— Зайдите ко мне как-нибудь на днях. Возможно, я смогу чем-то помочь вам.

— Благодарю вас за вашу доброту.

— Обещайте, что придете.

— Обещаю.

— Ну вот, я сказала то, что должна была сказать, и хватит об этом. Расскажите мне о себе. Расскажите, что вы думаете обо всем этом шуме по поводу раскопок. Клеверхемы очень милые люди, не так ли? То есть и старший и младший. Лучших хозяев поместья просто не найти. Такой замечательный старинный род. Родерик будет таким же, как его отец. И это именно то, что нужно всем в округе. Я уверена, они очень добры к вам.

— Да, это так.

Она посмотрела на меня с легкой усмешкой.

— А ее светлость?

Ее вопрос застал меня врасплох, и она засмеялась.

— Она слишком важничает из-за своего знатного происхождения. Но мистер Клеверхем добрый и отзывчивый человек, и его сын Родерик пошел в него.

Неожиданно в ней произошла перемена. Возможно, ей пришло в голову, что она немного переборщила в своей откровенности при таком поверхностном знакомстве, и она принялась рассказывать о сельской жизни, об изменениях, которые принесло с собой открытие древнеримских развалин и о том, как она рада, что Фионе удалось найти любимую работу так близко от дома — такую увлекательную работу, которой она может заниматься вместе с Родериком. Она рассказала о нескольких деревенских жителях, как она вылечила их от каких-то недугов благодаря тому, что у нее есть огород со всякими целебными травами, и ее особые познания помогают ей использовать их во благо.

— Некоторые называют меня колдуньей, — сказала она. — В старые времена меня бы, наверное, сожгли на костре — стольких добрых женщин постигла эта участь. Но колдуньи-то бывают разные. Белые колдуньи несут людям только добро. И если называть меня колдуньей, так уж белой. Я помогаю людям. И я хочу помочь вам.

Я испытала облегчение, услышав цоканье лошадиных копыт. Миссис Карлинг встала и подошла к окну.

— Это Фиона, — сказала она, и через несколько секунд в комнату действительно вошла Фиона.

— Ноэль! — воскликнула она. — Хорошо, что ты пришла. Вижу, ты уже познакомилась с моей бабушкой.

— Мы очень приятно беседовали, — сказала миссис Карлинг.

— Мне пришлось поехать в Джасмин Котедж, — сказала мне Фиона.-Там в саду нашли несколько черепков. Должно быть, года два назад кто-то выбросил старый молочный кувшин, — с сожалением сказала она и улыбнулась. — Такое случается то и дело. Но все равно, мы должны просмотреть каждую находку, ничего нельзя пропустить.

— Да, конечно, — согласилась я.

— Ну что ж, я рада, что ты тут не скучала. Спасибо, бабушка.

Фиона выглядела немного смущенной, и сейчас, после знакомства с ее бабушкой, я могла понять причину этого.

— Я полагаю, Фиона, сейчас неплохо было бы выпить по чашечке кофе, — сказала миссис Карлинг.

— Да, я бы не отказалась, — ответила Фиона.

Когда миссис Карлинг ушла варить кофе, Фиона почти вопросительно посмотрела на меня. Я понимала, что ей хочется узнать, что говорила мне ее бабушка.

Я сказала, что мы очень интересно побеседовали, и ее беспокойство, казалось, немного улеглось.

Мы пили приготовленный для нас кофе, когда приехал Родерик.

Он сказал, что ездил по делу к одному из фермеров-арендаторов и проезжая мимо, не мог не заглянуть. Он был рад встретить меня здесь. Я знала, что он очень доволен нашей дружбой с Фионой.

Фиона рассказала о том, как она ездила осматривать осколки молочного кувшина.

— Очередной кувшин! — засмеялся он. — Можешь не сомневаться, нас ждет еще много таких находок.

— Беда только в том, что заранее никогда не знаешь.

— Мы не оставим здесь камня на камне, — с пафосом произнес Родерик. — Ведь, кто знает? Может быть нас ждет здесь открытие века. А как подвигается твоя ваза?

— Медленно. У меня скопилось так много черепков от разных сосудов, что я не знаю, как и разместить их.

— Тебе надо выделить комнату в Большом доме.

— При условии, если бы я сама этого хотела.

— Почему бы и нет? Комнат там хватает. Все, что от тебя требуется — это сказать.

— Я буду это иметь в виду.

— Да, а то ведь у нее здесь просто повернуться негде, — сказала миссис Карлинг, с ласковой улыбкой глядя на внучку.

Когда мы с Родериком собрались вместе возвращаться в Леверсон Мейнор, миссис Карлинг взяла меня за руку и пристально посмотрела в глаза.

— Я очень хочу, чтобы вы навестили меня, — сказала она.

— Спасибо, буду рада.

— Пожалуйста, обещайте мне.

— Я приду.

— Думаю, вы найдете это полезным для себя.

Мы распрощались и вышли. Родерик спросил:

— Ну, что ты думаешь о старой леди?

— Она очень необычная.

— Необычная! Некоторые считают ее просто ненормальной.

— Она сама говорит, что еще лет двести назад ее сожгли бы как ведьму на костре.

— Ее счастье, что она живет в наше время.

— По-моему, она просто боготворит Фиону.

— Вне всякого сомнения. Фиона вполне достойна и обожания и восхищения. И, конечно, совсем не похожа на свою бабушку — никаких пустых фантазий. Она твердо стоит ногами на земле. И очень хорошо относится к бабушке, хотя та доставляет ей временами немало хлопот.

Мы подъехали к дому. Я вошла внутрь, а Родерик повел наших лошадей в конюшню.

Вскоре я получила весточку от Лайзы Феннел:

«Дорогая Ноэль!

Я не написала тебе раньше, так как была больна. Я все еще живу в этом доме. Мсье Бушер сказал, я могу остаться, пока не найду чего-нибудь подходящего. Миссис Кримп относится ко мне с ангельской добротой. Не знаю, что бы я без нее делала и, конечно, без гостеприимства мсье Бушера.

Смерть твоей мамы была для меня ужасным ударом. Я очень любила ее. Ее поддержка и понимание так много значили для меня. Я никогда не задобуду о том, как она помогла мне. Она была самым замечательным человеком, кого я когда-либо знала.

Умереть так внезапно и в расцвете лет — это просто потрясло меня. Я в это время была немного простужена. А после этого шока болезнь усилилась, и я слегла всерьез.

Я не могу не думать о ней и о том, что мы все потеряли, включая и театр, который без нее уже никогда не будет прежним. Я была так подавлена, так убита горем. Она дошла в мою жизнь как ангел Милосердный — а теперь ее не стало. Меня не оставляет чувство вины за то, что я занимала ее место на сцене, когда это случилось.

Сейчас я уже поправилась. Собираюсь с головой окунуться в работу. Мне очень повезло. Мистер Доллингтон дал мне роль в своем новом спектакле «Лоскутки и тряпки». Через несколько недель премьера. Но в каком театре — я до сих пор точно не знаю. Мы репетируем как сумасшедшие. Главную роль исполняет Лотти Лэнгдон. Мистер Доллингтон ходит очень грустный, совсем не такой как раньше. Как будто потерял что-то.

Но всем нам надо как-то жить дальше, не правда ли? Я очень надеюсь, что ты приедешь посмотреть спектакль. Может быть, тебе удастся уговорить приехать и мистера Клеверхема. Как было бы хорошо снова встретиться с тобой.

С наилучшими пожеланиями, Лайза Феннел»

Вот, опять началось… Эти разрывающие сердце воспоминания… Лайза под копытами лошади, ее заносят в дом, Дезире заботится о ней, уговаривает Долли взять ее в хористки…

И так будет всегда.

Прошло еще несколько дней, а я так и не приблизилась к принятию решения о своем будущем. То мне хотелось остаться в Леверсон Мейнор, то я чувствовала непреодолимое желание уехать отсюда. И главной причиной этого, конечно, была леди Констанс. За обедом, бывало, я часто ловила на себе ее взгляд. Это было крайне неприятное ощущение. Однажды, когда мы с Родериком разговаривали в саду, я подняла глаза вверх на дом и заметила тень в окне. Я знала, что это леди Констанс. Меня преследовало чувство, что она хочет, чтобы я уехала. Но всякий раз, когда я заговаривала об этом, начинались громкие протесты со стороны Родерика и Чарли.

Вскоре мне предстояло встретиться с адвокатом, занимающимся делами мамы. Когда он мне точно скажет каково мое финансовое положение, я должна буду решить, что делать дальше.

Управление огромным имением отнимало у Чарли и Родерика много времени. Иногда они не бывали дома с утра до вечера.

Родерик сказал:

— Когда ты еще немного подучишься, мы сможем ездить вместе. Ты посмотришь поместье, познакомишься с фермерами. Думаю, тебе понравится.

Он говорил так, будто я собиралась остаться в Леверсон Мейнор навсегда. Но я сказала себе — пока только себе, а не ему — что как только встречусь с адвокатом, немедленно займусь вопросом о своем будущем.

Наша дружба с Фионой быстро крепла. Она проявляла большой интерес к театру, и мы часто беседовали об этом за чашкой кофе. Оказалось, что рассказывать о Дезире человеку, не знавшему ее, очень приятно, это приносит успокоение. Я описывала ей спектакли, объясняла, как она работала над ролью. Я улыбалась, вспоминая премьеры, напряжение, предшествующее им, и облегчение после, людей, приходивших к нам в дом, драмы и триумфы.

Она тоже рассказывала мне о своей жизни, о том, как добра была к ней ее бабушка.

— Иногда, — говорила она, — я боюсь, что никогда не смогу отплатить ей за ее доброту. Она тратила на мое образование больше, чем могла себе позволить. Временами я думаю, что она слишком много любви и заботы вложила в меня, и я могу не оправдать ее надежд. Она, конечно, этого никогда не говорила, но, полагаю, такие мысли приходили ей в голову. Помню, один раз она мне сказала: «Ты подрастаешь, Фиона. Я желаю тебе самого лучшего. Моя дочь, твоя мама, была всем для меня. И когда она умерла, я не смогла бы это пережить, если бы у меня не осталась ты». Вскоре после этого разговора я нашла те монеты в саду, и все переменилось. Она намекает, что это она навела меня на монеты. У нее было предчувствие, что они обнаружатся в саду, что я найду их и это изменит мою жизнь, принесет мне удачу. Ну вот, монетами заинтересовался сэр Гарри Харкорт, и он дал мне шанс. Понимаешь, бабушка убеждена, что обладает особым даром, и естественно, ей хочется использовать его мне на благо.

— А что она считает для тебя благом?

— Полагаю, большинство родителей, бабушек и дедушек думают, что это — удачное замужество. Они считают, что это путь к обеспеченному будущему. А в моем представлении, счастливая жизнь — это работа, вот такая, как эта. Но моя бабушка, пожалуй, с этим не согласна. Вероятно, и твоя мама тоже так представляла себе твое будущее.

— Думаю, она бы хотела, чтобы, когда придет время, я вышла замуж. Но сама я бы предпочла оставаться с ней, и чтобы все шло так, как всегда. Может быть, и ей самой хотелось того же. А потом все так внезапно оборвалось.

— Хочешь посмотреть, как у меня получается ваза? Смогу ли я когда-нибудь ее закончить, интересно знать.

Фиона показала мне осколки вазы, с которыми она работала, и несколько эскизов вазы, какой в ее представлении она должна была бы быть в готовом виде.

Потом я сказала ей, что ее бабушка приглашала меня зайти.

— Да, я слышала, как она тебя приглашала. Она очень интересуется всеми приходящими сюда людьми, а ты ее особенно заинтересовала.

— Из-за моей мамы, — сказала я.

Как видно, любой разговор непременно возвращал меня к этой теме. И в любой момент горечь утраты могла вновь охватить меня. Фиона поняла это, и мы заговорили о другом.

На следующее утро как бы само собой получилось так, я отправилась к дому миссис Карлинг. Я быстро нашла его. Это был довольно большой деревенский дом, окруженный зарослями кустарника. Небольшая дорожка вела от калитки к входной двери. Было очень тихо. На секунду я остановилась, так и не решив, хочу ли войти. В этой женщине было что-то очень странное, меня смущало ее пристальное внимание и манера внезапно, подавшись вперед, впиваться глазами в мое лицо.

В саду рядом с домом я заметила несколько незнакомых растений. Лечебные травы, предположила я. Не из них ли она готовит снадобья и дает их нуждающимся, таким как Эмми Джентл.

Дверь была увита каким-то ползучим растением, оно же обрамляло окна. Я вспомнила детскую сказку про Ганса и Гретхен, как они пришли в дом колдуньи.

Приходил ли когда-нибудь сюда Родерик, подумала я. Я чувствовала, что Фиона нравится ему. Но и ко мне он был очень внимателен. В то же время он по своей природе был очень добр, и внимание к людям было для него естественным проявлением этой доброты. Я подумала, что было бы глупо с моей стороны воображать, что его отношение ко мне есть нечто большее, чем просто доброта.

Я взялась за дверной молоток и постучала. Звуки его ударов эхом прокатились по дому. Я подождала. Было бы приятно узнать, что Фиона дома. А потом чтобы заглянул Родерик и присоединился к нам.

Дверь отворилась. Миссис Карлинг приветливо улыбалась мне. На ней было длинное развевающееся платье с тигровым рисунком. Креольокие серьги качнулись в ушах, когда она протянула мне руку.

— Заходите! Заходите! — воскликнула она. — Я так рада, что вы решили заглянуть ко мне. Мне показалось, вы не могли решиться.

— О, нет, я в самом деле хотела зайти.

— Проходите же в дом. Я уверена, мы прекрасно проведем время. Я с нетерпением ждала этого с первого дня нашего знакомства. Здесь уютнее, чем в мастерской фионы, среди этих обломков, осколков, кистей и прочего… Ковыряться во всех этих вещах, брошенных людьми много лет назад, все равно что тревожить покойников. Я так Фионе и говорю.

— Но, может быть, им было бы приятно узнать, что мы проявляем к ним такой интерес, — сказала я.

— Может быть, может быть. Думаю, вы не откажетесь от чашки чая. У меня чайник на плите.

— Спасибо.

— Я сейчас крикну Китти, чтобы она принесла. Это моя маленькая служанка.

Мы находились в комнате с двумя небольшими зарешеченными окнами. Тяжелые шторы создавали в комнате полумрак. Мебель тоже была тяжелой; на стенах висело несколько картин. На одной был изображен святой, забитый камнями насмерть, на другой — женщина с молитвенно сложенными руками, привязанная ремнями к деревянному столбу. Она стояла по колено в воде, и не оставалось сомнений в том, что во время прилива вода поднимется, и она захлебнется. Я прочитала название: «Христианская мученица». Еще была картина, изображавшая большого черного кота с зелеными глазами. Благодаря использованию люминисцентной краски кот на картине казался живым. Эффект был ошеломляющим. Кот вполне мог внушать суеверный страх.

Вся эта обстановка угнетала меня и я пожалела, что Фионы нет дома. Но в это время, вероятно, она была занята.

Миссис Карлинг села напротив меня.

— Я должна предупредить насчет Китти, — сказала она. — Китти несколько умственно отсталая. Она однажды пришла сюда и попросила как-нибудь помочь ей. Видно, слышала, что я излечиваю от некоторых недугов. Я пожалела ее. И хотя надежды на выздоровление было мало, я решила, что немного заботы пойдет ей на пользу. Когда она пришла ко мне, она сильно заикалась. А теперь заметно улучшение. Она из большой семьи. Отец работал на шахте. Братья Китти тоже пошли работать туда. А сестры поступили в прислуги. Но никто не хотел брать Китти, кому такая нужна в доме? Ну, вот она и пришла сюда, и я ее впустила. Я учу ее, как могу. Она хорошая девочка. И очень мне благодарна.

— Вы очень добры к ней.

Она ласково улыбнулась мне.

— Я люблю помогать людям. Те, кому дан особый дар, должны его использовать. А если этого не делать, его могут у тебя забрать.

Вскоре Китти принесла нам чай. Это была молоденькая девушка лет шестнадцати. Она держала себя с кротким смирением и, как могла, старалась угодить.

Миссис Карлинг жестом показала, куда поставить поднос. Китти опустила его на стол и застенчиво взглянула в мою сторону. Я улыбнулась ей, и ее лицо тоже осветилось ответной улыбкой. Я почувствовала расположение к миссис Карлинг, которая действительно во многом помогла этой бедной девушке.

Миссис Карлинг похлопала Китти по плечу.

— Молодец, — сказала она, а когда Китти ушла, добавила: — Бедное дитя. Она так старается, чтобы все получалось хорошо. Как вам нравится чай?

За чаем с пирожными мы вели неторопливую беседу. Я спросила, давно ли она живет здесь.

— Я приехала сюда с Фионой, — рассказала она. — Когда ее отец и мать погибли, я взяла ее к себе. Здесь мы с ней и живем все эти годы. Я оставалась одна, только когда она уезжала в школу. И еще, конечно, когда ее посылал сэр Гарри Харкорт. Это прямо таки милость Божия, что она опять вернулась ко мне, благодаря этим раскопкам.

— Должно быть, вам было довольно грустно, когда она уезжала?

— О, да. Но так было лучше для нее, и я знала, что она обязательно вернется, поэтому я смогла перенести разлуку.

— Как интересно, уметь предвидеть такие вещи.

— Вы знаете, в жизни ничто окончательно не предопределено. Вам может грозить несчастье, но есть способы избежать его.

— Вы хотите сказать, человек сам в силах предотвратить возможную трагедию?

— Я хочу оказать, что бывают случаи, когда трагедии можно избежать.

— Но разве это не определено судьбой?

— Не совсем. Несчастья могут поджидать нас, но если мы знаем о них, мы можем сделать так, чтобы этого не случилось.

— Как интересно!

— Вот в этом отчасти и состоит тот дар, дающийся избранным от рождения. Вы, моя дорогая мисс Тримастон, сейчас как раз находитесь на распутье, это я сразу могу определить.

Я подумала: «Она знает, что моя мама умерла, возможно, ей известно, как мы были преданы друг другу. Скорее всего, она догадывается о моих стесненных финансовых обстоятельствах. Так что в ее заключении нет ничего сверхъестественного».

— Может статься, я сумею помочь вам, — продолжала она.

— Я думаю, что в подобных вопросах нужно предоставить событиям развиваться их естественным путем.

— Возможно. Но я хочу помочь вам.

— Я очень благодарна.

— Люди должны помогать друг другу. Для этого нам и был ниспослан Божий дар, и мы не должны об этом забывать. Дорогая моя мисс Тримастон, я знаю, вам необходима помощь. Поэтому я так упрашивала вас навестить меня. Помощь вам нужна немедленно. Когда мы кончим пить чай, я проведу вас в мое святилище. У меня там перебывало много людей, и надеюсь, это пошло им на благо. Я убеждена, что сейчас могу помочь и вам.

Я чувствовала, что ее слова отталкивают меня, но одновременно увлекают и зачаровывают. В ней я ощущала какую-то фальшь и тем не менее была готова поверить в ее сверхъестественные возможности.

Мы отставили чашки, и она повела меня вверх по лестнице в комнату с такими же зарешеченными окнами и тяжелыми шторами, но, поскольку потолок в ней был несколько выше, она казалась светлее. Я увидела стол, покрытый зеленым сукном, и на нем большой стеклянный шар на деревянной подставке.

Миссис Карлинг встала передо мной.

— Будет лучше, если вы сядете здесь, — пробормотала она. — А я сяду напротив.

Я села.

— Дайте мне вашу руку, — она потянулась ко мне через стол.

— О, я чувствую, как волны вашей энергии достигают меня. Между нами возникает гармония. Дорогая моя, я уверена, что смогу помочь вам.

Она дышала тяжело и прерывисто. Я не сводила глаз со стеклянного шара.

— Да, теперь я вижу, это уже очень близко… Дорогое мое дитя, вам грозит опасность. Да-да, вот она. Ее невозможно не заметить. Я чувствую ее, она рядом. О, да, очень близка. Как я рада, что решила поговорить с вами. Да, да… Еще не поздно.

Я молча следила за ней. Она положила ладонь на шар и принялась что-то пристально в нем разглядывать.

— Опасность, — прошептала она. — Опасность.

— Где? — спросила я. — Откуда?

— Я не могу точно рассмотреть. Но она там, неясная, грозная. Нет, не могу рассмотреть точнее. Но я знаю, она там.

— Вы имеете в виду в Леверсон Мейнор?

Она кивнула.

— Враги. Они подстерегают, следят, ждут своего часа. О да, это предупреждение. Нельзя терять ни минуты. Вы должны уехать немедленно. Иначе будет поздно.

— Но что это за опасность?

— Она здесь… Нависла над вами. Я вижу это темное облако. Это зло. Больше ничего не могу сказать… Только то, что оно здесь, совсем близко. Оно все приближается и приближается. Оно почти окутало вас. Оно здесь, рядом. Да, именно здесь вас поджидает опасность. Вы должны поскорее уехать отсюда. Медлить нельзя. Вы еще можете спастись.

С трудом переводя дыхание, она откинулась на спинку стула.

— Больше ничего, — тихо проговорила она. — Больше ничего, но и это немало.

Она опять подалась вперед, вглядываясь в шар.

— Все исчезло. Больше ничего нет. Но вы слышали предупреждение. Этого достаточно.

Она судорожно хватала ртом воздух.

— Так всегда бывает — потом остаешься совершенно без сил.

— Вы хотите сказать, что увидели угрозу для меня в этом стеклянном шаре? Но тогда вы, вероятно, видели, кто…

Она покачала головой.

— Это выше нашего понимания. Я вижу образы. Я чувствую, что вам грозит опасность. Вы только что перенесли огромную утрату. Вы одиноки, растеряны. Я поняла это сразу, как только увидела вас. И я также поняла, что есть какая-то угроза. Вы в беде. Это все, что я моту вам сказать. Вы можете избежать опасности, если уедете отсюда. Беда ждет вас именно здесь.

— Следует ли мне вернуться в Мейнор и рассказать им, что вы советуете мне уехать? — спросила я.

Губы ее скривились в улыбке.

— Они будут смеяться. Леди Констанс считает, что именно она правит миром, а не господь Бог. Господь не открывает свои тайны таким, как она. Не говорите ей, что встречались со мной. Соберите свои вещи. Найдите повод, если считаете это нужным, и уезжайте. Но не говорите им о том, что узнали от меня. Они вас не поймут.

Я встала — ноги отказывались повиноваться. Не скрою, эта сцена потрясла меня, хотя я и была склонна скептически относиться к услышанному. Эта полутемная комната показалась мне зловещей, и моя странная собеседница почти сумела убедить меня, что я присутствовала при свершении чего-то сверхъестественного.

Я даже почувствовала, как что-то подталкивает меня к принятию решения. А вдруг это мама таким образом направляет меня. Если бы только она смогла вернуться и помочь мне, я знала, она бы это сделала.

Потом мои мысли обратились к леди Констанс. Мне было ясно, что она ненавидит меня и хочет, чтобы я уехала.

— Я вижу, что вы взволнованы, — сказала миссис Карлинг. — Вам не следует волноваться, моя дорогая. Мне было передано предупреждение для вас. Совершенно ясно, что Бог свел нас вместе не напрасно. Без промедления возвращайтесь в Лондон и вскоре вы узнаете, что вам следует делать. А здесь вам нельзя оставаться, это совершенно ясно. Здесь вас ждет опасность.

— Я просто не могу ни на что решиться. Если бы мама была сейчас здесь… Хотя нет, тогда этих проблем просто не было бы.

— Что толку повторять, если бы, да кабы. Жизнь, моя родная, идет своим чередом, и что должно случиться, то и случится.

— Но тогда, значит, я не могу избежать поджидающего меня несчастья.

— Нет, можете. Можете. В том-то все и дело. Именно поэтому я поняла, что должна повидаться с вами. Я должна была ради вас заглянуть в будущее. Это мой долг. Я почувствовала это в тот же миг, когда увидела вас. Нет, раньше, когда я еще только услышала о вашем приезде. Идите, собирайте вещи и уезжайте, пока еще есть время.

— Я должна подумать, — пробормотала я. Она покорно улыбнулась.

— Ваша судьба в ваших руках — это все, что я могу сказать.

Я почувствовала, что мне надо выйти отсюда.

— Благодарю вас, миссис Карлинг, за все, что вы сделали, чтобы помочь мне.

— Я должна была так поступить. Это мой долг. И лучшее, чем вы можете отплатить мне, это уехать подальше от опасности.

Пока я шла обратно в Леверсон Мейнор, впечатление, что мне приоткрылось будущее, постепенно рассеивалось. На свежем воздухе вернулось чувство реальности.

Как я могла, хотя бы на короткое время, позволить одурачить себя таким откровенно театральным зрелищем? Уж кому, как не мне, уметь распознавать, что передо мной разыгрывают роль. Конечно, в Леверсон Мейнор я ощущала атмосферу определенной враждебности. Может быть, мне и в самом деле лучше уехать, если мое присутствие так явно раздражает леди Констанс. Пожалуй, в этом миссис Карлинг была права: мне нужно уехать. Но вовсе не из-за какой-то таинственной надвигающейся на меня опасности. Миссис Карлинг исполняла свою роль с не меньшим профессионализмом, чем это делала много раз мама. Возможно, она сама поверила в свой исключительный дар узнавать то, что не дано другим.

Возвратившись, я прямиком направилась к себе. Похоже, моя проблема близка к решению. Я постаралась прямо взглянуть на вещи: кто-то в Леверсон Мейнор хочет от меня избавиться, а кто-то не хочет отпускать.

Но миссис Карлинг права, мне нужно уехать. Однако, встретившись в тот же вечер с Чарли и Родериком, я поняла, что не могу объявить им о моем скором отъезде, не приведя хоть какой-то серьезной причины. Не ссылаться же, в самом деле, на гадалку с расстроенной психикой, прочитавшей мою судьбу в стеклянном шаре.

Я провела бессонную ночь и встала с твердым намерением найти подходящий предлог для отъезда и сообщить об этом Чарли. Он, вероятно, винит неприязнь леди Констанс ко мне и испытывает определенное чувство вины за то, что привез меня в дом. Если о моем решении уехать я скажу Родерику, он найдет тысячу причин, почему мне не следует этого делать. Чарли же должен суметь реально оценить положение; и, тогда возможно, ему придется согласиться с тем, что, хотя он и стремился исполнить мамину просьбу позаботиться обо мне, решение привезти меня к себе в дом было не самым разумным вариантом.

Встав утром, я, как обычно, подошла к окну полюбоваться великолепием сада, который лучше всего смотрелся именно в эти часы. И, по счастливой случайности, первым, кого я увидела, был Чарли, сидящий на плетеном стуле посреди лужайки. Он был один .

Вот и удобная возможность поговорить. Я поспешно умылась и оделась, надеясь, что еще застану его там, когда я выйду. К счастью, так и произошло. Он приветствовал меня радостным «С добрым утром!». Я подошла к нему.

— Какое великолепное утро! — воскликнул он.

— Чарли, мне нужно поговорить с вами, — сказала я.

— Садись, — произнес он, встревоженно глядя на меня. — Что-нибудь случилось?

— Да. Чарли, я не могу больше здесь оставаться. Я должна уехать.

Несколько секунд он молчал. Потом спросил:

— Это… из-за моей жены?

— В общем, да. Она не хочет, чтобы я оставалась здесь.

— Она изменит свое отношение.

— Не думаю. Нельзя от нее требовать слишком многого.

Какое-то время он напряженно думал, потом произнес скорее с надеждой, чем с уверенностью:

— Постепенно она привыкнет к тебе.

— Нет, Чарли, не привыкнет. И я уже решила, что должна уехать.

— Куда? И что ты будешь делать?

— Это мне еще предстоит решить. Удар был слишком внезапным. Меньше всего я могла ожидать такое. Она себя отлично чувствовала, была такой жизнерадостной, и вдруг ее не стало.

Он взял мою руку в свою и сжал ее. Он понимал меня. Он чувствовал то же самое.

— Что мне делать, Чарли? — спросила я.

— Ты должна всегда помнить, что здесь твой дом. Я обещал ей.

— Я знаю. Но она первая сказала бы, что я должна уехать, и чем скорее, тем лучше.

— Уехать в Лондон?

— Для начала. Я решила, что мне надо найти какое-то место.

— Место? Какое такое место?

— Гувернантки. Или компаньонки. Большинство людей в моем положении поступают именно так.

— Это не для тебя, Ноэль. В тебе живет независимый дух твоей мамы.

— Независимый дух — это прекрасно, когда есть средства его поддерживать. Я должна точно выяснить, каково мое финансовое положение, и тогда решить.

— Моя дорогая Ноэль, тебе незачем об этом думать. Я обеспечу тебя денежным пособием.

— Спасибо, Чарли, но я не могу принять его. Я хочу стоять на собственных ногах. Когда адвокаты приведут в порядок мои дела, я буду точно знать, чем располагаю и что могу делать. В ближайшее время я собираюсь поехать в адвокатскую контору «Мейсон, Мейсон и Кревитт», тогда все прояснится. А пока что я возвращаюсь в Лондон. Робер разрешит мне пожить какое-то время в его доме.

— Робер для того и купил дом, чтобы он всегда мог оставаться твоим, так, как это было раньше.

— Я не могу принять это от него, так же как не могу принять пособие от вас. Я ведь не осталась совсем нищей. По сравнению с некоторыми я настоящая богачка. Чарли, я должна уехать.

— Я поклялся заботиться о тебе, Ноэль. Я обещал это твоей маме. Она взяла с меня клятву.

— Да, я знаю, вы ей обещали. Но она не могла предвидеть всех трудностей. И потом… я уже приняла решение.

Вздохнув, он сказал:

— На днях я еду по делам за границу. Возможно, даже послезавтра. Меня не будет здесь несколько недель. Обещай мне одно: ты не уедешь до моего возвращения.

В ушах звучал голос миссис Карлинг: «Ты должна уехать немедленно».

Конечно, ее предсказания далеки от реальности. Сейчас, свежим утром, я могла сказать себе, что нелепо было поддаваться внушениям старухи со стеклянным шаром. Это сильно напоминало театральную мелодраму. Я была уверена, что Чарли поднял бы меня на смех, если бы я рассказала ему об этом.

— Ну, значит, договорились, — сказал он. — Я сейчас расскажу тебе, как мы поступим, Ноэль. Почему бы тебе не навестить твоих адвокатов прямо сейчас. Мы могли бы поехать в Лондон вместе. Ты остановишься у меня или в твоем старом доме. Может быть, только на день-два. Ты узнаешь заключение адвокатов, а когда я вернусь, мы это обсудим. Ну, что ты на это скажешь?

— Да, это мне кажется разумным.

— Ты не должна совершать опрометчивых поступков. Ты еще в шоке, Ноэль. Мы все в шоке. Это произошло так внезапно, и она так много для нас значила. Мы еще не можем осознать всего. Я хочу быть уверен, что ты живешь под моей крышей. Это было ее желание. Я не хочу, чтобы ты была в Лондоне одна. Поэтому давай так и условимся, хорошо? Мы вместе едем в Лондон. Потом я уезжаю за границу, ты остаешься в Лондоне на день-два, затем возвращаешься сюда. Я обещаю тебе, что как только вернусь в Леверсон, мы с тобой спокойно все обсудим.