Но если эрцгерцог преследует свои интересы и Микаэлу придется умереть, к чему гоблинам оставлять их в живых так долго? Вероятно, когда они потребуют выкуп, им придется предъявить какие-то доказательства того, что пленники живы. Или возможно, они действительно собираются продать их в рабство. Может быть даже у гоблинов есть на них какие-то иные виды, которые он не в силах предугадать. В воображении Эдана начали рисоваться самые разные зловещие картины будущего, вследствие чего он только впал в еще большее смятение и напрочь лишился сна, несмотря на крайнюю усталость. С носилок не доносилось ни звука, и Эдан полагал, что мальчик спит, пока не услышал свое имя, произнесенное тихим шепотом.
      -- Эдан? Ты спишь?
      -- Нет,-- прошептал он в ответ.-- Я устал до смерти, но никак не могу уснуть.
      -- Кажется, я почти высвободил руки.
      Эдан поднял голову и изумленно уставился на Микаэла.
      -- Что? Но как?
      -- Я напряг мышцы, когда они меня связывали,-- прошептал Микаэл.-- Я научился этой хитрости во время наших игр. А когда я расслабился, веревки оказались затянутыми не очень туго, и я с самого утра старался развязать их. Теперь, кажется, я почти высвободил правую руку.
      Эдан был потрясен. Микаэла не развязывали с момента их пленения, а это значит, что ему хватило присутствия духа с самого начала думать о побеге, и весь день напролет он пытался высвободиться из пут.
      -- Я немного испугался, когда ты попросил их развязать меня, -- тихим шепотом продолжал Микаэл.-- Тогда они увидели бы, что я стараюсь ослабить веревку, и только связали бы меня еще туже.-- Эдан услышал тихое кряхтение.-- Готово! Подожди немного...
      Через несколько минут Микаэл развязал веревки, стягивающие его ноги, и подполз к Эдану.
      -- Лежи смирно,-- прошептал он, возясь с узлами.
      Скоро руки Эдана были свободны. Он сел и быстро осмотрелся по сторонам, проверяя, не заметили ли чего часовые. Он чувствовал, как руки Микаэла развязывают веревки, стягивающие его щиколотки.
      -- Я все сделаю,-- прошептал принц.-- А ты следи за часовыми.
      Эдан восхищался самообладанием мальчика, но потом осознал, что до настоящей свободы им еще далеко. Стоящие на посту гоблины на самом деле сидели под деревом в пятнадцати-двадцати ярдах от них, занятые чем-то вроде игры в кости. Эдан с трудом различал часовых в темноте, но видел их движения, когда они бросали кости, и слышал их голоса. Они были поглощены игрой и ни разу не посмотрели в сторону пленников. Но наибольшую опасность представляли не часовые.
      Когда Микаэл развязал ему ноги, Эдан прошептал:
      -- Как насчет волков?
      -- Думаю, они спят,-- прошептал в ответ Микаэл, кивком головы указывая на волков, которые, свернувшись клубком, лежали на земле неподалеку от них.-- Они покрыли большое расстояние с седоками на спинах, и гоблины накормили их перед сном. Если мы прокрадемся очень тихо, у нас есть шанс ускользнуть.
      -- Но как только гоблины обнаружат наше исчезновение, они разбудят волков и пустятся за нами в погоню,-- ответил Эдан. -- Нам ни за что не убежать от них!
      Лицо Микаэла вплотную приблизилось к его лицу.
      -- Мы должны попытаться,-- прошептал он.-- Если мы сумеем добраться до ручья, который недавно пересекли, то сможем пойти по воде вдоль его русла, и они потеряют наш след.
      -- Хорошая мысль. Но до ручья по меньшей мере несколько миль, -- ответил Эдан.-- Нам никогда д него не добраться!
      -- Эдан... Ты хочешь бежать или нет?
      Эдан закусил губу и кивнул.
      -- Тогда отлично. Вперед.
      Они начали медленно отползать от места стоянки, изо всех сил стараясь не производить ни малейшего шума. Это были мучительные минуты; каждый миг Эдан ожидал услышать за спиной тревожные крики часовых и рычание пустившихся в погоню волков. Сердце его неистово колотилось и под ложечкой ныло от страха, когда он полз за принцем, стараясь дышать ровно и спокойно. Никогда в жизни не испытывал он такого ужаса. Он представлял, как волки набросятся на него и разорвут на части -- и больше не мог думать ни о чем, пока осторожно переставлял руки и колени, отчаянно боясь произвести хоть малейший шорох. Один раз под его коленом тихо хрустнула ветка, и Эдан затаил дыхание и застыл на месте, но сколь бы оглушительным ни показался ему этот звук, он остался незамеченным. Спустя некоторое время, показавшееся Эдану долгими часами, они наконец удалились от лагеря достаточно далеко, чтобы осмелиться подняться на ноги.
      И тогда они бросились бежать, спасая свои жизни.
      Глава 4
      Они продирались через лес, и Микаэл держался впереди: ввиду малого роста ему было легче проскальзывать между деревьями и пробираться под низко свисающими ветками. Более длинные ноги не давали Эдану особого преимущества при путешествии сквозь густую чащу, кроме того за день он покрыл многие мили и смертельно устал. Он бежал, стараясь не замечать жгучей боли в перетруженных мышцах, и думал лишь о том, чтобы все время ставить одну ногу впереди другой. Казалось, это полностью поглотило его внимание.
      Они пробежали не более сотни ярдов, когда Эдан ужа стал задыхаться и спотыкаться. Лунный свет не проникал сквозь густую лесную сень; в темноте он мог видеть лишь на несколько ярдов вперед и старался не отставать от Микаэла, которого скоро потерял из виду, после чего мог двигаться лишь на звук его частых шагов где-то впереди. И в довершение ко всему у него стало сводить судорогой мышцы ног.
      Эдан не знал, сколько еще продержится. Но знал, что очень скоро его икры сведет так сильно, что он не сможет идти. Если бы только дотянуть до ручья... но он не представлял, как у него это получится. Левая нога уже начала ему отказывать, и он перешел с бега на прихрамывающую рысь, следуя по пятам за Микаэлом. Принцу необходимо спастись, говорил себе Эдан. Очень скоро их исчезновение обнаружат, и волки постятся по следу. Никакой надежды убежать от них нет. Ни малейшей. Однако, если Эдана настигнут первым, у Микаэла останется достаточно времени, чтобы добежать до ручья и оторваться от погони. Тогда, если повезет, он сможет спастись.
      Эдан скривился от боли, когда левую ногу свело так сильно, что он не мог больше сделать ни шагу. Он остановился передохнуть и тяжело прислонился к стволу дерева. Бесполезно. Он не дойдет ни за что. Давай, Микаэл, подумал Эдан. Давай же, беги!
      В отдалении послышался вой волков, напавших на их след. Эдану показалось, будто огромная рука внезапно сжала его сердце. Напрасными были все старания. Но может, и нет. У него оставалась возможность выиграть для Микаэла немного времени. По крайней мере, он отдаст свою жизнь за принца. И, возможно, этим искупит свое отступление от долга в случае с Лэрой. Конечно, именно такого конца он и заслуживает за то, что вел себя как последний глупец.
      Внезапно впереди послышался шорох, и Эдан, тяжело дыша, выпрямился, готовый встретить любую новую угрозу, но это был всего лишь Микаэл. Он вернулся.
      -- Беги! -- закричал Эдан.-- Они обнаружили наше исчезновение! Спасай свою жизнь! Я постараюсь задержать их, насколько смогу.
      -- Каким образом? -- спросил Микаэл.-- Не валяй дурака. Пошли!
      -- Я не могу,-- Эдан скривился от боли.-- Ноги... сводит судорогой... Я не могу идти. Спасайся сам.
      -- Я не собираюсь оставлять тебя,-- сказал Микаэл.-- Ну давай же, Эдан, обопрись на меня...
      -- Забудь обо мне! Я только задержу тебя!
      -- Мы пойдем вместе или не пойдем вообще,-- упрямо сказал Микаэл, беря руку Эдана и кладя ее на свои худенькие плечи. -- Теперь обопрись на меня. Ну давай же, ты сможешь!
      -- Бесполезно. Мы не успеем дойти. Ты должен идти без меня.
      -- Заткнись и шагай!
      Эдан оперся на Микаэла, и они двинулись вперед неуклюжей неверной походкой. Но Эдан понимал, что это безнадежно. До ручья оставалось по меньшей мере одна-две мили. Волки настигнут их гораздо раньше,, чем они доберутся до него.
      -- Микаэл... прошу тебя...
      -- Заткнись и беги, Эдан,-- проговорил Микаэл сквозь стиснутые зубы.
      -- Не могу. Больно...
      -- Забудь о боли. Боль -- всего лишь ощущение.
      Не будь их положение столь отчаянным, это совершенно абсурдное заявление вызвало бы у Эдана смех. И все же, непонятно как, оно помогло ему. Он решительно стиснул зубы и ускорил шаг, стараясь не слишком тяжело опираться на Микаэла, который едва достигал его груди. Теперь вой прекратился, но эта тишина была еще более зловещей. Она означала, что волки идут по следу. Вынюхивая их запах, почти бесшумно они скользят сквозь заросли -- с вывалившимися из раскрытых пастей языками и гоблинами на спинах. Смерть мчалась за ними на мягких лапах. Микаэла они, безусловно, оставят в живых -- по крайней мере, на какое-то время -- но Эдан им не нужен, и у него не возникало ни малейших сомнений, что его убьют в назидание принцу, дабы пресечь все дальнейшие поползновения к бегству. Если бы только Микаэл не вернулся...
      Эдану почудилось, что позади раздался слабый шорох, но он не был уверен в этом. Они больше не старались двигаться тихо. В этом не было смысла. Они старались двигаться как можно быстрее, но даже если бы они бежали изо всех сил, этого было бы недостаточно. Лишь чудо могло спасти их теперь.
      Хэлин, помоги нам! -- мысленно взмолился Эдан.-- Не допусти, чтобы все кончилось так! Спаси хотя бы Микаэла, если не меня!
      Они вышли на небольшую полянку, покрытую мхом и заросшую кружевным папоротником -- причудливо освещенную лунным светом, проникающим сквозь кроны деревьев. Эдан не помнил, чтобы они проходили здесь прежде. Ему казалось, они возвращаются примерно тем путем, каким шли раньше, но теперь он ни в чем не был уверен кроме того, что до ручья они не доберутся никогда. Он проклинал себя за недостаток силы и выносливости, за то, что поддался чарам Лэры и не смог уберечь своего принца.
      Если бы Микаэл не вернулся помочь ему, он успел бы достичь ручья, и волки потеряли бы его след, если бы он некоторое время бежал по воде вдоль мелкого русла, прежде чем выпрыгнуть на противоположный берег и возвратиться назад тем путем, каким они пришли. Конечно, гоблины знали бы, каким путем он возвращается, но в таком густом лесу у Микаэла оставался бы шанс ускользнуть от них или встретить спасательный отряд, если таковой выслали... В любом случае, теперь думать об этом бесполезно. Они сделали все возможное и потерпели неудачу, и Эдан знал, что в этом виноват он. Они двинулись через поляну, но не успели одолеть и дюжины ярдов, как низкое рычание заставило их замереть на месте.
      Пара горящих глаз появилась в темноте перед ними. Потом еще одна. И еще одна. У Эдана упало сердце. Гоблины. Волки не только догнали их, но и перегнали -- и теперь они стояли в центре поляны, окруженные преследователями, и угрожающее ворчание волков доносилось со всех сторон.
      -- Все кончено,-- сказал Эдан с горьким смирением.-Простите меня, мой господин.
      -- Что ж, мы просто постараемся выиграть в следующий раз,сказал Микаэл.
      Волки с седоками-гоблинами выходили на поляну и смыкались кольцом вокруг них. Эдан усмехнулся.
      -- Боюсь, для меня другого раза не будет.
      -- Я не позволю им убить тебя,-- твердо заявил Микаэл.
      Эдан покачал головой.
      -- Что бы ни случилось, ты не должен вмешиваться. Ты должен бороться за свою жизнь так долго, как только сможешь. Возможно, еще есть надежда.
      Но на самом деле он не верил в это. Для него, во всяком случае, все было кончено. Восемнадцать лет, подумал Эдан. Короткая жизнь, но достойная. Ему не на что жаловаться. Он выпрямился, не обращая внимания на боль в ноге, и решил во что бы то ни стало встретить смерть достойно. Он не умрет трусом на глазах у принца.
      Всадники продолжали приближаться, и тут через поляну потянуло прохладным ветерком. Непонятно почему, волки как будто заколебались. Они подняли головы, тревожно принюхиваясь, и некоторые тихо беспокойно заскулили. Предводитель гоблинов быстро огляделся.
      -- Арбалеты! -- приказал он.
      Клянусь всеми богами, подумал Эдан, они собираются застрелить нас обоих! Но потом понял, что неправильно истолковал приказ. Всадники приготовили свои арбалеты и обнажили мечи, но они озирались по сторонам и всматривались в заросли по краям поляны, не обращая внимания на Эдана и Микаэла. Волки тревожно плясали на месте. Некоторые всадники с трудом удерживали своих зловещих скакунов.
      Внезапно снова подул ветер, и волки начали выть. Кровь стыла в жилах от этого звука, но он ничем не напоминал рычание волка, готового броситься на жертву. Нотки ужаса слышались в этом вое. И вдруг один из всадников вскрикнул и схватился за щеку. За ним другой с проклятием закрыл лицо рукой. Эдан не понимал, что происходит. Потом в воздухе над поляной раздался мягкий свистящий звук, и на землю посыпался дождь.
      Гоблины кричали и беспорядочно молотили мечами по воздуху. Волки бесновались, мечась из стороны в сторону. Некоторые сбросили своих всадников и стремительно скрылись в чаще.
      -- Что происходит? -- спросил Микаэл.
      Озадаченный, Эдан потряс головой.
      -- Не знаю.
      Казалось, дождь лил как из ведра, но непонятно почему они оставались сухими. Что бы там ни сыпалось с неба, это не задевало Эдана с Микаэлом, но падало лишь на гоблинов и волков... Эдан присел и пошарил по земле вокруг себя.
      Сосновые иглы!
      Тысячи, сотни тысяч сосновых игл дождем сыпались с деревьев -- но не просто сыпались: свистя в воздухе, они летели с невероятной скоростью и силой, словно град крошечный стрел. Руки и лица гоблинов уже походили на подушечки для иголок, ибо сосновые иглы летели с такой скоростью, что глубоко вонзались в тело. Волки выли и визжали от боли, и спустя несколько мгновений, все они посбрасывали своих всадников и стремительно исчезли в гуще леса. И все же самым чудесным образом Эдан и Микаэл совершенно не пострадали. Толстый ковер сосновых игл покрывал всю поляну, и папоротники были пробиты везде -- нетронутым остался лишь круг диаметром три или четыре фута, в котором они стояли.
      Все гоблины побросали свое оружие и корчились на земле, крича и рыча от боли, стараясь спрятать лицо и руки; и тогда дождь сосновых игл прекратился -- так же внезапно, как и начался.
      Эдан и Микаэл стояли, замерев от удивления и затаив дыхание. Тишину нарушали лишь стоны и проклятия гоблинов. Эдан никак не находил объяснения случившемуся. Потом Микаэл воскликнул: "Эдан, смотри!"
      Из окаймляющего поляну подлеска со всех сторон выступили высокие тонкие фигуры в темных плащах с капюшонами. Каждый держал в руках короткий мощный лук с положенной на тетиву длинной стрелой.
      -- Микаэл, ложись! -- Эдан упал на землю, потянув принца за собой и накрыв его своим телом.
      Стрелы просвистели в воздухе, и каждая нашла свою цель. В считанные секунды все гоблины лежали мертвые. Когда град стрел прекратился, Эдан поднял голову. Эльфы остались стоять, где стояли, но луки опустили. А потом вновь подул ветер. Он пронесся над поляной, потом вернулся и начал кружить в ее центре, превращаясь в стремительно кружащийся смерч; а когда последний рассеялся, перед ними появилась высокая стройная фигура, подхваченный потоками воздуха плащ завернулся вокруг нее и потом упал свободными складками к ногам.
      Несколько мгновений прибывший просто стоял на месте, рассматривая тела гоблинов, а потом обернулся к ним. Вот оно, объяснение таинственного дождя из сосновых игл, понял Эдан. Эльфийский маг.
      Теперь эльфийские лучники, убившие гоблинов, тоже вышли на поляну. Некоторые начали подбирать оружие, брошенное гоблинами, другие снимали с убитых доспехи и кинжалы.
      -- Что они делают? -- тихо спросил Микаэл.
      Маг услышал его.
      -- Гоблинам больше не понадобятся их доспехи и оружие,сказал он глубоким звучным голосом с интонациями почти музыкальными. Эдану хотелось бы иметь такой голос.-- Однако нам они очень пригодятся. Наше маленькое королевство, видишь ли, не столь сильно, как ваша империя.
      -- Но они слишком малы для вас,-- нахмурившись, сказал Микаэл.
      Эдан все еще старался до конца осознать случившееся, но безудержное любопытство Микаэла давало о себе знать даже в такой момент. Очевидно, у мальчика просто отсутствовала способность испытывать страх.
      -- Действительно, они слишком малы для нас,-- согласился маг. -- Но не для наших детей. Мы начинаем воспитывать в них воинов с самого раннего возраста.
      Он откинул капюшон, открывая длинные черные как смоль волосы с серебристыми нитями в них, изящного рисунка остроконечные уши и поразительно красивое моложавое лицо с резкими чертами.
      Эдан выпрямился и отвесил магу легкий поклон.
      -- Приветствую вас, господин колдун,-- произнес он.-- Не знаю, как вы намерены поступить с нами, но позвольте мне поблагодарить вас за то, что вы спасли нас от гоблинов.
      Несколько мгновений маг задумчиво смотрел на него, едва заметно улыбаясь одними уголками губ. Он вернул поклон.
      -- Не стоит благодарности, юноша,-- сказал он.-- Но честно говоря, мы хотели не столько спасти ваши жизни, сколько убить гоблинов.
      -- Так или иначе,-- сказал Эдан,-- вы могли застрелить и нас среди прочих, но вы нас пощадили. И за это оба мы приносим вам благодарность.
      -- Да-да,-- подхватил Микаэл.-- По возвращении в Сихарроу я позабочусь о том, чтобы вас достойно наградили.
      Эдан внутренне содрогнулся. Научится ли когда-нибудь этот мальчишка держать язык за зубами? В Эльфинвуде до сих пор жили эльфы, которые занимались "Гилли Сидом", и хотя эти эльфы пощадили их -- по крайней мере, пока -- они могут захватить их в плен ради выкупа... с выплатой которого лорд Эрвин не станет особо спешить.
      -- Он имеет в виду, господин маг,-- поспешно сказал Эдан,что мы постараемся уговорить наших близких по мере их возможностей вознаградить вас за то, что вы спасли нас от плена.-- Он бросил на Микаэла предостерегающий взгляд.
      Эльфийский маг смотрел на них с любопытством и легким недоумением.
      -- Насколько я знаю Эрвина Боруинского,-- сказал он,-- он скорей отплатит нам сталью, нежели золотом.
      -- Я никогда не позволю ему этого,-- решительно заявил Микаэл.
      -- Ты не позволишь ему?
      Эдан толкнул его локтем, но слишком поздно.
      -- Даю слово, вас всегда будет встречать радушный прием в Сихарроу и в любом замке империи,-- сказал Микаэл, не обращая внимание на предупреждение.
      -- Неужели? -- маг поднял тонкие, круто изогнутые брови.-В таком случае, насколько я понимаю, я имею высокую честь разговаривать с принцем Ануирским?
      -- Я принц Микаэл Роэль, наследник Железного Трона империи Ануир, а это мой знаменосец и камергер, лорд Эдан Досьер.
      Маг поклонился им обоим.
      -- Редкая честь, ваше высочество,-- сказал он.-- И ваша светлость,-- добавил он, обращаясь к Эдану.
      -- А кому имеем честь обращаться мы? -- спросил Микаэл.
      -- Я Гильвейн Ауреалис, маг при дворе эльфийского королевства Туаривель,-- ответил маг, легко наклоняя голову.
      -- А как это вы заставили сосновые иглы лететь с деревьев, словно стрелы? -- спросил Микаэл.
      -- При помощи магии, ваше высочество, как вы, несомненно, догадались. Однако что касается точного способа, то его, боюсь, я вам открыть не могу.
      Микаэл нахмурился.
      -- Почему? Это секрет эльфов?
      -- Нет, просто заклинание эльфов, ваше высочество,-ответил Гильвейн.-- Но использовав заклинание, я его тут же забыл. Поэтому даже при желании не мог бы рассказать вам, как это делается.
      -- Вы хотите сказать, что однажды использованное заклинание, эльф всегда забывает и должен выучить его снова, прежде чем использовать его следующий раз?
      -- Такова природа магии,-- ответил маг. Он удивленно вскинул брови.-- Неужели вас не учат таким вещам?
      -- Наши маги учат только своих учеников,-- сказал Эдан.Такие знания и сила тщательно охраняются.
      -- Правда? -- удивился Гильвейн.-- Очень жаль. Мы учим всех наших детей магии. Конечно, не все они решают посвятить ей жизнь, ибо путь мага долог и труден, но время от времени они могут прибегать к магии, чтобы прибавить глубины и смысла своему существованию. Магия -- часть природы, как и мы, и понять ее, значит понять окружающий нас мир и стать созвучным ему.
      -- Что ж, я узнал что-то новое,-- кивнул головой Микаэл.Это полезно.
      Гильвейн улыбнулся.
      -- Знание всегда полезно, ваше высочество. И в скором времени вам предоставится возможность пополнить его запас. Вы будете моими гостями при дворе Туаривеля.
      Эдан хотел было возразить, что они не могут отправиться в Туаривель и должны как можно скорей возвратиться в Сихарроу, но эти эльфы спасли им жизнь. Они были в долгу перед ними, и не воспользоваться их гостеприимством было бы некрасиво. Кроме всего прочего Эдан сомневался, что смог бы отказаться. Он до сих пор не составил определенного понятия о том, какие мотивы движут эльфийским колдуном.
      Гильвейн был очень вежлив, даже по-своему любезен, но Эдан знал, что предугадать поведение эльфа просто невозможно. Формально эльфийское королевство Туаривель находилось в мире с империей, но тем не менее эльфы враждовали с людьми в течение многих веков. В этих местах "Гилли Сид" была делом недавнего прошлого. Для Руоба Человекоубийцы она до сих пор оставалась образом жизни, и невозможно было сказать, какие эльфы из Эльфинвуда присягнули на верность Филерэну, а какие примкнули к Человекоубийце. Говорили, во многих случаях они служили им обоим.
      В любом случае, чудо, о котором они молили, свершилось, и теперь они находились в руках Хэлина; хотя в отличие от веры Микаэла, вера Эдана в их бога не было столь простой и несомненной. Он не молился Хэлину каждый вечер, как делали это набожные анурийцы, и посещал храмы всего несколько раз в году, исполняя должностные обязанности по священным дням. Он часто клялся Хэлином в речах, но делал это больше по привычке, чем в силу своей веры. К такому положению вещей послужили сомнения Эдана.
      Отчасти это объяснялось его возрастом, поскольку он находился в той поре жизни, когда молодые люди ставят под сомнение все, чему их учили. Однако до последней степени сомнения его возросли в результате общения с фаталистами, сообществом молодых людей, которые считали, что после гибели старых богов в битве при Горе Дейсмаар рассеянный поток божественной сущности дал рождение благородным родам, но не сотворил новых богов.
      Где доказательство их существования? -- спрашивали фаталисты. Жрецы утверждают, что обращаются к ним, но где подтверждение того, что они говорят с жрецами? Таких подтверждений нет. Новые боги были вымыслом, призванным просто дать людям надежду, а жрецам -- власть. Хэлин и другие герои Дейсмаара просто погибли, оказавшись слишком близко к эпицентру взрыва -- вот и все. Богов больше не было. И люди Керилии остались предоставленными сами себе и сами отвечали за свою судьбу.
      Эдан был глубоко потрясен, когда впервые услышал это философское учение в таверне под названием "Зеленый Василиск", расположенной на окраине столицы Ануира. Такие речи были кощунством, почти прямым богохульством. И опасными с государственной точки зрения. Но в то же время он продолжал посещать таверну, привлеченный довольно скандальной репутацией ее завсегдатаев. "Зеленый Василиск" пользовался не очень доброй славой и слыл местом сборищ разных сомнительных личностей, что делало его только более притягательным.
      В течение дня Эдан отдыхал от Микаэла единственно в те часы, когда принца заставляли учиться, но это время Эдану приходилось проводить с собственным наставником. Однако по вечерам он был более или менее предоставлен самому себе и всеми силами искал какого-нибудь развлечения в обществе своих ровесников. Такое общество он нашел в "Зеленом Василиске". Расположенная в квартале художников, эта таверна представляла собой нечто вроде норы -- квадратное помещение со стойкой у задней стены и без окон, отчего в ней было темно и душно. Обслуживал "Зеленый Василиск" большей частью молодежь: разных художников, бардов, ремесленников, студентов и наиболее отчаянных молодых представителей знати и купечества, почитающих себя бесстрашными бунтарями. Приходя туда все они переодевались в простые туники, короткие плащи и штаны темно-серого или черного цвета, хотя Эдан замечал, что костюмы представителей знати заметно отличаются от прочих качеством покроя и ткани. Во время первого своего посещения таверны -- когда ему только что стукнуло восемнадцать -- Эдан обратил внимание на девушку, сидевшую с несколькими молодыми за одним из столов, и подошел к ним, чтобы принять участие в споре.
      Молодые аристократы из числа сидевших за столом, конечно же, узнали Эдана, поскольку его отец занимал видный пост при дворе, а нескольких Эдан знал и сам, хоть и не очень близко. Они представили его остальным, которых он не встречал раньше. Привлекшая его взгляд девушка оказалась некоей Кэтлин, очаровательной белокурой дочерью кузнеца. Она очень нравилась Эдану, хотя он знал, что о серьезных отношениях с ней не может быть и речи. Дочь мастерового, она принадлежала к крестьянскому сословию и не имела знатного родства. Серьезная связь между ними вызвала бы неодобрение, поскольку возможный плод подобных отношений разбавил бы благородную кровь знатного рода. Тем не менее Эдан зачастил в таверну и встречался там с товарищами для долгих споров за кружкой эля с хлебом и сыром, которые затягивались до поздней ночи.
      Поначалу Эдана привлекала в таверну главным образом Кэтлин, но скоро он обнаружил, что девушка неравнодушна к другому члену группы, молодому барду Вэсилу, который являлся главным выразителем философии фаталистов. Некоторое время Эдан позволял себе лелеять надежду, что Кэтлин в конце концов предпочтет его, но скоро понял, что не может соперничать с Вэсилом ни в красоте, ни в остроте ума, ни в музыкальных дарованиях. Эти двое всегда сидели рядом, и Кэтлин с благоговением ловила каждое слово Вэсила.
      С печальной покорностью Эдан наконец осознал, что Кэтлин видит в нем лишь случайного знакомого, просто человека из толпы, и начал лелеять мысли о других возможностях. Кэтлин была не единственной хорошенькой девушкой в "Зеленом Василиске", а фаталисты неизменно привлекали к себе внимание. Для молодых аристократов таверна была местом, где они могли удовлетворить свое любопытство, смешиваясь с представителями низших сословий и познавая упадочнические настроения простого народа. Любители острых ощущений видели в ней место сборищ вольнодумцев и бунтарей, хотя бунтарство ограничивалось здесь главным образом формой одежды и разговорами. Молодые женщины приходили в таверну в надежде познакомиться с интересными молодыми людьми, желательно из состоятельных купеческих семей или, еще лучше, из благородных родов; а молодые люди -- из знатного сословья или нет -- искали там общества молодых женщин.
      Юные аристократы находили желаемое без всякого труда, потому что среди низшего сословья не было недостатка в девушках, которые лелеяли мечту выйти замуж за благородного господина. Однако большинство их было обречено на разочарование. Хотя время от времени чистокровные аристократы женились на простолюдинках, вырождение знатных родов не поощрялось в свете. Молодые представители ануирской аристократии заключали брачные союзы по решению своих семей, зачастую в самом раннем возрасте.
      Однако многим это не мешало волочиться за девушками из низших сословий, большинство которых были более чем рады услужить им. Они знали, что даже если эта связь не закончится браком, их дети -- если таковые появятся -- будут чистокровными и со временем обнаружат способности отца, пусть и не столь явно выраженные. Именно поэтому многие отцы аристократических семейств строго настаивали своих сыновей тому, как следует вести себя со случайными подругами, упирая на необходимость прерывать любовный акт в критический момент, чтобы избежать нежелательной беременности. Однако это не всегда получалось, и в тех случаях, когда в результате подобных связей на свет появлялись незаконнорожденные, их часто брали на службу в семейство отца, а в редких случаях даже признавали. Поэтому многие девушки из простонародья не останавливались ни перед чем, чтобы соблазнить чистокровного аристократа.
      Однако для Эдана все это было не так просто, как для других. Он завел много новых знакомств, но настоящих друзей в действительности не нашел. Отчасти это объяснялось его природной молчаливостью. Он не умел собирать вокруг себя людей, как Вэсил, и всегда чувствовал себя неловко с девушками, особенно привлекательными. Кроме того он был сыном лорда Тиерана, и девушки, которые непринужденно кокетничали с молодыми виконтами и баронетами, начинали держаться с Эданом по-другому, когда узнавали, кто он. Даже в кругу молодых аристократов Эдан всегда чувствовал определенную почтительную отчужденность товарищей.
      Причину этого он понял не сразу. Как будущий королевский камергер и друг и доверенное лицо юного принца, для окружающих он практически являлся членом королевской семьи. Никто никогда не вступал с ним в спор -- разве что в самой мягкой манере; и скоро Эдан понял, что это объясняется его происхождением и положением при дворе. Он никогда не был уверен, что окружающие говорят ему то, что думают на самом деле. Все же он не обращал на это особого внимания. Он наслаждался обществом новых товарищей и находил их дискуссии весьма увлекательными. Поддерживая это знакомство, он чувствовал себя отчаянно безрассудным.
      Теперь, всего несколько месяцев спустя, он неожиданно осознал, что прежде не имел ни малейшего понятия о том, что такое истинное безрассудство. Этому, безусловно, его научила Лэра. Эдан сомневался, что когда-нибудь впредь милое личико или изящная талия смогут привести его в такое смятение. А безрассудство, которое он обнаружил, последовав за Микаэлом, было непростительным. Обычно они отправлялись на соколиную охоту в сопровождении отряда вооруженных всадников из королевской охраны, даже если и оставались в относительной близости от Сихарроу. А Эдан не только не позаботился о том, чтобы собрать такой отряд -- хотя именно это он и должен был сделать вместо того, чтобы развлекаться с Лэрой -- но еще и позволил нетерпеливому принцу уехать одному, а затем усугубил его проступок, отправившись вслед без сопровождения и забыв свой меч в конюшне. Не то чтобы меч особенно пригодился ему. Но если бы он незамедлительно собрал вооруженный отряд и последовал за Микаэлом, возможно, ничего этого не случилось бы.