Принц-странник - В Ночь Седьмой Луны

– Вы хорошо относились ко мне, Ильза.

– Но думаю, ты не понимаешь даже сейчас, насколько хорошо. Моя сестра никогда не простит меня. Я спасла твою жизнь, а потом позволила ей выйти замуж или лучше сказать – пройти через обряд, заменяющий церковный, ведь я помнила о твоем замужестве. И теперь я не дам ей убить тебя. Максимилиан и ты должны объявить всю правду без промедления, невзирая на последствия. Ради вас и мальчика.

– Мальчика?

– Твоего сына!

– Моего сына!? У меня нет сына. Моя дочь, мне сказали, умерла.

– Ты знаешь теперь, что это неправда. Ты ездила к доктору Кляйну. Он сразу же доложил мне, и я поняла, что Дело близится к развязке. Моя сестра узнала, что случилось. Фредерик тоже. Ты и твой мальчик в опасности. Я спасла тебя сегодня. Счастливый случай спасал вас обоих уже не раз. Но удача может отвернуться от нас.

– Мой сын... – повторила я.

– Фриц.

– Фриц... мой сын. У меня родилась девочка, и ей было бы меньше лет, чем Фрицу.

– Он – твой ребенок. Нам пришлось сделать его старше, чтобы не связать его рождение с клиникой доктора Кляйна. Ох, если бы ты осталась в Англии, ничего бы не произошло. Сын моей сестры унаследовал бы трон, а твой брак в охотничьем домике никому бы не помешал. Но из-за моей сентиментальности и любви к тебе, из-за того, что я, хотя и была шпионом, никогда никого не убивала и не могу убить, я погубила жизнь своей сестры.

– Что же будет дальше?

– Тебе следует принять все меры предосторожности, защищать свою жизнь, как никогда раньше. И не спускай глаз с сына, ему грозит еще большая опасность.

– Уже были попытки убить Фрица.

– Они не всегда могут кончиться неудачей. Моя сестра полна решимости устранить тебя. Но есть более могущественная сила, желающая убрать твоего сына.

Я смотрела на нее, потеряв от ужаса дар речи.

– Граф Фредерик! – сказала Ильза. – Он узнал правду. Он нашел священника, венчавшего вас. У него повсюду шпионы, так же, как и у нас. Он подозревал кое-что уже давно. Теперь он постарается опорочить Максимилиана, возможно, с помощью моего отца. Не знаю, преуспеет ли он в этом. Мой отец – почтенный человек, но, узнав о происшедшем с дочерью, может прийти в ярость. Фредерик понимает, что мало низложить Максимилиана, ведь у того есть сын – наследник. Фредерик мечтает захватить трон для себя. Он всегда хотел этого, так же, как его отец, и вполне возможно, из-за скандала, который неминуем, народ Рохенштейна отвергнет Максимилиана. Но тогда герцогом будет объявлен Фриц, прямой наследник Максимилиана. Мальчик слишком юн для правления государством и регентом вполне возможно назначат его отца. А это не устраивает Фредерика. Если Фриц исчезнет с его пути, когда низложат. Максимилиана, герцогство почти бесспорно достанется Фредерику. Тебе следует уяснить значение этой политики, ибо ты вовлечена в эту игру, ты и твой сын. Ради Бога, не спускай глаз с него. Ему грозит огромная опасность, и она исходит от самого безжалостного человека в Рохенштейне.

– Я должна вернуться в Клоксбург. Я должна сказать Фрицу, что я его мать. Я не выпущу его ни на минуту из виду.

Ильза кивнула.

– Я прикажу Принцштейну немедленно отв езти тебя домой.

Я взглянула на герцогиню.

– Я позабочусь о ней, – пообещала Ильза, и ее лицо смягчилось. – Ох, Елена, скольких бед можно было избежать, если бы ты не потерялась в тумане в тот день, когда отправилась на школьный пикник.

Она позвала Принцштейна. Он выглядел ошеломленным. Несомненно, его поразило распоряжение Ильзы доставить меня домой, а не сбросить мое тело с Кошачей башни.

Едва карета загрохотала колесами по плитам двора замка, фрау Грабен выбежала мне навстречу.

– Это вы. Где вы пропали? Он вернулся.

Мое сердце забилось от радости. Должно быть, в ту минуту я забыла обо всем: Максимилиан вернулся и будет со мной и нашим сыном здесь, под одной крышей.

– Где он? – закричала я.

– Успокойтесь, – ответила фрау Грабен. – Я сказала, что он вернулся. В Рохенштейн. Я не говорила, что он в Клоксбурге. Он был здесь и уехал искать вас.

– Куда же он поехал?

– Ну, ну, успокойтесь. Это так не похоже на вас, мисс Трант. Макси приехал вскоре после ваш его отъезда. Первым делом по возвращении он заехал сюда.

– Но где он теперь?

– Дагоберт сказал ему, что слышал, что Принцштейн повез вас в Земельный замок к герцогине. Боже мой, он ищет вас там. Он так же волновался, как вы. Не остался ни на минуту и умчался.

– Он мог бы опоздать, если бы... Она взглянула на меня в недоумении.

– Все-таки вам лучше успокоиться и присесть. Я принесу вам чашечку чая.

– Не сейчас. Я не смогу его выпить. – Мне было необходимо высказаться, рассказать, что у меня сын, он жив и что я уже люблю его без памяти. Мне хотелось рассказать об этом Максимилиану, но и фрау Грабен годилась для этого. Я выпалила:

– Я только что узнала, что Фриц – мой сын!

– Ну, – сказала, улыбаясь, фрау Грабен, – я догадывалась об этом. Все сходится, не так ли? Я о многом знала, но полной уверенности не было. Посидите спокойно минутку. С вами что-то не в порядке. Что случилось в Земельном доме? Она послала за вами. Меня это очень встревожило и, судя по виду Максимилиана, его тоже. Он не остался ни на минуту. Он уехал без всяких объяснений. Да, я догадывалась о Фрице. Хильдегарда сразу смекнула что к чему. Она знала о подлинности вашего брака. Подозреваю, и она считала, что лучше всего вас отправить в Англию и позабыть обо всем. По ее мнению, это было бы лучше всего для Макси, а счастье Макси для нее было главным.

Я едва слушала ее. Я думала о том, что Максимилиан, прибыв в Земельный замок, найдет там одурманенную снотворным герцогиню и Ильзу. Она все расскажет ему и отошлет обратно. Поэтому мне ничего не остается, как ждать его приезда. Но я должна увидеть Фрица, сказать ему, что у него есть мать. Возможно, мне лучше подождать Максимилиана и рассказать об этом Фрицу вдвоем. И тогда втроем пережить это чудесное мгновение.

А фрау Грабен продолжала рассказывать.

– Хильдегарда взяла Фрица из клиники. Она знала, чей он сын, и очень любила его. Она принимала кое-какое участие во взрыве домика и призналась мне во многом перед смертью. Вот тогда-то мне отдали Фрица, и я кое-что узнала. Ну и положение, – фрау Грабен усмехнулась. Как ей нравилось вмешиваться в судьбы людей, вызывать драматические ситуации и наблюдать за реакцией участников драмы!

– Вы были созданы для Макси, в этом не было сомнения. Он так переменился, потеряв вас. Однажды ночью во время, болезни, когда он метался в лихорадке, я услышала, как в бреду он повторял ваше имя, говорил о книжной лавке, городе, где вы жили. Я накапливала эти сведения о вас постепенно и решила, что мой Макси никогда не станет прежним без этой женщины, поэтому привезла вас к нему – мой подарок Макси в Ночь Седьмой луны. Конечно, мои планы не шли дальше маленького замка, где вы будете видеться со своим возлюбленным. И никто бы об этом не знал, кроме меня. Вы были бы его подлинной любовью. У принцев своя государственная официальная жизнь, официальные жены, но предметы их подлинной любви держатся в секрете. Почему Макси должен стать исключением?

– Ох, фрау Грабен, как вы играли нашими жизнями!

– Но что плохого сделала я вам? А теперь, что нас всех ждет? Неизбежен разрыв с Кларенбоком. Они обвинят нас в оскорблении их принцессы. Хотя Макси она никогда не нравилась. Холодная, как ледышка. Она не была для него женой. «Я думала, мы все будем счастливы вместе, у вас будут дети, и никто не будет знать правду, кроме меня, и как я буду посмеиваться от удовольствия над всем этим. А там наверху, в большом замке, будут жить герцогиня с ее сыном, наследником, который от этого не станет более умным. Вот как я себе все представляла. А потом началось такое! Отравленная стрела в шляпе Фрица, бандиты, схватившие по ошибке Дагоберта, и эта скверная история в башенной комнате, которая выдала их с головой. Они положили снотворное в молоко Фрица, но он выпил только малую часть и спал не очень крепко. Дагоберт допил за него молоко и полностью отключился. Помните сон Фрица о лошади и человеке в короне? Такая штука стоит в комнате Принцштейна. Он вырезал ее из дерева, отполировал и очень ею гордился. Это он, Принцштейн, ждал вас в комнате наверху, куда вас привела Фрида, но эта дуреха по счастливой случайности уронила свечу и подожгла ненароком спички. Если бы вы оглянулись и увидели Принцштейна, игра была бы проиграна. Поэтому он сбежал и спрятался за дверью, увидев меня, а потом проскользнул по лестнице вниз. Но я знала, что случилось. Я подозревала его в шпионаже в пользу Кларенбока, а эта дуреха Фрида делала все, что он хотел.

– Они собирались убить меня вчера, а сегодня убить меня хотела герцогиня. Скорее бы вернулся Максимилиан.

– Он сразу же приедет сюда, не застав вас в Земельном доме.

– Я должна увидеть Фрица, не могу больше ждать, я все расскажу ему. Он будет так счастлив.

– Он любит вас. Клянусь вам, если бы у него был выбор, он выбрал бы вас. Вы прикипели к нему сразу, не так ли? Может быть, правду говорят, что матери все равно узнают своих детей, даже если их разлучили.

Я пошла из комнаты, но фрау Грабен не оставила меня и проводила в крепость, до комнаты Фрица. Фрица там не было, его не было нигде в крепости.

Когда мы опустились по лестнице и вышли во двор замка, нам встретился Дагоберт.

– Ты видел Фрица?

– Да, он уехал, и это неправильно.

– Неправильно? Что неправильно?

– Отец взял нас в лес на прогулку верхом, а потом отослал меня обратно.

Я почувствовала, как кровь стынет в моих жилах.

– Отослал тебя обратно?

– Да, и Фрицу пришлось ехать одному на Могильный остров, к пустой могиле с дощечками.

– Зачем?

– Потому что он трус и должен от этого избавиться. Ему придется грести самому на остров и остаться там, пока не стемнеет.

Я не могла ждать ни минуты и побежала к конюшне. Фрау Грабен бежала за мной.

– Куда вы? – закричала она.

– Я – на Могильный остров. Скажите Максимилиану, нельзя терять ни минуты. Фрицу грозит опасность.

Я скакала через лес, видя только Фрица, моего сына, несчастную одинокую фигурку на Могильном острове с человеком, решившимся на его убийство. Я дважды за очень короткое время стояла перед лицом смерти; кто знал, возможно, встречусь с ней лицом к лицу еще раз.

«На Могильном острове, один!» – в моих ушах продолжали звучать эти слова.

– Ох, Фриц, мой сын! Лишь бы успеть спасти его, – взывала я к Богу.

Я не знала себя, как я смогу спасти его. Я думала лишь о том, чтобы быть там. Если бы Максимилиан не уехал в Земельный замок, если бы он подождал! Но мог ли он ждать, полагая, что я в опасности?

Я поскакала к озеру и не нашла ни одной лодки. В отчаянии я посмотрела на Осетров и увидела Харона, выходящего из своего домика.

– Франц! – позвала я. – Франц!

Он услышал меня и прикрыл глаза рукой, чтобы рассмотреть, кто зовет его. Я замахала рукой. Он сел в лодку и медленно стал грести, приближаясь ко мне.

– Ба, да ведь это мисс Трант.

– Мне необходимо срочно попасть на остров. Он кивнул.

– А где же все лодки? Обычно здесь есть одна. Должно быть, все на другой стороне, но одна всегда должна быть здесь.

Ох, поторопись, Харон, думала я. Он сидел, наклонившись над веслами, в черной широкой одежде, его глаза смотрели на меня из-под седых спутанных бровей.

– Чего вы так торопитесь, фройляйн?

Я нетерпеливо спросила, видел ли он Фрица? Он покачал головой.

– Сегодня на острове есть люди. Я не видел, как они приехали, но знаю. Я чувствую их присутствие. Здесь царит мир, тишина мертвых... а потом что-то изменяется, и хотя я не вижу никого, я знаю и никогда не ошибаюсь. Сегодня здесь нет мира. Может быть, потому, что завтра будут похороны.

– Кого же будут хоронить завтра?

– Дочку хозяина гостиницы. Она убила себя, бедняжка, но она имеет право быть захороненной на этом кладбище. Она была беременна от члена семьи.

– Бедная девочка.

– Для нее все земные страдания уже позади. Она будет лежать в могиле, а я посажу для нее куст розмарина. Розмарин – потому что кто-нибудь будет, вспоминать о ней.

Мы достигли берега, и я выпрыгнула из лодки.

– Я пойду искать Фрица, – сказала я Францу и побежала что есть сил к тому участку кладбища, где была вырыта свежая могила. Доски прикрывали черное отверстие.

Я закричала:

– Фриц! Где ты, Фриц! Я пришла за тобой, Фриц!

Ответа не было. Может быть, он не подчинился приказу графа и не приехал на остров? Нет, он не посмел бы. А потом, он, может быть, хотел доказать, что он не трус.

– Фриц! Где ты, Фриц!

Никто не отвечал. Ни звука. Харона отсюда не было видно, должно быть, он ушел в свой домик. Мне показалось, что я одна-одинешенька на этом острове мертвых.

Я не знала куда пойти и несколько секунд стояла неподвижно, глядя на могилу, в которую завтра положат молодую девушку.

И тут я почувствовала, что я не одна здесь. Я резко повернулась и увидела графа в нескольких шагах от себя.

У меня мелькнула мысль, что он наблюдал за мной, спрятавшись за одним из высоких надгробий.

– Где Фриц? – выдохнула я.

– Вы полагаете, я знаю?

– Ему приказали встретиться здесь с вами.

– Кто вам это сказал?

– Дагоберт. Вы велели Фрицу приехать сюда одному. Я хочу знать, где он.

– Вот это нам обоим хотелось бы знать. Этот трусишка не придет. Конечно, нет. Он испугался.

– Он больше боится вас, чем мертвых. Я уверена, он где-то здесь.

– Где? Пожалуйста, скажите мне.

– Думаю, вы лучше знаете, чем я.

– Зачем нам забивать головы этим надоедливым мальчишкой? Мы здесь вдвоем: вы и я. Здесь так тихо. На острове никого, кроме старика, и он не в счет. Странное место для свидания, но по крайней мере, здесь нас не побеспокоят. Старый Франц уже наполовину мертв в любом случае.

– Я пришла сюда искать Фрица.

– И нашли меня. Уверяю вас, это намного интересней.

– Не для меня. Я еще раз спрашиваю вас, где ребенок.

– А я еще раз говорю вам, не имею никакого представления. И меня это мало волнует. Я собирался преподать ему урок. Но лучше я преподам его вам.

Я пошла прочь, но он был рядом и схватил меня за руку.

– Мне надоела эта погоня, – сказал он. – Она закончится здесь.

Я попыталась вырвать руку, но не смогла. Он приблизил ко мне свое злое ухмыляющееся лицо.

– Я знаю, вы заманили сюда моего ребенка.

Он изменился в лице. Теперь оно выражало смесь похоти и страха.

– Я узнала сегодня, чей Фриц сын, – продолжила я. – Я знаю, что у вас на уме. Вы хотите унаследовать титул Максимилиана. Надеетесь дискредитировать его из-за брака со мной. Но вы не в состоянии дискредитировать его сына. Вы заманили его сюда. Что вы с ним сделали? Я пришла сюда, чтобы забрать его. Я его мать.

– Вы истеричка.

– Я хочу моего сына.

– А я хочу вас. Интересно, кто из нас будет удовлетворен сегодня. Вы понимаете, моя дорогая герцогиня, что вы одни со мной на этом острове, не считая этого немощного старика. Я сброшу его в озеро, если он посмеет вмешаться.

– Я презираю вас.

– Не важно. Вы в ловушке, и выхода нет! Вы достаточно умны, чтобы понять это.

– Пожалуйста, оставьте меня.

– Зачем, когда мне приятно быть с вами рядом?

– Вы безнравственный человек. Вы что, не знаете, для кого вырыта эта могила? Для девушки, доверившейся вам, которую вы обманули; для девушки, покончившей собой из-за вас. Как смеете вы... здесь... у этой могилы.

– Не находите ли вы, что в этом есть своеобразная пикантность?

– Вы мне отвратительны.

– Что ж, это меня забавляет.

Я вся дрожала. На берегу и вокруг никого не было видно. Я знала, что если попытаюсь бежать, он догонит меня. Я не собиралась сдаваться, но понимала, что он сильнее меня.

Я закричала.

– Мне нужен Фриц! Что вы сделали с ним?

– Теперь вы становитесь невыносимы.

– Я требую...

– Вы требуете? Вы не в том положении, чтобы требовать. Ну, ну, станем друзьями перед тем, как вы умрете.

– Перед тем, как я умру?..

– Вы сегодня совсем несообразительны. Это на вас не похоже. Вы обвинили меня в измене. Ее наказывают смертной казнью. Но я не хочу умирать. Поэтому я не могу позволить вам жить после такого обвинения в мой адрес.

– Вы сумасшедший, – ответила я и в отчаянии крикнула ему в лицо. – Вы убили моего сына.

– А теперь вы заставляете меня убить вас. Мне это совсем не нравится. Ненавижу убивать женщин, особенно тех, кого я обожаю, особенно тех, кого не познал и кто мне еще не наскучил.

– У вас нет сожалений о смерти тех, кто вам наскучил. Скажите мне, вы убили Фрица?

Он крепче сжал мою руку и потащил к могиле. Вы все-таки дура. Вероятно, вы бы мне скоро надоели. Но вас можно было бы не убивать. Могли бы жить на пенсии с Максом. Я мог бы вам позволить.

– Вы сумасшедший.

Мне это было ясно. Он сошел с ума от амбиций, от любви к власти и от жгучего желания отобрать у своего кузена все, чем тот владеет.

– Вы умрете и не увидите меня правителем Рохенштейна, но перед смертью я намерен показать вам, какого любовника вы отвергли. А потом я убью вас, и вы присоединитесь к своему сыну.

– Где Фриц? – закричала я.

Все еще сжимая мою руку, он отбросил в сторону одну из дощечек. Я заглянула в могилу. Там лежал Фриц.

– О Боже, – закричала я, пытаясь освободиться.

Я хотела спуститься в могилу, взять своего сына, которого отобрали у меня с рождения и теперь, когда он вернулся ко мне, лежит в могиле.

Я услышала крик, он доносился с того берега:

– Ленхен, Ленхен!

– О Боже милостивый! Это Максимилиан.

– Слишком поздно, кузен, – пробормотал граф. – К тому времени, когда ты будешь здесь, я стану любовником твоей жены и ее убийцей. Потом я встречу тебя. Тройные похороны с кое-какими почестями на герцогской аллее.

Он схватил меня. Я отбивалась изо всех сил. И вдруг откуда-то прозвучал выстрел. Объятия графа ослабли, я отскочила в сторону и увидела, как, закачавшись, он рухнул на землю. Кровь хлынула на траву.

– Максимилиан, – прошептала я, – ты убил его.

Я побежала к берегу и увидела Максимилиана, выходящего из лодки. Я упала в его объятия, и он прижал меня к себе. Это продлилось не более секунды, я забормотала что-то о Фрице, о моем сыне, лежащем в могиле.

Мне трудно вспоминать что было потом. Я была в таком шоке, что воспринимала происходящее с большим трудом. Максимилиан спустился в могилу, он поднял Фрица, и в это время появился другой человек. Он держал ружье и положил его на землю, принимая Фрица от Максимилиана.

Он осторожно опустил Фрица на землю, и вместе с Максимилианом мы склонились над нашим сыном.

Я вдруг осознала, что человек, подошедший к нам, – хозяин гостиницы.

– Мальчик жив, – сказал Максимилиан. – Мы должны немедленно доставить его в Клоксбург.

– Мы сделаем для него носилки, – сказал хозяин гостиницы. – Хорошо, что я здесь оказался.

Вы попали ему прямо в сердце, сказал Максимилиан.

– Я сделал бы это еще и еще раз, – ответил он. – Я собирался убить его и убил.

Мы отвезли Фрица в замок. Благодаря Богу граф не собирался убить его сразу, ибо это не составляло для него труда. Он избил его до потери сознания и сбросил в могилу; его нашли бы лишь на следующий день, когда должны были состояться похороны дочери хозяина гостиницы. К тому времени Фриц мог бы умереть от ушибов или от страха; и если бы он еще не умер, шпионы графа нашли бы способ добить его. А народу, конечно, было бы объявлено, что он упал в могилу и убился при падении.

Я не спускала с него глаз и была у его изголовья, когда он пришел в сознание. Я наклонилась к нему и прошептала:

– Фриц. Я с тобой. Мы будем с тобой теперь навсегда.

Он с удивлением посмотрел на меня, и я продолжила:

– Ты всегда хотел, чтобы у тебя была мама, Фриц. Теперь у тебя она есть. Я твоя мама.

Я не думаю, что он понял, но мои слова успокоили его. Я мечтала о том дне, когда он окончательно поправится и поймет, какое чудо произошло с нами.

А на следующий день после убийства графа французы объявили войну Пруссии, и все германские государства оказались втянутыми в эту войну.

Перед этими событиями померкли все остальные. Будучи главнокомандующим армии Рохенштейна, Максимилиан вскоре отбыл на фронт. Я осталась дома долечивать Фрица, и это помогло мне пережить те черные дни. Мне кажется, удивительное известие, что у него есть мать, способствовало скорейшему его выздоровлению.

Принц Кларенбока, которому Максимилиан рассказал всю нашу историю, повел себя в высшей степени благородно. Он сказал, что его дочери следует вернуться в Кларенбок, и она вернулась домой в сопровождении Илъзы. Позднее я узнала, что Вильгелъмина ушла в монастырь, где она надеялась искупить свой грех покушения на убийство.

Вскоре после начала боевых действий состоялся суд над владельцем гостиницы за убийство графа. Максимилиан попросил для него особого снисхождения, как отца девушки, покончившей жизнь самоубийством из-за того, что граф соблазнил и бросил ее.

Идет война, – сказал Максимилиан, – и все мужчины, способные носить оружие, нужны на фронте, я готов лично поручиться за этого человека.

И он дал такое поручительство.

Мы с сыном мечтали о том чудесном времени, которое наступит после окончания войны, когда мы все: он, я и отец будем вместе.

Мы превратили Земельный дом в госпиталь, и начались мрачные и тревожные дни, когда нас спасала только работа, а когда стали поступать тяжелораненые, я ждала с ужасом, что вдруг день и принесут Максимилиана. Не знаю, что я делала бы без фрау Грабен, я очень многим обязана ей.

Наконец пришло известие о великой победе, об этом звонили колокола приходской церкви. Французы отступали, а император Наполеон III был блокирован в Седане.

С какой радостью встретили мы день возвращения Максимилиана!

Мы снова были вместе, и я впервые открыто встречала его как мужа. Тайны исчезли. История нашего бракосочетания, смерть графа, уход Вилъгелъмины в монастырь, счастливые поиски нашего сына – все эти легенды остались в прошлом. Их всех поглотило главное событие – война.

Максимилиан вернулся домой. И какой радостью было для меня познакомить отца с сыном и сына с отцом. Теперь у Фрица была не только мать, но и отец, которого он мог любить и уважать.

И этот день, когда я смогла сказать сыну: «Фриц, это твой отец», я назвала самым счастливым днем в своей жизни.

– Пока, – добавил Максимилиан.

1901-й год

Что последовало за сражением под Седаном, – хорошо всем известно. Французы были окончательно разбиты, и в результате произошло объединение немецких государств в Германскую империю во главе с королем Пруссии, ставшим императором. Он пробыл императором только несколько месяцев, и затем его титул перешел к его сыну Вильяму. Маленькие княжества и герцогства были поглощены этой огромной империей. Не стало больше правителей небольших владений, герцог в своем замке не значил больше английского сельского сквайра.

Та же участь постигла и Максимилиана. С тех пор прошли годы.

Когда я пишу эти строки, мы скорбим о смерти королевы Виктории, ибо нас связывали с Англией крепкие узы. Прошло уже больше тридцати лет после битвы под Седаном, и я уже немолода. Меня окружает моя семья. Самый старший – Фриц, он почти на двенадцать лет старше Макса, у меня двое дочерей и еще один, третий сын. Большая семья – большое удовлетворение. Фриц – мягкий и умный мальчик, он читает лекции в Боннском университете. Другие уже тоже завели свои семьи, за исключением Вильяма, моего младшенького. Дагоберт и Лизель жили с нами, а когда принцесса Вильгельмина уехала в Кларенбок, ее сын и сын Максимилиана стал жить с нами. Дагоберт быстро продвинулся на военной службе, а Лизель счастливо вышла замуж.

Фрау Грабен, естественно, осталась с нами. Она задирала нас, присматривала за нами и постоянно пыталась впутывать нас во всякие драматические ситуации, столь приятные ее сердцу. Мы так привыкли к ней, как к части нашего дома, что, когда она умерла в возрасте восьмидесяти лет, она унесла с собой кусочек нас самих. Она прожила хорошую жизнь.

Через несколько лет после войны нас навестил Энтони Гревилль со своей женой Грейс – кроткой миловидной женщиной, типичной женой священника. Она была предана Энтони и нетрудно было понять тому причину. Он был так добр и внимателен ко всем людям. Когда я увидела их вместе, с сомнением подумала, неужели я стала бы такой, как Грейс, выйдя замуж за Энтони, и вела бы легкую приятную жизнь, принимая такие принципиальные решения, как проводить ли встречи матерей по понедельникам или средам, и кому какой столик выделить на благотворительной распродаже домашних изделий.

Энтони смотрел на меня немного задумчиво, когда я водила его по саду замка.

– Ты счастлива, Елена?

И я ответила убежденно:

– Я никогда не была так счастлива в любой другой жизни.

И, оглядываясь на прожитые годы, я знаю, что это правда. У меня были и страхи, и опасности; у нас были разногласия и трудности; Максимилиан познал величие власти, и это оставило на нем печать на всю жизнь; он был рожден повелевать, а я не считаю себя рожденной подчиняться. Но какими бы ни были наши разногласия, мы знали – мы единое целое, и не представляли себе истинного счастья друг без друга. Я была права, сказав Энтони, что не смогла бы испытать эти мгновения полного счастья в любой другой жизни. Я познала огромную радость, возможно, лучше сказать, познала удовлетворенность в те мгновения, когда понимаешь, что все, что ты сделал, стоило потраченных усилий.

И вот мне уже немало лет, но я все еще вспоминаю тот страшный день на Могильном острове, где смотрела прямо в лицо смерти и узнала цену человеческой жизни. Я поглощена делами моего дома, не политическими проблемами, которые больше не касаются нас, а домашними заботами тех, кто работает и живет в нашем поместье. У меня семья, Максимилиан, я так и не смогла привыкнуть называть его уменьшительным именем, потому что для меня он всегда лесной герой и никогда не утратил той волшебной силы, которой заколдовал меня в нашу первую встречу.

В январе этого года умерла королева Виктория, и наступит Ночь Седьмой луны. После объединения Германии вот уже более тридцати лет этот праздник не отмечают, хотя многие помнят о нем, и рассказывают детям и боятся выйти в эту ночь на улицу, где бродит бог раздора и интриг.

Что за прекрасная ночь! Полная луна высоко в небе затмевает своим блеском звезды и освещает горы.

Я стояла у окна и смотрела на нее, когда подошел Максимилиан и встал рядом. Мы – двое, кто никогда не забудет Ночь Седьмой луны и будет праздновать ее до конца нашей жизни.