Пройдя через него, она очутилась в темной прихожей, освещаемой лишь несколькими свечами, стоящими на столе. Тяжелый запах ударил ей в нос, она поморщилась. Отвратительно. Словно в логове зверя. Она пересекла прихожую, стараясь не обращать внимания на предметы, валявшиеся по углам. На столе лежали кости, крысы бегали среди объедков, оставшихся от ужина Горгона. Ей не хотелось даже думать, что там могло быть. На полках стояли древние человеческие черепа -- трофеи от прошлых краж крови. Она попыталась целиком сосредоточиться на своей задаче. Надо попытаться использовать собственный страх для того, чтобы яснее представить себе, через что ей надо пройти.
      Когда-то он был мужчиной, сказала она себе. Кем бы он ни был сейчас, раньше он был человеком и мужчиной, а мужчинами можно управлять. Это будет ее лучшим достижением. Мурашки побежали у нее по спине при мысли о том, что вот-вот может произойти, но в этом также было нечто невероятно привлекательное. Она шла вперед как сомнамбула, ориентируясь на звуки храпа, доносящиеся из-за шторы. Звук был настолько грозный, что у нее подогнулись колени. Она отодвинула штору и вошла.
      Несколько секунд он просто стояла, привыкая к темноте. Затем она начала различать очертания огромной фигуры, покоящейся на кровати, способной вместить шестерых. Непроизвольный стон ужаса сорвался с ее губ. Еще не поздно. Можно просто повернуться и убежать.
      -- Кто здесь? Кто посмел...
      Сверкающие желтые глаза уставились на нее с кровати, словно она наткнулась на хищное животное в его логове.
      -- Прошу прощения, мой господин,-- сказала она, опуская голову. Ей не пришлось изображать испуг, ее уже и так всю трясло от страха.
      -- Умоляю, не сердитесь на меня... Я не смогла уйти.
      ...Никогда в жизни я не встречалась ни с кем, обладающим подобной силой, могуществом...
      Она придвинулась ближе.
      -- Я не смогла устоять... Да поможет мне Азрай! Я... побеждена. Я не понимаю, что происходит. Это безумие, но я ничего не могу с собой поделать.
      Она расстегнула платье, и позволила ему соскользнуть с плеч.
      -- Я ощутила силу, исходящую от вас, и не могу далее противостоять влечению, которое охватило меня. Я потерялась в океане страсти. Я более не принадлежу себе. Я не узнаю себя. Вы можете убить меня за мою дерзость, мне все равно. Я должна была прийти.
      Она тяжело дышала, придав голосу оттенок страсти и желания.
      -- Делайте со мной что хотите... Вы такой сильный...
      Она забралась в его постель.
      @***=
      Она вернулась в жилище Калладора почти на рассвете, с трудом двигаясь. Все силы ушли на то, чтобы добраться до старого мага. Когда он увидел ее на пороге комнаты, его глаза округлились от изумления. Он поспешил помочь ей войти.
      -- Да помогут нам боги! Я был уверен, что не увижу тебя живой! -- сказал он, придвигая ей свое кресло.
      -- Разве я не из рода Роэлей? Но если бы не это, ты бы и правда не увидел меня живой,-- слабо простонала она.
      -- У меня ушли последние силы на то, чтобы залечить раны, которые остались после этого вонючего ублюдка. Он почти прикончил меня. Такую боль я не могла себе даже представить.
      -- Вот,-- сказал он, протягивая ей кубок с жидкостью.
      -- Выпей, тебе станет полегче.
      Она осушила кубок, пролив часть жидкости на грудь и подбородок. По ее телу разлилось тепло и она почувствовала, как силы возвращаются к ней. Она перевела дух и откинулась на спинку кресла, прикрыв глаза.
      -- Века без женщины,-- пробормотала она.
      -- Он специально воздерживался, будь он проклят.
      -- Я все еще никак не могу поверить, что ты сделала это,сказал Калладор.
      -- Но ты хотя бы выжила. Ты пыталась. Ты приложила все свои силы.
      Она взглянула на него.
      -- В самом деле.
      Она сунула руку в вырез платья и достала медальон.
      Калладор затаил дыхание.
      -- Ты достала его!
      -- Когда он кончил, то впал в глубокий сон. Было несложно забрать медальон.
      -- Но... ты забрала медальон. Ты же просто хотела забрать волосы. Он проснется и поймет, что произошло!
      -- Тогда нам стоит побыстрее убраться отсюда,-- сказала она. С этими словами она спрятала медальон обратно.
      -- Ты не оставила мне выбора,-- укоризненно произнес он.
      -- Я выполнила свое намерение.
      -- Отдай мне мой залог.
      -- И не подумаю. После всего, что мне пришлось испытать, я считаю, что имею полное право оставить его себе. Ты не согласен?
      Калладор смотрел на нее и до него начал доходить смысл ее слов.
      -- Ах, понимаю. Вот так, да?
      -- Так и должно быть. Я получила назад свой залог, а твой теперь у меня. Теперь я госпожа. И я использую это правильно. Ты хорошо учил меня, Калладор.
      -- Как я уже говорил, я сильно недооценил вас, моя госпожа,ответил старый маг.
      -- Создай портал,-- сказала Лэра.
      -- Слишком опасно здесь задерживаться. Кроме того, уже светает, и мой дурень-муж должен подняться, чтобы приготовиться к торжественной встрече императора. -- Как скажете, госпожа,-- ответил Калладор. Он начал создавать туманный коридор.
      -- Мне понадобится время, чтобы прийти в себя, а тебе следует подыскать себе место для жилья. Ничего не бери с собой, мы это достанем позже. Я дам тебе достаточно денег. Возьми только те свитки, которые больше нигде не достать. А с остальным разберемся позже.
      В центре комнаты начал возникать портал, и Калладор засуетился, собирая все необходимое.
      -- Думается мне, что и в твоем, и в моем плане есть свои достоинства,-- сказала Лэра.
      -- Весь фокус в том, чтобы соединить их.
      -- Я не понимаю,-- ответил Калладор.
      -- Поймешь позже,-- ответила она.
      -- Объясню в свое время. Мне многое пришлось перенести, и вот теперь я почти у цели. Осталось совсем немного. Просто немного терпения и времени. Но когда все, что надо, будет сделано и сказано, я сяду на Железный Трон как регентша империи Ануир. И первое, что я сделаю, это получу сердце Эдана Досьера на золотом блюде.
      Глава пятая
      Осуществление плана Лэры упрощалось тем, что императрица Фелина еще не была беременна. Впервые Лэра встретилась с женщиной, которую ее брат избрал в жены. Микаэл женился на простушке, подумала она. Да, она была хорошенькая, но совершенно не представляла себе, как следует держаться настоящей благородной даме, тем более императрице. Она двигалась по-мужски раскованно, без подобающей грации. Изящество всегда будет для нее чем-то непостижимым, подумала Лэра.
      Фелина обходилась со своими придворными дамами дружелюбно и вежливо, но не выказывала ни малейшего интереса к их обычным занятиям. Она не умела ни танцевать, ни вышивать, и не владела игрой на музыкальных инструментах. Ее не обучили хорошим манерам, и хотя она проводила какое-то время во дворце с фрейлинами, но предпочитала бывать либо в конюшне, ухаживая за лошадьми, либо скакала верхом в сопровождении Микаэла. Она наслаждалась охотой наравне с мужчинами и обожала наблюдать за военными учениями. Мужчины все как один находили ее общество приятным, а ее саму подкупающе искренней и владеющей собой. Женщины не вполне понимали, как с ней поступать. Но абсолютно всем было очевидно, что Микаэл и Фелина влюблены друг в друга. Они были два сапога пара, прекрасно понимали друг друга и были счастливы.
      Лэра обращалась с ней как с младшей сестричкой. На самом деле со своими сестрами она никогда не бывала так мила и ласкова. Оказалось совсем не трудно завоевать доверие императрицы. Она была невинна и бесхитростна. Лэра испытывала к ней жалость пополам с презрением.
      Фелина сразу же согласилась принять к себе на службу Геллу, и с первого дня пребывания в Сихарроу полуэльфийская девушка начала подливать предохранительное зелье в питье императрицы, которая обожала на ночь выпить немного эля. Она и пьет, как мужчина, подумала Лэра. Микаэл совсем ничего не понимает в женщинах, женился на простушке.
      Эдан дипломатично держался на расстоянии. Как только они прибыли в Сихарроу, он официально приветствовал ее, словно между ними никогда ничего не было. Лэра больше всего на свете хотела бы сейчас вонзить кинжал в его вероломное сердце, но следовало подождать. Его время придет. Он вел себя вполне вежливо, но сразу же после торжественной церемонии встречи императора начал всячески избегать ее. Это вполне устраивало ее. Так он не сможет помешать ей.
      Ближе к середине месяца прибыла армия из Ануира, собираясь на давно ожидаемую кампанию против Туразора, запланированную на середину лета. Понадобится несколько недель приготовления, а затем они выступят в поход до середины следующего месяца. Это означало, что Микаэл и Эдан оба будут предельно заняты участием в подготовке армии, а Дервин несомненно присоединится к ним со всеми своими рыцарями. И Родриком. Юный глупец мечтал доказать свою храбрость на поле брани. Отлично, думала Лэра. Он начал утомлять ее. Если повезет, его убьют в бою, и ей не придется прилагать усилий к тому, чтобы избавиться от него.
      В ночь на летнее солнцестояние Лэра дала Гелле флакон с семенем Горгона. Она не стала объяснять девушке, что там находится, а просто сказала, что это новое и эффективное противозачаточное средство. Гелла без вопросов взяла флакончик, а затем вернула его вечером, сказав, что все выполнила. Теперь, подумала Лэра, остается немного подождать. Императрица понесет, и через девять месяцев в тот момент, когда Саммер-Корт кончится и Микаэл будет отсутствовать, произойдут роды.
      Ей хотелось быть уверенной в том, что никто и никогда не узнает, как все получилось. Только Калладор и Гелла были в курсе происходящего, а у нее имелись их залоги, и она могла сделать с ними все, что угодно. Геллу лучше устранить, подумала Лэра. Калладор стар и не захочет предавать ее. Во-первых, он сам был слишком замешан в этом, а во-вторых, он уже не мог без покровителя. Он ей еще пригодится. Но от Геллы следует избавиться. Она единственная могла указать причины рождения ребенка-онсхеглина.
      Когда все в замке легли спать, Лэра отправилась за маленькой бронзовой шкатулкой, которую она хранила возле кровати. Там в потайном ящичке у нее лежали медальоны с залогами Геллы и Калладора. Локон Дервина она в свое время отдала магу, чтобы тот мог погружать ее мужа в глубокий сон, но часть волос она приберегла для себя, и теперь сама усыпляла его, а в свое время через эту прядь она сможет принять меры к тому, чтобы превратиться в безутешную вдову. Она представила, как это будет выглядеть.
      Когда родится маленькое чудовище, будет невозможно скрыть это. Она и Калладор постараются тайно позаботиться об этом. И разнесется слух о том, что на Микаэле и его семени лежит проклятие. Фаталисты помогут ей. Они и так уже распространяли различные сплетни об императоре среди простого народа.
      Микаэл все еще любимец ануирцев. Но они устали за время войны. Казна империи опустела, а Мятеж и последующие кампании оставили множество вдов и сирот. Дворяне тоже утомились постоянными требованиями Микаэла оказывать поддержку армии. Начинали поговаривать, что императора больше заботят завоевания новых земель, чем благосостояние жителей империи. Если в эту благодатную почву бросить нужные семена...
      Рождение чудовища в императорской семье будет означать, что боги прокляли императора, и пока он правит империей, его проклятье распространяется и на народ империи. Ему предложат отречься от престола, а в случае отказа вспыхнет новый бунт. Жрецы храма Хэлина поддержат ее. Ее щедрые пожертвования в храм снискали ей отличную репутацию среди священнослужителей. Кроме храма в Боруине, она посылала дары в храмы Алами и Ануира, жрецы которых имели наибольшее влияние на народ. И всегда, отправляясь в храм, она брала с собой маленького Эйрина, чтобы жрецы видели, что ее сын растет в истинной вере и почтении к богам.
      Оставалось продумать, что делать с Горгоном. Его поведение предсказать невозможно. Он был абсолютно ненормальным, в этом Лэра более не сомневалась. Веками он выжидал, создавая собственную крохотную империю и собирая военные силы. Теперь ему была подвластна территория, известная как Венец Горгона, и он расширял свои границы на севере до Низин Великанов, к востоку до Хорфольских гор, к югу до Мур-Килада и Марказора и на западе до границ Туаривеля. Его владения занимали площадь около пяти тысяч квадратных миль.
      Предатель-принц, некогда едва спасшийся от Роэля в битве при Дейсмааре, теперь стал могущественнейшим онсхеглином, и он мог попытаться напасть на империю Ануир. Кроме того, он знал, что это Лэра украла у него медальон с залогом Калладора, и вряд ли собирался похвалить ее за этот поступок.
      Ей не хотелось снова попадаться в его лапы. Одной ночи вполне достаточно. Это был самый ужасающий и кошмарный случай в ее жизни, и несмотря на страшную боль, страх и отвращение, она испытала острое чувство восторга. Что-то в этом было такое, от чего она почувствовала себя живой и счастливой. Почему она так наслаждалась, когда попадала в экстремальные условия? Даже боль доставляла ей радость, когда она рисковала жизнью.
      Ее приключения с Родриком и прочие любовные интрижки, которые некогда волновали ее из-за того, что она рисковала положением, показались серыми и скучными. Что может сравниться с тем, что она испытала той волнующей и ужасной ночью? Свергнуть брата и сесть на трон, меньшее не пойдет. Она оденет вдовьи одежды и наденет на лицо маску скорби, показывая, как она печалится об утрате любимого мужа. И она снизойдет до просьбы стать регентшей и занять место на Железном Троне ради спасения империи и народа.
      А для Эдана Досьера она уготовит особую судьбу. Годами она мечтала о мести, и теперь, когда она овладела колдовством, ей открылись новые горизонты. Она заставит его перенести нечеловеческие страдания.
      Она ждала этого долго, очень долго, и вот время почти пришло. Она станет императрицей-колдуньей, при дворе она соберет лучших магов страны, чтобы они научили ее самым вершинам магического искусства. Тогда даже онсхеглин не будет представлять для нее угрозу. Она поставит Горгона на колени.
      Она взяла в руки шкатулку. Пора. Гелла, наверно, вернулась в комнаты для прислуги и несомненно спит. Утро для нее не настанет никогда.
      Дервин храпел в постели, не подозревая, что она наложила на него чары. Он не проснется, пока она не разбудит его. Она может спокойно совершить задуманное. Надо просто достать локон из медальона...
      Она похолодела от ужаса, открыв потайной ящичек. Он был пуст! Ее глаза наполнились слезами, руки отчаянно скребли шелковую поверхность тайника. Залоги исчезли! Остался лишь медальон с прядью Дервина, который она обычно носила вокруг шеи. Он всегда так радовался, видя его у нее, считая это признаком любви и даже не подозревая, что он означает на самом деле. Это бесконечно забавляло ее. Но остальные залоги, принадлежащие Калладору и Гелле, исчезли без следа.
      Лэра попыталась понять, что же произошло. Не могла ли она оставить их где-нибудь в другом месте? Нет, она всегда хранила их здесь. Значит, их похитили. Но кто...
      Гелла!
      Больше некому было это совершить. Только она могла знать о потайном ящичке и о тайне залогов. Она была так глупа, что открывала шкатулку в присутствии Геллы. А мать Геллы была ведьмой, значит, она понимала, что без этого залога власть Лэры над ней кончается. Она украла их вечером, а теперь спасалась бегством. Но Лэра все еще обладала властью герцогини Боруина! Она спрячем медальон с волосами Дервина, и скажет, что девушка похитила его. Ее уже брали с поличным как воровку, так что сомнений не возникнет. Лэра быстро все обдумала.
      Она выразит сожаление по поводу неблагодарности маленькой воровки, которую Лэра спасла от смерти и пригрела у себя в доме. Конечно, она может попросить у Дервина еще прядь волос, но она так привыкла к этому, и он так много для нее значил...
      Дервин поднимет на ноги своих охранников и они прочешут город в поисках девчонки. Можно объявить награду за поимку воровки, укравшей драгоценный медальон... нет, два медальона, нужно, чтобы оба были возвращены. Она может сказать, что второй ей дала ее мать. Там лежит прядь волос ее покойного папочки. Да, это подойдет.
      Девушка не могла успеть далеко уйти. Она не уйдет, с мрачным удовлетворением думала Лэра. Все, что ей надо сделать, это разбудить Дервина и изобразить такую скорбь и отчаяние по поводу утраченных медальонов, что он сразу же вскочит и немедленно пошлет стражу на поиски девчонки.
      Лэра склонилась над мужем, сделала несколько пассов и прошептала слова заклинания, снимающие сонные чары. Теперь надо закричать и заплакать, и он проснется, встревоженный...
      По всему замку разнесся пронзительный вопль.
      Дервин сел в постели.
      -- Во имя Хэлина, что это?
      Лэра была ошеломлена. Она не успела закричать. Крик шел снаружи, отдаваясь эхом по коридорам, нарастая и взрывая ночной покой. Кричала женщина, явно испытывающая ужасную боль...
      Дервин вскочил с постели и потянулся за мечом, застегивая перевязь прямо поверх ночной рубашки.
      -- Клянусь богами, кажется, кого-то режут на кусочки!
      В коридоре послышался звук шагов и кто-то громко забарабанил в дверь. Дервин распахнул дверь и увидел одного из охранников.
      -- Скорей, милорд Герцог! Беда с императрицей!
      -- Я иду с тобой,-- быстро сказала Лэра. Она быстро прокручивала в уме все вероятные объяснения происходившему. Слишком много совпадений. Гелла дала ей содержимое флакончика Горгона всего несколькими часами раньше. Перед тем, как украсть медальончики и удрать, предательница докладывала о том, что подлила жидкость в эль и видела, как императрица выпила его. Значит, зелье подействовало. Неужели Горгон ей солгал? Может, это был яд, и онсхеглин просто замышлял убить императрицу?
      Лэра чувствовала дрожь возбуждения, спеша по коридорам вслед за Дервином. События развивались неожиданным для нее образом, и могло получиться даже лучше, чем она ожидала. Если императрица умрет, можно будет обвинить в ее смерти Геллу. Когда девчонку поймают, ее словам никто не поверит. Она ведь преступница. Ее уже пытались однажды казнить за покушение на жизнь человека. Как только объяснить мотив убийства... Хотя, какая разница, подумала Лэра. Может, императрица поймала ее, когда та пыталась украсть драгоценности. Это будет звучать прекрасным дополнением к истории об украденных медальонах. Или она просто сумасшедшая. В любом случае ей не спастись! А если ее поймают и она будет что-то там бормотать о зелье, добавленном к питью императрицы, она только докажет свое безумие.
      Да, думала Лэра, поспешая к покоям императрицы, это в самом деле может хорошо сработать. Смерть Фелины скажется на Микаэле. Все можно будет истолковать как знак богов. Императрица умерла потому, что императору не было суждено иметь наследника. Он прогневал Хэлина и навлек на себя его проклятье.
      Дверь в покои императрицы была широко распахнута, внутри толпились люди. Микаэл в испуге стоял возле кровати.
      -- Врача! -- кричал он.
      -- Что с ней случилось? Кто-нибудь, сделайте что-нибудь! Во имя всех богов, где врач?
      Эдан тоже был здесь в сопровождении Ариэль и несколькими приближенными императора.
      На постели, крича от боли, Фелина билась словно рыба, вытащенная из воды. Она была в испарине и скинула с себя все одеяла. Лэра немедленно подбежала к ней как бы для того, чтобы утешить ее, но Фелина от боли ничего и никого не замечала.
      -- Пошли прочь! -- сказала Лэра.
      -- Все пошли вон, дайте ей воздуха! Где врач?
      И словно в ответ на ее слова вбежал один из дворцовых врачей.
      -- Выйдите, пожалуйста, все, кроме императора и герцогини Лэры,-- произнес он.
      -- Лорд Эдан, вы обладаете врожденными способностями исцелять. Может, вы попытаетесь помочь?
      Эдан стоял бледный как смерть.
      -- Я уже пытался. Дважды. Я первый прибежал на крики, но не смог помочь. С ней нет контакта.
      Лэра вытолкала всех из комнаты и вернулась к постели императрицы, склонившись над ней с выражением глубокого участия.
      -- Что произошло, Микаэл?
      -- Я не знаю! -- ответил он.
      -- Она просто начала кричать! Я не знаю, что делать! Ты должна помочь, пожалуйста!
      -- Храни нас боги,-- произнес врач, осмотрев императрицу.
      -- Она беременна!
      -- Что? -- вскричал Микаэл.
      -- Но... это невозможно!
      -- Взгляните сами! -- ответил врач, указывая на ее живот. Тот на глазах рос и раздувался, поднимаясь, словно дрожжевое тесто. Врач приложил руку.
      -- Я чувствую, как он брыкается. Очень сильно.
      -- Нет,-- потряс головой Микаэл,-- этого не может быть! Она не была беременна!
      -- А теперь стала,-- возразил врач. Он тоже покачал головой.
      -- Это не похоже ни на что, ранее мной виденное. Это выше моего понимания.
      -- Послать за фрейлинами! Живо! -- крикнула Лэра страже в коридоре. Они будут отличными свидетелями происходящего.
      Дитя Горгона было на подходе. Только на это не потребовалось как обычно девять месяцев. Это заняло несколько минут. Живот Фелины уже выглядел на пятый-шестой месяц беременности, и он продолжал расти. Если помощь придворных женщин не подоспеет через пару минут, будет поздно.
      -- Как это могло произойти? -- спросил врача Эдан, с ужасом и изумлением глядя на мечущуюся императрицу.
      Тот просто покачал головой. Он был так поражен, что не находил слов. Он мог только наблюдать за происходящим широко распахнутыми глазами.
      Микаэл схватил его и яростно затряс.
      -- Делай что-нибудь! Помоги ей, ради Хэлина!
      -- Простите, Ваше Величество, но я ничего не могу поделать.
      Фелина продолжала с воплями метаться по кровати. Глаза у нее закатились и она судорожно и шумно дышала.
      -- Микаэл! Микаэл, пусти его,-- сказал Эдан, отрывая императора от бедняги-врача.
      -- Ребенок собирается выйти,-- сказал врач.
      -- Как бы невероятно это ни было, мы можем лишь помочь ей родить.
      Микаэл отпустил его, и в комнату вбежали придворные женщины. Им уже передали о случившемся, но когда они увидели это своими глазами, они закричали от испуга. Все же они превозмогли первоначальный испуг и приготовились принимать роды.
      -- Вы можете идти,-- обратилась старшая из них к врачу.
      -- Это работа не для мужчины!
      -- Я остаюсь! -- заявил Микаэл.
      -- Вы будете мешать,-- возразила старшая фрейлина.
      -- Император или нет, а это не зрелище для мужчин!
      -- Идем, Микаэл,-- проговорил Эдан, беря его под руку.
      -- Мы все равно ничем не можем помочь. Пусть они делают свою работу.
      Микаэл словно загипнотизированный позволил себя увести. Остались лишь фрейлины, Лэра и Ариэль.
      -- Это колдовство,-- прошептала одна из женщин.
      -- Вчера она даже не была беременна, а сейчас может родить в любой момент.
      -- Как бы то ни было, а наш долг помочь матери и ребенку,сурово произнесла старшая из них.
      -- Прекратите болтать и держите ее, чтобы она себе не повредила.
      Уверенно отдавая указания, старшая фрейлина профессионально взялась за дело. Лэра и Ариэль помогали. Им пришлось напрячь все свои силы, чтобы удерживать в нужном положении мечущуюся Фелину. Она была без сознания, но крики не прекращались. Ее живот достиг размера зрелого арбуза.
      -- Он идет,-- сказала старшая.
      -- Держите ее!
      Они прижали императрицу к постели. Та была не в силах слышать, что ей говорили. Ребенок шел, собираясь родиться независимо от того, будут ему помогать или нет. Он пробивал себе дорогу в мир всеми силами. Старшая фрейлина заняла позицию между ног Фелины и изумленно вскрикнула, когда ее обдала волна крови. Одна из младших женщин в испуге закричала, но старшая схватила ее за руку и отвесил с размаху оплеуху.
      -- На место! Не время истерикам!
      Женщина покорно вернулась на место, но было ясно, что она до смерти напугана. Затем императрица издала еще один протяжный, нечеловеческий вопль, и ребенок родился. Несмотря на все самообладание, старшая фрейлина при виде младенца приглушенно вскрикнула и ее передернуло от отвращения. Фелина обмякла, находясь в глубоком обмороке.
      -- Фелина! -- заорал Микаэл из коридора. Он отчаянно пытался взломать дверь.
      -- Да сохранят нас боги! -- сказала старшая фрейлина, отступая и в ужасе разглядывая новорожденного.
      -- Госпожа! Что это? -- спросила одна из младших фрейлин. Затем они подошли посмотреть и немедленно спальня огласилась истеричными воплями. Две из них в панике выбежали вон из комнаты. Третья прижалась к стене, истерически визжа от страха.
      -- Ох, Хэлин, спаси нас,-- прошептала Ариэль, подходя к младенцу.
      -- Весь в папашу, яблоко от яблони...-- подумала Лэра. Младенец был отвратителен.
      Микаэл растолкал всех, кто пытался его удержать, и ворвался внутрь. Первое, что бросилось ему в глаза, было зрелище промокшей от крови кровати. Затем он увидел своего "сына". Он затаил дыхание и глаза его вылезли на лоб от ужаса и недоверия к увиденному. Эдан и Дервин вбежали следом за ним и при виде новорожденного остолбенели.
      -- О, боги! -- выдохнул Микаэл. Затем слова оставили его.
      Младенец был раза в два крупнее обычных новорожденных и кожа его была темно-серого цвета. Нижняя часть тела была как у сатира, с козлиными ножками, переходящими в острые черные копытца. Руки были когтистыми лапами, с острыми шипами на локтях и плечах. Голова казалась слишком крупной для туловища и покрыта роговым слоем вроде панциря черепахи. Макушка венчалась подобием рожек, два изогнутых рога росли у висков. Нос напоминал темное рыло, а в пасти уже сверкали зубы. Детеныш зарычал, инстинктивно ища еду.
      Пока они в ужасе глядели на него, он открыл глаза. Они были ярко желтые с золотистыми искорками.
      Колени Микаэла подогнулись. Эдан и Дервин подхватили его и он повис у них на руках, потеряв сознание. А затем с ним что-то произошло. Он вскочил, с губ его сорвался звериный вопль ярости и боли, и он потянулся к рукояти меча, висящего на поясе у Дервина. Выхватив меч из ножен, он накинулся на чудовище, лежащее на кровати. Снова и снова он поднимал и опускал меч, уничтожая проклятую тварь. Эдан и Дервин вцепились в него, но Микаэл отшвырнул их прочь, и пришлось звать на помощь стражу.
      Он боролся как одержимый, но в конце концов они отняли меч, запачканный густой темно-зеленой кровью. Они вытащили его из спальни, но успели заметить, кому дала жизнь Фелина.
      Отлично, с удовлетворением думала Лэра. Теперь это не скроешь.
      -- Фелина! -- произнесла Ариэль, склоняясь над бедняжкой и трогая ее лоб.
      -- Фелина...
      Лэра стояла в ногах постели, глядя на безжизненное тело императрицы.
      -- Она мертва,-- ровным тоном произнесла она.
      -- Так же, как ее адское отродье.
      Ариэль медленно подняла на нее глаза. В них читалось откровенное презрение, и хотя ничего не было сказано, Лэра поняла. Она знает, она все знает. Казалось, мысли Ариэль стали ощутимыми физически. Эдан рассказал ей. Она вернула взгляд, словно бросая вызов и приглашая сказать что-нибудь вслух.
      -- Я всегда знала, что ты хладнокровная сучка,-- тихо произнесла Ариэль.
      -- Но до сих пор я даже не подозревала, сколько в тебе настоящего зла. Ты воплощенное зло, Лэра!
      -- Зло? -- переспросила Лэра. Теперь они были одни возле тела императрицы, и снаружи стояла гробовая тишина.
      -- Если я зло, то как ты назовешь это? -- она указала на останки твари, которую родила несчастная Фелина.
      -- Как по-твоему это можно объяснить, кроме знака богов? И как мы должны это истолковать, моя милочка?
      Она развернулась и покинул комнату, пройдя мимо врача, спешащего назад в императорские покои. Лэра помедлила возле открытой двери, прислушиваясь. Она разобрала слова врача.
      -- О, нет. Она...
      -- Она умерла,-- сказала Ариэль.
      Затем послышался изумленный возглас, врач увидел, кого убил Микаэл.
      Ариэль заговорила.
      -- Как император?
      -- Я дал ему снотворное. Очень сильное. Он был... очень подавлен.
      -- Возьмите это... эту тварь и избавьтесь от нее,-- велела Ариэль.-- Никто не должен это видеть. Пусть все фрейлины придут ко мне. И охрана из тех, кто здесь был. Не должно быть ни одного шепотка о случившемся. Императрица умерла родами. Ребенок не выжил. Он был... мужеского полу.
      -- Я понял, госпожа. Но держать в секрете такое...
      Лэра представила, как старик удрученно качает головой.
      -- Кто-нибудь обязательно проболтается.
      -- И все же мы должны постараться, ради спасения императора и империи. Если хоть одно слово просочится за стены дворца, неизвестно, что может случиться,-- заявила Ариэль.
      -- Известно, очень даже известно,-- думала Лэра, улыбаясь с мрачным удовлетворением.
      @***=
      Эдан не пил с той памятной ночи в "Зеленом Драконе", но сегодня ему хотелось здорово напиться. Ему просто необходимо было напиться. Он боялся, что Микаэл сойдет с ума. Таким он не видел его даже в битвах, когда его оставлял Божественный Гнев. Так вышло сегодня, ибо не гнев и не ярость владели им, а отчаяние и боль. Несмотря на это, чтобы его удержать, потребовались усилия Эдана, Дервина и четырех стражников.
      Эдан проследил, чтобы его отвели в его покои, где врач насильно влил в него сильное снотворное. Слава богам, оно подействовало сразу. Он проспит до утра. А затем, когда он проснется...
      Эдан не хотел даже думать об этом. Он знал, что в его прямые обязанности входит думать о таких вещах, но сейчас он был не в состоянии. Сегодня, именно сегодня вечером он не хотел обдумывать последствия. Они слишком устрашали его.
      Ариэль собиралась спать в комнате для придворных дам, если она вообще спала. Она послала за всеми фрейлинами и стражей, которые видели то, что родилось у императрицы. Она тщательно проинструктировала их, что говорить о случившемся, объяснив, каковы могут быть последствия неосторожных сплетен. Но все это было пустым звуком. Что им следует делать, если начнутся сплетни? Наказывать? Сажать в тюрьму? За что? За неспособность скрыть нечто столь ужасное, что будет действовать на них как кислота, разъедающая сосуд? Теперь весь замок гудит как осиное гнездо. Завтра весь город будет в курсе всех событий. Потом слухи распространятся по империи и ничто не может остановить процесс. Он подал знак служанке, чтобы принесли еще выпить.