Глава 4

– Каково твое решение, мама?

– Насчет чего?

Кристофер Льюис сидел в комнате матери и наблюдал за ней, вернее, за тем, как она непрерывно ест свои сласти. Его мать вечно или собиралась угощаться, или уже что-нибудь жевала, в другом состоянии он ее не помнил. Горе тому слуге, который вовремя не поставит перед ней полное блюдо с лакомствами! Навязчивое желание поесть преследовало ее, как ростовщика терзает жажда наживы.

Регина Льюис с жадностью отправляла в рот один кусочек за другим. Кристофер, глядя на изящный стульчик, на котором она восседала, удивлялся, как только он выдерживал ее.

Волосы у нее были тускло-серого цвета, лицо – одутловатым и обрюзгшим. Когда-то она слыла красавицей, но тот, кто увидел бы ее сейчас, вряд ли поверил бы в это.

– Насчет новых сортов семян, которые мне хотелось бы приобрести для наших арендаторов.

– Напрасная трата денег.

– Но ведь это новейшие научные достижения.

– Чепуха и надувательство.

Кристофер вздохнул. Его мать так привыкла к заведенному ею порядку, что подозрительно смотрела на любое новшество. У него же были обширные планы насчет благоустройства их имения. Ему не терпелось наладить новый порядок. Ах, если бы он смог получить у матери согласие на право самому распоряжаться делами! Но она крепко держала бразды правления. Скорее всего вырвать власть из ее цепких рук он мог бы разве что после ее смерти.

Кристофер жаждал стать полновластным графом. Он и сам не мог понять, откуда в нем взялось это стремление улучшить доходность Донкастера. Он предполагал, что оно досталось ему в наследство от отца, который умер, когда Кристофер был ребенком, едва научившимся ходить. Несомненно, эти качества к нему перешли не от Регины! Более равнодушной, себялюбивой и злобной особы ему в жизни не приходилось встречать.

Оставалось еще одно дело, которое она высмеяла, как и все остальные его предложения, но он все равно вернулся к нему.

– Как насчет грифельных досок для жены викария? Регина едва не подавилась шоколадной конфетой.

– Совершенно излишне.

– Но ведь мы без всякого труда внедрим школьное обучение!

– Вот уж втемяшилось тебе в голову! Зачем, ради всего святого, нам обучать каждого бродягу, который слоняется без дела возле нашего дома?

– Наши рабочие должны уметь читать и писать. Да, вот еще. – Кристофер ухмыльнулся, понимая, что это еще больше выведет мать из себя. Она питала отвращение ко всем его нововведениям. – Они смогут аккуратно подсчитывать деньги, которые зарабатывают для нас.

– Никогда.

Побагровев как свекла, она принялась просматривать свои деловые бумаги. Ну что ж, в таком случае он купит эти чертовы грифельные доски на свои собственные средства. Хотя Регина была ужасной скрягой, она все-таки выделяла ему деньги на карманные расходы. Он не тратил из них ни фартинга, и ему удалось тайком скопить небольшую сумму. Он был полон решимости основать школу, так как умел заглядывать в будущее. Утаить от Регины его затею было просто, она никогда не интересовалась будничной стороной жизни простонародья.

Мелани, которая вертелась, прихорашиваясь, перед зеркалом, прощебетала:

– Забавно, что ты тратишь силы и время на подобные пустяки.

– Ты права, Мелани, – шутливо согласился Кристофер. – Я мог бы тратить время, занимаясь более подходящими делами. Например, примерять наряды.

– Вот именно, – согласилась Мелани, слишком толстокожая и поэтому не понявшая, что он насмехается над ней.

Кристофер снова вздохнул.

Не странно ли, что его матерью оказалась Регина, а сестрой – Мелани? По какой игре случая они соединились водной семье? В народных поверьях часто упоминались истории о детях, которых оставляли эльфы взамен похищенных. Ему часто грезилось, что его украли эльфы, но подкинул и не в тот дом.

Если бы не Кейт, присутствие которой благотворно сказывалось на нем уже несколько лет, он представить себе не мог, что бы с ним стало. Она и относившаяся к нему по-дружески мужская половина прислуги помогли открыть ему в себе человека, которым он без их помощи никогда бы не стал.

Теперь, когда ему исполнилось восемнадцать, этот человек все больше заявлял о своем существовании. Кристоферу не терпелось избавиться от материнской опеки, но он не знал, как ему добиться этого. Он встал, ему захотелось выйти на улицу, чтобы оказаться подальше от общества сестры и матери, в котором он буквально задыхался.

– Куда ты направляешься? – спросила мать.

– Прокатиться верхом со Стамфордом.

– Ты вернешься к ужину?

– Да, мама.

– Не пей и не гуляй с ним. От него можно ожидать каких угодно неприятностей.

Кристофер притворно поднял глаза кверху. Она по-прежнему видит в нем ребенка. Если бы только она прознала о его ночных вылазках из дома, о пирушках с сельскими парнями или заигрываниях со служанками в таверне, ее бы хватил удар.

– Я разрушу все его попытки развратить меня. Регина взглянула на него и проговорила:

– Не остри. У меня нет настроения для глупых шуток.

– Да, мама, – льстиво ответил он, не чувствуя ни малейшего раскаяния в душе.

– Постарайся извлечь из встречи побольше пользы. Представь как бы невзначай сестру в выгодном для нее свете.

Мелани тут же добавила:

– Сообщи ему, как часто обо мне говорят, что я прекрасна.

«Прекрасна, как мраморная статуя», – подумал он. Внешне она выглядела соблазнительно, хотя натура у нее была тщеславная, мелкая и злобная.

– Я буду петь соловьем, до тех пор, пока в нем не пробудится страсть, – усмехнувшись, пообещал Кристофер.

Несмотря на лелеемые обеими женщинами планы, он не имел никакого желания потворствовать соединению сердец Стамфорда и Мелани. Кристофер не пожелал бы такой судьбы своему злейшему врагу. Если бы даже его привязали к столбу дикие индейцы и угрожали отрезать ему язык, он все равно не произнес бы ни одного лестного слова в адрес сестры. У нее не было никаких благородных и подкупающих черт, нет, он не намерен помогать сестре и матери одурачивать Стамфорда.

Он вышел, не собираясь следовать их пустым советам.

Слегка распрямив массивную спину, Регина проводила глазами уходившего сына, затем принялась просматривать почту, которую ей переслали из дома. Мелани ходила по комнате. Регина прикрыла рукой верхнюю страницу на случай прихода Кейт. Мелани ей не стоило опасаться, ведь она не обращала на бумаги никакого внимания, к тому же не разбиралась, о чем там шла речь.

Регина не могла вспомнить, когда ей в голову впервые пришла мысль красть деньги из доверительного фонда Селины Белла, и как просто это оказалось наделе. Все вокруг нее были такими открытыми, в особенности сама Кейт, которая в людях видела только хорошее. Ей не приходило в голову повторно проверить счета, посылаемые компаньонкой Селины.

Она никогда не встречалась со своей сводной сестрой. Это устраивало Регину. Кейт даже не догадывалась, как вынуждена была жить Селина из-за постоянного и незаметного воровства Регины. Кроме того, Кейт никогда не приходилось вести домашнее хозяйство, поэтому она не имела представления о том, сколько денег уходит на бытовые нужды. Регина исправляла счета Селины, прежде чем показать их Кейт, она ловко дурачила девушку своими поддельными счетами, точно так же, как водила ее за нос, заставив поверить в то, что она не имела прав на наследство своих родителей. Обмануть Кейт ничего не стоило.

Конечно, когда ее отец покончил жизнь самоубийством, Кейт была слишком юна, чтобы понять, как ловко ее обманули. Регина присвоила себе ее приданое. Теперь уже трудно было найти следы, которые указывали бы на Регину как на преступницу. Она слегка похлопала рукой по сумке, в которой хранила свои бумаги, улыбаясь при мысли, как ловко она всех провела.

Нынешняя ее затея также удалась как нельзя лучше, ей было даже жаль, что она не могла ни перед кем похвастаться своей хитростью.

Регина никому не могла раскрыть то, что побуждало ее так себя вести. Порой ей было трудно объяснить это самой себе, просто она лучше кого бы то ни было знала, как капризна и превратна фортуна. Вот она прозябает в своем домишке в Корнуолле, ее муж находится при смерти, на его лечение ушли последние их сбережения, и тут еще двое писклявых малышей, цепляющихся за ее юбку. Но все изменилось в одно мгновение, ее муж стал графом. И хотя он вскоре умер, его титул унаследовал ее сын, и они все перебрались жить в роскошный особняк с двумя сотнями комнат.

Кристофер и Мелани не помнили того ужасного времени, когда их отец был всего лишь очередным наследником графского титула, как пренебрежительно относилось к ним местное дворянство, потому что он был вынужден поступить на службу, чтобы кормить семью. Ее дети думали, что жизнь – это сплошной праздник, встречи с богатыми светскими людьми, не знающими, чем занять свой досуг. Однако Регина никогда не забывала об их прошлом и не собиралась возвращаться к тому жалкому положению, когда они заискивали перед соседями.

Нет, она не хотела зависеть от превратностей судьбы. Если фортуна смогла вознести их столь высоко, то она так же быстро сможет и ниспровергнуть, а Регину вовсе не привлекало их прежнее убогое существование.

Если разразится несчастье, то она воспользуется состояниями Кейт и Селины, чтобы спастись, и ее не будут мучить угрызения совести. Обе девушки не заслужили улыбки судьбы, они были дочерьми шлюхи, так пускай же страдают за грехи своей матери.

Регина жадно проглотила последний птифур и пришла в раздражение: почему ей нужно звонить в колокольчик, требуя очередного блюда, которое прислуга должна подавать без лишних напоминаний? Ей нравилось, чтобы рядом с ней всегда стояло блюдо с угощением, чтобы всякий раз, когда ей хотелось есть, она могла что-нибудь пожевать. А ведь было время, когда у нее не служил французский повар и ей зачастую приходилось самой готовить себе сладкие блюда. Она никогда не забывала о своем горьком прошлом.

– Где Кейт? – спросила Мелани, нетерпеливо постукивая носком туфли об пол. Это вызвало раздражение Регины.

Сколько сил она приложила, чтобы правильно воспитать детей, привить им приличные манеры, и все впустую, богатство избаловало их. Мелани предполагала, что мир вращается вокруг нее. Девчонка выросла нахальной, заносчивой, избалованной, самовлюбленной. Регина разочаровалась в ней. Если произойдет несчастье и грубая действительность нанесет удар Мелани, она будет не в состоянии снова встать на ноги и скорее всего упадет духом при первых же трудностях.

Слава Богу, что у нее есть Кристофер. Он обладал недюжинным умом Регины, ее сообразительностью и здравым смыслом, хотя порой был излишне сострадательным, но под руководством матери он пойдет далеко.

– Она сейчас придет.

– То же самое ты говорила пятнадцать минут назад.

– Не приставай. Я говорю правду.

Регина взирала на дочь и удивлялась. Когда, кроме собственной особы, она начнет интересоваться хоть чем-нибудь? Разве не было более заинтересованного лица, чем Регина, в этом столь важном и желанном для Мелани браке? Много лет Регина сносила вежливое неприятие светского общества. Она переживала, хотя и делала вид, что ее не трогают пересуды о том, каким образом Кристофер стал законным наследником и как они очутились в высшем обществе.

Когда Мелани выйдет замуж за Стамфорда, как тогда восторжествует Регина!

– Что там с лордом Стамфордом? – осведомилась она. – Несомненно, вчера ты не произвела на него должного впечатления.

– Разве я в этом виновата?

– Если он принял прислугу за тебя, то, как ты считаешь, чья здесь вина?

– Кейт. Она откровенно выставила себя напоказ перед ним. Ты же там была и все видела. Веди она себя более сдержанно, ничего подобного не произошло бы. Ты разговаривала с ней?

Регина, безусловно, собиралась поговорить с Кейт о ее дерзком поведении. Она часто бранила и распекала ее, потому что Кейт унаследовала многие худшие черты своей матери – своеволие, гордость, упрямство – и вообще слишком выделялась как женщина.

Несмотря на то что Кейт не прилагала со своей стороны особых усилий, мужчин манило к ней. Возможно, по этой причине Регина велела ей прятать свои волосы. Ничего не подозревающий джентльмен мог пасть жертвой соблазна, а Регина не желала, чтобы Кейт своим присутствием спровоцировала скандал. Ибо Кейт жила под одной крышей с Региной, и ее поведение могло оказать дурное влияние на Мелани и Кристофера.

– Да, я отругаю ее, а ты тем временем должна привести себя в порядок. Стамфорд нанесет нам визит сегодня вечером. Я снова напоминаю: подумай, как ты намерена привлечь его.

– Никак. – Мелани презрительно задрала свой носик. – Я ненавижу его. Он грубиян, и как муж он мне не нужен.

– Ты здесь ничего не решаешь. Ты выйдешь замуж за того, на кого падет мой выбор, и без всяких глупостей.

– И не подумаю. Я выйду замуж за того, кто меня любит, кто не похож на этого жестокого и порочного человека. У него вместо сердца камень.

– Помолчи. У меня нет сил терпеть твои романтические бредни.

Мелани, казалось, уже приготовилась взорваться от негодования, но, к счастью, их спор прервал легкий стук в дверь.

– Ты накажешь ее, мама? За мой испорченный дебют.

– Тебя беспокоит Кейт, тогда как ты сама вела себя просто омерзительно. Ступай в свою комнату и не появляйся на глаза, пока не будешь во всеоружии, чтобы очаровать лорда Стамфорда.

– Я говорила тебе, что не собираюсь этого делать!

Терпение Регины истощилось. Она встала и подошла вплотную к дочери, нависнув над ней своей тушей.

– Других слов не будет, ты, неблагодарная тварь.

– Каких слов? Ты ударишь меня? Пошлешь в кровать, оставив без ужина?

– Ты думаешь, что уже взрослая и тебя нельзя наказывать?

– Ты всегда считала, что можешь заставить меня плясать под свою дудку. Но не в этот раз. Мне безразлично, что все так далеко зашло. Если он сделает предложение, я не приму его.

Регина ударила ее по лицу. Мелани покачнулась и едва не упала на пол, с трудом удержавшись на ногах.

– Я заставлю тебя меня уважать! – рявкнула Регина. – Сколько сил я потратила, чтобы заполучить приглашение сюда и устроить твое будущее!

Кейт постучала чуть тише, очевидно, до ее слуха донеслись звуки ссоры. Регина еще больше рассердилась.

– Убирайся! – прошипела она. – Ты мне надоела.

Глотая слезы и прикрывая рукой красную щеку, Мелани вышла из зала. Стоявшая при входе Кейт пробормотала что-то насчет нарядов, присланных портнихой, но Мелани, не задерживаясь, прошла мимо.

Кейт безмолвно и с недоумением наблюдала за тем, как она удалялась по коридору. Она уже усвоила: то, что происходит между Региной и ее детьми, ее не касается.

Она вошла и закрыла за собой дверь, понимая, что ее ожидает взбучка. Регина не собиралась разочаровывать ее. Кейт никак не хотела уяснить, что жизнь обидела ее, зло подшутив над ней. Она держала себя так, как будто отец по-прежнему правил в Донкастере, словно она была королевой и в ее жилах не текла испорченная кровь ее полоумных родителей.

Чтобы она не забывала о своем положении, Регина неустанно напоминала ей об этом.

– Итак, – начала Регина, – что ты можешь сказать в свое оправдание?

– Я не могу отвечать за поведение лорда Стамфорда. Ну что ж, по крайней мере она не притворялась, что не знает, ради чего ее вызвали сюда.

– Я постоянно твержу тебе: веди себя подобающим образом. Тебе хочется, чтобы тебя считали шлюхой, как твою мать?

– Вы знаете, что нет.

Губы Кейт сжались в одну тонкую линию. Она терпеть не могла, когда Регина оскорбляла и поносила ее родителей. Именно поэтому та делала это как можно чаще. Кейт очень напоминала свою мать, и Регина была уверена – достаточно малейшего побудительного толчка, и Кейт станет вести себя так же. Кейт надо держать в узде.

– Если ты будешь кокетничать со всеми в Лондоне, много ли потребуется времени, чтобы о тебе узнали? Как скоро люди поймут, кто ты такая?

– Они не узнают.

– Если о твоих родителях поползет хоть малейший слух, то пеняй на себя.

Это была одна из самых действенных угроз, Регина часто прибегала к ней, чтобы на всякий случай запугать Кейт. Страх, что ее выдворят из Донкастера, был неподдельным, и Регина постоянно прибегала к этому средству.

– Если я прогоню тебя, то без средств, без связей, без навыков к труду что ты будешь делать? Куда пойдешь? На что будешь жить? Попросишь свою незаконную сестру приютить тебя?

– Кристофер никогда не допустит, чтобы меня выгнали, – заявила Кейт, проявляя твердость характера.

– Как он меня остановит, а? Даже если ты сможешь убедить его отменить мое распоряжение, разве ты не догадываешься, что твоя жизнь превратится в ад?

– Несомненно.

– Не могу понять, ради чего я позволила тебе поехать с нами в Лондон. Но с этого момента чтобы тебя было не видно и не слышно.

– Конечно.

– Ни в коем случае ты не должна больше ставить Мелани в неудобное положение или компрометировать семью.

– Понятно.

– Ты будешь сопровождать Мелани во время ее прогулок, но ты не должна бывать там, где лорд Стамфорд может увидеть тебя.

– Как вам угодно.

– Если тебе будет неясно, где ты можешь присутствовать, а где нет, спрашивай меня. – Регина кивнула головой в сторону выхода. – А теперь уходи. Я устала от тебя.

Не говоря ни слова, Кейт удалилась. Регина дернула за шнур звонка, чтобы позвать прислугу. От этих разговоров она снова проголодалась. На кухне должны были еще оставаться печенье или пирожные.

Памела сидела за туалетным столиком и любовалась собой в зеркале. Хотя ей уже исполнилось тридцать, она по-прежнему была очень хороша. Детей у нее никогда не было, поэтому ее тело осталось соблазнительным и гибким, а грудь – высокой и упругой.

Выглядела она обворожительно и, как всякая женщина в расцвете красоты, знала, чего хотела, и всегда умела заполучить желаемое. Памела наклонилась вперед, чтобы получше рассмотреть себя и удостовериться в том, что подобранное ею легкое неглиже идет ей. В глаза сразу бросались ее пышные формы, соски грудей заманчиво проступали сквозь ткань.

Сквозь чуть приоткрытую дверь Памела то и дело бросала взгляды на Кристофера Льюиса, лежавшего на софе в ее будуаре. Заманить его к себе оказалось так просто! Ему исполнилось всего восемнадцать, но он ведь был мужчиной. Едва получив ее двусмысленное приглашение, он не колеблясь принял его. Однако Памела недоумевала: да уловил ли он смысл ее приглашения? Сгорал ли он от нетерпения или вел свою игру? Неужели он еще невинен?

Памелу увлекал любой сценарий. Если он был искушен в любовных делах, то будет страстным, горячим любовником, это свойственно молодым. Что ж, если он девственник, она счастлива просветить его.

Она надушилась – завершающий штрих в ее туалете, – затем лениво направилась к нему.

– Хэлло, Кристофер. – Она присела рядом с ним, наслаждаясь его восхищением, вызванным ее откровенно полураздетым видом. – Можно мне звать тебя просто Крис?

– Да.

– А ты можешь называть меня Памелой. «Леди Памела» звучит так официально и скучно.

Высокий, с огромными синими глазами, вьющимися белокурыми волосами, он был восхитителен. Привлекательным было и его богатство, учитывая, что Маркус проматывал их последние деньги.

Скорее всего Кристофер в итоге женится на какой-нибудь графине – а она носила этот титул уже много лет, – так с какой же стати его выбор должен пасть на какую-то жеманницу, впервые вступавшую в свет? Разве его юности и светской неискушенности не требуются поддержка и наставления более старшей по возрасту жены? А кто лучше ее справится с этой задачей?

Сердце у Памелы от волнения забилось чаще.

– Ты не выпьешь бренди?

– Мать не позволяет мне пить, тем более в середине дня.

– Хм, но ведь Регины сейчас здесь нет.

Он усмехнулся:

– Нет, здесь нет.

– Тогда не присоединишься ли ко мне?

– Какого черта? – пробормотал он, затем, спохватившись, словно мелкопоместный дворянин, извинился: – Прошу прощения.

Памела прошла позади софы, игриво проведя пальцем за его воротничком.

– Расслабься, будь самим собой.

Она подошла к винному погребцу, чувствуя, что он не сводит с нее глаз. Ее облегающий наряд явно очаровал его. Она неторопливо налила два полных бокала под его неотрывным и внимательным взглядом.

Как только она повернулась, между ними возникло чувство взаимопонимания. Он не был мальчиком и понимал, ради чего она пригласила его, он сгорал от желания развлечься вместе с ней.

Памела направилась к софе, он следил за каждым ее движением. Она села подле него и подала ему бокал. Его рука коснулась ее руки. Она явно нравилась ему.

Но у них не было ничего общего, ни в прошлом, ни в настоящем. Они так разнились по воспитанию, возрасту и интересам! Тем не менее она возбуждала в нем чувственность. Разве не загадка – само по себе физическое влечение?

Она сделала глоток из бокала, постепенно распаляясь под его откровенным взглядом.

– Скажи мне, Крис, у тебя в замке есть суженая?

– В окрестностях Донкастера не так уж много особ, которые подходили бы для меня.

– Я и не надеялась, что там их много. Покаты будешь в Лондоне, ты не намерен выбрать себе невесту?

– Мне еще рано вступать в брак. Мать утверждает, что торопиться некуда.

– Мудрая женщина.

Пожалуй, это было единственное, в чем она могла согласиться с неприятной для нее провинциальной Региной.

– Итак, раз тебя не интересует ярмарка невест, то надо подыскать, чем бы заняться на досуге.

– Я думаю точно так же.

Он едва пригубил бренди, она взяла из его рук бокал и поставила на столик, затем придвинулась еще ближе, ее грудь коснулась его руки. Соски ее затвердели и натянули ткань платья. Он ухмыльнулся.

Возможно, он был даже более искушен, чем она предполагала.

– Ты целовался раньше?

– Много раз. Памела слегка надулась.

– Но ты же сам говорил, что у тебя нет девушки.

– Сказать тебе по секрету?

– Скажи.

– По ночам я убегаю из замка, чтобы повеселиться в деревенской таверне.

Притворно округлив глаза от ужаса, Памела тихо произнесла:

– Твоя мать была бы поражена.

– Не то слово.

– Поговаривают, что женская прислуга в тавернах – это настоящие проститутки.

Он рассмеялся.

– Кое-кто из них точно.

– Почему ты не покажешь мне, чему они тебя научили? Я умираю от любопытства.

– Держу пари, ты сама все знаешь.

На мгновение ей послышалось в его словах презрение. Неужели он тоже считал ее проституткой? Но выражение его лица, как и улыбка, свидетельствовали об обратном, должно быть, это ей почудилось.

Она глядела на него, нетерпеливо ожидая, когда же он сам бросится обнимать ее. Однако Кристофер оставался недвижим. Ожидание становилось невыносимым. Не в силах больше терпеть, Памела начала первой, прильнув губами к его рту. Ее движение послужило ему сигналом, разрешением действовать. Он заключил ее в объятия, обхватил руками и привлек к себе.

Его пальцы гладили ее волосы, язык он просунул ей в рот. Она с восторгом обнаружила, что его знакомые шлюхи оказались превосходными наставницами. Она была без ума от него, ее возбуждение было вызвано отнюдь не его титулом или состоянием.

Он сжимал ее груди до тех пор, пока она не застонала от наслаждения, однако ей страстно хотелось, чтобы он схватил ее за соски, но он медлил, и она направила его руку в нужное место.

Но ей по-прежнему не хватало любовных ласк, она опустила бретельку своего легкого платья, оголив грудь.

– Трогай меня здесь.

Едва дыша, возбужденная Памела желала получить от него гораздо больше, чем он мог ей дать. Она быстро показала ему, где и как надо хватать и сжимать, вертеть и поглаживать.

Он оказался способным учеником, схватывающим все налету.

– Вот так? – спрашивал он.

– О да. Только не останавливайся.

Памела была возбуждена, поглощена и переполнена похотью. Как во время замужества, так и после у нее перебывало множество любовников, и не все ей нравились. Всегда оставалось чувство неудовлетворенности, что она что-то потеряла, что настоящая любовь обошла ее стороной, и у нее опять пробуждалась надежда на лучшее.

Как знать, а вдруг Кристофер даст ей что-то такое, чего не доставлял ей ни один мужчина?

Возбуждая его и распаляя его чувственность, Памела принялась гладить его промежность. Его плоть напряглась и уперлась в брюки, она расстегнула пуговицы, раздвинула ткань и просунула руку внутрь.

– Что ты делаешь? – вскрикнул он.

– Как что, ласкаю твое самое сокровенное. Ощущения будут просто восхитительными.

Его возбужденное состояние было под стать ее собственному.

– Да, да.

Она обхватила рукой его копье и принялась ритмично его двигать. Крис оказался таким неистовым, по-юношески задорным и нетерпеливым, страсть в нем била ключом. Это очаровало ее.