Заговорил он, когда девушка уже исчезла.
      - Давай заглянем в ресторан, - сказал он с каким-то особым нажимом, подхватив меня под руку. - Только, ради бога, не слишком привлекай к себе внимание.
      Посмотри, не увидишь ли там знакомые лица.
      Чуя в воздухе тайну следствия, я послушно оглядела зал из-за двери. Да, два знакомых лица я заметила. Один автор не слишком популярных книг, совершенно не признающий грамматики, и один реликт от Доминика. Тот самый симпатичный, культурный, приятный человек, которого я отдала на съедение майору. Пустынко. Откуда он здесь взялся? Он же должен быть в Варшаве...
      Я сообщила о них Лукашу.
      - Посмотри еще, повнимательней, - приказал он. - Автор нас не интересует, а вот Пустынко - да.
      Меня он еще не видел, интересно, что будет, когда увидит. Он же думает, что я мертв. Но я вовсе не его имел в виду, он - просто случайная радость, я на такой случай и не рассчитывал. Понаблюдай.
      - Ты мне лучше сразу скажи, за чем я должна наблюдать, - посоветовала я ему. - Потому что я наверняка замечу не то, что нужно. Этот подлец сидит с какой-то парой, те явно вместе, он что - будет за ней ухлестывать или как?
      - Скорей всего, нет. Но, возможно, заинтересуется кем-то еще...
      - Кем-то еще интересуется не он, а тот, что с бабой. Если это его жена, то, вернувшись домой, он получит от нее по морде.
      - Ну?.. Вот именно!
      Такой нажим прозвучал в его голосе, что я начала вглядываться старательней. У того типа, что был с бабой, голова вращалась, как на винте. Он не мог глаз оторвать от той самой красотки, которая вернулась из бара и на которую я смотрела без всякого удовольствия. Нет, разумеется, никакой зависти к этой секс-бомбе я не испытывала. Ее сексуальность мне до лампочки, чего не скажешь, конечно, о мужиках.
      Те просто приклеивались к ней взглядом, и чуть ли не слышно было, как в каждом из них ржут распаленные жеребцы, редко кто гасил искры в глазах и сохранял голову в стабильном положении. Один только Пустынко ее как бы не замечал и не отличал от официанта или пальмы в декоративной кадке.
      - Что это он такой сдержанный? - удивленно воскликнула я. - У него перед носом такая девица вертится, а он - хоть бы что. Демонстративно хочет доказать окружающим, что не обращает в кабаках внимания на чужих женщин?
      - Все дело в том, что она ему - не чужая.
      - И кто же это?
      - Кая Пешт.
      Я аж дар речи потеряла и уставилась на нее с еще большим интересом.
      - Да уж. Я слышала, что она красивая, но дело не в этом. Она сексуальна, как дьявол, или мне это только кажется?
      - Тебе не кажется.
      Моему изумлению не было предела.
      - И она всегда себя так ведет? Все мужики шеи себе свернули, хотя она ничего предосудительного не делает. Но, постой-ка... Она так же вела себя и в компании Доминика?
      Лукаш потянул меня обратно в бар.
      - Я не знаю, как она себя вела в компании твоего Доминика, потому что никогда их вместе не видел.
      И снова не это главное. Ты не считаешь, что Пустынко перебарщивает?
      - Если они и в самом деле знакомы друг с другом, то перебарщивает настолько, что это даже подозрительно. Как будто никогда в жизни он ее и в глаза не видал, не интересуется ею и знать ее не хочет.
      А она старательно его избегает. И что же это должно значить?
      - По-моему, они случайно встретились здесь, и им дико неудобно - ни он не может перейти в другое место, ни она. А то, что они прекрасно знакомы друг с другом, я и сам отлично знаю, я же их возил, кроме того, о ней нередко упоминалось, когда Пустынко ехал с кем-то еще. Сейчас он не хочет ее признавать и явно надеется, что о их знакомстве никому ничего не известно. Да и она к нему тоже не рвется.
      - Ну, тогда он полный идиот, так как никто же не поверит, что он безо всякой причины даже не смотрит на такую красотку.
      - Вот именно. Интересно...
      Больше Кая Пешт в баре не появлялась. Я припомнила, из какого болота вытащил ее Доминик.
      Намеревался воспитать из нее добродетельную девицу. Черта лысого, он же не был слепым, и мужские инстинкты у него были в порядке, и если он не оставил ее для себя, не монополизировал.., что-то за этим крылось.
      - Вообще-то она явно еще та штучка, - задумчиво проговорила я.
      - Похоже, - холодно подтвердил Лукаш. - Я достаточно наслушался о ней. Подлая, безжалостная, жадная, лживая пиявка. Я бы не доверил ей даже самого малого. Уничтожить мужика, довести его до самоубийства - это для нее все равно, что раз плюнуть. Говорят, что только один нашелся, с которым она не смогла до конца справиться и боялась его.
      Уж не твой ли Доминик случаем?..
      Я покачала головой, погруженная в свои размышления.
      - По характеру она действительно подходит, но теперь я вижу, что Доминик ни за что в жизни не дал бы ей в руки оружие, не такой уж он был дурак.
      Нет, все-таки я подхожу лучше всего...
      Я настолько задумалась о Кае Пешт, что на мгновенье перестала видеть окружающий мир. А когда очнулась, заметила, что Лукаш с огромным интересом уставился вглубь бара.
      - Просто большой сбор, чтоб мне сдохнуть, - тихо сказал он. - Пока не оборачивайся.
      Я с трудом сдержалась, чтобы тут же не оглянуться.
      - А что?
      - У бара стоит бык этой мафии и хлопает глазками. Я его прекрасно знаю. Длинная рука подпольного правопорядка.
      - Красивое название, - с иронией заметила я. - Один из тех двоих, которые были там, во Владиславове?
      - Нет, третий. Еще лучше.
      - Исполняет приговоры?
      - По найму. Стреляет, не думая о последствиях.
      Никак не могут беднягу засадить: у прокуратуры все время не хватает доказательств.
      Я заволновалась. Хотя мы и сидели в углу, скрытые растениями в кадках, но зато в случае чего отсюда трудней было бы убежать.
      - Надеюсь, он не за нами охотится?
      - Это было бы полным идиотизмом... Я ведь не единственный свидетель?
      - А что - кого-то еще тоже взрывали?
      Мы посмотрели друг на друга. Черт побери, если майор Бежан до сих пор не разобрался с фактами и не собрал неопровержимых доказательств, то эти вассалы Доминика располагали полной свободой действий. И они на самом деле могли полагать, что ликвидация постоянного шофера, который не дал себя убить где-то там в чистом поле, может оказаться полезной. Я уже поняла, что Лукаш, будучи лично не знаком с Домиником, знал о его обширных контактах гораздо больше меня. Но ведь он уже дал показания?..
      - Лишь бы не было поздно... - скептически начала я и замолчала.
      Звон и грохот у бара позволили мне наконец-то повернуть голову и уже открыто посмотреть в ту сторону. Перед моим взором предстало жуткое зрелище: крупная рыжая девица лежала на полу у стойки бара под металлическим подносом и черепками самых разных сосудов, а над ней, спиной ко мне, склонился тип с бычьей внешностью. Из-за стойки выбежал бармен. Его опередила какая-то женщина солидного телосложения. Она подбежала к склонившемуся типу и изо всех сил врезала ему по спине каблуком туфли, которую держала в руке. Каблук, по счастью, был модный, широкий, если бы она ударила шпилькой, то, наверное, пробила бы его спину насквозь. Тип вскочил, выпустив из рук рыжую девицу, которая каким-то образом умудрилась поставить ему подножку. Мужик поскользнулся на осколках и с размаху сел на пол. В дело подключились еще двое участников - бармен и гость, явно связанный какими-то узами с воинственной бабой.
      Лукаш не стал терять времени.
      - Смываемся! - приказал он. - Лишь бы нам выбраться из этой западни, на свободе мы разберемся, что к чему.
      А между тем суматоха продолжалась, приобретя, однако, какой-то странный характер. Вместо жажды реванша все участники катастрофы начали вдруг взаимно извиняться с такой интенсивностью, что чуть не подрались за приоритет в извинениях. Баба с туфлей со слезами на глазах умоляла ее простить, бычьей внешности тип выражал полное раскаяние, помогая встать рыжей девице, рыжей же было ужасно неудобно, что она пнула его по ноге, бармен извинялся не известно за что, а мужик той бабы, что с туфлей, жалобным тоном оправдывал свою знакомую, которая приняла бычьего типа за своего собственного мужа и решила его наказать. С опозданием прибывшие гостиничные охранники оказались без работы.
      И тут в баре появилась новая фигура. Ну, не такая уж и новая, скорее знакомая. Со стороны туалета прибежал пышущий гневом и беспокойством кореш с милым личиком разъяренного мопса. Бешеный!
      - О холера! - изумился Лукаш.
      - Курва печеная, что вы тут бардак устраиваете! - сдавленным голосом заорал он в направлении то ли рыжей, то ли бычьего типа, поскольку они как раз стояли рядом, вроде бы как слившись в объятиях. - Это не та, павиан!
      Рыжая и бычий тип с отвращением оттолкнули друг друга.
      - Не я? - дико взвыла рыжая. - Так с кем еще ты тут гуляешь, акулочка моя?
      - С тобой, с тобой, не вопи! Но он не с тобой!
      Бычьей внешности мужик угрюмо молчал. Баба застыла с туфлей в руке, ухватившись за плечо своего типа и дико уставившись на вновь прибывшего.
      Бармен попытался смягчить ситуацию, старательно поясняя, что здесь имела место достойная сожаления ошибка.
      - Да подавись ты эту достойную ошибку, - свирепо прорычал Бешеный, полностью игнорируя грамматику. - Протри свои дурацкие зенки! Вон туда смотри! Сжав кулак, вытянутым большим пальцем он указал куда-то себе за спину.
      Бычий тип проследил взглядом за направлением пальца, то же самое сделали все, не исключая охраны, и, разумеется, попало все на нас - на Лукаша и меня. А также на тетку Изу с дядей Филиппом, которые как раз входили в бар.
      Мы бы вышли, не дожидаясь дальнейшего развития событий - Лукаш уже обнял меня за плечи, - если бы не эта новая пара. Боже милостивый, неужели они не могли посидеть в своем казино чуть подольше!?.
      Даже тетка Иза слегка окаменела. Семь пар глаз (хотя Бешеный стоял к нам спиной, но зато таращился еще какой-то случайный гость, сидящий в дальнем конце стойки бара) обладали, видимо, могучей силой, - словно голова горгоны Медузы, обращающая людей в камень. Похоже, мы все представляли неподвижную живую картинку пока, наконец, сам Бешеный не обернулся и не застыл точно так же.
      Двигались у него лишь глазные яблоки: он переводил взор с меня на тетку Изу и с Лукаша на дядю Филиппа. У меня мелькнула мысль, что, наверное, даже королева английская со всем своим двором не произвела бы большего впечатления. Тетке Изе было чем гордиться.
      Ужасающую тишину прервала рыжая.
      - На кого ты, собственно, показываешь, акулочка?
      И кому? Мне или своему мальчику на посылках?
      Что касается меня, то я предпочла бы того, что помоложе.
      - Заткнись! - рявкнул Бешеный сдавленным от ярости голосом. - Бармен!
      Враз оживший бармен в одно мгновение оказался по другую сторону стойки. Бычий тип продолжал тупо глазеть, хотя теперь уже только на мужчин, полностью игнорируя женщин. Не интересовали его ни я, ни тетка Иза, а исключительно лишь Лукаш и дядя Филипп. Тетка Иза с достоинством отплыла вглубь бара, дядя Филипп последовал за ней. Лукаш упорно направлял меня к выходу, и я уже почти пожалела, что обнимание за плечи закончилось. Хотя, возможно, предпочла бы менее публичные условия.
      - Так, значит, это не Пустынко, а тот кретин, - сказал Лукаш у лифта. Надеюсь, что он не сдуреет и не примет твоего дядю за меня. Надо бы туда вернуться.
      - О нет! - непроизвольно вырвалось у меня. - Если ты, то и я.
      - Не глупи, еще неизвестно, действительно ли он собирается меня прикончить.
      - А что же он собирается? Преподнести тебе букет роз? Судя по тому, что я слышала, он просто безответственный кретин.
      - Это факт. Зато морда у него - как рупор граммофона. Он проорет все, что лежит у него на печени, и я, возможно, что-то узнаю. Кроме того, не преувеличивай, не будет же он кончать меня при свидетелях, скорее уж организует какой-нибудь несчастный случай.
      - Что меня отнюдь не радует.
      - Тем более, я предпочитаю послушать. Может быть, у него с языка сорвется какая-нибудь полезная информация...
      В результате мы вернулись в пещеру разврата и тут же увидели Бешеного, который вместе с бычьим типом входил в мужской туалет. Лукаш без слов последовал за ними, так что мне не оставалось ничего иного, как только войти в дамский туалет.
      Тут же находилась рыжая девица. Она поправляла макияж перед зеркалом и посмотрела на меня таким взглядом, что я почувствовала необходимость объясниться.
      - Нет, - сказала я мягко и успокаивающе. - У меня нет ничего общего с вашим ухажером. Я его вижу всего в третий раз в жизни и не говорила с ним.., нет, извините, говорила с ним всего один раз, - Можно узнать, на какую тему? - ядовито спросила она.
      - Трудно сказать, я не уверена, что это вообще можно назвать темой. Я извинилась перед ним за вторжение на его территорию, а он продемонстрировал мне свою явную неприязнь. В сумме время нашей беседы ограничилось примерно тридцатью секундами.
      Рыжая внезапно заинтересовалась.
      - А зачем вы проникли на его территорию?
      - За шляпой моей тетки. Она запуталась в его кустах.
      - И что?
      - И ничего. Я забрала шляпу и ушла.
      - И он к вам не приставал?
      - Скорее это была полная противоположность приставанию. Посулил мне одни лишь неприятности.
      - Да ну? Вы ему наступили на мозоль?
      - Исключительно этой шляпой. Больше никогда и ничем. Во всяком случае, я об этом ничего не знаю.
      Рыжая оставила в покое собственное лицо и смотрела на меня в зеркало с подозрительностью и явным осуждением.
      - Ну и чего вы мне тут все сказки рассказываете, я же знаю, что вы у него уже несколько лет сидите, как заноза в сердце. Он мне говорил. Но я-то думала, что вы помоложе и поинтереснее. И чего в вас находят мужики?
      Комплимент показался мне очаровательным. Я перевела взгляд в зеркале с ее лица на свое и критически его обозрела. Ну, в самом деле не фонтан.
      Левый глаз слегка размазался, макияжем почти не пахло, а уж сексуальности я в себе не могла найти ни на грош. Разве что морщин у меня не было, но это так, улыбка природы.
      Рыжая продолжала.
      - Не больше чем на двадцать пять должны вы выглядеть, а я так вижу железную тридцатку, как из пушки...
      - Тридцать семь, - поправила я.
      - Что?..
      - Тридцать семь, чего там друг другу пыль в глаза пускать.
      - На них вы не выглядите... Секундочку. Тогда это вообще не вы! Вам должно быть тридцать два, да и их не должно быть видно!
      - Тридцать два мне было пять лет назад, так чего ради мне сейчас должно быть столько же? Это что, обязаловка? Тех, кто старше, в бар не пускают?
      Рыжая выглядела вроде бы как расстроенной.
      - Ну тогда я не знаю. Я тут наслушалась... Думала, что это вы. Гадина холерная, каждого мужика сосет так, что у него в ливере все переворачивается, до костей обдерет. Севчик из-за нее весь на нервах, а теперь еще сегодня из-за вас...
      - А вообще-то что вы в нем нашли? - вырвалось у меня довольно страстно.
      - Ну вы что, дура, что ли? - обиделась рыжая. - Что же еще, как не бабки? Он как разозлится, то все, что в карманах, швырять начинает, он такой. Хам, конечное дело, но не извращенец, да и платит. Хоть старый, да ярый.
      Вообще-то, меня интересовали вовсе не такие сведения о Бешеном.
      - Ну ладно, а почему он из-за меня на нервах?
      И что он здесь делает, я его не приглашала. Он хотя и живет, как мне кажется, на Побережье, но я все же думала, что он чаще в Варшаве бывает?..
      - Он везде бывает, - объяснила мне рыжая без малейшего сопротивления. Так все это секретит, что не приведи господь, только голову морочит. Он там в правительственной шайке, мафиози хренов, по моему разумению, его бы уже давно убрали, если бы он там что-то не позаписывал, - подстраховался, одним словом. Да ладно, я-то не шибко секу, у них там вообще рука руку моет, все друг за друга цепляются, как репьи. Вроде бы дыра у них там образовалась, вот они и хотят ее законопатить. Убили вроде кого-то, или как?.. Он мне два вечера подряд жалился, я же у него - та самая расслабуха. Свидетеля какого-то требовалось замочить, быка с собой взял, чтобы ему показать. Сдается мне, что это баба. Почему я и подумала, что это вы. Он ее боится, потому как она такая гангрена - все-то знает: захочет утопить - все скажет, а если нет, то, может, и помилует.
      Как ей будет удобней. Вы знаете, кто это?
      Я была уверена, что знаю. Кая Пешт. И куда она подевалась? Она же здесь была...
      - Есть одна такая, - сдержанно поделилась я. - Что-то я о ней слышала и разок видела. Да уж, та еще штучка. Похоже, что всю свою жизнь с ранней молодости морочит головы разным мужикам, причем абсолютно безо всякой жалости...
      - Не дура, - похвалила рыжая с долей зависти.
      - И талантливая, - продолжала я. - Но с ней я тоже никак не связана. Я вам скажу правду, чего уж там: когда-то, много лет назад, мой хахаль водил с ними компанию, всю шайку на коротком поводке держал и на них материал собирал, но я в этом не участвовала. И даже представления об этом не имела, у меня, в общем-то, своя жизнь была. Уже целых четыре года как я с ним рассталась, но они вроде бы все еще меня подозревают, что я что-то от него знаю.
      А я черта лысого знаю, и все это меня ну нисколько не касается. Похоже, что тут произошла какая-то ошибка: я вожу по стране родню из-за границы и больше ничего, а ваш ухажер приписывает мне какие-то макиавеллизмы. Пусть он от меня отвяжется и не морочит мне голову.
      Рыжая в недоумении повернулась ко мне.
      - Значит, это вовсе и не вы. Та вторая, которая вошла, тоже нет старая развалина. Я вам скажу, Севчик хочет ее замочить, но на самом-то деле пока не знает, надо ли. Совсем сдурел из-за всего этого.
      Я ведь не такая уж дебилка, чтобы ничего не понимать, хоть он так считает. Так вот, мне кажется, что он совершает большую глупость.
      - Мне тоже.
      - Он вообще ничего не соображает, но мне-то это не помеха, я за него замуж не ходила и не пойду. И еще что-то вроде бы есть против него, чего он совсем и не сделал, а речь идет тоже о какой-то бабе...
      Я несколько успокоилась, так как выходило, что мы оба с Лукашем пока что в этой игре не участвуем, Бешеного достает Кая. Постой-ка. Не сделал, о бабе... Эге, уж не о Михалине ли речь?..
      У меня было время об этом малость поразмышлять, так как Лукаш покинул мужскую комнату последним. К счастью, живой и в отличном состоянии.
      Мы заглянули в бар, где все еще торчала тетка Иза под эскортом дяди Филиппа, но зато не было никого из врагов.
      - Ну и что? - нетерпеливо спросила я.
      - Ничего, - исчерпывающе ответил Лукаш и нашел хорошее место на креслах в холле, где нам открывался неплохой вид на все стороны. - Может быть, все-таки не спутают.
      - Похоже, что нет, - подтвердила я. - Зато меня спутали с Каей Пешт.
      Я поспешно изложила ему беседу с рыжей и потребовала отчета из соседнего помещения. Оказалось, что Лукаш был прав: Бешеный в состоянии бешенства молол языком так, что только эхо гремело. В общем, стоило послушать.
      - Злой он, как черт, и мне кажется, что твоего Доминика ни он, ни Пустынко не убивали, - докладывал Лукаш. - Им это убийство вообще не с руки.
      Правда, они вернули кое-какие компрометирующие их бумажки, но от одного свидетеля им пришлось избавляться. Бешеный этим очень недоволен и ругался, как что, так сразу он, может, он и в самом деле такой нервный, но уж тут-то чист, как ребенок, Михаську бы он и трогать не стал, да и она его тоже, зато у этой курвы никакой совести нет, может и донести. А ветер на нее дует, и нужно будет организовать несчастный случай... На тот факт, что я жив, он не обратил никакого внимания, так что, возможно, Пустынко отправлял меня на небеса по своей собственной инициативе. Вот и все, что мне удалось подслушать. К сожалению, они не называли никаких фамилий. Ты что-нибудь поняла?
      Я сосредоточенно пыталась думать.
      - Одно я поняла точно. На твоем месте должен был бы сидеть майор, он бы понял еще больше. Жаль, что не получилось все это записать на пленку... Во всяком случае, хотела бы я видеть ту сцену, когда тебя увидит Пустынко. Давай это как-нибудь организуем, а? Потому что из-за всей этой семейной неразберихи мне не достается никаких развлечений.
      Действительно, развлечений у меня было так мало, что даже не подвернулся случай, чтобы Лукаш еще раз обнял меня за плечи.
      ***
      Когда я привезла семейство обратно в Варшаву, перед домом меня дожидался тот самый сержант, который перепутал двух Из Брант. Вел он себя крайне скованно и официально, и мне даже показалось, что я ему не нравлюсь.
      - Мне поручено переговорить с вами, - с достоинством объявил он, как только я вышла из машины.
      Я ничего не имела против и более продолжительного разговора, но ведь не сейчас же, боже милостивый. Я провезла их по несколько кружному пути, через Мальорк, они посетили замок <В Мальорке находится один из крупнейших в Европе рыцарских замков, бывшая резиденция Ордена крестоносцев.>, а теперь хотели чего-нибудь выпить и вообще отдохнуть. Все вылезали из машин со своими узлами, и кто-то должен был занести наверх треклятый багаж!
      Этот последний вопрос разрешила бабушка.
      - Молодой человек в прекрасной физической форме, - сказала она голосом, который, пожалуй, укротил бы и тропический смерч, - без сомнения, должен оказать помощь людям, которые старше его. Прошу вас забрать половину вещей и поставить в холле.
      Сержант, полностью обалдевший от своей скованности и от бабушкиной напористости, действительно подхватил часть сумок. Вторую часть забрал давящийся от смеха Лукаш, добровольно взявший на себя роль заботливого шофера.
      Освободившись в холле от поклажи, сержант пришел в себя.
      - Я коротко, - пообещал он. - У вас есть садовый участок на улице Сасанки.
      Я была занята чайником, заваркой, стаканами и рюмками, к тому же никакого садового участка у меня не было, поэтому я поверила, что разговор действительно будет коротким.
      - Нет, - ответила я вежливо, но решительно.
      - Да? - уперся сержант. - Ваша девичья фамилия Годлевская.
      - Правильно. Но участка у меня нет.
      - А вот и есть. В шестьдесят первом году он был выделен Станиславу Годлевскому, адрес совпадает, это - ваш предыдущий адрес.
      Я на мгновенье оторвалась от чайника.
      - Да меня в шестьдесят первом году еще и на свете-то не было. Я родилась только в шестьдесят четвертом; если у вас есть мой адрес, то вы могли бы получить и дату моего рождения.
      - Ваша дата рождения здесь не при чем...
      - Господи боже, не хотите же вы сказать, что я копала грядки в младенческом возрасте!
      - Наследство от родителей переходит к их потомкам. Участок от вашего отца перешел к вам. Вы же не будете отрицать, что Станислав Годлевский был вашим отцом?
      - Нет. Не буду.
      Семейство утратило интерес к своему багажу и начало кучковаться в кухне. Даже бабушка задержалась в холле поблизости от кухонной двери. Уши у всех вырастали с сумасшедшей скоростью.
      - Таким образом, участок принадлежит вам, - сержант продолжал гнуть свое. - Что вы можете о нем сказать?
      - Ничего.
      - Как это ничего? Вы что - не знаете, что в вашей семье имеется садовый участок?
      Я залила чай кипятком и вытащила из холодильника разные напитки, надеясь, что мучимое жаждой семейство хоть в какой-то мере на них отвлечется.
      И тут я поняла, о чем он говорит и что ему от меня нужно.
      - А, вспомнила! Не имеется, а имелся. Факт. После смерти бабушки, а потом и отца он как-то оказался никому не нужен, и моя мать подарила его одному человеку...
      - Какому человеку?
      - Сейчас. Я как раз пытаюсь вспомнить, как же ее звали. Женщина среднего возраста, ей было нечего делать, и она любила растения, я ее почти не знала. Кажется, у нее были дети... Вам это обязательно нужно знать?
      - За этим я и пришел. Обязательно.
      - Тогда мне придется заглянуть в старые документы, может, там завалялась какая-либо информация. Разрешите мне вначале подать чай и приготовить все, что нужно, вы же видели - я только что вернулась.
      Хорошо было видно, что сержант вовсе не желает позволять мне тянуть время, а мои хозяйственные дела вызывают у него раздражение, но иного выхода у него не было. Бразды правления взяла в свои руки бабушка, так что он вынужден был сесть за стол со стаканом чая. Кажется, столь же охотно он сидел бы и над чашей с цикутой.
      Я выгребла из шкафа большой ящик с документами и принесла его в столовую, чтобы не вызывать дурацких подозрений, как будто я что-то скрываю или уничтожаю... Копаться в старых бумагах я начала со дна.
      Где-то посередине я нашла ордер на выделение этого садового участка и квитанции каких-то платежей. Это мне ничего не дало. Попалась мне и старая записная книжка матери, тридцатилетней давности, там были записаны самые разные вещи, я интуитивно раскрыла ее на букве У и - смотри-ка, действительно: участок, номер 149, садовод - фамилия и телефон, давно устаревший, Антось, тоже телефон, я смутно припомнила себе, что соседний участок принадлежал какому-то Антосю, которого моя мать терпеть не могла. А дальше какая-то Ядзя Стемпкова, Спартаньская, 4, квартира 2, без телефона, по всей видимости, его у нее не было.
      Я с торжеством показала все это сержанту.
      - Вспомнила! Пани Стемпкова! Я еще в школу ходила, когда начали болтать, что Стемпкова на том участке такую работу развернула! И тогда моя мать отдала его ей в полную собственность, по доброте душевной и из-за недостатка времени. Когда же это было?.. Лет двадцать назад. И никаких счетов мы уже не оплачивали, платила Стемпкова. Понятия не имею, что она с ним дальше сделала, так что не морочьте мне больше голову какими-то участками.
      - Но в документах правления фигурирует Годлевский...
      - Ну и что я с этим поделаю? Пусть себе фигурирует. Да, моя мать намеривалась все на нее переписать, но, видно, не переписала.
      - А по какой причине старый садовый участок зятя моей сестры может сегодня интересовать полицию? - сурово и с большим достоинством осведомилась бабушка.
      По правде говоря, меня это тоже интересовало.
      Сержант поддался, не успев, видимо, мобилизовать все свои силы.
      - Им пользуется один из подозреваемых... Минутку. Ченгала Мариуш, вы ведь его знаете?
      - О холера... Вы правы, никакой не Влечены, а Ченгала. Ну что поделать, я ошиблась. Вы не могли бы от моего имени извиниться перед майором?
      - В данный момент это не так важно...
      - Молодой человек! - одернула несчастного сержанта бабушка. - Хорошее воспитание никогда не перестает быть важным. Будьте любезны выполнить просьбу моей внучки!
      Мне подумалось, что в следующий раз, получив задание допросить меня и мою семью, сержант сломает себе ногу или бросится в одиночку па шестерых бандитов, надеясь заработать при этом как минимум перелом челюсти.
      Он снова подчинился.
      - Да, конечно, - спешно заверил он. - Дайте мне, пожалуйста, этот адрес и фамилию, я их с вашего разрешения запишу... Стемпкова Ядвига... Это как же выходит? Стемпкова - это, видимо, по мужу, то есть он - Сгемпек? Или Стемпко? Поскольку для нас это большая разница: они иначе располагаются в алфавитном порядке.
      - А вы не можете просто поехать туда и посмотреть, кто на этом участке работает? - вмешался Лукаш, сидевший тихонько в уголке, хотя давно уже мог бы пойти домой. - Спросить, кто он и так далее?
      Сержант поднял голову, взглянул на него, и в глазах у него что-то блеснуло.
      - Да знакомы мы с вами, знакомы, - сразу же успокоил его Лукаш. - Я сам в этом деле по уши торчу, давал у вас показания, так что не надо говорить, что я вдруг должен ослепнуть и оглохнуть. Мне тоже важно, чтобы этого преступника поймали.
      - Ах, - издевательски заметила тетка Иза. - Так у вас уже союз?
      Остальное она договорила без слов, переводя взгляд с Лукаша на меня и обратно.
      - А почему не Стемпак? - внезапно отозвался дядя Игнатий.
      - Стемпак - это что-то из лошадиной области, - деликатно напомнил ему дядя Филипп.
      Сержант, несмотря ни на что, все же сохранил какую-то сопротивляемость.
      - Если бы это был Стемпак, прошу прощения, то она была бы Стемпакова. Так эти фамилии изменяются. А я вижу здесь Стемпкову. И прошу не подсказывать, мы сами знаем, что нам делать. А когда вы в последний раз пользовались этим участком?
      - Насколько я помню, когда мне было четырнадцать лет, - беззаботно ответила я. - Не думаю, что в данном случае подходит слово "пользовалась", так как я собирала там груши, а потом мне пришлось их чистить, и у меня образовались волдыри на пальцах. Твердые были, я имею в виду груши, а не волдыри. А больше, слава богу, не привелось.
      - А ключи?
      - Какие ключи?
      - К таким участкам имеются ключи - от калитки, от ворот, от сарая... Где эти ключи?
      - А я откуда знаю? Наверное, их получила Стемпкова. Если хотите, можете обыскать мой дом, даже без ордера прокурора, тут у нас валяется множество ключей, потому что у меня, изволите ли видеть, есть дети. Но даже если вы найдете старые ключи от этого участка, то они наверняка уже не подойдут, ведь все это, знаете ли, ржавеет, замки заменяются... Лучше найдите Стемпкову, она была вовсе не такая уж старая, это мне, девчонке, она казалась старой. Но ведь у нее были маленькие дети, гораздо младше моих.
      - Откуда вы знаете?
      - Не знаю, откуда знаю, что-то у меня в памяти брезжит. Вы теряете время, потому что отсутствие информации о Стемпковой не наказуемо. Так что вы меня за это даже посадить не сможете.
      - У вас есть свидетели... - по инерции начал сержант и совершенно явно прикусил язык. Минутку подумал:
      - Если бы вы смогли вспомнить что-либо о ключах от калитки и сарая, что угодно, все равно что.., не откажитесь сообщить нам.