Как это могло случиться? Он был в недоумении. Все еще с трудом верилось, хотя он сам видел, как эта ужасная тварь продиралась наружу из ее чрева, убивая ее. Императрица родила онсхеглина. Горгона.
      Это звучало немыслимо. Фелина была девственницей, когда она попала в постель Микаэла. Ариэль уверила его в этом, и не было причин сомневаться в ее словах. По другому и быть не могло. Фелина никогда не покидала отчего дома. Она выросла и провела там всю жизнь. Первый раз она покинула свой дом во время путешествия в Ануир на императорские смотрины. Когда и как она умудрилась переспать с...
      Нет, это невероятно. Но все же, какое еще объяснение могло существовать? От Микаэла не могло родиться такое... такая тварь.
      Он облизнул губы и служанка принесла еще выпивку. Было уже поздно, и маленькая таверна почти опустела. Завтра же вечером тут будет толпа народа, обсуждающего все, что к тому времени станет известным.
      Было ли это проклятьем богов? Наказанием Хэлина? За что? Какой ужасный грех заслуживал подобной чудовищной кары? Микаэл был охвачен жаждой расширения территории империи и захвата новых земель. И он проводил одну кампанию за другой, и человеческие потери были велики. Может, боги наказали его за непомерное честолюбие, стоившее жизни многим людям? Тогда почему пострадала Фелина?
      Он понял, что она умерла, как только вошел в комнату. Никто не смог бы выжить с такими ужасными ранами. Было столько крови... Он чувствовал себя ужасно беспомощным. Он умел исцелять. Но он не мог воскрешать мертвых. Микаэл это знал.
      Он изменился с тех пор, как встретил Фелину. Брак пошел ему на пользу. Они были идеальной парой, и они поняли это с момента первой встречи. Микаэл обожал ее. Он стал другим человеком. Он все еще преследовал цели, которые всегда его манили, но он больше не напоминал одержимого человека. Что будет с ним теперь?
      Эдан осушил кубок и заказал следующий. Он выпьет еще много, но во всем свете не хватило бы выпивки, чтобы заглушить его чувства.
      -- Лорд Эдан?
      Он взглянул вверх. К нему приближалась укутанная в плащ фигура. Голос был женский и смутно напоминал кого-то. Она села рядом с ним и слегка опустила капюшон.
      -- Я Гелла, милорд. Может, вы вспомните меня.
      Он вспомнил.
      -- О, да,-- безжизненным тоном произнес он.
      -- Ты служила у императрицы.
      -- Боюсь, что я очень плохо ей служила. Вы должны узнать. Это касается императрицы.
      Очевидно, она еще ничего не знает, думал Эдан, глядя в свой кубок.
      -- И это касается герцогини Лэры. Это она стоит за всем.
      Эдан резко поднял голову.
      -- О чем ты? За чем стоит?
      Девушка наклонилась вперед, понизив голос, словно боясь, что ее могут услышать, хотя в таверне практически никого не было.
      -- Я вынуждена спасаться бегством, милорд. Иначе она убьет меня. Это точно. Я пряталась тут и ждала, с кем бы поговорить. Я обязана все рассказать. Когда я увидела вас, то решила, что вы единственный человек, который выслушает меня и поймет. Всем известно, что вы честный и справедливый человек. А я... Я всего лишь жалкая воровка. Но жизнью клянусь, мои слова истинны.
      -- Подожди, подожди,-- прервал ее Эдан.
      -- Успокойся и говори медленнее. О чем ты толкуешь?
      -- Герцогиня Лэра колдунья, милорд.
      -- Колдунья! Лэру можно назвать многими словами, в основном не слишком лестными, но колдовство она никогда не изучала.
      -- Говорю вам, она колдунья, милорд! И она здорово в этом разбирается. Моя мать, упокой Хэлин ее бедную душу, была колдуньей и она кое-чему учила меня, пока была жива. По крайней мере, я всегда могу распознать колдунью, если увижу. Особенно если она срезает у меня прядь волос, чтобы чарами держать меня в повиновении.
      -- Залог? -- переспросил Эдан, который кое-что понимал в этом. Его старый учитель был библиотекарем в Школе Магии Ануира.
      -- Она хранила волосы в медальоне, который прятала в тайнике. В этом медальоне.
      И она показала ему медальон.
      -- У нее был еще один, его я тоже взяла. Не могу точно сказать, но по-моему это залог мага, который по ночам приходил к ней в спальню. Она думала, я не знаю об этом, но я подглядывала за ней и видела его. Думаю, он ее учитель, а она устроила так, что теперь он ей должен служить.
      -- Продолжай,-- велел Эдан, пытаясь вникнуть в услышанное.
      -- Кто этот маг? Как он выглядел?
      -- Он совсем старый, очень старый, с лысой башкой. Она звала его Калладор.
      -- Калладор! -- Эдан больше не сомневался в словах девушки. Калладор был магом при Эрвине и исчез сразу же после окончания войны.
      -- У нее есть еще третий медальон, только она никогда его не снимает. Там волосы ее мужа, герцога, который даже не подозревает, как она это использует. Через это она его контролирует.
      Да, подумал Эдан, это очень похоже на Лэру. Она всегда любила контролировать людей, особенно мужчин.
      -- Я верю тебе,-- сказал он.
      -- Продолжай.
      -- Еще был четвертый медальон, и я думаю, это был ее собственный залог. Думаю, маг хранил его у себя, а она как-то забрала его. Я только раз его видела у нее. Наверно, она его уничтожила. Но эти я украла. Свой я заберу и уничтожу, чтобы никто им не воспользовался. Но тот, который от мага, я отдам вам. Я посмотрела, там внутри короткие и курчавые волосы. Он лыс, как яйцо, наверно, эти волосы срезаны не с головы.
      Эдан взял медальон.
      -- Понятно. Продолжай. Как герцогиня влипла во все это?
      Внезапно словно бездна разверзлась перед ним. Он сидел совершенно трезвый и до крайности напряженный.
      -- Она хотела сделать так, чтобы у императрицы не было детей, а тогда не было бы и наследника. А если у императора не будет наследника...
      -- В качестве перворожденного сына принцессы крови из Дома Роэлей и жены герцога Боруина ее отпрыск может претендовать на трон,-- договорил за нее Эдан. Он сжал руки, чтобы унять нервную дрожь.
      Гелла кивнула.
      -- Она предложила меня императрице в качестве служанки и заставила каждую ночь вливать в ее питье зелье, которое предотвращает беременность. Я очень не хотела, но не могла ослушаться, поймите меня, у меня просто не было выбора. Пока у герцогини Лэры был мой залог, я не могла сопротивляться ей.
      -- Зелье...-- произнес Эдан пересохшим ртом.
      -- Прошлой ночью перед тем, как императрица должна была лечь, герцогиня Лэра дала мне другое зелье, велев подлить его. Оно якобы сильнее действует. Я не хотела так поступать, поверьте, милорд, но у меня не было выбора. Я боялась. Когда я вернула ей флакончик и сказала, что выполнила ее приказ, она очень странно повела себя. У нее появилась такая злобная усмешка, и она отвернулась к окну, глубоко задумавшись. И я использовала этот шанс и украла медальоны. Я очень хорошо умею это делать. Это было моей профессией, вы понимаете.
      -- И ты дала ей это зелье этой ночью? -- сдавленным голосом произнес Эдан.
      -- Я опасаюсь, что оно может сделать ее навсегда бесплодной, -- сказала Гелла.
      -- Я надеюсь, что есть противоядие. Может, еще не поздно...
      -- Императрица умерла,-- сказал Эдан.
      Гелла вскрикнула и прикусила губу.
      -- Она умерла, родив ужасное чудовище,-- хрипло выдавил Эдан.
      -- Оно зародилось и вышло наружу, почти разорвав ее пополам. Это был Горгон. Император убил его, и я опасаюсь за его рассудок.
      -- О, что я наделала! -- прошептала Гелла. Она начала всхлипывать.
      -- Я недостойна жить!
      -- Но ты будешь жить,-- сказал Эдан.
      -- Ты должна вернуться в Сихарроу вместе со мной. И мы разберемся с госпожой герцогиней.
      @***=
      Дервин не мог заснуть. Он был слишком взведен. Он шагал по комнате, запустив руки в волосы.
      Лэра сидела на постели и слушала мужа, думая про себя, что все идет как нельзя лучше.
      -- Это ужасно! -- повторял Дервин.
      -- Ужасно! Как это могло случиться? Императрица мертва, император вне себя, ребенок...-- его голос прервался.
      -- О, боги! Кто может назвать эту тварь ребенком? Бедная женщина!
      -- Бедная, бедная женщина! Как она страдала!
      -- Она больше не страдает,-- сказала Лэра.
      -- Она обрела покой.
      -- Покой! Покой? Умереть такой смертью? Слава богам, что она не увидела, какую кошмарную тварь она родила! Какой ужас! Какой ужас!
      -- Это был Горгон. Онсхеглин.
      -- Ты думаешь, я не понял? Ты думаешь, я не увидел? Как это могло случиться! Как?
      -- Это знак богов,-- сказала Лэра.
      -- Это единственное возможное объяснение.
      -- Боги? Ты сошла с ума! Ты не понимаешь, что говоришь!
      -- А как еще ты можешь это объяснить? -- спросила Лэра.
      -- Ты сам все видел. И я тоже. Когда она ложилась спать, она не была беременна. Это случилось в считанные секунды. Это противоестественно. Кто кроме богов способен устроить такое?
      -- Но почему? Почему они сделали это? Зачем заставлять невинную девочку так страдать?
      -- Это из-за Микаэла. Они наказали Микаэла за его грехи.
      Дервин остановился и в изумлении взглянул на свою жену.
      -- Он же твой брат!
      -- Даже сестра не может закрывать глаза на правду,возразила Лэра.
      -- Сколько жизней ушло из-за его неуемного честолюбия? Сколько народу погибло ради его никчемных завоеваний? Или ты забыл, что Микаэл погубил твоего отца?
      -- Нет, я не забыл,-- тяжело вздохнул Дервин.
      -- Разве можно такое забыть? Я ведь видел это. Тебе не стоит напоминать об этом.
      -- А теперь ты защищаешь его!
      -- Он император!
      -- Он убил твоего отца!
      -- Проклятье! Это мой отец развязал войну. Не Микаэл нападал на моего отца, а наоборот!
      -- Но ты сын своего отца! Каков твой сыновний долг? Где твоя преданность? Где твоя верность? Если ты предашь своего отца, то чего могу ждать я, твоя жена?
      -- Не говори со мной о верности, ты сама предаешь своего брата. Как ты можешь отрекаться от него?
      -- Не я отрекаюсь от него, а боги. Не станешь же ты отрицать очевидное?
      Дервин сглотнул. Его плечи поникли.
      -- Нет, не могу,-- признал он.-- Несмотря на все мое нежелание, у меня нет другого объяснения.
      -- У меня есть,-- сказал Эдан, возникая на пороге. Он слышал последние фразы их диалога.
      -- Почему бы тебе не спросить жену, как все произошло?
      -- Эдан! Что ты говоришь! Что это значит?
      -- Справедливость и возмездие! -- ответил Эдан.
      -- Твоя жена подлая ведьма, и это ее зелье привело к тому, что императрица родила чудовище. Я здесь во имя справедливости.
      -- Что? -- спросил Дервин.
      -- Ты сошел с ума!
      -- Лорд Верховный Камергер ищет козла отпущения,-произнесла Лэра.
      -- И он избрал меня, потому что некогда я отвергла его домогания.
      -- Мои домогания? -- переспросил Эдан.
      -- Это ты меня совратила, в этом самом замке. И это ты не можешь мне простить то, что я отверг тебя, и злоба съедает тебя как болезнь все эти годы, превратив тебя в изменницу!
      -- Что за чушь? -- спросил Дервин, глядя на Лэру.
      -- Он лжет,-- заявила Лэра.
      -- Ему нужно кого-нибудь обвинить в случившемся, и он выбрал меня в жертву.
      -- Эдан, я не могу поверить, чтобы ты унизился до такого! Где доказательства?
      -- Знакомо ли тебе это, Дервин,-- сказал Эдан, показывая медальон.
      -- Похож на тот, который носила твоя жена, не так ли? Там лежит прядь волос мага, который когда-то служил твоему отцу. Это магический залог, через него можно околдовать владельца волос. Твой залог у нее на шее даже сейчас. Калладор был ее учителем магии. В этом медальоне хранятся волосы женщины, которую она использовала в своих грязных целях. Она заставляла ее подливать зелье императрице.
      -- Это твои доказательства? -- презрительно спросила Лэра.
      -- Два медальона, которые легко заказать у любого ювелира?
      -- Есть еще кое-что,-- ответил Эдан.
      -- Входи, Гелла!
      Гелла вошла и глаза Лэры округлились.
      -- Она подтвердит мои слова,-- заявил Эдан.
      -- Она воровка и убийца,-- сказала Лэра.
      -- Обычная шлюха, которую я по доброте душевной спасла от смерти. И вот какова твоя благодарность, Гелла? Ты лжесвидетельствуешь против той, которая спасла твою жизнь?
      -- Вы бы отобрали у меня ее сразу, как только я стала бы не нужна,-- яростно произнесла Гелла.
      -- И так же она собиралась поступить с тобой, Дервин,добавил Эдан.
      -- Когда она наконец посадила бы на престол своего сына, ты стоял бы между ней и троном.
      -- Хватит! -- вскричал Дервин.
      -- Я не собираюсь больше слушать ваши смехотворные обвинения.
      -- И я требую, чтобы вы немедленно покинули Сихарроу!
      -- Ты забываешь, Дервин, что я Лорд Верховный Камергер и следовательно являюсь прямым представителем императора. А только по милости императора тебе возвратили земли и жизнь. Ты слеп и я не буду пытаться что-то доказать тебе. Я арестую Лэру за государственную измену.
      Дервин схватился за меч.
      -- Не будь дураком,-- сказал Эдан.
      -- Ты никогда не был хорошим фехтовальщиком. Я не хочу убивать тебя.
      -- Тогда ты умрешь! -- вскричал Дервин, бросаясь на него. Гелла вскрикнула, видя, как Дервин обнажил меч. Но Эдан нырнул ему под руку и схватил Дервина за запястье. Пока они боролись, Лэра схватила кинжал, лежавший на ее ночном столике, и занесла над головой, целясь в Эдана. Но прежде чем она добежала до него, послышался тихий свист и стрела вонзилась в ее сердце.
      Лэра остановилась как вкопанная. Кинжал выскользнул у нее из рук, пока она изумленно глядела на стрелу, торчащую у нее из груди. Герцогиня покачала головой и рухнула на пол.
      -- Лэра! -- закричал Дервин, подбегая к ней.
      Эдан ошеломленно посмотрел на свою жену.
      Ариэль опустила лук.
      -- Я же говорила тебе, что если она попытается тебе навредить, то я убью ее!
      Глава шестая
      Армия Ануира выстроилась перед входом в Долину Теней. Долина была более двадцати миль в ширину, ограниченная с севера и юга горами и ущельями Венца Горгона. Вплотную примыкающий к подножию гор и возвышающийся над городом Кал-Сафараком, располагался замок с обсидианово-черными башнями, известный как Бэттлвэйт, крепость Горгона.
      Они прошли весь путь от Сихарроу по тайным лесным тропам, некогда использованным Эрвином Боруинским для набегов на герцогство Алами во время Мятежа, пересекли северные равнины Алами и высокогорья Мореда и Марказора, а затем двинулись через горы по узкой тропе, ведущей к Кьергарду.
      В северных высокогорьях Марказора, где подчиненные Горгону гоблины основали свои владения, им пришлось держать бой с армией короля Розгарра, которому было приказано атаковать анурийцев и помешать их продвижению. Но силы Розгарра встретились с мощнейшей армией, когда-либо созданной в империи со времен Битвы при горе Дейсмаар, и у них не было никаких шансов преуспеть.
      По дороге через Алами и Моред Микаэл собрал отряды из людей герцога Алама, который призвал каждого боеспособного воина, оставив себе лишь необходимое для охраны государства количество солдат. Бандиты с Пяти Пиков частенько беспокоили его. Из западного Алами также прибыло достаточно много отрядов, а дополнительные подразделения были сформированы в Аваниле, а также на далеких окраинах Осорда, Элини и Далена. Морган из Эйренве встретил их возле марказорских границ, прибыв сюда с мощным отрядом добровольцев со всего южного берега, чтобы отомстить за смерть своей дочери. Подоспели солдаты из Аванила, Гиста и Димеда, а с берегов Проливов Эреля без отдыха продвигались конные рыцари, чтобы присоединиться к Микаэлу.
      По всей империи разнеслась новость о смерти императрицы Фелины, во все города и поселения были посланы гонцы с печальным известием. Вскоре всплыла истинная причина смерти. Эдан послал солдат на поиски Калладора. Его нашли в одной из комнат, сдающихся приезжим. Там он прятался в ожидании Лэры, которая собиралась подыскать для него более безопасное место и возобновить обучение магии. Они застигли его врасплох, когда он находился в постели, и он даже не пытался сопротивляться. Его доставили к убитому горем императору, которому он все изложил дрожащим голосом. Слушавшие историю этого удивительного по жестокости предательства были поражены, и когда он закончил рассказ, единодушно заявили, что он достоин наиболее жестокого наказания, какое только можно себе вообразить.
      Некоторые предлагали его повесить, другие высказывались за четвертование, а кто-то кричал, что подлого колдуна стоит поджарить на углях живьем. Калладор слушал и постепенно его охватила сильная дрожь, он отчаянно вскрикнул, схватился за грудь и упал на пол бездыханным трупом. Он был уже стар и его сердце не выдержало напряжения. Микаэл повелел сжечь его тело и прах развеять по ветру.
      Дервин из Боруина молча выслушал рассказ об измене и подлости его жены, не в силах поверить. В отчаянии он простерся ниц перед императором и молил о прощении, клянясь отдать жизнь по первому требованию. Микаэл простил его, ибо на самом деле в случившемся не было его злого умысла, и Дервин распорядился похоронить Лэру в отдаленном и заброшенном месте, чтобы он даже не знал, где именно находится ее могила. Он не хотел знать.
      Пока весть о случившемся распространялась по городу, реагировали не только дворяне, но и простой народ. Они являлись во дворец с факелами, копьями и дубинами, предлагая свои силы для отмщения за смерть императрицы. Когда Армия Ануира начала марш к Венцу Горгона, крестьяне выстраивались вдоль их пути и снимали шляпы при виде проходившего императора. Армия росла и росла, и все до одного были охвачены мрачной решимостью.
      В северном Марказоре, наткнувшись на солдат Розгарра, они просто смели их с лица земли. Конечно, и они понесли потери, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что произошло с отрядами Розгарра. Потом ануирцы двинулись на Мур-Килад.
      Здесь они были атакованы карликами, которые стреляли в них из укрытий и обрушивали на них тяжелые валуны. Но горным карликам явно не хватало решимости для серьезного боя. Они были порабощены онсхеглином и выказывали почти символическое сопротивление, когда пехота карабкалась через перевал. Конечно, не обошлось без потерь, но армия продолжала решительно идти через дикие и гиблые места.
      В южной части владений восов, Кьергарде, они прошли совсем неподалеку от города Эсдена, но угрюмые жители не пожелали навязывать ануирцам сражение, хотя внимательно наблюдали за их продвижением. Они не были дружественно настроены по отношению к Ануиру, но им столетиями приходилось защищать свои земли от жестоких набегов головорезов Горгона. Они не собирались ни помогать, ни мешать Микаэлу.
      Тем не менее, когда Ануирцы шли по земле восов, молчаливые крестьяне и фермеры приносили войскам провизию. Веками они страдали от бандитов Горгона, и когда они приходили подкормить солдат Микаэла, то искренне желали им удачи и призывали на них благословение своих богов.
      И вот наконец армия Ануира стояла на плоскогорье возле входа в Долину Теней. Вдали зловеще вырисовывались черные башни Бэттлвэйта. Эдан быстро взглянул на Микаэла, рядом с которым он ехал, держа знамя, и увидел на его лице мрачное выражение, не покидавшее его с самого начала похода. Эдан начал тревожиться.
      Карательный поход против гоблинов Туразора не продлился долго. Микаэл не желал ничего кроме мести Горгону. Вернулся Микаэл прошлых дней, одержимый и яростный, но до такой степени, до какой прежде не доходило. Казалось, самый воздух вокруг него начинает дрожать. Микаэл снова был в своей стихии, но на этот раз все было по-другому. Он был скуп на слова, за исключением тех случаев, когда надо было отдать приказ. Лорд Корвин просился участвовать в этом походе, но последнее сражение дорого ему обошлось. Старик охромел и силы оставили его. Он все еще мог сидеть верхом, но было сомнительно, чтобы он смог сражаться. Микаэл поблагодарил его, но велел оставаться дома со своей благородной женой и детьми. В этой войне Микаэл желал сам быть генералом, ничего не перекладывая на чужие плечи. Он лично следил за точным исполнением всех нюансов.
      Когда они прошли часть пути через Кьергард, он остановил войско и повелел строить осадные башни. Отряды людей с топорами отправились в леса и принялись рубить деревья, подходящие для возведения деревянных укреплений, чтобы подготовиться к штурму Бэттлвэйта. Большие бревна были распилены на колеса, чтобы передвигать башни. Кроме того, были сооружены стенобитные орудия. Строились лестницы, а лучники заготавливали впрок стрелы.
      Все это делалось без спешки и очень тщательно. Они не собирались использовать эффект неожиданности. Рейзен знал, что они на подходе. Они должны были встретиться на его земле в Долине Теней, неподалеку от Кал-Сафарака. Микаэл знал, что Горгон сейчас мобилизует свои отряды и готовится отражать их атаку.
      И вот они стоят на высокогорье, созерцая армию неприятеля. Эдан знал, что Рейзен не станет атаковать первым. Это дало бы преимущества войскам Микаэла. Черный Принц собирался подождать их атаки.
      Между ними образовалось расстояние в несколько миль, поэтому ни Эдан, ни Микаэл не могли разглядеть лица противников. Им было не видно, кто возглавляет армию Горгона, но было маловероятно, чтобы он остался в своем замке, когда случай, которого он ждал так долго, наконец представился ему с доставкой на дом. Столетиями он вынашивал в своем мстительном сердце глубочайшую ненависть к Роэлям, потомкам его сводного брата, и теперь это должно было разрешиться так или иначе.
      Пока две армии стояли лицом к лицу, мысли Эдана вернулись к ранним временам, когда гораздо меньшие "армии" так же стояли на равнинах Сихарроу. Отсюда противник казался маленьким, и было несложно вообразить их детьми. На какой-то нереальный момент он снова увидел тех детей, одетых в игрушечные доспехи и вооруженных деревянными мечами и щитами, на полном серьезе собирающихся повторить Битву при горе Дейсмаар.
      Теперь им снова предстояло повторить ее. Через века поэты будут воспевать их сражение как Битву при Бэттлвэйте. Или назовут ее Битвой при Венце Горгона. Они воспоют храбрость всех, кто падет сегодня, и их имена, кто бы они ни были, навеки покроются славой.
      Эдан задумался, не будет ли Вэзил автором одной из таких баллад, если только он еще жив. Странно, но впервые Эдан не испытывал страха. Лишь нервозность ожидания. Может, это было недобрым знаком. Вэзил наверняка не упустил бы возможность поиронизировать над этим, подумал он. Если бы ему была известна вся история целиком, он несомненно включил бы ее в свое сочинение о двух мальчиках, которые играли в войну все детство и выросли, чтобы воплотить все это в реальной жизни. Только в этот раз не было споров, кому играть Рейзена. Теперь Рейзен сам представлял себя, только теперь он был еще опаснее, чем прежде. И в этой битве будут настоящие гоблины вместо детей, изображающих боевые вопли. Будут настоящие ноллы, с волчьим оскалом и острыми зубами, вместо мальчишек, изображающих тварей, которых к счастью не встречали во время своего счастливого детства. Единственно, кого не будет в этой битве, так это эльфов, способных в критический момент изменить ход всего сражения.
      Вернулось прошлое, снова темные силы принца-предателя противостояли прямым потомкам Роэля. Только на этот раз боги не вмешались, сотрясая землю. Эта битва будет не на жизнь, а насмерть для всех смертных, слишком смертных солдат.
      Солдаты ждали, когда же Микаэл обратится к ним с обычной речью, как бывало всегда перед каждой битвой, но Микаэл застыл прямо и неподвижно созерцая армию противника. В его глазах появилось странное выражение, как будто он видел что-то, недоступное взорам посторонних. Может, он тоже видел мальчишек, выстроившихся в ряд перед битвой.
      -- Государь,-- сказал Эдан.
      -- Государь?
      Микаэл повернулся к нему со странным выражением на лице. Казалось, мыслями он где-то далеко-далеко отсюда. Его глаза, в прошлом загоравшиеся гневным огнем, сейчас были спокойны.
      -- Государь, солдаты ждут вашего обращения.
      -- Ах,-- тихо вздохнул Микаэл. Он выехал вперед и настала тишина. Все ждали.
      Сперва он просто молча оглядел их. Все глаза были устремлены на него. Он произнес самую короткую из всех своих речей.
      -- Все кончается здесь! -- произнес он, и его голос отчетливо прозвучал в чистом воздухе. Он выхватил меч и занес его над головой, разворачивая жеребца.
      -- Вперед!
      Эдан рысью скакал рядом с ним, неся знамя, а пехота двинулась вслед за ними. Напротив них неподвижно стояла армия Горгона. Они застыли словно статуи в черных доспехах, лишь флажки трепетали на ветру. Не было слышно ни звука кроме топота пехоты, бряцания оружия о доспехи. Они были непреклонны. Расстояние все сокращалось.
      Микаэл ехал молча. Глядя прямо вперед, его пристальный взгляд был устремлен в поисках Рейзена. Когда они почти достигли подножья косогора, Эдан заметил, как Микаэл напрягся и взгляд его стал жестким. Эдан взглянул в том же направлении. Сперва он ничего не мог разобрать, а затем присмотрелся внимательнее и удивился, как это он сразу не заметил. Он впервые увидел принца Рейзена, и стало ясно, что легенды не преувеличивали в описаниях его внешности и размеров. Он сидел на самом громадном боевом скакуне, какого Эдан когда-либо видел. Это был вороной першерон с массивными копытами и длинной черной гривой. Но как ни был огромен конь, по сравнению с седоком он казался карликом. Тот был более чем в три раза выше любого нормального человека, на редкость громоздкий и массивный, закованный в черные доспехи, как у всех его солдат, но с красным драконом на нагрудных латах. Рядом с ним стоял его знаменосец, держа черные и красные цвета Рейзена -- красный дракон на черном поле, увенчанный молнией. То, что Эдан вначале принял за шлем, оказалось головой Горгона. Горгон выехал на поле боя с непокрытой головой, на которой выступали два больших рога на висках и роговые отростки на темени. Он был еще слишком далеко, чтобы можно было разглядеть его черты, но Эдан этому только порадовался. Он подумал, правда ли, что Горгон обладал способностью убивать взглядом. А если это правда, насколько реально сразиться с подобным существом?
      Среди воинов Горгона были гоблины, ноллы, людоеды и люди-наемники, при виде которых Эдан испытал грусть. Как низко надо пасть, чтобы по собственному желанию пойти на службу к онсхеглину? Ведь тот однажды предал свой народ князю тьмы.
      Эдан слышал позади равномерный топот пехоты и скрип орудий, которые везли лошади-тяжеловозы. Пока что они не должны были действовать, и не известно еще, примут ли они вообще участие в битве. Для этого требовалось оттеснить войско Горгона к обсидиановым стенам крепости.
      Враг ждал их приближения. Миля... Тысяча ярдов... восемьсот... семьсот... шестьсот... Оставалось около пятисот ярдов. Горгон вытащил меч и громкий крик разнесся над полем битвы, когда силы Черного Принца бросились в атаку. Впереди неслась кавалерия.
      -- Вперед! -- вскричал Микаэл, и армия Ануира с боевым кличем "Роэль! Роэль!" рванулась на врагов.
      Микаэл скакал прямо на Рейзена, Эдан не отставал ни на шаг. Грохот множества копыт сотрясал землю словно гром. За кавалерией бежали солдаты.
      Конные подразделения встретились первыми, и над полем разнеслись звуки звенящих клинков. Микаэл нашел Горгона, но они едва успели обменяться парой ударов, как их оттеснили друг от друга. Воздух наполнился шумом битвы -- лязгал металл доспехов, кричали люди, лаяли ноллы, выли гоблины, рычали людоеды и ржали обезумевшие лошади. Лучники обеих армии пытались стрелять по задним рядам противника, а затем обе армии перемешались в одно большое месиво.
      Эдан старался оставаться рядом с императором, но это было едва ли возможно из-за толкающихся вокруг тел. Его знамя упало, древко оказалось разрубленным пополам чьим-то неистовым клинком, и один из пехотинцев подобрал его и поднял высоко вверх, а Эдан отвязал от седла щит и ринулся в атаку на тех, кто преграждал ему путь.
      Ноллы дрались как озверевшие, что было не удивительно, принимая во внимание их происхождения от животных. Они использовали когти и клыки, словно клинки. Один вскочил на коня позади Эдана и он почувствовал, как скользнули зубы по его шлему. Он резко развернулся и сбил на землю мерзкую тварь. На Эдана напал конный наемник и Эдан сразился с ним, горя от ненависти к предателю, продавшему человеческое достоинство за несколько слитков золота. Правя коленями, они обменивались ударами и прикрывались щитами, пока один из выпадов не пробил защиту Эдана. Лезвие меча просвистело над головой Эдана, но в последний миг он отшатнулся от удара, который мог бы расколоть его череп надвое. Кончик кринка задел его щеку. Эдан почти не обратил внимания на боль, набросившись на врага. Его меч задел руку наемника, тот с воплем упал и исчез под грудой дерущихся солдат.
      Скалистая и неровная земля была одинаково неудобна для зверей и для людей, но зато меньше поднималось пыли. Несмотря на холод, Эдан вскоре обливался потом под доспехами. Его руки ныли от тяжелого меча и щита, которые казались все тяжелее. Мышцы ног горели от напряжения, пока он сжимал бока коня, заставляя его поворачиваться из стороны в сторону. Он хрипло дышал, дико озираясь вокруг в поисках Микаэла, которого он потерял из вида в этой мясорубке.
      Было невозможно понять, на чьей стороне перевес, противники пытались ориентироваться по цвету доспехов. Можно было отличить друга от недруга только на ближней дистанции.
      В ушах у Эдана звенело от шума битвы, пока тысячи клинков встречались с гулким звоном, напоминая музыку кузни. Те, кто был ранен и не мог держаться на ногах, моментально оказывались затоптанными насмерть под копытами лошадей. Воздух пронзали крики людей и животных, сливаясь вместе в звуки, доселе не слышанные Эданом. Нельзя было разобрать ни единого боевого крика, лишь рычание и вой возносились к небу. Казалось, это рычит сама земля.
      Пока Эдан отражал и наносил удары направо и налево, он совершенно утратил чувство направления. Но когда выдался свободный момент и он огляделся вокруг, то заметил, что горы стали ближе. Войско Горгона сражалось на своей территории и пользовалось этим преимуществом, медленно но верно оттесняя ануирцев к краю равнины и пытаясь прижать к скалистым выступам, где их можно было бы окружить. Эдан посмотрел вверх и увидел лучников в черных латах, ожидающих, пока солдаты Ануира приблизятся на расстояние выстрела.