-- Жениться! -- Он быстро обдумал это предложение. Да, это может сработать. И это подтвердит историю о том, что они с Сильванной просто пили вместе всю ночь как товарищи по оружию. Это будет ложь, но если он будет помолвлен, люди легко поверят в нее. Его отец умер прежде, чем успел устроить его помолвку, и пока шла война, у него не было времени подумать об этом, даже если бы такая мысль прельщала его. Даже если его заподозрят с Сильванной, скандала не будет, если он женится. Ариэль права. Если он женится, Лэрин план мести окажется разрушен, но ситуация все же оставалась сложной. Даже если забыть о том, что ему придется жениться не по любви. Этот брак будет фальшивым. А может ли он позволить себе так поступить с какой-нибудь честной девушкой?
      Казалось, она прочла его мысли.
      -- Я стану твоей женой.
      Он взглянул на нее.
      -- Нет, Ариэль, я не могу рассчитывать на такое великодушие...
      -- Какое великодушие? -- с горечью спросила она.-- Я всегда любила тебя, с самого детства. А раз ты мне не принадлежишь, больше мне никто не нужен. Я бы скорее умерла, чем вышла бы за тебя сейчас, зная всю правду, ведь я понимаю, что ты не любишь меня, но хорошие браки заключаются не на основе любви. Мы оба рождены в знатных семьях. Брак, основанный на любви -- редкость среди людей нашего круга. Мой отец пока никому не обещал моей руки. Если я скажу, что ты сделал мне предложение, он будет счастлив.
      Она резко замолчала и слезы выступили на ее глазах.
      -- Я буду тебе хорошей женой, Эдан. Кто знает, может, со временем ты и сможешь меня немного полюбить, а если нет, я смогу понять и постараюсь не замечать, если у тебя будут связи с другими женщинами. Просто не афишируй это. Позволь мне сохранить хоть каплю гордости. И еще. Мой отец никогда не должен узнать правду.
      -- Конечно,-- ответил Эдан. Он встал и подошел к ней, затем опустился на одно колено и взял ее руку.
      -- Ариэль...
      -- Не надо,-- она резко вырвала руку и встала.
      -- Не будем делать из этого представление. Это всего лишь политический ход,-- жестко добавила она.
      -- Между друзьями. Завтра утром поговори с моим отцом. Он с радостью даст тебе свое согласие, и мы сразу же объявим о своей помолвке. Лучше всего устроить свадьбу как можно быстрее. Война будет достаточным оправданием.
      -- Полагаю, что да,-- деревянным голосом проговорил Эдан.
      -- Ариэль, я...
      -- И во имя Хэлина, не благодари меня. Пожалуйста.
      Он опустил взгляд и кивнул. Затем облизнул губы.
      -- Я должен сказать Сильванне. Будет неправильно, если она узнает обо всем только после нашей помолвки.
      -- Нет,-- твердо возразила Ариэль.
      -- Сейчас тебе нельзя видеть ее. Это подольет масла в огонь. Я сейчас же пойду к ней и сама расскажу обо всем. Я обрисую ситуацию и объясню ей необходимость этого шага.
      Она сделала глубокий вдох и ее голос слегка задрожал, когда она добавила.
      -- А поскольку я знаю, что ты слишком хорошо воспитан, чтобы просить меня об этом, я также скажу ей, что ты любишь ее. И я очень постараюсь не заплакать. Спокойной ночи, Эдан.
      Она повернулась и вышла из комнаты.
      Глава 5
      Бракосочетание состоялось в главном зале Имперского Керна, присутствовали все дворяне империи. Повсюду было убрано, со всех галерей свисали белые флаги, к углю в жаровнях добавили жасминовый фимиам. Сам император принял участие в церемонии. Эдан великолепно смотрелся в одежде фамильных цветов. На нем были черные чулки, черная рубашка, а нагрудный панцирь украшен эмблемой Досьеров в виде пересекающихся черных и белых полос. Ариэль была прелестна в белоснежном свадебном наряде и венке из белых и желтых полевых цветов, оттеняющих ее длинные и светлые волосы. Вокруг тонкой талии была обвита золотая цепочка. Но от внимательного взгляда не укрылась бы странная грусть во взгляде невесты.
      Женщины из ее свиты шептались между собой, восхищаясь тем, какую красивую пару представляли жених и невеста, а мужчины одобрительно кивали в знак того, что Лорд Верховный Камергер нашел себе великолепную пару. Брак между дочерью министра финансов и Лордом Верховным Камергером должен был упрочить единство Совета Империи, что было весьма немаловажно в период войны.
      Гильвейн и Сильванна были также приглашены на церемонию, те немногие, до чьих ушей дошли слухи о связи лорда Досьера, внимательно наблюдали за эльфийской девушкой, но ее лицо не выражало ничего кроме неподдельной радости за товарища по оружию. Супружеская пара, казалось, была очень счастлива, и было решено, что все слухи о непристойном поведении лорда Досьера были не более, чем злобной и незаслуживающей внимания клеветой.
      Только принцесса Лэра выглядела немного не в себе. Многие из гостей подметили горькую складку у рта и напряженность во взоре, как если бы она прилагала нечеловеческие усилия, чтобы скрыть тайные душевные переживания. Было высказано предположение, что свадебная церемония Лорда Верховного Камергера и леди Ариэль вызвали у нее воспоминания о собственных брачных планах, и это заставляло ее грустить. В конце концов, она некогда была помолвлена с Эрвином из Боруина, и теперь было совершенно очевидно, что их брак стал совершенно невозможен. А по причине войны и некоторой неловкости ее положения она не могла рассчитывать на замужество вообще. По крайней мере такое, какое приличествовало бы женщине ее титула и ранга. Было совершенно ясно, что присутствие на свадьбе слишком контрастировало с ее разбитыми мечтами, что и послужило причиной для ее плачевного состояния.
      Хотя свадьба выглядела немного поспешной, без полагающегося периода помолвки, никто не заподозрил ничего дурного. В конце концов, шла война, и молодые не могли позволить себе терять драгоценное время. Было ясно без слов, что злая судьба могла в любой момент превратить счастливую новобрачную в безутешную вдову. А в таком случае было немаловажно, чтобы Лорд Верховный Камергер позаботился о том, чтобы оставить наследника. Ведь он сам мог не вернуться, и тогда подрастающий наследник со временем занял бы отцовское место возле императора. Кроме того, поговаривали, что родители леди Ариэль и лорда Эдана частенько строили планы по поводу возможного брака между их детьми, но официальной помолвке помешала война, а затем кончина лорда Тиерана.
      Постепенно речь стала заходить и о свадьбах во время военного периода вообще, а в частности, о том, когда император наконец решится найти себе подходящую супругу. Поскольку император сам возглавлял войска во время сражений, было опасно оставлять страну без наследника, если боги сочтут нужным допустить гибель императора. Эта тема вызвала наибольший интерес, и упоминались многие придворные леди в качестве возможных кандидаток на роль императрицы Ануира. Некоторые имена назывались отцами, пытающимися не упустить случай политического продвижения.
      Когда церемония завершилась, счастливая чета поцеловалась, затем их приветствовали собравшиеся, а после того, как все поздравления были высказаны, молодые пригласили гостей пройти в банкетный зал отужинать. Слуги вносили блюдо за блюдом различные яства, среди которых были и жареная оленина, и фазаны, и запеченная рыба разных сортов, и заливное из мяса ягненка, и жареный поросенок и много-много бочек с вином и медовым напитком. Танцоры и акробаты веселили собравшихся гостей, и за шумным весельем и ликующими возгласами никто не замечал истинного настроения жениха и невесты.
      Время от времени Эдан встречался глазами с Сильванной, которая сидела в противоположной стороне, и тогда его посещало острое желание видеть ее рядом с собой в качестве супруги, и в то же самое время он не мог не жалеть Ариэль, которая стала его женой, зная о его любви к другой женщине. На лице Ариэль сияла улыбка, но сердце ее было разбито. Об этом дне она мечтала с самого детства, но кто мог знать, что все будет именно так, как сейчас. Она пошла на это из любви к Эдану, пытаясь спасти его, но она не могла отделаться от мысли, что ее супруг чувствует себя попавшимся в ловушку, и хотя не она расставляла сети, все же добыча досталась ей.
      Она не говорила с Сильванной с той самой ночи, когда ей пришлось рассказать о предстоящей свадьбе и о причинах, которые вынудили Эдана так поступить. Это был трудный и горький разговор, тем более, что Сильванна всячески пыталась его облегчить. Ариэль не знала, что от нее можно ждать. Она не очень хорошо знала Сильванну. Эльфийская девушка не общалась с придворными женщинами, предпочитая общество солдат, а те несколько раз, когда они о чем-либо разговаривали, были не более обычного обмена любезностями. Внешне она никак не среагировала на новость, которую ей сообщила Ариэль. Когда она выслушала причины для такого поступка, в ее глазах на мгновенье блеснула искорка, но этого было недостаточно для Ариэль. Сильванна слушала молча, а когда Ариэль закончила, она заметила:
      -- Вы тоже любите его.
      Ариэль могла только кивнуть в ответ.
      -- Что ж, это хорошо,-- произнесла Сильванна без всякого выражения.-- Вы будете ему хорошей женой.
      Ариэль ощутила комок в горле, произнося в ответ:
      -- Он хочет, чтобы вы знали, что он любит вас.
      Сильванна в изумлении посмотрела на нее.
      -- Он попросил вас сказать мне об этом?
      -- Нет,-- тихо ответила Ариэль, опуская глаза.
      -- Он никогда не смог бы попросить меня об этом. Я сама решила, что так будет правильно.
      -- Понимаю,-- сказала Сильванна.
      -- С его стороны было бы нечестно просить об этом вас. Но с вашей стороны очень благородно поступить так. Благодарю вас, леди Ариэль.
      -- Я... я надеюсь, мы подружимся,-- сказала Ариэль.
      -- Я всегда буду восхищаться вами и уважать вас,-отвечала Сильванна.
      -- Но на самом деле вы вовсе не хотите подружиться со мной. В свете всего происшедшего это было бы затруднительно. Я останусь до конца празднества. А затем мне лучше будет вернуться домой в Туаривель. Я слишком долго отсутствовала. Только пожалуйста не говорите ничего Эдану. Я не хочу прощаться. Спокойной ночи, моя госпожа.
      Ариэль смотрела на Сильванну и пыталась сообразить, как скоро та собирается уехать. Она взглянула на Эдана, сидящего возле нее и занятого беседой с ее отцом. Он возненавидит меня, подумала она. Я люблю его всем сердцем, а он будет меня ненавидеть. И тут она увидела Лэру, сидящую рядом с императором и внимательно наблюдающую за ними обоими горящими как уголья глазами.
      Внезапно двери распахнулись и на пороге возник герольд в сопровождении капитана армии. Капитан мрачно кивнул герольду, и по его знаку резкий звук горна перекрыл шум свадебного веселья. Все взгляды устремились на капитана. Капитан опустил одно колено, и склонив голову, обратился к императору.
      -- Государь, прошу великодушно простить меня за то, что я прерываю сие торжество, но я принес важное известие.
      -- Что случилось, капитан? -- вопросил Микаэл.
      -- Государь, лорд Эрвин собрал войска и вторгся на территорию Аванила. Была битва. Наши потерпели поражение. Он находится от нас на расстоянии дневного перехода.
      Наступила мертвая тишина.
      Император поднялся.
      -- Дамы и господа,-- произнес он.
      -- Прошу простить меня, но я вынужден прервать наш праздник. Прошу всех офицеров вернуться к войскам. Объявите всеобщий призыв. Через час мы выступаем. Те из присутствующих, кто не имеет отношения к армии, могут остаться и завершить обед.
      -- Прошу простить меня,-- обратился Эдан к Ариэль, вставая с места.
      -- Я вынужден следовать своему долгу.
      -- Да, конечно,-- ответила она, пытаясь понять, не прозвучало ли облегчения в его голосе? Когда гости стали расходиться, Ариэль быстро подошла к Сильванне.
      -- Вы ведь не уедете сейчас? -- произнесла на.
      -- Нет, не сейчас,-- сказала Сильванна.
      -- Мой отъезд вынужденно откладывается.
      -- Пожалуйста, приглядите за ним,-- попросила Ариэль.
      Сильванна взглянула на нее.
      -- Как всегда,-- просто ответила она.
      @***=
      Храмовые колокола звонили, возвещая всеобщую тревогу, а на площади собрались войска. Эдан выходил из лодки, когда его слуга, уже одетый к бою, привел его коня и принес знамя и оружие. Эдан вскочил в седло и вместе с императором направился к войску. Всего несколько дней прошло с момента их последней кампании, так печально окончившейся, но все же пришли все оставшиеся в живых воины Ануира. Он знал, что так и будет. Только в этот раз не будет сражений ни с людоедами, ни с ноллами, ни с живыми мертвецами, ни с гоблинами. В этот раз они наконец сразятся с армией Боруина. И в этот раз должно наконец решиться, чья взяла. Эдан был уверен в этом.
      Ибо нападение Эрвина сейчас было не просто совпадение. Несколько дней должно было у него уйти на то, чтобы собрать войска и добраться до Бросенгэ, чтобы оттуда нанести удар при поддержке пограничных войск. Значит, он начал организовывать наступление почти сразу же после того, как разгромленная армия Ануира вернулась с последнего боя. Каким-то образом ему удалось узнать о том, что из-за нескольких последних неудачных перемещений имперские солдаты были ослаблены и подавлены. Время было выбрано слишком правильно, и это не могло быть совпадением. Шпионы Эрвина хорошо поработали.
      Что же, думал Эдан, глядя на солдат, они ослаблены, но вот подавлены? На каждом лице читалось твердое решение. Они будут защищать свой родной город, и они понимали, что это будет последняя битва. Отступление невозможно. И если Эрвин попытается спрятаться за своими войсками, они соберут все свои силы и будут атаковать до победного конца. Они устали от войны. Пришло время положить этому конец.
      Микаэл направился к своим отрядам, офицеры построили войска и призвали их к вниманию. Когда император начал свою речь, Эдан вспомнил день из далекого прошлого на равнинах Сихарроу, когда юный Микаэл стоял перед своими "войсками" из партнеров по игре и призывал их к победе над Азраем. В этот раз в его руке был настоящий меч, а не деревянная игрушка. И голос его не был таким высоким и писклявым, как в детстве. Теперь он звучал чисто и звонко. И на этот раз Ариэль не станет участвовать в схватке, но останется дома, волнуясь, вернется ли ее супруг домой живым и невредимым. Он бросил взгляд на Сильванну, которая ехала рядом с Гильвейном и остальными эльфами. Их стало меньше, чем было восемь лет назад. Это были восемь тяжелых и утомительных лет, количество эльфов сократилось наполовину. Эльфы сражаются и умирают в человеческой войне. Поистине, почти как при Дейсмааре.
      -- Воины империи Ануир! -- воскликнул Микаэл, и его голос разнесся над площадью, заставив всех вздрогнуть. Он сидел верхом перед своими пешими солдатами.
      -- Снова мы идем в битву! Много раз м собирались здесь за истекшие восемь лет. Я вижу много знакомых лиц. И, увы, многих лиц я не вижу. Наши собратья по оружию пали в сражениях, но они добровольно сражались и отдали свои жизни за то, что мы сейчас защищаем. Сегодня они незримо присутствуют среди нас, и если бы они могли говорить, они без всякого сомнения воззвали бы к нам, чтобы мы сделали их гибель не напрасной.
      Ибо слишком долго свирепствовала война! Армия Боруина снова и снова наносила удары, но решающего сражения еще не было. Они спалили до тла наши поля и села, резали наш скот, топтали наш урожай и убивали наших сельских жителей. И ради чего? Ради того, чтобы удовлетворить честолюбие одного человека! Человека, жажда власти которого не знает границ. Эрвин из Боруина желает воссесть на Железный Трон и стать вашим императором. Он отрицает мое врожденное право на престол и называет меня самозванцем.
      В ответ на эти слова раздались гневные выкрики. Микаэл поднял руку, призывая к молчанию.
      -- Слушайте меня! -- воскликнул он.
      -- Если бы я повел вас в сражение только ради того, чтобы сохранить свой титул, я был бы тем, кем он меня называет. Если бы мой дворец, трон и корона были единственным, что мне дорого, я был бы недостоин вести вас в сражение. И если бы я в самом деле мог поверить, что Эрвин Боруинский станет для вас лучшим императором, нежели я, и люди империи стали бы благоденствовать и процветать под эгидой его правления, клянусь, что я в ту же секунду сошел бы с трона и уступил бы ему место!
      Все как один издали вопль: Нет! Когда они успокоились, Микаэл продолжал.
      -- Мы пережили вместе немало трудных моментов. Мы страдали от холода и голода, усталости и бессонных ночей. Мы вместе представали пред лицом опасности в Мире Теней, и мы вместе оплакивали наших павших товарищей. Никогда за всю историю империи не было такой разрушительной войны. Но никогда также не было столь отважной и доблестной армии! Вы прославили меня, но в первую очередь, вы прославили себя!
      Войска дружно приветствовали последние слова Микаэла.
      -- Если боги желали бы нашего поражения, мы бы давно проиграли. Если бы боги зотели моей гибели, я бы уже погиб. Но одно я вам обещаю: я не погибну!
      -- Больше не будет опасных переходов через Мир Теней! Больше не будет отступлений! Больше никто не станет жечь наши поля и села! И кроме того больше не будет армии Боруина!
      Солдаты кричали слова приветствия до хрипоты и потрясали в воздухе оружием, топали ногами и ударяли мечами о щиты. Слова, подумал Эдан. Просто слова. И все же он так много вложил в них. Это потому, что он сам чувствовал все, о чем говорил.
      -- Однажды мне сказал один человек, который был гораздо мудрее меня, что нет смысла сражаться за дворец, корону или трон, потому что это просто вещи, а вещи не стоят того, чтобы за них умирать. Мы не будем сражаться за Керн, за корону или за Железный Трон. Мы боремся за идею. В единстве та сила, которую невозможно победить. Закон означает порядок, и люди должны жить мирно и счастливо. И честь и слава храбрым, так что мы имеем право высоко держать голову. И нас никому не запугать.
      -- У империи нет границ, потому что идея безгранична. Империя это более чем наша земля, потому что земля не означает империю. Империя Ануир в руках людей, которые выращивают урожай, женщин, которые рожают детей, и детей, которые мечтают о будущем. Империя в наших сердцах! И пока сохраняется во мне жизнь, до последнего вздоха я буду биться за то, чтобы эти сердца не были разбиты! Война окончится сейчас и здесь! Она окончится сегодня! Она будет окончена даже прежде, чем мы увидим врагов, ибо мы уже победили с нашей храбростью, решимостью и идеей!
      Он высоко поднял над головой меч.
      -- За империю! И за победу!
      Казалось, весь город наполнился криками: Роэль! Роэль! Роэль!
      Он использовал мои слова, в изумлении думал Эдан. Только он сказал гораздо лучше меня.
      -- Гораздо мудрее тебя? -- переспросил Эдан, когда император подъехал к нему. Войско продолжало устраивать овацию императору.
      -- Бесспорно,-- ответил Микаэл с абсолютно серьезным выражением лица.
      -- Но такой уж я самовлюбленный ублюдок, что никак не могу вспомнить, кто же это был.
      @***=
      Солнце почти взошло, когда две армии выстроились одна против другой на равнине между горами Ануира и замком Дальтона. Оба войска маршировали всю ночь, чтобы успеть занять более выгодную позицию. Микаэл понимал, что ему следует как можно дальше оттеснить армию лорда Эрвина от столицы. Эрвин изо всех сил пытался занять холмы неподалеку от Ануира. Но в результате противники встретились посередине. Все же, первое преимущество оказалось у армии Ануира. Они помешали Эрвину занять выгодную позицию.
      Он не ждал, что они соберутся так быстро, подумал Эдан. Эрвин рассчитывал встретиться лишь с половиной армии империи, солдаты которой будут изможденными и деморализованными, не способными противостоять его нападению на столицу. Но он не учел, что раненный капитан будет скакать как одержимый, чтобы предупредить императора о готовящемся нападении. Он не рассчитал, что Микаэл способен вдохновить своих воинов на истинный героизм. Называя Микаэла "Самозванцем", Эрвин недооценил его как противника.
      Обе армии заняли свои позиции и стали дожидаться рассвета. Солдаты расположились на отдых прямо на земле, не снимая оружия, готовые ринуться в бой по первому сигналу. Но Микаэл не отдыхал. В сопровождении Эдана, несущего знамя, он объезжал войско, разговаривая с ними, расспрашивая об их семьях, многих из них называя просто по имени. Эдан был поражен, увидев, как много имен Микаэл держал в памяти. Он видел, как их лица озарялись при виде Микаэла, который обращался к ним, как товарищ по оружию, а не как монарх.
      Одним он говорил:
      -- Ну что, вечерняя прогулка, отдых под звездным небом, и мы готовы им показать, чего мы стоим, а, мальчики? Утренняя работа нас ожидает!
      Другим он говорил так:
      -- Готовы ли вы показать Эрвину, где раки зимуют? Прогоним его до самого Туразора, и пусть людоеды позавтракают его печенкой!
      А солдатам из Элини он говорил так:
      -- Как вы думаете, парни, получится у нас разобраться со всей этой чепухой, чтобы вы смогли вернуться домой и порыбачить в Сэмиле? Я слышал, что форель в ваших местах сама так и прыгает из речки на сковороду, а вырастает она в Сэмиле вот такая! -- и он расставлял руки на три фута, показывая величину элинийской форели.
      -- Я вот подумываю, не присоединиться ли мне к вам после того, как мы насыпем соли на хвост этим мерзавцам. Давненько я не рыбачил!
      У него дар, думал Эдан. Видя его сейчас спокойным и занятым непринужденной и дружелюбной беседой, кто бы из них мог подумать, что всего несколько дней назад он заперся в своих покоях в глубокой депрессии, пытаясь напиться до бесчувствия? Он был не сильнее любого из них, но он не позволял себе проявлять свою слабость публично. Его уверенность вселяла уверенность в них. И даже Эдан начинал верить в победу. Он почувствовал внезапный прилив сил, и ему начало казаться, что поражение невозможно.
      С рассветом армия Эрвина пошла в атаку. К этому моменту Микаэл велел Корвину: передать войскам приказ подпустить неприятеля поближе.
      -- Я хочу, чтобы они приблизились к нам и увидели, как мы стоим тут подобно нерушимой стене, о которую разобьется волна их атаки. Пусть все воины хранят молчание. Не нужно боевых кличей. Пусть они просто увидят наши лица - бесстрашные и полные смертельной решимости.
      И когда армия Боруина пошла в наступление, ануирцы стояли твердо и молча, как статуи. Эдан заметил, что Микаэл лихорадочно выискивает в рядах противника личное знамя Эрвина. Да, вот оно слева, но в первых рядах, как и следовало ожидать. Эрвин был воином до мозга костей. Он ни за что не стал бы отсиживаться за спинами своих солдат. Он должен был скакать впереди своей армии вместе со знаменосцем, поднимая боевой дух и наслаждаясь опасностью.
      Наблюдая за продвижением противника, Эдан подумал, что в этот раз Эрвин собрал всех боеспособных в свою армию. Он призвал пограничные отряды с лесных районов Алами, отряды из Талини и Тэгаса, солдат из Бросенгэ. Среди его солдат были гоблины из отряда принца Туразора. Он не оставил никого охранять свои владения, очевидно, этот раз должен был показать, все или ничего.
      Когда передние ряды встретились, сейчас же взревели трубы, подавая армии Микаэла сигнал к атаке. Солдаты имперской армии стремительно начали наступление, заходя с левого и правого фланга, чтобы зажать противника в клещи. Микаэл пришпорил коня и с высоко поднятым мечом врезался в толпу. Его окружение немедленно последовало его примеру, пытаясь защитить своего императора. Но охранять Микаэла было не легче, чем пытаться поймать ветер. Он устремился вперед к месту, где развевался флаг Эрвина. Прорубая себе дорогу сквозь неприятельские войска, он выискивал человека, который дерзнул посягнуть на его трон.
      Звон стали наполнил воздух, смешиваясь с ржанием лошадей и боевыми криками людей. Трава моментально была вытоптана с корнем под ногами солдат и копытами коней. Поднялась завеса из пыли. Эдан скакал, высоко поняв знамя одной рукой, сжимая в другой грозный меч. У него не было возможности воспользоваться щитом, но слева его прикрывала Сильванна, неотступно следуя за ним, пока он пытался прорваться вслед за своим императором. Сражение все более напоминало кровавую резню, в клубах пыли бойцы с трудом отличали неприятеля от товарищей по оружию, ориентируясь лишь по цвету мундиров. Теперь ануирцы теснили армию Эрвина, но у того было численное преимущество. То здесь, то там отдельная группа солдат глубоко врезалась в ряды противника. Некоторые умудрялись сохранять стройные ряды, маршируя, как на параде.
      Шум стоял невыносимый. Повсюду земля была усеяна мертвыми и агонизирующими телами. Копья стали практически бесполезны. Солдаты пошли в рукопашную, и только некоторые из них пытались копьями поразить сидящих верхом противников. Краем глаза Эдан заметил, как молодого Гиста сшибли с коня. Он исчез среди окровавленных тел, и Эдан не видел, чтобы тот смог подняться. Чуть позже подобное едва не приключилось с ним самим. В последний момент он успел заметить вражеское копье и отразил удар мечом, а затем обрушил мощный удар на шлем противника. Тот даже не успел охнуть.
      Теперь всем, кто был верхом, стало очень сложно передвигаться. Вокруг топтались пешие солдаты, и Эдан заметил, как совсем близко от него Микаэл как сумасшедший пробивался сквозь сражающихся к лорду Эрвину. В свою очередь, Эрвин также пытался добраться до главного недруга. Их разделяло теперь не более двадцати ярдов, и все же им никак было не сойтись. Эдан попытался подобраться поближе. Дыхание его было затруднено, и меч скользил в его вспотевшей руке, пока он разил врагов направо и налево. Знамя сильно мешало ему, но он не мог его бросить. Тут Эдан заметил, что пока Микаэл разбирался с пехотинцем, пытавшемся отрубить ему ногу, с тыла к нему подобрался конный противник.
      -- Микаэл, сзади! -- крикнул он.
      Император покончил с пехотинцем и быстро развернулся, успев в последнее мгновенье отразить удар, направленный ему прямо в голову. Всадники обменялись серией ударов, а затем меч Микаэла угодил прямо в шею противника, и тот упал замертво.
      Гильвейн сражался вместе с остальными, одетый не как обычно, а в боевые доспехи. От магии было немного пользы в такой мясорубке, но Эдан заметил, что ни одно лезвие не достало эльфа. Когда на него нападали, то казалось, что их клинки скользят по воздуху, но клинок Гильвейна каждый раз попадал в цель. Тут на Эдана наехал конный противник, и наблюдать за Гильвейном стало невозможно. Эдан успел обменяться с врагом серией ударов, а затем два ануирских пехотинца стащили его с седла.
      Сражение продолжалось, и ни одна из сторон не обретала перевеса, хотя были уже пролиты реки крови. Эдан бился, повинуясь скорее инстинкту, нежели воле, смутно ощущая, как пот струится по телу под доспехами, во рту стоит привкус крови и пыли, а в ноздри бьет запах тел, извивающихся вокруг. Время от времени он замечал Микаэла и прилагал все усилия к тому, чтобы не терять его из виду, но на самом деле его едва хватало на то, чтобы защищать свою жизнь.
      А затем это наконец произошло. Наступило секундное затишье, и Эдан отчетливо разглядел Микаэла и Эрвина, которые сошлись в финальной схватке ярдах в двадцати от него. Те, кто сражался вблизи от них, тут же прекратили всякие боевые действия, чтобы видеть решающий момент всей восьмилетней войны. Эдан пришпорил усталого жеребца, из последних сил пробиваясь вперед.
      Бывалый рубака против молодого императора. Оба дали волю божественному гневу, и все, кто стоял и наблюдал за ними, застыли как загипнотизированные, пока злейшие враги яростно набрасывались друг на друга. Они были достойными противниками, и ярость их была так велика, что щиты обоих разлетелись вдребезги в первую секунду.
      Затем Эрвин нанес удар такой силы, что Микаэл чуть не вылетел из седла, чудом сохранив равновесие. Император покачнулся, и Эрвин занес над его головой меч, чтобы прикончить императора. Но в ту же секунду Микаэл неожиданно подался вперед, нанося удар Эрвину прямо в горло.
      В этот удар Микаэл вложил всю свою силу, и когда Эрвин повалился на землю, император по инерции вылетел из седла и последовал за врагом. Одновременно Эдан и Сильванна бросились вперед, чтобы защитить императора, а чуть позже подоспел Гильвейн с группой солдат, которые взяли упавших в кольцо. Микаэл поднялся. Н остался лежать навсегда.
      Микаэл поднял меч обеими руками как топор и отсек голову мятежного герцога. Затем он высоко воздел меч с головой Эрвина и воскликнул:
      -- Эрвин мертв! Сложите оружие!
      Новость мгновенно подхватили все отряды.
      Радостное известие распространялось подобно кругам на воде, постепенно достигая самых отдаленных сражающихся. Снова и снова, подобно эху звучал крик: "Эрвин мертв!", и постепенно бой начал прекращаться. Шум битвы стихал, звон клинков замирал и наконец воцарилась тишина. Солдаты перестали биться и застыли на своих местах, изможденные и ошеломленные, просто глядя друг на друга, не в силах поверить в то, что война закончилась.
      Пыль постепенно оседала, и единственными звуками остались стоны и хрипы умирающих и раненных. Несколько конных рыцарей из армии Боруина начали прокладывать себе дорогу к месту, где стоял император. Они пустили коней шагом, их мечи были вложены в ножны. Один из них подъехал поближе и долго глядел на обезглавленное тело Эрвина. Затем он отшвырнул меч и медленно обнажил голову. Прошло восемь долгих лет с тех пор, как Эдан видел его в последний раз, но все же он немедленно узнал Дервина, сына Эрвина и детского товарища по играм Микаэла.
      Его лицо напоминало маску скорби. На один краткий миг его взгляд упал на Эдана, и он кивнул в знак приветствия. Эдан ответил тем же, а затем Дервин повернулся к Микаэлу. На какое-то время оба просто застыли, глядя друг другу в глаза, пока вокруг них собирались их воины. Ни один не проронил ни слова. Дервин высоко поднял голову. В этом жесте не было вызова, но лишь гордое признание поражения.
      -- Дервин,-- с трудом произнес Микаэл. Он не смог продолжить.
      Дервин судорожно глотнул, затем поднял руку и выкрикнул громким и уверенным голосом:
      -- Да здравствует император Роэль!
      На секунду возникла неловкая пауза, потом возглас был подхвачен обеими армиями:
      -- Да здравствует император Роэль! Роэль! Роэль! Роэль!