- Здесь неподалеку какие-то Пшипки, - через несколько секунд сказал Дарко. - Похоже, что я посредине между различными Волями. Здесь Кровенская, там - Пыпковская. Ну, может, чуть по-другому, все равно...
      Под вой сирены Бежан молниеносно выбрался из города и прибыл на указанное место через тридцать четыре минуты. Патрульная машина из Груйца приехала еще раньше, так как находилась значительно ближе к месту аварии.
      Бывшее транспортное средство Лукаша представляло собой жалкие остатки, среди которых легче всего можно было опознать багажник и задние колеса.
      Остальное догорало, будучи разбросанным по грядкам молодой капусты в виде небольших кусков, один из которых долетел аж до зарослей кустарника, растущего более чем в десяти метрах, и там весело посвечивал уже гаснущим пламенем. В проселочной дороге появилась не слишком большая дыра.
      - Это еще слава богу, что я был застрахован от всех возможных несчастий, - вместо приветствия сообщил Бежану Лукаш, все еще мрачно, но явно пытаясь найти в этой катастрофе хоть какие-то утешительные моменты. - И на кой черт я заливал бензин? Я бы спокойно доехал до Варшавы, так нет, он уперся, обезьяна поганая...
      - Кто это был?
      - Клиент, чтоб ему пусто было. Пассажир. И к тому же, как мне кажется, он себе алиби устроил. Я вам все расскажу, так что если они меня и угробят, то пусть это им так просто с рук не сойдет.
      - И где же он, ваш клиент? Постойте. А каким чудом вы вообще выбрались из всего этого невредимым? И откуда вы знаете, что это была взрывчатка?..
      Лукаш Дарко как-то странно на него посмотрел, и Бежан прикусил язык и перестал задавать вопросы, так как осознал, что ведет себя, как истеричка.
      В конце концов, не он же пострадал, а Дарко, а он почему-то нарушил основное правило ведения допросов: никогда не задавать двух вопросов одновременно. Кажется, он их задал уже штуки четыре, ему нужно немедленно взять себя в руки.
      - Я заговоренный, - сообщил ему Лукаш. - Самое страшное уже позади, хотя готов признать, что я тут слегка натерпелся. А тип пошел вон туда...
      Он указал пальцем на стоящий метрах в двухстах овин в крайне плохом состоянии - вот-вот развалится. Повсюду светились дыры, полуоткрытые ворота висели на одной петле, а крыша наличествовала всего лишь наполовину. Взрыв не нанес ему никакого вреда.
      - Велел мне подождать на дороге, у него, мол, там дело, он сходит и вернется...
      - Какое, к шутам, дело могло быть у него в такой развалюхе?
      - А черт его знает. Знаете, люди иногда такое напридумывают, что вам в жизни и в голову бы не пришло, я-то уж кое-что повидал. Может, он там когда-то что-то закопал, сам или его предок? На мой взгляд, этот овин будет постарше нас обоих вместе взятых. Может, он с кем-то встречался, может, это тайник, и он что-то хотел там оставить? Я не стал гадать, хочет - пусть идет, мне все равно, могу и подождать. И так бы я и дождался этой переброски на тот свет, если бы не приспичило сбегать в кусты.
      Здесь мне как-то неловко было - все как на ладони, видно со всех сторон, может, тут какая скромная девушка как раз веночек себе у речки плетет...
      Бежан понял, что таксист лишь симулирует каменное спокойствие, по всей видимости, он испытал немалое потрясение, и хотя внешне сумел взять себя в руки, но внутри отнюдь еще не успокоился. Бежан почувствовал, что хорошо понимает Дарко.
      - Ладно, она тут себе плетет, а вы сбегали, и что?
      - И ничего. Как рванет у меня за спиной... И минуты не прошло. Я стоял, словно соляной столб, кусок моего собственного кузова мне чуть не к ногам прилетел... Потом ожил, можно сказать, во всех смыслах, мысль человеческая, говорят, быстрее всего, так что в овин за клиентом я не побежал, потому что сразу же услышал, а потом даже и увидел мелькнувшую там машину. Не знаю, какую - там дальше кусты, кусочек луга, рядом что-то растет, вроде бы морковка, на траве следы шин. Я так понимаю, что до дороги среднего класса можно доехать. Не сомневаюсь, что он и доехал.
      Пока я вас ждал, у меня было время все рассмотреть.
      - А что за мысль?
      - Какая мысль?
      - Когда вы ожили...
      - А!.. Мысль эта заставила меня схватиться за мобильник, позвонить вам. Так мне сразу как-то вспомнилось. Когда я прошлый раз с вами разговаривал.., вы записываете?
      - Что?
      - Все, что я говорю.
      - Откуда? У меня с собой ничего нет.
      - А то я потом откажусь. Я же во время езды разговаривал по мобильнику, а это нарушение. Он позади меня сидел, я не особенно обращал внимание, но, видать, он незаметно сунул мне под кресло небольшую бомбочку, время рассчитал точно: должна была тикать, но двигатель, хотя и тихо, работал, ничего не было слышно, к тому же и радио было включено. Музыки ему захотелось, козлу паршивому...
      - И даже если бы вы выключили двигатель, ожидая его, тоже бы заглушало?
      - А как же. И полетел бы я на небо почти в порошковом состоянии...
      - А вы уверены, что это была бомба? Откуда вам известны такие вещи?
      Лукаш Дарко глубоко вздохнул, похлопал себя по карманам, вынул сигареты и закурил.
      - Это еще чистое везение, что я всегда все в карманах таскаю: документы, деньги, мобильник, ключи... Дорожные атласы и план Варшавы, правда, черти взяли, но все это, слава богу, везде можно купить.
      Пан майор, я ведь был более или менее нормальным парнем, да и мама у меня довольно терпимая, а какого любопытного парнишку не интересуют всякие там взрывчатые штуки? Позже, когда я уже стал шофером, я предпочел познакомиться с ними как следует, ведь на базаре можно купить все, что хотите, так что и я смог бы нечто такое сварганить... Да вы сами подумайте, что еще может вот так рвануть в приличной ухоженной машине?
      После недолгого раздумья Бежан согласился, что ничего. Допустим, например, шина. Но от шины ничего не взлетает на воздух, а тут даже деревьев у дороги не было. Так что Дарко был прав.
      - Должен сказать, что я и сам разнервничался, - вернулся он к основной теме, - но память у меня от этого не пострадала. Что вы там говорили о каком-то алиби? Мы еще к вашему клиенту как таковому вернемся, но пока суд да дело - откуда алиби?
      - Я бы не прочь где-нибудь посидеть, - сообщил допрашиваемый в капусте Лукаш. - А фляжки у вас случайно с собой нету? Жалко.
      - Извините, вы правы, садитесь в мою машину, по дороге поговорим.
      В патрульной машине беседа пошла еще более живо, так как полицейский эксперт подтвердил точку зрения пострадавшего водителя. Вне всякого сомнения это был заряд взрывчатки, нечто вроде примитивной часовой бомбы сравнительно небольшой силы.
      Если бы она взорвалась на городской улице, наверняка вылетели бы стекла в ближайшем магазине, и все.
      - Вот видите, - упрекнул его Лукаш. - Ладно, алиби. Сейчас скажу. Так вот... Меня это даже не удивило, потому что, как я вам уже говорил, люди такое придумывают, что даже трудно себе представить... Он, как обычно, взял меня на стоянке и велел подъехать к банку на площади Нового Света. Вылез, как паралитик, толпы людей его видели, еще и эта.., из военизированной охраны, глядела.., а мне велел объехать вокруг и подождать его на улицу Мысьей. Вошел он в банк, я это видел, там он тоже наверняка показался, кому следует, я на этой Мысьей минут пятнадцать его ждал, вдруг он появился, быстренько сел в машину и - вперед, поехали дальше. Ну, а люди что видели? Клиент вышел из такси, машина отъехала, и что он о ней знает? Ничего. А я даже и не задумался, зачем ему эти фокусы, хотя перед банком было свободное место, и я бы мог там поставить машину Бежан слушал и обдумывал это дело. Да, алиби было неплохое, освобождение такси подтвердила бы и охранница, в банке достаточно было провести какую-то операцию, компьютер зарегистрировал клиента. На Мысьей мужик наверняка позаботился о том, чтобы на него никто не обратил внимания.
      А что там таксист дальше делал и куда поехал, это его дело, и временный пассажир, который вылез у банка, об этом понятия не имеет.
      - И кто же это был? Вы его вообще-то знаете?
      - Разумеется. Он представляется как Ружицкий, но это скорее кличка, а не фамилия, настоящей-то он не злоупотребляет. С Микульским это он так, пошутил, на самом деле его зовут Пустынко, Зигмунт Пустынко. И, если хотите знать, именно его я и возил в Лесную Тишину, впрочем, не в первый раз.
      - Интересно, а зачем он вообще заставляет вас возить его? У него что нет своей машины?
      - Ясное дело, есть. Кажется, даже две. Но на машине есть регистрационные номера, а ему, видно, не хотелось прикручивать фальшивые. Такси - машина анонимная, и даже если бы я возил мужика сто раз, все равно я мог бы его не знать и ничего о нем не ведать Но один раз случилось, что он во время езды копался в своем бумажнике, потом, когда вышел, случайно оставил его на сиденье. Бумажник был почти идентичный с моим, я решил, что это мой, и заглянул в него. Сверху лежал паспорт, а ведь паспорта тоже похожи один на другой, и я, не задумываясь, заглянул и в него. Оказалось не мой, а его, и фотография была. Через минуту он бегом вернулся и забрал бумажник.
      - А он догадался, что вы видели?..
      - Думаю, что нет, так как я тут же бросил бумажник обратно на сиденье и огляделся, не видно ли его где-то рядом. А клиент уже несся обратно.
      - Не повезло ему, значит.
      - Еще как! Дважды. Если бы я не пошел в кусты...
      Они уже подъезжали к Варшаве, когда заверещал мобильник Лукаша. Бежан предположил, что звонит Иза Брант, но свой интерес к ней оставил на потом.
      Проехали Янки.
      - Поедем в управление, не возражаете? Вы вроде бы не раненый, что-нибудь горячительное у нас найдется, оговорим все остальное, а заодно составим и протокол уничтожения автомашины. Льготным порядком и без очередей.
      - Идет, - согласился Лукаш. - Я выхожу из дела, справлюсь и без этой шайки.., да и ничего такого у меня на совести нет. От лишних знаний в случае чего отопрусь, имею полное право выглядеть дебилом, это я вам наперед говорю, потому как одно дело - признания в частном порядке, а совсем другое - официальные показания. Что вы от этого выиграете - это ваше дело.
      Бежан также выразил согласие на джентльменскую договоренность, и таким образом все открытия начали концентрироваться в Главном управлении.
      Дело в том, что в управление приехал также сержант Забуй, который по телефону из бдительно охраняемой квартиры Михалины Колек крайне настойчиво потребовал смены. Сведения у него были, как он утверждал, эпохальные, которые нельзя сообщать по телефону, так что он обязательно должен был передать их лично. Поскольку означенную квартиру уже навестила подозрительная личность, желание его было удовлетворено.
      ***
      А было вот что. Сержант Забуй сидел себе спокойненько и тихонечко в доме покойницы, как вдруг тишину разорвал пронзительный звонок. Звонили в дверь, причем очень назойливо.
      Кто-то там за дверью вел себя весьма шумно, шмыгал носом, кашлял, вытирал ноги и даже вроде бы с кем-то разговаривал. Во избежание лишнего шума сержант поспешно открыл дверь.
      - Ну чего ты, Михася, так долго возишься, - начал с порога гость, еще не видя человека, стоящего за дверью. - Я звоню и звоню...
      Упреки внезапно оборвались. Сержант увидел перед собой женщину, которую вполне можно было назвать великолепной блондинкой. Из того, что он слышал о Михалине Колек, он сделал вывод, что обе дамы были примерно схожего телосложения, для каждой метровый мешок картошки был бы просто мелочью. К счастью, для него самого - тоже.
      Серо-голубые глаза подозрительно уставились на него.
      - А вам тут чего надо?..
      - Проходите, пожалуйста, - любезно и даже с поклоном пригласил сержант.
      Блондинка, не проявляя робости, смело ворвалась внутрь квартиры.
      - ..Здесь живет Михалина Колек, моя подруга.
      Тогда чего вы тут делаете? Где Михася? Вы ее родственник или как?
      Внезапно она заметила мундир сержанта, и до нее дошла его профессия.
      - Эй! А полиции какое дело до Михалины? Может, ее обокрали, грабеж какой? И куда подевалась сама Михалина? Я вчера только приехала, ничего не знаю, что-то случилось?
      Некоторое время сержант колебался, сказать ей правду или нет? Молчаливой-то она не была, это было сразу заметно, так в каком случае она больше расскажет - о живой Михалине или о мертвой?
      Недоверие из нее так и пыхало, как жар из печи, нет уж, лучше придерживаться фактов, от потрясения бабища может расслабиться, а подозрения, не дай бог, замкнут ей рот наглухо.
      Он закрыл за гостьей дверь, на всякий случай - и на щеколду.
      - Вы, как я слышал, подруга пани Колек?
      - Ну, подруга. Лучшая. А что, нельзя? Где она, я вас спрашиваю, откуда мне знать, а может, вы какой-нибудь липовый полицейский?
      - Да вот, извольте, мое удостоверение. Но и вас тоже попрошу, ваш паспорт...
      Одной рукой вырывая у сержанта его служебное удостоверение, другой великолепная бабища выгребла из сумки свой паспорт. Они почти одновременно проверили персональные данные друг друга, однако сержант оказался более быстрым, привычно найдя необходимые ему сведения. При этом он, словно клещами, ухватился за уголок своего удостоверения и не выпускал его из рук, не доверяя этой гарпии.
      - Анастасия Рыкса, - прочел он. - Замужем, девичья фамилия Веньчик, проживает в Варшаве, Селецкая, три...
      - Где я живу, я и сама знаю, - гневно оборвала его пани Рыкса. - А вот где Михалина, я никак не могут от вас добиться. Я уже вижу, что вы не липовый, так вы, наконец, скажете или нет?!
      - Скажу, почему не сказать. В морге.
      - Где?..
      - В морге.
      - Что вы мне тут глупые шуточки шутите!?.
      - Ничего подобного, я вовсе не такой уж шутник. Пани Колек мертва, похорон еще не было, так что, насколько я знаю, она обретается в морге.
      У Анастасии Рыксы на какое-то время перехватило дыхание. Она сделала два шага и тяжело шлепнулась на стул, который, по всей видимости, был довольно прочным, так как даже не особенно застонал под ее тяжестью. Одной рукой, опираясь локтем о стол, она поддерживала голову, вторую прижала к груди.
      - Вы.., вы мне голову не морочите?..
      - Честное слово, нет.
      - Поклянитесь!
      Сержант быстро прикинул, чем бы он мог поклясться, чтобы она ему поверила. Чем-то по-человечески понятным.., а!
      - Да чтоб мне до пенсии не дожить, вот те крест!
      - О Господи Иисусе Христе и все святые...
      - Да вы сама подумайте, что бы я тут иначе делал?
      Анастасия Рыкса некоторое время молча посопела, после чего рукой от груди указала на напольные часы, стоящие в углу комнаты.
      - Там, - выговорила она слегка сдавленным голосом, - там, внизу, Михалина коньяк держит.., держала то есть. Достаньте. Он настоящий. Я так без ничего не могу...
      Сержант послушно залез в часы, нашел напиток и рюмки, что полностью подтверждало наличие тесной дружбы между Анастасией и Михалиной, так как ей были известны даже тайники хозяйки. Он налил коньяк, не обойдя и самого себя, и при этом украдкой включил небольшой магнитофон у себя в кармане.
      - Вы говорите, что только вчера вернулись, - с сочувствием напомнил он. - А откуда? Где вы были?
      - В Дрездене, у дочки, - автоматически ответила Анастасия. - За немца вышла. А тут такое несчастье! Что с ней случилось, Святая Дева Мария, она же всегда такая здоровая была! Несчастный случай какой, а?
      - Можно и так назвать. Ее убили.
      У Анастасии чуть рюмка из рук не выпала.
      - А я говорила! - выкрикнула она ужасным шепотом. - Я же ей говорила, чего она за этих сволочей держится. И ведь вроде каждый у нее в руках был, а тут на тебе! Я говорила: сиди тихо, а этот ее, он-то что? Тоже мне опекун, прости господи, он лишь о себе заботился, а не о ней! У той-то хватило ума его бросить, а Михалина все чего-то от него ждала!
      И где он теперь, где он был, когда ее убивали, я вас спрашиваю, где?
      - Кто? - поспешно заинтересовался сержант.
      - Как это кто, этот ее Доминик! Я говорила - высоки пороги на ее ноги, сволочи все в рост идут, одна мафия. Они ее боялись, а уж Доминик у них вообще сидит, как заноза в заднице! Его еще больше боятся. Я говорила: куда ей до этих миллионов, шиншилл и бриллиантов, а она знай свое, всю дорогу, как что, так только они! А Доминик над ними словно Господь Бог! Налейте мне еще!
      Сержант выполнил поручение с такой поспешностью, что чуть было не выронил бутылку. Себя он на сей раз обошел. Пока еще он даже не пытался анализировать этот бессвязный поток информации.
      - И что на это Доминик? - спросила Анастасия одновременно страстно и сурово.
      - Ничего.
      - Как это ничего?
      - Ну так. Он, в общем-то, и не мог отреагировать.
      - А это еще почему?
      - Потому что уже был мертвым.
      - Чтооо?
      - Мертвый был. Его еще раньше убили.
      - Налейте мне, - слабым голосом сказала Анастасия после по меньшей мере трехсекундного молчания.
      Не будучи уверен, что ему делать - включиться в этой взрыв эмоций или сидеть тихо, сержант выждал целых пять секунд. Анастасия под влиянием потрясения и коньяка явно наливалась чем-то твердым, словно ее заполнял не воздух, а жидкий бетон.
      - Когда это случилось? - деловито поинтересовалась она. - Их что вместе замочили?
      - Нет. По отдельности.
      - Скажите мне наконец все как надо, а то ведь я могу и рассердиться. Кого, когда и где. И налейте мне. Себе - тоже.
      Сержант решил рискнуть, в полной мере отдавая себе отчет в том, что, будучи официальным лицом при исполнении служебных обязанностей, он совершает все возможные в данной ситуации нарушения.
      Если бы он пошел еще дальше, то оказался бы чуть ли не на грани преступления. Он также исполнил пожелание кариатиды, вкратце изложив обстоятельства смерти романтической пары.
      Анастасия, слушая, уронила слезу. Всего одну.
      Больше она не успела, так как сержант изо всех сил укорачивал свое сообщение.
      - Она его любила, - глухо сказала она. - А он ее нет. Если он кого и любил, так это свою прежнюю сучку, а, может, и ее тоже не любил. А ведь я говорила! Выходит, она, значит, первая его нашла и сообщила.., ну, не через кого попало, а через одного из тех прежних, которые все могли... Закона для них не существовало, да и для этих нынешних тоже нету.
      Доминика не стало, осталась у них одна Михалина, а ведь человеку память из головы не выбьешь... Так что эту голову нужно было... Налейте мне.
      - Вы ее знакомых знали?.. - осторожно начал сержант.
      - Э-э-э там, какие знакомые... Я замуж вышла вовремя, потому что все уже начало сыпаться. И Михалине советовала, да она все за свое. Ну, я-то постарше, сколько это будет?.. Лет двадцать тому, ей было семнадцать, а мне уже двадцать один, пять лет я им служила, вонь-то чувствовалась. Мой муж человек простой, автомастерская у него была, так он легко отбрехался... А она все в этой шайке сидела. Нет, ничего не скажу, мужики к ней липли, на должности была - доверенная секретарша, ну, а потом и Доминик появился.
      - И что?
      - Что, что. Все. А ведь у нее почти все получилось - наконец-то она его заловила. Уже пять лет как вроде бы все спокойно, разве что старые знакомые вокруг нее крутились, а то и их дети. Или еще какие родственники. Налейте мне.
      - А нынешние знакомые?..
      - Ага, сейчас, знакомые. Уж так подлизывались, чтобы что-то про Доминика узнать. Михалина-то твердая была, что твой кремень, а больше всех мог потерять один такой.., да какой один, их вроде бы трое было... По сенатам болтаются, в сейме сидят, тут - президент, там - вице-министр, заместитель премьера, кто их разберет, что он там еще мухлевал, я уже совсем потерялась. Кабы вышли на свет божий все папашкины мухлевательства...
      - А их как-то звали?
      - Что вы мне какие-то глупые вопросы задаете!
      Ну хорошо, один за последнее время раза два тут был, Михалина говорила, что благодаря ему Доминик больше всего заработает. Пустылка... Нет, Пустынник какой-то... Нет. Ну, что-то вроде. А этого Бешеного так я и сама в молодости знала, клеился ко мне. И все равно я вам скажу, что я в этого Доминика не верила.
      - В каком смысле?
      - Ну, вроде бы он такой великий бизнесмен, по всему миру дела ведет, художник, бог знает кто, а вонь-то от него чувствовалась. Каждый раз какой-то... Мартинек.., нет, Мариушек.., позарез ему нужен был, а Михалина как-то проговорилась, что все фотографии - это он. И всякие разные комбинации: замки - не замки, пистолеты - не пистолеты, ну, может, какие еще револьверы... - тоже он. Мариушек - воспитанник Доминика, это она мне сказала, уж так он его любит, как и она сама, но в последнее время что-то капризничает... Налейте мне...
      Дальнейшую беседу сержант начал потихоньку записывать под столом, не будучи уверен, что магнитофончик не выкинет ему какого-нибудь глупого фортеля. Он хорошо знал зловредность неживых вещей.
      Результатом этой случайной встречи стал телефонный звонок Бежану с нервной просьбой о замене его кем-нибудь...
      ***
      Как раз в это время я столкнулась с громадными трудностями в своих попытках удовлетворить запросы своей родни.
      Коль скоро бабушка пожелала ехать на море в полном составе, мне действительно нужно было организовать транспорт для тетки Изы и дяди Филиппа.
      Естественно, я тут же набросилась на Рысека, однако Рысек на сей раз имел в своем распоряжении еще более медлительное транспортное средство, чем кран, какой-то асфальтовый каток или что-то в этом роде, какую-то страшно сложную многофункциональную машину, мало пригодную для дальних поездок. Я расстроилась, Рысек тоже, однако он тут же вспомнил о своем приятеле Мариане, том самом, что изучает иностранные языки.
      Мы позвонили, и оказалось, что, к сожалению, Мариан сейчас находится в Лондоне вместе с клиентом, который нанял его на месячное турне по Европе. Сам клиент водить машину не может, так как во время этой поездки проводит официальные дегустации крепких напитков и потому постоянно пьян, а Мариан с радостью согласился как раз из-за упомянутых иностранных языков.
      - Не везет, - грустно вздохнул Рысек.
      - Я уже начинаю привыкать к невезению, - успокоила я его. - Но что-то нужно делать. Не пошлю же я их туда на поезде, представляешь, каково мне будет там, на месте.
      - А такси вам слишком дорого встанет. Лучше бы найти кого-то знакомого. О! Кажется, у меня такой есть... Хотя, наверное, не подойдет - он ездит на малом "фиате" <Малый "фиат" или "малюх" (малыш) - "Фиат-124", малолитражка, долгие годы выпускавшаяся в Польше по лицензии.>.
      - Уж лучше твой дорожный каток...
      - А жаль, он водит, как бог, - продолжал Рысек, - и очень любит повозить кого-нибудь по всей стране, в общем, любит путешествовать, да и берет дешево: только за эксплуатацию и бензин, какие-то небольшие карманные деньги - и все. Раньше у него был "фольксваген".
      - И что? - живо заинтересовалась я.
      - Ну и ему не повезло. Лишился этого "фольксвагена" уже два года назад. Он тоже механик, разные ремонтные работы на аэродроме делал и въехал на своей машине на неиспользуемую полосу. Ну и приклеился намертво.
      - Рысек, я не понимаю, что ты говоришь. В переносном смысле?
      - Какое там в переносном! - недовольно фыркнул Рысек. - Факт. И даже компенсацию не получил, потому как было ясно сказано, чтобы не въезжать. Он вообще даже признаться не мог, я сам его поднимал, и верх оторвался, а шасси осталось. Хороший у меня тогда кран был.
      Во время этой беседы мы сидели в квартире Рысека, так как сестра пошла с близнецами на прогулку, а у меня по квартире бродило невыспавшееся семейство. Я тоже не выспалась, и по этой, видимо, причине все еще не могла понять, о чем он говорит.
      - Скажи все это нормальным языком, а то у меня в голове все путается. На каком аэродроме это было?
      - На нашем. Международном. На Окенче.
      - Так ведь он уже давным-давно сделан!
      - Ну и что? Один тип велел закупить какой-то необыкновенный материал для покрытия дороги.
      Чехи откуда-то его получали, и у них он вроде бы себя оправдал, а у нас нет. Ну и этот Бешеный...
      Что-то забрезжило у меня в памяти.
      - Какой бешеный?
      - Этот тип. Так его все называли, потому как у него и морда бешеная была, и характер. Авантюрный тип. А точнее говоря, технический директор чего-то там повыше. Велел закупить и, вместо того чтобы проверить на паре метров, как это сочетается с нашим асфальтом, дал указания залить сразу всю полосу.
      Ну и залили. Получился такой каток, что на ногах невозможно было устоять, не говоря уже о машине.
      А уж самолет затормозил бы не раньше, чем у Дворца культуры. Разные фокусы пробовали, песком посыпали, солью, кипятком хотели это смыть и стиральным порошком, цистерны две "Людовика" на эту мойку пошло, и ничего не помогало. Ну попробовали еще что-то, и как вылили на эту полосу, опять же на всю сразу, так клейкость все мировые рекорды побила. Вот тогда этот Мундек и приклеился.
      - И что? До сих пор так?
      - Да нет. Бешеный велел этот клей скалывать, но как же его сколешь? На расстоянии, с воздуха, что ли? А кто туда въехал, тот там и оставался. В конце концов какой-то умный человек подсказал, и Бешеный велел закупить австрийский порошок, страшно дорогой, этакие малюсенькие гранулки. И гранулки наконец с этим справились, но во сколько все это в сумме обошлось, вы себе даже не представляете.
      В сотни миллионов долларов. Почти целый год эта полоса не действовала, оставалась всего одна, а генеральный директор вообще этого не заметил, узнал, что нет полосы, только когда авиакомпании начали скандалить, так как пилоты протестовали.
      Я слушала с ужасом.
      - И что? Возбудили дело, и этого Бешеного посадили?..
      - Да вы что? Подмазали, где надо, и все затихло.
      Бешеный даже премию как обычно получил. Но все-таки его сняли, его уже там нет. Кажется, генеральный тоже полетел, что-то там в руководстве поменяли, но что потеряно, то все наше. Ну а Мундек лишился машины, поэтому ездит теперь на малом "фиате".
      - Не застрахован был?
      - Автострахования у него не было. А шасси его пришлось вырубать, причем втихую, чтобы никто не видел, а то бы ему еще и штраф вкатили.
      - Интересно, чем этот Бешеный сейчас занимается? - спросила я с мрачной злостью, одновременно пытаясь вспомнить, что мне это напоминает. - И какие убытки он нам теперь причиняет. От всего сердца желаю ему всего самого худшего!
      - Не вы одна...
      - Но это не решает моей проблемы. Может, нанять машину в одном из прокатов, которые вовсю себя рекламируют?
      - Это может оказаться непросто, сейчас туристический период, и таких умников много. Да еще вы что-то говорили об автоматической коробке скоростей. Даже не знаю, есть ли у них что-то такое...
      - Холера. Рысек, а ты бы не поехал на нормальной тачке?
      - Я-то бы поехал с радостью, но не могу. Отпуска. Сразу двоих заменяю, остался один за троих, на полдня сорваться - это еще куда ни шло, но не дольше. А вообще-то мне нужно тестировать эту дуру под Познанью, так что я каждую ночь там. При разных там восходах солнца легче едется.
      - На дорожном катке?..
      - Нет, каток поехал на трейлере. На малом "фиате".
      - Вот уж не было печали...
      С отчаяния я вспомнила о Лукаше Дарко, поэтому продолжила нашу беседу уже на лестнице. Через радиотакси я нашла номер сотового телефона Лукаша. Он отозвался почти немедленно.
      - Коротко, а то у меня времени нет, - сказала я без вступительных любезностей. - Иза Брант говорит. За сколько вы бы поехали на три дня в район Трех городов? <Три города (Trojmiasto) - мегаполис на побережье Балтийского моря, состоящий из трех почти слившихся городов: Гдыни, Гданьска и Сопота.>.
      - Вообще не поеду, потому что не на чем, - ответил он злым голосом. Разве что вы дадите мне машину. Тогда сотня в день чистыми.
      - Вот как раз машины-то у меня и нет. А что вы со своей сделали?
      - Я - ничего. Кое-кто еще постарался...
      Какие-то звуки вмешались в разговор с его стороны.
      - Я ведь ничего не сказал, - раздраженно ответил он. - Машина попала в аварию, вот и все. Да и не знаю пока, смогу ли я распоряжаться собой в ближайшее время... Что?.. А, смогу.
      - Вы со мной разговариваете или с кем-то еще? - я начала терять терпение.
      - В основном с вами. Если раздобудете машину, то могу поехать.
      Я была не в состоянии с ходу все обдумать и оценить ситуацию.
      - Так я вам тогда еще позвоню. Сегодня. Скоро.
      - Пожалуйста...
      Так на слух можно было понять, что он разговаривал со мной из машины, были слышны автомобильные звуки, но я не стала об этом излишне задумываться. Я посмотрела на расстроенного и озабоченного Рысека, который тоже предпочитал лестницу своей квартире.
      - Кое-что начинает вырисовываться, - подумав, сообщила я. - Дорого, холера...
      - Если хотите, я узнаю, сколько стоит прокат, - пообещал Рысек.
      - Хочу. Узнай. Мне нужно возвращаться к семье.
      Едва я переступила порог квартиры, как меня выловил дядя Филипп. Он явно поджидал меня, имитируя какие-то кухонные дела, доступные мужчине.
      Он так замедленно варил кофе и смешивал соки, словно все эти продукты содержали застывающий бетон.
      - Бабушка слишком строга, - конспиративно прошептал он, не скрывая озабоченности. - А я знаю, девочка моя, что у тебя нет денег. Разве можно было скопить много денег при бывшем строе?..
      - Некоторые смогли, - вырвалось у меня от расстройства.
      - Но ты же не воровала. Это у нас наследственное. Я знаю, что мы создаем тебе сложности, не сомневаюсь, что ты все сумеешь организовать, но в случае чего я заплачу. Со всеми расходами обращайся ко мне, только так, чтобы никто не видел.
      - Вы это серьезно, дядя? - оживилась я.
      - Серьезней не бывает! У меня же нет больше крестниц...
      - Филипп?!
      В дверях кухни со стороны гостиной появилась вдруг тетка Иза и заговорила голосом айсберга, если бы айсберг вообще соизволил вдруг издать хоть какие-то звуки.