зло... Эпидемию... это вернуть в игру Третьего из ступивших на путь Испытания. А для этого нужен Пятый испытуемый. Мы же сами только что убедились, что на стороне добровольца не найдем. Вы двое — уже в игре. Значит, остаюсь я. И я свой выбор сделал.

На вытянутых, растопыренных пальцах Том поднял цепочку над своей головой, поднял к ней лицо и улыбнулся.

— Вы, следователь, лучше вот о чем подумайте, — все тем же чересчур менторским тоном, словно растолковывая нерадивому ученику довольно простой урок, продолжил Кайл, словно не слыша ничего из сказанного. — Каждый раз, когда кто-то из нас делает свой ход... Выбрасывает свою комбинацию этих... иероглифов, на Джей обрушивается очередная беда. И всякий раз — нешуточная! Я — Дракона из норы выманил, и зверек этот такого понатворил, что только за голову держись. Марика — двойников наших на белый свет выпустила. Чем это все закончилось, и вспомнить муторно. Где и как сама она сейчас грехи замаливает. Богу одному известно. Ну, а мисс Циньмэй Эпидемией планету одарила.

Китаянка глянула на Кайла все тем же взглядом, ничего и одновременно так много выражающим, но свою реплику оставила при себе.

— Так что же вы, господин следователь, еще каким-нибудь подарком нас, грешных, осчастливить хотите? Вы об этом подумайте, прежде чем цепочку напяливать и кубики кидать.

С минуту Том молчал, рассматривая растянутую на пальцах тусклого металла цепь. Потом повернулся к Кайлу:

— Вы сами истолковали надписи на этой штуке в том смысле, что, пока последнее испытание не будет пройдено, Мир этот — Мир Джея — будет порождать новые беды. Подумайте сами, ну побоимся мы сделать следующий ход — и сколько людей по всей планете станут коконами? Позавчера их было двести. С сегодняшнего утра счет пошел уже на тысячи. И когда я выкину новый расклад этим камушкам, конечно, какая-то новая неприятность с кем-то из нас произойдет, но ведь и путь к спасению от этой белесой напасти нам указан будет. А иначе так и будем мучиться с этой Эпидемией превращения всех в «коконов» без конца.

Кайл молча отвернулся к бойнице, а Том почти нежным движением опустил тусклую цепочку на свои плечи.

Ничего не произошло. Только легкое тепло согрело его где-то внутри, а может, наоборот — частичка холода покинула его душу.

— Ну что же, новопосвященный, — с какой-то тяжеловато ей дающейся иронией подбодрила его Циньмэй. — Бросайте кубики. Делайте ваши ставки, господа.

Том усмехнулся. Как-то чисто профессионально.

— Ну, а что, если я поступлю не совсем так, как это сделали вы, господа? Возьму пример с Цинь? Не вывалю кубики эти кучей на стол, чтобы их потом расставить, как попало, а воспользуюсь здесь присутствием специалиста по языкам Империи Зу, господина декана Васецки, и попробую с его просвещенной помощью сложить в шкатулочке не случайную абракадабру, а что-нибудь поосмысленнее. Подобрее. Этого-то вроде правила Испытания не запрещают?

Кайл молча взирал на федерального следователя. Высказанная им идея явно заинтересовала его.

— Не запрещают. Это верно, — согласился он. — Это вы интересную идею выдали. Не запрещают правила перемешивать элементы Наказа в том или ином выбранном порядке. Но и не разрешают, вот в чем загвоздка. У такого эксперимента может получиться совсем уж неожиданный эндшпиль. Как и в случае с Цинь.

Он взял янтарный Ларец в руки и, наклоняя его то так, то этак к льющемуся из окна-бойницы свету, что-то пробормотал про себя. Потом прикинул что-то на карманном калькуляторе.

— Они, конечно, немного дают вариантов, — глуховатым голосом сказал Кайл, — но попробовать можно. Выберем, например, вот такую комбинацию. Давайте, сударь, выкидывайте кубики на стол, а я уж вам подскажу, как их по местам растасовать. Хотя не знаю, как это поймет Джей — как ваш выбор или как мой.

Том молча перевернул коробку над столом.

— Только переставляйте их вы — своими руками, — посоветовал Кайл. — Мне кажется, что иначе Джей не поймет нас. Так, вот эта кость будет крайняя справа, в верхнем ряду. Нет, не торопитесь засовывать их в ларец. Сначала разложим комбинацию на столе. Так. А вот этот — каменный — пусть пойдет в самый конец. Так будет явно лучше. Теперь эти два керамических. Нет, вы не тот берете. Вот так. Их — вертикально в ряд. А как быть с вот этими, что-то ума не приложу. Получается солидная неопределенность.

Том достал белоснежный платок и вытер им бусинки пота, выступившие на его лбу. Кайл просто утер рукавом вспотевшую переносицу. Только Циньмэй с ледяной завороженностью истукана смотрела на разыгрывающуюся перед ней партию каменных, янтарных и деревянных фигур.

— Нет, все не так, — решительно сказал Кайл. — Так получается совсем двусмысленно. Нет. Вот эти — каменные — клади по диагонали и каждый с поворотом. Нет, ты не понял. С поворотом относительно предыдущего. Ну вот, примерно так. Теперь надо пристроить эти — янтарные. Ч-черт...

— Не поминайте черта здесь, — вдруг резко сказала Циньмэй, совсем как Марика когда-то.

— Верно, — заметил Кайл. — Но теперь наконец получается.

— А что получается-то? — поинтересовался вконец замороченный Том.

— Сейчас найдем место для этой деревяшки и... дьявол побери, все опять придется переставить, — снова не к месту помянул нечистого декан Васецки. — Теперь — на что-то похоже. Складывайте все эти украшения в коробку, только точно так, как мы их расставили здесь, на столе.

Том точными движениями, словно вгоняя патроны в обойму, стал вкладывать причудливые кубики в их гнезда в янтарном Ларце.

— Так что вы все-таки напророчили мне, господин декан? — осведомился он, не отрываясь от своего занятия.

— В наиболее приближенном к нормативному языку сложившаяся фраза звучит так, — пояснил Кайл. — «Тобой спасенного сопроводит награда». Думаю, что это не такой уж плохой вариант.

— Мне тоже так кажется, — с легким скепсисом отозвался Роббинс, прилаживая кубик за кубиком на их места.

— А если переводить так, как это делает Мастер Лю, то у фразы будет иной смысл, — вмешалась Циньмэй. — Чуть-чуть.

— А именно? — заинтересованно спросил Том, вертя в пальцах последний из кубиков.

— Будет примерно так, — она слегка наморщила загорелый лоб и процитировала: — «Тобой спасенный за собою повлечет возмездие твое».

— Дьявол, это не совсем похоже на то, что вы сочиняли, профессор. — Рука Тома замерла над гнездом последнего кубика.

— А если читать не строками, а столбцами, — продолжила Циньмэй, — то можно прочесть и так: «Силящийся обмануть Богов превращает себя в дичь духа возмездия».

— Надеюсь, вы все-таки доверитесь академическому переводу, — сухо сказал Кайл. — Потому что, если мы начнем читать этот текст, скажем, еще и по диагонали, то мы вычитаем в нем еще и не такое.

— Ладно, Господь вам судья, господа толкователи текстов. В конце концов вы рисковали больше меня, — вздохнул Том и поставил последний кубик на его место.

И снова, как тогда — раньше, много лет назад, — Ларец налился янтарным светом, как бы превращаясь в брусок расплавленного металла. Низкий, словно оркестром дьявола прозвучавший аккорд повис в воздухе.

Храм тряхнуло, пыль и щебенка посыпались с потолка. Немыслимо яркий, слепящий белый свет ударил в бойницы и щели ворот.

Глава 7

ЭКСПЕДИЦИЯ

Довольно осторожно Том и Цинь двинулись к окнам-бойницам. Замерли, созерцая жутковатый пейзаж плато, над которым медленно исчезали призрачные столбы поднятой подземным ударом пыли. Том устало провел ладонью по глазам, отступил назад и в изнеможении опустился на край низкого каменного столика, на котором тлел еще, казалось, вновь затаившийся янтарный Ларец. Цинь, ссутулившись, подозрительным взглядом окидывала неуловимо изменившийся пейзаж Поля Девяти Лун. Она не проронила ни слова.

— Уф-ф... — снова вытер набегавший на глаза пот Том. — Реакция. — Он посмотрел на мокрую ладонь. — Переволновался, как мальчишка. Что-то случилось, но что — надо понять.

— Двигаем в город, — сухо определил порядок дальнейших действий Кайл. — Вас, девушка, Джей подстерег только через три года после того, как вы сделали... м-м... свой ход. Мне не хотелось бы провести... гм... следующие годы ожидания в этом неуютном месте. — Он протянул руку Тому. — Поднимайтесь, вы и в самом деле здорово раскисли.

Том нетвердыми шагами преодолел расстояние до приоткрытых ворот храма, там остановился. Кайл теперь уже с явной тревогой смотрел на него.

— Кажется, нашему другу плохо, — тихо сказал он Цинь.

Теперь и она, беспокоясь, смотрела на Тома, которого явно «вело».

— Нет, — глухо отозвался Том, расстегивая ворот рубашки, — нет, мне хорошо. — Пальцы его скользнули по тусклой цепочке амулета. — В город... — Он с трудом поднял странный, чужой взгляд на Цинь, криво улыбнулся. — Давайте, ребята, в город. Поближе к клинике. Пока мне не стало... еще лучше. Это — не нервы уже. — Взгляд его на глазах мутнел, речь путалась.

— Он... — тихо, но уверенно произнесла Цинь. — Не трогайте его. Он должен остаться здесь. В храме. Пока...

Кайл замер, нервно сжимая и разжимая кулаки, кусая побелевшие губы. Он явно не знал, что ему предпринять. Том с трудом, по стенке, неожиданно двинулся прочь от ворот. Казалось, он полностью сосредоточился на чем-то, что подсказывало ему, как поступить дальше. Откуда-то изнутри. Так, спотыкаясь, он добрел до пустующей ниши в боковом приделе храма. Сел на теплый пыльный камень откинувшись, словно хотел занять место того, кто занимал эту нишу раньше. Выгнулся так, что затрещал позвоночник, и уперся затылком в заднюю стенку ниши.

— С-свечи... — глухо сказал он. — С-сколько свечей.

И странно: Кайлу и впрямь показалось на миг, что усталый, полусонный мрак храма наполнен колышущимся, зыбким светом тысяч матово-прозрачных язычков пламени, струящегося вверх, вверх, вверх тонкими струйками заколдованного дыма. Ему пришлось встряхнуть головой, чтобы прогнать странный морок.

На Тома жутко было смотреть: зрачки его закатились, и огромные — с яблоко, казалось, размером — фосфоресцирующие белки глаз безумными бельмами светились над страшно ввалившимися щеками и резко очертившимися высокими, угловатыми скулами. Цинь решительными шагами пересекла зал, стала над Томом и, уверенным движением надавив на веки, словно покойнику, закрыла ими жуткие глазницы.

— Небесный сон, — сказала оно коротко, словно это все объясняло. — Он не здесь сейчас.

Она привычно опустилась в ритуальную позу, скрестив ноги под собой и уставившись в пыльную пустоту. Том, словно он того и дожидался, неожиданно обмяк, осел в нише, глубоко вздохнув. Кайл тоже подошел к нему, присел рядом на корточки, пытаясь нащупать пульс. Глаза его на минуту оказались на одном уровне с черными, бездонными глазами китаянки, и озноб охватил декана.

А свечи все продолжали устремляться ввысь своим чуть коптящим пламенем — там, за опущенными веками Тома.

И он улыбнулся во сне. Его действительно не было здесь.

«Где я?» — подумал он.

* * *

Или, может быть, и не он подумал. И глаза... Точно так же — он или не он открыл их. Где-то совсем далеко от Поля Девяти Лун.

Открыл, чтобы тут же сомкнуть, спасая зрение от термоядерного пламени рассвета, встающего над слепящими ледяными зубцами гор, заливающего расплавленной магмой беспощадного утреннего света зыбкий простор Гнилого моря.