Его ладони зудели, как будто от неосуществленного желания схватиться за что-нибудь. Единственное, что ему оставалось — проследить, чтобы корабль был готов к тому моменту, как соберется император. Но последствия этого полета могут либо помочь Паншинеа, либо… его врагам. Палатону придется пересекать жестокие ветры и термальные потоки, налетающие на судно без предупреждения со всех сторон, стараясь сбить его с пути. С посасыванием в животе, напоминающем голод, Палатон свернул в коридор, который вывел его к комнате, где должен был ждать сопровождающий.

Двумя этажами выше при выходе из лифта его ждал помощник Йораны в наглухо застегнутой зимней форме. Он сдержанно улыбался.

— Тезар Палатон, — почтительно произнес он, — офицер в отпуске. Вы позволите проводить вас на аэродром?

Палатон едва сдержал разочарованный вздох, но тут же понял, что не вправе ожидать личного внимания со стороны Йораны. Он кивнул.

— Я только возьму куртку и присоединюсь к вам.

— Зовите меня Дарб, — попросил тот, проводив Палатона до дверей его комнаты и деликатно оставшись на пороге.

Палатон приступил к делу, не медля ни минуты. Он взял теплую куртку, сменил летный костюм, предчувствуя, что, может быть, ему не придется вернуться сюда. Он переобулся, уложил маленький рюкзак и вышел из комнаты. Его бахдар мерцал, заставляя подниматься волосы на затылке, костяной гребень коротко и часто пульсировал. Эта комната не была его домом — Палатон оставался здесь не более суток — однако ему пришлось бороться с желанием бросить прощальный взгляд на нее. Решительно подавив собственное суеверие, он вышел к Дарбу.

Они вышли из дворца подземным ходом, и Палатон подумал о тех давних временах истории чоя, когда вот такими ходами вассалы-соперники приводили к дворцу целые войска. Чаролон был достаточно старым, чтобы пережить такие междоусобицы. Его древние каменные стены излучали ауру, которую Палатон мог бы прочесть, если бы обладал такими способностями. Шагая вслед за Дарбом, он внезапно подумал, что никто, кроме приближенных императора и Недара не знает, где он находится. Он может исчезнуть с лица Чо, и никто не узнает, что произошло, если только не остановиться прочесть гневные вспышки ауры, похожей на пятна крови, на стенах этого подземного туннеля. По его спине пробежал озноб.

Туннель вывел их на поверхность, и косой луч солнца из разорванных туч осветил ждущую их машину. Дарб уселся на водительское место, заметив:

— Императору не всегда нравится привлекать к себе внимание.

— Догадываюсь, — сухо ответил Палатон, устраиваясь на своем месте. — Мы далеко от ангара?

— Примерно в двадцати минутах езды, — Дарб выбрал маршрут и завел мотор. Заурчав, машина как бы нехотя тронулась.

Они проезжали по новым кварталам города с их более чистыми и прямыми улицами, направляясь вверх, не привлекая ничьего внимания. Дарб уверенно вел машину, тени зданий пробегали по ней одна за другой, и Палатону вспомнились времена, когда он был курсантом и проводил корабли вслепую между стен каньонов, а его бахдар гудел, как сигнал пожарной тревоги.

Здесь жили те, кто не принадлежал к Домам — чоя, не имеющие экстрасенсорных способностей, или, по крайней мере, неблагонадежные и неприметные. Их звали заблудшими, эту немалую часть населения, зависимую от Домов. Выглянув из окна, Палатон наверное уже в сотый раз задался вопросом, что будет с ним, когда угаснет бахдар. Как же он будет жить, не отличая живых от мертвых, не чувствуя вибраций Вездесущего Бога, которые наполняют каждую частицу Чо, не чувствуя естественной гармонии собственной планеты?

Палатон вглядывался в лица чоя, мимо которых они проезжали — идущих по улицам, мелькающих у лавок, отражающихся в стеклах других машин — и ни одно из этих лиц не показалось ему тоскующим. Казалось, они с легкостью переживают свои лишения. Неправда, что нельзя тосковать по тому, чего никогда не имел — подтверждением этому были их постоянные столкновения с Домами. Палатон задумался о том, принадлежат ли данбинцы к какому-нибудь из Домов или же это — обычный неустроенный народ. Чоя из подобного поселения могли быть наделены немалыми присущими Домам способностями. Но, похоже, о данбианцах этого не скажешь. Не наделенные способностями, они не могли понять или почувствовать, какой ущерб наносят окружающей среде, а без внутреннего зрения они были не в состоянии поверить этому. Дарбу было незачем уделять управлению машиной много внимания. Переведя ее на автоматический режим, он повернул круглое лицо к Палатону.

— Интересно, кто такие данбинцы? Они Заблудшие?

— Они не принадлежат к Домам, если вы это имели в виду. — При этих словах Палатона тонкие губы Дарба сжались. Палатон видел, как по его лицу промелькнула тень отвращения, как гримаса исказила узор под тонким слоем кожи его левой щеки. Этот узор составляли всего лишь крупинки оникса, не слишком дорогое украшение, и Палатон задумался о прошлом своего со провождающего.

— Просто мне было интересно узнать, — спокойно продолжал он, — почему данбинцы отказались переселяться.

— Вы не принадлежали бы к Дому, если бы не испытывали к нему любви.

Дарб вновь вернулся к управлению машиной, а на лице его появилось мрачное выражение.

Палатон увидел, что ему не хочется продолжать этот разговор. Он ощутил недовольство собеседника, но не мог раскрыть все его причины, и понял, что лучше не рисковать. Откинувшись на спинку сидения, он стал продумывать полет, наблюдая, как жилые кварталы сменяются производственными зданиями, а затем возделанными полями.

Лесозащитная полоса деревьев, темная и голая, вытянулась вдоль взлетной дорожки, но и в таком виде она была подходящей. Вдалеке виднелась горстка строений и ангаров. Машина сделала поворот и подъехала к широким раздвижным дверям дальнего из строений.

Палатон вышел из машины и осмотрелся, прежде чем снять со спины свой рюкзак. Дарб остался на месте, делая пометки в путевом журнале, и Палатон не стал мешать ему, желая поскорее осмотреть корабль. Он вошел в ангар, ожидая услышать шум автоматических механизмов, готовящих к отлету стингер, но вместо этого его объяла тишина пустого громадного помещения. Палатон огляделся, думая, что небольшой, изящный летательный аппарат спрятан в каком-нибудь из тенистых углов ангара, но так ничего и не увидел. Услышав поспешные шаги Дарба, он повернулся и произнес, пряча раздражение и разочарование:

— Стингер еще не прибыл.

— И не прибудет — во всяком случае, сюда, — спокойно отозвался Дарб. — Этот аэродром заброшен уже несколько лет назад.

Его голоса угрожающим эхом разносились по пустынному помещению.

Палатон отбросил рюкзак, чтобы освободить руки, но Дарб выдернул из-за пояса оружие и застыл, прицелившись в тезара. Еле уловимая дрожь его голосов выдавала неуверенность, и Палатон заставил себя держаться спокойно.

— В чем дело? Неужели я оскорбил императора?

— Паншинеа? Нет. Его ты не оскорбил, — внезапно лицо Дарба стало старым и утомленным. Оружие дрожало, и он обхватил его второй рукой, чтобы удержать. — Отвернись, тезар — я не хочу, чтобы мое преступление отразилось в твоих глазах.

— Ты еще не совершил преступления. Еще не поздно одуматься.

Ноздри Дарба дрогнули, и он иронически фыркнул.

— Это приказ моего Дома. У меня нет выбора, — он шагнул в сторону. — Удивлен? Для тезара у тебя слишком короткая память. Ты и прежде сталкивался с наемными убийцами.

Не в силах справиться с волнением, он пытался замаскировать его сарказмом.

— Ты слишком льстишь самому себе, называясь убийцей.

С этими словами Палатон напряг бахдар, готовый сработать до того, как Дарб выстрелит. Он старался выровнять ауру, прежде чем заставить ее ярко вспыхнуть и погаснуть, создавая иллюзию, что застыл в неподвижности, а тем временем передвинуться в более безопасное место. Палатону никогда прежде не приходилось этого делать, он даже не знал, хватит ли у него ловкости, но это был единственный шанс спастись при явном преимуществе Дарба. Его мысли опережали слова, и он почувствовал, как становится плотнее его аура.

— Я не заслуживаю такого внимания.

— Мой Дом считает иначе.

— В Земном доме не занимаются убийствами. Оставьте грязные дела Небесному дому.

— Мы делаем то, что должны, ради собственного блага. Круг поворачивается — а вы отрицаете наше восхождение, вы все! Говорят, что мы не способны принять такой вызов, — губы Дарба скривились. — Но мы возьмем все, что только сможем.

— Я не стою на твоем пути.

— Если ты так считаешь, значит, ты гораздо глупее, чем я думал, — голоса Дарба напряглись, и Палатон чувствовал, как вместе с ними напрягаются его мышцы. Палец нащупал спусковой крючок.

Сейчас — или никогда. Аура Палатона вспыхнула и налилась теплом, образовавшим очертания его тела. Он бросился в сторону, перекатившись по пыльному, потрескавшемуся бетонному полу ангара за миг до того, как Дарб выстрелил в оставленную приманку. Оружие разрядилось, ослепив их обоих. Руки Дарба задрожали.

Палатон вскочил на ноги и бросился бежать, торопясь пересечь помещение. Дарб испустил вопль досады.

Прежде Палатон никогда не имел дела с таким оружием. Он не представлял себе, какого рода заряды содержатся в нем, но понимал, что они должны быть безусловно смертельными. На бегу он подпрыгнул, ухватился за крюк крана и на нем перенесся в тень. Оружие вновь выплюнуло заряд. Он пролетел так близко, что Палатон почувствовал горячий вихрь, а Дарб вновь вскрикнул.

Холодный и липкий страх сковал Палатона. Раскачавшись, он зацепился ногами за балку, тянущуюся вдоль ангара. На секунду, отпустив крюк крана, он повис вниз головой. Он видел, как по ангару мечется Дарб, похожий на мутную тень, а затем рывком перевернулся. Он видел, как в отчаянии обшаривает внизу углы Дарб.

Дарб назвал его глупцом — и вполне справедливо. Палатон подумал, что мир слишком велик и сложен, чтобы доверять ему. Он оказался на чьем-то пути, и теперь ему предстояло погибнуть. Почему это произошло, можно выяснить, только оставшись в живых.

Палатон осторожно встал. Балка не издала ни малейшего скрипа под тяжестью его тела и не выдала его. Палатон не рассчитывал, что ему удастся пройти по ней бесшумно — даже в этом случае Дарб обнаружит его по поднявшейся пыли. Он посмотрел наверх, на почерневшие стропила здания, и увидел провода, которые от времени провисли и теперь напоминали виноградные лозы.

Они вполне могут провиснуть еще сильнее или… Может случиться, что по проводам он доберется до крыши и вентиляционных решеток.

А может, ему даже удастся добраться до машины прежде, чем это сделает Дарб.

Палатон сжал руки, собираясь с силами. Коротко размахнувшись, он в прыжке схватился за кабель и повис на нем. Мгновение он висел, болтаясь высоко над полом, затем кабель с противным скрипом ослаб, и Палатон начал спускаться.

Дарб поднял голову и выстрелил. Ствол оружия был направлен вверх, заряд, подобно сияющему факелу, прорезал полумрак ангара, но в |этот момент Палатон скользнул вниз. На этот раз Дарб просто промахнулся, однако Палатон знал, что вряд ли он промахнется еще раз. Его собственный бахдар раскалился, но почему — Палатон не понимал. Он знал только, что ему хочется видеть этого типа неподвижным. Палатон на краткий миг лишился зрения, и прежде, чем оно восстановилось, он ощутил, как столкнулись их тела.

От удара у него из глаз посыпались искры, провод обмотался вокруг его тела, как сеть, а Дарб покатился прочь с громким воплем, за которым последовал отчетливый треск. Палатон скользнул на пол, чтобы восстановить дыхание, но готовый встать на ноги прежде, чем убийца вновь ринется на него.

Палатон осторожно поднялся на колени. Дарб не шевелился. Он распростерся на потрескавшемся бетоне, рука с оружием неловко подогнулась, форма была перепачкана пылью и смазочной грязью. Его шея изогнулась под немыслимым углом. Палатон вздрогнул, поняв, что удар перебил ее.

Чоя отличались невероятной крепостью шеи, которая стала таковой от веса роговых гребней, однако один участок, там, где затылок сливался с шеей, оставался незащищенным, и как раз на него приходился вес гребня. Только здесь шея была недостаточна крепкой, только здесь сильный удар мог перебить позвоночник, несмотря на мускулатуру.

На затылке Дарба виднелся отпечаток каблука. Палатон не смог бы ударить его сильнее, даже если бы спрыгнул с балки.

В его горле как будто распустился горячий обжигающий цветок. Он с трудом поднялся на ноги и сплюнул. Он оказал Дарбу хорошую услугу — Дом обошелся бы с ним гораздо хуже, если бы тот не исполнил приказа. Палатон уверял себя в этом, зная, что он прав, но все равно жалел о его смерти — и не только потому, что теперь Дарб не смог бы ответить на его вопросы.

Тихий голос позвал:

— Палатон!

Он оглянулся и смутился. В дверях ангара стояла Йорана с встревоженным лицом.

— Я все видела, — сказала она. — Никогда бы не поверила, если бы не увидела собственными глазами… Я не могла выстрелить так, чтобы не задеть тебя…

— Он мертв, — хрипло произнес Палатон.

Йорана прошла через ангар, опустилась на колени у трупа, коснулась его и отпрянула. Палатона поразила ее реакция при виде смерти — наверняка женщина-офицер встречалась с ней гораздо чаще, чем он.

— Он холодный, как камень, — произнесла она. — Но я видела, как он умер. Что ты с ним сделал?

— Ничего. Только произвел иллюзию ауры, чтобы сбежать. Он сломал шею, когда мы столкнулись…

Йорана круто повернулась и застыла на коленях рядом с Дарбом.

— Он не был способен на такое. Даже для представителя Земного дома он был слишком…

— Но он попытался.

Выразительные глаза устремились на Пала-тона.

— Кто же ты такой?

— Всего-навсего тезар.

Она отвернулась и вновь дотронулась до трупа, покачав головой.

— Даже если ты сам этого не знаешь, мне говорит об этом его смерть, — она медленно поднялась. — Чоя, не знающий самого себя — загадка.

Пересохший рот Палатона словно покрылся пылью. Он не мог познать себя, не зная, кем был его отец. Но он знал себя достаточно, чтобы предсказать собственное поведение и реакции, и никто в его Доме не пытался разгадать его.

— Я ничего не делал, — он решительно покачал головой. — Он привез меня сюда и направил на меня оружие. Я побежал, чтобы спастись. А что еще мне оставалось делать?

— Ничего, — Йорана задумчиво кивнула. — Вероятно, он убил бы и меня. Мне казалось, я хорошо знаю Дарба… — она резко сменила тон. — Я позабочусь о трупе. Ты сможешь уехать один?

— Если это необходимо.

— Это совершенно необходимо. Император готовится к обещанному тобой полету. Тебе придется поспешить. — Йорана отвернулась, и Палатон вышел из ангара, оставив ее скорбеть в одиночестве и исполнить необходимый ритуал.

У двери он подобрал свой рюкзак и направился к машине. Неподалеку стояла машина, на которой прибыла Йорана. Забравшись на сидение и просмотрев записи на экране, Палатон понял, что Дарб изменил координаты и имя водителя — согласно новой информации, Палатон вел машину.

Он откинулся на спинку сидения и минуту пребывал в неподвижности, не закрыв дверцу, слушая, как снаружи завывает ветер, и думая, что делать дальше.

Палатон потянулся и захлопнул дверцу. В памяти машины он обнаружил координаты аэродрома и скорректировал настройку. Пусть думают, что он заблудился и немного поплутал. Дарб исправил координаты — никто никогда не узнает, что он был здесь.

Из ангара вышла Йорана и задержалась у окна.

— Я стерла ауры. Когда труп обнаружат, то решат, что с ним расправились хищники. Вскоре этот аэродром будут сносить и перестраивать. По состоянию трупа будет трудно установить время смерти. Я внесла изменения в журнал — там сказано, что я отправила Дарба патрулировать территорию дворца. Она что-то не договорила.

— Что ты хочешь от меня?

Она была достаточно близко, чтобы прикоснуться к нему, но не сделала этого. Ее губы слегка скривились.

— У меня есть работа, — негромко произнесла она. — Мне пришлось немало потрудиться, чтобы войти в Дом. Я хотела стать пилотом, чтобы проникать в лабиринты Хаоса, но мне не хватило способностей. Но мой ребенок…

Ее предложение мгновенно пронзило его мозг, заставляя забыть о шоке нападения и смерти Дарба.

— Я здесь чужак. Ты предупреждала меня никому не доверять, но я трижды сделал ошибку. — Да, он доверился Риндалану, императору и Дарбу. Больше это не повторится.

— Впредь ты не будешь таким доверчивым. Ты получил урок, — произнесла она подрагивающими от сожаления голосами и отошла от машины.

Палатон отпустил тормоз, и машина рванулась вперед. Ему предстоял полет, и он заставил себя ради него позабыть обо всем. Казалось, это событие было единственной отрадой в быстро меняющемся мире.