Перекресток

А срастались у нас с вами, дорогой Борис Абрамович одни и те же нейроны, потому что учили мы теорему Навье-Стокса, интеграл Стильтьеса и принцип максимума Понтрягина. Значит, даже на уровне органическом, в мозгах мы немного похожи. А у ублюдков из среды ваших коллег, кремлёвских лакеев и красных кретинов другие нейроны сращивались, они учили другое. Полового извращенца Маркса и гада Хайека. Впрочем, он может не только гад, но и извращенец тоже. От теоремы Навье-Стокса эти деграданты с катушек бы съехали. Да… Спасибо вам ото всех наших с вами коллег, что вы прорвались в олигархи.

Может, всемогущие Боги только для того вас и допустили в эту тусовку, для того и спасли из рук кремлёвских право-левоохранителей. Охренителей… Интеллектуал вновь внутренне рассмеялся. Даже заржал.

Так вот, спасли вас Боги, чтобы ваш человечек дал нам смешные денежки, которых, несмотря на вашу скупость, хватит, чтобы разнести эту империю, построенную по лекалам ваших соплеменничков, на части!

И будет в нашем новом мире счастье всем мастерам, творцам-труженикам! В том числе и нашим с вами коллегам. Так что, вы выполнили свой корпоративный долг.

Хотя, не вы все это делаете, а наши Боги вашими руками. Но, – Интеллектуал внутренне как будто даже поднял указательный палец, – но, благодарность – мать всех добродетелей. Спасибо вам. А благодарить мы умеем!

… И как же вы меня отблагодарите, коллега?…

Голос прозвучал как будто откуда-то сзади. Но Интеллектуал понял, что ему это просто показалось. Вот до чего измотался. Уже глюки пошли. И всё-таки ему вдруг захотелось ответить на вопрос.

«Видите ли, коллега, – начал он мысленно. – Я ведь вас не обманывал. Нефть центральной России есть! Но, вы будете смеяться, нам она не нужна. Вернее, нужна, чтобы осуществить наши политические планы. Нужна, чтобы обеспечить нас на первое время. Но потом мы намерены провести радикальную модернизацию всего нашего хозяйства. И начнём с энергетики. Новый этап НТР в энергетике – это использование низкосортного горючего. У нас его навалом, это бурый уголь. Потом подключим термоядерные проекты. Я полагаю, что программа термоядерной энергетики была остановлена на пороге начала её успешной реализации. Впрочем, нам и угля с нефтью при новых энергетических технологиях будет больше чем достаточно. Они ведь в два, два с половиной раза эффективнее нынешних.

Так что, в полном объёме нам эта нефть не потребуется.

И её продажа будет вполне возможна. Эта продажа будет в ваших руках, коллега. Полагаю, этого вам будет больше, чем достаточно. Кроме того, ваш неуёмный темперамент может найти себя на просторах Северного Кавказа, который мы вышвырнем из состава Новой Белой Руси.

Вот вам и великолепный жизненный план! Эксклюзив на торговлю нефтью Центральной России и политический спорт среди кавказоидов, которые начнут друг друга резать и при этом постоянно менять друзей и союзников. Как вам роль всекавказского разводящего? Но это так, политическое хобби… Скажу сразу, мы эту чёрную мразь в наши дела и в наши земли не пустим. Но это даже прелестно: цивилизованно работать с высоким доходом в одном месте, а заниматься политическим сафари в другом. Для души стравливая обезьян друг с другом.

Или я не прав?»

Ответом было молчание. Да иначе и не могло быть, ведь разговор проводился мысленный. К тому же, Интеллектуал уже подходил к дому, где теперь жил Кондор.

– Господа! – начал Интеллектуал, когда все собрались. – Зимний сезон закончился. И, хотя холода ещё не отступили, весна на носу. Нам сейчас необходимо выработать план весенней кампании.

– Весенних полевых работ, – не удержался Юморист, слегка как будто приплясывая на месте всеми членами своей ладно скроенной небольшой фигуры, и поблёскивая голубыми глазами.

– Можно назвать и так, – широко улыбнулся Интеллектуал. – Но для начала – разбор полётов. Что сделано из запланированного. Самые свежие результаты.

Вадим зашелестел пачкой листов.

– Полутяж, давайте! Но, в целом, без особых деталей, которые у вас расписаны в этих записях, что вы держите в руках. Детали, только если есть проблемы.

– Хорошо, – начал Вадим. И подробно рассказал о завершающем этапе и строительства зелёной тропы, и создания транспортного обеспечения. Выходило, что за исключением белорусской части тропы, её создание завершено. С транспортом тоже всё было в порядке.

– Когда закончим с Белоруссией? И есть ли принципиальные затруднения?

– Закончим в июне, максимум – в июле. Затруднений нет, в смету укладываемся.

– По транспорту проблем нет. Но непонятно, как финансировать его содержание. Кстати, в ближайшее время станет та же проблема и с объектами тропы. На первых порах все расходы по их содержанию были включены в смету на их приобретение. Теперь надо будет эксплуатировать их в штатном режиме.

– Сколько на ближайший год понадобиться средств и на то, и на то?

– Не готов сказать точно, но тысяч двадцать на тропу. И тысяч десять, нет, даже пятнадцать – на транспорт.

– Двадцать пять тысяч из резерва получишь в ближайшее время. Но учтите, это последнее! За эту весну, лето и осень нам надо научиться изыскивать деньги хотя бы на содержание нашей тропы и нашего транспорта.

– Итак, господа, – продолжал Интеллектуал. – Проект входит в решающую фазу. Не удивляйтесь. Решающая – не означает итоговая. Но сейчас, именно сейчас, мы должны по максимуму использовать те преимущества, что есть сейчас у нас. Дальних планов не делаем, слишком многое придётся корректировать на ходу.

Общая задача – быть везде, где будут иметь место протесты, буза, просто массовые акции. Буквально от демонстраций и пикетов, до рок концертов.

– Хорошая работёнка, – съязвил Юморист. Получше той, чем мы занимались всю зиму.

– Успеешь ещё взвыть от такой работёнки, – суховато сказал Интеллектуал. Но, к делу. При этом наша задача не быть организаторами и ответственными. Здесь очень важно иметь как можно больше легальных…, – он не мог подобрать слово, – предлогов, что ли? Типа того, что всегда делает Кондор. Он у нас и помощник депутата, и корреспондент целой кучи газет.

Кондор молча ухмыльнулся.

– Короче, мы демонстрируем флаг! А наш флаг – это Сварогов квадрат.

– Таинственный и ужасный, – сказал Граф.

– Для кого как. Но, продолжим… Надо распространить демонстрацию флага, демонстрацию наших идей и в СМИ. Время настало! Здесь – через те каналы, которые раньше были у Кондора.

– А, собственно, каких идей? – спросил Граф. – Не расскажешь же под телекамеру тезисы ваших лекций о Божьем замысле? Тем более, не расскажешь, что мы все пережили у газетного киоска в Волгограде… А без этого, что нам рассказывать, кто нам поверит?

– Вопрос более чем правильный! И я откровенно признаюсь, что ответа на него не имею. Надо действовать по ситуации. И помнить следующее… Первое. Мы демонстрируем неких себя. Но не наши идеи как таковые. Здесь я несколько противоречу сам себе, но понимаете, у всех должно сложиться впечатление, что есть некие идеи, совершенно прорывные. Второе. Все иные идеи и стратегии – дерьмо! Они обречены. Особенно это касается любых оппозиционеров. Власть должна остаться в своём нынешнем идейном вакууме. Надо внушить мысль, что у неё самой идей, кроме как набить собственные карманы, но, не рискуя честно, как раньше олигархи и бандиты, нет. И не было! Так что, она не лучше их, а только трусливее, лицемернее и подлее. То есть, почувствуйте разницу! У власти идей нет. А у оппозиции они есть, но они ложные, изжившие себя, неправильные.

Короче, власть – подлое трусливое дерьмо. Оппозиция – тупые ослы.

– А мы кто?

– А мы – наместники Богов! Мы все знаем! Мало того, можем сами себя спасти. Но можем заодно спасти и других. Но не очень-то и хотим. Нас надо сильно об этом попросить.

– И это всё?

– По идейной борьбе – все. Теперь, по организационной. Надо бить и крушить всех потенциальных оппозиционеров. За весну мы должны додавить всех нациков, всех леваков и так далее, и тому подобное. Рвите их штаб-квартиры изделиями Алхимика, срывайте их демонстрации, перекупайте нестойких! Без Жмырика и Баркаша это теперь реально.

Однако, при всём при том, старайтесь, по возможности, действовать чужими руками.

Это кнут. А пряник – это наши праздники! Теперь у нас собственный транспорт, опорные базы, раскрутка на всю катушку. Пусть, условно говоря, в городах идут демонстрации, столкновения с ментами разных леваков, взаимные разборки радикалов, под которые надо маскировать наше уничтожение конкурентов.

А в лесах будет радость, мёд, вино, костры, песни, пляски и любовь до утра!

Я, конечно, понимаю, что это сумбур. Но это – общая канва на апрель-май. Я думаю, она ясна. И побольше экспромтов!

– Наша собственная организация?… – спросил Вадим.

– У нас появились новые люди. – Интеллектуал посмотрел на двух геологов из МГУ, которых он привёл. Это были Геофизик и Вояка, получивший своё псевдо за твёрдую готовность пойти после МГУ в армию и помогать делу национальной революции по своей военной специальности сапёра. Кроме них появился один парень из МИФИ, один из Бауманки, и ещё один из МАИ. Все были, разумеется, испытаны

– Все мы вместе с ними – это, собственно, и есть организация. Остальные – это временный контингент. Ещё организация – это те, кто готовы, не рассуждая, помогать нам в провинции. Но таких тоже не так уж много.

Так что, учитесь работать с временными коллективами, господа будущие управленцы высшего звена!

– Как, в вашей классификации, расценивать огнемётчиков Алхимика и наши с Полутяжем мотогруппы? – с некоторой ершистостью спросил Парашютист.

– Как членов организации, разумеется, как её второй эшелон! Так же расценивать и авиаторов Кондора и прочие функциональные подразделения. Но я говорю сейчас не о них, не об этих нескольких десятках. А о массовке, которую мы, если бы захотели, набрали бы сейчас легко в любых количествах. О тех тысячах, и десятках тысяч, а потом и сотнях, которые будут носить наши значки и говорить знакомым девочкам, что это они, великие и ужасные, скоро станут новыми дворянами. Но нам не надо структурировать эту массу. Мы не РЕ! Любой, кто захочет хоть раз что-то наше проорать на митинге, купить сварогов значок, потусоваться на празднике, должен считать себя нашим. И мы не будем его в этом разубеждать.

– А он в этом убедит других. И все подумают, как это мы собрали такую громадную толпу? А где мы сами? А нас вроде и нет!… Разве мы их собирали, куда-то принимали, и так далее и тому подобное? Гениально, шеф! – воскликнул Граф.

– Благодарю, ваше сиятельство! Но, господа, напоминаю, это удастся только в том случае, если другие потенциальные конкуренты, желающие существовать в виде неких организаций, будут разгромлены.

– Это понятно, – сказал Вадим. – Непонятно другое… А вот, если и конкуренты задумают действовать как мы, в рамках горизонтально организованного сетевого проекта? – Полутяж говорил весьма грамотно с точки зрения теории управления.

«Моя школа!…» – самодовольно подумал Интеллектуал.

– Я надеюсь, до этого не додумаются. Эта мысль внушена нам Богами. А они – не олигархи, и, как правило, «кладут яйца в одну корзину».

– Имея четыреста тысяч баксов, мы эти задачи выполним легко. Мы такое залудим… – мечтательно протянул Кондор.

– Ошибаешься, дружище. На все на это – только сто!

Кондор попробовал возмутиться. Интеллектуал остановил его.

– Остальные триста в твоём распоряжении для реализации спецпроекта. Все, господа! Все свободны. Гироскоп, Полутяж, Парашютист, Алхимик, Граф, задержитесь…

Все, кроме названных, дисциплинированно встали и потянулись к выходу. Разумеется, остался и хозяин квартиры, Кондор.

«А я становлюсь диктатором… – подумал Интеллектуал. – Некоторые называют меня шефом. И вообще… Как всё начиналось!… Сколько я уговаривал, доказывал!… Готов был уйти в любой момент. И вот, как все постепенно переменилось. Но я не стану тем, кого всю жизнь презирал и ненавидел!

А, в сущности, бояться нечего… Просто, я обеспечиваю проект в гораздо большей степени, чем каждый из них. Как только ситуация изменится, изменится и лидер. Однако надо, пользуясь своим авторитетом сейчас, сделать обстановку как можно более свободной. Пусть будет заложена традиция свободы! Не забыть бы это сделать… Но не сейчас!»

И как бы в подтверждение этих мыслей, его затянувшееся молчание было бесцеремонно прервано.

– Ждём, шеф, – безо всякого изящества и почтения отрубил Граф.

– Так, господа, извините, что-то вырубился на ходу. Итак, помимо поставленных задач, Полутяж и Парашютист готовьтесь к следующей работе. Много объектов тропы будет сейчас нами использовано, и, если начнётся противодействие – сразу засвечено. Аналогично с транспортом.

Так, или не так?

– Логично, – сказал Вадим.

– Так вот, чётко определите, какие объекты остаются в резерве. Я думаю – это разные фанерные летние дачи, дома в деревнях и некоторые гаражи. Их не трогайте. Те же объекты, что нам понадобятся сейчас, эксплуатируйте на всю катушку. Но, готовьтесь их к августу продать, и купить новые. И вот их уже не светить!

– Однако, два вопроса…

– Прошу!

– Чтобы это сделать, надо иметь некий фонд именно на данные цели. Продаём-то мы сначала, а деньги получаем потом. Так что, надо иметь некие деньги, чтобы сначала покупать, а потом продавать.

– Логично. Тридцать тысяч – на это. Пятнадцать – из расходов на праздники и аналогичные акции, пятнадцать – из спецпроекта Кондора.

– Я не знаю, что за спецпроект, но на праздники этого явно мало! – взвился Кондор.

– Кондор, прошлым летом мы обошлись в сорок. И у нас не было ни собственного транспорта, ни звуковой системы, ни дизеля, ни сети баз в регионах. А сейчас, имея все это, тебе мало восьмидесяти пяти? Ты просто разбаловался! И потом, нигде ничего не делаем, кроме регионов тропы. Если что на выезде, если нас жаждут видеть где-то, пусть приглашают. Едем на всём своём, со своим реквизитом, со своим звуком, своей толпой, своими авиамоделями, но ни копейки организаторам! Хотят быть с нами, пусть напрягаются! Мне кажется, захотят многие. Но… далеко от тропы не отходить. Не тратить зря не только деньги, но и время.

Понятно?

– Да.

– А теперь – спецпроект.

– Слушаем…

– Бога ради, не надо говорить «шеф»! Это пошло, отдаёт каким-то Альфа-банком, что ли…

– Яволь, экселенц, – не без юмора сказал Граф.

– Итак, господа!…

Все напряжённо молчали.

– К сентябрю, максимум – октябрю, нам нужен свой самолёт. Что-то типа Ан-2 с форсированным новым движком.

– И это всё? – с иронией в голосе спросил Кондор.

– Нет, дружище! Нам надо иметь на северном ответвлении нашей тропы три тайных аэродрома. Один – всесезонный. И два – на дичайших болотах. Последние два будут функционировать, когда болота замёрзнут. Наверное, лучше на неких мелководных озёрах, среди болот. Чтобы можно было взлетать и садиться на лыжах.

– И это за двести восемьдесят пять тысяч баксов?

– Да.

– Но зачем?!

– Я думаю, примерно к зиме, во всяком случае, не позднее весны, начнётся острая фаза кризиса. Что-то типа мини гражданской войны. В этой ситуации должны же мы иметь свою транспортную авиацию!?

– Однако… – протянули одновременно, не сговариваясь, почти все сразу.

– Помните Волгоград, – просто и сухо сказал Интеллектуал.

– С нами Бог! – вскочил Алхимик, вскидывая руку.

И все последовали его примеру.

Глава 16

Апрель, а не март – реальное начало весны в России. Он на этот раз выдался холодноватый, но сухой и ясный. По такой погоде хорошо пробежаться утром. Хорошо также ездить по сухим дорогам, когда шины плотно держат полотно. Хорошо, вернее не так уж и плохо, вставать по утрам на работу. Хотя, смотря, на какую… Но уж точно, по такой погоде весьма приятно идти с работы домой!

А вот что, наверное, не совсем приятно, так это торчать по такому вот «бодрящему холодку», в мини-юбке до самого не могу и тонких коготках на углу Газгольдерной.

Интеллектуал свернул с Чертановской и увидел Татьяну. Она стояла на своём обычном месте. Они не виделись больше полугода после той краткой встречи перед Волгоградом. Было видно, что за эти полгода она ещё больше сдала. Это было заметно, несмотря на весеннюю бодрость, разлитую в воздухе. Которая не могла, хотя бы косвенно не затронуть такую молодую, и, несмотря ни на что, красивую, женщину!

На этот раз Таня не удивилась и не обрадовалась. Не было на её лице и тени досады. Фее нечего было стыдиться своего положения. Фея исчезла… Или спряталась очень глубоко.

С усталой улыбкой она посмотрела на Интеллектуала.

– При-и-и-вет!… – растягивая «и» протянула она.

Интеллектуал вышел из машины с огромным букетом ирисов, украшенных декоративными веточками пушистой зелёной травы. С возрастом он стал иначе относиться к цветам. Гвоздики и розы, как и в молодости, нравились ему, но теперь казались вульгарными. А в ирисах буйная весна сочеталась с элегантностью. Впрочем, в Москве ирисы выглядят не так, как в азиатской пустыне, где они на неделю покрывают барханы сплошным ковром. Так, что никогда не поверишь, как будут выглядеть эти пески через неполный месяц.

Интеллектуал долго выбирал этот букет. Он должен был выглядеть шикарным, но подчёркнуто аристократичным и элегантным. Он должен был символизировать нечто, совершенно противоположное этому углу Газгольдерной.

Присутствие духа изменило Татьяне. Целый поток мыслей и эмоций отразился на её лице.

– Это вам, фея… – у Интеллектуала внезапно охрип голос.

– Спасибо, – растеряно сказала она, и вдруг неожиданно покраснела.

Это больше всего поразило Интеллектуала.

– Если у феи нет иных планов на этот вечер, то я бы осмелился пригласить её…

– У феи нет иных планов! – Она обретала былую уверенность. И эта уверенность ей самой не нравилась.

– Прошу, – сказал Интеллектуал, распахивая дверцу.

Они сидели на террасе летнего кафе, после зимы только что открытого. Перед Интеллектуалом стоял высокий стакан с минералкой, перед Татьяной – чашка кофе и тарелочка с пирожными.

Женщина уже полностью справилась с внезапной растерянностью и смотрела на Интеллектуала взглядом старшей сестры, хотя и была в два раза моложе его.

– Понимаешь, Иваныч, не обижайся! Но я бы хотела понять, за что мне все это? Чем мне придётся потом платить? Иногда неожиданное везение настораживает больше, чем неожиданная угроза.

– За что я тебя ценю, Танюха, так это за ум!

– Только ли? – она легко повела плечами и вздёрнула голову, стрельнув глазами. Эротично и профессионально.

– Слушай, давай без твоих блядских штучек! – Интеллектуала вдруг охватила досада. И он позволил себе эту искреннюю грубость.

– Не обижайся, – продолжал он. – Сама напросилась. Не надо играть на понижение, фея. Ты поняла мою мысль?

– Поняла! – Она ничуть не обиделась. Собеседник был прав. И при этом даже грубил с очевидной теплотой. Вообще, весь этот вечер был фейерверком сюрпризов. И её скептическое замечание было последней линией обороны, которую оказывало все холодное и неприятное, что накопилось в ней за последние годы.

– Итак, повторяю…

– Для бестолковых!… – легко засмеялась она.

– Послушай, давно хотел тебя спросить. Откуда ты, в свои 27…

– Уже 28…

– Не перебивай старших! Откуда ты, в свои 28, знаешь анекдоты 1970-х, песни 1960-х, сказки 1950-х?

– А они разве этих лет?

Она вдруг посмотрела прямо на него глазами цвета выцветшего от жары неба. И он снова поплыл куда-то. Её голос стал глуховатым и отдалённым.

– Настоящие сказки были всегда… Они от века, понимаешь? Так же и песни, вернее лучшая их часть. Наверное, в каждый момент эту часть просто переписывают по-новому.

Он мотнул головой, прогоняя наваждение.

– Наверное, ты много сказок рассказываешь своему сыну?

Она грустно усмехнулась.

– Я не рассказываю ему сказки, я посылаю ему, вернее, своей старой бабке, у которой он живёт, деньги на жизнь. Да и то немного…

– Тогда, почему же ты отказываешься от моего предложения?

– Я?… Отказываюсь?… – Она закатила глаза с намеренно утрированным профессиональным кокетством.

Потом рассмеялась с уже обычным выражением лица.

– Я согласна.

Суть предложения Интеллектуала состояла в следующем. На средства из резервного фонда Интеллектуала Татьяна покупает скромную однокомнатную квартиру в Москве. Кроме того, Интеллектуал даёт ей деньги на жизнь на год вперёд. Чтобы она не нуждалась в продолжении своих малопочтенных занятий.

Но профессор не обустраивал жизнь вульгарной содержанке. Квартира Тани должна была служить резервным убежищем для него лично, или для самых ближайших соратников на крайний случай. Так что, видеться они вообще были не должны.

Кроме того, от себя лично, как сказал Интеллектуал, он бы настоятельно советовал Тане попытаться продолжить учёбу в Москве. Разумеется, на платном отделении.

– Это не реально, – сразу сказала она.

– Стоит хотя бы попытаться. Иначе ты с тоски сдохнешь, сидя целыми днями как сторожиха в своей конуре.

– Но прошло столько лет…

– Отделим мух от котлет. Начнём с формальностей. Академическая справка у тебя есть. Если она устарела, берёшь такую же, но оформленную более поздним числом. У вас в Хохляндии за триста баксов можно любую бумажку получить! Сама говорила. И тогда на платное отделение тебя восстановят без проблем. Были бы деньги!

– Давай, пока не будем о деньгах. Но ты представляешь, как мне после шести лет на панели все вспоминать?

– Вспомнишь! Это будет тебе стимулом к жизни.

– Ладно, допустим… Но теперь посчитаем. Ты даёшь мне, на всё про всё, шестьдесят пять тысяч. Квартира станет в пятьдесят. Учёба на платном отделении мёда в Москве чуть ли не пять тысяч в год. Мне на год, как ты говоришь, останется десять тысяч. Мне же надо ещё и бабке что-то посылать!

– А бедная студентка и не должна шиковать! Тем более, у тебя наверняка что-то припасено. Просто лень себя заставить.

– Боюсь я, Иваныч… А потом, что дальше?

– Не бойся… Дальше будет, как в сказке!

– Только пострашнее…

– Не для нас.

Вопрос с квартирой был решён за три недели. Вопрос с учёбой был в процессе решения. Татьяна снова расцвела и выглядела, если и не моложе своих лет, то, хотя бы, не старше. Вернувшийся смысл жизни сделал своё дело. Она заметно похудела, подтянулась. Движения её стали более стремительными. Иногда даже, наедине с собой, она начинала, делая что-то по дому, приплясывать и напевать про себя.

Пришла пора «прерывать контакты», как сказал Интеллектуал. Майским тёплым вечером они сидели за столом на кухне её более чем скромной новой квартиры в одном из самых малопрестижных районов Москвы.

Однако майский вечер способен сделать волшебным даже гнуснейший район юга огромного мегаполиса, окружённый промзонами. Они пили чай с дешёвым печеньем. «Привыкаю к студенческому быту», – шутила Татьяна.

– Ну, теперь до связи!

– Всё-таки, ты совершенно необыкновенный мужик, Иваныч! Ты не боишься, что я тебя просто кину? И, когда ты прибежишь сюда, как затравленный волк, здесь или никого не будет, или будет мужик, который спустит тебя с лестницы.

– А сумеет? – усмехнулся Интеллектуал.

– Сумеет, – по-девчоночьи, с давно забытым выражением надула она губы. – Он будет тренером по кикбоксингу!

– Тогда придётся уйти. И переть пёхом, – Интеллектуал задумался на мгновение, – сто сорок шесть километров.

– А по дороге тебя поймают менты, чтобы ты не был такой подлой занудой!…

– Значит, такова воля Богов… Ну а если серьёзно, в таком деле всегда есть риск. И я бы мог прочитать тебе здесь целую лекцию из теории принятия решений, как надо грамотно строить своё поведение в подобных ситуациях. Но, боюсь, этого не вынесет даже такая умница, как ты. А чисто на бытовом уровне, на уровне здравого смысла, подумай сама и пойми, что кинуть может любой контрагент на твоём месте. Молодой, старый, мужчина, женщина… И твоя кандидатура не хуже и не лучше другой в этом плане.

Так что, здесь надо или верить, или нет. А не считать варианты. В таких случаях варианты как раз не считаются. Это не эмоция, а результаты высокой теории.

Её лицо дрогнуло, и она сказала чуть осипшим голосом.

– Хорошо, теория так теория… Тогда ты должен понимать, что меня шесть лет подряд драли каждый вечер в среднем по три раза. А если я, после того, как эйфория от всех этих перемен пройдёт, снова захочу самца? Уже просто для себя? Ну, чего ты смотришь как мороженый судак! Иваныч, ну хоть иногда приходи…

– За что ты мне нравишься, Танюха, так это за смену режимов. То ты фея, то ты шлюха, то ты умница, то ты вдруг начинаешь думать передком. Но, всё равно, ты – чудо! А приходить мне нельзя. Впрочем, довольно скоро, может быть даже ещё до осени, мне придётся воспользоваться твоим убежищем.

– А потом?

– А потом будет либо победа, либо конец… В последнем случае всё это останется как память о глупом старом Иваныче, который умел дарить чудеса.

– Я не буду говорить, что буду тебя ждать. Это значит скорее накликивать на тебя беду. Я не хочу, чтобы ты пришёл сюда, как травлёный волк. Но если придёшь, приму и спрячу. А потом… буду ждать. С победой!… А сейчас… – Она порывисто встала, скинув лёгкий халатик. Интеллектуал с восхищением смотрел на её фигуру. На плоский впалый живот и широкие бёдра, на длинные стройные ноги с высоким подъёмом, на сильную гибкую талию и высокую грудь. У него даже голова слегка закружилась.

– Иди ко мне… – сказала она.

И он вплотную подошёл к ней и стиснул в судорожных, страстных объятиях.

Глава 17

Президент России, как обычно, начал день с часового плавания в бассейне. Потом лёгкая тренировка. Основная нагрузка будет вечером. Если…, если эти болваны опять не отвлекут на свои пустяки. Ну что им ещё надо?… Оппозиции нет, всё, что требует Запад, выплачивается до цента, самые непопулярные меры претворены в жизнь!… Цены на хлеб и молоко повышены втрое, цены на транспорт – вдвое, цены на жилье – в три с половиной раза. И ничего, никаких особых волнений!…

И это ещё при целой серии неудач! То неурожайный год, то зима, такая, что все трубы полопались. Ну, допустим не все… Вот в этом моем личном бассейне не полопались же!? Просто надо тщательнее, дисциплинированнее, ответственнее!…

Да, хорошо бы успеть и на лошади проехаться сегодня!… Весной так хочется дать себе полную нагрузку. Но ведь ещё и английским надо позаниматься… Он же современный политик мирового уровня! Но…, но всё же придётся почти неподготовленным идти на эту дурацкую незапланированную пресс-конференцию… Не могли без него!… На лошади сегодня всё же не удастся. Жаль…

– Я не понимаю ваш вопрос! – раздражённо бросил президент в зал. – Вы что, сомневаетесь в волеизъявлении народа? Вы что, сомневаетесь в поддержке народом курса президента? Объясните тогда свою позицию!… – закончил он с лёгкой угрозой.

Нечёсаный журналюга в обвисшем свитере, – «какие они всё же неопрятные!…» – подумал президент, – не смутился.

– Мы не сомневаемся в поддержке народом курса президента. Мы сомневаемся, что народ не передохнет, платя такие деньги за жилье, и, при этом, не имея отопления и воды, как в этом году. Вопрос в том, что наши читатели хотели бы узнать, будет ли так и в следующем году. А курс президента народ, несомненно, поддерживает… Но вопрос был не об этом!…

– Какая наглость!… – задохнулся от возмущения президент. Так вульгарно и некорректно ставить вопрос!… Он что же думает, что мы хамить не умеем? Умеем!! Но не опустимся до этого! Хотя больше этот битник на его пресс-конференции допущен не будет.

– Я не сантехник, – с достоинством ответил президент. – С такими вопросами обращаются в ЖЭК, а не к президенту страны. Ещё вопросы?

Ведущий хищно оглядел зал. Вот этому американцу нельзя было отказать в вопросе. Не наш, туземный журналюга – не заткнёшь, вонять будет так, что мало не покажется!

– «Нью-Йорк таймс», пожалуйста!

– Господин президент, ваш последний ответ насчёт, как это ЖЭКа, я нашёл очень остроумным.

– Благодарю, – расплылся в светской улыбке президент. – Хоть у иностранцев получишь одобрение своей работы на благо России. Но у нас говорят, со стороны видней. Не так ли?

– О да, конечно, – с лёгким акцентом заметил американец.

– Простите, прервал ваш вопрос. Продолжайте.

«Наверное, спросит что-нибудь насчёт Чечни, – подумал президент. – Но это как раз сейчас то, что надо! Иной раз так и хочется поблагодарить господ террористов за то, что отвлекают толпу от проблем стремительно ухудшающегося быта. Но не ЖКХ же снова обсуждать?!»

– Господин президент, означает ли ваш остроумный ответ насчёт ЖЭКа, что вы отказываетесь от линии, провозглашённой ещё в первой вашей инаугурационной речи. Тогда вы, помниться, сказали, что президент в России отвечает за все. Наверное, вопросы теплоснабжения в такой холодной стране как Россия достаточно важны, но, судя по вашему ответу, вы так не считаете. И находите необходимым сосредоточиться на более важных вопросах. Не могли бы вы сказать, каких?

Каков подлец, каков подлец?!! Вот это прозевал приёмчик!…

– Считаю данный вопрос простым повторением предыдущего. Но, в целом, вы, несмотря на скрытую иронию, содержащуюся в вашем вопросе, правы. У президента страны есть гораздо более важные задачи! Вашего президента вы бы, наверное, не спрашивали о своих личных взаимоотношениях с газовой или телефонной компаниями!

Чем же Россия и её президент хуже Америки и её президента?

Очень многим!… Интеллектуал потянулся в кресле и выключил телевизор.

Только дилетанту показалось бы странным, почему протесты выплеснулись на улицу не тогда, когда для этого были непосредственные причины, а несколько позже. Реакция на стресс у больших масс людей всегда запаздывает. Да и обстановка именно для бурного проявления недовольства должна быть соответствующей.