– Да?
– Босс, натягивай штаны и бегом в офис.
Карен. Черт! Забыв держать глаза закрытыми, Камерон сел в постели, моргая. Адреналин уже забегал в крови, потому что тон секретарши был обеспокоенным.
– А в чем дело?
– Этот идиот, твой напарник, только что приперся в офис, глаза опухшие, морда тоже. Еле дышит, а еще собирается лететь в Денвер!
Где-то на заднем плане раздался невнятный мужской голос, разразившийся ругательствами.
– Это Брет?
– Увы, да. Хочет знать, почему я назвала его идиотом, а тебя боссом. По-моему, ответ очевиден, – буркнула Карен мимо трубки. – Я звонила Майку, но он просто не успеет добраться сюда к моменту вылета. В общем, я отдала ему твой рейс на Сакраменто, а тебе придется лететь в Денвер. Так что поторапливайся!
– Уже бегу, – сипло ответил в трубку Камерон, нажал отбой и бросился в ванную.
Торопливо – всего за четыре минуты – приняв душ и побрившись, он натянул один из черных костюмов для полетов, надел кепку, захватил куртку и рюкзак, который стоял собранным как раз на такой случай, и уже через шесть минут стоял у двери. Этим утром Камерон остался без кофе – многофункциональная кофе-машина была запрограммирована подать горячий напиток лишь спустя два часа. Уже готовый выйти на улицу, Камерон подумал, что может остаться и без завтрака, если застрянет в пробке, поэтому вернулся к холодильнику и закинул в карман куртки пару энергетических батончиков.
Всю дорогу до аэродрома он мысленно поливал напарника отборной бранью. Благодаря Брету ему придется везти в Денвер вдову Уингейт. Конечно, Брет неплохо о ней отзывался, но он всегда умел найти подход даже к самым капризным клиентам. Камерону юная вдовушка не нравилась. Они пересекались всего пару раз, и девица вела себя так, словно ей принадлежит весь мир, а Камерон каким-то непостижимым образом ухитрился мир этот обгадить. Он терпеть не мог таких самовлюбленных куколок.
Камерон принял решение как можно меньше разговаривать с капризной клиенткой и просто выполнять свою работу. А если вдовушка Уингейт решит чем-нибудь его задеть, он постарается, чтобы самолет попал во все воздушные ямы, какие только встретятся на пути в Денвер!
Камерон успел вовремя. Он жил в пригороде Сиэтла, да и ехать нужно было из города, а не в город, что облегчало дорогу в утренние часы. Противоположное направление было забито машинами, а полоса Камерона оказалась довольно свободной. Именно поэтому через двадцать семь минут после звонка Карен он уже пристраивал машину на служебной стоянке.
– Молодец, – мрачно похвалила Карен, когда он вошел в контору. – У меня еще пара дурных новостей.
– Выкладывай, что делать… – Камерон пристроил рюкзак у дивана для посетителей и налил себе чашку свежего кофе.
– «Мираж» нуждается в ремонте. Деннис сказал, что к моменту вылета не успеет его наладить.
Камерон молча отпил кофе, с тоской думая о том, как несправедлив этим утром мир. «Мираж» мог преодолеть расстояние до Денвера без подзаправки. «Лир» тоже бы дотянул, но его обычно использовали для перевозки грузов и больших групп пассажиров. Для индивидуальных клиентов он не годился. К тому же в «лире» Камерону потребовался бы второй пилот. Оставались две «сессны». Увы, «скайхок» отпадал, поскольку его пределом высоты было тринадцать с половиной тысяч футов, а в полете предстояло преодолеть горы Колорадо высотой никак не меньше четырнадцати. Потолком «скайлайна» были восемнадцать тысяч. Выбор был предопределен.
– Значит, «скайлайн», – вздохнул Камерон. – Придется заправляться в Солт-Лейк-Сити.
– Я планировал такой же маршрут, – произнес Брет, выходя из своего кабинета. У него был сиплый, скрипучий голос. – Я велел готовить «сессну».
Камерон обернулся к напарнику. Карен ничуть не преувеличивала. Уж скорее приуменьшила. Глаза Брета были красными, веки набрякли так сильно, что зрачки почти терялись под линией ресниц. Лицо было покрыто пятнами, а дышал Брет через рот. В общем, выглядел он ужасно и, судя по нетвердому шагу, чувствовал себя тоже паршиво. Камерон так и не понял, приключилась ли с напарником аллергия или он сильно простыл, но лететь в таком состоянии было немыслимо.
– Держись от меня подальше, источник заразы, – на всякий случай предупредил Камерон, отступая назад.
– Я уже дала ему кучу лекарств, даже побрызгала на него аэрозолем от насекомых, чтобы он упал кверху лапками и успокоился, а ему все неймется, – укоризненно сказала Карен. – Разумный человек остался бы дома, отлежался и пришел в себя. И позвонил заранее, между прочим! Приперся бактерии распылять!
– Я вполне могу пилотировать, – сипло ответил Брет. – Ты просто перестраховщица.
– Уверена, миссис Уингейт будет счастлива провести ближайшие пять часов в компании ходячего вируса вроде тебя! Да еще в столь крохотном самолете, – саркастически заметила Карен. – Вали домой! Чтобы через три минуты тебя тут не было!
– Полностью поддерживаю Карен, – мрачно сказал Камерон. – Поезжай домой.
– Я принял противоотечное средство. И антигистаминное! Оно просто еще не подействовало, – попытался спорить Брет.
– Значит, к моменту вылета и не подействует.
– Тебе же самому не по душе везти дамочку из семьи Уингейт!
Это было верное замечание. Но Камерон не собирался сдаваться. Уж слишком паршиво выглядел напарник.
– Ерунда, один раз как-нибудь долечу.
– Она бы предпочла лететь со мной.
Брет спорил с упрямством ребенка. Он терпеть не мог срыва планов. Однако Камерон был неумолим.
– Думаю, она продержится пять часов в моем обществе, – сказал он твердо, хотя на душе скребли кошки. – Ты болен, Брет, а я здоров. И это все решает. Конец дискуссии.
– Я распечатала сводку метеослужбы, – сказала Карен. – Она лежит на твоем столе.
– Спасибо. – Камерон прошел в свой кабинет и сел в кресло. Он видел, что Брет стоит столбом посреди приемной с потерянным видом. – Ради Бога, парень, сходи к врачу! А еще лучше, вызови на дом! Ты выглядишь так, словно тебя надули гелием. И кажется, вот-вот сопли потекут. Может, ты и не простыл. Это аллергия, но твое антигистаминное что-то не действует.
– Ладно, ладно, – проворчал Брет, смачно чихнул и высморкался в протянутую Карен салфетку. Затем раздался звук «пшш», и Брета окутало белое облако. Видимо, секретарша чем-то его обрызгала, опасаясь подцепить заразу. – Ой, прекрати! Гадость какая!
Раздался новый пшик, и Брет закашлялся.
– Сдаюсь, – просипел он. – Ухожу, ухожу… Если выяснится, что ты отравила меня этой белой дрянью, ты уволена!
– Если ты отравишься, как ты сможешь меня уволить? – резонно заметила Карен и снова распылила облачко из флакона с надписью «Лизол».
Грязно выругавшись, Брет выскочил за дверь. После короткой паузы Камерон сказал:
– Побрызгай еще. Распыли на все, чего он касался.
– На это потребуется новый флакон. Черти его носили по всей приемной!
– Не хотелось бы подцепить вирус. Если мы все сляжем, кто будет работать?
– Ладно, побрызгаю на дверные ручки, – кивнула Карен. – Не заходи пока в его кабинет, он просидел там почти час.
– А как насчет туалета? Там все стерильно?
– Ну уж нет! Я в мужской туалет не ходок. Раньше я считала, что мужчины – тоже люди. Но один раз была вынуждена зайти в мужскую уборную – женская секция не работала – и пришла в ужас. До сих пор содрогаюсь от омерзения. Так что во второй раз меня туда не заманишь. Если хочешь побрызгать лизолом в вашем туалете, делай это сам.
Некоторое время Камерон размышлял, не имеет ли он права как-то заставить Карен выполнить эту работу, пользуясь своим вышестоящим положением, однако пришел к выводу, что это будет превышением должностных полномочий. Если Карен оскорбится и напишет заявление об уходе, работа фирмы остановится. Нет, фирма просто загнется!
– Я бы побрызгал сам, но у меня времени в обрез.
– Ничего, побрызгаешь, когда вернешься. Туалет никуда не денется, – фыркнула Карен.
Камерон вздохнул. Сколько подобных бессмысленных споров они с секретаршей вели именно так, сидя в разных помещениях, через открытую дверь!
– Думаю, надо повесить большое зеркало, чтобы мы могли видеть друг друга, когда разговариваем. Например, прямо на дверь. Если открыть ее под нужным углом…
– Чушь какая!
– Это гениальная идея! – обиделся Камерон.
– И зачем тебе меня видеть?
– Чтобы знать, когда ты криво ухмыляешься.
Камерон закинул в багажное отделение рюкзак и принялся изучать «скайлайн», двигаясь вокруг него и внимательно разглядывая обшивку. Где-то потыкал пальцем, некоторые выступающие детали покачал. Забравшись в кабину, принялся изучать панель приборов, проверил работу двигателей, уровень масла и топлива. Эта рутинная проверка давно стала привычкой, и Камерон обследовал «сессну», почти не задумываясь над процессом, автоматически. Он никогда не упускал ни одной мелочи, относился к осмотру очень серьезно. Слишком часто он слышал о крохотных нарушениях, приводивших к серьезным последствиям. И далеко не все истории попадали в сводки новостей. А Камерон дорожил авиапарком фирмы и своей жизнью. Не хватало еще обнаружить неполадку, находясь на высоте в пару тысяч миль над землей.
Глянув на часы, он вздохнул. Миссис Уингейт должна была появиться с минуты на минуту.
Камерон завел моторы и стал чутко вслушиваться в звук двигателей. Панель инструментов не выявляла никаких неполадок, но опытный пилот всегда предпочитал продублировать информацию на слух. Двигатели работали ровно, без перебоев и посторонних шумов.
Камерон осмотрел взлетное поле. Его самолет медленно покатился к посадочным воротам, у которых предстояло взять на борт пассажирку. Пилот прищурился, заметив, что от стеклянной стены терминала к парковке медленно двигается большая машина. Судя по всему, вдова Уингейт прибыла вовремя.
Она приехала на темно-зеленом «лэндровере» и теперь парковалась недалеко от посадочных ворот. Камерону уже доводилось видеть эту машину, и он никак не мог понять, что заставило хрупкую женщину выбрать именно этот огромный джип. Ей куда больше подошла бы дорогая спортивная тачка, шустрая и привлекающая взгляд. К «лэндроверу» требовался хотя бы водитель, потому что худенькая блондинка на переднем сиденье выглядела нелепо. Закрадывалось подозрение, что миссис Уингейт никому не доверяла свою жизнь и потому водила полноприводное железное чудовище сама.
Вдова Уингейт никогда не опаздывала, и это заставляло Брета подавать самолет чуть раньше, чтобы помочь пассажирке с багажом. Камерон прибыл вовремя, но зеленый джип уже успел припарковаться, миссис Уингейт выбралась наружу, открыла багажник и принялась выгружать сумки сама.
Камерон, подводя самолет ближе и заглушая моторы, выругался про себя. Скорее всего миссис Уингейт будет в бешенстве, что ей не помогли с багажом, и постарается испортить весь полет своим раздражением.
Впрочем, никто не заставлял ее собственноручно вытаскивать сумки из багажника. Зачем она взялась за тяжелую работу? Излишняя самостоятельность? Презрение к условностям? Или способ показать, что фирма плохо выполняет обязательства?
Камерон спрыгнул на асфальт и двинулся к воротам. В этот момент вдова Уингейт уже шла по зданию аэропорта. Она тащила за собой чемодан на колесах, а в руках была объемная сумка. Позади бежала Карен, и Камерон изумился этому факту. Секретарша тащила два чемодана поменьше.
Когда пара поравнялась с Камероном, миссис Уингейт нахмурилась и обернулась к Карен.
– Разве пилотировать будет не Брет? – произнесла она ледяным тоном.
– Он болен, – пояснила Карен. – Поверьте, вы бы не согласились с ним лететь, он очень плох. Думаю, он заразен.
Миссис Уингейт никоим образом не дала понять, как относится к сказанному.
– Ясно, – коротко бросила она и уставилась на Камерона через черные очки. Он не мог видеть ее глаз, но чувствовал взгляд.
– Миссис Уингейт, – вежливо кивнул он.
– Капитан Джастис, – холодно откликнулась она и заспешила к самолету.
– Позвольте взять ваш багаж.
Она молча отпустила чемодан и сумку. Отпустила прежде, чем их руки могли соприкоснуться. Больше не было произнесено ни слова до тех пор, пока Камерон не убрал чемоданы в багажное отделение.
Закрывая дверцу, Камерон невесело усмехнулся. Наверняка миссис Уингейт взяла с собой на отдых весь гардероб, какой имела. Судя по размеру чемоданов, это было именно так. Если бы она летела регулярным рейсом, ее заставили бы заплатить кругленькую сумму за перевес.
Обычно если приходилось перевозить одного пассажира, тот занимал кресло второго пилота вместо того, чтобы сидеть сзади. По большей части пассажир делал это из любопытства – смотреть на облака и проплывающие внизу города интереснее из кабины. Кроме того, в таких полетах – особенно длительных – пилоту приятно иметь собеседника.
Однако миссис Уингейт села в салоне, позади кресла пилота, тем самым давая понять, что ни виды, ни досужая болтовня ее не интересуют.
– Вы не могли бы занять место с противоположной стороны? – спросил Камерон. – Прошу вас.
Миссис Уингейт не шелохнулась.
– Зачем это?
Она все больше раздражала Камерона своей показной холодностью, и ему стоило труда не рявкнуть ей по-армейски «шевели задницей». Нынешняя пассажирка заставляла его нервничать, а разошедшиеся перед полетом нервы были Камерону ни к чему.
– Будет лучше, если мы будем сидеть в противоположных сторонах. Это легкий самолет, даже багаж в нем желательно располагать по обе стороны, чтобы не было дисбаланса.
Она молча пересела на правое сиденье, раскрыла сумочку, достала из нее толстую папку с бумагами и немедленно погрузилась в их изучение. Камерон только подивился на это: как можно что-то разглядеть в столь темных очках, тем более что в салоне не было света?
Впрочем, поведение пассажирки говорило вполне ясно: «Не трогай меня, и я не стану трогать тебя». Что ж, Камерона это вполне устраивало.
Он забрался на свое место, закрыл дверь и поправил подголовник. Карен, спешившая обратно в офис, махнула ему рукой. Камерон завел двигатели и еще раз пробежался глазами по панели приборов. Все работало в дежурном режиме.
Пока самолет взлетал, миссис Уингейт ни разу не подняла глаз от бумаг.
Впереди у Камерона был длинный пятичасовой полет. Даже слишком длинный.
Глава 4
Вот уж повезло, подумала Бейли, увидев, что из самолета выбирается не Брет, а капитан Джастис. Когда Камерон спрыгнул на асфальт, легкая «сессна» чуть покачнулась. Даже издалека Бейли поняла: пилотировать будет не Брет Ларсен, который обычно и возил ее по всей стране. С Бретом Бейли чувствовала себя комфортнее: он был услужлив и улыбчив, тогда как капитан Джастис казался воплощением неудовольствия и молчаливого неодобрения. Конечно, став женой Джима Уингейта, она успела за короткий срок привыкнуть к шепотку за спиной и предпочитала общаться с посторонними деловито или холодно. И хотя за последний год Бейли нарастила толстый панцирь, ее до сих пор больно ранила человеческая жестокость.
Она чертовски устала изображать из себя стерву, которой плевать на всех. Ее считали охотницей за наследством, вытянувшей счастливый билет, выскочившей замуж за больного человека, которого оказалось легко обвести вокруг пальца. А ведь идея с замужеством целиком принадлежала Джиму, а не ей! Конечно, Бейли охотно приняла предложение, поскольку оно сулило ей безбедное существование, но, черт побери, она заслужила каждый цент из того, что имела! Она следила за фондами, разумно вкладывала средства, преумножая то, что получила от покойного мужа. Даже трастовые фонды Сета и Тамзин изрядно выросли, хотя она могла вовсе их не трогать.
Нельзя сказать, что Бейли была прирожденным финансистом, но она была осторожна, тщательно анализировала рынок и пользовалась только проверенными сведениями. Джим считал, что она боится рисковать, когда дело доходит до вложений, и посмеивался над ее консервативностью, но именно осторожность Бейли уберегла ее от нескольких опасных сделок.
Увы, окружающим было плевать на ее ум и образование. Они давно поставили на ней клеймо охотницы за состоянием, и клеймо это было не отмыть ничем. Да и стоило ли?
Закрыться ото всех, отгородиться щитом равнодушия от бывших друзей Джима и прочих светских персон оказалось проще, чем доказать миру свою правоту. Бейли была даже рада, что не обязана бывать на приемах и вечеринках, которые еще во время замужества казались ей скучными и чопорными.
А теперь ей предстоит провести несколько часов в одном самолете с мистером Занудой, капитаном Трезвомыслие, который думает, что все о ней знает! Альтернативой была лишь отмена полета как такового, а Бейли очень не хотелось лететь в Денвер регулярным рейсом или искать другую частную компанию.
Но само присутствие рядом Камерона Джастиса, сидевшего в кресле прямо, словно доска, мрачного, всем недовольного, раздражало Бейли. Ей было не по себе.
Однако не отменять же полет по причине неприязни к пилоту? Глупость какая! Даже если она успеет на ближайший рейс до Денвера, все равно разминется с братом и золовкой, которые направляются в Денвер из Майна. Логан уже заказал внедорожник напрокат, чтобы подхватить Бейли в аэропорту. Они намеревались встретиться в восемь вечера, чтобы совершить двухнедельный спуск по реке с кучей остановок. Бейли так и предвкушала, как отключит телефон, чтобы целых четырнадцать дней наслаждаться природой и обществом родных. Не надо будет следить за прической и маникюром, наносить макияж, элегантно одеваться и, главное, общаться с Сетом и Тамзин.
Логан обожал рафтинг. Собственно, он и Пичес, его жена, познакомились в одном из таких походов. Бейли спускалась по реке всего дважды, один раз в колледже, а второй с братом пару лет назад. Это было щекочущее нервы занятие, но только так она получала возможность пообщаться с братом. Логан почти не появлялся дома, постоянно предпринимая какие-нибудь походы и вылазки. Отец Бейли жил в Огайо со своей второй женой. Мать, третий муж которой умер почти четыре года назад, перебралась во Флориду, где теперь жила с сестрой своего второго мужа, тоже вдовой. Старшая сестра Бейли, Кеннеди, давно уехала в Нью-Мексико, и связь с ней прервалась.
Так что Логан, по сути, был самым близким Бейли человеком. Он был на два года старше, но всегда общался с сестрой на равных. Его жена производила впечатление довольно закрытой особы, однако на поверку выяснилось, что это только маска и в душе она человек добрый и ранимый. Бейли дорожила дружбой с ней.
Собственно, поездку задумала Пичес. Она нашла и реку, и нужных людей. Целых семь месяцев она и Бейли обменивались письмами по электронной почте, обсуждая и отшлифовывая детали предстоящего спуска. Оставалось уже в Денвере закупить припасы и снаряжение. И все равно Бейли тащила с собой огромные чемоданы, словно опасалась, что нужные магазины Денвера окажутся закрытыми.
Она была из тех людей, которые говорят: «Все свое вожу с собой». Жизненный опыт подсказывал, что лучше иметь излишки, нежели в чем-либо нуждаться. К примеру, во время прошлого спуска у нее на неделю раньше начались месячные, а она оказалась совершенно к этому не готова. В результате вместо веселого времяпрепровождения они вместе с Пичес и ее мужем неслись сломя голову до ближайшего населенного пункта в поисках средств гигиены. В той же поездке Бейли забыла теплые носки, и по ночам в палатке у нее мерзли ноги. Какое уж тут веселье!
На этот раз она обзавелась несколькими каталогами для путешественников, по которым можно заказать все, что душе угодно и что только может понадобиться в походе. Выписав себе практически каждый предмет из предлагаемого ассортимента, Бейли почувствовала удовлетворение. Теперь-то она была готова к любым неожиданностям. У нее были даже три походные пластинки для чистки зубов, влагоотталкивающие карты для игры в покер и фонарик на голову для чтения книг в палатке ночью.
Конечно, Логан будет подтрунивать над размерами ее багажа, но Бейли это не пугало. Братец еще обратится к ней за помощью, когда не найдет в своих вещах чего-нибудь крайне важного! Например, мотка скотча, чтобы заклеить прореху в палатке. Ведь в прошлый раз прореха обнаружилась!
Бейли нравился рафтинг, но только тогда, когда удавалось спуститься до нужной точки, оставшись совершенно сухой и не замерзнув. Возможно, это слишком по-женски – искать уюта и удобства там, где они в принципе не предусмотрены. Но даже Пичес, съевшая собаку на турпоходах, предпочла бы крем для рук с алоэ вера после сбора дров и разведения огня.
Бейли ждала путешествия с нетерпением ребенка, поэтому теперь едва находила в себе силы не ерзать на кресле и не поглядывать на часы. Конечно, капитан Трезвомыслие не одобрил бы такую несдержанность. Капитан Трезвомыслие, надо же! Бейли неприязненно глянула на Камерона Джастиса, которого наградила таким прозвищем. Вот уж действительно персонаж дешевого комикса!
Она видела, с каким неодобрением глянул Камерон на ее многочисленные чемоданы – пусть даже он не высказался вслух, – и могла сделать безошибочную ставку на то, что он подумал о ее манере таскать с собой весь гардероб.
Но Камерон Джастис ничего не сказал вслух – вот что раздражало сильнее всего! Нормальный человек хотя бы хмыкнул! Или даже проворчал: «Уж не камни ли у вас в сумках?» Так бы сделал Брет, летать с которым было не в пример комфортнее. Он бы прошелся на тему богатых дамочек с причудами, и они бы оба смеялись в тот момент, когда самолет оторвался бы от земли.
А этот капитан Трезвомыслие! С каменным лицом, на котором не отражалась ни одна эмоция, с вытаращенными глазами. Ни дать ни взять лицо робота. Наверняка этот тип вообще никогда не улыбался!
Когда Камерон подал Бейли руку, чтобы помочь взойти по трапу, она едва не отшатнулась. Брет никогда не предлагал ей подобную помощь. Несмотря на почти панибратскую речь, он ни разу не перешел границ, не пересек ее личное пространство, которое сильно сузилось со дня смерти Джима. Это казалось Бейли совершенно нормальным. Она не доверяла людям, и поэтому прикосновения постепенно превратились для нее в какой-то атавизм. Возможно, капитан Трезвомыслие попросту не умел читать язык жестов и не понял, что Бейли предпочла бы обойтись без его помощи. Он так твердо подал ей руку, будто не сомневался, что помощь будет принята. Рука поймала Бейли за локоть очень крепко, хотя и не грубо. Бейли даже на мгновение испугалась, и ее сердце тревожно забилось в груди.
Она пребывала в смятении еще несколько минут и не сразу поняла, в чем дело, когда Камерон велел ей занять другое место. Устроившись, Бейли сделала вид, что увлечена бумагами, хотя не разбирала ни слова из прочитанного.
До чего же слаба броня, если любое случайное прикосновение может легко лишить равновесия! Даже прикосновение того, кому она столь активно не нравится! Неужели ее сердце забилось от… внезапного интереса к представителю противоположного пола?
Увы, личной жизни у Бейли не было вовсе. На ее долю хватало насмешек, которыми ее осыпали дети Джима. Давать им еще один повод для издевательств Бейли не желала. Да и друзья покойного мужа только и ждали неверного шага с ее стороны…
Конечно, временами Бейли чувствовала себя невероятно одинокой и никому не нужной, но ей не хотелось, чтобы кто-то об этом узнал. Особенно такой человек, как Камерон Джастис. Заметь он эту внутреннюю дрожь, решил бы, что ее способен взволновать первый встречный. Это не добавит ей очков.
Но он волновал, правда волновал. Камерон Джастис относился к тому особому типу мужчин, к которым не может не тянуть. Не красавец, конечно, но хорош собой. Грубоват в своей силе, но тем же и привлекателен. Серые глаза – не наивно-голубые, а именно серые, холодные, пытливые. Так и тянет узнать, способен ли на простые эмоции обладатель столь ледяного взгляда.
Бейли знала, что Камерон и Брет – друзья, и это ее озадачивало. Разве такие, как капитан Трезвомыслие, нуждаются в друзьях? Но Брет всегда отзывался о напарнике с уважением и теплотой.
– Настоящий летчик, – сказал однажды Брет. – Очень уравновешенный человек. Думаю, окажись его самолет между двумя быстро сходящимися торнадо, его бы даже в пот не бросило. Даже если бы сидел за штурвалом «КС– 10А».
Позже Бейли решила отыскать в сети изображение «КС-10А», чтобы лучше понять, в чем тут подвиг – сидеть за его штурвалом в грозу. Оказалось, речь шла о действительно большом воздушном судне, способном прямо в воздухе заправлять небольшие самолеты. Представить себе более опасное занятие, как дозаправка в небе, Бейли не смогла и невольно прониклась к Камерону Джастису уважением.
Внезапно она осознала, что уже давно не смотрит в бумаги, а разглядывает лежащие на штурвале руки капитана Трезвомыслие. Вздрогнув, Бейли торопливо вернулась к чтению. Наверняка Камерон был озадачен, как можно видеть мелкий шрифт сквозь черные очки. Действительно, это было непросто, но Бейли все равно не могла сосредоточиться на чтении.
Очки выполняли роль щита, за которым она старалась укрыться. Уж слишком ей не нравилось странное состояние, владевшее ею. Следовало немного расслабиться и занять мысли какой-нибудь ерундой. А лучше немного поспать.
Для сна было самое подходящее время – раннее утро, – вот только дремота никак не хотела приходить.
Если бы она взяла ноутбук, то могла бы скоротать время за раскладыванием пасьянса или вышла бы через спутник в Интернет. Но Бейли не стала брать с собой ноутбук, поскольку вещей и так было более чем достаточно. Во время спусков по реке компанию любителей острых ощущений всегда сопровождал гид с несколькими помощниками. Они обычно перевозили вещи туристов на джипах вдоль берега. Оставалось надеяться, что в трех машинах, нанятых на восемнадцать человек, хватит места и на многочисленные пожитки Бейли.
Мысли о рафтинге наполнили ее приятным возбуждением. Возможно, спуск по реке сулит не только веселое времяпрепровождение, но и опасности, и все же это лучше, чем быть запертой в четырех стенах роскошного особняка. Бейли не придется тщательно взвешивать каждое слово со случайными собеседниками, не будет нужды выглядеть с иголочки и следить за манерами. Она сможет наконец-то побыть сама собой. Целых две недели!
Бейли кинула взгляд в окно и залюбовалась расчерченной квадратиками землей. Ей не нравились коммерческие рейсы на больших воздушных судах – основную часть пути они летели слишком высоко, чтобы разглядывать ландшафт. Маленькие частные самолеты летали в нижних слоях атмосферы, и из иллюминаторов открывался прекрасный вид. Дороги крохотными ленточками вились внизу, поля неровными заплатками закрывали землю, коробочки домиков лепились друг к другу, окруженные группами деревьев…
Мерный шум моторов убаюкивал, и Бейли удалось ненадолго погрузиться в дремоту. Кожаное кресло имело удобную спинку, солнечные лучи не попадали в салон и не слепили пассажирку. Бейли расстегнула пару пуговок на своем шелковом пиджачке, откинула спинку сиденья и еле слышно вздохнула, смежив веки.
Когда Бейли вновь открыла глаза и глянула на часы, то с удивлением обнаружила, что полет длится уже полтора часа. Похоже, она не просто дремала, а крепко спала.
– Где мы сейчас? – спросила она громко, чтобы капитан самолета мог ее услышать.
Камерон сдвинул с уха один наушник и повернул голову.
– Что вы сказали, мэм? – Его лицо было бесстрастным, да и голос звучал так же.
– Где мы? – повторила Бейли.
– Приближаемся к Айдахо.
Она глянула в окно и увидела чуть впереди по курсу огромные горы, увенчанные снежными шапками. Сердце вздрогнуло в груди, и Бейли громко охнула. Горы неслись на них, вздымаясь все выше, и не было между ними просвета. Если самолет не способен подняться повыше, в ужасе подумала она, им суждено разбиться о крутые склоны.
Капитан Джастис поправил наушник и отвернулся, но Бейли успела заметить, что на его губах мелькнула довольная усмешка. Понятное дело, его порадовал объявший пассажирку страх. Подлый тип! Как он мог счесть забавной ее панику! Конечно, самолет способен подняться выше – иначе зачем капитан Трезвомыслие вел его к скалам?
Подняв спинку кресла, Бейли уставилась на растущую горную гряду. До нее было еще далеко, но размеры все равно подавляли и внушали трепет. Две огромные вершины, округлые, словно женские груди с белоснежными сосками, подбирались все ближе и ближе.
Бейли всегда потрясали горы, могучее доказательство бренности человеческого бытия. Словно мрачные морщины на теле планеты, они веками внушали копошащимся у их подножия человечкам страх и уважение. И хотя высоким горным пикам не было никакого дела до крохотной Бейли, она ощущала перед ними первобытный трепет. Когда-то в детстве – ей было лет десять – Бейли гостила у подруги, чей дом лепился на крохотном выступе горы, и ее посетило страшное чувство, что в любой момент каменный гигант, которому надоело подобное соседство, может глубоко вздохнуть и встрепенуться, отчего человеческое жилье запросто соскользнет вниз по склону и разобьется вдребезги. Конечно, с тех пор Бейли успела повзрослеть и научиться мыслить здраво, но страх перед горными вершинами остался. Словно пожилые леди, горы кутались в зеленые платья, накидывали на плечи белые боа из облаков и носили на головах снежные шапки.
По мере того как вершины приближались, самолет набирал высоту. Воздух становился все более разреженным, и от этого менялся звук моторов. Теперь снаружи чаще мелькали ватные шарики облаков, становясь все гуще и непрогляднее.
Наклонившись вперед, Бейли попыталась разобрать показания альтиметра.
– На какой мы высоте? – спросила она громко.
– Тринадцать с половиной тысяч, – ответил капитан Джастис. – Надо подняться еще на шестьсот.
Бейли потрясенно вздохнула. Цифры ошеломляли. «Титаник» ушел под воду примерно на столько же, на две с четвертью тысячи миль. Непостижимая глубина. Непостижимая высота в сравнении со всеми людскими достижениями. Разве можно сравнить самое высокое здание, возведенное руками человека, с высотой горы, созданной природой?
Бейли представила, как уходит на глубину, находясь в многострадальном «Титанике». Медленное скольжение вниз, в кромешную тьму и ледяной холод, туда, где ждет смерть. Она содрогнулась всем телом и отогнала жуткий образ. Пальцы сами собой застегнули пуговицы пиджака, словно пытаясь защититься от холода.
