Обет молчания

      Мы пригласили десять детей, испекли торт, в который вставили четыре свечи, и придумали развлечения для ребят.
      Эдвард любил Андрэ, но, мне кажется, что ко мне он испытывал совсем особые чувства. Я всегда стремилась уделять ему как можно больше времени. Несмотря на то что за мною в детстве ухаживала замечательная няня, родители всегда оставались самыми близкими мне людьми. Мне хотелось быть таким же человеком для Эдварда. Мне хотелось возместить ему то, чего он лишился из-за бегства своей бессердечной матери и гибели любящей приемной матери. Я не хотела, чтобы ему чего-то недоставало в жизни.
      Я обычно читала Эдварду вечером перед сном какую-нибудь сказку и знала, что он с нетерпением ждет этого.
      Андрэ говорила:
      - Он любит меня как свою няню, но вас как свою мать.
      - Бедный малыш! - сказала я. - Как это все печально для него!
      - Не ждите, что я буду жалеть его! - резко возразила Андрэ. - Я считаю Эдварда одним из счастливейших детей. Вот он, имеющий все.., окруженный любовью. У него есть ваша мать, вы, я... и слуги, которые души в нем не чают и избаловали бы его, если бы я не приглядывала за этим.
      - Потому что он просто прелесть.
      Я понимала, что она думает о своем собственном детстве, которое было совсем другим. Бедняжка Андрэ! Меня очень радовало, что, живя с нами, она уже не казалась такой несчастной.
      День рождения Эдварда праздновали в большой комнате. Совсем недавно я занималась в ней с мисс Каррутерс. Книги сложили в стенной шкаф, на большой стол, покрытый чернильными пятнами, постелили белую скатерть и расставили на нем джемы, блюда с пирожными и пшеничными лепешками. На самом почетном месте красовался именинный торт.
      Все получили огромное удовольствие, когда Эдвард пытался задуть свечи, а остальные ребятишки сгрудились вокруг него. Все было с наслаждением съедено, а когда посуду убрали со стола, мы играли.
      Было много смеха и шума. Огромным успехом пользовалась игра "передай пакет". Все пронзительно вскрикивали от восторга, когда музыка останавливалась и тот, кто держал пакет в руках, снимал с него еще одну обертку; восторг усиливался, когда музыка начинала играть снова и пакет передавался дальше, чтобы стать призом для ребенка, державшего его; когда музыка окончательно умолкала и показывалась раскрашенная коробка.
      Андрэ оказалась хорошим организатором, и ей удавалось управлять детьми с разумной доброжелательной строгостью, необходимой в таких случаях.
      Поскольку день выдался прекрасный, мы пошли в сад, где малыши могли бегать в свое удовольствие. Когда гости собрались уходить, Эдвард, стоя рядом со мной, выслушивал с важным видом слова благодарности. Андрэ поднялась в детскую, и мы с Эдвардом остались наедине.
      10-2 Я улыбнулась ему с высоты своего роста.
      - Праздник удался, правда? - сказала я.
      - Праздник удался.
      У него была привычка повторять подобные высказывания, как бы соглашаясь с ними.
      - Итак, теперь, - продолжала я, - тебе действительно четыре года.
      - В следующий раз мне будет пять.
      - Да, пять лет.
      - Потом шесть, семь и восемь.
      - Ты заставляешь годы лететь слишком быстро.
      - Когда мне исполнится десять, я буду кататься верхом без Джэймса.
      - Думаю, да. Где тебе нравится кататься больше всего?
      - Больше всего в лесу.
      - Ты ездишь с Андрэ?
      Он кивнул:
      - И с Джэймсом. Иногда только с Андрэ.
      - И тебе это нравится?
      Эдвард опять кивнул:
      - Мне нравится лес.
      - Почему?
      - Деревья, - сказал он. - И люди.
      - Люди?
      - Мужчина, - Какой мужчина?
      - Это знакомый Андрэ.
      - Андрэ встречается с мужчиной, да?
      Эдвард кивнул.
      - Что? Каждый раз?
      - Почти всегда. Они разговаривают. Прогуливают лошадей. Андрэ все время следит за мной.
      Она говорит: "Стой здесь, Эдвард".
      - И ты стоишь.
      Он кивнул.
      - Ты знаешь этого человека? Он из госпиталя?
      Он энергично замотал головой.
      - Значит, это чужой?
      - Он чужой, чужой.
      Эдвард четко произнес слово и повторил его, как часто делал, услышав какое-нибудь слово впервые.
      - Лес красивый, - сказал он. - Когда мне будет пять, я не стану сдерживать лошадь. Я поскачу быстро. Галопом...
      - Не сомневаюсь в этом.
      Я думала о встречах Андрэ с незнакомцем. Мужчина. Что ж, она молода и довольно привлекательна. До сих пор мне не приходило в голову, что у нее может быть поклонник.
      Прошла половина сентября, а Роберт по-прежнему находился с нами. Доктора Эджертона не удовлетворяло его состояние, и он считал, что Роберту необходимо еще немного подлечиться. Доктор говорил, что хочет подольше понаблюдать за своим пациентом.
      Мы все вздохнули с облегчением. Я часто ловила на себе тоскливый взгляд Роберта и готова была сделать все, лишь бы утешить его. Я прекрасно понимала, насколько несчастной почувствую себя, если он уедет, и как сильна будет моя тревога за него. Началось третье по счету сражение в районе города Ипр, где в это время шли особенно ожесточенные бои. Потери были огромными. Я содрогалась каждый раз, когда к нам поступали тяжело раненные, и у меня всегда возникала мысль, что среди них мог оказаться Роберт.
      Сибил Эджертон говорила со мной о нем. Мы привыкли называть ее теперь Сибил. Миссис Эджертон звучало слишком официально, и она не была больше мисс Каррутерс. Она каждый день бывала в госпитале, приходя туда вместе с мужем и оставаясь до вечера. Она оказалась очень умелой, практичной, быстрой и совершенно лишенной сентиментальности. Это было благом для пациентом с тяжелыми ранениями, потому что создавало у них впечатление, что их состояние вовсе не так плачевно, как им кажется, и есть такие, которым намного хуже. Когда Сибил, собрав в одной из маленьких комнат раненых с поврежденным зрением, сумевших туда прийти, читала им Диккенса, мы с мамой не могли удержаться от улыбки. Они казались небольшим классом, а она очень походила на учительницу, но это было как раз то, в чем нуждались раненые. Брак с доктором поднял ее на новую высоту.
      Со свойственной ей прямолинейностью Сибил Эджертон объявила мне:
      - Роберт Дэнвер любит вас.
      Я ничего не ответила, и она продолжала:
      - Он хороший человек, и вы не сможете найти никого, кто бы так подходил вам.
      - Я знаю его всю жизнь, - ответила я.
      - Тем лучше. Он - полная противоположность своей сестре.
      - Я знаю.
      - Я уверена, что он сделал бы вас счастливой.
      Для женщины самое лучшее - это состоять в браке.., при условии, что он удачен.
      Положение замужней женщины принесло ей полное удовлетворение, и Сибил чувствовала себя достаточно подготовленной в этом вопросе, чтобы помочь другим достичь счастья.
      Она смотрела на меня с умудренной улыбкой, всем своим видом показывая, что если я нуждаюсь в каком-нибудь совете, то должна обратиться к ней.
      Мама тоже говорила со мной о Роберте:
      - Не принято желать кому-то, чтобы он выздоравливал помедленнее, но я так надеюсь, что Роберт еще немного задержится у нас. Несомненно, эта проклятая война скоро кончится. Знаешь ли, Роберт действительно любит тебя.
      - Сибил говорила о нем.
      - О да, она сказала мне, как была бы рада видеть тебя устроенной в жизни. Мне кажется, тебе очень нравится Роберт.
      - Да. Он.., он сделал мне предложение.
      - Ты не сказала "нет".
      - Я не уверена...
      - Я вижу. Он хороший человек, Люсинда. Один из лучших. Он похож на своего отца. Кто, кроме сэра Роберта, выдержал бы Белинду все эти годы?
      - Меня нельзя торопить в таком серьезном деле.
      - Ты думаешь до сих пор о...
      Так у меня с ней было всегда. Каждая из нас настолько хорошо понимала другую, что мы читали мысли друг друга, не облеченные в слова.
      - Моя милая Люсинда, - сказала матушка, - то, что это закончилось подобным образом, к лучшему. Я не считаю, что ты была бы счастлива с Маркусом. Он очень привлекателен, он кладезь добродетели.., но в нем есть что-то поверхностное.., что-то слишком суетное. Тебя ждало бы разочарование. Ты совсем другая. Ты правдива и искренна. Он воспитывался в другой атмосфере.
      Со временем это могло бы привести к размолвкам.
      - А Роберта я знаю всю свою жизнь.
      - В этом нет ничего плохого.
      - Меня не ждут никакие неожиданности, - сказала я. - Все так предсказуемо.
      - Маркус вошел в твою жизнь при драматических обстоятельствах. Все выглядело довольно романтично, скорее даже не тогда, когда это происходило, а задним числом. Так очень часто бывает в жизни. События, которые мы с таким волнением предвкушали и которые с таким удовольствием вспоминаем, часто не доставляли нам никакой радости в тот момент, когда они происходили. Итак, майор Мерривэл появился на сцене, он обо всем позаботился, он вызволил тебя из опасного положения.
      Конечно, он казался романтичной фигурой. Одно время я думала, что вы с ним.., я пыталась уговорить себя, но на самом деле мне это не нравилось, потому что я чувствовала, что из этого ничего хорошего не выйдет. Маркус обаятелен, но он льстец.
      Я знаю подобных людей. Он лезет из кожи вон, чтобы доставить удовольствие, но мне почему-то кажется, что он вряд ли способен на глубокие чувства.., если ты меня понимаешь. Казалось, что он очень интересуется тобой.., пока снова не появилась Аннабелинда. Я знаю, что она вешалась ему на шею, но она ведь не могла заставить его сделать ей предложение, правда? Он сам хотел этого... Иногда, моя любимая Люсинда, в жизни происходят события, причиняющие тебе боль, но потом, когда они уходят в прошлое, ты оглядываешься на них и видишь, что все к лучшему.
      Я кивнула, и матушка подошла и поцеловала меня.
      - Война должна скоро кончиться, - сказала она. - Тогда, я знаю, все сложится хорошо для всех нас. Мы станем смотреть на вещи по-другому, более нормально, более естественно.
      Я надеялась, что она права.
      ***
      Я много размышляла над словами моей матери.
      Роберт скоро уедет. Возможно, я никогда больше его не увижу. Возможно, мама и Сибил правы.
      Возможно, я должна выйти за него замуж. Он хотел этого. Временами мне казалось, что я хочу того же.
      Почему я колебалась? Почему я все еще думала о Маркусе?
      Мысли о нем вызывали у меня острые приступы тоски, и я часто спрашивала себя, как сложились его отношения с Аннабелиндой.
      Я искала одиночества. Хотела обдумать случившееся. Возможно, во время войны, когда смерть и разлука постоянно рядом с тобой, ты видишь все не так отчетливо, чем в спокойной обстановке мирных дней. Тогда ты можешь быть более или менее уверен, что произойдет дальше. Во время войны никто никогда не знает, когда ждать плохих вестей, когда разразится катастрофа.
      Я любила сидеть в лесу на стволе поваленного дерева, которое лежало здесь с тех пор, как я себя помню. В этом месте было тихо и мирно, деревья густо обступали его, образуя укромный уголок.
      Я постоянно спрашивала себя, почему я не могу решиться принять предложение Роберта.
      "Прими его, говорил мне здравый смысл. Когда-то ты ведь должна выйти замуж. Ты хочешь иметь детей. Вспомни свои чувства к Эдварду". Как утверждала мама, я видела Маркуса в романтическом свете.., он спас меня от опасности и походил на ,'некоего героя из старинной легенды. Но он оказался не таким, как я думала. Он заставил меня влюбиться в него, а потом быстро переметнулся к Аннабелинде. Позже я узнала о его тайной жизни.
      Про Роберта все всегда было известно. Роберт всегда поступал честно и открыто.
      Однажды, когда я сидела на поваленном дереве, предаваясь невеселым размышлениям, я поняла, что слышу стук копыт. Кто-то проезжал на лошади неподалеку. Я услышала голоса Андрэ и Эдварда.
      Я решила удивить их. Я прошла между деревьями туда, где находилась маленькая полянка, с которой и доносились голоса.
      Я вышла из-за деревьев, они уже находились там. Эдвард сидел на своем пони, Андрэ держала лошадь под уздцы, и с ними был какой-то мужчина.
      Я сразу же вспомнила свой разговор с Эдвардом, когда он рассказал мне о человеке, с которым они встречались в лесу.
      - Привет! - закричала я.
      Наступило молчание, прерванное возгласом Эдварда: "Люсинда!"
      Я пошла вперед и ясно увидела мужчину, с которым разговаривала Андрэ. Несколько секунд мы пристально смотрели друг на друга.
      Андрэ сказала:
      - О, привет!
      Мужчина снял шляпу и поклонился.
      - До свидания, - сказал он и, обращаясь к Андрэ, прибавил:
      - Благодарю.
      Потом он исчез среди деревьев.
      Мне казалось, что я сплю. Когда он снял шляпу, у меня не осталось сомнений. Это был Карл Циммерман.
      Я была ошеломлена. Потом мне подумалось, не ошиблась ли я. В самом деле, я видела его всего три раза и всегда при необычных обстоятельствах: когда-то давно около "укромного местечка", в парке "Соснового Бора" и теперь здесь, в лесу, беседующим с Андрэ. Что это могло означать?
      Я спросила:
      - Кто это был?
      - Незнакомец спрашивал дорогу, - ответила Андрэ.
      - Я.., я подумала, что знаю его.
      - В самом деле?
      - Ты нашла нас, Люсинда, - сказал Эдвард.
      - Да, я нашла вас.
      - Похоже на прятки. Мы можем сыграть в прятки, когда доберемся домой? - Думаю, можем, - пообещала Андрэ.
      Мне хотелось порасспросить ее о мужчине, которого я считала Карлом Циммерманом, но у меня было ощущение, что этого не следует делать в присутствии Эдварда. Никогда нельзя знать наверняка, насколько дети понимают происходящее. Часто кажется, что они не слушают, в то время как они все впитывают в себя.
      Я подумала о том, что если это Карл Циммерман, то он впервые увидел своего сына. Он, конечно, не узнает об этом, но простая случайная встреча в лесу приобретала драматическую окраску.
      "Секреты, подумала я. Повсюду секреты".
      Я воспользовалась первой же возможностью поговорить с Андрэ.
      Я сказала:
      - Этот человек, с которым вы были...
      Она с озадаченным видом нахмурила брови.
      - Тот мужчина, с которым вы разговаривали, когда я подошла к вам в лесу...
      - Вы имеете в виду того, кто спрашивал дорогу?
      - Да. Просто меня заинтересовало, встречали ли вы его раньше?
      - Нет. Почему вы так подумали?
      - Просто Эдвард что-то говорил о мужчине, с которым вы встречались в лесу.
      - Эдвард?
      - Да, он сказал, что видел какого-то человека.
      Андрэ слегка покраснела:
      - О, должно быть, он имел в виду Тома Гилроя.
      - Это один из санитаров?
      - Да. Высокий и здоровый.
      - Знаю.
      - Ну, мы подружились и один или два раза встречались.
      - Понимаю.
      Я улыбнулась. Естественно, что у такой девушки, как Андрэ, есть поклонник. Но я все еще находилась под сильнейшим впечатлением от случайной встречи с Карлом Циммерманом. Потом я подумала, что могла ошибиться.
      Незнакомец, спросивший у Андрэ дорогу, возможно, просто похож на него. В конце концов, встреча длилась всего пару минут.
      1917 год подходил к концу. Это был памятный год. В России произошла революция, и перемирие между этой страной и Германией освободило часть немецких войск для переброски во Францию.
      Что касается наших домашних дел, то Роберта вызвали в Лондон на медицинскую комиссию и признали годным к военной службе. Мы были очень подавлены этой новостью, хотя Роберт отнесся к ней философски.
      - Не смог продержаться дольше. - сказал он с гримасой.
      - О, Роберт! - закричала я и прижалась к нему.
      Я чуть не сказала, что мы должны обручиться.
      Если бы он проявил больше настойчивости, я согласилась бы выйти за него замуж. Я твердила себе, что люблю его. Он был куда проницательнее, чем прикидывался, и, я думаю, не хотел заставлять меня принимать решение, пока я не буду абсолютно уверена в нем.
      Сразу после Рождества он приехал в Марчлэндз и сообщил нам, что будет заниматься на курсах подготовки в Сэлисбери Плэйн в течение шести недель.
      Мы ликовали.
      - Шесть недель! - сказала мама. - И курсы не начнутся раньше середины января. Это отсрочка.
      - Ты очень любишь Роберта, да? - спросила я.
      - Моя милая Люсинда, как можно не любить Роберта? Он такой хороший человек.
      Я чувствовала, что меня мягко подталкивают к Роберту, и это заставляло меня сопротивляться. Я видела свое будущее. Поместье Дэнверов станет моим домом, тетя Белинда - моей свекровью, Аннабелинда - сестрой.
      Конечно, я останусь близка со своей семьей. Я часто буду видеться с Маркусом. Но, возможно, они с Аннабелиндой отправятся куда-нибудь за границу: в Бомбей, Мадрид, Колумбию. Моя же замужняя жизнь будет мало чем отличаться от теперешней.
      Обычно мой отец приезжал на конец недели в Марчлэндз.
      - Он выглядит немного утомленным, - говорила мама. - Как мне жаль, что он остается в Лондоне один почти на всю неделю.
      Отец с мамой совершали прогулки по лесу. Думаю, он мало что держал в секрете от нее, и я чувствовала, что они оба чем-то расстроены.
      Стоял январь. Роберт уже уехал из Марчлэндза на курсы.
      Мама сказала:
      - Без него все стало другим. Он всегда такой веселый, такой чуткий. Думаю, тебе очень не хватает его, Люсинда.
      - Да.
      - У меня появилась идея. Почему бы тебе не уехать ненадолго из Марчлэндза? Почему не пожить в Лондоне вместе с отцом? Я беспокоюсь за него, когда он там совсем один. Ты составишь ему компанию.
      Это казалось хорошей идеей, ведь я так скучала по Роберту.
      Я начинала тревожиться. Война не кончалась, и, окончив курсы, Роберт должен будет отправиться навстречу опасности.
      Я решила, что жизнь в Лондоне отвлечет меня от мыслей о Роберте.
      - Согласна. Но я буду скучать по Эдварду. И, мне кажется, он немного нуждается во мне, - сказала я.
      - Может быть, он и Андрэ смогли бы поехать с вами, - ответила мама.
      - Неизвестно, так ли уж это понравится Андрэ.
      - Вроде бы она очень любит поездки в Лондон.
      - Да. Но теперь, по-моему, она подружилась с Томом Гилроем.
      - В самом деле? Том приятный человек.
      - Я тоже так думаю, и, видимо, Андрэ разделяет наше мнение.
      - Как ты узнала об этом?
      - Ее выдал Эдвард.
      - Эдвард?
      - Он сообщил мне, что она встречается в лесу с мужчиной. А Андрэ сказала, что это Том Гилрой.
      - О, я рада.
      - Почему люди, счастливые в браке, стремятся пристроить всех вокруг?
      - Просто потому, что они желают всем испытать семейное счастье.
      Мы рассмеялись.
      - Сообщи Андрэ, - сказала мама. - Посмотрим, что она скажет. Ей не обязательно находиться в Лондоне все время, если ей так хочется встречаться с Томом.
      Я сказала Андрэ. Ее реакция поразила меня. У нее разгорелись глаза.
      - О да, мне бы хотелось поехать в Лондон на некоторое время, - сказала она.
      - Я думала, что вы можете не захотеть.., сейчас...
      - Это было бы здорово, если ненадолго.
      - Как вы считаете, Эдварду это понравится?
      - Ему понравится, если мы будет с ним, хотя могут возникнуть некоторые переживания по поводу разлуки с его новым пони.
      - Мы будем почти всегда возвращаться сюда на конец недели.
      - Тогда его будет ждать встреча с пони. Его это устроит.
      Вечером за обедом мама сказала отцу:
      - Люсинда едет на некоторое время в Лондон приглядывать за тобой. Она считает, что ты плохо выглядишь.
      Отец улыбнулся:
      - Спасибо, Люсинда. Давай завтра утром совершим прогулку и побеседуем Я чувствовала в этих словах какой-то скрытый смысл. Существовала некая веская причина, по которой мои родители желали моего присутствия в Лондоне, не говоря уже об их мнении, что смена обстановки помешает моим грустным размышлениям об отправке Роберта на фронт.
      На следующее утро в лесу я узнала, что была права.
      День идеально подходил для прогулки. Стояла бодрящая морочная погода, но среди облаков виднелось зимнее солнце, а деревья защищали от ветра.
      Лес был просто создан для прогулок. Он давал чувство безопасности. Здесь мы могли беседовать, не боясь быть услышанными.
      Отец взял меня за руку и сказал:
      - Люсинда, я хочу серьезно поговорить с тобой. Я обсудил это с твоей мамой, и мы оба решили, что, может быть, тебе удастся помочь нам.
      - Мне?
      - Да, послушай. Мы очень встревожены.
      - Встревожены? Кто?
      - Я.., и мои друзья. Ты ведь знаешь, что я занимаюсь определенной деятельностью?
      - Я знаю, что это секретно.., и не связано с твоей работой в парламенте.
      Отец кивнул.
      - Нет нужды предупреждать тебя, что наш разговор сугубо конфиденциален.
      - Я это понимаю. - - От твоего умения хранить секреты зависит многое. Неосторожное слово.., ты знаешь, как это бывает. Помнишь, что произошло в Мильтон Прайори?
      Я кивнула.
      - Это был саботаж. Из-за утечки информации.
      И это не единственный случай. В лондонском доме у меня хранятся определенные бумаги. Видишь ли, мое участие во всем этом в некотором смысле неофициальное.
      - Я подумала нечто в этом роде, слушая мамин рассказ о том времени, когда ты находился в Африке и тебя объявили пропавшим без вести...
      - Даже ей неизвестны все подробности. Но хочу, чтобы ты поехала в Лондон, потому что считаю, что ты сможешь мне помочь.
      - Каким образом?
      - Ничего особенного делать не надо, только наблюдать.
      - Ты имеешь в виду, в доме?
      Отец кивнул:
      - Некоторые мои документы просмотрели, сняли с них копии и передали противнику.
      - Ты хочешь сказать, что в доме побывал шпион?
      - Как тебе сказать... Похоже, что это кто-то из домашних.
      - Один из слуг?
      - Возможно. Или кто-то из их знакомых. Приятель.., гость.., рабочий...
      - Просматривающий документы и передающий их противнику! Я не могу в это поверить.
      - Большую часть дня меня не бывает дома. Не исключено, что кого-то впускали в дом.., он входил в мою комнату.
      - Какой ужас! Кто-то в доме.., предатель! Думаю, в твою комнату должен входить тот, кто ее убирает?
      - Я уже говорил миссис Черри о своем нежелании, чтобы кто-то другой касался моих бумаг, и просил ее по этой причине убирать комнату самой.
      У нее на это отведен специальный день, и последние несколько недель я следил, чтобы в этот день в комнате не находилось никаких важных документов.
      - Понимаю. Важные бумаги обычно заперты в твоем бюро.
      - Да, я слежу за этим.
      - И ключ от бюро у тебя?
      - Конечно, я не расстаюсь с ним. Раньше я хранил в ящике стола запасной ключ. Но уже, несколько месяцев оба ключа постоянно у меня.
      Мой кабинет будет заперт снаружи. Ключ есть только у меня и у миссис Черри. В мое отсутствие в доме будешь находиться ты. Не оставляй без внимания ничего, что сочтешь подозрительным.
      - Звучит весьма мелодраматично.
      - Мы живем в драматическое время.
      - Я надеюсь быть тебе полезной.
      - Твоя мать уверена в этом. Я расскажу тебе больше позднее.., когда мы приедем в столицу.
      Я готовилась к поездке в Лондон с большим волнением.
      ДОМ НА ПЛОЩАДИ
      Из Марчлендза в Лондон я уехала вместе с отцом. На следующий же день, туда должны были прибыть Андрэ с Эдвардом. Когда я подъехала к дому, в котором жила всю жизнь, мне почудилось в нем что-то зловещее. Там укрывался шпион.
      Я сразу направилась в свою комнату. Все казалось таким знакомым, и, однако... Но, конечно, ничего не изменилось. Вот перила, через которые я наблюдала за прибытием гостей на приемах, вот лестница, на верхней площадке которой их встречали мои родители, вот милое "укромное местечко", где мы секретничали с Аннабелиндой, а Чарльз пытался нас подслушать. Но что-то неуловимо изменилось в старых знакомых комнатах. Дом служил убежищем для шпиона.
      Немецкого шпиона, думала я ломая себе голову, как он мог выглядеть.
      Но отец не считал, что враг живет в доме. Это казалось невероятным. Число слуг теперь сократилось.
      - Во время войны все иначе, - говорила мама. - Мы нуждаемся только в необходимом минимуме прислуги.
      Я перебрала всех. У нас жили супруги Черри, лакей и экономка, которые в действительности превратились в хранителей дома, поддерживающих в нем порядок и заботящихся о моем отце, когда он бывал здесь. Они работали у нас много лет. Ни при каких обстоятельствах я не могла представить их превращение в шпионов. Миссис Черри была рьяной патриоткой и схватила бы любого, осмелившегося сказать хоть слово против нашей древней страны.
      Мистер Черри являлся верным сторонником Ллойда Джорджа и со знанием дела рассуждал об Уэльском Волшебнике. Миссис Черри, преданная жена, обожала своего мужа, признавала его превосходство во всех вопросах, касающихся войны, заправляя при этом всем в доме.
      Кроме них, оставалась еще горничная, убиравшая комнаты, горничная, прислуживающая за столом, и служанка, помогающая на кухне: Элис, Мэг и Кэрри. Сорокалетняя Элис работала у нас с двадцатилетнего возраста. Девятнадцатилетняя Мэг была серьезно увлечена неким молодым человеком, находящимся сейчас где-то во Франции. Кэрри была пятнадцатилетней простушкой.
      - Во время войны довольствуешься тем, что можешь найти, - говорила про нее мама.
      Представить хотя бы одну их них снимающей копии с документов для передачи немцам было выше моих сил. Я знала, что Кэрри не умеет писать, а для Элис переписка с ее сестрой из Девона всегда являлась делом очень нелегким. Обычно она сидела за столом с пером в руках, посматривая на него как на опасное оружие, кончик языка высовывался изо рта, и весь вид ее свидетельствовал о предельной сосредоточенности. Мэг, возможно, больше подходила на эту роль, но ее интересовало только одно: когда вернется Джим и состоится их помолвка.
      Были, разумеется люди на конюшне. Мистер и миссис Ментон работали у нас много лет. Помогал там юный Эдди, занявший место призванного в армию Джеймса Мэнселла.
      Приезд на следующий день Андрэ с Эдвардом доставил большую радость миссис Черри и остальной прислуге.
      При виде Эдварда все заохали от изумления.
      - Боже мой, как он вырос! - воскликнула миссис Черри.
      - Сколько тебе лет, душка? - спросила Элис.
      - Четыре с небольшим, - ответил ей Эдвард. - В следующем году мне будет пять.
      - Вы бы поверили в это? - промолвила миссис Черри. - Кое-кто здесь очень умен.
      - В этом нет ничего умного, - презрительно сказал ей Эдвард. - Всем исполняется пять, после того как было четыре.
      - Ну и ну, кто-то здесь весьма сметлив.
      Эдвард принял величественный вид. Я видела его твердое намерение заставить их понять, что он больше не ребенок и с ним нельзя обращаться как с таковым. Миссис Черри допустила ошибку, назвав его "Эдди-Педди", от чего он пришел в негодование.
      - Я Эдвард, - сказал он ей. - Не Эдди-Педди.
      Всех рассмешили его "взрослые манеры".
      - Он действительно необыкновенный ребенок, - сказала Мэг.
      Они наслаждались его присутствием в доме, как я и предвидела.
      Вечером я обедала с отцом. Я сказала ему, что с приездом домой все стало для меня еще загадочнее, потому, что я не сомневалась, что никто из прислуги не имеет отношения к утечке информации.
      - Мне все больше и больше кажется, что это какой-нибудь приходящий рабочий. Но он весьма последователен в своих действиях, поэтому будь начеку.
      Я уверила его, что буду.
      Через три дня после моего приезда появилась Аннабелинда, выглядевшая очень жизнерадостной и счастливой.
      - Люсинда! - воскликнула она. - Я рада видеть тебя! Чудесно, что ты будешь некоторое время в Лондоне! Мы сможем встречаться. Как ты живешь?
      - Очень хорошо. Спрашивать, как живешь ты, нет необходимости.
      - Все просто превосходно. Я так счастлива, Люсинда! Маркус просто чудо! К тому же я встречаюсь со множеством людей.., интересных людей.
      Военные и все такое. К сожалению, мы не можем устраивать такие приемы, какие бы нам хотелось.
      То место, где мы сейчас обитаем.., ну, только временно оно подходило Маркусу, пока он жил совсем один. Но теперь все по-другому.
      - Теперь у него есть жена, которая должна предстать перед его друзьями в самом выгодном для себя свете.
      Аннабелинда улыбнулась.
      - Я заставлю Маркуса приобрести дом.
      - Как, сейчас? Когда все настолько неопределенно?
      - Должно же у нас быть хоть какое-то жилище в Лондоне!
      - А дом его родителей, о котором мы столько слышали?
      - Очень величественный.., о да, действительно очень величественный. Но, говоря по правде, для меня это слишком близко.
      - Слишком близко к чему?
      - К моим феодалам-родственникам по мужу.
      - Они так плохи?
      - Даже хуже, чем я думала. - Аннабелинда скорчила гримасу. - Такие зануды. Моя свекровь твердо решила превратить меня в образцовую Мерривэл.., члена семьи. Я уверена, что задача невыполнимая, и это больше, чем я могу вынести.
      - Значит ты хочешь жить в Лондоне постоянно?
      - Да, и я добьюсь, чтобы визиты в дом предков Маркуса были как можно реже.
      - Хорошая основа для счастливой семейной жизни.
      - Почему ты всегда поддеваешь меня, Люсинда?
      - Потому что это естественно.
      - Ты просто мне немного завидуешь?
      - Ни в малейшей степени.
      - Ты напрасно это делаешь. Думаю, что ты собираешься выйти замуж за Роба.
      - Еще ничего не решено.
      - Будет решено. Бедняжка! Они не слишком рады - я имею в виду наших родителей, - , что Роберт должен снова оказаться на фронте. Сейчас он, правда, на курсах. Они могут продлиться еще неделю или две, а потом, думаю, он будет достаточно Подготовлен, чтобы его отправили выполнять то, чему учили.
      - Как я хочу, чтобы война окончилась.
      - Разве это не наше общее желание? Мне повезло, что Маркус в военном министерстве.
      - Как он относится к своей работе там?
      - Ты же знаешь, как он относится ко всему.
      Говорит, что для солдата такая жизнь не подходит, но, по-моему, с него хватит боев на Галлиполийском, полуострове.