Принц-странник - В Ночь Седьмой Луны

– Благодарю вас, мисс Трант, за такую оценку моего, характера.

– Думаю, вы прекрасно понимаете, что я не претендую; на оценку вашего характера за столь непродолжительное знакомство или вообще на какую-либо оценку. Я приехала, для обучения детей английскому языку и...

– А их отца, как воспитывать детей. Его черты характера вас не касаются, как вы утверждаете. Но вы опровергаете саму себя. Потому что вы пытаетесь меня убедить, что мое отношение к сыну неправильно.

Так вы сделаете это для меня? – спросила я.

Выражение его лица изменилось, он сделал шаг мне навстречу. Я подняла руку, словно отстраняясь от графа и быстро сказала:

– Прошу вас, не настаивайте на поездке Фрица на охоту сегодня. Пожалуйста, дайте мне возможность повлиять на него. Он очень впечатлителен, и лучший способ избавить его от нервозности – смягчать ее, а не усиливать, убедить Фрица, что его страх – в основном плод его фантазий, а не реальности.

– Вы напоминаете мне тех новомодных докторов, о которых все так наслышаны в наши дни. К тому же вы хороший адвокат. Чем Фриц заслуживает такое внимание?

– Фриц – ребенок, который нуждается в понимании. Прошу вас, разрешите мне использовать мой метод в общении с ним.

– У меня такое впечатление, мисс Трант, что вы из тех женщин, которые часто добиваются своего.

– Вь ошибаетесь.

– Тогда вам следует быть мне благодарной.

Я вдруг поймала себя на мысли, как обрадуется Фриц, услышав звуки удаляющейся в лес кавалькады охотников.

– Вы очаровательны, когда улыбаетесь, – сказал граф. – Мне приятно думать, что я тому виной.

– Благодарю вас, граф.

Он поклонился, взял мою руку и поцеловал. Я поспешно отняла руку, и он, расхохотавшись, вышел из зала.

Я поспешила к Фрицу. Увидев меня, он вскочил с постели.

– Охотники сейчас уезжают. Хочешь взглянуть на них из окна?

Он смотрел на меня, как на волшебницу.

Стоя у окна, мальчик наблюдал за всадниками, покидавшими замок и направлявшимися вниз к сосновому бору.

Я села у постели Фрица и провела с ним урок английского. Он чихнул раз или два, и я спустилась к фрау Грабен сказать ей, что Фриц простудился. Она принесла средство от простуды – крепкий сладкий напиток своего изготовления. Попробовав его немного, она облизнула губы.

– Чудесно, – улыбнулась она.

Фрицу был знаком этот напиток, и он выпил его с удовольствием. Он скоро заснул, и я, оставив его, пошла побродить по лесу, не очень удаляясь от замка. У меня не было никакого желания наткнуться на охотников.

День был прекрасный. Вернувшись с прогулки, я пошла в сад подготовиться к завтрашнему уроку, здесь под сенью густых елей было очень тихо.

Одна из девушек, Элла, обслуживавшая нас в крепости, спустилась ко мне и передала мне приглашение фрау Грабен подняться к ней в гостиную.

В ее комнате горела маленькая спиртовка, и на ней кипел чайник.

– Чаю, – снова предложила она, обращаясь со мной, как с маленьким ребенком.

Я заметила в ее комнате синюю позолоченную клетку с кенарем.

– Взгляните на этого ангелочка, – сказала она. – Его зовут Ангелом. Твит, твит. Какое сокровище. Я увидела его вчера в лавке на внутренней городской площади. Не удержалась и купила его. И вот он здесь. Говорят, что кенары могут говорить. Как мне хотелось бы, чтобы он заговорил. Ну, ангелочек. Скажи: «Фрау Грабен...» Скажи: «Хэлло, мисс!» Какой упрямый! Ну, малыш, ладно, увидим.

– Вам нравятся... – Я хотела сказать животные, но вряд ли можно было считать животными канареек или пауков. – ... Живые существа, – поправилась я. Ее глаза сверкнули. – Мне нравится смотреть, что они делают Никогда не знаешь, как они поступят.

– Что случилось с вашими пауками?

– Один убил другого.

– А потом.

– Я выпустила победителя. Кажется, я поступила правильно. Я догадывалась, что произойдет, но никогда не знаешь наверняка, с этими живыми существами, они могут постудить совсем не так, как другие в тех же обстоятельствах. Твит, твит, мой Ангел. Ну, ну, скажи «Фрау Грабен».

Канарейка издала несколько трелей, восхитивших фрау Грабен.

– Еще, – закричала она. – Но главное, что я хочу, чтобы он заговорил. – Она улыбнулась мне. – Ну, если он не захочет, это не значит, что мы должны молчать. Ах, чайник уже закипел. Я заварю чай, и мы поблаженствуем.

Во время чаепития она сказала:

– Значит, Фрицци не поехал на охоту. Вы потрясли меня. Что же сказал вам Фреди?

– Я сказала ему, что Фриц – чувствительный ребенок, и его хождение во сне меня тревожит. Это происходит, когда он обеспокоен. Его растревожило сообщение о предстоящей охоте. Он – очень умный мальчик, и мы не хотим нарушать его душевное равновесие.

– И все это сказали Фреди?

– Да, все.

– И он пошел на попятную. Это плохой признак, это значит, вы ему нравитесь.

– Неужели так плохо нравиться графу?

– Для молодой женщины это опасно. Он бабник первой степени. Для них это образ жизни. Их родители и предки вели себя точно так же. Мы похотливая нация, мисс Трант, разделенная на государства, кажущиеся вам такилш маленькими, но главы этих стран всемогущи, они и их семьи. И эта власть развращает молодых мужчин. В прошлом они считали своим правом брать самых красивых деревенских девушек. И мальчиков воспитывали в таком духе. Вся история правящих династий – история совращений в самых разнообразных формах. Наиболее распространенной в прошлом веке была фальшивая свадьба. Вы помните легенду о комнате с привидением в нашем замке, которую вы решили расколдовать. Теперь вы понимаете, что я имею в виду под капризом графа. Приглянувшейся графу молодой женщине надо остерегаться.

– Я не так уж молода.

– Ну, мисс Трант, какая же вы старуха? И, если вам за двадцать, у вас есть кое-какой опыт. Но я обязана предупредить вас о нравах наших джентльменов.

– Думаю, я знаю, как обходиться с ними.

– Фреди настойчив.

– Мне кажется, я знаю, как себя вести.

Фрау Грабен казалась удовлетворенной. Улыбнувшись, она протянула мне блюдо с фруктовыми пирожными. Я надкусила кусочек, пирожное оказалось очень вкусным.

– Так вот, – сказала фрау Грабен. – Граф скоро будет призван в герцогский замок. Возвращается принц, и в честь этого события состоится шествие к церкви. Думаю, он вернется примерно через неделю.

– Где он был? – спросила я.

– В Берлине, он участвовал там в совещании германских государств. Речь шла о вызывающем поведении французов.

– И Рохенштейн выступит на стороне Пруссии?

– Если французы нападут на нас, все истинные немцы встанут воедино. Вот зачем принц ездил в Берлин. Вы увидите его во время прибытия на благодарственный молебен. Это произойдет со дня на день.

– Надеюсь, очень скоро.

Сразу же по прибытии гофмейстер устроит церемонию. Соберутся толпы народа. Если вы хотите, вы сможете наблюдать за процессией от дворца в церковь и обратно.

– Вероятно, принц очень популярен?

– Как всегда, с их величествами. Иногда их любят иногда нет. Сегодня они едут по улицам и народ крика приветствует их, а завтра в них швыряют бомбы.

– И часто это случается?

– Скажем, бывает. Их жизнь небезопасна. Я всегда опасалась, когда мои мальчики, бывало, выезжали родителями. В первой карете обычно ехали герцог супругой и принцем, в следующей – брат герцога Людвиг и Фреди. Конечно, Людвиг оказался предателем и заслуживает своего бесславного конца; Фреди поклялся в верности, но я думаю, люди верны в основном только себе. Вам придется поехать и посмотреть благодарственный молебен. На него вынесут прецессионный крест, и, вы знаете, это та еще церемония.

– Да, я помню, сколько хлопот стоило просто показать мне крест. Никогда не забуду как они его охраняли. Там был очень приятный солдат, сержант Франк, кажется так его звали.

– Ох, я знаю сержанта Франка. Хороший парень. Его взяли в солдаты совсем мальчиком, и я помню, как гордилась его семья, когда его приняли в герцогскую гвардию. Потом он женился. Его жена совсем переменилась. Вот пример, как все случается. Она была бедной запуганной девчушкой, когда выходила замуж за Франка. У нее что-то было в прошлом, но он оказался заботливым мужем, теперь у них двое детей, и она очень довольна жизнью. Как меняются люди! Смех один. Живут себе, живут, а потом жизнь берет и ставит их куда-то и сводит с кем-нибудь, а ты наблюдаешь за ними.

– Как за пауками, – напомнила я.

– О, следить за людьми гораздо интереснее, чем за ними.

Я согласилась.

– Я рада его возвращению, возвращению принца, я имею в виду. Самое время, если подумать. Да, он – не такой, как все, точно. Фреди всегда говорит, что принц – мой любимчик. У меня никогда не было любимчиков, отвечаю я, но честно говоря, это не так. Гром и Молния! Я не могла представить их друг без друга. Вспышка и грохот. Вот так они всегда представлялись мне. Хотелось бы вернуться в те времена их детства. Они были радостью моей жизни. Конечно, Людвиг, младший брат герцога, хотел, чтобы Фреди воспитывался во дворце. Втайне он считал себя ничуть не хуже герцога. Фреди во всем напоминает отца. Он во всем хотел быть первым и так же, как Людвиг, пытался затмить герцога, Фреди во всем пытался превзойти своего кузена-принца. Все, что было у принца, хотел он – все его игрушки. Уже тогда это пугало Меня. Игрушки, пока они дети, а что, когда они вырастут, что тогда? Почище, чем игрушки. Но сегодня утром вы победили, не так ли? У вас свой подход к маленькому Фрицци. Боже мой, вы кое-что сделали для этого ребенка. Вы понимаете детей. Это действительно странно длд девушки, – ее улыбчивые глаза замерли на моем лице – у которой никогда не было своих детей. Я почувствовала как краска медленно заливает мои щеки. Я ничего не могла с собой поделать. Она вызвала так ясно в моей памяти видения родильной клиники доктора Кляйна; беременных женщин, болтающих на лужайке, девушку-бедняжку, умершую от родов, кажется, се звали Гретхен, Гретхен Шварц.

Я помедлила секунду дольше, чем полагалось. Несомненно, эти вкрадчивые улыбчивые глаза ничего не упустили.

– По моему мнению, понимание детей, вероятно, врожденное качество.

– Да, да, конечно. Но, мне кажется, когда у женщины есть ребенок, что-то происходит с ней. Я была тому свидетельницей.

– Возможно, – холодно согласилась я с фрау Грабен. – Принц вернется домой вовремя, к нашей знаменитой ночи. Ох, да вы ничего не знаете о ней. Мы очень пунктуальны в своих праздниках. Вы находитесь в стране Лока. В Локенвальде. И через две недели наступит полнолуние – ночь интриг, козней, проказ. Лок был богом раздора и интриг, и он бродит повсюду в эту ночь. Я не позволю вам в это время выходить из замка, мисс Трант.

Я внутренне содрогнулась, воспоминания были для меня невыносимы.

Она наклонилась ко мне и взяла мою руку своими влажными и горячими пальцами.

– Нет, никуда я вас не выпущу. Это небезопасно. В эту ночь что-то вселяется в людей. Седьмое полнолуние, полнолуние Лока, и в эту ночь люди перестают быть добрыми христианами. Они снова язычники, какими были столетия назад, до того, как христианство обуздало их. Ба, мисс, мне кажется, я напугала вас.

Я попыталась улыбнуться. – Я уже слышала об этом. Я читала о богах и героях.

– А, стало быть, вы знаете кое-что о нашей Ночи Седьмой луны?

– Да, – сказала я. – Я знаю кое-что.

День был жарким и солнечным.

– Мы все спустимся вниз вместе, – предупредила фрау Грабен, – там будет столько народу, что могут затоптать до смерти.

– Ну уж, так и затоптать.

– Народ так взбудоражен его возвращением.

Мы спустились в город по горной дороге, не перестававшей восхищать меня. Склоны гор были усеяны орхидеями и горечавками, то там, то здесь встречались крестьянские домики, и слышалось знакомое звяканье колокольчиков на шеях коров. Внизу в городе на солнце сверкали крыши домов, звенели колокола, и на въезде в верхний город нас встретило веселое разноцветье флагов, развевавшихся повсюду. Сотни мужчин и женщин в национальных костюмах собрались, наверное, со всех окрестностей.

Я была рада, что с нами фрау Грабен, без нее мне было бы трудно управиться с возбужденными детьми, а в толпе их легко могли травмировать.

Мы подъехали к постоялому двору, где когда-то оставляли лошадей, в гостинице нам отвели комнату с окном на площадь, оттуда была хорошо видна церковь. Отсюда мы могли наблюдать процессию без всяких осложнений.

Хозяин гостиницы отнесся к фрау Грабен с большим почтением. Видимо, она хорошо знала его и осведомилась о его дочери. Глаза старика засветились при ее упоминании, Несомненно, он души не чаял в своей дочке. «Самая Хорошенькая девушка в Рохенберге», – прокомментировала Фрау Грабен, и я снова уловила лукавый созерцательный огонек в ее глазах и подумала, что бы он мог означать.

Принесли вино и куски фруктового торта, при виде которого глаза фрау Грабен оживились, и сладкую воду для детей.

Фрау Грабен волновалась не меньше мальчиков и Лизель. Дагоберт без устали объяснял мне все происходящее; Фриц, полностью мне доверившийся, не отходил от меня, а я была довольна его радостным предвкушением предстоящего зрелища. Лизель не сидела на месте ни минуты, а фрау Грабен, казалось, была охвачена какой-то тайной радостью, которая так переполняла ее, что ей с трудом удавалось сдерживать себя.

Все было полно ожиданием, люди оживленно приветствовали друг друга. Флаги весело трепетали на ветру. Я узнала, конечно, флаги Рохенштейна и Пруссии, здесь были представлены также флаги большинства германских государств и Австро-Венгрии. Заиграл оркестр, на верхней городской площади пел хор: «Бог благословляет наш приход и наш уход...» Мама научила меня этому гимну. Его пели, говорила она, когда люди переезжали в новое жилище. Я предположила, что сегодня его пели в честь визита принца в Пруссию и возвращения его на родину. Где-то в отдалении слышались звуки военного оркестра.

– Они выходят сейчас из дворца. Вы увидите прецессионный крест, мисс Трант, – захлебываясь смехом, объясняла фрау Грабен.

– Я думаю, им предстоит сложная церемония его изъятия из подземной часовни.

– Да, и доставка во дворец. Сержант Франк рассказывал мне об этом.

– Я жду с нетерпением его выноса. Надеюсь, никто не попытается украсть его. Дагоберт раскипятился.

– Если они украдут, я помчусь за ними, убью их и верну крест.

– В одиночку? – поинтересовалась я.

– Да, я один, – продолжал Дагоберт. – А потом герцог пошлет за мной и скажет: «Ты мой настоящий сын, и ты будешь первым перед Карлом».

– Бедный Карл, – сказала я беспечно. – Не слишком ли жестокое наказание? Просто за то, что не отнял крест, лишить права наследования. Разве это справедливо?

– Все несправедливо, – закричал Дагоберт. – Мой отец мог бы быть принцем...

– Ну, – сказала фрау Грабен примирительно, – хватит болтать, Дагоберт. Принц – сын герцога и его подлинный наследник, а маленький Карл – наследник принца. Все обстоит только так. Ты с каждым днем все больше и больше напоминаешь мне своего отца. Ах, посмотрите, кажется, начинается. Честное слово, как хорошо смотрятся солдаты в своей одежде.

Они действительно были хороши: на лошадях с яркими чепраками, с развевающимися плюмажами, в синих с золотом мундирах, в сверкающих шлемах – под звуки марша, под хлопанье флагов. Толпа моментально затихла. Затем раздались приветственные крики и аплодисменты.

На площади появилась блестящая кавалькада, за которой следовали служители церкви в длинных черно-белых одеяниях. Солдат верхом на лошади держал прецессионный крест. Он искрился в лучах яркого солнца: сверкали изумруды, рубины и сапфиры, переливался красно-голубым цветом бриллиант. Я узнала сержанта Франка, гарцевавшего с одной стороны от солдата с крестом, с другой стороны ехал крепкого телосложения второй гвардеец. Благоговейная тишина сопровождала прохождение креста.

Вслед за крестом двигалась карета герцога, богато изукрашенная золотом, ее везли восемь белых лошадей. В карете находился герцог, с одной стороны – его принц, с другой – женщина, которую я видела в павильоне, напомнившая мне Ильзу.

Я едва видела герцога и принцессу. Мне казалось, я снова вижу сумасшедший фантастический сон. Я смотрела в изумлении на карету: в ней рядом с герцогом и принцессой сидел Максимилиан.

ГЛАВА 12

Фрау Грабен спрашивала; «С вами все в порядке, мисс Трант? Боже мой, вы так странно выглядите! Может быть, от жары?»

– Я... я чувствую себя хорошо.

Звуки духового оркестра; казалось, доносились издалека, толпы на площади под нами; казалось, рассосались, я смотрела на марширующих солдат невидящим взглядом. Я не могла ошибиться. Я знала его так хорошо. В гвардейской форме он выглядел еще прекраснее, чем в лесу. Но я бы узнала его в любой одежде.

Я сидела, ощущая на себе любопытный взгляд фрау Грабен, полный возбуждения и ожидания. Я была уверена, она почувствовала, что не только жара была причиной моего состояния.

Толпы народа устремились за процессией, герцог со свитой вошли в церковь, благодарственный молебен был в разгаре.

Фрау Грабен протянула мне нюхательную соль.

– Понюхайте это, дорогая, – сказала она. – А ты, Фриц, беги к хозяину и попроси его прийти сюда.

– Со мной все в порядке, – повторила я, но мой голос дрожал.

– Мне думается, у вас легкий обморок, милая. Может быть, нам вернуться или немного подождать?

Рот Дагоберта округлился от протеста, Лизель заныла: «Я не хочу домой», лишь Фриц смотрел на меня с беспокойством.

– Я хочу остаться, – ответила я.

Я действительно хотела остаться, увидеть его снова. Мне хотелось убедиться в своей правоте. Я твердила себе: «Когда ты впервые увидела графа, то секунду или две ты принимала его за Максимилиана. Может быть, ты снова ошиблась». Но нет, ошибки не было. Я могла бы его узнать во всех случаях. Да, было сходство между ним и графом, ведь они были двоюродные братья, они воспитывались вместе и их сближала не только внешность.

Пришел хозяин гостиницы, и фрау Грабен послала его за бренди. Когда вино принесли, фрау Грабен предложила мне сделать несколько глотков.

– Это вас воскресит!

– Со мной все в порядке!

– Мне думается, нет.

Она улыбалась чуть-чуть самодовольно, не спуская глаз с моего лица.

– Ну вот, – сказала она, когда я выпила немного бренди. – Так-то лучше.

Мне хотелось кричать. Вино и жара здесь ни при чем. Я видела Максимилиана, Максимилиана – вашего принца Рохенштейнского.

Дети оживленно болтали между собой.

– Больше всего мне понравился крест.

– А мне – нет. Мне понравились солдаты.

– А мне барабаны.

– Ты видела папу?

– Да, папа был лучше и красивее всех.

И далее в том же роде. Мне хотелось бы, чтобы фрау Грабен проявляла ко мне меньше внимания.

– Может быть, все-таки уедем, – прошептала она.

– Нет, нет. Все в порядке.

– Уже поздно. Людей становится все больше. Они не разойдутся, пока процессия не вернется обратно во дворец.

Церковная служба наконец закончилась. Они проехали по улицам. Я снова видела его. На минуту я подумала, что он, отвечая на приветственные возгласы толпы, взглянет на наше окно, но этого не случилось.

Я чувствовала головокружение, мысли мои смешались, но сердце пело от радости. Я нашла Максимилиана.

Я молчала всю дорогу. По прибытии фрау Грабен сказала, что пойдет и приляжет.

– Я так устала после такой дороги.

Мне очень хотелось побыть одной. Голова шла кругом, мне необходимо его увидеть. Я должна уведомить его о том, что я здесь. Чтобы ни случилось в те три дня после Ночи Седьмой луны, я знала, что человек, встреченный мной в тумане, был принцем и отцом моего ребенка.

Мне вспомнились обрывки разговоров с фрау Грабен. Ее мальчики были грозой для женщин, которые им приглянулись, они не признавали никаких преград к осуществлению их желаний. Фрау Грабен старательно внушала мне эту мысль.

Я неожиданно вспомнила о принцессе Вилъгельмине, женщине, похожей на Ильзу. Его супруга! Но как она могла быть его женой, если он женат на мне? Если, конечно, они не были женаты раньше. Но, насколько мне помнится, фрау Грабен говорила другое. Принц очень неохотно женился четыре года тому назад на женщине из более могущественной, чем Рохенштейн, страны. То был брак по расчету. У них был ребенок. Я не видела его, я не видела ничего, не думала ни о чем, кроме Максимилиана.

Безысходная грусть овладела мною. С той нашей встречи прошло девять лет. Какое место в его жизни могла я сейчас занимать?

Но я должна увидеться с ним. Возможно, я ничего не значу для него, но я должна его увидеть. Мне надо знать, что случилось со мной в те шесть дней моей жизни.

Но как можно встретиться с принцем? Нельзя же просто пойти в замок или во дворец и попросить у него встречи. Возможно, можно испросить аудиенцию. Моя жизнь снова становилась похожей на фантастику.

Фрау Грабен постучала в дверь. – Ах, валяетесь в постели. Прекрасно. А я принесла вам моего особого вина.

– Вы очень добры ко мне!

– Чепуха. – Она засмеялась, словно что-то ее очень забавляло. – Оно пойдет вам на пользу. Я сама его приготовлю. Я делаю его с одуванчиками и добавляю чуть-чуть терна, впрочем, я никому не раскрываю своих секретов, даже вам, дорогая мисс Трант. Бедняга Фрицци очень беспокоится за вас. Господи, вы все-таки нашли подход к этому ребенку, а он не так легко доверяется людям. Как вы меня испугали.

Я выпила глоток вина, у меня запершило в горле. Оно согревает сердце, как говорится. Вам не кажется? Как вам показался наш принц?

– Очень симпатичный...

– Ну, я бы сказала, что Фреди был посимпатичнее кузена, но маленький Макси был по-своему очень привлекателен.

– Так вы называли его Макси.

– Да, его зовут Карл Людвиг Максимилиан, так же, как его отца. И его сына также. Всех их зовут Карлами после коронации, но, конечно, у них есть свои имена. В семье и в народе, как и деда, его зовут Карлом. Мне было приятно видеть Макси, он хорошо выглядит после поездки в Берлин. Даю слово, там ему понравилось. Говорят, девчонки в Берлине очень хорошенькие.

– Он ездил туда ударять за девчонками?

Она засмеялась как всегда, громко и несдержанно.

– Ну, он всегда такой, но, конечно, прежде всего совещание. Теперь ему придется поездить по стране. Уверена, он скоро отправится в турне и будет отсутствовать какое-то время. Вам понравилась процессия? Правящая семья всегда привлекает толпы народа, и в особенности принц. Принц очаровашка, скажу я вам. Людям нравится молодой герцог, и утверждаю, его отец не жилец на этом свете. В прошлом году он серьезно болел, и просто чудо, что он выжил. Для Фреди это пытка. Он не желает, чтобы брат стал герцогом, а ведь они воспитывались вместе.

Болтая, она не спускала с меня блестящего, несколько насмешливого и внимательного взгляда.

Меня подмывало сказать ей: «Уйдите, мне надо побыть одной».

Фрау Грабен подошла к окну.

– На башне развевается флаг принца: синее по зеленому, с орлом в углу. Это означает – принц во дворце. Герцогский флаг тоже поднят.

Я поднялась, подошла к окну и выглянула. Действительно, на башне развевались два флага.

– Фреди поднимает свой собственный флаг на своем замке, и он очень похож нз флаг Макси. Фреди чуть изменил рисунок, так что трудно различить их флаги. Интриганство!

Я стояла у окна, глядя на развевающиеся стяги.

– Он приехал как раз вовремя, к Ночи Седьмой луны, – сказала фрау Грабен.

Проведя бессонную ночь, я встала наутро с твердым намерением немедленно повидаться с Максимилианом, Если написать ему, дойдет ли до него мое письмо? Вероятно, его почту просматривают секретари. Допустим, я явлюсь в замок и скажу: «Мне надо увидеть принца, я его старая приятельница».

Все это совсем не просто. У входа в замок стоят гвардейцы, они не пустят меня внутрь. Я могла бы посоветоваться с фрау Грабен. Если она в таких же приятельских отношениях с Максимилианом, как с графом, она могла бы мне помочь, но она наверняка выпытала бы у меня всю подноготную, а у меня не было никакого желания кому-либо рассказывать свою историю.

Я вспомнила, как тяжело было говорить на эту тему с Энтони, человеком, который, как никто другой, относился ко мне с сочувствием, если не сказать больше.

Фрау Грабен навестила меня перед завтраком справиться о моем самочувствии.

– Почему бы вам не взять выходной день? – предложила она. – Это пойдет вам только на пользу.

– Фамилия доступна для простых людей? Фрау Грабен не поняла вопроса.

– Я имею в виду, встречаются ли члены герцогской семьи с народом.

– Они все время встречаются с народом.

– Нет, я подразумеваю другое. Можно ли попроситься к ним на прием?

– На прием? Вряд ли. Желающим следует подождать, пока их пригласят. Кажется, так.

– Понятно. И я думаю, у них есть секретари и прочие, чтобы не допускать ненужных посетителей?

Конечно, разве в Англии любой может попасть к двору?

Я попыталась убедить ее, что при желании это можно устроить. Она подошла к окну.

– Флага принца уже больше нет. Это означает, он уже отправился в турне. Я не увижу его до его возвращения. Так хотелось бы поболтать с ним. Он знает, что мне приятно видеться с ним после его долгих отсутствий.

Я почувствовала разочарование. Я была уже готова рассказать фрау Грабен о своих планах увидеться с Максимилианом по делу особой для меня важности, но сочла за лучшее промолчать. В любом случае я ничего не смогла бы предпринять до его возвращения. Быть может, за эти несколько дней мне придет в голову какое-то решение.

А пока я продолжала тревожиться о будущем, волноваться и мечтать, но иногда я чувствовала себя такой счастливой, что мое настроение трудно было предсказать. Оно колебалось от полного отчаяния до беспричинной надежды.

Детей было трудно узнать. Они жили в предвкушении Ночи Седьмой луны. Еще задолго до этого события они показали мне луну, тонким серпиком зависшую в небе над герцогским замком. Когда луна станет полной, наступит ночь большого празднества.

В саду замка устроят праздничный фейерверк, и весь город будет любоваться им. Фрау Грабен сказала, что лучше всего его можно будет наблюдать из комнаты в башне.

– Детям, конечно, захочется пойти в город, но я не собираюсь. Что касается вас, мисс Трант, я бы тоже очень рекомендовала вам остаться в замке. В ту ночь люди положительно сходят с ума. Вам это, кажется, не понять...

– Мне кажется, я понимаю.

– Боже мой, простые приличные христиане ведут себя как варвары. Что-то происходит в ночь полнолуния, и мы возвращаемся обратно к временам, когда Иисус Христос еще не пришел на эту землю. И снова мы верим в других богов, снова здесь земля Лока, земля раздоров и распрей казней и интриг. Я догадываюсь, когда-то это празднество пытались упразднить. Герцог тоже пытался это сделать, но людям это пришлось не по нутру. Праздник это или нет, но в эту ночь люди выходят на улицу в масках и костюмах. Многие девушки лишаются невинности в Ночь Седьмой луны.

– Я готова наблюдать за празднеством из окна комнаты в башне, – согласилась я.

Фрау Грабен улыбнулась понимающе.

– Мне будет спокойнее, если вы останетесь в замке.

Весь день напряжение нарастало. Днем раньше я узнала, принц вернулся в замок. Перед тем как лечь спать, я увидела его стяг, поднятый на башне. Невозможно передать мои чувства: от отчаяния до беспричинной радости, от уныния до надежды. Мозг сверлила одна мысль – я должна его увидеть немедленно.

В полдень мы с фрау Грабен и детьми побывали в городе и посмотрели приготовления к празднеству. Флаги развевались из окон домов, и мне прежде не доводилось видеть такое множество яшиков с цветами на подоконниках. В некоторых магазинах были наглухо зашторены витрины.

Солнце заливало город теплом, люди смеялись и шутили, и все говорили о сегодняшней ночи.

– Мне хочется спуститься сюда вечером и посмотреть на таниы, – заявил Дагоберт.

– Вы будете смотреть фейерверк, – твердо ответила фрау Грабен.

– Я тоже хочу прийти сюда, – заныла Лизель, во всем повторявшая Дагоберта.

– Ну, ну, – успокоила их фрау Грабен, – фейерверк будет замечательный.

– Я пойду надену маску и поскачу вниз, – закричал Дагоберт.

– Поскачешь, приятель, во сне, – засмеялась фрау Грабен. – – А теперь, кто хочет поехать к «Принцу» за фруктовыми пирожными? – добавила она, слегка подтолкнув меня локтем. – Звучит смешно, не так ли? Поехать к «Принцу» за фруктовыми пирожными. Я имею в виду, конечно, в гостиницу, а не к Его Высочеству.

Ей очень понравилась ее шутка, а я тем временем решила, что на следующий день отправлюсь в город, пока дети занимаются с пастором Крацем, пойду к замку и попрошу охрану передать принцу, что Елена Трант просит принять ее. Если мне не удастся увидеть Максимилиана, то по крайней мере, буду знать, смогу ли добиться свидания с ним.

Дети болтали, уплетая пирожные, а фрау Грабен сказала, что пора собираться в обратный путь. Толпы уже начали стекаться в город, и нам следовало поторопиться, чтобы не застрять в толкучке.

Наступил вечер, а я все думала о том давно прошедшем дне, о поездке в город – в другой город, в тот день меня поразило сходство между этими двумя людьми, об утрате Ильзы и погружении в мир нереальности.

Детям разрешили лечь спать позднее, чем обычно, чтобы посмотреть фейерверк.

– Но при условии, – сказала фрау Грабен, – сразу после его окончания без всяких пререканий отправиться спать.

Поэтому, когда стемнело, мы – дети, фрау Грабен и я – отправились в башню. Комната выглядела удивительно эффектно при свечах.

Мы расположились у окон, дожидаясь начала фейерверка. Ракеты запускали из парка герцогского замка, который был виден практически отовсюду. Дети визжали от удовольствия при виде ракет, взлетавших в небо, и были очень разочарованы, когда фейерверк закончился. Отправив детей спать, фрау Грабен шепнула мне: