Элегантный убийца

      Ему было уже все равно: от бессонной ночи и спиртного он здорово опьянел и ничего не соображал. Хотелось скорее лечь в постель и уснуть.
      - Э, да ты совсем размяк! Пойдем, ты мне нужен утром крепким и сильным.
      Олег послушно полез под одеяло. Женщина легла рядом, прижавшись к нему. Осторожно провела рукой по его волосам.
      - Да не волнуйся ты так, дурачок. Вот увидишь, все будет хорошо. А пока мы вдвоем-надо этим воспользоваться. Не так ли? - Она начала умело ласкать его.
      Мысленным побуждением Олега было оттолкнуть её, но тело было словно парализовано и воля окончательно сломлена. Да и умело возбуждающие плоть нежные прикосновения принудили покориться...
      Уже после всего, погружаясь в спасительное, отрешающее его от страшной реальности забытье, он с горечью осознал: Я такой же, как эта дрянь...
      Эта мысль странным образом успокоила его, он больше не сомневался, что утром сделает все необходимое для спасения себя и этой женщины.
      Она разбудила Олега в шесть часов утра и, несмотря на столь раннее время, уже была одета. Удивляясь своему аппетиту, он хорошо позавтракал. Нина посоветовала сбрить щетину, которая могла вызвать подозрение у бдительных постовых милиционеров. Бритва в ванной нашлась. Скобля намыленные щеки, Олег с омерзением думал о предназначении этой бритвы в ванной комнате одинокой женщины. Скорее бы уйти отсюда и никогда здесь больше не появляться, забыв это нереальное в своей страшной нелепости происшествие. Ему нестерпимо захотелось чудесным образом оказаться сейчас дома, с женой и Дашуткой.
      Но реальность требовала избавиться от чемодана. Нина в белоснежной кофте и черной юбке, накануне так напомнившая ему одноклассницу, перед выходом заставила его посидеть на диване под картиной с черной розой, протянутой зелеными руками мужчины обнаженной розовой женщине. Помолчав, они словно по команде поднялись, и Олег, преодолев отвращение, поднял тяжеленную ношу и пошел к выходу. На улице каждый прохожий заставлял учащенно биться его сердце и сжимать челюсти, чтобы не застучали от страха.
      Но им повезло. Доехав до вокзала, они сели в пригородную электричку. Ранним будним утром люди ехали в город, в противоположном направлении электрички были почти пустые. Пока все шло по плану. Переходя из вагона в вагон, они нашли то, что им было нужно: полностью выбитое окно в тамбуре, сквозь которое мог пролезть чемодан.
      Она вроде все продумала, но нервы были на пределе: в любую минуту в тамбур могли войти люди, кто-нибудь мог обратить внимание на них, везущих обвязанный веревками старомодный чемодан.
      И как только за окном замелькали сосново-березовые перелески, а электропоезд, замедлив ход, начал преодолевать подъем, Олег, поднатужившись, приподнял чемодан, просунул в окно и с силой вытолкнул его. Испуганно схватившись за руки, они поспешили пройти в вагон.
      Олег хотел выйти на следующей остановке, но хладнокровная спутница остановила его.
      - Когда найдут чемодан и начнут всех спрашивать, наверняка могут вспомнить нас, вышедших рано утром на пустынной платформе. Через четыре остановки будет крупная станция, и в толпе на нас не обратят внимания.
      Все было правильно, но до чего же Олегу хотелось быстрее покинуть эту проклятую электричку!
      Его спутница оказалась права: на крупной узловой станции, протиснувшись сквозь толпу пассажиров, они пересели на встречный поезд и незамеченные вернулись в город. В дороге оба молчали. Говорить, в сущности, было не о чем. Нина даже успела подремать.
      Олег не мог успокоиться: Вот уж погулял так погулял! Идиот несчастный. Все, хватит, ни к одной девке на улице больше не приближусь. Буду вечерами сидеть дома и Дашку воспитывать. Ни одна баба не стоит покоя моих домашних.
      От ужаса потерять все и вдобавок оказаться в тюрьме сжималось сердце. Скорее бы вокзал, а там надо быстрее исчезнуть с глаз этой женщины, раствориться в многомиллионном городе. Вот только как от неё избавиться?
      Но Олег зря волновался: его спутница опять проделала все легко и просто. На привокзальной площади она решительно повернулась к нему.
      - Ну вот и все. Спасибо, что помог. Мне в эту сторону, тебе - в другую. Может, когда-нибудь и встретимся, Мишенька. - И пошла прочь не оглядываясь. Все хорошо, вот только издевательски ироничный тон, каким она произнесла его вымышленное имя, ой как не понравился Олегу! Ну да ладно, пусть теперь попробует разыскать. И он, не испытывая больше судьбу, поспешил в подземный переход, ведущий в метро.
      Прошло десять дней. Жена, давно отвыкшая от ранних возвращений мужа домой, видя его вечерние игры с дочкой, попытки мыть посуду и ходить в магазин, чувствовала неладное. Но не мог же Олег на её робкие вопросы отвечать откровенно. И каждую ночь, словно искупая вину, он стремился к близости с ней. Чувствовала, ох, чувствовала беду жена, но крепилась, молчала. И за это Олег был ей очень благодарен.
      С каждым днем страх притуплялся, как и чувство стыда за уступки той омерзительной бабе. Ну да ладно, вроде бы все кончилось благополучно.
      Но в тот вечер обычный, казалось бы, телефонный звонок вновь заставил сердце Олега тревожно забиться.
      - Это тебя. - Жена передала трубку и вопросительно посмотрела на него.
      - Здравствуй, Олег! Или предпочитаешь, чтобы тебя называли Мишкой? Ну что молчишь? - Трубка в руке повлажнела от пота: этот голос нельзя было спутать ни с каким другим.
      - Олег слушает, - попытался отозваться он твердо и уверенно, но голос предательски сорвался на фальцет.
      - Да не волнуйся ты так! Найти тебя было легко. Называешься Мишкой, а служебный пропуск в пиджаке держишь. Пока ты чемодан развязывал, я твои карманы проверила. Асослуживцы на работе домашний телефон подсказали. Ну что молчишь?
      - Что тебе нужно? - сам не узнал свой писклявый голос Олег.
      - Да не волнуйся, говорю, ты так! Просто я решила, что ты мне подходишь. Ни с кем я теперь после смерти Вадима счастья не найду. А с тобой мы, помимо прочего, одним делом повязаны. В семье тебе житья не будет - не отстану я от тебя.
      - Ты что, с ума сошла?!
      - Да нет, наоборот. Поняла, что смогу только с тобой. Учти, ты на крючке у меня: соседки по дому - свидетели, на чемодане, у железнодорожного пути брошенном, отпечатки только твоих пальцев... Пока ты брился, свои я все стерла. Так что выхода у тебя нет!
      Тело Олега онемело. Он содрогнулся от реальности ощущения, что его рука, судорожно держащая трубку, наручником приковывается к висящему на стене телефонному аппарату.
      - Алло, - доносился оттуда ненавистный ему голос. - Чего молчишь? Ты что, в обморок грохнулся?
      В коридор из комнаты с грохотом выкатила коляску с куклой Дашутка. Она укачивала дочку. Иэти её завывания напомнили ему горькие причитания женщин над дорогими покойниками.
      И он, почувствовав дикую злобу на эту, так жестоко вторгшуюся в его жизнь, женщину, принял решение. Голос его приобрел уверенность и окреп.
      - Хорошо, я сейчас подъеду, и поговорим.
      Жена, подхватив на руки дочку, прижала её к себе и с тревогой наблюдала, как он переодевается в джинсы и кожаную куртку. Перед тем как выйти из дома, он зашел в чулан, выдвинул из-под старой раковины ящик с инструментами и, достав маленький браунинг, положил его в правый карман куртки. Затем, подумав, взял ещё из ящика тяжелое короткое зубило, которое сразу оттянуло ему левую полу куртки. Теперь он был готов. Эта проклятая баба права: у меня действительно нет иного выхода!
      Возле самой двери подскочила Дашутка.
      - Папуля, ты куда?
      Сердце замерло от нежности.
      - Ничего, дочуля, я скоро вернусь и никому не дам тебя в обиду!
      Дверь захлопнулась. Не дожидаясь лифта, Олег поспешил вниз, перепрыгивая через ступеньки, стараясь не думать о предстоящем, чтобы не иссякла решимость. Водителя-левака он попросил остановиться у метро: незачем светиться возле её дома. У подъезда никого не было. Пока ему везло. Поднявшись на лифте, резко позвонил. Дверь распахнулась сразу, словно эта дикая женщина почуяла его появление ещё на лестничной клетке. Одета она была нарядно, в ярко-розовое платье с открытыми плечами, отчего ещё больше напоминала обнаженную женщину с картины. И это почему-то придало твердость его решению.
      Нина приветливо улыбнулась.
      - Я знала, что ты примчишься! Снимай куртку и проходи!
      На какое-то мгновение у него мелькнула предательская мысль: А если все обойдется? Девка красивая... Может, и остаться мне у неё навсегда?
      Но тут она повернулась к нему спиной. Сообразив, что другого, более удобного, момента у него не будет, он с силой обрушил на её аккуратно завитый затылок удар зубилом. Женщина словно споткнулась и завалилась вперед. Его решимости хватило ещё на два удара.
      Ему не было жаль эту женщину. Напротив: он почувствовал облегчение, потому что избавился от большой опасности, грозящей не только ему, но, главное, его семье. А ради неё он был готов на все, что теперь и доказал. Он заглянул в комнату, где стоял стол с закусками. Посреди всего возвышалась бутылка шампанского.
      Хотела, чтобы все было как у людей. Любила красиво все обставить.
      Странно, но он не торопился покинуть этот дом. Он удивлялся самому себе: Похоже, я заразился от этой бабы хладнокровием. Да и надо избавиться от зубила - не таскать же его в кармане.
      Он взял лежащую в прихожей газету, завернул в неё зубило, стараясь не испачкаться, и, подойдя к форточке, метнул сверток в сторону детской площадки, окруженной плотным кольцом кустарника.
      Немного подумав, он достал из кармана браунинг.
      - Красивая вещь, а, похоже, несчастье приносит! - И, поддавшись суеверному страху, он резким броском отправил оружие вслед за зубилом.
      Прислушавшись к шорохам на лестничной клетке и убедившись, что все тихо, он выскочил за дверь и закрыл её за собой. Лифт вызывать не стал, сбежал по лестнице, очутившись на улице, быстрым шагом направился к метро. Он был спокоен, он верил почему-то, что все обойдется и что эта страшная история закончится для него благополучно.
      Утром следующего дня Ольга встала в скверном расположении духа. Такое настроение в последнее время у неё было довольно часто. Сначала замужество, которое она считала вполне удачным, а затем рождение ребенка и его воспитание поглощали всю её целиком, и у неё особо не было времени задумываться о будущем. Но сын Валька незаметно подрос, и она стала ощущать себя отстраненной от какой-то большой, протекающей где-то рядом полноводной реки жизни. Это чувство отринутости вызывало обиду на Кирилла, хотя муж, как и прежде, относился к ней с вниманием и любовью, хорошо зарабатывая, он позволял ей делать покупки, которые явно выходили за разумные пределы, и ни разу не упрекнул. Но, осознавая всю несправедливость своих обид на мужа, она с трудом сдерживала себя, а иногда срывалась и яростно обрушивалась на него как на главного виновника в её загубленной жизни. Ей двадцать три года, она молода, а что она видит, кроме кухни, магазинов, прачечной. Ее сверстницы ходят по дискотекам, посещают рестораны и кафе, а она заперла себя в четырех стенах, так рано выскочив замуж. Вот дура: как будто свет клином сошелся на этом Кирилле. А все мать виновата, заладила: не засидись в девках, вон у бухгалтерши нашей сын демобилизовался с флота. Тогда Ольга впервые и увидела Кирилла, в морской форме, симпатичного, и он ей понравился. Как раз в то время у неё все закончилось с Константином. Он окончательно определился, женившись на Тоньке, с которой когда-то учился в одном классе. Ольга была уверена, что Тонька позарилась на богатство родителей Константина, а его не любит, по крайней мере так, как любила его она, Ольга. Словом, первая любовь не завершилась замужеством. И Ольга из-за того, чтобы доказать Константину, что и её любят и берут замуж, согласилась на предложение Кирилла. Со временем чувство к Константину притупилось, и она уже вспоминала их любовь как романтическое приключение на заре туманной юности. Правда, иногда все же кольнет сердечко, когда случайно наткнется в ящике стола на голубую нитку бус, подаренных первым воздыхателем ещё в девятом классе на её день рождения. Но долго переживать по этому поводу было недосуг.
      Только страхом остаться в стороне от жизни объяснялась так нелепо начавшаяся её связь с Сашкой Никоновым. Встретив его пять месяцев назад, Ольга и не думала, что станет его любовницей. Когда-то он учился в их школе. И был период, примерно с месяц, когда она, заметив внимание, оказываемое Костей этой толстой дылде Тоньке, решила в отместку завести себе другого поклонника. Сашка Никонов больше всех подходил для этой роли: она давно догадывалась, что он тайно влюблен в нее. Простодушный Сашка искренне поверил, что наконец-то заинтересовал красавицу с длинными волосами. Они возвращались вместе из школы, танцевали на дискотеке, один раз она даже вытащила его в театр, надеясь, что там будет и Костя с Тонькой. Но через месяц Константин, как ему и было свойственно, вдруг изменил курс и, поссорившись с Тонькой, вновь обратил внимание на Ольгу. Та, глупая, была счастлива. Вскоре Константин опять вернулся к Тоньке. Ольга не стала возобновлять отношений с Сашкой. Потом она слышала, что Никонов ушел в армию.
      И вот теперь она случайно встретила его на улице. Сначала она его не узнала. Он сильно изменился физически: раздался в плечах, стал даже как будто повыше. Его лицо несколько портил заметный шрам на нижней губе.
      К своему удивлению, она обрадовалась этой встрече. Сашка был живым напоминанием школьных лет, когда она была, как ей теперь казалось, по-настоящему счастливой. Ольга с удовольствием предалась воспоминаниям о забавных случаях из жизни их класса. И, даже не подумав о последствиях, легко согласилась на новую встречу.
      А Сашку Никонова, по кличке Губа, эта встреча взбудоражила по-настоящему. Его влечение к Ольге вспыхнуло с новой силой: первая любовь не забывается. Конечно, шесть лет назад он был здорово обижен, когда Ольга, помирившись с Константином, дала ему полную отставку. Хотя, если разобраться, что он тогда собой представлял? Это потом, вармии, он изменил себя внутренне, накачался, не желая уступать физически более сильным ребятам. Это далось ему нелегко, ох как нелегко! Один из дедов навсегда обезобразил ему губу. Зато теперь он может дать сто очков вперед многим своим сверстникам. Даже в группировке Туза он не последний человек. А будет и одним из первых, таким, как Зуб, а может быть, и Анатолий. Он в этом уверен. Конечно, ничего о своей новой жизни Ольге он не сказал. Но решил отыграться во что бы то ни стало за прежнюю отставку. Теперь у него были опыт и деньги.
      Ольга долго раздумывала, идти ли ей на свидание со своим прежним поклонником. Но это будет хоть какое-то развлечение среди тусклых житейских будней, и она, оставив сына на попечение свекрови, пошла. Она была приятно удивлена, получив букет роз, а дорогой ресторан, в который он её пригласил, был воплощением её грез о роскошной жизни. Конечно, не все было так, как ей мечталось, и все-таки вечер она провела прекрасно.
      Ольга не могла сказать, что вдруг влюбилась в Сашку. Нет, конечно. Наверное, все-таки Константин крепче засел в её душе, чем она считала. Но само приключение скрасило её бедную событиями жизнь. И когда он пригласил её зайти в снимаемую им квартиру, она, отлично понимая, чем все кончится, согласилась.
      Поначалу ей было стыдно перед Кириллом, её мучило острое чувство вины. Но потом она сумела уговорить себя: Ну кому плохо оттого, что я встречаюсь с Сашкой? Мужу? Еду готовлю, дом содержу в чистоте. Аглавное, родила ему прекрасного сына и воспитываю его. И люблю я их. Ну а Сашка это так, для разнообразия.
      Прошло три месяца. Они с Сашкой теперь никуда не ходили, предпочитая проводить часы встреч в нанятой им для этой цели квартире. Это, в общем, её устраивало: чтобы выбраться из дома даже на пару часов в неделю, ей приходилось ловчить и выкручиваться.
      Правда, надо отдать должное Сашке: он по-прежнему красиво обставлял каждую их встречу - цветы, шампанское, подарки. Но чувство все же постепенно ушло из их отношений, и её стала тяготить эта любовная связь. Если честно, то в постели она, безусловно, предпочитала Кирилла, который был более внимателен к её желаниям. Сашка овладевал ею грубо, агрессивно, словно пытался одолеть на борцовском ковре соперника.
      Ольга уже не раз подумывала о разрыве с Сашкой. Надоела ей эта затянувшаяся история. Да и Кирилл начал что-то подозревать: ходит какой-то хмурый. Но как это сделать, она пока не придумала.
      В это утро Ольга вывела Вальку гулять в соседний двор в песочницу. И пока ребенок лепил свои куличи, она размышляла, как ей действовать дальше. Да, Сашка надоел. Но без него все станет по-прежнему скучно, монотонно и без всякого просвета. Кирилл вон о втором ребенке уже речь заводит! Значит, опять пеленки, готовка - и так всю жизнь. Ей стало очень жалко себя. А может быть, пока с Сашкой не рвать? Хоть какое-то, да развлечение?
      - Мам, посмотри, что я в песке нашел, - сын протягивал ей маленький, почти игрушечный пистолетик. Ольга, с интересом рассмотрев найденный Валькой предмет, но так и не поняв, что это у неё в руках: зажигалка или оружие, решила подарить его Сашке. Мужу такая вещь не нужна - он не курит, а если это настоящий пистолет - то и вовсе ни к чему. А Сашке, работающему в частной охране, будет кстати. К тому же она ему никогда ничего ещё не дарила.
      Его вчерашний звонок и просьба о встрече не выглядели обычными. Голос у Сашки был расстроенным: наверное, у него неприятности. Но ничего, она его порадует. Сейчас отведет сына к свекрови и поедет к нему.
      Сашка, отсиживающийся по приказу Анатолия на какой-то квартире, был рад приходу Ольги, и она сразу почувствовала, что в этот день все будет как-то по-другому. Она не ошиблась.
      Время пролетело быстро, и о находке сына она вспомнила уже перед уходом. Взяв подарок, Сашка сначала насторожился, но, услышав её рассказ об обстоятельствах находки, успокоился.
      После ухода Ольги Губа внимательнее рассмотрел браунинг. Он любил оружие более мощное, а это что - детская игрушка. В обойме всего три патрона. Хотя пистолетик скорее всего чистый. Наверное, из карьера экскаватор выкопал, и с песком привезли на детскую площадку.
      - Ладно, оставлю для забавы. Хотя, конечно, патроны калибра 6,35 достать будет нелегко. Ну ничего, кто-нибудь из братвы поможет. Для них нет ничего невозможного.
      И Губа, с радостью отметив, что после визита Ольги настроение у него улучшилось, лег на диван и врубил уже раз десять виденную любимую кассету.
      Когда же наконец Анатолий с Тузом выпустят его из этой опостылевшей конуры?
      Губа не мог знать, что судьба его будет решаться в воскресенье во время вечеринки на даче у Туза.
      Глава 7
      ЖЕСТОКАЯ ИГРА
      Звягинцев вплотную занялся поиском оперативных подходов к намечающейся на даче Туза вечеринке. Это направление он считал перспективным, поскольку именно на даче Туз держал взаперти свою жену, справедливо полагая, что ей надо прийти в себя от потрясения после потери любимого человека. Кроме того, там могли появиться интересные люди. Но поступило новое сообщение, и ему пришлось на время отвлечься от решения этой задачи.
      Подполковник Кондратов был прав: ради такого сообщения стоило все бросить и выехать в древнерусский городок, входящий в Золотое кольцо России. Это была несомненная удача. Ребята из Управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков провели ряд арестов, проследив цепочку поступления дури к потребителям. Засветился и Туз. Наркота для него не была главной статьей дохода, но все же он имел от неё солидный куш. Как назло, его люди в последний месяц скупили много товара, а привычные каналы сбыта им перекрыли, пришлось рисковать, используя связи за пределами Московской области. А у тех торгашей опыта по реализации крупных партий наркотиков пока маловато. Пришлось послать туда своих людей. Против Зуба и Губы Анатолий возражал. Он в отличие от Туза больше доверял своим блатным, понюхавшим зону. Но Туз настоял, обосновывая свое решение тем, что ранее не судимые ребята меньше привлекут к себе внимания.
      - Ну что же, - сдался Анатолий. - Тебе виднее. Но всю ответственность ты берешь на себя.
      На том и порешили.
      Они все ещё сомневаются. Это плохо. Он должен растопить уже начинающий подтаивать лед их недоверия!
      У него всего три дня, ему просто необходимо, чтобы сделка состоялась как можно скорее. Странные люди! Им надо сбыть товар. Он свалился им на голову, как рождественский подарок: приехавший из Москвы с полным кейсом денег оптовый покупатель - это то, что им нужно позарез.
      Он знал об убийстве Коряги в зоне полгода назад и потому ничем не рисковал, сославшись на то, что уже брал у него товар раньше. Как солидный купец, он посветил им кейс с купюрами, тут же предупредив, что им лучше и не пытаться покончить с ним в надежде завладеть деньгами, не отдавая товара.
      Собирая эту астрономическую сумму, он продал все: мебель, автомашину, дачу. Квартира тоже уже не принадлежала ему: он предусмотрительно оформил дарственную на своего племянника. Хорошо представляя последствия своих действий, он и не собирался туда возвращаться.
      Сюда он ехал почти наугад, но попал в точку. Местные наркодельцы давно затарились и никак не могли сбыть товар. Порошок уже жег им пятки, а их последний оптовый покупатель разбился месяц назад на своем БМВ. Так что судьба нынче благосклонна к нему, нужно только не упустить момент.
      Упоминание об убитом Коряге было не лишним, но главное, они видели деньги, много денег. Иэто заставило их вступить с ним в переговоры. Вот уже два дня они приходят к нему в номер. Он намеренно не выходит из гостиницы: так безопаснее. Да и пасут его откровенно и плотно. Невозможно не заметить двоих парней, постоянно торчащих в холле. Один высокий, со сросшимися бровями, другой - плотный крепыш со шрамом на губе. Крепыш указательным пальцем то и дело нервно проводит между шеей и воротником, стремясь ослабить удавку, видимо, впервые в жизни надетого галстука. Эту парочку без грима можно было бы снимать в голливудских фильмах о мафиози 30-х годов в Чикаго.
      Ну да наплевать! Ему бы только дождаться, когда Бирюк сам принесет товар. Это его условие. Оно устраивает и Бирюка. Вряд ли он доверит кому-нибудь товар на такую сумму.
      Но пока он осторожничает, ждет вестей из Москвы. Отрезая себе путь к отступлению, он прописался в гостинице по собственному паспорту. Уже на следующее утро упорно избегающие смотреть на него хорошенькие глазки дежурной администраторши подсказали, что его фото и адрес уже в руках кого надо. Ну что же, рассказы соседей о безработном холостяке, беспечно разъезжающем на своей автомашине, должны окончательно рассеять их сомнения.
      И вот они пришли к нему в номер уже с иным настроением. Бирюк держался раскованно, без прежней настороженности, считая, что купец в его руках.
      - Ты теперь крепко повязан, и квартира твоя на третьем этаже красного кирпичного дома напротив посольства нами установлена, и ты головой ответишь, если со мной что случится.
      Он имитировал испуг, лепеча что-то бессвязное в свое оправдание, и тут же сам перешел в наступление, намекая о сочувствующих, которые могут тоже отомстить за него. Ну что же, он добился своего: они готовы передать ему крупную партию порошка хоть сегодня.
      Стараясь не показать своего удовлетворения, он отказался проводить сделку в тот же день. Интересна человеческая психология: то они сами тянут, опасаясь подвоха, то теперь, когда он назначает сделку через сутки, на воскресенье, они сами уже не хотят ждать. Но у него были веские доводы: отъезд через два дня, в понедельник, а держать при себе опасный порошок в гостинице ему ни к чему. Ктому же менты - тоже люди и в воскресенье будут отдыхать. Как ни странно, но именно последний довод их убедил окончательно. Ну вот и все. Теперь ему надо выждать двое суток. Всего двое суток - и возмездие свершится.
      Ночь была бессонной. Утром, выйдя из номера, он сразу заметил за собой хвост. Эти двое следовали за ним неотвязно. Но он все же улучил момент и, покупая газету в вестибюле гостиницы, успел шепнуть старику киоскеру:
      - Послезавтра в 22 часа.
      Слегка прикрыв красные в прожилках веки, продавец еле заметным кивком дал понять, что все передаст кому надо.
      Поднявшись к себе в номер, он лег на кровать и закрыл глаза. Вспомнил худощавое, с выдающимися скулами лицо начальника уголовного розыска и его пронзающий взгляд, в котором сквозило недоверие. Хотя что обижаться? Любой был бы немало удивлен, если бы приезжий незнакомец из Москвы по своей инициативе предложил встретиться и заявил, что готов сделать все для осуждения Бирюка и его компании. К тому же ему не нужна помощь, и он сам готов сообщить милиции, когда в его номер в гостинице доставят смертоносный товар. Собственно, начальник ничем не рисковал, а выиграть мог многое: за поимку с поличным местного преступного авторитета он мог заслужить поощрение. Да, дело, видно, касается не только этого города. Иначе после его появления сюда не прибыл бы майор Звягинцев. Видимо, его добровольная помощь пришлась кстати и бравым ребятам из МУРа.
      Он ждал этого момента долгих три года. Теперь счет идет на часы. Осталось совсем немного.
      В томительном ожидании развязки он действовал как автомат. Телевизор почти не выключал. Но в лихорадочном волнении плохо воспринимал происходящее на экране. Ах, здорово бы рвануть, как прежде, граммов двести водки. Но нельзя: он боялся очередного приступа, который может свалить его в постель. А этого сейчас никак нельзя допустить, иначе все насмарку. В эти дни он даже исправно принимал прописанные врачами таблетки. Лишь бы продержаться, дотянуть до развязки!
      Он чувствовал себя неплохо. Ему даже казалось, что врачи ошиблись: он здоров, и его не ожидают мучительные месяцы постепенного умирания. Впрочем, вряд ли это ему теперь грозит. Следящие за ним парни после задержания Бирюка наверняка позаботятся о нем. И этим, сами того не зная, окажут ему неоценимую услугу.
      Бирюк вошел к нему в номер в сопровождении рослого длиннорукого парня с настороженным злым взглядом. Бирюк открыл свой кейс с полиэтиленовыми пакетами, а он - свой. Но обменяться они не успели. Дверь с шумом распахнулась. Парни в пятнистых комбинезонах стремительно сбили с ног Бирюка и его телохранителя. С длинноруким верзилой им пришлось повозиться: непонятно, зачем тот брыкался, но, стиснутый с двух сторон, наконец затих. Бирюк, лежа на животе, с трудом приподнял голову. В его тяжелом, полном ненависти взгляде он прочитал смертный приговор. Чудак, он не знает, что к смерти приговаривать дважды невозможно.
      Его отвезли вместе с задержанными в Управление внутренних дел. Там допрашивали, проводили очные ставки. Сотрудники уголовного розыска спешили. Звягинцев из МУРа настойчиво выспрашивал о каких-то людях - Тузе, Анатолии, Копченом. Но он о таких даже не слышал. Его интересовал лишь Бирюк и больше никто. Наконец его оставили в покое. Дело сделано. Начальник уголовного розыска смотрит на него уже без прежнего недоверия, но с явным сочувствием. Ему просто невдомек, что ценного свидетеля все равно уже нет в живых. И его скорая гибель будет означать лишь спасительное избавление от мучительных страданий.
      Из соображений безопасности ему позволили ночевать в помещении отдела внутренних дел. Ворочаясь на жестком казенном диване, сквозь дрему он слышал отголоски натужного веселья людей, вынужденных нести дежурство в воскресенье. Это ужасно: проводить выходные дни среди этих стен, в ожидании сигнала об очередном происшествии, тогда как нормальные люди отдыхают в кругу семьи.
      Но и таким, как он, тоже хорошего ждать нечего. И это уравнивало его с теми за стеной, в дежурной части. У него комок подкатил к горлу от жалости к самому себе и к этим бедолагам - милиционерам, да и ко всем людям, обойденным радостью в этот выходной день.
      Утром его разбудил нарочито веселый голос начальника уголовного розыска. Очень скоро помещение заполнилось людьми. Пришел ведущий дело следователь. Выполнив последние формальности, он наконец покинул здание управления. Хмурый, невыспавшийся дежурный, выйдя вслед, показал ему ближайшую остановку автобуса, на котором можно было доехать до городского кладбища.
      Ему везло: автобус подкатил словно по заказу и ехал медленно, можно сказать - полз по извилистым улочкам. Ну что же, он не спешил. И те двое в автомашине, неотступно следующей за автобусом, тоже не торопились. Глядя в заднее стекло, он четко различал за лобовым стеклом автомобиля знакомые ему сросшиеся брови водителя. Сидящего на заднем сиденье, он был уверен, что тоже знал, - крепыш в модном галстуке, хоть разглядеть того было невозможно. Автобус, натужно урча, поднимался круто вверх. Уже наверху, взглянув назад, он заметил ещё одну машину, а у самого подножия холма третью, которая преследовала уже явно не его, а его будущих палачей. Эту машину он хорошо запомнил, когда его везли в Управление внутренних дел.
      На конечную остановку автобус прибыл почти пустой. Он вышел. С трудом преодолевая сопротивление толстого слоя пыли, в которой тонули ноги, направился к входу на кладбище. Он был здесь ровно три года назад, когда хоронили Татьяну. Вот и могила. Он заботливо вытер пыль с фотографии. Татьяна на ней улыбалась, как и на той фотографии, где был запечатлен весь их студенческий выпуск. Как она оказалась в ту ночь в этой компании, где её накачали смертельной дозой наркотиков, он так и не узнал. Но самое главное, за это никто не ответил. Уголовное дело прекратили, сочтя происшедшее за несчастный случай. Так что возмездие ему пришлось взять на себя. Можно, конечно, все было сделать попроще: купить пистолет и прострелить башку Бирюку, главарю торговцев наркотиками в этом городе. Но когда знаешь о своем скором уходе в небытие, невольно думаешь о расплате за земные грехи, и брать на душу убийство этого подонка ему было ни к чему. Татьяна с фотографии, он верил, одобряла это решение.
      Шорох за спиной заставил его обернуться: они стояли совсем рядом. Он вздрогнул, по телу пробежал озноб. Окружающее стало казаться ему нереальным... Внезапно все пришло в движение, но с разной скоростью: зрачок пистолета в руке густобрового бандита стремительно поднимался на уровень его лица, а бегущие в начале аллеи фигурки начальника уголовного розыска и двух оперов из МУРа, наоборот, напоминали кадры замедленной съемки...