Человек, которого в Черном Круге звали «брат-маршал», тяжело шагал во главе остатков армии мертвых. Приземистый, необычайно широкоплечий и массивный человек, закутанный с ног до головы в черное. Огромный меч он нес, положив на загривок и опустив раскинутые руки на длинный клинок.
      Сколько было надежд, сколько планов и расчетов — все пошло прахом из-за некстати подвернувшейся банды троллей. Откуда нелюди взялись в Ничейных Полях на пути войска, почему набросились на могнакских солдат? Наущением Гангмара, не иначе. Да и сам Темный наблюдал за сражением… и даже помог троллям, брат-маршал готов был поклясться, что троллей окутал синеватый сумрак, явно защитного характера — чары Гангмара мешали алебардам мертвецов нанести урон каменным гигантам.
      Брат-маршал победил, но какой ценой! Сейчас за его спиной понуро бредут два десятка магиков, по очереди вяло колотят в барабанчики, задавая ритм жалким остаткам великолепного войска. Военачальник снова и снова перебирал в памяти стратегию кампании — ту, что так и не случилось проверить на деле. Сперва захватить южное владение Империи, обозначенное на карте, предоставленной братом-разведчиком, как «Гонзор». Затем — тела, много тел! И янтарь. Конфисковать весь янтарь. Спешно создать новое войско из пусть наскоро сделанных, недолговечных, но все же страшных мертвых солдат… Пусть они гибнут, но брат-маршал будет поднимать новых и новых, он продержался бы, непременно продержался! Отбить первый натиск Мира, выстоять. А там — созвать колдунов Империи, приманить, запугать, купить. Привлечь на свою сторону. И — весь Мир на ладони… Абсолютная власть, руины и пожарища, пустыни и пепелища… Завораживающая картина! Вот о чем мечтал брат-маршал… Что ж, он ждал долго — подождет еще. Все можно начать сызнова. Создать новых солдат, выучить больше магиков-подручных, разработать новые заклинания… В конце концов, нынешний поход был сорван соизволением Гангмара Темного. Что остается смертным, если против — само божество? Ничего, Могнак Забытый умеет ждать, он еще повторит попытку…
      Брат-маршал зашагал чуть быстрей. Войско, ведомое им, достигло окрестностей Могнака, и странно, что до чих пор не попалось ни одного патруля. Он ведь оставил достаточное число солдат, чтобы охрана Могнака Забытого была надежна, как всегда. Быть может, в его отсутствие магики позабыли свои обязанности? Полководец нахмурился.
      Слева из-за холмов послышался дребезжащий перезвон. Обычно колокольцы патрульных звенят не так — более мелодично, в правильном ритме, следуя ровному шагу неупокоенных. Маршал остановил колонну — зомби замерли, равнодушные, как всегда, если нет приказов и барабанчики молчат. Несколько магиков подтянулись поближе и сгрудились за широкой спиной военачальника. Звон раздавался все ближе и ближе. Маршал ждал — перед ним проходила вытоптанная мертвыми дозорными заметная тропка. Из-за холма показался патрульный. Двигался он не так, как обычно — шаги были неровные, зомби качался из стороны в сторону, однажды он обернулся вправо и слепо махнул алебардой — лезвия со свистом рассекли пустоту…
      Полководец с хрустом всадил меч в землю перед собой и размял пальцы. Зомби приближался. Мертвец уже ощутил присутствие чародеев, и теперь в нем боролись перепутанные заклинания — он то пытался вскинуть оружие на плечо, приветствуя начальство, то замахивался для удара… Маршал протянул руки к «питомцу» и неторопливо забормотал магические формулы. Патрульный сошел с тропы и побрел к колдуну. Алебарду он опустил, и она волочилась следом, небрежно придерживаемая одной безвольной рукой — разрезала серую траву, вспарывала корни, оставляя длинную борозду. Не дойдя до повелителя нескольких шагов, зомби замер. Тут его ладонь наконец разжалась, и оружие вывалилось из пальцев. Неупокоенный, шатаясь, сделал еще один — последний — шаг, рухнул на колени… и завалился вниз лицом.
      — Поднимите его, — велел маршал, — заберем в Могнак. По-моему, солдат в хорошем состоянии, его несложно привести в порядок.
      Отдав приказ, снова вскинул громадный меч на плечи и зашагал дальше. Барабанчики за его спиной отстукивали в изменившемся ритме, отдавая приказ поднять упавшего патрульного и снова маршировать за начальником…
      «Что-то случилось в Могнаке, — рассуждал брат-маршал, — какая-то беда. Сколь бы ни были ленивы магики, они не могли допустить, чтобы патрульный дошел до такого состояния. Нет, случилась беда…» Теперь ему казалось, что и пелена облаков над головой — намного жиже, чем следует, всякое наблюдение казалось маршалу недобрым предзнаменованием. Благословенная Тень бледней, чем прежде…
      Обогнув очередной холм, колонна оказалась перед невысокой грядой. За этими холмами — Могнак. Маршал снова пошел скорее, достиг вершины холма — и замер. Ворота Могнака были распахнуты настежь, никто не стерег Забытый город. Мистик бросился вниз, оставив позади размеренно шагающих солдат, побежал было… потом остановился — что бы ни произошло, он должен вступить в ворота достойно, во главе армии…
      Колонна миновала ворота. На улицах размеренный топот мертвых солдат отдавался шелестящим эхом… Навстречу попалась закутанная в черное хрупкая фигурка — женщина остановилась и удивленно ставилась на марширующих зомби. Потом вяло махнула рукой и побрела прочь. Не похоже, подумал полководец, что город захвачен врагом, если жители свободно бродят по улицам. Он повел колонну через площадь к черной башне. Там как раз было людно — маршала узнали, несколько магиков кинулись навстречу и принялись, отталкивая и перебивая друг друга, описывать беды, обрушившиеся на Могнак Забытый после ухода армии… Из их бестолковой болтовни мистик понял только суть — Черного Круга больше нет, братья мертвы. «Что ж, — промелькнула мысль, — быть может, это неплохо!»
 

* * *

 
      — Итак, господа, повторяйте за мной!
      Граф Альгейнт из Говарха, самый могущественный сеньор северо-востока Фенады, вскинул правую руку. Солнечные лучи, просеянные сквозь витражи из «гномьего стекла» покрыли лицо графа разноцветными пятнами. Вельможа окинул взглядом собравшихся в соборе дворян. В ответ три десятка сеньоров также воздели десницу, готовясь принести клятву.
      — Повторяйте… Я клянусь Гилфинговым Кругом, клянусь родовой честью, клянусь спасением души, клянусь мечом и шпорами…
      Граф выдержал паузу, чтобы все договорили, затем — когда догуляло под высоченными сводами эхо — продолжил.
      — …Клянусь быть верным общему делу, — снова пауза, чтобы повторили все. — Клянусь не предать сеньоров, которые явились сюда, доверившись мне. Клянусь идти до конца во имя общего блага, чести и торжества рода людского…
      Слова клятвы мешались с гулкими отголосками, отраженными от сводов, заплутавшими в нишах и под балконами, опоясавшими центральный неф кафедрального собора в городе Алстет. Когда эхо смолкло, около трех десятков сеньоров уставились на Альгейнта, пригласившего их. Здесь были собраны главы лучших родов королевства — графы, бароны и наиболее значительные землевладельцы. Замышляли эти господа ни больше, ни меньше — восстание против короля Гратидиана, который продал Фенаду гномам и допустил коротышек хозяйничать в стране. Бароны, само собой, были полностью согласны — этим вовсе не по душе, что Гратидиан изменил императору, их сеньору. А вот у южан были свои взгляды на ситуацию… На приглашение-то они откликнулись — но как поведут себя?
      — Итак, господа, раз уж мы поклялись и готовы действовать сообща, — заговорил Альгейнт, — то я спрошу прямо: готовы ли вы избрать меня главнокомандующим? Я ни в коей мере не желаю идти против воли большинства и ради общего блага готов признать предводителем любого, кого вы назовете.
      Воцарилась тишина. Мелкопоместный барончик из задних рядов выкрикнул:
      — Сэр, вы лучше нас, южан, знаете, как сражаться с карликами! Вам и вести объединенное войско.
      Несколько человек что-то буркнули себе под нос — мол, и побогаче графа здесь найдутся, и породовитей… Однако возразить вслух никто не решился. Недовольным — так же шепотом — принялись возражать соседи, согласные на главенство северянина.
      — Тогда, — не обращая внимания на поднявшийся шум, продолжил Альгейнт, — я предложу выступить как можно скорее, пока гномы не закрепились у нас в стране.
      — Гномы нас от Гевы защищают! — неожиданно громко выкрикнул некий сеньор с юга. — Гевцы-то — как?
      — Не знаю, как гевцы, — отрезал граф, — но знаю, что половина королевского войска следовала за армией Крактлина на севере и вот из-за этого наше уполовиненное войско не смогло побить гевскую армию на юге! Вышвырнем гномов, сбросим предателя Гратидиана — и попросим о помощи императора Алекиана! Вместе — на гномов, потом — совместно — на юге против Гевы! А тут и помощь подоспеет!
      Сеньоры принялись галдеть, южане орали об угрозе со стороны Гевы, северяне — о необходимости выгнать из королевства нелюдей…
      — Господа! — проревел, перекрывая спорщиков, Альгейнт. — Во имя Гилфинга Светлого! Кто хочет, езжайте полюбоваться гномьей крепостью у поселения Ренбрит! Гевцы приходят и уходят, что они смогут поделать с нашими замками? А нелюди строят неприступную крепость в скалах над Ренбритом. Поезжайте, мои прекрасные господа, и полюбуйтесь сами. Еще два-три месяца — и крепость эту нам станет взять не под силу.
      Граф перевел дух — все молчали, внимая его речи.
      — А это означает, — торопливо продолжил Альгейнт, — что гномы закрепятся в самом сердце Фенады, в центре королевства. Тогда и вы, сеньоры Юга, не будете в безопасности! У нас мало времени, стены Ренбритской крепости поднимаются каждый день! Вы готовы идти за мной сейчас? Сейчас, пока еще можно вышвырнуть нелюдей из страны?! И отобрать их серебро, Гангмар меня раздери!
      С минуту царила тишина, Сердце Альгейнта колотилось, как бешеное — а ну, как передумают? Почему молчат? И тут толпа взорвалась воплями:
      — В бой!
      — Смерть нелюдям!
      — На гномов! Веди нас на гномов!
      Граф с облегчением улыбнулся и поднял руки, призывая к тишине. Дело сладилось… Теперь следовало наметить план — и в бой, покуда южане не передумали.
 

* * *

 
      Коротышка в засаленном кафтане привел закованного юношу в Дегер, довольно крупный город. Стража в воротах, едва глянув на парочку, пропустила, нн задавая вопросов. Невольник думал, что хозяин поведет его в «верхний город», но тот вскоре свернул с широкой людной улицы и двинулся кривыми переулками в сторону, держась окраин — во всяком случае, невольник пару раз приметил в просвете между крышами остроконечные верхушки башен внешней стены. Домишки здесь лепились тесно друг к другу, первые этажи были лишены окон, а вторые — выдавались вперед, нависали над головой, будто здания тянулись через улицу. Здесь было темно, сыро, воняло мочой, и сновали крысы. Впрочем, приближаться к путниками зверьки не рисковали — чувствовалось, что они опасаются. Должно быть, крысятина составляла неотъемлемую часть рациона здешних обитателей.
      — Э-э… Хозяин! — окликнул юноша, с тревогой озираясь по сторонам. — А куда мы идем?
      — Деньги закончились, — буркнул Дартих. — Продам кое-что.
      — Здесь? Здесь что-то можно продать?
      Коротышка, вместо ответа дернул цепь, вынуждая невольника шагать быстрее. Выйдя из темных кварталов, они пересекли пустырь и попали в другой район — застроенный ветхими одноэтажными халупами. Здесь было людно, туда и сюда сновали одетые в грязные лохмотья мужчины, грязные женщины лениво переругивались между собой, либо бранили грязных детей. Дети не оставались в долгу — сквернословили и дерзили взрослым… В этих краях крысы не водились — наверняка всех давно переловили и сожрали.
      К путникам здесь никто не обращался, местные глядели сквозь них, будто не замечая… но юноша не раз и не два, зыркнув искоса, ловил очень заинтересованные взгляды, однако стоило поглядеть прямо в упор — и глаза здешнего обитателя разом утрачивали цепкость, становились прозрачными и безразличными… Хозяин двигался уверенно, пару раз свернул — и наконец остановился перед строением, выглядящим внушительнее прочих. Вывески на доме не было, тем не менее, Дартих уверенно заявил:
      — Нам сюда.
      — Ты здесь прежде бывал? — осведомился раб.
      — Не помню… — коротышка пожал плечами. — Может, и приходилось. Да какая разница, эти трущобы все одинаковы. Ладно, идем. Я хочу сладить дело засветло, по ночам здесь небезопасно.
      Толкнув дверь, вошел внутрь. Помещение оказалось чем-то вроде кабака, пахло жареным мясом, в углу расположилась стойка, а остальное пространство занимали столы со скамьями. В углу трое оборванцев потягивали пиво из щербатых кружек. Дартих уверенно направился к стойке, пленник на цепи — следом. Коротышка вытащил из кармана некий металлический предмет и постучал по исцарапанному дереву, насквозь пропитанному жиром и пивом. На стук тут же из задней комнаты вышел здоровенный бородач в фартуке.
      — Чего прикажете? — лениво осведомился верзила.
      — Продаю, — пояснил Дартих и выложил на стойку смятый комок светлого металла, — серебро.
      — Вроде, пуговица? — осведомился хозяин заведения.
      Юноша, глянув через плечо господина, в самом деле узнал собственную пуговицу — с той одежды, что носил раньше, пока Дартих не заставил его раздеться и напялить лохмотья. Пуговица была расплющена и смята в бесформенный ком.
      — Нет, не пуговица. Просто серебро, — бросил Дартих. — Хочешь купить?
      — Можно, — кивнул бородач.
      Торг занял не больше минуты — представление о ценности товара у обоих было примерно одинаковое. Затем здоровяк отсчитал медяки, сгреб пуговку в карман и предложил обед. Дартих отказался и повел пленника прочь.
      — Жрать здесь — себе дороже, — пояснил он, когда вышли на улицу. — Неизвестно, что подсунуть могут. Ладно, идем. Деньжатами разжились, можно и ночлег искать.
      — А что ты станешь делать, когда мои пуговицы все продашь? И куда ты вообще меня ведешь?
      Дартих смерил раба равнодушным взглядом — точь-вточь таким, как у обитателей трущоб — и повторил:
      — Идем!

      Пока не нашли подходящего человека на должность кастеляна, обязанности по управлению Валлахалом взяла на себя Санелана. Она терпеливо вникала в тонкости, выслушивала сбивчивые объяснения пожилых слуг, ходила по подвалам и кладовым, лично осматривая помещения… Выдала собственные деньги, чтобы купить продукты, необходимые для приличногообеда — но увы! Служанка, которую она послала пригласить его величество к столу, возвратилась с отказом. Алекиан, передала девушка, просит супругу простить его, однако нынче к столу не придет — неотложные государственные дела. Пусть, сказал, ее величество обедает без него.
      Сперва Санелана растерялась — как быть? Послушаться? Или попытаться все же отыскать мужа и хотя бы узнать, каковы эти обязанности, оказавшиеся помехой приличнойжизни? Она расспросила служанку, где сейчас император — оказалось, в тронном зале. Санелана воинственно одернула манжеты и отправилась туда. Гвардейцы в дверях попытались остановить — мол, его величество сказал… его императорское величество не велел… но Санелана, отстранив их движением пухлой ладони, двинулась прямо в двери — и прошла не задерживаясь. Солдатам не осталось ничего иного, как посторониться и пропустить императрицу. Тронный зал, расположенный на втором этаже, был пуст и темен (выбитые окна завесили обрывками гобеленов), а из распахнутых балконных дверей доносился многоголосый шум огромной толпы. Там, снаружи, тысячи людей переговаривались, кричали, смеялись… Санелана зашагала к балкону.
      Вдруг стало тише, а затем толпа на площади разразилась воплями. Императрица шагнула на балкон — и замерла. Площадь у стен Валлахала была заполнена народом — целое море людских голов. Толпа окружала обширный помост в центре площади. Две цепочки солдат ограждали коридор в толпе, ведущий к помосту от ворот дворцовой ограды. А на помосте… Санелана вздрогнула и прижала ладони к горлу, едва сдержав крик — там на столбах, укрепленных подпорками, были установлены длинные перекладины, с которых свешивались веревки. В петле бился и хрипел человек, наспех сколоченная виселица потрескивала от этого движения, раскачивая полторы дюжины тел. Ряд был заполнен. Палачи перешли к соседней перекладине, а по коридору между рядами солдат из дворца уже волокли новую жертву.
      Значит, пока она, Санелана, бродила по складам и подвалам Валлахала, пока она пересчитывала мешки с мукой и бочонки прокисшего вина… здесь…
      Алекиан обернулся на звук, его лицо скривилось от недовольства.
      — Дорогая, мне не хотелось, чтобы ты глядела на это.
      — Зачем ты…
      — Дорогая, — твердо промолвил Алекиан, — это необходимо. Ради Империи. Сейчас казнят всех, кто участвовал в заговоре, всех, кто знал о готовящемся бунте.
      — Зачем…
      — Это необходимо, — повторил император, — это послужит уроком всем подданным, пусть воочию убедятся, каково это — злоумышлять против Великой Империи. Поверь, мне самому неприятно… Но необходимость…
      Тем временем толпа под балконом то замирала в предвкушении — то взрывалась многоголосым буйным хором, приветствуя новую казнь. На помост водрузили плаху, из группы палачей выступил крупный мужчина, вооруженный мечом. Наступил черед приговоренных благородного сословия. Распорядители казни не мешкали.
      — Дорогая, — напряженным тоном проговорил император, — тебе лучше удалиться.
      — Удалиться? — прерывающимся голосом спросила Санелана. — Но разве я не поклялась перед алтарем быть с тобой в горе и радости? Разделять любые испытания? Может, мне нужно взять тот меч и смахнуть голову нескольким беднягам?
      Вельможи, стоявшие на балконе рядом с императором, отодвинулись, насколько позволяло тесное пространство, сейчас им хотелось бы оказаться подальше, хотелось бы оказаться вовсе не здесь, но…
      — Дорогая, — голос Алекиана окреп. — Этот меч ты не сможешь даже приподнять. Каждый должен исполнять свой долг. Палач — рубить головы тяжелым мечом, я — отдавать ему приказ, а…
      — А я не желаю! — Санелана топнула ногой. — Не желаю этого! Мой долг, в таком случае — призвать тебя к милосердию… Хотя бы детей!..
      На эшафот втащили рыдающих женщин — жену и дочерей Каногора. Приговоренные выли. Толпа визжала и улюлюкала, вид крови предыдущих жертв, стекающей с плахи, привел людей в неистовство. Люди с вожделением взирала на толстую графиню и двух некрасивых девиц.
      — Сегодня здесь казнят тридцать шесть человек, — отрезал император. — В битве с войском мятежников погибло около пяти с половиной тысяч. Моих подданных. И твоих. Пожалей их— пожалей, как жалеешь этих. Я хочу, чтобы сегодняшняя кровь предостерегла возможных заговорщиков и спасла в будущем многие и многие жизни. Война не окончена, она продолжается здесь и сейчас.
      Санелана отвернулась, чтобы не видеть, как палач обезглавит женщин… По щекам ее текли слезы и голос дрожал.
      — Но… можно… проявить милосердие…
      — Нет!
      — Если кровь необходима, пролить ее поменьше, хотя бы…
      — Нет! — снова рявкнул император и мягче добавил. — Поверь, это необходимо. Ради Империи!
      На балкон вбежал солдат. Придерживая ножны, поклонился.
      — Ваше величество, сэр маршал! Наш тролль уходит!
      — Что? Дрым уходит? — переспросил ок-Икерн. — Почему?
      — Он не отвечает, сэр, он просто идет.
      — Но задержать…
      — Сэр… он идет… Прежде чем уйти, он сказал, что не хочет… потому что казнят… Его невозможно задержать. Сэр.
      Да, подумал сэр Брудо, когда тролль идет, его невозможно задержать…
 

* * *

 
      — Ингви!
      — А?
      — О чем ты сейчас думаешь?
      — Да так… ни о чем. Просто здесь хорошо.
      Ннаонна села и обхватила колени.
      — А я вспоминаю твой рассказ о битве богов на далеком берегу. Выходит, Гилфинг злой?
      — Нет, с чего ты взяла?
      — Как же нет?! — девушка даже вскочила в волнении, но потом опустилась на колени и поглядела на короля сверху вниз. — Он же хотел уничтожить наш Мир!
      — Я его понимаю, — Ингви сорвал травинку и принялся ее жевать, — отчасти. Иногда мне кажется, что у здешних богов возраст идет как-то… циклами, что ли. Судя по «Хроникуму», он уже был молодым, зрелым, старым… потом удалился — это как бы…
      — Умер? — подсказал Ннаонна.
      — Переродился. И вернулся младенцем. Младенец, понимаешь ли, склонен к разрушению. Он рвет все, что ему дают, ломает игрушки, потому что отчаянно хочет утвердить себя в Мире. Для этого он должен ощущать, как Мир меняется в его руках. В моем мире малышам дают ненужные бумаги, чтобы рвали и утверждались. Потом, взрослея, человек учится создавать, строить и менять Мир, созидая, ну а младенец — нет, не может. Только разрушает. Зато младшие боги подросли и желают созидать и защищать. Теперь это надолго, Мир может спать спокойно.
      — Конечно, ты же убил Гилфинга.
      — Насколько я понял, убить его невозможно.
      — Как, а меч? Ты сказал, что его поглотил твой меч. Выпил.
      — Меч выпил магическое содержимое его тела — ту часть существа Гилфинга, которая привязывает его к Миру. И он теперь снова удалился в Вечное Ничто. Интересно, что его грядущий приход был в самом деле предсказан этим, как его? Когером! Пророк, должно быть, очень чувствителен к колебаниям маны. Они складываются для него в привычные символы: Бог-Дитя, Гилфинг, разрушение Мира… А источник колебаний — Гилфинг в Великом Ничто. Ты читала «Хроникум»?
      — А, эту толстую книжищу… Читала, конечно, я же читала все, что у нас есть. Скучновато. «Авейн неистовый» лучше. Ну, так что там с Великим Ничем?
      — По-моему, это не склоняется: «что там с Великим Ничто?» Да, в общем-то, ничего. Смертным не дано понимать, что такое бесконечность… то есть Великое Ничто. Если ты можешь его представить, то ты бог. А если ты не бог, то не можешь его представить.
      — Глупости какие-то, — Ннаонна вздохнула. — Скукота. Ну а с твоим мечом теперь как быть?
      Ингви приподнял голову и поглядел на Черную Молнию, лежащую в ножнах поодаль. Он не раз ловил себя на мысли, что избегает лишний раз прикасаться к оружию и даже держать поблизости. Что-то тревожное начинало биться в груди, когда он брался за меч… Что-то чужое. Ннаонна сдвинулась чуть ближе, внимательно глядя в глаза демону.
      — А что с моим мечом? — Ингви перекатил травинку в угол рта. — А, ну то есть, это Черный Меч Демона, Меч, Выпивающий Жизни Создателей… и прочее, что в романах пишется с большой буквы.
      — А ну-ка, выплюнь травинку. Она мешает, — серьезным тоном потребовала вампиресса.
      — Зачем? Чему мешает?
      — Выплюнь, тебе говорят!
      — Пожалуйста…
      Девушка тут же повалилась на Ингви, прижимаясь губами к его рту…
      Часом позже они выехали к дороге и остановили коней, приглядываясь к следам.
      — По-моему, наши уже проехали, — вынесла вердикт Ннаонна.
      Ингви пожал плечами и они медленно двинулись в западном направлении. Вскоре впереди послышался стук. Ингви пустил коня быстрей, вампиресса поскакала следом.
      За поворотом солдат из отряда Воробья неторопливо тюкал топориком, отесывая кол. Его конь был привязан поодаль. Когда Ингви с Ннаонной остановились рядом, солдат пояснил:
      — Здесь будет постоялый двор, так сержант сказал. Вобью колышек, чтобы место было отмечено.
      Сержантом солдаты по-прежнему звали Никлиса.
      — Почему именно здесь?
      — Сержант говорит — вид красивый.
      Наемник махнул топором, указывая. Вид действительно был замечательный. Солнце, уже склоняющееся к западу, заливало живым золотом склоны холмов, лес в дальней лощине, уходящий к горизонту синеватым лохматым одеялом…
      — Вид, значит, говорит, хороший, — продолжил солдат, — как на такую красоту поглядишь, непременно выпить захочется. А тут и постоялый двор с кабаком.
      И снова принялся стучать топориком.
 

* * *

 
      Горы Страха… Гезнур ехал, с любопытством озираясь по сторонам. В этих местах горы были выше, чем западней — у границ Болотного Края. Однако теперь гевец следовал без опаски, их вели тролли. Верховный Тролль, имени которого король так и не выяснил, приставил сопровождающих, три десятка подданных. Двое или трое могли объясняться на общем, один — так даже очень хорошо. Этому Гезнур велел держаться поблизости, чтобы переводил громыхание и скрежет, заменяющие троллям речь, на нормальный язык. «Велел» — это довольно условно, верзилы не проявляли ни покорности, ни несогласия, но умели дать понять, что выполняют требования Гезнурпа только тогда, когда сами этого хотят…
      Впрочем, этот, который понимает общий, топает рядом и переводит, если нужно. Вот на уступе по ходу движения колонны возник гигантский силуэт — тролль машет лапой, подает какие-то знаки. Переводчик объяснил:
      — Впереди завал, камни перегородили дорогу. Мы уберем.
      Четверо троллей потрусили рысцой, обгоняя колонну. Испуганные кони, храпя, попятились, наездники принялись натягивать поводья и браниться. С шорохом по склону осыпались камни, потревоженные богатырской поступью гигантов — но, слава Гилфингу, долина здесь была широкой, обвал не докатился до путников. Кони, однако же, снова взволновались. Гезнур поднял руку, останавливая колонну. Получасом позже дозорный подал новый знак, и тролль-переводчик объявил:
      — Можно двигаться. Скоро будем на месте.
      — На каком еще месте? — хмуро осведомился король.
      Переводчик смолчал, а повторять вопрос Гезнур посчитал неуместным. Путники перевалили невысокий пологий скат, и спустились в следующую долину. Эта была куда уже, и вскоре в самом деле показались тролли, отдыхающие на груде камней, сложенных неровной пирамидой под скалой. Гезнур оценил масштабы проделанной работы — ничего себе! За полчаса! Мелькнула мысль — а что, если заставить верзил таскать и таскать камни, да швырять их в трясину на краю Болотного Края? И потом, когда наконец установится твердый путь — дальше и дальше? И создать дорогу, пересекающую Болотный край? Задача, достойная самого Гангмара, но разве тролли — не его любимые детища? Правда, вряд ли удастся заставить их работать…
      Вопреки обещанию толмача, идти пришлось еще около часа, прежде чем тролль указал Гезнуру ущелье, уводящее в сторону от их пути.
      — Вот!
      Король поглядел. Какие-то строения, невысокая стена, за ней — двухэтажное здание с просевшей крышей… Окна с изломанными рамами, будто раззявленная для крика перекошенная пасть.
      — Что это?
      — Прииск. Золотые рудники Империи, — пояснил тролль. — Если будешь честным — твое. Верховный Тролль сказал.
      — Хм-м…
      Гезнур остановил колонну и тронул коня в сторону руин. Тролль шагал следом. Король въехал в ворота, конь неуверенно ступил на выломанные створки, валявшиеся перед порталом, животное нервничало и косилось на огромную тень тролля, ритмично колышущуюся рядом в такт шагам гиганта. Где-то поблизости журчала вода… Король осмотрел перевернутые тележки, брошенный инструмент, груды щебня… Это все можно будет восстановить, особенно, если тролли помогут! Золото! Конечно, сейчас все разграблено… Но…