Любовный эликсир

– Да, мисс. Они велели позвать вас.

В груди у Кейт похолодело от страха. Неужели Маркус заодно с Региной и пошел у нее на поводу? Что им надобно? Ничего хорошего это не предвещало.

Она взглянула на Мелани.

– Ну что, попалась? – отрывисто спросила Мелани. Кейт улыбнулась служанке.

– Я сейчас приду.

Кейт закрыла дверь изнутри и в задумчивости прислонилась к ней, словно собираясь с силами.

– Может, сообщишь, в чем дело? – не унималась Мелани. – Я все равно скоро все выясню.

– Да ни в чем, – тихо проговорила Кейт.

Мысли вихрем проносились у нее в голове. Предстоящая встреча не могла не беспокоить ее. Как она оказалась столь недальновидной? Если бы она догадывалась об их цели, она смогла бы лучше подготовиться к защите, хотя, пойди речь о ее скандальном поведении, у нее не было никаких оправданий.

– Из-за тебя постоянно возникают всякие осложнения, – ворчала Мелани. – Но уже не за горами то время, когда ты получишь по заслугам. Когда я выйду замуж за Стамфорда и у нас будет свой дом, я не допущу никаких вольностей. Матери уже давно следовало держать тебя в ежовых рукавицах.

Кейт внимательно оглядела Мелани, удивляясь, откуда взялась столь явная неприязнь к ней, и впервые потеряла терпение и осторожность.

– Замолчи, Мелани. Мелани так и подпрыгнула.

– Как ты смеешь так грубо разговаривать со мной! Я пожалуюсь матери. Она прикажет тебя высечь.

– Я знаю, у нее просто руки чешутся, чтобы посчитаться со мной.

С этими словами Кейт вышла. Идя по коридору, она все время слышала крики Мелани. До ее ушей даже долетел громкий звук удара, по всей видимости, отброшенного в стену предмета.

Лестница напоминала путь вдоль застывшего строя солдат, дорогу в никуда. В самом низу, где ее подстерегала опасность, Кейт замедлила шаг, она словно шла на виселицу.

Дворецкий, ходивший возле входа в библиотеку, коротко постучал в дверь, предупреждая о приходе Кейт. Он бросил на нее такой презрительный и укоряющий взгляд, что Кейт сразу стало ясно: он подслушивал.

Что же он услышал? Кейт едва не провалилась от смущения сквозь землю. У нее задрожали колени, но, гордо подняв голову, она прошла мимо него в пропитанное запахом табака и виски пространство библиотеки. Маркус восседал за своим столом, Регина сидела в кресле напротив. Никто из них не привстал при ее появлении, а Маркус даже не посмотрел в ее сторону.

«Трус!» – мысленно обозвала его Кейт.

Она приблизилась к ним, но ее не пригласили сесть, тем самым давая понять, насколько она отличается от них по положению. Нет, это совсем не напоминало дружескую беседу. Ее, очевидно, ожидало наказание. И оно последовало незамедлительно.

Повсюду на столе лежали разные вещи, Кейт внимательно оглядела их, ее лицо приобрело слегка недоуменный вид от усилия понять, чем это ей грозило.

Регина вывела ее из замешательства.

– Я нашла все эти вещи спрятанными у вас в комнате и показала их лорду Стамфорду.

Для Кейт, менее всего ожидавшей такого, это оказалось сильным ударом. Она испытала шок и смятение, сделала большие глаза и стала выглядеть виновато еще до того, как ей предъявили обвинение.

Несмотря на это, она сохраняла видимое спокойствие.

– Вы хотите назвать меня воровкой?

Регина встала – громадная, неповоротливая, угрожающая, воплощение злобы; она возвышалась над Кейт и подавляла ее своим видом.

– Мы в гостях у леди Памелы, а вы опозорили нашу семью. Я требую, чтобы вы извинились перед лордом Стамфордом за содеянное вами и поклялись, что ничем не скомпрометируете себя, до тех пор пока будете находиться здесь.

– Я никогда не видела ни одну из этих вещей раньше, – попробовала защищаться Кейт.

Регина взглянула на Маркуса и пожала плечами:

– Не говорила ли я вам? Она не в себе. Маркус наконец нашел в себе мужество открыто посмотреть Кейт в глаза, боль и огорчение настолько откровенно были написаны у него на лице, что Кейт подумала, лучше бы он заколол ее кинжалом.

– Кейт, – мягко предостерег он ее, – не усугубляйте свое и без того тяжелое положение. Просто признайтесь в том, что вы совершили, и мы перейдем к другому вопросу.

Мощная волна ярости поднялась в ней. Регина сказала ему, что она неуравновешенная, что она воровка, и он без всяких на то оснований поверил в эту ложь. Кейт хотелось плакать, кричать и ругаться. Он не знал ее, не знал совсем!

Отчего он с такой легкостью подумал о ней плохо? Чтобы порвать с ней и перекинуться на сторону Регины? Теперь Кейт уже не собиралась унижаться перед ними умолять его поверить ей. Если бы он достал пистолет и застрелил ее, это было бы меньшим злом, чем совершенное им предательство.

– Мне нечего сказать, – ответила она, вне себя от обиды. Регина с притворно-озабоченным видом тяжко вздохнула, будто Кейт представлялась ей неподъемной ношей.

– Я позабочусь, чтобы ее немедленно отвезли в Донкастер, как видите, я выполняю взятые на себя обязательства.

– Хорошо, – кивнул Маркус, отчего гнев Кейт вспыхнул с новой силой.

Они столковались друг с другом, они говорили о ней так, словно она была коровой, отправляемой на бойню, или африканской невольницей, выставленной на продажу!

– Мне бы очень хотелось услышать от вас все подробно, – дерзко вмешалась она. – Я сгораю от нетерпения.

– Это делается с благими намерениями, Кейт, – будто не слыша ее, сказал Маркус.

– О, я уверена, что так оно и есть, – с горькой иронией проговорила Кейт.

– Я надеюсь, что вы вернете все взятые вами деньги.

– Что?

– Для того чтобы избежать скандала, Регина согласилась возместить недостачу в доверительном фонде вашей сестры, хотя я предпочел бы, чтобы вы вернули деньги по собственной воле.

Регина утверждала, что она расхитила денежный фонд Селины? Как Маркус мог предположить, что она способна на такой презренный поступок? Разве могла она украсть хоть что-то у своей сестры? У нее и в помине не было никаких преступных замыслов, а если бы даже и возникло такое подлое намерение, то она не знала бы, как приступить к его осуществлению.

Она измерила его взглядом.

Он показался ей таким чужим и невозмутимым, что любовь, которую она испытывала к нему, мгновенно обратилась в жгучую ненависть, ослепившую Кейт и заставившую ее выпалить резкий ответ.

– Я все верну, – саркастично заметила она. – Однако она владеет всем, тогда как у меня ничего нет. Так почему возвращать должна я?

Растерявшись от столь дерзкого выпада, Маркус в изумлении смотрел на нее, он никак не мог понять, как он не замечал в ней раньше преступных наклонностей. Кейт же захотелось встряхнуть его как следует, чтобы из него вылетел напрочь предвзятый, ограниченный взгляд на происходящее, а затем бить его, бить снова и снова, до тех пор, пока он, избитый до полусмерти, не свалится на пол.

Регина сердито воскликнула, чтобы сгладить впечатление, вызванное замечанием о ней Кейт:

– Если честно, Кейт, я думала о вас гораздо лучше!

– Вы думали? – переспросила Кейт, вся подобравшись. – В самом деле?

Она вся дрожала от неприкрытой ненависти и злобы, Регина даже отступила на шаг на всякий случай.

Потом Регина повернулась к Маркусу и произнесла:

– Расскажите ей все остальное.

Кейт ждала, но ожидание затягивалось, так как Маркус не мог выдавить ни слова. Он покраснел и смутился, явно не зная, с чего начать.

– Итак? – спросила Кейт, но Маркус по-прежнему молчал.

Регина, не вытерпев, снова вмешалась:

– Ваша связь с ним раскрыта.

– Ну и что? – встрепенулась Кейт. – Поскольку вы не моя мать и не опекунша, а я совершеннолетняя, то не вижу, каким образом мои дела касаются вас.

– Вы живете в моем доме! – яростно выкрикнула Регина. – Вы едите хлеб за моим столом и при этом осмеливаетесь утверждать, что это не касается меня, хотя вы ведете себя как шлюха? – Регина сердито посмотрела на Маркуса. – До встречи с вами она была невинной девушкой. У нее не было никакого опыта против вашей мужской двуличности.

– Да, это так, – сокрушенно признался он.

– Я вижу, Стамфорд, у вас обширный опыт по части соблазнения девушек, не так ли?

– Возможно.

– Не скромничайте. Кейт вряд ли была первой, кого вы совратили. У вас устоявшаяся репутация распутника и негодяя.

– Святым меня не назовешь, это точно, – согласился Маркус.

– Хорошо известно, что вы регулярно соблазняете женщин недозволенными методами.

– Я не думал, что все так далеко зайдет.

– Мужчина всегда притворяется любящим, чтобы во имя одной лишь прихоти совратить женщину, не так ли, Стамфорд?

– Такое происходит всегда и повсеместно.

– А вы, Стамфорд, ничем не отличаетесь от других?

– Вероятно, что так.

– Я уверена, что Кейт считает, что вы в нее влюблены. Вы не подозреваете то же самое?

– Вполне возможно.

– Вы когда-нибудь любили ее?

Маркус уставился в пол.

– Нет.

– А сейчас вы ее любите?

– Нет, – почти шепотом опять ответил Маркус.

– Она, наверное, предполагает, что у вас самые благородные намерения. Может быть, она даже воображает, что вы женитесь на ней. Так вы женитесь?

– Это было бы величайшей глупостью.

Регина чуть помедлила, чтобы его отказ как можно сильнее уязвил Кейт. И она была права. Никогда прежде Кейт так не унижали. Она хотела умереть, превратиться в ничто, исчезнуть.

– Вы слышали, Кейт? – категоричным тоном спросила ее Регина. – Он не любит вас. И никогда не любил.

– Да, я слышала.

Кейт всегда понимала Маркуса, как он одинок, что он намеренно чуждается людей, но она даже не могла себе представить, каким жестоким он мог быть. Почему он счел своим долгом принять участие в ее наказании? Чтобы видеть ее страдания?

Неужели он стал прихвостнем Регины? Почему он молчаливо допустил такую жестокость? Он растоптал ту искру привязанности и любви, которая еще теплилась у нее в груди. Неужели он хочет ее изничтожить, чтобы в помине ничего не осталось от той Кейт, которую он знал?

– Полагаю, что она внимательно слушает нас, – проворчала Регина Маркусу, – так что рассказывайте ей поживее все остальное, или это сделаю я!

Маркус, не отрывая глаз от пола, проговорил:

– Я женюсь на Мелани, Кейт. Ровно через неделю. Все уже слажено.

Более страшного и более мучительного известия он не мог бы ей объявить. Хотя Кейт изо всех сил крепилась, чтобы не потерять самообладания, но все-таки не удержалась, по ее щеке поплыла слеза – одна-единственная.

– Равные всегда стремятся к равным, – ликовала Регина. – Как было глупо с вашей стороны, Кейт, возноситься так высоко в своих мечтах!

Кейт почувствовала дыхание смерти, его слова убивали все самое дорогое в ней – нежность, доброту. Она посмотрела на него, как будто умоляя, чтобы он взглянул ей прямо в глаза. Был ли он подавлен? Огорчен? Она хмыкнула от отвращения. Более вероятно, он просто опасался неприятной для него встречи и отчаянно хотел, чтобы она скорее закончилась, тем не менее она все еще мешкала, ей так хотелось, чтобы он улыбнулся ей напоследок.

– Это все? – спокойно спросила Кейт.

– Да, – ответила Регина. – Направляйтесь ко мне в спальню и ждите меня там. Я подойду через две минуты.

Онемев от горя, безразличная ко всему, Кейт медленно пошла к выходу. Она уже находилась у самых дверей, когда ее окликнул Маркус.

– Кейт! – умоляюще позвал он, ее имя невольно соскользнуло с его губ.

Она остановилась и мрачно оглянулась на него.

– Что?

– Надеюсь, что ты обретешь счастье. Удачи тебе и всего хорошего.

Она не могла взять в толк, о чем он говорил, хотя он выглядел искренним и страшно огорченным. По всей видимости, он как будто сожалел о том, что сделал, но почему, непонятно.

Как грубо заметила Регина, он просто плыл в удобном для себя направлении. Он жил в том мире, который она все еще считала своим, но уже скоро этому придет конец. Его избранница принадлежала к высшему свету и более подходила на роль супруги графа.

Так чему удивляться? Стоит ли так сокрушаться и горевать? Зачем надрывать себе сердце?

– Лорд Стамфорд, пропадите вы пропадом.

С этими словами Кейт повернулась и вышла.

Глава 17

У себя в спальне Регина дала выход своей безудержной ярости; даже сознание достигнутого успеха не могло погасить волну гнева, поднявшуюся в ее душе.

Кейт повезло, что она находилась в городе, где так много людей, а не дома, в глухой провинции. Если бы это произошло у них в глубинке и она осталась бы наедине с Региной, то, вполне вероятно, та просто убила бы ее.

Кейт сидела на стуле, ее скромные пожитки лежали рядом, на коленях она держала дорожную сумку. Она накинула на себя плащ и приготовилась отправиться в путь. Бледная, оцепенелая и холодная как мраморная статуя, она сидела с совершенно равнодушным и безучастным видом, ее мысли блуждали где-то далеко. Регине даже пришло в голову, не повредилась ли она в уме.

Мелани суетилась рядом, порхая то туда, то сюда, словно надоедливая мошка.

– Что сделала Кейт, мама? – спросила Мелани. – Она не хочет разговаривать со мной.

Но Регина не обращала на нее никакого внимания, она вынула из гардероба свою трость и подошла к Кейт, держа трость перед собой.

– Встань, – велела она.

Кейт поднялась с вызывающим видом, она явно ни в чем не раскаивалась, что еще больше разозлило Регину.

– Расскажи-ка Мелани о своем предательстве. Я хочу, чтобы она все узнала от тебя, чтобы ты собственным подлым языком сама поведала ей о своей неверности.

– Я находилась в связи с лордом Стамфордом. Меня отсылают домой.

– Что ты имеешь в виду? – недоуменно спросила Мелани.

Мелани была слишком наивной, чтобы уловить скрытый под этими словами смысл, поэтому Регина поспешила объяснить:

– Каждую ночь она проскальзывала к нему в постель и забавлялась с ним, словно проститутка.

Мелани разинула рот.

– Кейт, это же неправда.

Кейт молчала с вызывающим видом, поэтому Регина продолжила свои пояснения:

– Мы мучились от недоумения, почему Стамфорд не оказывает тебе внимания, а все дело в том, что он был занят, он тратил весь свой мужской пыл на нее. У нее повадки приблудной кошки, как у ее матери.

Мелани вспыхнула:

– После всего добра, сделанного ей нами!

– Она воображала, что он любит ее. Ха, ее! Можешь ли ты поверить в это?

– Не говори мне об этом, мама. Я не вынесу.

– Он любил ее больше, чем тебя; он желал ее сильнее, чем тебя. Ее, а не тебя. Эту дочь потаскушки.

– Как ты могла! – кипела Мелани.

– Шлюха! – прошипела Регина.

Она подняла трость и опустила с размаху на голову Кейт, которая не ожидала удара и не успела заслониться. Тонкий прут с глухим стуком ударил по кости, и Кейт упала на пол – обезумевший от боли комок человеческой плоти.

Регина снова и снова поднимала и опускала трость, каждый нанесенный удар доставлял ей наслаждение. На теле Кейт уже не оставалось живого места, а удары все сыпались. К чести Кейт, она не сопротивлялась побоям, а стоически переносила наказание как нечто должное. Регина не унималась до тех пор, пока у нее не устала рука и она не запыхалась. С отвращением она отступила на шаг и бросила трость на пол. Кейт лежала ничком, избитая до полусмерти.

– Ты не можешь все так оставить, – жаловалась Мелани. – Она должна заплатить за все то зло, которое причинила.

– Она поплатится, очень поплатится, – прорычала Регина.

– Что с ней будет?

– Она просто исчезнет и больше не будет досаждать нам.

– Ты уверена?

– Поверь мне, она не вернется.

Регина поправила прическу, пригладила волосы.

– Я хочу, чтобы твой брат ничего не узнал. Не стоит его впутывать в наши дела. Не говори ему ничего.

– Очень мне надо, – фыркнула Мелани. – Меня тошнит от одного ее вида.

Пока Регина доставала накидку и шляпку, она сообщила Мелани новость:

– Я договорилась со Стамфордом.

– О чем?

– В конце концов он решился на брак с тобой. Свадьба состоится ровно через неделю. В Лондоне.

Мелани изумилась и взволновалась.

– Ты серьезно?

– Более чем серьезно.

– Когда он сделает предложение?

– Предложение?

– Да. Когда он попросит у меня руки?

Ох уж эти девушки с их вечными романтическими глупостями!

– Стамфорд – деловой человек. У него нет времени на подобные пустяки.

– Но я так надеялась на это! – запричитала Мелани. – Я подобрала себе платье, чтобы надеть для такого случая, а также все полагающееся. Я просто умру, если он не скажет.

После стольких утомительных разговоров Регина была явно не в настроении выслушивать сетования дочери.

– Ты выйдешь за него и будешь счастлива. Но капризная Мелани заупрямилась:

– Если он не сделает мне предложения, то я ни за что не соглашусь. Ты не заставишь меня. Тебе это никогда не удастся.

После избиения Кейт Регине, возбужденной собственной жестокостью и насилием, даже захотелось опробовать трость на Мелани. Откуда такая строптивость и непокорность, в сущности, еще у ребенка?

– Посмотрим, – угрожающе сказала Регина, но наказывать не стала. В своем нынешнем состоянии она не ручалась за себя.

Развернувшись, она схватила Кейт за руку, вынуждая ее встать на ноги. Кейт, согнувшись от боли, от саднящих ушибов и синяков, с располосованной от удара щекой, хватала воздух открытым ртом.

Очень хорошо! Возможно, у нее даже сломаны ребра.

– Мы сейчас уезжаем, – проговорила Регина. – Ты пойдешь сама, или тебя надо тащить, как мешок с мусором?

– Пойду сама, – еле слышно ответила Кейт.

– Мы спустимся по черной лестнице. Ты не должна никого узнавать, ни с кем разговаривать. Поняла?

– Да.

Регина направилась к выходу, с раздражением отметив, как нетвердо и медленно идет за ней Кейт. Тогда она почти поволокла ее за собой, желая только одного – поскорее покончить с этим мерзким делом.

– Когда ты вернешься назад? – спросила ее Мелани, едва они выбрались в коридор.

– Потом, – ответила Регина. – У меня слишком много хлопот, чтобы все не завершилось провалом.

Она вывела Кейт излома и провела к конюшням. Регине повезло, никто не повстречался им на пути. На конюшне их уже поджидала наемная карета, кучер сидел на козлах, ожидая распоряжений. Они сели, и карета тронулась.

Пока они ехали, Регина молчала. О чем им было разговаривать?

Карета остановилась, подавшись чуть назад. Однако Кейт оставалась безучастной.

– Выходи, – велела ей Регина.

– Где мы? – придя в себя, спросила Кейт.

– Я высажу тебя у твоей сестры, хотя ты вовсе этого не заслуживаешь. Выкинуть тебя в сточную канаву – вот как мне следовало бы позаботиться о тебе.

Регина отворила дверцу кареты и выбросила вещи Кейт прямо на улицу.

– Никогда не обращайся к нам. Не вздумай также нам писать или вернуться в Донкастер. Если только осмелишься, то горько пожалеешь об этом.

Кейт так долго медлила, что Регина даже начала подумывать, а не вышвырнуть ли на улицу вслед за вещами и саму Кейт. Но наконец Кейт пошевелилась и спросила:

– Почему вы всегда ненавидели меня? Что я вам сделала?

– Ненавидеть тебя? Нет, я тебя на дух не переношу. Ты для меня ничто, – заявила Регина. – А теперь выметайся, или я снова возьмусь за палку.

Кейт с трудом выбралась из кареты. Она тихо стонала, ее тело почти не слушалось ее. Регина стукнула в крышу кареты, давая знать кучеру, что пора отправляться. Немного отъехав и выглянув в окошко, Регина увидела, как Кейт без сил опустилась на крыльцо дома своей сестры.

– Шлюха! – пробормотала Регина.

Она посмотрела на часы. Когда здесь появятся судебные приставы, она будет уже далеко.

Перепуганная Селина выскочила на улицу, услышав страшное известие от своей горничной.

– Кейт! – крикнула она. – Что случилось? Что с тобой? Она упала на колени и взяла Кейт за руку. Очевидно, ее избили, но кто? И почему? Кто мог совершить такое с женщиной? Можно ли поступать так с кем бы то ни было?

Вокруг стали собираться зеваки. Печальное и трагичное всегда привлекает людское любопытство. Селина вместе с горничной перенесли Кейт в дом и положили ее на диван в гостиной.

– Кейт! – в отчаянии взывала к сестре Селина. – Кто решился на такое?

– Регина, – вымолвила Кейт.

– Мать Кристофера? – Селина вся задрожала от неприязни. – Но почему?

– Я не крала твоих денег, Селина. Клянусь тебе.

– Конечно, нет, – отозвалась Селина. – Кто осмелился выдвинуть такое нелепое обвинение?

– Так заявила Регина, а Маркус ей поверил.

– Маркус? Ты имеешь в виду лорда Стамфорда?

– Я любила его, – робко призналась Кейт. – Ты догадывалась об этом?

– Нет, где там.

– Регина избила меня, потому что я любила его.

– О, Кейт…

– Я бы сумела дать ей отпор, но она так неожиданно ударила меня, я упала, а она все била и била меня.

– Тише. – Селина выразительно посмотрела на горничную и жестом показала найти Эдит.

– Он собирается жениться на Мелани.

– Ты, должно быть, ослышалась.

– Нет, это правда. Он сам подтвердил.

– Тогда он глупец.

– Да, он глуп, – усмехнулась Кейт с трудом, охваченная болью и печалью.

Эдит вошла в тот миг, когда Кейт схватилась за ребра и, казалось, потеряла сознание. Селина воспользовалась моментом и велела Эдит принести горячей воды и полотенца, а также притирания и нагретые подушки для опухших синяков и ушибов на теле Кейт.

Весь следующий час Селина провела подле сестры, утешая и по мере своих сил облегчая ее страдания. Страх у Кейт прошел, но ему на смену пришли сердечные муки. Селина заставила ее выпить настойку опия, и Кейт прикорнула на боку, безучастно глядя в окно. Пока Селина гладила ее по голове и нашептывала слова утешения, у нее на ресницах нависла невольная слеза и скатилась по щеке.

– Все уже позади, – успокаивала ее Селина. – Ты никогда не вернешься туда. Ты не увидишь ее снова. Я тебе обещаю.

Она поклялась про себя, что сторицей отомстит за обиженную сестру. Она не постоит за ценой, даже если это будет ей стоить ста лет жизни. Регина сторицей заплатит за свою жестокость. Она думала, что ей все дозволено, и напрасно.

Регина не знала, что Селина собиралась стать графиней Донкастер. Тогда ее мерзкий поступок будет считаться гнусным преступлением.

Снаружи раздался резкий стук, но Селина была настолько поглощена заботой о Кейт, что даже не заметила его, поэтому очень удивилась, когда Эдит ввела в гостиную двух мужчин. Выглядели они как джентльмены, но вместе с тем от них явственно исходила грубая, жесткая неумолимость, не сулившая ничего хорошего. Они походили на двух переодетых бандитов или боксеров на ярмарке.

– В чем дело? – Селина встала, инстинктивно заслоняя собой сестру.

Кейт села, но была слишком ошеломлена, чтобы говорить.

– Они пришли за вашей сестрой, – объяснила Эдит.

– Почему?

– У них на руках ордер, подписанный мастером Тамбертоном, дающий им право арестовать ее за расхищение денег из вашего фонда.

– Какая чушь! Она никогда не совершала ничего подобного!

Селина сделала шаг навстречу незнакомцам.

– Убирайтесь из моего дома.

Один из них вежливо приподнял шляпу.

– Простите, мисс, но у нас приказ арестовать ее. Селина едва не бросилась на него, но Эдит вовремя остановила ее.

– Селина, спорить с ними нельзя. Это закон. Ты только накличешь на себя неприятности.

– Они же не могут взять и уйти вместе с ней? Этого нельзя им позволить. Ведь это несправедливо.

– Вы ведь не знаете точно, – мягко заметила Эдит.

– Нет, знаю. Кейт никогда не обманула бы меня! Двое мужчин прошли мимо Селины, как мимо пустого места, приблизились к Кейт и грубо подняли ее на ноги. Она поморщилась от боли.

– Безмозглые дураки! – крикнула по-итальянски Селина. – Разве вы не видите, что она ранена?

– Ничего не поделаешь, – ответил один из проходимцев, в то время как другой вынул из кармана веревку и связал руки Кейт.

– Она опаснейшая преступница.

Не говоря больше ни слова, оба пристава повели ее из дома. Кейт была слишком ошеломлена, чтобы возражать, тогда как Селина следовала за ними по пятам, желая во что бы то ни стало воспрепятствовать им, но Эдит удерживала ее от опрометчивых поступков.

Приставы подсадили Кейт в тюремную карету и едва не бросили прямо на голые доски скамьи. Кейт застонала от боли. Селина закричала в негодовании:

– Куда вы везете ее?

– В Ньюгейт. А куда вы думали?

– Что такое Ньюгейт? – спросила Селина Эдит.

– Это тюрьма, – прошептала она и слегка прищелкнула языком от ужаса. – Страшное место.

Парочка приставов взобралась на козлы, один из них дернул вожжи, и лошади тронулись с места. Селина быстро пошла рядом, не в состоянии разглядеть Кейт за деревянной заслонкой.

– Крепись, Кейт, – крикнула она ей. – Не падай духом. Я навещу тебя так скоро, как только мне это удастся.

* * *

Маркус сидел за своим столом, незряче уставившись в пространство. Тишину нарушало только мерное тиканье часов. Он выпил свое виски, снова и снова восстанавливая в памяти омерзительную сцену с Региной и Кейт.

Итак, через неделю он женится. На Мелани Льюис! У него защемило сердце. Как он мог свалять такого дурака? Что, должно быть, думает Кейт?

Она выглядела такой хрупкой, щемяще юной, прекрасный трагический образ, раздавленный в тисках его равнодушия и гнева Регины. Впрочем, он желал для Кейт лишь добра, надеялся спасти ее от гибели с ним, пусть она благополучно начнет новую жизнь в Донкастере. Но странно, отчего он чувствовал себя так, будто предал ее?

Во рту у него все пересохло и неприятно горчило – не от совершенного ли им проступка? Слова Регины оказались столь убедительными, ее доводы выглядели настолько логичными, что он, хотя и неохотно, согласился с ней. Впрочем, несмотря ни на что, Маркус не поверил, что Кейт обокрала свою сестру. Сейчас он не мог уразуметь, каким образом он так легко поддался Регине и поверил в худшее.

Его одолевали сомнения. Почему он не дал Кейт возможности оправдаться, не расспросил Регину или хотя бы не проверил ее документы? Отчего он, по своему обыкновению, все не взвесил и тщательно не продумал? Он просто кинул Кейт на произвол судьбы, на чем так искусно настаивала Регина. Но как он мог поверить всему?

Маркус закрыл глаза и представил на миг, где сейчас могла быть Кейт. Хотя ему ничего не сообщили, тем не менее он знал, что Кейт отошлют в имение. Он был так привязан к ней, что даже на расстоянии чувствовал, что ее уже здесь нет. Казалось, что огромный особняк весь опустел и вымер.

Находилась ли она на пути в Донкастер? Когда она Приедет туда? Ненавидит ли она его? Простит ли она его когда-нибудь?

– Прости меня, Кейт, – пробормотал он один в пустой комнате. – Прости.

Вдруг послышались чьи-то шаги. Маркус сразу весь подобрался, по обыкновению приняв холодное и безразличное выражение. В библиотеку робко вошла Памела, одетая лишь в ночную сорочку, хотя уже было далеко за полдень. С первого взгляда было заметно, как она напряжена, ожидая его вопросов. Выглядела Памела неважно, измученная и бледная, словно у нее болел живот, волосы спутаны и не убраны, сорочка мятая и несвежая.

– Да, Стамфорд, как хорошо, когда выглядишь милой и любезной, – прохрипела она, споткнувшись и падая в кресло. – Я спала. Пожалуй, для нас обоих было бы лучше, если бы я не просыпалась. У меня голова раскалывается от боли.

Маркус оглядел ее равнодушным, но все замечающим взглядом, он силился и не мог понять: неужели он когда-то любил ее? Объяснением тому могла послужить лишь его юношеская пылкость. Теперь, когда он разглядывал Памелу, внутри у него не шевельнулось ничего – ни проблеска дружеской привязанности, ни уважения, ни вспышки нежности.

Памела пожинала то, что посеяла.

– Ты не видел Кристофера, а? – спросила она, оглядываясь вокруг, как будто тот мог прятаться за портьерами.

– Нет, с чего бы?

– Прошлым вечером я подсыпала кое-что нам обоим в напиток, возбуждающее средство, чтобы улучшить настроение, но с того момента я нахожусь в каком-то одурманенном состоянии. Я беспокоюсь, что он, возможно, также себя неважно чувствует.

– Ты вступила в интимную связь с Кристофером?

– Это он вступил со мной в интимную связь. Он не мог устоять. – Памела выразительно приподняла бровь. —

Вскоре ты услышишь обо мне и Кристофере нечто более важное.

– Ты несешь чепуху.

– Юноша влюблен в меня по уши.

– В тебя?

Кристофер упоминал о какой-то таинственной незнакомке, что он встретил особенную, удивительную, как он сам утверждал, девушку. Памела, должно быть, сбрендила.

– О да. Я обсуждала этот вопрос с его матерью. Она очень заинтересовалась моим предложением. Возможно, вскоре ты услышишь объявление.

– Какое объявление?

– Я намерена снова стать графиней. Он усмехнулся:

– Ты сошла с ума. Неужели ты думаешь, что Регина отдаст тебе своего единственного сына?

– А почему бы и нет?

– Может быть, потому, что тебе уже тридцать, ты вдова и распутная гарпия, которую Регина терпеть не может.

– Мне и так нездоровится, а тут еще выслушивать от тебя оскорбления, избавь меня от этого.

Памела вспылила и встала, явно намереваясь уйти.

– Я не отпускал тебя.

– Как будто мне требуется для этого разрешение. Она сделала один быстрый шаг, затем другой.