- А деньги, драгоценности?..
      - Да вы что?!. Я человек работающий, а не куртизанка девятнадцатого века. Живу за свой счет, а не за счет мужчин. Да и не материальные соображения были для меня главными.
      - Так на что же он тратил свои деньги?
      - На качество. Если кабак, то самые лучшие блюда, если шампанское, то "Тейтингер" какого-то там года; если уж он одевался, то шикарней, чем принц Уэльсский в начале века, если автомашина, то с наворотами, если самолет, то первый класс, и так далее.
      А больше я не знаю. Иногда у меня создавалось впечатление, что все это просто напоказ.
      - Тогда зачем ему были нужны деньги?
      - А черт его знает. Деньги - это власть. Он обожал власть. Хотя, с другой стороны, он утверждал, что власть - это знание. Может, он платил за знание?
      - А как по вашему мнению или." ну, не знаю, ощущению.., скажем так, интуиции... Кто мог его убить? И почему?
      - Я и сама об этом думала, - озабоченно ответила я. - Может быть, кто-то, кто изо всех сил стремился сделать карьеру, а Доминик был для него опасен, так как что-то о нем знал? Единственный выход - убить гада, убить знание. Причем это должен быть человек хитрый, ловкий... Минуточку, а как он, собственно говоря, погиб? Ведь он был прямо-таки патологически острожен, не может быть, чтобы он близко подпустил к себе убийцу. Как это на самом деле было?
      - А вот как раз и подпустил, - сказал майор со вздохом. Действительно, застрелен с близкого расстояния. Не то что бы в упор, но с расстояния меньше метра.
      - Это невозможно, - остолбенело выговорила я.
      - Может быть, и невозможно, но это факт. И какой вы из этого сделали бы вывод?
      Он ошеломил меня, мне нужно было подумать.
      - Тогда уж договаривайте до конца. Я так понимаю, что произошло это где-то в той самой Лесной Тишине. Как это выглядело, я там никогда в жизни не была? Что это было: дворец, шалаш? Обыкновенный дом? Оружейная палата там у него была или как?
      - Нет. Салон. Спальня. Личный кабинет, в котором находилось оружие. Его нашли в этом кабинете, ружье было его собственностью и после убийства висело на стене. А в салоне он кого-то принимал.
      И что вы на это скажете?
      Я попыталась все это себе представить. Доминик встретился с кем-то, чем-то там его угощал, выпивка, чай, кофе...
      - А что значит, что кабинет был недоступным ни для кого? Никто туда не входил?
      - Абсолютно никто. Даже уборщица. Всегда был заперт на все замки.
      Я начала думать вслух, - Если оружие в кабинете, а гость - в салоне...
      Ему пришлось бы вынести эту двустволку и тому, неизвестному, показать. По двум причинам, на выбор.
      Похвастать: возможно, она была как-то оригинально обрезана, или же посоветоваться: может, в ней что-то испортилось. Возможно, что-то усовершенствовать.
      Значит, или новая фигура, дрессируемая на роль обожателя божества.., возможно, обожательницы - не будем спорить из-за пола, - или тот самый, который все за него делал. Негр. Велел ему посмотреть, что-то заменить, исправить?.. Проблема точности боя, способа заряжания?.. Я в этом не разбираюсь, возможно, он хотел заряжать ее чем-то другим и показал негру, дал ему в руки, чтобы тот придумал какой-то необычный способ, а негр впал в амок, и привет...
      - Вы считаете, что это мог быть внезапный порыв?
      Неожиданно я представила себе эту картину с другой стороны.
      - Минутку, - нетерпеливо заговорила я, занятая своими собственными переживаниями и не обращая внимания на замечания майора. - Новый человек отпадает, но это мог быть такой, кто уже немного там освоился. Ну, предположим, я. Как бы это объяснить.., я вроде бы не дура, скорее глупела при Доминике, но потрясена внезапным разрывом, вне себя от ненависти и желания отомстить. Шоры на глазах, бездетная, потому что дети в таком случае страшно мешают... Симулируя покорность, раскаяние, обожание - женщины способны на все, - всячески его превозносит и морочит ему голову. Доминик приносит и демонстрирует ей свое новое достижение, она же до такой степени изображает из себя кретинку, что он позволяет ей зарядить.., или даже сам заряжает, ведь ее слабые ручки с этим не справятся... И тут истина вырывается наружу; она целится в него и стреляет. Наконец-то! Только это ей и нужно было! Она убила несчастье всей своей жизни, и ей даже жаль, что уже все кончено, она охотно убивала бы его еще и еще, раз тридцать.., ну, не тридцать, я преувеличиваю, раза три-четыре. Потом она чувствует облегчение и приходит в себя, детективы она читала, поэтому вытирает ружье... Она ведь была вытерта? Я имею в виду двустволку. Отпечатки пальцев?
      - Идеально стерты.
      - Ну вот, она ее с удовлетворением и торжеством вытирает, вешает на стену... И привет, уходит. Как жаворонок в небесах.
      - И еще все за собой запирает...
      - Что?
      - Запирает. Сложный замок кабинета, входную дверь...
      Мне снова пришлось подумать.
      - Но ведь, черт побери, этот замок в кабинете не баба же ему делала! Наверняка он запирался очень просто, одним движением?
      - Нет. Ключом.
      - А ключ где?
      - Нету. Пропал.
      - И наверняка был всего один ключ. Насколько я знаю Доминика, он берег его, как зеницу ока. Нет, в таком случае женщина отпадает. Это могут быть кто-либо из дипломатично шантажированных, те архивные документы, собранные пани Колек. А может, и не только пани Колек, мне лично представляется, что Доминик добрался до каких-то компрометирующих материалов, только вот человек я аполитичный и понятия не имею, кого они могут касаться.
      Нынешних государственных деятелей? Бизнесменов?
      Высших уровней управления? Министры и президенты наши сменяются так, что у меня только в глазах мелькает, откуда я могу знать, не приложил ли Доминик к этому руку? Кто-то из них... Но ведь, Боже милостивый, никому из них он не дал бы в руки ружье!
      По всей видимости, я смотрела на них вопросительно, так как они обменялись многозначительными взглядами, после чего майор принял мужественное решение.
      - В таинственном кабинете пана Доминика, наполненном многочисленными документами, половина была в состоянии полного беспорядка. Кто-то там усиленно что-то искал! И, по всей видимости, нашел, коль скоро вторую половину оставил в покое. Это вам что-нибудь говорит?
      - Конечно. Убил его тот, кто искал там свое, - вновь пустилась я в рассуждения. - На мой взгляд, если принять, что это был тот самый человек, которому надоело работать негром, значит, он работал негром не без причины. Шантаж. Доминик его шантажировал, поэтому негр и позволял себя использовать, что-то там на него было, какие-то серьезные вещи, не могли же это быть какие-нибудь мелочи, которые через три года устареют. Убил, поискал, нашел свое и исчез с горизонта. Видимо, он обладает большими актерскими способностями, если ему удавалось скрывать от Доминика свои подлинные чувства и до самого последнего момента изображать его почитателя. Да и Доминик тоже должен был притворяться, вероятно, без этого типа он бы чего-то лишился. Репутации гения механики? Частицы власти? Доходов от фотографий? В последнем я сомневаюсь, у него, пожалуй, и без фотографии хватало, хотя я целых пять лет верила, что он только за их счет и живет. Ну, скажем, четыре с хвостиком...
      Я несколько угасла, так как вначале воспоминания о Доминике добавили мне адреналина, а теперь все это начало мне надоедать. Точно так же, как и он сам.
      Майор с поручиком некоторое время сидели в полной неподвижности, и я даже слегка забеспокоилась, не подумывают ли они достать наручники. Утешала меня лишь мысль о том, что в камере наконец-то со мной не будет родни. Потом я вспомнила о детях.
      - Господа, я вас очень прошу, не сейчас, - сказала я довольно нервно, я никуда не убегу, но от семейного наследства зависит материальное будущее моих детей. Невинных, клянусь Богом. Как только все они уедут с убеждением, что я человек законопослушный и так далее, можете сажать меня, сколько хотите, но, ради всего святого, не сейчас!!!
      Майор ожил.
      - Да что вы! Никто вас не намерен сажать, напротив, вы нам очень помогли. Возможно, мы при случае зададим вам еще парочку вопросов, вы же сами понимаете, нам все это нужно обдумать. А пока мы хотели бы вас сердечно поблагодарить...
      К собственному удивлению я оказалась совершенно свободной, исполнительные власти уехали, я поставила машину в гараж и вернулась домой, даже позабыв о том, что меня там может ожидать.
      ***
      - А я ей верю, - решительно сказал Гурский, сворачивая в Вилановскую аллею.
      - Я тоже, - согласился с ним Бежан. - На этот раз она говорила правду и ничего не скрывала. Похоже, что женщины на самом деле дуры.
      - Смотря с какой точки зрения. Когда какой-либо тип заморочит ей голову, она действительно последний разум теряет. Но бывает, что и она так заморочит голову мужику...
      - И тогда он тоже теряет остатки разума. Ладно, о чувствах мы поговорим как-нибудь в другой раз.
      А сейчас стоило бы найти этого, как там его, Мариуша Выгнанного...
      - Влечоного...
      - Один черт. Того, которого волочили. Головой ручаюсь, что Михалина Колек прекрасно его знала... Постой, постой! А ведь у нее там был какой-то Мариушек...
      Роберт спешно покопался в памяти.
      - О господи, был! Только никакая не выволочка, как же его... Холера, не могу вспомнить, от этого волочения у меня в голове все перемешалось. Но что Мариуш, это точно! Вот черт, не расспросили мы ее как следует обо всех фамилиях...
      - Я что-то сомневаюсь, что она всех этих людей знала. Она и вспомнила-то всего три штуки. Но мы их все равно найдем.
      - Едем на фирму?
      Бежан постучал себе по лбу.
      - Сейчас? У тебя совсем крыша поехала? Хотелось бы время от времени поспать, завтра ведь тоже день будет. Причем вполне возможно, что трудный.
      Не успеем оглянуться, как у нас отберут всю эту макулатуру, старик мне уже сегодня что-то там намекал. Нужно еще фотографии просмотреть, у меня из головы не выходит описание того мужика из ресторана...
      ***
      В доме царила тишина. Я слегка прислушалась к ней в передней, затем открыла дверь холла, из которого можно было войти во все остальные помещения.
      И тут, черт бы его побрал, пронзительным звоном разразился старинный серебряный колокольчик для прислуги, которым я обычно пользовалась, чтобы позвать детей обедать.
      Меня чуть удар не хватил - откуда, ко всем чертям, взялся здесь этот колокольчик и почему он звонит сам по себе? Он же лежал в ящике буфета, что ему - надоело там, что ли? И в тот же момент я увидела дядю Филиппа, пробуждающегося ото сна в глубоком кресле посреди холла и протирающего глаза. Звонок был привязан к его руке и звенел, как сумасшедший.
      Я бросилась к нему и зажала в кулаке это громкоголосое паскудство, но было уже поздно. Прежде чем я успела произнести хоть слово, я услышала движение во всем доме: заохала и завозилась в гостиной тетка Ольга, кто-то затопал наверху, что-то там лопнуло и рассыпалось, наверняка из имущества моих детей.
      Я застонала.
      - Дядя, боже милостивый!.. Зачем?..
      Дядя Филипп старался высвободить руку, привязанную к колокольчику, в чем я ему изо всех сил препятствовала, так как тот снова начал бы звенеть.
      Какие-то веревки болтались у меня под ногами, я посмотрела, куда они ведут. Одна, естественно, шла прямо от двери к звонку, вторая соединяла дядю Филиппа с ручкой двери, а третьей дядя был связан с инструментом, хотя и не совсем музыкальным. Во всяком случае, децибелы он издавал вполне приличные, то есть, понятное дело, инструмент, а не дядя сам по себе. Я поискала взглядом ножницы, поскольку узлы производили весьма солидное впечатление.
      Дядя начал бормотать какие-то объяснения.
      - Видишь ли, девочка моя... Столько подозрений...
      Я хотел лично... Бабушка... Нужно было... Ну, в общем...
      - Не шевелите пока рукой, дядя, - в отчаянии произнесла я. - Я сейчас все это обрежу. Нужно вас оторвать от дверной ручки.
      Однако ножниц нигде поблизости не было. Я вспомнила, что они в моей рабочей комнате, а вторые наверняка у моих детей, заваленные хламом. Едва я успела найти в ящике единственный острый нож, как все семейство объявилось в холле.
      Первой показалась тетка Ольга.
      - Нееееет!!! - страшным голосом заорала она, видя, как я с ножом в руке бросилась к дяде, и защитным жестом вытянула перед собой руки. Дядя снова энергично зазвенел.
      - Нет, нет! - поддержал он ее протест, хотя и совсем другим тоном. Это не то, что ты думаешь...
      Я понимаю... Я согласен...
      Острый нож оказался скорее тупым, чем острым, так что мне не удалось выполнить все одним движением. Я схватила верещащий звонок и, перепиливая толстую веревку - и где это они отыскали такие толстые веревки? - вспомнила, что собиралась перед приездом родни наточить все ножи. Точнее говоря, я хотела попросить Рысека сделать это для меня, но идея как-то вылетела у меня из головы.
      Остальные путы я пилила уже не так нервно, держа проклятый звоночек в руке, чтобы он больше не звенел. В холле все уже были в сборе, последней величественно прошествовала по лестнице бабушка.
      Тетка Ольга держалась за грудь, с трудом переводя дух, дядя Игнатий пытался ее успокаивать, хотя и довольно странно - похлопывая ее по всем возможным местам. Мера эта подействовала, когда он попал ей по заднице. Тетка Иза выговорила лишь:
      "Ну и ну!" и застыла у стены в наполеоновской позе, дядя Филипп же терпеливо пережидал перепиливание. Наконец, заговорила бабушка.
      - Значит, тебя все-таки выпустили, - с горечью сказала она. - Мы поняли, что тебя вызвали, опасались обыска и решили к этому подготовиться.
      Филипп сам вызвался. Это дело нужно выяснить до конца, и я не потерплю ни малейшей отсрочки.
      Я наконец отвязала дядю от дверной ручки.
      - Но ведь уже поздно, бабушка, - осторожно заметила я. - Завтра все не выспятся...
      - Сегодня, - поправила меня бабушка. - Уже почти половина третьего. Это не имеет большого значения, мы на отдыхе. А спать в атмосфере подозрений просто невозможно.
      - Если бы это был какой-нибудь прием... - увлеченно начал дядя Игнатий.
      - В такое время прием был бы уже в полном разгаре. Время подавать горячие закуски...
      Ничего не поделаешь, пришлось мне ее перебить, чтобы не пробуждать излишних надежд.
      - Но у меня сейчас нет никаких горячих закусок, бабушка. Мне очень жаль, я не знала, что у нас будет ночная забава. Могу предложить соленые пальчики с красным вином.., а! И еще бобы. Но на бобы нужно сорок минут.
      - Не важно. Не думаешь ли ты, что мы закончим разговор раньше?
      Оставь надежду... Ничего не поделаешь, высплюсь как-нибудь в другой раз.
      Я поставила воду, вытащила из морозилки мороженые бобы и уселась в гостиной в часами в руке.
      Бабушка не стала терять времени даром.
      - Почему ты не вышла замуж? - сурово спросила она.
      Этот вопрос невероятно поразил меня.
      - Как это?.. Я же вышла! Восемнадцать лет назад, мои дети рождены в законном браке!
      - Во второй раз. После развода. Почему ты еще раз не вышла замуж?
      Вот тебе и на, и что я должна была ей отвечать?
      А собственно говоря, почему я не вышла замуж во второй раз? Потому что это никому не было нужно.
      Доминик моей руки не просил и вовсе не рвался жениться, а я предпочитала избегать всяческих осложнений. Супружество, общий дом, а в этом доме -" мои собственные дети... Мужчина страшно мешает профессиональной деятельности, требует, чтобы ему регулярно готовили еду, а уж тем более такой ценитель качества и педант, как Доминик... Пошло бы раздражение, недовольство... Да и, в конце-то концов, чей бы это был дом, его или мой? И кто его должен был содержать? Мне пришлось бы просить у Доминика денег, стать целиком и полностью зависимой от него? Кошмарная идея!..
      Я решила открыть вторую половину правды.
      - Потому что у меня было слишком много работы. Муж дома - эта огромная ответственность, я предпочла приходящего сожителя. Такому не нужно стирать рубашки и пришивать пуговицы, он не сидит у тебя непрерывно на шее и не требует завтраков, обедов, ужинов...
      - А дети? - возмущенно перебила меня тетка Ольга.
      - Что дети?
      - Они ведь тоже должны завтракать, обедать и ужинать?
      - Дети у меня самостоятельные. Руки у них растут откуда следует, они вполне могут сами вынуть из холодильника и разогреть любую еду. Томек вообще очень любит готовить, стирка в машине - тоже не проблема, а глажка их как-то не трогает. Зато муж требовал бы полного обслуживания, а у меня на это нет времени. И места тоже нет. Где бы он здесь уместился?
      Теперь возмутилась бабушка.
      - Не понимаю, девочка моя, о чем ты говоришь.
      Мужчина должен позаботиться о доме соответствующих размеров, наверняка он смог бы обеспечить необходимое пространство.
      - И что? И я должна была бы жить у него?
      - Это естественно, не так ли?
      - Для кого как, - вырвалось у меня. - Хотя, впрочем, вначале - да, первое замужество, общие дети... Но и оно, как мы видим, не выдержало проверки временем... Дом был мой, точнее говоря, моей матери, так что мой муж просто-напросто съехал, не создавая проблем с квартирой. А сейчас... Случись что, что мне было делать? Идти с детьми жить на Центральном вокзале?
      - Что случись? - с нажимом спросила тетка Иза.
      - Ну.., в случае.., осложнений. Он, этот муж, вполне мог со мною не выдержать. Или я бы с ним не выдержала.
      - Глупости, - резко возразила бабушка. - К каждой ситуации можно приспособиться. Ну и выдрессировать мужчину...
      Я вдруг представила себе дрессированного Доминика. Наверное, с таким же успехом можно было бы выдрессировать носорога или асфальтовый каток.
      Или лавину. Это он дрессировал меня, что у него в конечном итоге тоже не очень-то получилось.
      - ..только нужно найти подходящего, - поучающее продолжала бабушка. Боюсь, что ты сделала не лучший выбор. Тот, кто позволяет себя убить при подозрительных обстоятельствах, не может считаться приличным и ответственным человеком. Можно узнать, что тобой руководило?
      - Дурость, бабушка, - с раскаянием призналась я. - Я ошиблась, потому что он производил великолепное впечатление. И если бы я вышла за него замуж, то, видишь, все это преступление свалилось бы на меня.
      - Мне кажется, оно уже и так на тебя свалилось, - язвительно вмешалась тетка Иза.
      - Это только потому, что мне не повезло...
      - Вот именно, - снова заговорила бабушка. - Я желаю знать, что у тебя общего с этим делом. Ты утверждаешь, что ты его не убивала?
      - Ну зачем мне было его убивать? Спустя четыре года?
      - Это можно было бы объяснить долговременным аффектом, - расстроенным голосом вмешался дядя Филипп.
      Бабушка не стала его полностью игнорировать, а жестом попросила долить ей вина, что дядя и сделал так старательно, что уронил в ее бокал неплотно всунутую пробку, которую забыл извлечь. Вино расплеснулось во все стороны. Я бросилась за тряпкой и другим бокалом, благодаря чему вспомнила о воде, в которую следовало высыпать бобы. Она уже во всю кипела, я всыпала замороженные зерна, вспомнила, что не посолила воду, и вместо того чтобы нормальным образом воспользоваться ложечкой, схватила солонку и от расстройства и спешки слишком сильно ею тряхнула.
      Солонка была большая, в нее входило целых сто пятьдесят граммов соли, крышка с нее свалилась, и все содержимое полетело в кастрюлю. Некоторое облегчение я почувствовала лишь при мысли о том, что это был не суп, но и так дуршлаг вылетел у меня из рук, когда я производила необходимые манипуляции с бобами. Я заново поставила проклятые бобы, соль отмерила ложечкой и сорвала с вешалки полрулона бумажных салфеток...
      Я вернулась в гостиную с клубком салфеток и рюмкой для бабушки, свято веря, что надо мной довлеет какое-то проклятье и к концу их пребывания я успею разрушить весь свой дом. А на наследстве уже можно поставить крест. Так что нечего мне голову морочить, и пусть они уезжают ко всем чертям как можно скорее, чтобы я могла взяться за работу и как-то компенсировать потери.
      Бабушка была непреклонна.
      - Я желаю знать, почему ты с ним рассталась, - сухо сообщила она, стряхивая тряпкой капли вина с платья и заставляя меня пожалеть о том, что я не высыпала соль на нее. Соль поглощает красное вино. - С твоим сожителем, который, как я понимаю, не годился на роль мужа. Я тебя слушаю.
      Учитывая, что мне уже действительно было все равно, я решила ничего не смягчать и выложить им все напрямик. Да шут с ними, пусть себе думают обо мне, что хотят!
      - Потому, бабушка, что я поняла, какая это обыкновенная свинья. Нет, что я говорю, не обыкновенная, а редкостная. Лгал так, что земля стонала, а я по глупости ему верила. К тому же он был деспотичным, эгоцентричным, не терпел никаких возражений и плохо ко мне относился. Не с начала, конечно, вначале-то он был любящий, заботливый, к тому же страшно красивый, на это я и купилась. Лишь спустя пять лет он проявил себя с худшей стороны, и тогда его отрицательные качества перевесили.
      - Он тебя содержал?
      Я даже не оскорбилась на этот глупый вопрос, менты вылезли с ним первыми. Я пожала плечами.
      - Вот именно, бабушка, в том-то все и дело, что нет. Я вполне самодостаточный человек, мой муж не осыпал меня золотом, я привыкла сама работать. Если бы он уперся, что будет меня содержать, я бы даже не знала, что с этим делать.
      - Как что? - ехидно вмешалась тетка Иза. - Ты бы стала выливать шампанское в туалет?
      - Какое шампанское?
      - То, которое ты заказывала бы доставлять тебе домой.
      - Да вы что, тетя, скажете тоже... Не такая уж я мотовка, шампанское я бы выпила с удовольствием.
      - Иза, прошу тебя, не отходи от темы, - упрекнула ее бабушка. - То есть после того, как ты с ним рассталась, ты беднее не стала?
      - Наоборот, я разбогатела. Я могла больше работать, а заказов у меня было много. Мне удалось сменить квартиру. И заплатить за нее наличными, а не в рассрочку.
      К моему полному изумлению бабушка обвела полным торжества взглядом всю семью, за исключением дяди Филиппа. Дядя Филипп выглядел в этот момент, как невероятно довольная тихая мышка.
      - Так что этот аргумент отпадает, - с достоинством произнесла бабушка. - Перейдем к следующим...
      В это мгновенье меня словно подбросило, так как одним ухом я уловила знакомый звук. Проклятые бобы выкипели. Я бросилась в кухню.
      - Еще десять минут, - сообщила я, вернувшись. - Уже почти готовы.
      Несколько мгновений они смотрели на меня так, словно не могли вспомнить, что именно почти готово, но выяснять этого не стали. Дядя Игнатий потянулся за следующей бутылкой вина и ужасно быстро нашел штопор.
      - А ты не крала? - жестоко спросила бабушка, совершенно меня этим оглушив.
      - Господи помилуй, что я должна была красть?..
      - Что угодно. Вроде бы в этой стране все крадут, особенно те, что занимают высокие посты...
      - Да ведь я, слава богу, не занимаю никакого высокого поста!
      - Другие тоже. До нас дошли слухи, что крадут даже люди, заслуживающие, казалось бы, всяческого доверия, разные там президенты компаний, советники, кураторы имущества, работники складов, медики, машинистки...
      Я с большим трудом попыталась собрать мысли.
      - Погоди, бабушка, секундочку. Двадцать лет тому назад - да, те, кто печатал на машинке, вынуждены были красть бумагу, так как ее невозможно было достать. Да и врачам тоже, если нужно было сделать пациенту капельницу на дому, приходилось тащить необходимую жидкость из больницы, другого выхода у них просто не было, ни за какие деньги. Я даже не уверена, можно ли и сейчас все это купить... Президенты - те да, крадут аж со свистом, но ведь не я же! Обычные воры тоже крадут совершенно безнаказанно, но это тоже не я!
      - Значит, ты зарабатывала на жизнь честным трудом и тебя не содержал никакой мужчина. Прекрасно. Ты разбила какую-то машину?
      - Да у меня ее и не было, так что нечего было разбивать... Хотя нет, был у меня "фольксваген", но он развалился от старости.
      - Чужую.
      Мое одурение начало проходить.
      - Я не ездила на чужих машинах. В этой стране никто не рвется одалживать кому-либо свою машину.
      Так что у меня не было никаких шансов разбить ее.
      - У тебя есть долги?
      Мне подумалось, что после этого визита они у меня точно появятся.
      - Нет. Когда-то давно были, но я уже все выплатила.
      - Ты употребляешь наркотики?
      - Какие еще наркотики?
      - Марихуану, героин, ЛСД...
      - Я что - на самом деле выгляжу такой идиоткой? - удивилась я. - Чтобы хотя бы попробовать эту дрянь, у меня и в самом деле должна была крыша поехать. С какой стати у тебя появились такие дурацкие идеи, бабушка?
      - Мир стал очень маленьким, - вмешался дядя Филипп, как бы оправдываясь.
      - И сведения доходят до самых дальних его уголков, - нехотя подтвердила бабушка. - Анонимные письма можно презирать, но нельзя оставлять полностью без внимания. Если в них нет ни слова правды, это значит, что у человека есть враг.
      - А на врага можно не обращать внимания, но, по крайней мере, о нем нужно знать, - поучал всех дядя Игнатий.
      - Ну так что? - издевательски спросила тетка Иза. - Какой такой у тебя враг?
      - Я лично одного знаю, - сладким голоском заявила тетка Ольга, бросив в ее сторону быстрый взгляд.
      Нужно было быть полностью недоразвитой, чтобы все еще ничего не понять. Так какая же гангрена поганая мазала меня грязью в письмах в Австралию, это - во-первых, а во-вторых, что от меня нужно этой холерной тетке Изе? Хорошеньких гадостей они там обо мне начитались, если всем стадом приехали меня проверять. Хорошо еще, что я сдалась, смирившись с этим проклятым невезением, иначе я могла бы очень прилично разнервничаться, а кстати, интересно, что за проблема за всем этим скрывается?..
      - Я не знаю, бабушка, какой у меня есть враг, - сказала я с легким нетерпением, - если бы я прочла те анонимные письма, которыми он вас обрадовал, может быть, я бы и смогла угадать, кто это. Что кретин, это точно. А о скачках там ничего не было?
      - О каких скачках? - подозрительно спросил дядя Игнатий, который по мере убывания вина становился все более разговорчивым. - Конских? Конных, - недовольно поправила его бабушка. - А что может быть не так в конных скачках? - это уже ко мне.
      Что может быть не так в наших конных скачках, я могла бы рассказывать ей целую неделю напролет, однако предпочла промолчать, так как это показалось мне как-то не слишком патриотично.
      - Ничего, - согласилась я с нечистой совестью. - Но это - единственное предосудительное развлечение, которому я время от времени предаюсь.
      - Почему же предосудительное? - возмутился дядя Филипп.
      Дядя Игнатий также выразил свое возмущение, ограничившись покашливанием, хрипом и маханием рукой, так как от эмоций даже поперхнулся. Обе тетки и бабушка смотрели на меня с изумлением и обидой. Я вспомнила, что в Австралии дерби является национальным праздником.
      - Я имела в виду игру на скачках, - деликатно пояснила я.
      - Вы только послушайте! - фыркнула тетка Иза. - Какой вздор!
      - А что же еще можно делать на скачках, как не играть? - удивилась тетка Ольга.
      - Лошадь, девочка моя, - это благородное животное, - с достоинством заговорила бабушка. - Никто в здравом уме...
      Дядя Игнатий снова обрел дар речи.
      - Только дураки!.. - взорвался он. - Только дураки не пользуются!.. Я не понимаю!.. Проигрывают!.. Знатоки никогда!.. Знатоки всегда!.. Всегда!..
      Знаток - это о-го-го!..
      - Тоже мне нашелся знаток, - презрительно прошипела тетка Иза.
      - Я попрошу не переходить на личности! - набросилась на нее тетка Ольга.
      Бабушка пыталась гнуть свою линию.
      - Недооценивать важность критерия отбора при разведении...
      - У каждого может разок подвернуться нога, - бросился в атаку дядя Филипп. - Это еще ни о чем не говорит...
      - Разок?! Как же! А одиннадцать раз не хочешь?..
      К моему полному изумлению все вдруг переругались друг с другом. Я воспользовалась отсутствием интереса к моей персоне и подала на стол уже несколько переварившиеся бобы. Они начали есть, почти не замечая этого.
      Из их ссоры я сделала дальнейшие выводы. Этот враждебный анонимщик явно имел представление об Австралии, коль скоро оставил в покое мое единственное увлечение с сомнительной моральной репутацией, так как трудно было допустить, что он о нем ничего не знал. Все мои знакомые и друзья были полностью в курсе того, что я бываю на бегах, играю там, разбираюсь в лошадях, иногда даже знакомые журналисты спрашивали меня о шансах. И я давала им довольно неплохие советы, так как я с детства знала лошадей, сама, будучи еще худенькой девятилетней девчонкой, ездила на годовалых жеребятах у друга моего отца, лошадника, который очень радовался моему энтузиазму, так как вес в двадцать с небольшим килограммов жеребенку не повредит, зато тот привыкает к всаднику. Мы всегда дружили, кони и я. С некоторыми предками лошадей, которые сейчас бегают на скачках, я была лично знакома...
      Я вернулась мыслями в настоящее время. Таким образом, этот анонимный корреспондент, несомненно, с болью в сердце удержался от комментариев на тему моего азартного увлечения, зная, что Австралия увидит в этом скорее достоинство, чем недостаток, заслуживающий осуждения. То есть совершенно уж законченным дебилом он не был. Ну, ладно, но откуда же он взял наркотики?..
      Семейство упрекало друг друга в каких-то грехах и ошибках, а я интенсивно размышляла. Неужели что-то могло когда-либо...
      Я чуть было не издала страшный крик, этакое пронзительное "ааааааааааа!!!", так как внезапно вспомнила! Словно гром с ясного неба, усиленный молнией во весь горизонт. Ну конечно же, Томск принес!..