— Она не может оставить Леверсон. Ее самочувствие не позволяет ей путешествовать. Мне придется сообщить им эту новость. Родерик должен знать. И моя жена — тоже.

— Вы считаете, это имеет какое-то значение?

Он пожал плечами.

— Что касается меня и тебя, Ноэль, это никак не повлияет на мое отношение к тебе. Я всегда любил тебя. Мы не должны терять друг друга. Если тебе что-нибудь понадобится, я всегда буду рядом. Запомни это. Мои чувства к тебе нисколько не изменились.

— И мои к вам тоже.

— Если тебе нужны деньги…

— Нет-нет. Робер оставил мне этот дом и деньги — тоже. Со мной живет Мари-Кристин, его внучатая племянница. Я думаю, это насовсем. Когда она потеряла всех своих родных, я осталась для нее единственным близким человеком. Она тоже достаточно обеспечена. Какое счастье, что к этому времени мы с ней стали хорошими друзьями.

— Я рад, что она живет с тобой. Как я уже сказал, если что-то нужно, в любой момент…

— Чарли, помощь такого рода нам не нужна. Но, все равно, спасибо. Вы, как всегда, очень добры.

— Я рад, что снова увидел тебя, Ноэль. И здесь, в этом доме…

— Полном воспоминаний, — добавила я.

— Хорошо ли для тебя, что ты живешь здесь?

— Я теперь и сама не знаю, что для меня хорошо. Остается только надеяться, что когда-нибудь я все же сумею понять, что мне делать дальше.

— Я бы хотел, как бы я хотел…

— Я тоже, Чарли.

Вошла Мари-Кристин, и я представила их друг другу. Она знала, кто такой Чарли и, вероятно, гадала, каков будет результат его визита.

Она по-детски верила, что чудеса возможны, и меня, как всегда, растрогала ее решимость не мириться с обстоятельствами.

Она искренне верила, что скоро произойдет что-то необыкновенное, и в какой-то степени ей удалось заразить меня своей уверенностью.

Это произошло через три дня. Я была в своей комнате, когда вошла Джейн, чтобы сказать мне, что приехал мистер Клеверхем и ждет меня в гостиной.

Удивившись, что могло привести Чарли снова сюда так скоро, я поспешила вниз. Там меня ждал Родерик.

— Ноэль! — воскликнул он.

Я бросилась к нему. Он обнял меня и прижал к себе.

— Я приехал, — сказал он. — Отец сказал мне.

— Да.

— Как это жестоко. Чего ради?

— Не осуждай ее, Родерик. Она это сделала из любви и заботы обо мне. Мы обнаружили это случайно. Я иногда думаю, что, может быть, лучше было бы ничего не знать Сейчас все стало еще хуже.

— Как я скучал по тебе! — сказал он.

Мне было невыносимо видеть тоску в его глазах, и я отвернулась.

— Что мы можем сделать? Ты женат…

— Это не настоящий брак. Зачем я это сделал? Она была так бесконечно несчастна. Ее карьера кончена, жизнь разбита. Я испугался за нее… Это был порыв. Потом я сразу понял, что совершил ужасную ошибку. Я мог помогать ей, заботиться о ней, но…

— Я понимаю, Родерик. Мы тогда расстались. Мы оба считали, что не можем поступить иначе И все это время те письма лежали в ее столе. Невыносимо думать, что все могло бы быть по-другому.

— Мы должны найти какой-то выход.

— Нам нельзя встречаться, — сказала я.

— Я хочу быть рядом с тобой. Хочу говорить с тобой. Ведь того непреодолимого барьера между нами больше нет. Это придает мне ощущение свободы. Я чувствую, что теперь, когда его больше нет, должна появиться надежда.

— Но Лайза, — сказала я. — Она есть.

— Возможно, мы сумеем как-то договориться.

— Она тяжело больна. И, должно быть, очень страдает.

Какое-то время он молчал. Потом сказал:

— Ноэль, нам нужно поговорить.

— Давай выйдем на улицу, — предложила я. — Посидим в парке, как когда-то. Мне хочется выйти, Родерик. Здесь в любой момент нас могут прервать. Мари-Кристин, которая живет здесь со мной, может войти. Ей непременно захочется познакомиться с тобой. Я хочу пойти куда-нибудь, где мы сможем побыть вдвоем.

— Я просто хочу поговорить, все равно, где.

— Подожди, я одену пальто.

Я чувствовала, что нам лучше выйти на воздух. Здесь, в гостиной, желание быть ближе друг к другу было слишком велико, чтобы мы могли ему противиться. Я ни на минуту не должна забывать, что он — муж Лайзы.

Мы дошли до Грин-парка, где когда-то так часто сидели вдвоем. Я вспомнила, как к нам присоединялась Лайза. Мы сели на скамейку, на которой сидели раньше, в счастливые времена.

— Скажи мне, Ноэль, как ты жила это время, что с тобой было? — спросил он. — Что было со мной, ты знаешь. Я женился. Зачем я это сделал?

— Я поехала во Францию с Робером Бушером, — сказала я. — Там я познакомилась с его племянником, Мари-Кристин — его дочь. Робер, его племянник и сестра — все погибли при артиллерийском обстреле во время осады Парижа. Мари-Кристин осталась совсем одна, и с тех пор живет со мной.

— Отец рассказывал мне об этом. Мы знали, что ты во Франции, и все ужасно беспокоились о тебе.

— Я тоже могла в тот момент находиться в парижском доме Робера. По счастливой случайности мы с Мари-Кристин оказались в это время в имении.

Он взял мою руку и сжал ее.

— Мне невыносима сама мысль, что ты могла подвергаться такой опасности.

— Я все время думала о тебе, — сказала я.

— Ты должна понять, почему я женился на Лайзе.

— Я понимаю. Ты испытывал к ней огромную жалость. Ты думал, что мы потеряли друг друга навсегда и что женившись на ней, ты сможешь помочь ей.

— Да, я считал, что потерял тебя. И думал, это самое лучшее, что я могу для нее сделать. Что у меня будете о ком заботиться.

— Мы оба пытались начать новую жизнь. Отец Мари-Кристин просил меня выйти за него замуж.

— И ты бы так и сделала, если бы он остался жив?

— Не знаю. Я все время тянула с ответом. Не могла ни на что решиться. Он был художником, хорошим художником. Я думаю, если бы мне удалось забыть тебя, я смогла бы найти счастье с Жераром.

— Но ты не смогла забыть меня?

— Да, Родерик, не смогла. И никогда не смогу.

— Мы должны что-то придумать.

— Что?

— Я попрошу Лайзу, чтобы она освободила меня.

— Ты женился на ней из сострадания. Можешь ли ты сейчас оставить ее?

— Она должна понять меня.

— Родерик, я не думаю, что ты в праве просить ее об этом.

— Она будет обеспечена всем до конца своих дней.

— Все равно она не согласится. Ей нужно, чтобы ты был с ней.

— Но я и сейчас редко бываю с ней. По возможности я стараюсь реже бывать в доме. Прежде чем приехать сюда, я собирался отправиться в Шотландию. Чтобы хоть на какое-то время уехать из дома.

— Как долго ты там пробудешь?

Он пожал плечами.

— Мне просто не хотелось оставаться в Леверсоне. Поэтому я затеял эту поездку. Там поместьем управляет мой кузен. У него возникли некоторые трудности. Я думал поехать туда и помочь ему все уладить. Но это было всего-лишь предлогом. Я хотел уехать. Ты даже не можешь представить себе, какая там обстановка.

— Думаю, могу.

— Мама враждебно настроена к Лайзе и не скрывает этого. Я думаю, они ненавидят друг друга. Она убеждена, что Лайза авантюристка, и я попался в ее сети. Она, конечно, знает, что твоя мама очень помогла ей и что Лайза была ее дублершей. Мама считает, что Лайза приносит несчастье, и в ней заключено какое-то зло. Одним словом, наш дом — это дом отчаяния. Иногда мной овладевает непреодолимое желание уехать оттуда, что я и собирался сделать. Но сейчас, когда мы узнали правду, я чувствую, что мы должны найти выход.

— Она не отпустит тебя, Родерик.

— Я поговорю с ней и с родителями. Я объясню ей, что возможен другой вариант. Если только она отпустит меня, мы можем развестись. Лайза должна понять, что так будет лучше для всех. Со мной она не может быть счастлива. Я знаю, что она несчастна, но она должна понять, что это наилучший выход.

Я не была в этом уверена.

Мы еще долго сидели и говорили. И не могли удержаться от того, чтобы не заглядывать в будущее, наше с ним будущее. Да, нас ждет немало трудностей, но мы сумеем их преодолеть.

Отбрасывая в сторону сомнения, мы строили планы на будущее, которое считали для себя навсегда потерянным.

Скрыть от Мари-Кристин приход Родерика было невозможно. Она слышала, что к нам заезжал мистер Клеверхем — молодой мистер Клеверхем, и уже с нетерпением ждала моего возвращения.

Не успела я войти, как она набросилась на меня с вопросами:

— Ты выглядишь совсем по-другому. Что-то произошло? Что? Скажи мне. Родерик! Он вернулся.

— Да, — сказала я. — Он приходил сюда.

— Где он сейчас?

— Ушел.

— Ушел? Но почему? Что он тебе сказал? Он же теперь знает, что он не твой брат. Разве это не замечательно? Менингарт и все прочее. Если бы я не нашла тогда эти письма…

— Да, это все благодаря тебе, Мари-Кристин.

— Ну хорошо, а дальше? Что будет дальше?

— Он женат, Мари-Кристин.

— И что вы собираетесь делать?

— Я не знаю.

— Нет, ты знаешь. Я вижу, по лицу вижу, что знаешь. Скажи мне. Ведь я тоже имею к этому отношение — это я нашла письма.

— Да, ты. И ты была мне всегда хорошим другом. Но пойми, мы сейчас не можем пожениться. Он женат на Лайзе.

— На той, которая упала перед экипажем твоей мамы?

— Да.

— Она стоит у вас на пути. Но он, что он собирается делать? Я вижу, вы что-то решили.

— Он хочет просить ее, чтобы она его освободила.

— То есть, дала ему развод? О, Ноэль, как это интересно!

— Думаю, вряд ли это будет интересно. Скорее печально.

— Какая жалость, что он не подождал, пока мы найдем письма. Он сказал, что любит тебя и будет любить вечно? Если нет, то еще скажет. И тогда все пойдет так, как надо.

— Не знаю, Мари-Кристин. Не думаю, что все будет так просто.

Все последующие дни я размышляла над этим. Ни о чем другом я просто не могла думать.

И тут вернулся Родерик. Сгорая от нетерпения, он начал рассказывать:

— Когда я все объяснил ей, она была глубоко потрясена. Как часто с ней бывает, она лежала в постели, испытывая некоторое недомогание. Я сказал ей, что очень сожалею, объяснил все про наши с тобой отношения, как было и как будет всегда. Сказал, что в то время, когда предложил ей стать моей женой, я думал, что брак с тобой невозможен. Обещал, что ей будет обеспечен любой уход, у нее будет все, что она захочет. Она очень печально улыбнулась и сказала: «Все, кроме тебя». Я сказал, что мы, возможно, могли бы остаться друзьями. Что касается развода — все можно очень легко устроить. Все формальности я возьму на себя. И ей не придется ни о чем беспокоиться. Слушая меня, она закрыла глаза, как будто допытывала сильную боль.

Через несколько минут она сказала: «Ты застал меня врасплох. Я должна подумать. Мне нужно время. Пожалуйста, дай мне время. Ты ведь собрался в Шотландию. Поезжай, а когда вернешься, я дам тебе ответ. К тому времени я решу, смогу ли я выполнить то, о чем ты просишь».

— Значит, она не отказалась.

— Нет. Как я понимаю, это было для нее большим потрясением. Это естественно, что она не может сразу принять решение. Так что это вопрос времени. Мы должны получить согласие Лайзы. И тогда все можно будет устроить без особых трудностей. Я уверен, она поймет, что это лучший выход для всех нас.

— Родерик, ты так уверен.

— Да, я уверен. Лайза хорошо к тебе относится. Она часто говорила о тебе, всегда с любовью. Много раз она повторяла, что никогда не забудет, что для нее сделала твоя мама. Она знает, что никогда уже не сможет нормально ходить. Она знает, что ее здоровье будет только ухудшаться. Наш брак никогда не был настоящим. Я уверен, она поймет, что для нее остается только одно. Она не будет стоять у нас на пути. Она не такая злодейка, какой ее представляет моя мама.

— А твои родители, они об этом знают?

— Я сказал им. Отец считает, что это выход. Единственное, что нам необходимо, это согласие Лайзы.

— А мама?

— Она очень рада. Ты же помнишь, когда мы с тобой собирались пожениться, она дала согласие на этот брак, несмотря на свою первоначальную неприязнь к тебе. Я тогда был поражен этим, и отец тоже. Но она стала относиться к тебе с таким уважением. Она была бы счастлива видеть тебя членом нашей семьи.

— Ты как будто полон надежд.

— Так и должно быть. Жить без надежды было бы невыносимо, особенно сейчас, когда мы знаем, что для нашей разлуки не было причин.

— Тогда нам не остается ничего другого, кроме как ждать.

Он поднес мои руки к губам и поцеловал.

— Все будет хорошо, Ноэль. Я знаю. Все должно быть хорошо.

Я не могла думать ни о чем другом, кроме того, что сейчас происходит в Леверсон Мейнор. Родерик, вероятно, уехал в Шотландию. А Лайза борется с собой, пытаясь решить, может ли она согласиться на просьбу Родерика. Леди Констанс надеется избавиться от невестки, которую ненавидит по многим причинам. Возможно, она думает обо мне и о тех часах, которые мы провели с ней в храме Нептуна. Если бы Лайза согласилась, если бы удалось без лишних осложнений оформить развод, мы могли бы начать новую жизнь.

К своему удивлению, я получила письмо от Лайзы.

«Моя дорогая Ноэль.

Я очень хочу тебя видеть. Хочу поговорить с тобой. Родерик мне все рассказал. Для меня было настоящим потрясением узнать, что ты не дочь Чарли и у тебя есть доказательства этого и, значит, не было никаких препятствий для твоего брака с Родериком.

Я очень тяжело больна. Постоянно чувствую недомогание. Не могу оставаться долгое время в одном положении. Родерик сделал все возможное, чтобы мне здесь было хорошо, но это не так просто. Хотя здесь прекрасные места. Меня очень заинтересовали эти древнеримские развалины, а Фиона со своим мужем стали мне хорошими друзьями. Кто-нибудь из них двоих часто заходит навестить меня. Если бы я уехала, мне пришлось бы оставить все это.

Так много хотелось бы тебе рассказать. Я хочу, чтобы ты поняла. Не можешь ли ты приехать? Но не на выходные, а так, чтобы пожить подольше? Я бы, наверное, говорила с тобой… без конца. Я так хорошо помню прежние дни и все то, что привело меня к теперешнему моему положению. Мне очень тяжело, Ноэль. Пожалуйста, приезжай.»

Это письмо меня глубоко тронуло. Я раздумывала над тем, что она собирается мне сказать. Она должна была принять решение. Я могла понять ее привязанность к Леверсон Мейнор. Это прекрасный старинный дом. И потом, она подружилась с Фионой. Я знала, что Фиона испытывала к ней сострадание, а когда Лайза заинтересовалась историей, возникла их дружба. Может быть, Лайза рассматривает возможность уехать в какое-нибудь тихое место, уехать от Родерика, которого, я полагаю, она всегда любила. Ей не просто принять такое решение.

Но чтобы я поехала в Леверсон Мейнор! Эта мысль одновременно и окрылила, и встревожила меня.

Я написала ей ответ.

«Дорогая Лайза.

Спасибо за твое письмо. Меня очень огорчило известие о твоих страданиях. Я знаю, о чем Родерик просил тебя, и понимаю, как нелегко тебе быстро принять решение.

Мне бы тоже хотелось поговорить с тобой, но я не решаюсь приехать в Леверсон Мейнор без приглашения леди Констанс. Кроме того, со мной живет молодая девушка, Мари-Кристин де Каррон. Я познакомилась с ней во Франции. Она внучатая племянница Робера. Во время осады Парижа у нее погибла вся семья. Как ты понимаешь, я не могла бы ее оставить.

С любовью и сочувствием, Ноэль»

В ответ я получила другое письмо. Оно было от леди Констанс.

«Моя дорогая Ноэль.

С тех пор, как ты уехала, мы, не переставая, думали о тебе. Мне было очень грустно видеть, что ты уезжаешь при таких обстоятельствах.

Лайза сказала мне, что хочет поговорить с тобой, для нее это очень важно. Я думаю, если она поговорит с тобой, может быть, это действительно пойдет ей на пользу. Она говорит, для этого тебе нужно мое приглашение.

Моя дорогая, я буду бесконечно рада увидеть тебя. Ни я, ни мой муж не считаем, что твой приезд мог бы хоть чем-то осложнить ситуацию.

Может случиться и так, что ты сумеешь убедить Лайзу сделать то, что она должна сделать ради всех нас.

Поэтому, пожалуйста, приезжай и привози с собой Мари-Кристин. Мы будем рады видеть у себя вас обеих.

Любящая тебя, Констанс Клеверхем»

Экипаж уже ждал нас на станции.

Я никогда не предполагала снова увидеть Леверсон. Как это было странно — опять ехать по тем же кентским дорогам.

Мы свернули на аллею и въехали через ворота со сторожевыми башнями во внутренний двор.

Мари-Кристин смотрела на все круглыми от изумления глазами.

— Какой великолепный дом! — воскликнула она. — Да это настоящий замок!

Мне было приятно, что он ей нравится. Я как бы ощущала свою принадлежность к нему. Оптимизм Родерика был настолько заразителен, что я тоже смогла убедить себя, что однажды Леверсон Мейнор станет моим домом.

Проходя через холл со старинным оружием, я вспомнила свои страхи и дурные предчувствия, обуревавшие меця, когда я впервые приехала сюда с Чарли.

Мне передали, что леди Констанс просила меня сразу же по приезде пройти в гостиную.

Мы пошли за служанкой, хотя дорогу я еще помнила. В гостиной уже ждала нас леди Констанс. Там же был Чарля.

— Дорогая моя Ноэль! — приветствовал он меня и, взяв за руку, поцеловал в щеку.

Леди Констанс, сделав шаг мне навстречу, тоже поцеловала меня.

— Моя дорогая, — сказала она. — Я рада тебя видеть. А это Мари-Кристин?

Мари-Кристин немного смутилась, что с ней случалось не часто, но таково было воздействие личности леди Констанс.

— Ты будешь жить в той же комнате, что и раньше. А Мари-Кристин — рядом. Я подумала, вы захотите жить поближе друг к другу. — Обращаясь к Мари-Кристин, она пояснила: — Дом довольно большой, и поначалу в нем нетрудно заблудиться.

— Он очень красивый! — воскликнула Мари-Кристин. — И очень величественный.

Леди Констанс благосклонно улыбнулась.

— Я с нетерпением буду ждать рассказа о всех твоих новостях, — сказала она мне. — Однако, вы, конечно, устали с дороги. К сожалению, поезд прибывает так поздно. Но у вас еще есть немного времени, чтобы переодеться к обеду. Если хотите, можете прямо сейчас пройти в свои комнаты.

Я сказала, что мы, пожалуй, так и сделаем.

— Надеюсь, вам там будет удобно, — улыбнулась леди Констанс.

Она позвонила в колокольчик и тут же появилась горничная.

— Пожалуйста, проводите наших гостей в их комнаты и убедитесь, все ли там приготовлено, как надо, — распорядилась она. — Ну что, Ноэль, моя дорогая, скажем, полчаса вам хватит? Тогда у нас останется немного времени перед обедом.

— Большое спасибо.

Все шло как обычно, и никто бы не смог догадаться, какая драма скрывается за всем этим. Сдержанность была характерна для леди Констанс. Я почувствовала, что настроение мое улучшается. Такая встреча с ее стороны была чрезвычайно любезной. Мне вспомнилось, какого приема я удостоилась, когда впервые приехала в этот дом.

Мари-Кристин была очень возбуждена. Она любила всякие, как она говорила, «приключения», а эта наша поездка, не менее волнующая, чем путешествие в Корнуолл, вполне могла быть отнесена к этой категории.

Комната выглядела точно такой же, какой я ее оставила. Я пошла проведать Мари-Кристин. Она была в восторге от своей комнаты и сгорала от нетерпения в предвкушении последующих событий.

Я умылась, переоделась и вместе с Мари-Кристин спустилась вниз. Леди Констанс уже ждала нас. В присутствии Мари-Кристин откровенные разговоры были невозможны и поговорить нам удалось только после обеда, когда Чарли повел Мари-Кристин показывать дом, и мы остались с леди Констанс наедине.

Она сказала:

— Я счастлива, что ты здесь. Меня опечалил твой отъезд. И я очень сожалею, что Родерик женился. Я была против этого.

— Ну, а что Лайза? — спросила я. — Неужели ее болезнь неизлечима, и нет никакой надежды?

— Абсолютно. Такая травма позвоночника не поддается лечению. Родерик привозил сюда лучших специалистов Англии. Все они в один голос подтвердили этот приговор. Она останется инвалидом, и вероятнее всего ее состояние будет ухудшаться.

— Какое ужасное будущее ее ждет!

— И Родерика. Но будем надеяться, нам удастся найти какой-то выход.

— Это для нее настоящая трагедия, — сказала я. — Она так стремилась к успеху. И многого добилась в своем деле.

— Это мне неизвестно, но вот она здесь… в качестве жены Родерика. Я так надеялась… Мы с тобой, Ноэль, могли бы прекрасно ладить.

— Я в этом не сомневаюсь.

— Я надеюсь… я бы даже сказала, я уверена, что так и будет. Мы должны постараться убедить ее, Ноэль.

— Но то, что для нас является веским доводом, для нее может вовсе не быть таковым.

— Она должна согласиться. Мы сделали все возможное, чтобы убедить ее.

— Когда я смогу ее увидеть?

— Завтра. Сегодня у нее был тяжелый день. С ней это бывает — усиливаются боли. Доктор выписал ей таблетки, они помогают и всегда у нее под рукой. Но их, конечно, нельзя принимать сразу по многу. Шесть — это максимальная дневная доза. Поэтому их нужно пить только тогда, когда это действительно необходимо. Если приступ очень сильный, она принимает две сразу. Мне сказали, что вчера ей пришлось выпить четыре.

— Какой ужас!

— Да, ее остается только пожалеть.

Вернулся Чарли с Мари-Кристин. Ее глаза сияли восторгом.

— Это невероятный, удивительный дом! — воскликнула она. — Он ведь очень старый, не правда ли, мистер Клеверхем?

— В Англии есть дома и постарше, — сказал Чарли.

— Но я не верю, что может быть дом более интересный, чем этот.

Губы леди Констанс дрогнули от приятного удивления.

Я вспомнила, что ей всегда доставляли огромное удовольствие похвалы ее дому. Я порадовалась за Мари-Кристин, что она производит хорошее впечатление.

Когда пришло время ложиться спать, я пошла в комнату к Мари-Кристин, проверить, как она устроилась.

— Как хорошо, что твоя комната рядом, — сказала она. — Надо полагать, в этом старинном доме водятся привидения.

— Ну, что же, если к тебе забредет одно из них, ты только стукни мне в стену, и я приду, чтобы составить вам компанию.

Она захихикала от удовольствия, а мне было так приятно видеть ее счастливой и довольной.

Я отправилась к себе и вскоре в дверь кто-то тихонько постучал. Я сказала «войдите» и, к моему удивлению, в комнату вошла Герти, горничная, заботившаяся обо мне в прошлый раз.

— Я зашла узнать, не надо ли вам чего, мисс, — сказала она.

— Герти! Я так рада тебя видеть! Как ты живешь?

— Неплохо, мисс. Вы-то сами, как? И еще вы привезли с собой эту молодую леди.

— Да, — сказала я. — Мари-Кристин потеряла во Франции во время войны всю свою семью и теперь живет со мной.

Она сокрушенно вздохнула и, взглянув на меня, сказала:

— Уж я так жалела, когда вы уехали, мисс. Мы все жалели.

— Да, это было очень грустно. Ты часто видишь миссис Клеверхем?

— О, да, мисс. Я, можно сказать, ухаживаю за ней. Она, как бы это выразиться, не прижилась здесь. О том, что она была актрисой, здесь никто знать не знает, это не то, что Дезире. А сейчас она и вовсе калека. Временами ее бывает жалко, конечно. И вообще, здесь сейчас не так, как было раньше.

— А леди Констанс, как она к тебе теперь относится?

— Она меня как бы не очень замечает. Но и не придирается. Я все не могу забыть про этот бюст. Она бы меня тогда в момент выставила, если бы вы не взяли вину на себя. Я никогда не забуду, что вы для меня сделали.

— Ерунда, Герти, не стоит об этом говорить.

— Для меня это не ерунда. В дом взяли новую девушку, Мейбл. Она у нас вроде как на подхвате, делает то, что никто другой не хочет. Она, если хотите знать, немного того — чокнутая.

— Ты хочешь сказать, немного глуповатая?

— Да, пожалуй. И даже не немного. А мне за ней — присматривать. Вы здесь долго пробудете, мисс?

— Не думаю. Это просто короткая поездка. Я вообще-то приехала повидать миссис Клеверхем.

— Да она все чаще лежит больная. Никогда не знаешь, как она себя будет чувствовать. При таком-то увечье, как у нее — ничего удивительного. Может, вы сумеете ее немного развеселить.

— Надеюсь, — сказала я.

— Ну, ладно, если вам что-нибудь понадобится, только позвоните в колокольчик. А теперь — доброй вам ночи, мисс. Спите спокойно.

В последнем я сомневалась. Я была для этого слишком взволнована.

На следующий день я встретилась с Лайзой. Она лежала в постели, опираясь спиной на подушки. Она очень изменилась. Настолько, что ее вид привел меня в замешательство.

— О, Ноэль, — сказала она. — Я так рада, что ты приехала. Как много событий произошло зато время, пока мы не виделись. Ты не очень изменилась. А я — да, я знаю.

— Бедная Лайза! Я пришла в ужас, когда узнала об этом несчастном случае.

— Да, все мои надежды, все мечты об успехе, о славе… все лопнуло. Из-за какой-то неисправной крышки люка… Я упала с высоты в семь футов на бетонный пол. Я могла сломать себе шею. И тогда все было бы кончено не только с моей карьерой, но и вообще со мной, — ее голос дрогнул. — Может, так было бы и лучше.

Я села у ее кровати и положила ладонь на ее руку.

— Ты хотела меня видеть, — сказала я.

— О, да, хотела. Давно хотела, а теперь вот еще это… Ты имеешь к этому непосредственное отношение. Кажется, с первого же дня, как мы встретились, наши жизни будто переплелись. Это судьба. Родерик сказал мне, что всегда любил тебя. Это ужасно, как кончились ваши отношения. А, главное, все было неправда. Почему она это сделала?

— Все стало ясно из ее писем. Она не хотела, чтобы я осталась ни с чем, если с ней что-нибудь случится. Ей пришлось много страдать в детстве, и она решила сделать все, чтобы меня не постигла та же участь. Чарли был богат. А мой настоящий отец беден. Она считала, что он не смог бы дать мне все то, что я должна иметь.

— Я могу это понять. Она была великолепна. И никогда не позволяла обстоятельствам брать над собой верх. Она сама управляла ими так, как хотела. Но на этот раз она промахнулась.

— Потому что она так внезапно умерла. Если бы она знала, что мы с Родериком встречаемся, если бы допускала такую возможность, она бы все объяснила. Но смерть пришла так внезапно.

— Я считала ее самым замечательным человеком в мире.

— Не одна ты так считала.

— И когда она вот так вдруг умерла, — лицо Лайзы исказилось, и голос задрожал от волнения. — Когда я услышала о том, что случилось, это был самый страшный момент в моей жизни. Она все для меня сделала. Никто раньше не относился ко мне с такой добротой.

— Она хотела помочь тебе.

— Когда со мной это случилось, я почувствовала себя такой одинокой, без малейшего проблеска надежды. Не знала, что мне делать. Мне удалось скопить немного денег, но надолго их бы не хватило. Я просто не представляла, что со мной будет. Это был конец. Я была в отчаянии, чувствовала, что мне ничего не остается, кроме смерти. И я уже начала думать, как уйти из жизни. Родерик все понял, он очень чуткий. Очень хороший, добрый человек. Он заботится о других. Он старался как-то меня ободрить, а потом вдруг предложил выйти за него замуж. Я сначала не могла в это поверить. Но он говорил серьезно.

— Он понимал твое состояние.

— Да, понимал, как никто другой. Я не могла в это поверить. Это казалось невероятной, огромной удачей — такой внезапный переход от отчаяния к счастью. Теперь я понимаю, это было с моей стороны опрометчиво. Я знала, что он все еще любит тебя. Но я подумала: «Они не могут пожениться. Придет время, и Ноэль выйдет замуж за кого-нибудь другого. Они должны забыть друг друга. Я сделаю так, что он полюбит меня». Я твердила себе: «Брат и сестра не могут пожениться. Это противоречит закону, противоречит природе. Нет никаких причин, почему я не могла бы выйти за него замуж». Я ни за что не причинила бы тебе вреда, Ноэль. Я никогда не забуду, что ты и твоя мама для меня сделали. Но ведь ты все равно не могла стать его женой, не так ли? Точнее, тогда не могла.

— Не надо, пожалуйста, не упрекай себя.

Она откинулась на подушки и закрыла глаза.

— Лайза, ты расстраиваешь себя. Тебе нельзя этого делать.

— Иногда я чувствую такую усталость… Я совершенно измучена этой болезнью, этой болью и тем, что не могу решить, что делать. Ты ведь еще не уезжаешь, правда?

— Нет, я еще побуду немного.

— Зайди ко мне еще, когда мне станет лучше. Тогда мы сможем еще поговорить. Вчера у меня был тяжелый день. И я не сразу после этих приступов могу прийти в себя. Я так устала.

— Отдохни, — сказала я. — Я еще загляну к тебе. И когда тебе станет лучше, мы поговорим.

Мари-Кристин рвалась посмотреть место раскопок, и после ленча я повела ее туда. На раскопках были несколько посетителей.

Фиона тепло приветствовала нас. Она представила нас работавшему с ней приятному молодому человеку. Это был Джек Блэкстон, ее муж. Он был, как я предположила, так же страстно увлечен своей работой, как и она сама.

— Здесь за последнее время кое-что переменилось, — . сказала Фиона. — Храм привлек к себе большое внимание.

Мари-Кристин стала задавать вопросы, а, как я помнила, ничто не приводило Фиону в такой восторг, как интерес к ее работе. Та же черта была свойственна и ее мужу.

С энтузиазмом они принялись показывать Мари-Кристин найденные предметы, объяснять, как они собираются их реставрировать. Потом Фиона сказала, что мы должны посмотреть храм.

Спуск по пологому склону, где для удобства в земле были вырыты ступени, всколыхнул во мне воспоминания. И вот мы стояли на том же каменном полу, где когда-то я сидела с леди Констанс, ожидая страшной участи.

Пол в отдельных местах был покрыт мозаикой, цвета которой поражали своей яркостью. Фиона сказала, что сейчас ведутся работы по его расчистке, и они ожидают, что результаты будут просто фантастическими. Нашим взорам предстала большая скульптура, достаточно хорошо сохранившаяся, чтобы узнать в ней Нептуна. Его трезубец оказался почти нетронутым и бородатое лицо тоже очень мало пострадало. Одна его нога была отбита, но Фиона сказала, что нетрудно себе представить, как она выглядела первоначально.