Глава шестнадцатая

ВНЕ ВРЕМЕНИ

Я выходил из Мертвого сна много раз, но, очнувшись, впервые увидел рядом радостно смеющуюся женщину.

– У нас получилось! Получилось! – воскликнуло это светловолосое видение, ее голубые глаза широко распахнулись и сияли от восторга. – Мы летали вместе!

Она сидела на мне верхом и била по щекам, пытаясь вытащить из запутанных лабиринтов смерти:

– Просыпайся! Мерлин! Просыпайся!

Когда же она увидела, что сознание возвращается ко мне, женщина наклонилась и прижалась своими губами к моим. Поцелуй был крепким, уверенным, страстным и всепоглощающим. Ее бедра сжимали мое тело, пальцы прикасались к закрытым векам, возможно, как напоминание о том, что мы видели вместе.

Она обняла меня, тело ее задрожало, нежная щека прижалась к моей.

– Вместе мы сильны, Мерлин. Моему отцу никогда не удавалось так летать. Я и не знала, что это возможно: улететь на несколько дней или даже недель назад. Мы могли бы перелететь через годы вместе!

Я оттолкнул ее и встал. Ей это не понравилось. Меня трясло, кружилась голова, и подташнивало от захватывающего дух вида с высоты, который я не мог забыть. Я зашатался. На правой руке был синяк, рука болела.

Что же такое она сделала? Что сделала со мной эта северная колдунья?

– Ты выглядишь усталым, Мерлин, и постаревшим, – ворковала она, подперев голову руками и глядя на меня.

Я посмотрел на свои руки. Кожа стала серой, а на запястьях появились складки, которых раньше не было.

– Ты заставила меня лететь сквозь Время! Но это же ужасно и опасно.

– Это было замечательно! – возразила она взволнованно. Она вскочила на ноги и попыталась снова обнять меня. – Это было самым замечательным приключением в моей жизни. Мы увидели целую армию и каждого из воинов в отдельности. А еще мы увидели, куда они направляются! Почему ты злишься?

– Потому что делать подобное опасно и отвратительно! – закричал я на нее, она такого не ожидала.

Мое лицо опухло, зрение еще не восстановилось, я по-прежнему как бы смотрел с высоты вниз.

Ниив пальцем коснулась моего виска.

– Ты постарел, – заметила она, но тут же добавила: – Тебе идет.

Меня раздражало ее кокетство, мной овладела паника, захотелось кричать.

– Из-за тебя я потерял годы жизни. Ты опасная ведьма! Я должен бы убить тебя…

– Почему? – Она оскорбилась до глубины души. Ниив никак не могла понять, почему я злюсь, она не представляла, в чем она провинилась.

У меня в голове крутилась лишь одна мысль: как она это сделала? Я намеревался использовать чуть-чуть магии, чтобы немного полетать и просто посмотреть, далеко ли ушла армия Бренна, послушать и посмотреть, что затевают вожаки, попытаться узнать цель их похода. Летать труднее, чем бегать (в собаке, например), но все-таки проще, чем плавать, чего я терпеть не могу. Полеты в птицах не очень старят, поэтому я и согласился. Ниив уговорила меня разрешить и ей лететь со мной. Я не возражал, потому что знал, кто она такая, и хотел посмотреть, что она может.

А маленькая хитрая тварь заставила нас лететь назад во Времени. Ее тело могло противостоять разрушительной силе такого полета (если не делать этого слишком часто). Мое же тело пострадало очень серьезно. Каким-то образом она соединила свои чары с моими, выкрала у меня способ перемещения по временам года и скопировала, а потом с помощью магии заставила использовать его против моей воли. На моих костях есть отметины – так мне говорили, – в них записаны опасные заклинания. Она подсмотрела, добралась и скопировала знаки. Она очень глубоко проникла в меня. А я ничего не почувствовал!

Она долго гонялась за мной и звала, а я в полном смятении носился по лесу, пытаясь укрыться от всех. Раздались зов рожка и лай собак. Я решил, что Ясон, как и все остальные, озаботился моим отсутствием и отправился на поиски. От девицы я отделался довольно легко. Но вот чертовы собаки Урты!.. Они меня учуяли под уступом, куда я забился. Их лай перешел в сочувственный скулеж, когда они меня увидели.

Казалось, они были рады, что нашли меня живым. Вскоре за ними нарисовался крупный силуэт Ясона, он отогнал псов и присел рядом со мной, его пахнущее вином дыхание было учащенным от бега, грудь вздымалась.

– Ты быстро бегаешь. Мерлин, ты не заболел? Ты весь какой-то серый.

– Эта ведьма украла мою душу. Пусть на одно мгновение, но все-таки украла. Разрешаю тебе убить ее.

– Когда я в последний раз пытался это сделать, ты ее спас. А покровительница Арго чуть не отморозила нам яйца!

– Времена переменились.

– Давай потом обсудим, что делать с этой нимфой. Лучше расскажи, что ты видел. Ты ведь видел армию?

Я рассказал, что видел. Я не стал упоминать, что видел их до того, как они покинули свой лагерь несколько недель назад. И на этом месте сейчас стоит на якоре Арго, а на берегу отдыхают после долгого перехода аргонавты. Я подробно описал то, что видел. Три армии лучших воинов, самый большой набег в истории, а цель его – вернуть племенам священные предметы, дань предков, их связь с миром живых. По дороге, конечно, они будут грабить. Несомненно, жажда крови кипела в каждом из воинов, даже в женщинах.

Это будет жестокий набег на юг, а значит, они оставят за собой след, по которому мы их найдем. Поэтому я не видел смысла в том, чтобы выяснять точное расположение армий на сегодняшний такой теплый и погожий весенний день. Чем быстрее мы отправимся, тем скорее их догоним.

– Как ты сказал, большая у них армия? – переспросил Ясон.

– Три армии. Бренн ведет одну, Болджос вторую, а Акикорий третью. Насколько мне удалось выведать, несколько лет тому назад Бренн увидел сон. Разгневанные духи предков велели ему вернуть племени их святыни. Эти святыни были похищены и отданы в качестве приношения всем вашим оракулам. Во сне ему велели набрать сто раз по тысяче воинов, самых лучших. Не знаю, кто или что наслало на него этот сон, но он послушался. У Бренна есть сильный покровитель в Потустороннем мире.

Ясон почесал голову:

– Сто раз по тысяче человек. Клянусь Аполлоном, это очень много людей. Сто раз по тысяче… сколько же будет всего?

– Сто тысяч. Всего.

Он выставил перед собой руки с растопыренными пальцами:

– Десять пальцев. А если здесь посадить десять человек – это будет сто пальцев. А сто человек – это тысяча пальцев. А чтобы получить сто тысяч… господи! Как много надо пальцев!

– Если ты считаешь на пальцах, то это будет десять раз по десять тысяч.

– Я не силен в счете, Мерлин.

– А пальцы для нас наименьшая из проблем. Их обоз огромен, к тому же с ними еще полстолька женщин и детей. За зиму они накопили припасов и наловили животных. Они подготовились к большому набегу на Грецию. На твою родину, Ясон. А по дороге они будут добывать продовольствие, мародерствовать. Они хорошо организованы.

Он пристально смотрел на меня, морща лоб:

– И куда же они направляются?

Я не сразу решился произнести:

– В храм Аполлона, в Дельфы.

Не знаю, чего я ожидал от Ясона – ярости, возможно, оскорблений, – но я никак не ожидал увидеть сначала изумление, а потом услышать взрыв хохота. Он поднялся на ноги и швырнул собакам палку, чтобы те ее принесли, и лишь потом повернулся ко мне:

– В Дельфы? Тогда они сумасшедшие. Им придется протискиваться через самый узкий в мире проход между горами! Через Жаркие Врата! Фермопилы! Дельфы? Они проиграют. Боги там или не боги, бронзовые или железные, они проиграют! Двадцать человек могут легко удерживать это ущелье, причем им даже не нужно оружия, хватит и палок. Достаточно лишь крикнуть погромче – и стены ущелья начинают осыпаться. Помнишь, как мы едва проскочили между сталкивающимися скалами? По дороге в Колхиду? Они раздавили хвост голубя и ободрали корму Арго. Жаркие Врата в сто раз хуже! – Он вдруг спохватился: – Да, все верно. Если мы хотим их нагнать, нужно сделать это до ущелья. Иначе нагонять будет некого, включая и моего сына.

Он снова присел.

– Кстати о сыне… ты его видел? Тезокора?

Я признался, что видел:

– Он в этой армии, его чин позволяет ему общаться с самим Бренном. Похоже, они дружат.

– Как он выглядел? – наконец решился спросить Ясон.

«Похож на тебя. Очень похож. Тогда, в Македонии, я этого не заметил. Солнце было слишком ярким. Но в жестокости и умении предвидеть он такой же, каким ты был в молодости».

– Сильный, – ответил я вслух. – Молодой. Энергичный. Красивый. Он очень скучает по брату.

– Да. Да, конечно. По Маленькому Сновидцу. Но по одному сыну за один раз, так?

– Еще кое-что, – продолжил я. – Меня очень беспокоит одна вещь. Ниив, когда была в соколе, не заметила, а может быть, не придала значения. Неожиданно прямо на праздничный стол опустился ворон. Он утащил еду с тарелки одного из командиров, но наблюдал он, как мне кажется, за Оргеториксом. Твоим сыном. Он сидел за тем же столом. Этот ворон появился из ниоткуда, как мы с Ниив. Ясон, я знаю этого ворона! Пока я не вспомнил, откуда я его знаю. Но за нами явно следят.

– Ты это уже говорил…

– Значит, повторяю. За нами следят… боюсь, что наш преследователь опасен.

Ясон кивнул и помог мне подняться на ноги.

– У нас двадцать один раз по десять пальцев, чтобы ткнуть ими в глаза старой черной птице, если она попытается украсть что-нибудь на Арго. Нас так просто не возьмешь.

Я посчитал нужным заметить следующее:

– Если бы мы звали, чьи глаза собираемся выкалывать. Тогда я мог бы сказать, достаточно ли у нас пальцев!

Он рассердился

– Это всего лишь птица, Мерлин. Большая черная птица, питающаяся отбросами. Я все про них знаю сам. Не грусти, Мерлин. Расскажи мне лучше про моего сына. Он похож на меня? Есть ли у него искра в глазах? Достоинство, благородство? Похож ли он на внука Эсона?

Мы с Ясоном извращались назад к собакам и Илькавару с Тайроном Критским, которые возглавляли охоту на меня. Я никак не мог до конца понять этого человека, восставшего из мертвых, живущего в мире, который отделен от его мира семью, а то и больше, сотнями лет. Он совсем не ощущал потерянного времени. Его волновало только лицо, жесты, манеры, которые напоминали бы в одном человеке – в его сыне – его самого! Может быть, он просто не хотел видеть в парне что-то от Медеи? А может быть, он очень хотел увидеть сына и пытался убедиться, что это его сын? В душе Ясона шла борьба: он то сердился, то становился задумчивым, то отказывался от всего, во что верил, то вдруг приносил жертвы богам, которых давно нет.

Он существовал вне Времени.

И Оргеторикс тоже.

Ну и я, конечно.

– Твой сын совсем не похож на тебя, – соврал я. Ясона сильно задели мои слова.

– В самом деле?

– Он похож на самого себя. Но я не сомневаюсь, что он твой сын.

– И почему же?

– В нем есть что-то безрассудное. Он отважен, глуп и эгоистичен.

Ясон расхохотался:

– Это уж точно ядовитый букет. Но, как и любое лекарство, в малых дозах и пропорциях яд может как вызвать болезнь, так и излечить!

Я молча уставился на Ясона, меня поразила столь неуместная метафора. И все-таки я не все рассказал ему про Оргеторикса: я не упомянул о его растерянности и замешательстве. Не знаю, заметил ли Ясон, что я что-то скрываю, или он имел в виду, что сочетание этих сильных черт характера может помочь сыну победить слабости.

Меня преследовало лицо молодого кельта. Когда он смотрел вверх на меня, парящего в небе, я заметил в его глазах и тень, и огонь. Он знал, что сокол в небе не просто охотился. Мне показалось, что он окликает меня сквозь разделяющие нас дни, и меня это заинтересовало.

И как раз когда я об этом подумал, тень ворона закрыла солнце.

Арго был накрепко пришвартован и разгружен. Рувио пасся среди земляных валов и деревянных частоколов, среди кострищ покинутого лагеря. Аргонавты обыскивали лагерь в поисках чего-нибудь оставленного прежними обитателями, что может пригодиться: зерно, солонина, кусок ткани или одежда. Они рыскали по лагерю, как и своры собак, собаки недовольно рычали на соперников. К собакам присоединись два пса Урты, среди сородичей они выделялись огромными размерами, поэтому другие старались держать дистанцию, выказывая им уважение.

Рубобост показал на лес, где я совсем недавно прятался. И мы ясно увидели прищуренные глаза и серые морды прячущихся за деревьями волков.

– Их больше десяти. Они на удивление спокойны и терпеливы. Хочется надеяться, что они поджидают, когда мы уйдем, а не когда мы уснем.

Королевское укрепление, где Бренн держал речь перед командирами, прибрали, ворота починили, устроив таким образом место, где все моряки с Арго смогут наконец отдохнуть. Рубобост и Улланна приготовили аппетитную еду из скудных запасов, остававшихся на корабле, и из того, что нашли в лагере. Миховар испек хлеб почти из одной травы.

– Хлеб можно испечь из чего угодно, лишь бы это можно было перемолоть в порошок, – поучал он нас. – Даже из черепов!

Илькавар и двое кимбров, Конан и Гвирион, отобрали семь коней из тех, что паслись на опушке леса и на берегу. Немолодые животные, выпущенные на волю, постепенно одичали, но их еще можно было использовать в походе на юг.

Эрдзвулф сидел над картой и размышлял. А Тайрон Критский, который не знал южных гор, стоявших на пути в Грецию, страну, что так влекла его, обладал талантом ориентироваться в лабиринтах. И поскольку горные проходы и извилистые реки – те же первозданные лабиринты, тонкие, украшенные золотом пальцы Тайрона скользили по карте, прокладывая маршруты, по которым мы сможем догнать и обойти огромную армию, двигающуюся по холмам Македонии подобно наводнению: сначала спокойно, а потом все безудержней.

Теперь нам придется оставить Арго. Нас ждет долгая дорога по все более и более трудным горным перевалам, пока мы не доберемся до восточных границ Иллирии. Потом нам предстоит пройти извилистым путем через Македонию до Фессалии, а там Жаркие Врата – узкое ущелье и переход по враждебным, неприветливым долинам к Дельфам.

Ясон разрывался, размышляя о том, какую из Двух возможностей избрать: то ли перехватить армию до того, как она доберется до Фермопил, учитывая, что там произойдет кровавое сражение и его сын может пострадать, то ли подождать до Дельф потому что там сына найти будет проще. Хотя если кельты сумеют ворваться в Ахею, то скорее всего они рассредоточатся и в Дельфы прибудут уже несколькими летучими отрядами, чтобы обрушиться на оракул, как буря. Оргеторикс может затеряться среди них, а может быть, он и вовсе не станет принимать участие в мародерстве из уважения к святому месту, где бывал.

Урта согласился с рассуждениями Ясона, но по своим соображениям. Он не хотел, чтобы Куномагл погиб от греческого копья. Решено, мы перехватываем армию до Фермопил. Значит, нужно поторопиться с отъездом.

Встал вопрос: кто же сообщит Миеликки, что Арго останется здесь, что мы спрячем его в укромном месте и оставим на время?

– Я мочился на нее, – сказал Ясон. – Боюсь даже представить, что она со мной сделает, если я явлюсь к ней.

Все глаза обратились ко мне, но я отказался. Я еще не отдохнул после полета в соколе, к тому же у меня были свои дела. Но Улланна напомнила мне о моих особых отношениях с кораблем. И мне пришлось согласиться против воли.

Она заставила меня подождать, я сидел на корточках один на корабле, вдыхал запах лошади – хотя навоз давно убрали и счистили, запах остался – и негромко звал старую Госпожу Леса. С носа корабля на меня смотрело угрюмое лицо, я почувствовал дуновение холода. Запахи зимы перебили другие запахи, мне на щеки опустились снежинки. Госпожа Леса не обрадовалась мне. Оказалось, что она слышала наш разговор.

– Вы завели меня в такую даль, чтобы бросить!

Я вздрогнул, услышав голос Духа корабля. Я вдруг оказался в ледяной стране, сидел на сугробе, солнце, сверкавшее на льдинках и снегу, слепило глаза, мне даже пришлось прикрыть их рукой.

На Миеликки была черная медвежья шуба, большой красно-зеленый капюшон скрывал лицо. Она повернулась ко мне, сердито отбрасывая снег ногой. Ее рысь зарычала на меня. Я поднялся навстречу.

– Мы должны идти на юг через горные перевалы. Мы быстрее пройдем пешком и на лошадях. Речной переход закончен. Мы не бросаем тебя, просто ставим на время в сухой док.

– Плывите морем, – предложила она. – Потом на юг через узкий пролив и через Иолк, а можно через Фессалию. Арго там проходил.

Она имела в виду плавание Ясона и узкий и опасный пролив у Геллеспонта. Сам корабль передал свои знания покровительнице. Я помнил это путешествие, словно это было вчера, мы долго волочили корабль по берегу моря, имевшего цвет темного вина. Мы тогда направлялись в Колхиду. А потом поплыли к очень трудному для морехода устью реки Даан, болотистому и поросшему тростником. Затем нам пришлось подналечь на весла, плывя против течения вглубь острова к гористым землям Южной Гипербореи, откуда Бренн и его братья кельты сейчас начали свой поход. Как мне подсказывал мой опыт многовековых странствий, по суше мы будем двигаться гораздо быстрее. Хотя надо учесть, что на море нам следовало опасаться только пиратов и тех морских чудищ, которых на нас мог бы наслать Посейдон. А на суше мы могли столкнуться с вождями диких племен, а если уж совсем не повезет, то и с горячими, хорошо вооруженными македонцами. Сами греки давно утратили свою мощь. Они могли удержать разве что Фермопилы, Бренн как раз и выбрал этот перевал.

– Мы пройдем сквозь как расплавленная магма вулкана, сжигая все на своем пути, живые побегут по мертвым телам! Мы поглотим каждую травинку, каждый клинок, каждую юную жизнь, которая встанет на нашем пути.

Он может это сделать. Эти кельты боятся смерти куда меньше, чем персы, которые штурмовали перевал четыре столетия назад и были отброшены малыми силами спартанцев.

Времена изменились. Гибель воина означала лишь то, что бой продолжится, правда уже в Стране Призраков, и после смерти.

– Мы не покинем тебя, – сказал я Миеликки. – Но путь по суше короче. А вернувшись, мы отвезем тебя домой.

Миеликки сердилась, она ходила взад-вперед передо мной и издавала какие-то странные звуки, словно пела себе под нос. Через некоторое время она остановилась и откинула капюшон. Ее лицо было мертвенно-бледным, глаза как лед, губы вытянулись в тонкую линию, вся кожа была испещрена морщинами, на щеках замерзли слезинки. Она страдала от одиночества, но мне приходилось видеть, как эта женщина становилась жесткой и жестокой.

– Моя предшественница не жила здесь, – сказала она. – Она приходила, когда хотела или когда ее звал тот, кого вы величаете Ясоном.

Миеликки говорила про Геру. Гера обещала Ясону помогать только советами в том плавании. Она участвовала в более крупных и опасных играх за пределами мира смертных.