Просто ли он потерял всякую способность соображать после случая с Лэрой или был слишком поглощен мыслями о вопросах, могущих возникнуть вследствие этого -- таких как, почему он позволил принцу уехать одному и чем сам он занимался в это время? В любом случае Эдан вел себя глупо, и даже опасность, таящаяся в его связи с Лэрой, теперь казалась ничтожной в сравнении с той опасностью, какой они подвергались сейчас. И до сих пор нельзя было сказать определенно, какой оборот примут дела.
      Хотя Гильвейн со своими эльфами спас их от гоблинов и как будто не собирался причинить им вред, они теперь направлялись в Туаривель, расположенный на северной окраине Эльфинвуда, даже дальше от Сихарроу, чем Туразор. И несмотря на видимую доброжелательность Гильвейна, как только они прибудут в Туаривель, решать их участь будет принц Филерэн.
      Эдан надеялся, что если Хэлин действительно вознесся при Дейсмааре и стал богом, он сейчас охраняет их. Но если правы фаталисты, Эдану с Микаэлом остается полагаться только лишь на себя. Однако, как говорится, в рукопашной схватке нет атеистов, и попав гоблинам в плен, Эдан обнаружил, что может превосходить набожностью самого патриарха, когда его жизни угрожает опасность. Одно дело сомневаться в вере и объявлять добродетелью уверенность в собственных силах в уютной безопасной атмосфере таверны. И совсем другое дело -- в Эльфинвуде; и сейчас Эдан неожиданно осознал, что страстно желает положиться на некую силу, превосходящую его собственную.
      Гильвейн оставил их на минуту, чтобы посовещаться с эльфами, которые уже закончили снимать оружие и доспехи с убитых гоблинов. Микаэл наблюдал за ними с интересом. Он никогда не видел эльфов прежде. Собственно говоря, и Эдан тоже. Конечно, это было больше, чем просто новые впечатления. Одежда эльфов отличалась от одеяния мага. На Гильвейне был широкий темный плащ, спускающийся ниже колен, и сине-фиолетовая туника, подпоясанная широким черным кожаным ремнем с орнаментом из серебра; на груди у него висело несколько необычного вида амулетов на серебряных цепочках. На ногах мага были черные получулки и короткие черные выворотные сапоги по колено, со шнуровкой из сыромятных ремешков и бахромой по верху. Идеальный костюм для обитателей леса, подумал Эдан. В нем они практически незаметны среди деревьев.
      Эдан закрыл глаза и сосредоточился, призывая на помощь природную способность "чистокровных" к самоисцелению. Прежде у него не было для этого времени, да и, в любом случае, сил. Сейчас он собрал все немногие оставшиеся у него силы, чтобы заживить рану и дать расслабиться мышцам ног. К несчастью, после этого усилия Эдан ослаб даже больше прежнего и не представлял, хватит ли ему времени для поправки самочувствия.
      -- Я не вижу никаких коней,-- сказал Микаэл мгновение спустя. -- По-твоему, все они шли пешком?
      -- Кроме Гильвейна, вероятно,-- ответил Эдан.-- Интересно, какие чувства испытываешь, когда переносишься вместе с ветром? -- И тут до него дошел смысл замечания, сделанного Микаэлом. Им придется идти пешком до самого Туаривеля!
      По его расчетам они находились где-то неподалеку от южных границ области Пять Пиков. Пешим ходом дорога в Туаривель займет, по меньшей мере, три-четыре дня; возможно, и больше, в зависимости от условий местности. Густой древний лес Эльфинвуд не предполагал легкого путешествия.
      -- Говорят, эльфы необычайно выносливы,-- сказал Микаэл.-И могут бегать, как олени.
      -- Очень надеюсь, они взяли с собой коней,-- с тревогой сказал Эдан.-- Я уже набегался досыта. Я заживил раны, но на это ушли почти все мои силы. Не уверен, что смогу одолеть еще хотя бы двадцать ярдов, не говоря уже о дороге в Туаривель.
      -- Думаю, до рассвета еще осталось несколько часов,-сказал Микаэл.-- Может, они устроят короткий привал, а ты отдохнешь перед путешествием.
      Эдан устало вздохнул.
      -- Для этого мне не хватит и недельного отдыха. Я совершенно изнурен.
      -- Я сам устал,-- сказал Микаэл.-- Хотя мне досталось далеко не так, как тебе. Я скажу колдуну, что мы должны отдохнуть перед дорогой.
      -- Вероятно, будет лучше, если ты попросишь его,-- заметил Эдан.-- Он держался более чем почтительно, но не забывай, он по-прежнему эльф и не присягал тебе в верности.
      -- Верно,-- согласился Микаэл.-- Спасибо, что напомнил. Мне следует научиться не принимать такое обхождение как должное.
      Эдан взглянул на него с любопытством. Никогда не знаешь, чего ожидать от мальчишки. Когда дело касалось Микаэла, Эдан сам многое принимал как должное. Он всегда считал Микаэла избалованным ребенком, каким тот, безусловно, во многих отношениях и являлся -- надменным, своенравным, вспыльчивым и упрямым. Однако, какими бы ни были его недостатки, трусость среди них явно не числилась. Микаэл показал себя храбрым, надежным и находчивым товарищем. Перед лицом опасности он повел себя более решительно, чем Эдан, несмотря на то, что был шестью годами моложе. Он действительно имел все качества, необходимые королю. Судьба империи Ануир находилась в надежных руках -- при условии, что они вообще когда-нибудь возвратятся домой.
      Маг закончил разговор с эльфами и вернулся к ним. Микаэл смотрел на него с любопытством, и хотя Эдан старался не обнаружить владевшее им беспокойство, судя по выражению лица Гильвейна, он не вполне преуспел в этом.
      -- Позвольте вас заверить, вам нет нужды беспокоиться,сказал колдун.-- Я сказал, вы будете моими гостями при дворе Туаривеля, и вы будете гостями, которых примут с должным уважением и учтивостью. И вы воротитесь домой по возможности скоро и с надлежащим эскортом.
      -- Благодарю вас, господин колдун,-- сказал Микаэл,-- и за ваше гостеприимство, и, еще раз, за то, что вы спасли нас от гоблинов. Можете быть уверены, мы этого не забудем.
      -- Рад слышать это, ваше высочество,-- ответил Гильвейн.-И мне было бы приятно, если бы вы называли меня просто по имени, а не "господин колдун". Я не титулованная особа и не рыцарь. И мы, эльфы, не соблюдаем подобные формальности.
      -- Прекрасно, Гильвейн,-- сказал Микаэл.-- Тогда вы должны звать меня просто Микаэл.
      Эльф улыбнулся на это.
      -- И поскольку я не в том положении, чтобы полагаться на ваше верноподданство,-- продолжал Микаэл,-- я смиренно прошу вас о милости.
      -- Просите -- и я окажу ее вам, насколько это в моих силах,ответил Гильвейн.
      -- Мы оба устали, но Эдан изнурен до крайности. Ему пришлось бежать за волками гоблинов почти весь день. У него болят ноги, сведенные судорогой, и он потратил все свои силы на заживление раны, которую получил. Возможно, вы спешите вернуться в Туаривель, но ради своего друга я хотел бы попросить вас дать нам время для отдыха.
      -- Хорошо сказано.-- Гильвейн одобрительно кивнул.-Однако не беспокойтесь, вам не придется идти пешком до самого Туаривеля.
      -- Так значит, у вас есть кони? -- оживился Эдан.
      -- Пешком эльфы умеют передвигаться по лесу быстрей, чем верхом,-- ответил Гильвейн.-- Однако нам нет нужды путешествовать через лес, когда мы можем совершить путешествие над ним.
      -- Над ним? -- переспросил Эдан.
      Гильвейн улыбнулся.
      -- Смотрите!
      Он поднял свой плащ и произнес какую-то фразу на эльфийском наречии. После чего шагнул к ним и набросил плащ на них обоих.
      Под темной полой плаща Эдан ничего не мог видеть, но почувствовал, как ноги его отрываются от земли. Ощущая пьянящую легкость и головокружение, он начал вращаться в воздухе все быстрей и быстрей, пока не закружился, как детский волчок, одновременно поднимаясь все выше и выше. Он хотел закричать от страха, но у него перехватило дыхание.
      Стремительно вращаясь в центре смерча, он услышал быстро нарастающий свист ветра, подобный завыванию урагана в ветвях деревьев, и затем перестал ощущать свое тело. Это не походило на полное онемение; казалось, его тело просто перестало существовать. Эдан попытался поднести руки к лицу, чтобы проверить, есть ли у него еще лицо, поскольку совершенно не чувствовал кожей дуновения ветра или прохлады ночного воздуха. Однако, попробовав пошевелиться, он в неожиданном приступе ужаса осознал, что у него больше нет рук, чтобы шевелить ими, да и ног, собственно говоря, тоже. Он не ощущал своего тела, потому что ощущать было нечего. Затем внезапно мрак рассеялся, и Эдан обрел возможность видеть. Если бы у него оставались легкие, чтобы дышать, у него перехватило бы дыхание.
      Они находились высоко над лесной поляной, на которой стояли несколько мгновений назад, и верхушки деревьев стремительно удалялись от них. Эдан услышал шум ветра, хотя и не понимал, каким образом, поскольку не чувствовал, чтобы у него оставались уши. Равным образом Эдан не понимал, каким образом он видит, когда у него нет глаз, чтобы щуриться от ветра.
      Было по-прежнему темно, но все же внизу он мог отчетливо разглядеть эльфов, которые бежали по лесу, то пропадая, то появляясь в просветах между деревьями, то снова скрываясь с глаз под сенью леса. Сначала Эдан подумал, что их было больше, чем те двенадцать, которых он видел на поляне, но потом понял, что видит все тех же эльфов, только двигаются они с поразительной скоростью. Он не мог понять, как это им удается так стремительно мчаться сквозь лесную чащу. Да, правду говорят, что эльфы могут бегать, как олени. Будь Эдан на земле, даже полностью отдохнувший, он никогда не сумел бы держаться наравне с ними. Ни один человек не в силах бежать с такой скоростью.
      Его способности восприятия полностью изменились. Теперь они находились высоко над лесом, и все же Эдан видел все отчетливо, несмотря на темноту. Он осознал, что в действительности он видит не глазами, поскольку человеческое зрение не обладает способностью видеть в темноте, присущей эльфам. Более того, он мог видеть все, что творилось вокруг, не поворачивая головы. Собственно, и головы-то у него больше не было. Его физическое тело каким-то образом исчезло, испарилось, подобно утренней росе, и все явления окружающего мира он постигал не органами чувств, но непосредственно сознанием.
      Сходные ощущения Эдан иногда испытывал только лишь во сне, когда ему снилось, что он каким-то образом покинул свое тело и парит над ним, глядя вниз, на себя самого, лежащего на постели. Он не знал, отчего ему снятся подобные сны, и радовался, что не видит их чаще, поскольку они повергали его в глубокую тревогу. Они всегда оставляли впечатление полной реальности: Эдан действительно чувствовал, как плавает в воздухе, прямо под потолком, и всегда испытывал странное, тревожное, головокружительное ощущение при виде своего тела внизу.
      Сейчас он испытывал очень похожее чувство, только на сей раз оно длилось, и над ним не было потолка, чтобы остановить его. Они продолжали подниматься все выше и выше, и теперь ощущение вращения исчезло -- осталось лишь жутковатое ощущение полета, полной невесомости и свободы, какие испытывает птица, парящая высоко над лесом. В этот миг Эдану вдруг пришло в голову, что, может быть, он умер; и мысль эта повергла его в ужас -- тем больший, что он чувствовал себя совершенно беспомощным и не способным ничего предпринять. Он впал в совершенную панику, когда подумал, что уносится в небо навсегда, чтобы никогда больше не вернуться на землю.
      -- Не бойтесь,-- где-то совсем рядом прозвучал голос Гильвейна.-- Вы не умерли. Вы просто видоизменились с помощью магии. Вы стали одним целым с воздушным потоком, в котором мы парим. У вас нет причин для тревоги. Мы превратились в ветер, и здесь, в поднебесье, пребываем в родной стихии.
      -- Это восхитительно! -- возбужденный голос Микаэла раздался совсем рядом, словно мальчик радостно кричал Эдану прямо в ухо, разве что Эдан скорей воспринимал Микаэла не слухом а так, словно тот стал частью него и находился где-то внутри. -- Это потрясающе! О, Эдан, смотри! Мы летим, как птицы! Мы летим!
      Неужели ему не страшно? -- подумал Эдан.-- Возможно ли, чтобы Микаэл совсем ничего не боялся? объясняется ли это его возрастом, или он начисто лишен чувства страха как такового? Несмотря на заверения Гильвейна, Эдану казалось, что они умерли и души их возносятся на небеса! Более жуткого чувства ему еще не приходилось испытывать, однако для Микаэла это было радостное переживание, новое приключение -- и Эдан почувствовал дикий восторг мальчика. Почувствовал! Только тогда Эдан осознал, что на самом деле не слышит голоса спутников, но каким-то образом проникает в их мысли, в то время как они читают его. Превращенные в ветер, они стали одним целым, слились воедино в бурлящих потоках воздуха, несущихся над лесом.
      -- Да, мы трое стали одним целым,-- ответил Гильвейн на его невысказанный вслух вопрос.-- И одним целым с ветром. Одним целым с природной стихией. Вот истинное царство, не признающее власти императоров и принцев. Вот царство, частью которого все мы являемся... Царство сил природы, которые сотворяют мир и сотворяют всех нас.
      Они неслись над верхушками деревьев со скоростью, какую Эдан прежде и представить себе не мог. Но как? -- подумал он.Как такое возможно?
      -- Магия,-- ответили мысли Гильвейна.-- Магия делает все возможным для того, кто постигает возможности природы.
      -- Но вы же говорили, что однажды использованное заклинание стирается из памяти,-- сказал Микаэл.
      -- Это так,-- ответил Гильвейн.-- Но существует не меньше двадцати разных заклинаний, позволяющих путешествовать с ветром, а я посвятил жизнь постоянному совершенствованию своего искусства. Я всегда учу заклинания и, забыв их, учу снова. Так познают магию, как, безусловно, и все науки в этом мире. Следовать путем знания значит все время оставаться учеником, заучивающим одни и те же уроки опять и опять. Это бесконечный процесс, и наградой ученику служит сам процесс познания. Мы слишком легко забываем, и всегда должны учиться снова и снова. Изучение магии сродни постижению жизни: как только прекращается процесс познания, начинается процесс умирания.
      Под влиянием ободряющих речей мага и безграничной радости и восторга Микаэла страх Эдана начал убывать, уступая место нарастающему чувству благоговения. В стремительном полете над землей он не чувствовал ветра: он был ветром, и далеко внизу огромным зеленым ковром расстилался Эльфинвуд. В отдалении Эдан мог видеть горные гряды Пяти Пиков, а на северо-западе -стремительно приближающиеся лесистые нагорья Туразора, королевства гоблинов. Если бы не эльфы, теперь они направлялись бы туда. Однако сейчас они пронеслись над владениями своих недавних захватчиков и продолжали двигаться на северо-восток, мимо скалистых гор Стоункраун по направлению к эльфийскому королевству Туаривель.
      Казалось невероятным, что они покрыли такое огромное расстояние за столь короткое время, но когда Эдан заметил над горизонтом первый серый проблеск зари, то понял, что на самом деле прошло куда больше времени, чем он полагал. Часы показались ему минутами, пока, зачарованный открывающимся далеко внизу зрелищем, он смотрел на мир с такой высоты, с какой его видит ястреб или орел.
      С высоты Эдан наблюдал восход солнца и видел, как от горизонта разливается широкая волна света и затопляет лес и неровную скалистую местность Северные Марки. Он забыл о своем первоначальном страхе, завороженный красотой земли, пробуждающейся для нового дня.
      Лес как будто начал медленно подниматься навстречу им, и Эдан понял, что они снижаются. Они все еще продолжали двигаться вперед с огромной скоростью, но постепенно сбавляли высоту; и скоро Эдан уже различал птиц, которые порхали в верхних ветвях деревьев, не замечая их присутствия. Когда они спустились еще ниже, с деревьев поднялась стая голубей и начала набирать высоту. Голуби подлетали все ближе, трепеща белыми крыльями в сиянии раннего утра, а затем самым удивительным образом пролетели сквозь них! Они окружали Эдана со всех сторон и, несомые потоками ветра, находились даже внутри него, и он действительно чувствовал биение их сердец.
      Потом голуби оказались выше, а они спустились еще ниже и летели, почти касаясь верхушек деревьев, которые клонились под ними. Этот головокружительный полет -- это стремительное плавное движение над самым лесом -- казался фантастическим и нереальным. Даже в сновидениях Эдан не испытывал подобных ощущений. Да, думал он, вот что значит быть птицей. В детстве он часто наблюдал за птицами и мечтал научиться летать. Теперь он летал. И когда голуби летели вместе с ними, он в течение нескольких мгновений переживал их чувства и ощущения.
      Он всегда думал, что колдуны проводят жизнь в темных затхлых помещениях, слабо освещенных свечами, установленными в черепах; что все свое время они посвящают пустой возне с древними рукописями и тайными манускриптами, а также приготовлению таинственных, источающих запах серы зелий, которые они варят в клубах едкого дыма, поднимающегося от курильниц. Однако это была магию другого рода. Эльфийская магия.
      Эдан пожалел о том, что его жизненный путь был предопределен с самого его рождения, поскольку, если таковы возможности эльфийской магии, он предался бы изучению этого искусства со всем рвением. Интересно, подумал он, берут ли эльфийские маги в ученики людей? И как только эта мысль пришла ему в голову, Гильвейн отозвался.
      -- Эльфиская магия служит только эльфам,-- ответил маг.Если бы мы учили ей людей, она перестала бы принадлежать исключительно нам, и опасность злоупотребления ею стала бы слишком велика. Как ни один колдун-человек не возьмет себе в ученики эльфа, так ни один эльфийский маг не станет учить человека.
      -- Но разве законы человеческой магии и эльфийской не одни и те же? -- спросил Эдан.
      -- Да, конечно,-- ответил Гильвейн.-- Но дисциплины, равно как и заклинания у них разные. И мы не настолько доверяем друг другу, чтобы раскрывать все наши секреты. Возможно, когда-нибудь в будущем.
      Но не сегодня, подумал Эдан, понимая, что ответ колдуна служил напоминанием о существующем положении дел. Эльфы и люди были далеко не друзьями, и мир между ними по-прежнему оставался непрочным. Пройдет немало времени, прежде чем эльфы и люди смогут доверять друг другу, если такой день вообще настанет когда-нибудь. Мучительная память о том, как люди вторглись в эльфийские земли и захватили их, была все еще жива в эльфийских королевствах, и, если учесть, что Человекоубийца до сих пор продолжал заниматься "Гилли Сидом" в этих самых лесах, не скоро еще пройдут дни, когда люди гибнут от мечей и стрел эльфов.
      -- Как и дни, когда эльфы гибнут от мечей и стрел людей,подхватил Гильвейн, еще раз напоминая Эдану, что пока они связаны воедино заклинанием ветра, он читает все их мысли, в то время как его собственные, которые он хочет утаить, остаются недосягаемыми для спутников.
      -- Когда я стану императором, я положу конец этому указом,сказал Микаэл.
      -- Если бы наши проблемы могли решаться так просто! -ответил колдун.-- Возможно, по восшествии на Железный Трон ты поймешь, что между желаниями и возможностями правителя существует большая разница. Я желаю тебе удачи в будущем. Но сейчас прошу вас пожаловать в эльфийский город Туаривель.
      И внезапно прямо перед собой они увидели город, который появился из леса, словно сгустился из прозрачного воздуха. Привыкший к виду человеческих городов, Эдан оказался неподготовленным к зрелищу, открывшемуся их взорам по прибытии в Туаривель.
      При возведении городов люди выбирают удобную с точки зрения ландшафта местность и затем расчищают обширные участки земли, подготавливая их для строительства дорог, зданий и рыночных площадей. Подступы к крепостным стенам и сооружениям должны оставаться открытыми, чтобы возможные противники обнаружили себя при приближении к городу.
      Эльфы же руководствовались совершенно иными принципами строительства.
      Туаривель просто вырастал из леса. Расчищены были лишь самые незначительные участки земли и везде, где только возможно, деревья остались нетронутыми -- так что лес и город представляли собой единое целое, слияние творений природы и эльфийских строителей. С некоторого расстояния город было невозможно различить среди деревьев, и Эдан подумал, что путешественник, не знающий дорогу совершенно точно, легко может проехать в сотне ярдов от Туаривеля и даже не заметить его.
      Деревянные дома с тростниковыми крышами стояли среди деревьев, укрытые от дождя и снега их густыми кронами. Городские улицы -- в действительности представлявшие собой что-то вроде немощеных тропинок -- вились серпантином между деревьями, а естественные полянки служили тенистыми городскими площадями, где обитатели города брали воду из колодцев и торговали за установленными здесь рыночными прилавками. Многие дома были построены непосредственно вокруг ствола дерева, так что само дерево являлось частью сооружения, верхние этажи которого располагались на толстых его нижних ветвях.
      Сверху лесная сень до известной степени скрывала постройки, плотность которых возрастала по мере того, как путешественники приближались к центру города. Многие сооружения имели открытые площадки, расположенные на ветвях, часто на нескольких уровнях, и соединенные между собой протянутыми от дерева к дереву узкими деревянными мостиками. Улицы города Туаривеля пролегали не только по земле, но и по воздуху. Но одно здание возвышалось над всеми остальными, вознося свои изящные, украшенные затейливой резьбой и каннелюрами деревянные шпили высоко над верхушками деревьев. Путешественники приближались к лесному дворцу, известному под названием Туаранрей, где принц Филерэн управлял страной с легендарного Тернового Трона.
      Когда ветер начал кружиться вокруг дворца, Эдан с восхищением рассматривал шпили из черного дерева, вручную отполированного и промасленного, с фигурной резьбой, на которой играли золотисто-желтые блики. Шпили были неравной высоты и располагались вплотную друг к другу, вырастая из центрального здания дворца, построенного из дерева и известняка, который добывали несколькими веками раньше в горах дальше к северу, за Великаньими Низинами. Остроконечная крыша под шпилями была крыта розовой черепицей. Каменные желоба для отвода дождевой воды и растаявшего снега вели к рыльцам водосточной трубы в виде кричащих горгулий.
      Туаранрей не отвечал требованиям замка -- по крайней мере, с точки зрения человека -- поскольку у него не было внешних крепостных стен и бойниц. Однако принц Филерэн имел мало оснований опасаться осады. Сам Эльфинвуд служил куда более надежной защитой, чем любые крепостные стены, рвы или навесные башни. Неприятельской армии пришлось бы идти многие мили через густой лес и труднопроходимые заросли, делавшие поход крупных воинских соединений практически невозможным. И задолго до приближения к Туаривелю такая армия была бы по частям уничтожена эльфийскими лучниками и воинами, которые могли нападать из засады и мгновенно скрываться в чаще леса.
      Из своих занятий по истории Эдан помнил, что в дни Великой Войны между людьми и эльфами ни один полководец из людей не оказывался настолько глуп, чтобы преследовать эльфов, отступивших в лес. Ни один захватчик никогда не достигал дворца Туаранрея иначе, как в качестве пленника.
      Ветер, с которым они прилетели, кружился все быстрее вокруг шпилей дворца, набирая скорость и превращаясь в смерч, который наконец начал медленно опускаться на землю. Эдан снова испытал странное, тревожное чувство, будто он покидает свое тело; у него снова закружилась голова и способность к восприятию физических ощущений вернулась к нему. Он, почувствовал, что стремительно вращается в воздушной воронке и волосы хлещут его по лицу. Он задохнулся, пытаясь набрать в легкие упругого воздуха смерча, потом ощутил землю под ногами; сильный ветер ослаб до легкого ветерка и растаял, оставив их на тропе, ведущей к дворцу.
      Эдан откинул волосы с лица и огляделся по сторонам, но все продолжало кружиться у него перед глазами. Он с трудом удерживался на ногах. Он чувствовал сильное головокружение и едва не упал, когда попытался сделать шаг. Микаэл явно чувствовал себя не лучше. Принц пошатнулся и опустился на одно колено, тихо выругавшись. Эдан закрыл глаза и подождал, пока мир перестанет вертеться. Собственное тело казалось ему страшно тяжелым и неповоротливым. Ничего удивительного, подумал он. Всего минуту назад я был легче воздуха.
      -- Это пройдет через несколько минут,-- сказал Гильвейн.Возможно, вам станет лучше, если вы закроете глаза и будете глубоко дышать, пока головокружение не утихнет.
      Через несколько мгновений Эдан открыл глаза и постарался сосредоточить взгляд. Когда головокружение прошло, он огляделся вокруг. Они стояли на тропинке, которая вилась по длинной и узкой лужайке, обсаженной древними тополями -- эта своего рода естественная аллея вела к дворцу. Внимание Эдана привел звук журчащей по камням воды, и он увидел бегущий посредине аллеи ручей. По обеим берегам ручья тянулись вьющиеся тропинки, которые вели к изящно выгнутому каменному мосту, дававшему доступ к дворцовым воротам.
      В отличие от замков империи, к которым вели грунтовые дороги, достаточно широкие, чтобы на них могли ехать в ряд несколько всадников, дорожки, ведущие к воротам Туаранрея, явно предназначались только для пешеходов, ибо они вились через густые сады, засаженные зеленым папоротником, цветущим кустарником и дикими цветами. Скамьи, сделанные из расколотых вдоль стволов деревьев, располагались вдоль тропинок по обоим берегам ручья.
      С первого взгляда Эдану показалось, что ручей огибает дворец, образуя своего рода естественный крепостной ров. Потом он понял, что на самом деле ручей бежит из-под арки в стене под мостом и очевидно вытекает из самого дворца!
      За деревьями Эдан мог рассмотреть некоторые сооружения, которые он заметил еще раньше сверху. Крытые тростником и с деревянными ставнями на окнах, они напоминали деревенские домики, но были гораздо больше и имели открытые площадки, установленные на ветвях деревьев и соединенные друг с другом подвесными мостиками, пролегающими на разных уровнях высоко над землей. Куда бы Эдан не бросил взгляд, везде он видел совершенное слияние природы и архитектуры. Город был частью леса, а лес -- неотъемлемой частью города.
      Когда они шли по направлению к каменному мосту, ведущему к воротам Туаренрея, несколько эльфов остановились и проводили их взглядами. Эдан знал, что купцы из человеческих племен иногда посещают Туаривель, но судя по любопытным взглядам встречных, появление людей здесь по-прежнему было делом необычным. Он заметил, что все встречные при виде них почтительно склоняют голову.
      -- Похоже, они знают меня,-- сказал Микаэл.
      Эдан нахмурился, на миг озадаченный замечанием мальчика, потом неожиданно понял.
      -- Они кланяются Гильвейну, а не тебе,-- сказал он.
      -- О, понимаю.-- Голос Микаэла звучал несколько недовольно или, возможно, разочарованно.
      -- Запомни, ты здесь не принц и можешь рассчитывать лишь на обычную учтивость, предусмотренную дворцовым этикетом,тихо сказал мальчику Эдан.-- В Туаривеле правит Филерэн, а не император Адриан.
      Микаэл нахмурился. Он привык встречать обращение, подобающее отпрыску королевского рода, и ему было не совсем легко осознать обстоятельство, что здесь он не сможет пользоваться своим положением. Однако гоблины уже сделали многое для образования принца, и теперь Микаэл учился не воспринимать проявления учтивости как должное. Он кивну, показывая, что понял.
      Эдан почувствовал облегчение, хотя их положение по-прежнему тревожило его. Конечно, Микаэлу нельзя позволять задирать нос перед Филерэном. Судя по тому, что Эдан слышал об эльфийском короле, подобное поведение едва ли ему понравится.
      Они следовали за Гильвейном по тропинке, которая плавно повернула в сторону от ручья, обогнула покрытую мхом скалу и вышла к каменному мосту. Вооруженные мечами и копьями эльфы-стражники стояли на мосту и возле массивных деревянных дверей, обитых гвоздями. Они не преградили путь Гильвейну, но не попытались скрыть своего любопытства при виде двух его спутников-людей.
      Когда они прошли через двери и вошли в главный зал Туаранрея, Эдан и Микаэл, оба, стали как вкопанные, расширенными от удивления глазами глядя перед собой. Они пересекли передний зал и внезапно очутились на краю лесной поляны. Но это казалось невозможным. Они находились внутри дворца -- или нет?
      На мгновение Эдан почувствовал себя совершенно сбитым с толку. Они должны были войти в главный зал Туаранрея, но этот зал не походил ни на один из виденных им ранее. Он находился под открытым небом, и вымощенные плитами дорожки вились между ухоженными клумбами гигантских папоротников и разноцветных цветов, пирамидами замшелых камней с журчащими фонтанами, купами невысоких деревьев и цветущих кустов. Небольшой деревянный мостик был перекинут через пруд, откуда начинался ручей, вытекавший через сводчатый проем в стене.
      В действительности этот атриум служил главным залом Туаранрея. Дворец был возведен вокруг лесной поляны с прудом, питавшимся водами подземного источника. Арки в стенах вели в восточное и западное крыло замка, а также в заднюю его часть. Но главная достопримечательность атриума находилась прямо напротив сводчатого входа в зал.
      Эдан слышал рассказы о легендарном Терновом Троне Туаривеля, но не знал, правда это или вымысел. Теперь он увидел его собственными глазами. Это был огромный розовый куст, самый большой из всех виденных им прежде. Его многочисленные стволы у основания резко выдавались вперед, образуя своего рода естественный трон, а выше разветвлялись, создавая широкой полог из сине-зеленой листвы и живописных, цвета слоновой кости и кроваво-красных, бутонов. И восседал на этом троне в окружении своих министров и придворных принц Филерэн, правитель последнего эльфийского королевства в Эльфинвуде.
      Когда о них доложили, Гильвейн провел Микаэла и Эдана к трону, легко положив руки им на плечи. Их появление вызвало заметное возбуждение среди присутствующих эльфов. Все взгляды были обращены на них, когда Гильвейн выступил вперед, опустился на одно колено и глубоко поклонился своему принцу. Эдан последовал примеру мага, но Микаэл, совершенно спокойный и невозмутимый, остался стоять на месте, с любопытством глядя на эльфийского принца.
      На вид Филерэну казалось лет тридцать пять-сорок, но внешность бессмертных обманчива: Филерэн правил Туаривелем еще до рождения дедушки Микаэла. Принц был высок и строен, с угловатыми чертами лица и прямыми черными волосами, спускавшимися гораздо ниже плеч. У него был широкий тонкогубый рот жесткой складки; темно-карие глаза, прикрытые тяжелыми веками, которые придавали ему задумчивый и мрачный вид; и выступающий крючковатый нос. Говорили, принц как две капли воды похож на своего прадеда, онсхеглина Руоба Человекоубийцу.