Любовный эликсир

К ее удивлению, он провел ее мимо постели, ведя дальше, в свою гардеробную. Там в центре комнаты стояла роскошная ванна.

– Что ты собираешься делать? – тихо спросила Кейт.

– Вода еще не успела остыть. Купание доставит тебе наслаждение.

Ванна! Как это было необычно, хотя в ее далеком детстве ванна не была чем-то диковинным, тогда это считалось само собой разумеющимся. Теперь у Кейт оставались лишь приятные воспоминания, хотя и в это уже верилось с трудом.

– Я совсем не прочь, – лукаво согласилась Кейт, причем выглядела она более взволнованной, чем ей хотелось бы.

– А ты позволишь помыть тебе спину? Потом мы будем заниматься любовью всю ночь.

Тысячи соблазнительных картин вихрем пронеслись у нее в голове: они вдвоем, мокрые, сонные, лежат в ванне. Неужели мужчина и женщина позволяют себе столь сомнительные и нелепые выходки, столь порочные? Или это общепринято? Как могло случиться такое, что ей уже исполнилось двадцать пять, а она ни разу не слышала о подобных легкомысленных шалостях? Решится ли она стать такой же безнравственной, распущенной, как и он? Готова ли она к тому, чтобы пасть?

Кейт тщательно взвешивала все «за» и «против», пока они подходили к ванне, но ответ сам собой сорвался с ее губ.

– Почему бы и нет, – ответила она. В самом деле, почему?

Глава 9

Маркус не спеша расстегнул на ней платье, хотя ему больше хотелось просто сорвать с нее это убогое мрачно-серое одеяние. Кейт казалась ему такой исключительной, одухотворенной, к ее удивительному облику совсем не шел жалкий наряд, который полагался прислуге. Жаль, что ей в жизни выпал такой невысокий удел.

Грустная ее будущность возбуждала в Маркусе мысль о том, что ему следует решительно изменить ее положение. Но как это сделать?

Единственное, что он мог предложить ей, была участь любовницы, что-то вроде хозяйки дома, но он не мог даже себе представить, чтобы она на это согласилась. Какая женщина в здравом уме захочет иметь с ним дело?! Да и был ли он готов поступить таким образом?

Ему не хотелось обладать Кейт в качестве любовницы. В этом было что-то унизительное, не отражающее его настоящих чувств к ней. Однако он никак не мог представить себе роль, которая лучше всего подходила бы ей. Он просто знал, что должен быть рядом с ней. Целый день он ломал голову над тем, каким образом они могут встречаться чаще незаметно для посторонних глаз.

Огромный дворец оказался совершенно непригоден для их свиданий, слишком много народу жило в нем. Маркус хотел увезти Кейт в свою усадьбу – кстати, у него их было целых две, – умчать ее сейчас же туда в карете. Там они бы прыгали и развлекались до тех пор, пока он не пресытился бы ею, пока ее очаровательное общество не приелось бы ему, когда бы он смог думать о чем-нибудь другом, кроме нее.

Неужели эта навязчивая идея совсем свела его с ума? Или проклятый напиток повредил его рассудок? Если это так, то как избавиться от его воздействия?

Маркус снял с нее платье. Затем он удобно усадил ее в кресло. Ее ноги оказались такими изящными, что он, не спеша и любуясь ими, снял с нее туфли, развязал подвязки и свернул чулки. Что касается нижнего белья, которое носила Кейт, хоть оно и было отделано превосходными кружевами, но сильно заношено, многие потертости и дырочки были старательно зашиты, и Маркусу стало интересно, не вещи ли это ее матери.

Все более и более возбуждавшийся Маркус продолжал раздевать ее, при этом раскрасневшаяся Кейт что-то шептала – это служило хорошим признаком. Маркус испытывал странное чувство нереальности происходящего, словно он стоял в стороне и наблюдал за тем, как другой мужчина обольщает Кейт. Да, у него хватало недостатков, но он никогда не соблазнял чистых и целомудренных девушек. Это было не в его правилах, но сейчас он не мог устоять.

Страсть к Кейт овладела им, словно прилипчивая лихорадка, его кровь заразила болезнь, и он не мог избавиться от нее. От Кейт не было лекарства. Маркус был обречен.

Кроме сорочки, на ней уже ничего не осталось. Тут он приподнял Кейт и спустил с ее плеч бретельки, ветхая сорочка мягко соскользнула вниз. Маркус полагал, что внезапная нагота как-то смутит ее, но, судя по всему, она решилась на все. Кейт слишком быстро перешла границы приличий. Что предвещала такая стремительная перемена в ее настроении? Что означало нарастание ее нежности? Или тут скрывалось нечто большее?

Маркус надеялся на большее. Всю жизнь он отгораживался от людей, поэтому почти забыл, как полагается себя вести, чтобы не оттолкнуть от себя человека. Ему очень хотелось, чтобы Кейт узнала его с лучшей стороны, видела в нем совсем другую личность, того, каким он некогда был.

Как только сорочка упала, Кейт спокойно перешагнула через нее, словно разбросанные в беспорядке вокруг нее вещи были для нее обычным делом.

– Кейт, ты такая прекрасная. – Его восхищенный взор скользнул по ее телу. Фигура у Кейт была без малейшего изъяна, все у нее было на месте. – Я тебе раньше об этом не говорил?

– Нет.

Тело Маркуса напряглось, им овладело возбуждение, о чем заявляла его восставшая плоть. Ее высокая грудь, красновато-коричневая полоска волос между ног сводили его с ума. Ему нестерпимо захотелось овладеть ею.

Схватив Кейт за руку, он подвел ее к ванне, она села в нее, млея от теплой воды.

– О-о, – тихо протянула она. – Какое блаженство!

– Если бы я знал, что такая незатейливая штука, как ванна, может заставить тебя так мне улыбнуться, то предложил бы тебе эту услугу еще два дня назад.

– Это самый приятный подарок, который ты мне сделал.

– Может, вымыть тебе волосы?

– Они потом будут сохнуть вечность.

– Мы высушим их перед огнем.

– Ты зажжешь огонь? В середине дня? Как это необычно! – И Кейт рассмеялась. Ее полный неги смех нарушил тишину маленькой гардеробной.

– Я богат, если мне хочется огня в июне, то у меня будет огонь.

– Понимаешь ли ты, какой ты счастливый?

– Понимаю.

Подтянув к ванне стул, Маркус сел рядом с ней. Она погрузилась с головой в воду, а он принялся намыливать ей волосы, затем Кейт снова окунулась в воду, чтобы он мог смыть мыло. Окончив ополаскивать ее волосы, Маркус налил ей стаканчик бренди.

– Выпей это.

– Крепкие напитки? Я ни на что не буду годна к концу вечера.

– Будет намного веселее, если ты слегка охмелеешь.

– Как ты плохо влияешь на меня.

– Да ладно.

Кейт расслабленно откинулась на край ванны, в то время как Маркус принялся расчесывать ей волосы, длинные пряди которых касались пола. Она охотно позволила ему ухаживать за собой, и у него возникли подозрения, что ее нечасто баловали лаской или любовью. Несомненно, услужить Регине Льюис было занятием не из легких.

Кто-нибудь вообще заботился о Кейт? Любил ее? Или она, как и он сам, была совершенно одинока в этом мире?

Вода становилась прохладной, поэтому Маркус быстро вымыл ей голову, а затем промокнул длинные волосы простыней, стараясь не потакать своим тайным желаниям.

Однако с каждым брошенным на нее взглядом он распалялся все сильнее, все больше терял голову.

Чуть раньше, как только он понял, что Кейт тайком забралась в его покои, в нем вспыхнули самые низкие и гнусные желания, ноеперь, когда этот сладострастный момент приблизился, он уже не знал, как ему поступить. Ему надо было все как следует обдумать и взвесить. Для начала он должен помочь ей выбраться из ванны. К нему пришла мысль, что нужно провести ее в спальню. Но едва он представил ее и себя лежащими на широкой кровати, нежно прижавшимися друг к другу, как в голове у него возник вопрос: а лучшее ли это? – но ответить себе он не решался.

Маркус накинул на нее халат, затянул на ее тонкой талии поясок, а также закатал рукава на халате. Кейт смотрела ему в лицо; ее зеленые глаза безбоязненно и с наивной доверчивостью глядели на него. Она выглядела невероятно юной, явно не соответствуя своему возрасту. Его вдруг больно кольнула проснувшаяся совесть.

О чем он думает, обольщая Кейт? Он что, намерен погубить ее? Разве это его подлинное намерение? Но тогда зачем разрушать ее благополучие? Если их обнаружат, то Кейт погибла, а он неоправданно подвергает ее такому риску. Ведь он по-настоящему ценит и любит ее. Если с ней что-нибудь случится, сможет ли он пережить это? Так что же он делает?

Маркус повел ее в уединенную спальню. Но едва они вошли, как Кейт остановилась, пристально глядя на него. Казалось, она увидела гораздо больше, чем ему хотелось. Маркус беспокойно забегал глазами по сторонам.

– Не здесь ли ты принимаешь своих любовниц?

– Что ты, нет.

– Маркус, – резко бросила Кейт, – ведь я знаю, это неправда.

Явно забыв о том, что она видела его вместе с Памелой, он с удивлением заметил, что ему стыдно. Что она подумает о нем?

– Это случается крайне редко, Кейт, – честно признался он. – Памела была исключением, как и другие немногие случайные встречи. Я даже не живу в этом доме.

– Напротив, ты все время здесь.

– Может, просто потому, что твоя комната как раз под моей.

– Ты приносишь мне одни неприятности.

– Вовсе нет. Я лишь без ума от тебя.

Он улыбнулся, словно призывая оставить в прошлом этот неприятный момент, но Кейт недоверчиво смотрела на него. Она не поверила его заверениям, а Маркус был раздосадован тем, что она питает так мало веры в его привязанность к ней. Ах, если бы она могла читать его мысли, как бы она была поражена его страстью к себе!

– Все будет хорошо, Кейт, – тихо произнес он, понимая, что его утверждение не вполне соответствует истине.

Он ни за что не ручался. Он даже не мог поклясться, что защитит ее от позора или скандала. Но еще долго, после того как Льюисы оставят город и он уже больше никогда не увидит Кейт, он будет хранить в памяти, как она лежала на его постели.

Не будучи склонным к внезапным порывам или причудам, Маркус не понимал, каким образом он оказался увлечен такими романтическими представлениями, но с каждым часом его чувства становились все более нелепыми и странными. Он был очарован, сокрушен. Они ведь едва знакомы, но он не мог отделаться от чувства, будто знал ее тысячу лет.

Маркус взобрался на кровать и вытянулся на ней, Кейт, хотя и неохотно, последовала за ним. Он привлек и прижал ее к себе, ее груди упирались в его грудь, их бедра тесно соприкасались.

Вдруг Кейт совершенно неожиданно задала вопрос:

– Ты любишь леди Памелу?

– Боже мой, конечно, нет. Терпеть ее не могу.

– Но ты время от времени приглашаешь ее сюда, не так ли?

Это было завуалированное признание того, что Кейт действительно прокралась сюда в ту загадочную ночь.

– Она посещает меня, – вежливо согласился Маркус. – Но без моего приглашения.

– И ты позволяешь ей оставаться?

– Я не настолько глуп, чтобы отказываться оттого, что мне добровольно предлагают.

– И ты можешь вступать в интимные отношения, даже если ты презираешь ее? Я этого не понимаю. Мне казалось, что люди после этого обязаны жениться.

Маркус изведал немало злачных мест Лондона, а Кейт выглядела простодушной, чистой и наивной, и этим она только подчеркивала всю глубину его падения. На фоне ее невинности была заметнее та мерзость, в которой он погряз.

Как он мог так легкомысленно приволокнуться за ней? Она так чудесна, а он насквозь испорчен.

– Мы не женаты. – Маркус гнул свое. – Но мы очень близки.

Она покраснела до корней волос.

– Так принято среди взрослых?

– Что именно?

– Ну, все такое… ласки… поцелуи?

– Да.

– И если мне это нравится, разве я не распутница?

– Кейт, ты совершенно нормальная. Вполне возможно, даже самая нормальная из всех, кого я встречал когда бы то ни было.

Он лишь строил догадки о ее прошлом. Почему она всегда так беспокоится о том, чтобы не казаться распущенной? По мере укрепления их отношений он надеялся, что сумеет развеять ее опасения на этот счет.

– Ты не дашь мне одно обещание? – попросила она.

– Все, что только в моих силах.

– Поклянись, что ты прекратишь свои забавы с леди Памелой. Ведь это нехорошо.

– Ты волнуешься о моей душе?

– А как же, ты невежа. И кроме того, мне невыносима мысль, что ты будешь проделывать с ней то же самое, что и со мной.

Это было посягательство на его свободу, в таких случаях Маркус обычно отказывался что-либо выполнять. Он терпеть не мог людей, которые указывали ему, что делать. Он никогда не позволял кому бы то ни было командовать собой. Но Маркуса тронуло ее беспокойство, видимо, Кейт любила его настолько, что даже пеклась о его нравственности.

– Мне легко дать такое обещание, – объявил он, внутри его все пело от радости. – Но еще легче будет сдержать его.

– Благодарю тебя.

Она подарила ему поцелуй, который стал чем-то вроде печати, скрепившей его обещание. На душе у Маркуса стало удивительно светло и празднично. Может, общение с Кейт позволит ему наконец-то возродиться к новой жизни?

Он развязал поясок на ее халате, затем распахнул его полы, так чтобы без помех любоваться ее грудью.

– Какое у тебя восхитительное тело.

– Ты не покажешь мне, как ты развлекался с другими женщинами, которых приводил сюда? Мне любопытно, как это происходит.

Маркус хотел было снова повторить, что он не приводил сюда никаких подруг, но она все равно не поверит. Слишком невысоко она ставила его. Кроме того, у них мало оставалось времени для интимной близости, и ему не хотелось попусту тратить его, оспаривая свои недостатки.

– Я уже готов кое-что показать тебе, мы все попробуем, но заняться любовью в настоящем смысле мы не сможем.

– Почему? Разве тебе не хочется этого?

– Хочется больше, чем чего бы то ни было, но это приведет к тому, что ты лишишься девственности.

– Ну и что?

– После этого ты не сможешь выйти замуж.

– А если я все-таки выйду замуж, как мой муж определит, что я не девушка? – Кейт снова вся зарделась. – Извини. Ведь я не искушена в таких делах.

– Это не так уж и плохо.

О, как было бы прекрасно, если бы он смог вернуться в те далекие, благословенные, полные невинности времена, когда еще существовали тайны!

– Нет, я не согласна. Я блуждаю словно в потемках, тогда как взрослые люди считают это само собой разумеющимся.

Маркус скользнул рукой по ее телу, в самый низ живота, и прикрыл ладонью ее промежность.

– Это особое место у женщин. Оно предназначено для спаривания.

– Как это происходит?

– Мы устроены по-разному. У меня есть нечто похожее на… – Тут Маркус замялся, не умея сразу подобрать нужные слова. – Это похоже на жезл или на удилище. Если мы приступим к делу, то я всовываю это внутрь тебя.

– Внутрь меня?

– Да. Затем я изгибаю бедра и начинаю двигаться взад и вперед. Поверь мне, это очень приятно. Потом у меня выделяется особая жидкость, в ней содержатся семена, вот они и дают жизнь ребенку.

– Ты шутишь?

– Ничуть.

– Если мы будем вместе так… так близко, то как мой будущий супруг узнает об этом?

– Внутри у тебя есть тонкий слой кожи, но при нашем интимном слиянии он порвется. Будет немного больно и немного крови.

– А эта кожа снова не зарастет?

– Нет. Если мы намереваемся продолжать и дальше, то мне придется все хорошенько взвесить.

– Ладно, хотя я не стою такой жертвы.

– Я в этом не так уверен, как ты. – Кейт улыбнулась, и он еще крепче прижал ее к себе. – Ты ко мне так добра. Для меня такое счастье быть рядом с тобой.

Немного осмелев, она положила свою ладонь ему на живот, чуть выше того места, где топорщились его штаны.

– В этих штанах ты очень похож на арабского шейха.

– Да, это подарок от одного моего приятеля, который путешествовал по Сахаре.

– Они очень идут тебе. Гораздо больше, чем твоя модная одежда.

– Может, мне стоит возмутить спокойствие в Лондоне, разгуливая по улицам в таком виде?

– О, я готова заплатить, чтобы увидеть это. – Кейт снова рассмеялась. Ее смех успокаивал, словно звонкий перестук падающих капель воды.

– Можно мне взглянуть на тебя? – спросила она.

– Не стоит.

Кейт приподняла недоуменно бровь.

– Ты что, внезапно стал меня стесняться?

– Ничего подобного. Когда мужчина становится слишком возбужденным, он не может сдерживать свои порывы. Если мы оба будем раздетыми, то не уверен, что смогу взять себя в руки.

– Ведь ты никогда не причинишь мне боли? – почти утвердительно спросила она.

– Ненамеренно. Но внутри меня сидит зверь, готовый вырваться наружу.

– Я не боюсь никаких опасностей, таящихся внутри тебя.

Этим она словно хотела сказать, что верит в него. Тем не менее он был всего лишь человек, простой смертный. Кейт великодушно возвеличивала его сверх всякой меры.

Маркус решил хоть сейчас проявить твердость и благородство: он не нанесет ей ущерба. Кейт не понимала, как быстро вспыхивает страсть, как пылко и жестоко опаляет она своим огнем, как много вреда может причинить, пока вновь не возобладает холодная рассудочность. Но его тело существовало как бы отдельно от его сознания, его руки развязали шнурок на штанах, открывая тем самым ей путь в неведомое.

Он взял ее за руку и, направляя ее пальцы, стал обучать, что и как надо делать, где следует нажимать, где давить. Кейт оказалась любопытной ученицей, так что Маркусу было нелегко оставаться невозмутимым, пока она щупала и училась, издавая при этом наивные восклицания вроде «О-о!» и «А-а!».

Затем он переключил ее внимание на свою грудь, объясняя, как следует ее ласкать и гладить. Кейт с нетерпением перешла к практике. Она легко научилась замечать его реакцию на те или другие ее действия, и ей быстро удалось заставить его дрожать от сладострастия.

В тот же миг Маркус понял, что она не остановится на достигнутом. Ей хотелось ощущать его всего, после груди ее руки спустились снова вниз.

– Можно? – спросила она, держась за пояс его штанов.

– Да, – простонал он, не в силах сопротивляться. Его напряжение достигло предела, ему казалось, будто тело его стало стеклянным и стоит ей легко дотронуться до него, как оно разлетится на тысячу осколков.

Кейт стащила вниз штаны и замерла, глядя на него так, как будто он представлял собой некий любопытный научный образец. Маркус не без удовольствия отметил, что она не выглядела ни испуганной, ни смущенной.

– Ого! – тихо выдохнула она. – Он гораздо больше, чем я себе представляла. – Она нежно провела вдоль него рукой, оценивая его величину. – Точно такие же есть у каждого мужчины?

– Примерно. У одних побольше, у других поменьше.

– А у тебя?

– Больше, чем у большинства мужчин.

– Не могу себе представить, как эта штука поместится внутри меня. Ты не покажешь мне?

– Только не сегодня.

Она надулась.

– Почему?

– Ты еще не готова.

– Не тебе судить о том, готова я или нет.

Кейт, даже недовольная, казалась прекрасной и очаровательной. Он откинул с ее плеч халат, тот опустился до ее талии. Маркус пожирал глазами ее грудь, затем, не выдержав, принялся целовать ее.

Он приподнялся, привлек ее к себе и обхватил жадными губами ее твердый сосок. Возбуждение нарастало в нем, он уже забыл о своих благих намерениях, но от окончательного шага его все-таки что-то удерживало. Возбуждаясь все сильнее, он понимал, что через две-три секунды случится то, что происходит с каждым мужчиной в таком положении. Плоть требовала своего, но сознание его удерживало. Ему больше ничего не оставалось, как принять вынужденное, не совсем нравящееся ему, но единственно правильное решение.

Он еще сильнее обнял Кейт, прижался к ее животу, затем дернулся несколько раз, высвобождая себя от любовного нектара и тем самым усмиряя свои распаленные чувства. Он стонал от наслаждения, ему казалось, что он стремительно несется по небу, поднимаясь все выше и выше. И радостно было ему, и больно.

Но постепенно волна счастья, взметнувшая его до небес, стала опадать, и он медленно опустился на землю. Кейт прильнула к нему, тогда как ему было немного досадно и любопытно, как она восприняла то, что произошло между ними. Он немного отстранился и взглянул ей в лицо. Она казалась неотразимой, ангельски прекрасной… Вряд ли он заслуживал такого счастья.

– Прости меня, – начал было он.

– За что?

– Я собирался все проделать не так быстро. – Смущенный, он пожал плечами. – Ты вынудила меня забыть обо всем.

– Я рада.

– Ты просто ведьма. – И он нежно шлепнул ее по заду. Внешне скромная и серьезная, Кейт заметила:

– А мне понравилось.

– Вот и хорошо. Ведь нас ожидает немало подобных утех.

– Ты просто ненасытен.

– Только с тобой.

Польщенная таким заявлением, Кейт вздохнула:

– Я стану тебе напоминать об этом.

– О, моя драгоценная Кейт. Я и без напоминаний буду делать это.

Маркус поцеловал ее, затем соскользнул с кровати и скрылся в гардеробной, откуда появился, неся мокрую простыню и полотенце. Он вытер все следы их близости, затем снова обнял ее.

– А что ты ощущаешь, когда у тебя происходит это извержение? – спросила его Кейт.

– Мне гораздо больше хочется узнать, что чувствовала в это время ты.

– О, счастливец.

– Я? Или ты?

Кейт опустила руки вниз и погладила его спереди по штанам. Он тотчас же почувствовал возбуждение.

– Мне не совсем понятно, как все это могло произойти с тобой, раз твоя плоть не оказалась внутри меня, – сказала Кейт.

– Могу приступить к объяснению в любую минуту, – похвастался Маркус. – Расскажу тебе подробно и покажу, как это происходит на деле.

– Ты предлагаешь начать прямо сейчас?

– Совершенно верно.

Он опрокинул Кейт на спину, сгорая от нетерпения.

Глава 10

Эллиот Федерстон слонялся в глубине бального зала, надеясь случайно столкнуться с мисс Мелани. Да, он обманул ее и не явился на назначенное свидание, увлекшись азартной игрой и забыв, что обещал встретиться с этой чертовой куклой.

Но Мелани казалась ему такой наивной, словно ему в руки сам падал спелый плод, так что он не думал, что свалял слишком большого дурака. Своего рода подтверждением этому служила та легкость, с которой она позволила ему угостить ее коктейлем, содержавшим виски. Мелани походила на маленького ребенка, легко поддающегося плохому влиянию; таким образом, она была именно той женщиной, с которой ему так сильно хотелось сойтись.

У него не было ни денег, ни состояния, он неудержимо скатывался вниз и был готов на все, лишь бы поправить свое положение. Ему довелось услышать, как Регина расписывала приданое Мелани; он обратил особое внимание на ту сумму, которая будет передана избраннику Мелани сразу после подписания брачного контракта. Пока многие самодовольно посмеивались над Льюисами, над их провинциальным видом и отсутствием светского лоска, Эллиот сразу разглядел тут для себя блестящую возможность.

Достигнув тридцати пяти лет и будучи четвертым сыном обедневшего, скандально известного баронета, мистер Федерстон не имел за душой почти ничего. Его крохотное наследство растаяло, а кредит был исчерпан. Однако в высшем лондонском обществе бедность не считалась смертельным грехом, поэтому его часто приглашали в самые престижные дома. И он, принимая то одно, то другое приглашение, перемещался из одного дома в другой, в то время как кредиторы тщетно пытались его поймать.

Памела прилежно трудилась над устроением союза между Маркусом и Мелани. Если их дело выгорит, то Эллиот оставался на бобах, но он с трудом представлял себе, чтобы Стамфорд согласился на такое супружество. Когда же ему стало ясно, что этот брак едва ли состоится, то возник вопрос, кому достанется приданое Мелани. Если судьба преподносила ему такой подарок, не глупо ли упускать свой шанс?

Когда музыка смолкла и танцующие стали расходиться, Мелани внимательно посмотрела на него. В этот раз она находилась далеко от матери, а ее компаньонка отсутствовала. Эллиот направился на веранду, кивнув ей, чтобы она следовала за ним. Пойдет ли она?

Возможно, она была зла на него, он подвел ее, но у него наготове была дюжина объяснений, почему он так поступил. Только ни в коем случае нельзя дать ей заподозрить, что он был слишком пьян, чтобы помнить об условленной встрече, ее нежные чувства ничуть не волновали его, а все его помыслы были устремлены на то, чтобы выиграть несколько фунтов в фаро.

Как бы то ни было, но в одном он был непревзойденным мастером – в умении болтать. Он сумел бы выкрутиться из любого затруднительного положения, а Мелани так доверчива, что вряд ли заподозрит его во лжи.

Эллиот выскользнул излома и направился в большой сад, где под сенью деревьев можно было укрыться от нескромных взглядов. Гости гуляли по освещенным фонарями тропинкам. Но ни в коем случае нельзя допустить, чтобы их видели вместе. Время еще не пришло.

Когда же его обнаружат вместе с леди Мелани, то он подстроит все так, чтобы извлечь из этого наибольшую для себя выгоду. Но перед тем как сделать решающий шаг, ему надо убедиться, что птичка крепко запуталась в его сетях.

Мелани шла в нескольких шагах позади него, якобы тоже гуляя по саду.

– Я здесь, – тихо прошептал он, когда она проходила мимо того места, где он укрылся.

Она свернула с тропинки, Эллиот сделал ей знак молчать и увлек за собой в располагавшийся неподалеку сарай садовника. Сарай стоял на отшибе – идеальное место для укромных встреч.

Сквозь узкое оконце на пол падал свет луны, но этого вполне хватило Эллиоту, чтобы увидеть, как взволнована Мелани, как она возбуждена этим тайным свиданием.

Глупышка! Ему наверняка удастся без особого труда заставить ее плясать под его дудку.

Мелани начала первая, приятно удивив его:

– Прошу извинить меня, ноя не могла прийти в урочное время к конюшне. Вы меня простите?

«Все-таки есть Бог!» – подумал про себя Эллиот. Он сразу изменил тактику, теперь он сам выступал в роли оскорбленного.

– Я ждал вас больше часа! Где вы были?

– Моя мать долго беседовала со мной. Я никак не могла освободиться раньше двух часов.

– Она обращается с вами просто отвратительно. – Он правильно поступил, ведя разговор в таком тоне. Их обоих должна объединять общая неприязнь к ее матери. – Чего же она хотела?

– Она все время упорно говорила о Стамфорде, о его намерениях относительно меня, хотя я уверена, что таковых у него нет и в помине. – Мелани резко встряхнула головой. – Мне до смерти надоели разговоры о нем.

– Как я вас понимаю, бедная вы, бедная.

Он слегка похлопал ее по плечу, якобы искренне сочувствуя ей. Затем достал свою фляжку, отхлебнул изрядный глоток и протянул фляжку Мелани. Слегка пригубив, она попыталась вернуть фляжку, но он отвел ее руку, советуя повторить. Мелани поспешно хватила еще один глоток, явно лишний, отсутствие у нее выдержки пришлось Эллиоту по душе.

– Я так волнуюсь, – призналась она.

– Даже теперь?

Мелани схватила его за руку, вся раскрасневшаяся от выпитого виски.

– Скажите, что вы узнали о Стамфорде?

Эллиот притворился, что раздумывает, хотя он и не помышлял оставлять ее в неведении.

– Я не очень-то уверен, следует ли говорить вам об этом, Мелани. Можно мне называть вас Мелани?

– Можете, когда мы находимся наедине, но не на людях, – высокомерно ответила она.

Маленькая выскочка! Что она о себе воображает? За несколько столетий до того, как ее предки открыли первую из шахт в Корнуолле, его род уже был одним из самых именитых в Англии!

Эллиот подавил вспыхнувший в нем гнев.

– Мелани, правда о намерениях Стамфорда может оказаться для вас слишком горькой.

– Что вы имеете в виду? – Она наклонилась к нему.

– Вы такая наивная, – вздохнул Эллиот. – Ладно, это мой долг.

– И не пропускайте ни одной подробности!

– Стамфорд женится из-за денег.

– Но ведь он богат!

– Тут есть один момент. Как только ему исполнится тридцать один год, если он не женится, то теряет все свое состояние. Как это неприятно, что ваша мать не поставила вас об этом в известность.

– Я не уверена, что она обо всем знает.

– Поверьте мне, – сказал он. – Я даже посвящен в то обстоятельство, что леди Памела подталкивала вашу мать к тому, чтобы принести вас как жертву на свадебный алтарь.

Эллиот осторожно наводил ее на мысль, что Регина и Памела строят козни против нее, Мелани.

– Но если Стамфорду настолько все безразлично, то ради чего он пригласил меня в Лондон?

– Никто больше не хочет иметь с ним дела.

– Его последней надеждой осталась я?

Эллиот принял скорбный вид, Мелани побледнела и покачнулась. Он нежно обнял ее, чтобы успокоить.

– Извините меня. Мне не следовало так откровенно говорить об этом.

– Нет-нет, все правильно.

Мелани расстроилась, и Эллиот не преминул воспользоваться этим, одной рукой поглаживая ее руку, другой обвив ее талию. Прямо перед его глазами оказался лиф ее платья, который весь сверкал от мелких драгоценных камней, а также округлая пышная грудь Мелани. Да, она очень соблазнительный и лакомый кусочек, но всему свое время.

– Почему все отказывали ему? – спросила она.

– Он грубиян и негодяй. Пьет, играет и забавляется с гулящими девками. Не знаю, стоит ли говорить об этом? – Эллиот чуть помедлил. – Он содержит сразу трех любовниц.

Это была наглая ложь, но поди-ка поймай его на слове.

– Трех?!

– По городу ходит много сплетен о нем, ни один здравомыслящий отец не пустит его на порог своего дома.