Глава 23

Это было даже скучно и напоминало примитивную компьютерную игру. Заваливающегося монстра раскачивали всё сильнее и сильнее, и уже не надо было больших усилий, амплитуда колебаний росла уже сама собой. Власть корчило и лихорадило. Она шарахалась из стороны в сторону, и уже всем было видно, что она вот-вот рухнет.

Основной задачей Интеллектуала в эти дни было не допустить разбазаривания средств на второстепенные проекты. Он жёстко сказал своим соратникам – ни копейки в дальние регионы. Семь миллионов распределил следующим образом. По миллиону на работу во Владивостоке, Красноярске, Омске, Челябинске, Екатеринбурге, Волгограде и Саратове.

Однако в этих регионах Свароговы внуки просто держали свои опорные базы, и даже не базы, а корпункты. Нестабильность была во всей стране, и по идее можно было подливать масла в огонь везде. Но везде было не нужно. В самый острый момент, если надо будет провоцировать уже не кризис, а хаос, будет достаточно ударов по любым точкам на той линии, что составляли названные города.

Их же выбрали просто потому, что в них либо были наиболее сильные позиции Сварожичей, как в Челябинске и Красноярске, либо сильны тенденции к русскому сепаратизму, как во Владивостоке и Екатеринбурге.

Двадцать три миллиона выделялись на финансирование кампаний в центральных СМИ. А девяносто – целенаправленно шли на завоевание, если не власти, то, хотя бы, влияния, в Ярославской, Владимирской, Тверской, Рязанской, Калужской, Смоленской и Тульской областях. В этих регионах ситуация раскачивалась особенно упорно и концентрировались усилия Свароговых внуков даже из соседних областей.

Пользуясь возросшей организованностью и мобильностью, Сварожичи наносили концентрированные воздействия в пределах этих регионов, всё время курсируя по большому кругу вокруг Москвы. При этом, не затрагивая ни её, ни область. Обстановка там накалялась и без помощи Свароговых внуков.

С подключением к работе Бати, дерзость акций всё усиливалась. Под руководством Бати и с применением всего арсенала техсредств Гироскопа и Алхимика, были захвачены два склада с оружием. И, в случае чего, Сварожичи могли бы собрать полноценный полк, а вооружить даже пару дивизий. Не так много, но для гражданской войны достаточно.

В принципе, к концу января можно было уже даже силой захватить власть в регионах Золотого кольца. А потом реализовать план Рохлина и вызвать в столице такой хаос, что этот разжиревший на крови и слезах остальной России Новый Вавилон сам сметёт Кремль с лица земли кирками и лопатами. Да ещё и разровняет освободившееся место.

В сущности, многие недоумевали, почему Сварожичи, опять получившие в последнее время такую популярность и авторитет, не хотя работать с некоторыми регионами, которые иногда сами просили о содействии. Свароговы внуки соглашались, присылали своих представителей, которые пили массу водки и иных горячительных напитков с местным активом и неизменно говорили: «Все великолепно, но работайте сами. Хотите чего-то добиться – действуйте, а не ждите подачек. Наша цель – ослабить Москву, а при слабой Москве – освобождайтесь сами. Максимум, что мы можем сделать, это поддержать вас в центральных СМИ».

Надо сказать, большинство такого подхода не понимало. Впрочем, на сообразительность регионального актива национал-радикального движения Интеллектуал и не рассчитывал. Он слишком хорошо знал эту публику с 1979 года. А, надо сказать, именно эта публика в регионах, не имея альтернатив, целиком влилась в ряды Сварожичей, изрядно разбавив молодых технократов на местах, где не было постоянного контроля из центра.

Иногда, слушая доклады Кондора и Полутяжа, Интеллектуал жалел, что он не оставили на развод пару-другую совершенно маньячных организаций, для концентрации там наиболее оголтелых идиотов. Но, что сделано, то сделано.

Совершенно неожиданно даже для многих соратников Интеллектуала, большое внимание и понимание они встретили в Екатеринбурге и Владивостоке. Элитные группировки этих регионов первыми поняли, что им может принести ослабление Москвы, и начали всячески поддерживать Сварожичей. Сначала у себя, а потом, по мере нарастания кризиса, и в соседних регионах.

Зима была ещё в разгаре, но было очевидно, что весной надо ждать полномасштабного краха режима. Возможно, при этом он и удержится. Но ему будет нанесена смертельная рана, после которой может быть только агония. Короткая или долгая, вопрос в сущности, второстепенный.

Интеллектуал в последнюю неделю много ходил на лыжах, по часу в день качал пресс в тесной деревенской горнице и почти каждый день ходил в баню. Колол для неё и для печки массу дров, да носил постоянно воду из колодца. Он всё же привык в отношении воды и тепла жить по-городскому. Вот и приходилось имитировать работу водопровода. Но и то хорошо, хоть какое-то занятие.

Ибо делать было решительно нечего. Он на своём личном опыте поверил, как может быть нечего делать полководцу в решающий момент сражения. Все резервы введены в бой, и уже не он, а его бойцы на переднем крае определяют победу. Он сделал своё дело, он создал наилучшие условия для боя, он завёл свои колонны в тыл и фланг врага, его разведка под его личным руководством выявила всё, что надо. И он может разве только встать в строй простым пехотинцем.

Впрочем, все эти представления были из книг о войнах Средневековья и Нового времени. Наверное, сейчас не так. А может, и тогда было не так. Но вот у него именно так.

Падал пушистый лёгкий снег, и было не холодно. Белорусская зима не в пример мягче ярославской. Лес за заснеженным полем был уже частью Чернобыльской зоны отчуждения. Но Интеллектуал не боялся радиации. «Мне детей не делать, – сказал он однажды приехавшему к нему Алхимику. – А ты уматывай побыстрее.»

Алхимик был у него сейчас вроде начальника группы офицеров связи. Он приезжал раз в три дня из ближайшего райцентра, где он оборудовал центр связи, а, проще сказать, сидел с тремя десятками мобильных и парой спутниковых телефонов и целой кучей помощников.

Вообще-то, наверное, и Интеллектуала, и Алхимика, и всю их группу в Белоруссии можно было накрыть за день. Они болтались там больше трёх месяцев, и, хотя накупили массу конспиративных квартир, по которым регулярно перемещались, российские спецслужбы могли бы их выявить. Тем более что Сварожичи в этих делах оставались дилетантами.

Но этого не происходило. Объяснение могло быть только одно. Белорусские спецслужбы прикрывали их от российских коллег. Ибо путинская Россия давно и откровенно взяла курс на удушение свободной от чеченцев и жидов Белоруссии. И Президент Белой Руси, как любовно называл страну своего нынешнего пребывания Интеллектуал, отплатил своему кремлёвскому врагу по полной программе.

Их руками, в конечном итоге. Но и то сказать, как много приличных людей и здоровых сил достал этот двуличный подлый Кремль. И все радуются пожару, который сейчас полыхает под задницей у российских чинуш и полицаев.

Примерно так думал Интеллектуал, сидя в предбаннике, находясь в настроении расслабленном и успокоенном. Он был требователен к себе. «Не опуститься, не стать шкурой, не уподобиться ИМ, – примерно так говорил он себе каждый день этого бездельного периода. – Но я же не прожираю средства проекта, я же не шикую за счёт соратников! Я не предаюсь оргиям, когда кто-то из наших страдает в застенках, а кто-то, уже непосредственно рискуя жизнью, пробирается на очередной оружейный склад.»

В соседней хате жили пятеро охранников из бывших белорусских афганцев. Их порекомендовал Интеллектуалу его добрый знакомый, бывший зам командира разведроты у генерала Рохлина. Теперь эти ребята получали по белорусским меркам бешеные деньги, хотя служба их была весьма проста. В деревне, кроме них, жила ещё одна бабка. И всё. А со стороны чернобыльской зоны вообще никого не было.

Белорусы относились к чернобыльскому соседству спокойно. Они сами были далеко не мальчиками, и все годы жили не так далеко от этой зоны. И ничего, – как говорил, смеясь, Коля Нестереня, румяный здоровяк, командовавший группой охраны.

В деревню вела только одна дорога, которая вилась по брошенному полю, просматриваемая вплоть до горизонта.

Вечерело. Интеллектуал вышел из бани в валенках на босу ногу, трусах и старом полушубке, надетом на голое тело. К бане быстро шёл Нестереня в зимнем камуфляже, с автоматом и в заполненном всяческим стреляющим железом разгрузочном жилете. Его ребята стояли у своей хаты тоже в полной боевой готовности.

– Иваныч, никого не ждёшь? – спросил он.

– Нет, а что?

– Да, катит тут к нам какой-то УАЗик. Может, грохнем для ясности, а потом как-нибудь отбуксируем в зону?

– А где он?

– Да там, – он указал на дорогу, по которой с трудом преодолевая снежные завалы, медленно катил зелёный УАЗ. До деревни оставалось меньше километра.

– Останови у околицы и спроси, чего надо. Если ко мне, пропусти одного, остальные пусть сидят под прицелом. Я сейчас.

Интеллектуал быстро пошёл в избу. Оделся примерно так, как Нестереня. Хотя признал сам про себя, что, несмотря на спортивность и от природы боевой вид, был он в этом одеянии похож на клоуна. Ну, может, самую малость, но всё же. Впрочем, он всегда был к себе самокритичен.

Он сел у стола.

В комнату вошёл в сопровождении Нестерени человек вполне городского вида в пальто, хороших зимних полусапожках и меховой шапке. Пальто было распахнуто, шарф свободно свисал вниз. Было видно, что человек одет в строгий костюм с рубашкой и галстуком.

– Зачем такой официальный вид, товарищ генерал, – спросил Интеллектуал Бориса Петровича. А это был именно он.

– Вот так, Вячеслав Иванович, интеллигентные люди становятся курбаши! Вы все критикуете азиатов и кавказцев, а чем вы лучше в этом нелепом для вас одеянии?

– Я так нелеп в этом камуфляже?

– Не очень, я видал людей, которым он идёт в гораздо меньшей степени. Но сейчас не о том. Я один, с шофёром. Пусть ваша охрана пустит его погреться.

– Сожалею. Я не профессионал и могу компенсировать свой дилетантизм только повышенной бдительностью. Пусть сидит в машине. Коля, если выйдет, глушите без предупреждения.

Не выходя из двери, все также держа пришедшего на мушке, Нестереня передал команду кому-то за дверью.

– Присаживайтесь, генерал.

– Спасибо, профессор. Но, говорю как профессионал, это игрушки.

– Согласен, генерал. Но не хочется расслабляться. Может быть, уже через месяц это станет образом жизни. Знаете, я где-то читал, что самые большие потери в транспортных ротах в начале войны были за счёт шофёров, которые по гражданской привычке так и не научились сразу останавливаться только под деревьями. Господствующая в воздухе немецкая авиация щёлкала их как орехи на открытых местах.

– Много читали военной литературы?

– В полку была чудная библиотека, а на дежурствах зимой совершенно нечего делать.

– Я к вам по делу.

– Иного и не предполагал.

– Зря. Мне бы хотелось поговорить и просто так.

– Надеюсь, в другой раз нам это удастся. Но всё же, удовлетворите любопытство, как вы меня нашли?

– Помогли белорусские коллеги, но предупредили, что если с вами что-нибудь случиться, я из республики не выйду. Так что, все ваши предосторожности – просто игры дилетантов.

– Спасибо им. Я предполагал, что они мне симпатизируют. Но я действительно дилетант. А вот Коля и его друзья служили у генерала Рохлина в разведроте, когда он командовал полком. Но вы убили Рохлина… – Он поднял руку, останавливая реплику собеседника. – Не вы, но убийство организовал некий мистер «Х», который был тогда у Ельцина в администрации ответственным за деликатные дела. Вы не подскажете, какую должность сейчас занимает этот господин?

– Это клевета.

– Мы не у судейских. Я ничего никому не доказываю. Но я строю своё поведение исходя из того, во что я верю.

– Жаль, такое настроение осложняет наш разговор.

– Нисколько. Я с трудом, но научился не руководствоваться эмоциями в важных делах. Так что вы хотите предложить на этот раз от имени выдвиженца господина Ельцина?

– Я прошу вас не разваливать страну.

– А я могу её развалить или сохранить?

– Не юродствуйте!… Вы таки доведёте меня и моих коллег, что мы вас грохнем!

– Это угроза, а не предложение.

Интеллектуал молчал.

– Вы же учёный, а не бандит. Хотя именно учёные по моим наблюдениям бывают совершеннейшими фанатиками.

– Вы знаете, это логично. И только кажется нелепым, но лишь на взгляд обывателя.

– Хорошо, но как бы вы себе представили выход из этой ситуации, если были бы на нашем месте?

Интеллектуал засмеялся.

– Знаете, покойный Рохлин был единственным генералом, из тех, что я знал, который не был жлобом. Остальные хотят получить сверхдорогие интеллектуальные услуги на халяву. Мне жаль, но вы не исключение.

– Не искушайте судьбу профессор, вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.

– А вы не пугайте меня, Борис Петрович, а говорите прямо, в каком формате вы бы хотели обсудить со мной предложения вашего патрона. Я лично, как аналитик, считаю оптимальной так называемую итерационную процедуру. То есть, мы определяемся в самом общем плане, а потом уточняем и уточняем детали по ходу дела.

– Давайте так.

– Тогда начнём с самого начала. С ваших интересов. Вернее интересов вашего патрона. Я думаю, что в результате нашей договорённости должна быть выработана стратегия, в рамках которой нынешний президент гарантированно досиживает свой срок. Он ведь у него все равно последний. И ему, в нынешней ситуации, его бы досидеть, а не помышлять о продлении. А потом пусть так же гарантировано отправляется на покой. В своё испанское поместье.

– Это сплетни.

– Да Борис Петрович! Хватит агитации! Ну, пусть не в своё испанское поместье. А в… другое. У него ведь их много по белу свету. – Он выставил вперёд ладонь, прерывая возражения собеседника. – А если их нет, пусть купит. Мы ему по окончании службы выдадим премию в размере, достаточном для такой покупки.

Годится?

– Пожалуй, да.

– Но это всё, что мы ему обещаем. А теперь, наши условия. Первое. Роспуск Думы и новые выборы не позже мая.

– Как это сделать? Нет предлога.

– Это другой вопрос. О нём позже. Хорошо?

– Ладно, давайте.

– Вслед за выборами в Думу – выборы губернаторов Ярославской, Владимирской, Тверской, Рязанской, Калужской, Смоленской и Тульской областей.

– Но губернаторов теперь назначают.

– На назначение наших людей мы не рассчитываем. Одновременно с выборами в Думу – референдум на тему о выборности губернаторов и отмены всего вашего «укрепления вертикали».

– А вы уверены, что выиграете референдум?

– Уверены. Вы достали уже всех в России. Итак, после референдума в кратчайшие сроки – выборы губернаторов. По крайней мере, этих областей.

– Но организовать референдум трудно.

– Знаете, это забота президента. Пусть только не мешает его инициировать в законном порядке. Хотя провести референдум трудно, но всё же возможно.

– Противодействия на местах не боитесь?

– Честного не боимся. А на нечестное ответим по-нашему.

– Да вы большевик какой-то!

– Ага, профессор Штернберг… Знаете, генерал, я по молодости удивлялся, как этот профессор Московского университета мог стать таким оголтелым большевистским комиссаром. А потом понял, что это очень логично. Впрочем, мы совсем недавно об этом уже говорили.

– Ладно. Третье желание.

Генерал расслабился и даже иронично улыбался. Видно, всё-таки на думских лакеев и каких-то губернаторов ему было наплевать.

– Мы даже не требуем смены правительства. Пусть остаётся тем же. Но в руководство министерствами обороны, внутренних дел и ФСБ вводятся наши люди.

И ещё. После выборов мы запускаем конституционную реформу, которая должна закончиться как раз к концу президентского срока. После этого – парламентская республика и широчайшая автономия всем регионам. Хватит командовать из Кремля российской глубинкой. Хватит мешать ей жить. А Северный Кавказ мы намерены вышвырнуть из состава России целиком. Разумеется без Краснодарского и Ставропольского краёв. Они остаются нашими.

– Хотелось бы грубо спросить, а жопа не слипнется?

– Хотелось бы не менее грубо ответить, а х…й не мясо?

– Это вы к чему?

– Так, для поддержания разговора.

Генерал засмеялся.

– Знаете, эту Думу можно заставить принять закон о порядке её самороспуска в порядке её собственной инициативы. Референдум организовывайте, суетитесь, чёрт с вами. Мешать не будем. Но наших спецслужбистов обижать не позволим. А ведь им придётся освобождать места для ваших ренегатов в аппаратах силовых ведомств. Так что, нашим уж киньте за это премиальных.

– Сколько?

– Миллионов по десять на человека в ранге зама министра.

– Долларов?

– Евро!

– А вопрос о слипании заднепроходного отверстия можно повторить?

– Ладно, по пять.

– По три.

– Торг здесь неуместен.

– Хорошо, по четыре.

– Четыре пятьсот.

– Хорошо, но чтобы подали в отставку в течение недели.

– Договорились. А знаете, я думал, – вдруг расслабился генерал, – что вы будете настаивать на чём-то типа назначения вашего премьера, а потом на досрочных президентских выборах. С выдвижением этого премьера.

– Мы не жлобы. Мы борцы за идею.

– И послушайте меня, наконец, профессор. Вы мне несколько напоминаете мужика, который жаждет изнасиловать девицу, которая, в свою очередь сама жаждет ему отдаться. Мы, в том числе спецслужбисты, и так искали новые стратегии, новые идеи, новых людей. Да вы сами все это знаете. Среди ваших друзей-приятелей масса моих коллег.

– Будете смеяться, генерал, но около половины моих друзей – это военные и спецслужбисты. Более того, я очень уважаю эту корпорацию. Но, вы же не будете отрицать, что для массы ваших коллег нынешний режим омерзителен. Более того, наиболее честные и умные из них сами мучительно ищут новые стратегии. Ищут, но, положа руку на сердце, не могут найти. И отнюдь не в восторге от вашего коллеги на троне.

– За исключением последнего, почти согласен с вами. Но, в итоге, мы всё равно пришли бы к мысли о широчайших преобразованиях и корректировке политической модели. В том числе и со столь любимых вами цивилизационных позиций. Но для того, чтобы это произошло, не надо было уничтожать бедных собак, жечь милиционеров и подвергать опасности ваших юных друзей.

Для этого стоило прыгать на снег,

На лёд среди гиблых проталин.

Когда посылает на помощь с небес,

От имени Родины Сталин.

– процитировал Интеллектуал стихи из своего детства. И продолжил:

– Стоило, генерал. Без этого вы так и не зашевелились бы. Так и остались бы в плену совершенно изживших себя схем.

– А вы почти наш!… Надеюсь, мы ещё станем соратниками.

Они расстались почти друзьями.

Но Интеллектуал с некоторой насторожённостью воспринял это тёплое расставание с генералом спецслужб. С этакими друзьями надо держать ухо востро.

И он как в воду глядел.

Глава 24

Лакейская Дума приняла закон о своём самороспуске быстро, сразу в трёх чтениях, а потом, через неделю, распустилась. Выборы были назначены на май. Это сразу снизило накал страстей. В Думу хотели многие из протестантов. Интеллектуал даже удивился, как такое не пришло в голову самому президенту. Нет, далеко ему всё-таки до БАБа.

С референдумом было потруднее. Но, в целом, всё устроилось за месяц с небольшим. Но Сварожичам под силу было сейчас и не такое. В итоге он был тоже назначен на май. В его исходе почти никто не сомневался, и поэтому элиты активно стали готовиться к перевыборам глав регионов.

Это ещё больше снизило накал страстей. Вполне вероятной была возможность переиграть Сварожичей и на думских и на губернаторских выборах. А если очень повезёт, и на референдуме.

Оказывалось, что Интеллектуал чуть ли не своими руками вырыл могилу своему боевому движению, уже почти готовому к холодной гражданской войне и хаосу. Но не вполне готовому к перестройке под жульнические выборные технологии.

Надо было срочно выезжать на место и брать все в свои руки, чтобы не допустить растерянности в своих рядах.

Формально никто из них не был в розыске. Дефолт и последующие события заставили забыть об эпатажных выходках Свароговых внуков. И всё же Интеллектуал приехал не в Москву, а на один из самых надёжных объектов тропы. Там же собралось и руководство движения. Здесь всё было подготовлено именно для войны. Дом был заминирован, имелся склад оружия. Относительно недалеко был один из зимних аэродромов Сварожичей, где дежурил их самолёт.

В одном из дальних домов этого же дачного посёлка дежурила женщина, сейчас это была Татьяна, которая следила за домом. Она должна была в экстренной ситуации взорвать его, как только из него уйдут свои. Если, конечно же, им придётся уходить экстренно.

Кроме этого, вокруг посёлка были установлены пикеты и посты, скрытые в лесу.

Никто не ожидал подвоха, и все были настроены на обсуждение политических вопросов. Хотя пока не раздевались и были экипированы для лыжного перехода.

Не успели они разместиться вокруг большого стола, как поступил сигнал тревоги. Все быстро вскочили, похватали оружие, надели лыжи и помчались к ближайшему лесу. Их спасло то, что вечерело, и пошёл снег.

Татьяна внимательно следила за домом издали. Тот дом, в котором она находилась, был оформлен на неё, и она была с точки зрения закона в полном порядке. Впрочем, и из её дома вёл короткий подземный ход за пределы участка, в близлежащий лес. Она ещё раз поразилась, как предусмотрителен был Интеллектуал, не жалея денег на обустройство тропы.

Многочисленные вооружённые люди в вечерних сумерках окружили дом. В нём горел свет, и за закрытыми шторами двигались какие-то тени. Это вертелись лёгкие надувные конструкции, направление движения которых иногда корректировала Татьяна, нажимая кнопки на пульте. Было полное ощущение, что в доме кто-то есть.

Штурмовая группа бесшумно вломилась в дом. За ней последовали остальные. На улице остались только те, кто по расписанию и не должен был проникать в «бандитское логово».

Татьяна набрала на мобильнике номер.

Начинённый взрывчаткой дом взлетел в воздух. Одновременно взорвались несколько глубоко заложенных по периметру участка и во дворах окрестных усадеб мин. Почти все нападавшие погибли. Даже большинство из тех, кто стоял на улице.

В доме, где находилась Татьяна, вылетели все стекла. У неё заложило уши. Она немного помотала головой, приходя в себя, и вышла через подземный ход. Немного прошла по заснеженному лесу, села на спрятанный под елью снегоход, завела его с третьей попытки и уехала. Перед этим сделав несколько звонков по мобильному телефону. Сеть МТС в этих местах ещё работала.

Действительно, Боги покровительствовали своим внукам. Колонна не заблудилась в лесу. И теперь им осталось только забраться на склон, пересечь небольшое, не более километра шириной, поле, углубиться в лес и, пройдя по накатанной тропинке, ещё с километр, попасть на замёрзшее болото, где их ждал самолёт с уже прогретым движком.

Колонна уже начала, было, подъем, когда Интеллектуал сказал Бате:

– Осталось не так много. Как ты считаешь, не лучше ли поставить на этом склоне мины, что тащит Сапёр и его команда? Дальше их все равно негде ставить. И незачем.

– Ты прав, Экселенц, – Батя теперь тоже так называл профессора, что было последнему весьма лестно.

Полковник отдал соответствующие указания. Все кто могли, согласно, пусть и экспромтом составленному, но, в целом, профессиональному, боевому расписанию, быстро занялись своими делами. Когда они закончили и забрались на склон, перед ними открылась во всю ширь и глубь залитая ярким лунным светом долина. По этой долине, километрах в двух по их лыжне катила цепочка лыжников.

– А ты как в воду глядел, – сказал Батя. И скомандовал.

– Капитан, вперёд, торишь лыжню, Экселенц, пойдёшь за мной. Все за Экселенцем. Замыкающие, Майор и Сапёр. В случае, если их не остановят мины и они выйдут на поле до того, как мы войдём в лес, Майор, остановишь их на кромке склона. Но не задерживайся. Мы тебя прикроем из леса, а ты ходу за нами. Все, наддай, экстремалы!

Все бросились к лесу. Им оставалось до опушки метров сто, когда сзади раздались взрывы.

– Нарвались, суки! – сказал Батя. И скомандовал:

– Ходу, экстремалы, ещё немного!…

Они углубились в лес, когда на поле ещё не вышел ни один из преследователей. Вероятно, те опасались новых мин и тщательно разведывали склон, прежде чем идти дальше.

– Теперь они и по лесу будут осторожничать. Не догонят! Жаль, что больше нет мин.

– Есть, Батя, – сказал Алхимик. – Я её специально с собой вожу. Собственного изготовления, на крайний случай.

– Сапёр, Алхимик, Вояка – поставьте изделие Алхимика на лыжне, в лесу, метрах в ста от опушки.

– Теперь точно не догонят, – сказал он. – Или нарвутся, или застрянут и будут всю лыжню разведывать.

– Хорошо им было, блядям, по нашей лыжне катить, теперь пусть покорячатся, – сказал Интеллектуал.

– Прекратить разговоры. Вперёд! – скомандовал Батя. Он был прав. Сейчас не до комментариев. Даже если эти комментарии вздумалось давать Интеллектуалу. Сейчас здесь командовал Батя.

Они ввалились в самолёт, взмыленные как кони после скачки. Их милый, любимый, обожаемый после короткого разбега сразу взмыл в воздух. Шумно отдуваясь, они устраивались в салоне. Самолёт, как всегда, шёл на сверхмалых, то над вершинами деревьев, то проваливаясь в долины и несясь над самой землёй, над замёрзшими реками. И было непонятно, то ли они летят на самолёте, то ли несутся на аэросанях.

Все устало молчали. Интеллектуал чувствовал свою вину. Действительно, глупо было собираться чёрт знает где. Их так просто было втихую всех уничтожить, а после списать всё на бандитские разборки. И тогда… Тогда все нормально для противной стороны. Их нет, движение развалено.

Ну, получит президент новую, менее лояльную Думу, ну, будут несколько новых губернаторов. И всё! Режим незыблем! Разве что появился новый закон о самороспуске Думы. Да вернулись к прямым выборам глав регионов. А так отработан эффектнейший механизм стравливания пара. Чудненько!

«А все, оказывается, держится на нас, на восемнадцати человеках. Которых не смог бы взять на борт АН-2, не будь он с таким мощным движком,» – вдруг не к месту подумал Интеллектуал. И про себя рассмеялся.

Не возьмёте, гады! Предупреждён, значит вооружён.

С нами Бог!

– Борис Петрович, дорогой, рад вас слышать, – Интеллектуал звонил генералу.

– Вы в Москве?

Никакого удивления.

– Да, мы в Москве. Но не все, кто где. Да ведь, собственно, разве мы на нелегальном положении?

– Нет, разумеется.

– А вы шалун, так и хочется назвать вас старым обманщиком!…

– Что вы имеете в виду?

– Спросите об этом у тех сорока двух ваших псов, что разорваны на куски в доме у Старой Слободки. И ещё у тех четырёх, что легли на склоне долины Серой. Не знаю, правда, подорвался ли ещё кто-нибудь в лесу.

– Они выполняли приказ и не заслуживают таких эпитетов. А вы ушли потому, что мы не знали о самолёте.

– У нас он теперь не один. Но я не хочу сейчас обсуждать это средневековое старье о святости подлых приказов. Я спрашиваю у вас, мы нормально участвуем в выборах, или нам всё же преподать вам урок ядерной физики?

– Вы взбешены, я понимаю… И, откровенно говоря, рад. Не все вам нас накалывать!

Интеллектуал вдруг рассмеялся.

– Щедро же вы платите за возможность получить моральное удовлетворение. Сорока шестью жизнями ваших людей.

– Сорока семью.

– Тем более. Как это по-вашему!

– И всё же остыньте. Вы показали нам, что не стоит расслабляться. И мы показали вам то же. Я действительно предлагаю вам перемирие. В плане силового противодействия. Попробуйте победить нас на выборах без ваших технарских штучек.

– Мы немедленно ответим на любое проявление насилия над любым из нас.

– А насилия не будет. Мы разгромим вас на выборах. А потом вас уничтожит БАБ, который потерял на вас сто двадцать один миллион долларов. И ещё пятьдесят на «Нефтяном концерне Центральной России». Он такого не прощает.

– А знаете, давайте пари. Мы выиграем все эти выборы. С разгромным для вас счётом. И если вы действительно джентльмен, которым хотите себя представить, то уйдёте сами, со своим президентом. Теперь, после Старой Слободки, наши договорённости вновь существуют в урезанном виде.

– Мы выборы выиграем!

– Тогда уходим мы. Ни один из нас не будет прятаться за жалкие депутатские мандаты, которые, хоть в малом количестве, но нам достанутся.

Итак, согласны?

– Ну почему благородные люди должны истреблять друг друга? Право, жалко вот так воевать с вами на уничтожение.

– Так да, или нет?

– Да.

– Итак, господа, – они все сидели на рыбацких стульчиках у костра, разложенного на льду. Вокруг, в радиусе полукилометра не было никого чужого. Этот круг охраняла цепочка таких же «рыбаков» из числа боевиков Свароговых внуков, которыми командовал Майор. Сезон подлёдного лова заканчивался. Ещё день-два, и на озеро будет опасно выходить.