- Крестный отец, видимо, - предположила Мария. - Держит в руках беговые дела и, наверное, иногда ворочает и мозгами, раз поставил на лошадей Дерчика.
      - И кроме того, у него есть какая-то шпана, которую он использует для наказания непослушных, - дополнил Метя. - И всех этих граждан я им на тарелочке поднес и с изумлением увидел, что никто про них не подозревал. Малиновский на них пальцем показать не мог, не гот уровень, он до таких не опускается. Зато он может прикинуть, кто Василь, он считает, что выбрать одного из четырех ему будет легче, чем одного из шестнадцати. Вы, может, заметили, что Гурка в этом сезоне не ездит, его в самом начале побили гориллы Василя. Он не выполнил их приказ. До меня конфиденциальными путями дошло, через Рыбинского, что об этом было велено всем сказать. Что, дескать, подарок от Василя за сотрудничество. Оповещали шепотом из уст в уста.
      - И никто больше не хотел попасть в такой же переплет. Но ведь ты сам говорил, что это сотрудничество - дело добровольное, если кто не хочет, того не принуждают.
      - Иногда принуждают, все зависит от того, в какой степени это нужно Василю. Он выигрывает не в каждом заезде, только в некоторых, но зато много. И больше всего он не хочет, чтобы его раскрыли.
      - Эти номера, второй и четвертый, должны знать Василя лично, задумчиво сказала я. - Кто-то ведь с ним должен лично контактировать, по телефону выигранных денег ему не передашь.
      - Они так согласно показывали на Гарцапского, что, наверное, Гарцапский и есть этот знакомый, - сказал Метя - Не знаю, что такое этот Гарцапский, я такого не знаю. А кто это?
      - Один такой, - ответила я. - Ну хорошо, если бы Василь жил на Аргентинской и если бы Гарцапский именно к нему ехал, то все было бы очень просто. Годы полнейшей конспирации - и вдруг провал на голом месте...
      Все трое потребовали от меня подробностей. Я рассказала о Завейчике и Карчаке. Пока я рассказывала, мне пришло в голову, что неосторожности этих людей можно даже и не удивляться. Они же ничего не знали о Карчаке, который ехал на такси в сторону Саской Кемпы. Гарцапского от Карчака отделял Завейчик в своем "фольксвагене", а если бы Карчак не намеревался войти в это прибыльное дельце Завейчика, номер "мерседеса" ничего ему не дал бы. Завейчик, наверное, сделал какое-то открытие, раз его убили, вопрос только, где он это открытие для себя сделал, на Аргентинской или где-то в другом месте. Убили его в собственном доме...
      Мы размышляли над этим вопросом и допивали шампанское. С Карчаком вопрос чистейшего случая, может быть, даже странно, что все так долго оставалось в тайне, ведь люди знают друг друга, иногда сталкиваются в самых неожиданных местах, а тайна, которая известна более чем одному человеку, перестает быть тайной. В любой момент кто-нибудь там мог кого-нибудь узнать. Василь старательно маскировался, хотя дезавуировать грозило ему всего лишь потерей положения на работе. Интересно, что у него за должность...
      - Дурак он, что ли, этот Василь? - заметила Гонората. - Этот номер с лошадьми и снотворным - уж такая глупость... Жокеи взбунтовались, ну и что, он не мог переждать?
      Мария покачала головой.
      - Он совсем не такой глупый. Еремиаш случайно оказался дежурным ветеринаром. Они поменялись с тем, кто должен был дежурить. А без Еремиаша все сошло бы, как в прошлом году, помните? Гведон был первым фаворитом в потрясающе важном наградном заезде, и он остался сзади. Кричали, что он болен, но никакой болезни не нашли, кончилось трепом, что мягкий турф не для него. И теперь получилось бы точно так же.
      - Я не знаю, Василь это или нет, - подхватила я. - Это могла скомбинировать и ломжинская мафия по своей инициативе. Метя, они действовали не только по указке Василя. Они ведь и сами что-то предпринимали, правильно? Что он говорит, - этот твой номер, как его там?
      - Разумеется, - что сами по себе. Василь разрабатывал планы только на некоторые заезды.
      - Свидетельствует о немалом уме. Единственной изрядной глупостью было убийство Дерчика. Василь оказался в опасности, а Завейчик, можно сказать, сам ему палец в рот положил.
      - Разве что Завейчика ограбил и убил случайный бандюга, который видел, как тот брал из кассы жирный куш.
      - Тогда бандит должен был за ним ехать. А за ним на самом деле ехал Карчак.
      - А за Карчаком бандит...
      - Да ведь деньги он взял на бегах! А Карчак говорит, что с бегов за ними абсолютно никто не ехал. Еще никто в такое время с бегов не уезжал. Нет, мне кажется, что Завейчик раскрыл Василя и за это поплатился жизнью.
      - А тогда я настаиваю, что Василь сошел с ума, - сказала решительно Гонората. - Он себе преспокойно мошенничал и вдруг ни с того ни с сего убил Дерчика, убил Завейчика и еще вдогонку отравил коней! Спятил, не иначе.
      - Дерчик напугал его шантажом, - напомнила я. - Никак не могу смириться с тем, что пропали его фотоснимки, мне жутко интересно, что такое у него на этих снимках было!
      - А точно известно, что они пропали?
      - Так полагают. Есть слабая надежда, что уцелела пленка, если он не носил ее с собой, но обыскали почти все и ничего не нашли. Это же страшно мелкая штучка, он мог спрятать кассету где угодно, и вся королевская конница и вся королевская рать могут теперь искать до Судного дня, если, конечно, убийца ее не уничтожил!
      - Жалко! - сказала Мария.
      - То есть остались портки убийцы, пальчики отравителя па шприце и слухи, - подытожил Метя. - Ну что ж, посмотрим завтрашнюю программку?
      ***
      Были предприняты попытки составить словесный портрет того типа, который пошел вместе с Дерчиком за фонтан. Но все попытки оказались с негодными средствами. Тип не отличался никакими особыми приметами, ни тебе кривого носа, ни, на худой конец, косоглазия, морда у него была самая обычная, и ни Горгон, ни Альбиняк не смогли описать его внешности. На бегах этот человек перестал появляться с той самой субботы, а в том, что знает его фамилию или адрес, никто почему-то не признавался.
      Старший комиссар Ярковский придерживался мнения, что рано или поздно этот человек все равно придет, потому что помешательство на почве бегов штука страшная, и терпеливо караулил. Отпечаток пальца на шприце был опознан, за тем парнем, который его оставил, начали старательно следить, не спуская с него глаз. За указанными Метей посредниками стали ходить мощные "хвосты". Что еще было предпринято, мне не сообщили.
      Среда была чудовищна. Фуксами пришли все фавориты, которых до сей поры придерживали, и выигрывала исключительно Моника Гонсовская, которая безошибочно выхватывала из паддока лучших лошадей. Она перестала верить в какие бы то ни было мафии и кричала, что бега - самое честное игровое мероприятие в мире. Зигмусь Осика выиграл два раза и запуганным не казался. Ломжинская мафия потеряла всяческую меру, посредники нахально, назойливо и чуть ли не публично пытались впихнуть жокеям деньги, какой-то тип возле барьерчика махал в воздухе толстенной пачкой купюр большого достоинства. Никто ничего с ним не сделал, поскольку нет закона, запрещающего махать банкнотами любого достоинства. Разведчики Ярковского не поспевали доносить о соблазнителях, которые склоняли конмальчиков поить коней перед самым заездом. Наркотики в расчет не принимались, потому что в выводном туннеле стояли конюшие и конюхи, которые глаз не спускали с проходящих коней, а в конюшнях тренеры следили как бешеные. Подозрительных личностей, за которыми надо было следить, развелось столько, что в полиции не хватало людей.
      - Вы окончательно сдурели, - сказала я в четверг Янушу, не скрывая своего критического и презрительного отношения. - Что за странный метод? По мне, так подозрительных личностей надо сразу задерживать и брать в перекрестный допрос. Личности колются, выкладывают все как на духу, капают на следующих в очереди, и таким образом можно по ниточке добраться до середины клубка. Не понимаю, что тут происходит, вы ни с кем не разговариваете, за всеми пустили хвосты, что за методы?
      - Юзя хочет добраться до Василя, - ответил он мне. - Тот парень, который коню сделал укол, сам признался, потому что ничего бесповоротно вредного он не сделал и ему ничего не грозит. Тренер ему устроил страшенную трепку, и парень никогда больше такой глупости не сделает. Он рассказал, кто его подбил на это, оказалось - конюший Кальрепа. Но Кальреп не хочет слышать о том, чтобы выгнать с работы своего конюшего, ни во что не верит, говорит, что это поклеп. Конюший тоже отпирается. Его отпечатков пальцев на шприце не было, как докажешь? Все все знают, а доказательств никаких.
      - А Завейчик? На тему Завейчика вы тоже ни с кем не разговариваете?
      - Со всеми. Очень вежливо. На Аргентинской живет супружеская пара. Антчак их фамилия, обоим около шестидесяти, к бегам они никакого отношения не имеют. Гарцапского они знают давно, он бывает у них в гостях, очень любезный человек, сделал им много хорошего. Антчак на пенсии, его жена занимается мужем и домом, Гарцапский помоложе их, он для них Господне благословение, помогает, утрясает всякие вопросы и так далее. За это, когда он периодически ездит в Париж, он живет у подруги пани Аптчаковой и таким образом получает вознаграждение за свои услуги. К чему тут прицепишься?
      - Ко всему. Гарцапский не уехал бы с половины бегов, а Завейчик без повода не гнался бы за ним. Я проверила бы, кто там бывает, может, это штаб-квартира или почтовый ящик. Много у них бывает гостей?
      - Нет, Нам такая мысль тоже пришла в голову, мы ее проверяем. Погоди, меня одна вещь очень интересует. Я так понял, что ты там всех знаешь?
      - Где я всех знаю?
      - На бегах.
      - Да, - призналась я. - Не всех, но очень много народу.
      - Я что-то не заметил, чтобы ты разбогатела на этом мероприятии. Ты не пользуешься сведениями от разных там знакомых? Ничего не выпытываешь насчет коней, которые должны прийти первыми?
      Я покачала головой и вздохнула.
      - Я их знаю, но уже двадцать пять лет не было случая, чтобы я у них спросила, кто придет первым. Случается поговорить о лошадях теоретически или конкретно, но после звонка на заезд никакого практического значения это иметь не может. Даже Мария иногда спрашивает Болека, ставил ли тот на себя самого, а я - нет. ; - Почему?
      - По двум причинам. Во-первых, я считаю, что они и сами ничего не знают и только меня собьют с толку. А во-вторых, мне характер не позволяет. Он у меня всему наперекор идет. Классический случай был, когда я приехала па бега, намереваясь поставить два-семь. Ставка тогда была тысяча злотых, я решила поставить десять. Только два-семь, и ничего иного. Посмотрела я в паддоке и еще утвердилась в своем мнении. И по дороге в кассу надо же мне было встретить одного из "причастных тайнам". Он прохрипел мне в ухо: "Два-семь в первом, и только!" И как ты думаешь, что произошло? Я возмутилась, поставила на тысячу разных глупостей, кроме, разумеется, два-семь. Просто не могла сказать кассирше, что поставлю два-семь! Естественно, пришли два-семь, за это выплатили большие деньги. Не могу я ничего узнавать, потому что меня всегда черт под руку толкает, чтобы сделать наоборот, это сильнее меня. Мало того, стою я, например, перед кассой триплетов, у меня есть лошадь, я ее заранее наметила, слышу, как передо мной на нее кто-то ставит, может, только они и ставят. Лошадь, может, самый настоящий фукс, никакой не фаворит - мне все равно. Я ее выкидываю. Раз они ставят на нее, я не буду. Конечно, потом эта лошадь приходит, я свою глупость сама знаю, но никакая сила меня не может заставить поступать разумно...
      Я вдруг вспомнила Гильельмину в Копенгагене. Мы с Мартином ее видели в деле и решили, что она приходит первой прямо сама по себе и мы в следующий раз поставим на нее "верхом". Через две недели Гильельмина шла в третьем заезде.
      - Мы ведь собирались поставить на нее "верхом", - напомнил Мартин, иди ставь. Я тут же стала сопротивляться.
      - Э-э-э, - сказала я с неохотой. - А стоит ли?
      - Раз наметили, надо ставить. Вот тебе две с полтиной, иди ставь.
      - Какой смысл? Она наверняка не придет...
      - Придет или нет - ставим!
      - Может, лучше что-нибудь другое? Гильельмина... На кой ляд нам Гильельмина?.. Мартин заскрипел зубами.
      - Ставь, черт тебя дери, на Гильельмину! Я иду ставить последовательности! Прекрати дурить, ты должна была быть Гильельмина, так будет Гильельмина! Ставь!'!
      - И-и-и...
      Мартин заскрипел зубами еще сильней и помчался в кассу последовательностей. Это было в те времена, когда электроника на Аматере еще не загнала все ставки в компьютер. Я шла ставить в кассу одиночных ставок чуть ли не пятками вперед, лошади уже стояли на старте, я надеялась, что не успею, что кассу закроют. Если бы не то, что мы играли в складчину и у меня были его деньги, я поставила бы на что угодно, только не на Гильельмину, странно, что я не онемела, когда называла ее в кассе. Гильельмина пришла как хотела, выплачивали по восемьдесят крон за ставку в пять. Без принуждения в виде двух с полтиной Мартина я не тронула бы Гильельмину ни за какие пироги!
      - И всегда так было, - мрачно сказала я Янушу. - Если лошадь вырисовывается логически, я возражать не стану, могу поставить на нее все деньги, что есть. И то же самое со всякими сведениями. Все знают, что я не расспрашиваю, не слушаю, и даже никто не дает себе труда мне что-либо рассказывать. Другое дело, когда я угадала коней Вонгровской лучше, чем она сама, лучше угадала коней Черского, точнее предсказала Большое Варшавское Дерби, чем два директора и один тренер, вместе взятые.
      Я вообще угадываю очень даже лихо, только ставки делаю по-идиотски.
      - А почему?
      - А мне-то откуда знать?! - рассердилась я. - Ради Бога, вот тебе очередной клинический пример. Весна была, сидела я на скамейке возле паддока с одним таким типом, первый заезд был, он и спросил у меня, на что я ставлю. Я ему говорю, что весна, значит, трех кобыл можно послать к бесу. Из жеребцов вон у того шесть кило лишнего веса, значит, его тоже вон. Остаются двое, один и шесть. Я и поставлю один-шесть. А он так возмутился: "Да что вы, пани!" - еще и пальцем у виска покрутил. Я ему говорю, что придут один-шесть, и больше ничего. Встала и пошла в кассу. Ни с кем по дороге не разговаривала, никто меня не уговаривал ничего сменить, ни о чем другом не думала, как только о том, что сейчас поставлю один-шесть, а дошла до кассы и говорю:
      "Пять-шесть, пожалуйста!" По какой причине я поменяла единичку на пятерку, сама не знаю! Наверное, созвездие виновато, я же в апреле родилась!..
      Тут я вспомнила, о чем мы тут вообще разговариваем, ведь не о моей же глупости! Януш слушал меня и первоклассно развлекался. Я рассердилась и ощутила, что безнадежно отстала в том, что касается дела Завейчика.
      - Ты все сам расскажешь или мне надо отправляться выпытывать у тетки Моники Гонсовской? - спросила я зловеще.
      Он встряхнулся, аж даже вздрогнул, но веселиться не перестал.
      - Светские отношения с теткой ты можешь завязать, противопоказаний нет, но, так и быть, я тебе все расскажу. На Аргентинской улице, напротив Антчаков, живет одна бабуля, бесценное такое сокровище, которое преимущественно торчит в окне. Она детально описала их гостей. Гарцапский там часто бывает, два-три раза в неделю. По крайней мере раз в неделю наведывается к ним еще один постоянный гость, некий Эугениуш Подвальский. Это брат пани Антчаковой, он значительно ее моложе. По словам бабули напротив, пани Антчакова воспитывала его после смерти родителей, между ними пятнадцать лет разницы. Ровно раз в неделю появляется молодой парень, бабуля считает, что родственник, он мог бы быть сыном Антчаков, но не сын, может быть, племянник, или двоюродный брат, или что там еще, потому что зачем бы молоденькому мальчику к старым перечницам ходить. Это я цитирую свидетеля, как ты сама понимаешь. Мальчику где-то от тридцати пяти до сорока, а сама бабуся старше Антчаков лет на двадцать, но зрение у нее на медаль тянет. Кроме того, приходят еще всякие разные, но гораздо реже и совсем нерегулярно, в течение года их было всего шесть штук. Из них двое племянник Антчака с женой, остальных мы пока не знаем, потому что они туда приезжают не на собственных машинах. Мы пока проверяем. Очень жаль, что Карчак не пришел к нам раньше.
      - Я бы что-нибудь придумала и выпытала у Антчаков про всех их гостей, - подсказала я. - Ну, что вы ищете среди них важного свидетеля или кого-нибудь еще, - Это уже сделали.
      - И что? Они ни от кого не открещивались?
      - Нет... - он поколебался. - Я не должен тебе сообщать непроверенные данные, но ладно. Этот "мальчик", как назвала его бабушка, носит фамилию Павел Габла, и ты, возможно, знаешь его в лицо, потому что он бывает на бегах. Василь или среди тех, кто приезжает, или это сам Антчак, который для пенсионера держится в замечательной форме.
      - Метя говорил, что Василь был на приеме с иностранцем, - напомнила я. - Антчак имеет какое-нибудь отношение к сельскому хозяйству, внешней торговле, к лошадям?
      - Он был юрисконсультом в министерстве внешней торговли, иногда и сейчас консультирует. Подрабатывает к пенсии. А на том приеме он был. Вместе с шурином.
      - С каким еще шурином?.. А-а-а! С братом жены! Как его там, с Эугениушем Подвальским? А этот кто?
      - Референт в Минсельхозс. Один из многих. Он как раз занимается лошадьми. Все, кто был на том приеме, занимаются лошадьми, поэтому все очень естественно. Однако концы с концами начинают вязаться...
      - А то, что рассказал Метя? Эти его четыре номера?
      - Да, ими уже занимаются.
      - Когда придет момент, можно будет заняться и вплотную.
      - Погоди, а что было в предыдущую субботу? Когда Завейчик поехал туда за Гарцапскйм? Сперва поехал, а потом его убили...
      - Приезд Гарцапского бабуся напротив тоже заметила, само собой разумеется. Гарцапский вошел в дом Антчаков, а Завейчик отъехал задним ходом на несколько метров и исчез из поля зрения, но бабушку заинтересовал такой маневр. Гарцапский вышел через час. На самом деле получилось так, что он вышел через полчаса, стал открывать дверцу своей машины, но вдруг что-то словно вспомнил, хлопнул себя по лбу, секунду постоял и вернулся на виллу. Через полчаса снова вышел и уехал.
      - Эта бабуля, часом, для вас не подарок ли Провидения?
      - Решительно так! Правда, всегда и везде можно встретить кого-нибудь, кто что-нибудь видел, ты себе не представляешь, насколько люди на самом деле склонны проявлять любопытство. А уж эта бабуся - просто живая хроника событий на Аргентинской, она живет у своих детей, ходить ей тяжело, поэтому она целый день торчит в окошке и вяжет на спицах. Ей больше телевизора правится то, что она видит в натуре. Говорит, настоящая жизнь - в окошке. Она в восторге, что в первый раз за десять лет что-то наконец случилось и полиция задает ей вопросы. Если бы не то, что иногда за кем-то надо походить, в том районе нам и наблюдатели не понадобились бы.
      - Ну, ладно, так что же было дальше, когда уехал Гарцапский?
      - Завейчик поехал за ним. Но Гарцапский его не убивал, потому что он вернулся через некоторое время. Темно уже было...
      - Кто вернулся?
      - Завейчик. Живой.
      - Но ведь бабуля его машины не видела! Откуда она знает?
      - Оттуда, что оба раза он остановился перед виллой, в которой живет супружеская пара с собакой. Когда он остановился там в первый раз, они аккурат выходили с собакой на прогулку и присмотрелись к машине и к нему, поскольку думали, это кто-то из знакомых. Когда они возвращались назад, Завейчик уже во второй раз приехал, они посмотрели-посмотрели, узнали тот же автомобиль и того же типа и пришли к выводу, что он все время здесь стоит и никуда не уезжал. Они даже возмутились и хотели спросить, по какому праву он устроил себе стоянку перед их домом. Кроме того, собака его узнала. Выходя из дому, она облаяла его обстоятельно, а возвращаясь, тявкнула только раз, как, на кого-то уже знакомого. Мнение собаки бабуся очень ценит.
      - А дальше что?
      - Дальше уже идет рассказ жены из этой супружеской пары. Она все смотрела на автомобиль, потому что автомобиль эту жену раздражал, но через полчаса машина уехала. У нее такое впечатление, что туда кто-то еще сел, поэтому она пришла к выводу, что машина просто кого-то долго ждала.
      - Пассажира она не увидела?
      - Она даже не уверена, что он там был. У нее просто такое впечатление. Мелькнула какая-то фигура. Она не стояла там у окна непрерывно, в отличие от бабуси. Да еще живая изгородь половину заслоняла.
      - Жалко в таком случае, что Завейчик не встал перед бабусиным домом. И дальше что?
      - Дальше известно, что кто-то ввел пьяного Завейчика в его собственную квартиру. Все указывает на то, что он был не пьян, а одурманен газом. Остальное ты сама знаешь. А что было по дороге - покрыто мраком.
      - Сколько времени прошло между одним и другим?
      - Три часа одиннадцать минут.
      - Но ведь он все это время должен был где-то находиться! Завейчика они могли спрятать, но машину в шкаф не поставишь!
      - Могли поставить в каком-нибудь гараже. Могли уехать за город. Машина могла стоять перед какой-нибудь забегаловкой, и никто не обратил внимания. Поиски свидетелей, которые его в это время видели, все продолжаются.
      Я вздохнула и почти пожалела, что требовала все мне рассказать, потому что от таких сведений одно расстройство. Василь вроде бы стал вырисовываться, но и то неясно. Гарцапский мог приезжать к Антчакам и по какому-то делу, не связанному с бегами.
      - А когда они в первый раз уехали, как было? - спросила я без особой надежды. - Завейчик поехал за "мерседесом" Гарцапского? Известно, куда они поехали?
      - Гарцапский к себе домой. Поехал сам, без сопровождения, и через полчаса оба с женой ушли на какой-то прием. Но дорога от этого дома до Саской .Кемпы занимает десять минут, - а у него заняла аж двадцать. Остальные десять минут пока пропали.
      - Как я понимаю, продолжаются поиски и невесты Дерчика? Как ее зовут?
      - Иоланта Шпулей. Я понятия не имею, в какой фазе сейчас ее поиски.
      Я прекратила разговор, потому что в его глазах появился блеск надежды, и я поняла, что полиция ожидает от меня творческих выводов. В следствие меня не включают, так вот: ни один творческий вывод не появился в поле моего зрения, и я замолкла...
      ***
      - Дурацкий день будет, - сказал мрачно Юрек возле кассы триплетов. Ставить не стоит, никаких порядочных выигрышей не будет.
      Я оживилась. Такие предсказания, как правило, исполнялись шиворот-навыворот. Приехала я рано, времени у меня было вагон, возле касс околачивалось всего два-три человека, а одна из кассирш сидела вовсе без работы.
      - Значит, будут деньги, - прокомментировала я пророчество и уткнулась в программу.
      - И откуда это они появятся? От сырости, что ли? В среду что-то было, а сегодня - никаких шансов.
      - Ты предвидишь, что придут фавориты? И кто Же они? Кто у тебя в третьей приходит?
      - А кто, как не четверка? Ты сама смотри, этот Эней - первая группа! А идет он с третьей, четвертой... Ну, Флинта из второй.., кляча...
      - Проветри-ка мозги! - энергично посоветовала я. - Ты что, веса не видишь? Восемьдесят килограммов! На тысячу восемьсот метров! И дождь вчера шел!
      - Ты думаешь, что трудновато будет?
      - Ну не то чтобы очень, но все-таки. Такой вес при такой дистанции! Даже третья группа будет иметь право его обогнать, ты что, читать не умеешь? Ветеран был в первой группе!
      - И скатился в третью!
      - Смотри, кто ездил! Глушкин, болгарская мафия, может, его придерживали! Кацперский ездит как паралитик, но на арабах умеет, откуда ты знаешь, что он сделает, а с него восемь кило сняли! Все ставят на Энея?
      - Исключительно. Меня это рассердило, и я его выбросил.
      - И правильно! Он и у меня тоже был, но, раз на него ставят, выброшу! Вишняк на арабах катается хуже, чем на чистокровных, а потом он ведь не выдержит: вторую неделю приходить первым на фаворитах - заболеет! А такой вес на такой дистанции - все ж таки предлог...
      Триплет я сменила перед самой кассой, пока его диктовала. Я знала, что не правильно поступаю, но не сумела с этим справиться. Выкинула вторую квинту и стала играть гораздо дешевле, поставив на дату собственного рождения. В четвертом заезде мне приглянулся конь от Дерчика, на нем в первый раз ехал практикант Крайчак, средних способностей, но явно лучше Дерчика, кроме того, для продвижения по службе ему не хватало только четырех побед. Глебовский.., минутку, ежели Глебовский в четвертом, то Глебовский и в шестом...
      - Где наша Мэри? - спросил наверху Метя, отрывая меня от вычисления лошадей на воскресенье, потому что на субботе я после дурацких триплетов поставила крест.
      - Я ее пока не видела. Лошади уже вышли? - Вышли. Сегодня выиграет Салями. Давай, Салями!
      Я остановилась как вкопанная между кресел.
      - Метя, у тебя снова сведения оттуда?..
      - Да нет. Салями я придумал сам по себе. А почему нет? На ней едет Болек, а остальные - клячи. Давай, Салями!!
      - В каком она?.. А, в седьмом... Не пудри мне мозги, сейчас первый!
      Я сбежала вниз, где уже колыхалась толпа. Мария торчала перед кассой триплетов. Я всегда приезжала раньше, из ненависти к очередям и давке, без проблем ставила, по никогда не могла уговорить и се делать то же самое. Она утверждала, что я могу себе такое позволять, а она нет, поскольку у пес ненормированный рабочий день, потому что у нес кот. Кошка, если быть точной. Кроме того, в лаборатории она не оставит ни начатый опыт, ни дохнущую крысу. Но зато чувства времени у нее точно уж нет. Раз она приехала раньше но ошибке, потому что время начала прочитала не в воскресной, а в субботней программке, полчаса у нес было лишних, она сделала кучу идиотских ставок непонятно зачем, а выиграла только одну, которую приду мала заранее.
      Лошадь номер пять, Мариуш, испугался кустика и устроил в паддоке родео. Он опрокинул выводившего его конмальчика, тот мужественно не выпустил вожжи и проехался на пузе но всему газону, но Мариуша удержал. Парень удостоился аплодисментов от толпы и матюков от тех, у кого кони тоже перепугались. Мариуша за такие его нервы я решила выкинуть из ставок, но перед кассой поняла, что все так думают, и вспомнила, что сама предсказала Юреку, что придут сегодня фуксы. То есть то, на что не ставят. Я не знала, как поступить, и смешала в ставках двух фуксов и двух фаворитов. Глупость, но я ничего не могла с собой поделать.
      Мария бросила сумку на соседнее кресло, когда раздался звонок к закрытию касс.
      - Я знаю, что придет, - сказала я ей. - Только что угадала, в самую пору...
      - А я в последний момент успела, - ответила она. - Но я играю с Метей. А что придет?
      - Исключительно два-четыре.
      - Почему? Откуда ты взяла? Все трещит и лопается от ставок на три-шесть, четверку подыгрывают с шестеркой, первые фавориты три-шесть, потом два-шесть, и немного играют два-четыре. Меня это потому интересует, что двойка у меня в триплете.
      Я развернула перед ней мыслительный процесс, который должен был пройти раньше, минут пятнадцать назад. Юрек предсказал неинтересный день, поэтому должны прийти одни фуксы. Значит, нужно выбросить вышеупомянутых фаворитов. Мариуш протащил по глупости на вожжах конмальчика, теперь у, него пасть будет болеть. Остаются двойка и четверка.
      - И ты это поставила?
      - Ну что ты! Я только что это выдумала" до звонка у меня не получалось!
      - Скажете уж, два-четыре! - презрительно фыркнул пан Рысек. - Ха-ха. Два-четыре! Тут ничего не выйдет без тройки!
      - А я поставила на двойку "верхом", - сказала сбитая с толку пани Ада, садясь рядом.
      - И где вы были, когда вас тут не было? - спросил пан Собеслав. - Вы нас совсем забросили...
      - А пана Здислава не будет? - поинтересовался пан Рысек.
      Пани Ада объяснила, что только что вернулась из отпуска, и спросила, что такое тут творится. Она слышала какие-то страшные вещи, вроде как здесь творятся массовые убийства жокеев, какие-то странные лошади приходят первыми, пан Мариан, с которым она случайно столкнулась в Париже, сообщил ей, что в убийствах замешан министр сельского хозяйства, а он сам удрал и не вернется, пока не поймают всех, потому что афера просто страшная. Она ничего не понимает и поставила только на двойку.
      Первой пришла Пенорезина, за ней Зуб, и я потеряла всякие надежды.
      - Ведь я говорила, что Брысь - дурак, он даже лошадь подгонять не умеет, - буркнула я недовольно. - Я же говорила, что будет два-четыре...
      - А у меня двойка есть! - радостно взвизгнул Юрек.
      - И вот он тебе, пошел твой неинтересный день...
      - Моя тетка обнаружила блокнот Завейчика, - сообщила Моника Гонсовская за моей спиной. Никто не заметил, когда она пришла. - Я уже домой не вернусь, здесь останусь, через неделю учебный год начинается.
      Но я теперь думала о вещах более важных, чем блокнот Завейчика.
      - Вы видели паддок?
      - Да, лошади как раз выходили. Говорить не о чем, тройка, четверка и семерка, остальных можно не считать...
      Я сунула десять тысяч пани Аде и отправила ее ставить последовательности вместо меня. Потом повернулась к Монике.
      - Вы что-то начали говорить про блокнот Завейчика? Или мне показалось?
      - Ну да, моя тетка нашла возле телефона. Когда он у нее в последний раз был, наверное, по ошибке оставил. Она не знает, признаваться ей или нет, потому что хочет оставить себе на память.
      - О Господи!.. Когда она его нашла?
      - Вчера!
      - Пусть признается. Сделают фотокопии и отдадут ей. Уговорите ее, потому что иначе у нее просто конфискуют.
      - Там не только адреса и телефоны, - произнесла вдруг Моника Гонсовская. - Там у него разные всякие записи: стенографические, зашифрованные...