- Ах, какая жалость, что я не очень богат! - вздохнул дедушка. - Смог бы тогда разделить наследство.
      ***
      - Хорошо, что Уильямчик не слышал этих слов, - веселилась Кристина, поднимаясь вслед за мной в библиотеку, где нас ожидало письмо прабабки Юстины.
      "Дорогой мой! - писала пра-и так далее бабка, наверное, жениху, Джеку Блэкхиллу. - Надеюсь, ты помнишь, почему я приехала в Англию, я тебе говорила. А если все же не помнишь, напоминаю: чтобы найти сбежавшего туда помощника ювелира. Я нашла тебя, но это уже другая тема. Так вот, выяснилось, что помощник ювелира и не уезжал из Франции, море их трепало, он вернулся в Париж и уже потом сбежал в Америку. Выяснилось также, что его невеста сказала правду - он и в самом деле не убивал моего кузена Гастона. Что же касается яда в соколах, то, кажется, его там нет, но точно этого никто не знает. И вообще это длинная история, я расскажу тебе ее в подробностях при встрече..."
      - Ну вот, опять соколы! - взорвалась Кристина. - Кажется, я начну кусаться при одном упоминании о птичках!
      - Не только ты! - мрачно отозвалась я. - Вместе будем кусаться!
      "...Сейчас я еду в Польшу к родителям. Отец мой уже выздоровел. Бабка пытается занять меня работой в библиотеке, но дело не очень срочное. Дорогой, я как-то уже упоминала о нашем фамильном сокровище, впрочем, об этом тоже лучше поговорить при встрече, я очень надеюсь, скорой. А сейчас пишу в спешке, кони ждут. Подробное письмо напишу тебе уже из дому. Или, может быть, ты приедешь сюда? Люблю, люблю тебя!
      Твоя, уже вскоре, жена
      Юстина".
      Мы с сестрой переглянулись.
      - Ненормальная! - сердито произнесла я. - Когда оно написано?
      - Никакого уважения к бабушке! - осудила меня Кристина. - Есть же дата. Вот, эта закорючка вроде бы шестерка? Значит, 6 мая 1906 года.
      - А-а, начало века! Еще совсем недавно девице ее круга ни в жизнь не написать таких... простых слов. Ну, что думаешь?
      - Мне кажется... если не упоминать о соколах, от которых меня уже мутит, речь в письме идет о нашем алмазе. Видишь, сорок с лишним лет понадобилось, чтобы о нем появилось хоть какое-то упоминание. Значит, что-то о нем стало известно.
      - А потом вдруг перестало быть известно... Что за тип подозревался в убийстве ее, а значит, и нашего родственника Гастона? Тебе что-нибудь об этом попадалось?
      - Нет, ничего такого не видела. Зато опять вижу проклятую библиотеку. Скоро она начнет сниться мне по ночам. Надо прикончить ее наконец. Ну ладно, завтра опять охмуряю дедулю, а послезавтра уезжаем...
      ***
      Прошла неделя.
      - Я уже могу претендовать на золото в тяжелой атлетике! - Кристина отерла пот со лба. - Слушай, не поискать ли нам отдохновения где-нибудь в другом месте?
      Мы уже приближались к концу третьей, самой длинной стены. Оставались только четвертая, самая короткая из-за оконных проемов, и пятая, от угла до дверей. Похоже, мы приблизились к самой старой части книгохранилища. То и дело попадались огромные, неподъемные фолианты в дорогих переплетах, а на горизонте замаячило нечто поистине угрожающее - средневековые сокровища. Такие должны лежать на особых подставках, прикованные цепями к стенам. При одном взгляде на них становилось плохо.
      Я попыталась придать бодрости нам обеим.
      - Зато прикинь их стоимость! Ведь в завещании ни слова о том, что их запрещается продавать. Известно ли тебе, что в средние века за один такой шедевр, написанный от руки и украшенный многоцветными миниатюрами, можно было купить две деревни, а со временем эти рукописные книги и инкунабулы лишь возросли в цене? И если мы не найдем этого паршивца...
      - Так ты называешь наше фамильное сокровище?
      - Именно. Что-то постепенно исчезает всякая симпатия к нему. Так вот, если не найдем, устроим с тобой грандиозный аукцион и тоже разбогатеем. Такие раритеты, такие белые вороны тут стоят, пальчики оближешь!
      - Оставь в покое орнитологию! Слышать не могу!
      Напрасно она так психовала, в конце концов в библиотеке мы раскопали целые залежи рецептов в области траволечения. При своем Анджее Кристина немного подучилась, так что смогла по достоинству оценить обнаруженные сокровища. Взять хотя бы два чудовищных размеров гербария в отличном состоянии. Поскольку этим травкам, листочкам и цветочкам было не меньше двухсот лет, мы на всякий случай перефотографировали каждую страницу. Крыська настаивала, утверждая, что воздух вреден престарелым экспонатам. Я не возражала, даже профану ясно, какая это огромная ценность. Не менее недели ушло у нас на эти гербарии, а я все думала - кто же собирал растения? Какая-то из наших прабабок? Ключница? Местная знахарка? Во всяком случае человек, у которого хватило терпения и знаний одно и то же растение сорвать в разные периоды его жизни и подметить разницу. Сорванное в солнечный день после заката, оно выглядит вот так, на рассвете же или в пасмурный день - совсем по-другому. А вот оно в цвету. Цветочки целебные, а семена, оказывается, вредные. Корень летом и тот же корень поздней осенью. Теперь он уже без надобности, потому что немного поврежден, из-за этого улетучилось из него все хорошее. А этот целехонек и потому бесценный. И прочие тонкости, наверняка неизвестные современным лекарям. Наряду с описанием целебных свойств растений приводятся целые страницы описаний болезней, от которых данные растения помогают, и конкретные советы по лечению. Интересно, даже упоминаются люди, излеченные с помощью травок. Особенно заинтересовал один случай запущенной гангрены ноги. Мне лично казалось, ампутация неизбежна. Оказывается, ничего подобного! Нога гноится? А для чего существует подорожник узколистный? И подробные указания, как пользоваться этим подорожником, в зависимости от того, свежий он или сушеный, лучше, конечно, свежий, и как заваривать сушеный при отсутствии свежего. Как сохранить эфирные масла, которые и до сих пор еще не укрощены... Потрясающе! Как жаль, что такие знания позабыты.
      - Ну в точности как с янтарем! - заметила я. - В семнадцатом веке его умели склеивать, а потом напрочь позабыли, пока уже в наше время не изобрели эпоксидную смолу.
      ***
      На проклятых соколов наткнулась Кристина. Стащила с полки тяжеленный томище, уселась рядом с ним на полу, обеими руками перевернула первую страницу и заорала диким голосом:
      - А-а-а! Вот они, проклятые!
      Я, свалив на пол "Жизнеописания святых", споткнулась о толстенный фолиант и с налету рухнула прямо на Кристину. Хотя я больно стукнула сестру, она не стала выражаться, только охнула, почесалась, и мы приступили к делу.
      На титульном листе фигурировало, как и положено, название шедевра, длинное и сложное, из которого следовало, что в томе говорится об охоте, а также обучении хищных птиц охотничьим приемам. Ниже красовалось весьма реалистическое, мастерское изображение двух соколов. Ну прямо как фотография.
      Нетерпеливо, в величайшем волнении, сталкиваясь головами, мы перевернули заглавный лист и принялись листать следующие. И сразу почувствовали - страницы книги какие-то чрезвычайно ломкие, их края крошились от малейшего прикосновения, так что мы изо всех сил постарались сдержать нетерпение.
      Некоторые страницы оказались вроде бы склеенными, легко перелистывались лишь те, между которыми были вложены листки бумаги. А вот и совсем уже страницу невозможно перелистнуть.
      Мы замерли. Переглянулись. Охрипшим от волнения голосом Кристина неуверенно произнесла:
      - Что-то говорилось о яде. Книга историческая, древняя. Может, лучше перчатки надеть? Ты что знаешь об исторических ядах в книгах?
      - Помнится, Екатерина Медичи пыталась отравить Генриха Четвертого, подсунув ему книгу об охоте с соколами. Правда, об этом написано в литературном произведении, выдумка писателя, но он основывался на каких-то действительных фактах. Во всяком случае, в те годы много об этом ходило слухов. Историки полагают - выдумка, чтобы отравиться, королю пришлось бы в процессе чтения лизать пальцы, переворачивая страницы. Я так полагаю чепуха все это, от лизания не отравишься, ведь мы вот переворачивали страницы голыми руками и что? Сама видишь.
      - Может, помогало, когда клей был еще свежий...
      - Да ты что, говорю же - исторические сплетни!
      - В каждой сплетне есть доля правды, нет дыма без огня и так далее. Не знаю, не знаю, но пальцы лизать не советую.
      - Да я и не лижу! - возмутилась я и подняла листок бумаги, вылетевший из соколов при нашем столкновении. - И вообще возьми себя в руки. Вспомни, что писала прабабка - все в соколах! Так что давай спокойно, методично все просмотрим. О Езус-Мария, а это что??
      - Покажи, покажи! Она, Клементина!
      "Хочу предупредить моих потомков, - такими ужасными словами начиналось послание прабабки с того света. - Данная книга могла принадлежать Екатерине Медичи. Ее страницы склеил мой муж, Луи де Нуармон, а потом и я сама. Клеили обыкновенным клеем, без яда, но никто не поручится, что некогда эти страницы не были смазаны отравой. Поэтому советую глубокоуважаемым потомкам не касаться пальцев языком, а страницы переворачивать с помощью ножа. Возможно, эта предосторожность напрасна, но береженого бог бережет. Клементина де Нуармон".
      - Ну уж нет! - решительно произнесла сестра, вставая с пола. - Я на многое готова пойти ради нашего алмаза, но помирать нет желания. Пойду вымою руки, а ты как знаешь. И нож захвачу.
      - Тогда уж лучше стилет, - посоветовала я, тоже вставая. - Такой тонкий, заостренный, как кинжал, видела, на стене висит?
      Вскоре Кристина вернулась со стилетом. Я тем временем позажигала в библиотеке все лампы, а на стол поставила бутылку салицилового спирта и коробку с бактерицидным пластырем. Больше ничего подходящего под руку не попало.
      - Очень удивлюсь, если наши предки по женской линий своими фанабериями не загонят нас в гроб! - ворчала Кристина. - Давай это свинство все же положим на стол, удобнее будет работать.
      Совместными усилиями водрузили мы на стол средневековый шедевр о соколах и, чувствуя, как замирает сердце, а также печенка и селезенка, приступили к методичной работе.
      Вылетевшая из-под переплета бумажка с предостережением пока была единственной. Дальше следовали страницы без всяких вложений и без записей на полях. А потом вдруг сразу перевернулись склеенные вместе страницы и нам предстала середина книги.
      Там была огромная дыра, вырезанная в склеенных страницах каким-то острым орудием, не очень ровно. Дыру заполняли клочки бумаги, сложенные мелкими квадратиками. Мы с сестрой переглянулись.
      - Не сомневаюсь - вот она, колыбель нашего алмаза. Увы, вместо него вот это.
      - По микроследам можно установить точно, у себя я проверила бы за пять минут. Эх!
      - Ладно, начинаем!
      Принялись один за другим разворачивать бумаги, заполнявшие дыру. Первым оказалось письмо какой-то неизвестной особы, мы сразу почему-то решили - женщины, адресованное ее брату. Особа упрекала брата за то, что обменял госпожу де Бливе на алмаз. О госпоже де Бливе мы уже знали.
      - Вот, подтверждается наше право на алмаз. Наша собственность! - с торжеством вскричала я. - Не зря писала об этом пра-и так далее бабка Клементина.
      - А я и не сомневалась в правдивости слов прабабки Клементины! ехидно заметила Кристина. - Но только это уже второе подтверждение ее слов. Первым было то письмо, которое швырнули в лицо нашему предку. Во всяком случае, ты так считаешь, что швырнули.
      Да, на память Кристина не могла пожаловаться. Я сочла излишним говорить сестре комплименты по этому поводу, обойдется и без комплиментов. У меня тоже память что надо. Поэтому я ограничилась лишь кивком и потянулась за следующим квадратиком. На сей раз - не письмо, вроде бы бумага газетная. Расправила мелко сложенный листок. Это и в самом деле оказалась вырезка из газеты.
      - Вот она - награда за наш адский труд! - восторженно заорала я. Награда за то, что послушно исполняем волю старших. Кажется, не придется больше рыться в библиотеке. Итак, газетная заметка...
      - Три газетные заметки, - перебила Кристина, выковыривая из дырки еще два кусочка. - Что у нас здесь? О боже, "В доме, где проживала жертва катастрофы, еще одна смерть"...
      - "Отравлены две женщины", - почти одновременно прочла я на развернутой мною газетной вырезке. - Слушай, слушай! "Через два дня после трагической гибели мадемуазель Мариэтты Гурвиль"... Не сойти мне с этого места!!!
      - Чего желаю тебе от всего сердца. Погоди, в том ли порядке мы читаем? Раз Мариэтта, значит, вот здесь начало. Ну конечно же, вот и даты кем-то написаны, а мы, как слепые куры, ничего не видим.
      Взяли себя в руки, постарались успокоиться, разложили все газетные вырезки рядышком в хронологическом порядке. Особенно потрясла нас первая. В ней описывалась автокатастрофа... Нет, что я, какая авто? Несчастный случай на улице. Мадемуазель Мариэтта Гурвиль неосторожно шагнула с тротуара прямо под колеса мчавшейся во всю прыть кареты испанского посла и погибла на месте. В объятиях виконта Луи де Нуармона! Благодаря чему не вызывает сомнения личность погибшей. Виконт знал несчастную с детства и вызвался сообщить ее семье о гибели девушки. Мадемуазель Гурвиль проживала на улице де ла Оратуар в доме, номер 2, снимая там квартирку. В карете же испанского посла ехал секретарь посольства месье М., которому наверняка придется подумать о том, чтобы сменить место работы...
      - Ну вот, и пересеклась наконец Мариэтта с Нуармонами! - торжествовала я. - Правда, посмертно...
      - Ничего себе посмертно! Ты что, читать не умеешь? Черным по белому написано: "...знал несчастную с детства". Иначе с чего это вдруг хватать ему в объятия незнакомую девицу из низших сфер?
      - Так ты считаешь, он еще при жизни Мариэтты свистнул у нее алмаз? А схватить в объятия его заставили угрызения совести?
      Кристина не на шутку разозлилась.
      - Не иначе как на тебя затмение нашло. Читай дальше. Видишь? "Несчастный случай имел место на улице Ришелье, прямо напротив ювелирного магазина, откуда виконт вышел за секунду до случившегося". Тебе это ни о чем не говорит?
      Я с трудом удержалась от желания огрызнуться. Сестра права. Итак, налицо ювелир, Мариэтта и наш предок. Четвертым непременно должен быть алмаз, о котором в заметке не было ни слова. Сам собой напрашивается вывод: именно в этот трагический момент драгоценный камень и перешел в руки законного владельца. А может...
      - А может, и немного раньше, - предположила я. - Не стал бы виконт рыться в карманах несчастной под колесами кареты на виду всей улицы! Логичнее предположить, что к ювелиру он пришел уже с алмазом в кармане. Вот только не знаю... - Я задумалась над внезапно мелькнувшей мыслью.
      - Чего не знаешь? - не выдержала Крыська.
      - Знакомы они были с давних пор, - медленно начала я. - Не исключено, что он сам же отправил ее в Англию к Блэкхиллам, поручив найти и похитить алмаз. Мариэтта задание выполнила. Правда, возникли осложнения. Вряд ли она предвидела необходимость ликвидации этой... как ее... мисс Дэвис.
      Кристине понравилась моя версия.
      - Что ж, очень может быть... В конце концов, читать он умел.
      - Писать тоже, - вдруг вспомнила я. - Ведь это тот самый Людовик Нуармон, который писал тестю. Ну помнишь, то письмо с просьбой сообщить подробности алмазного скандала в Англии? Выходит...
      - ...он знал о нем понаслышке, в общих чертах! - подхватила Крыська. Интересно, что именно. И на каком этапе застрял. Наверное, прочел имеющуюся здесь корреспонденцию, расстроился, что алмаз, некогда принадлежавший его предку, неважно, папочке, деду или прадеду, остался в Индии, мечтал о том, чтобы заполучить его...
      - ...а тем временем владел им вполне легально, папочке или там дедушке не надо было для этого перебить жрецов храма.
      - Легально-то легально, но уже не владел, в том-то и дело! Мог прослышать о полковнике Блэкхилле, поскольку в Англии разразился алмазный скандал.
      - Заткнись и слушай, что я тебе говорю! - разозлилась я. - Нечего выдвигать всякие беспочвенные версии. Сразу видно - ты не историк. Нужно взять и сравнить даты отдельных событий. Сейчас принесу блокнот, они у меня все записаны, настоящие ученые не полагаются на память.
      И, не реагируя на насмешливое фырканье сестры, я встала и вышла из комнаты, ворча про себя:
      - Господи, только и знаешь бегать туда-сюда. Мог бы этот замок быть и немного поменьше!
      За время моего отсутствия Кристина успела ознакомиться с парочкой документов из поразительного орнитологического труда и приветствовала меня возгласом:
      - Слушай, да это настоящий детектив! И ты права, надо действовать хронологически. Что тебе говорят даты?
      А я чуть не свалилась с лестницы, пока поднималась в библиотеку, ибо, горя нетерпением, принялась листать блокнот еще по дороге. Так что на вопрос могла ответить с ходу:
      - В ту пору, когда разразился алмазный скандал, Мариэтта уже почти два года проработала горничной у прабабки Арабеллы. Выходит, начала раньше. Выходит, прадед Людовик раскопал переписку предков, каким-то образом узнал, кто там стерег сокровище, в конце концов, это не так уж трудно, в конце концов, еще прошло совсем немного времени после единоборства в Индии англичан и французов, вот он и выслал девицу к нужному человеку!
      - Преступная шайка! - обрадовалась Кристина. - Ты правильно считаешь, алмаз у него был уже в кармане, когда он выходил из ювелирного магазина. А она поджидала его. Сообщница! Честно передала ему добычу, ведь сама не смогла ею воспользоваться, как пить дать, обвинили бы в краже. Весь ювелирный мир наверняка был наслышан об алмазе! Значит, присвоить себе просто не могла, но меры предосторожности приняла, чтобы высокопоставленный сообщник не оставил ее на бобах, а то и похлеще!
      - Это ты о чем? - не поняла я.
      - А вот гляди!!!
      И сестра сунула мне под нос еще две газетные вырезки. Из одной я узнала, что в доме номер два по улице Оратуар скоропостижно скончалась хозяйка, владелица недвижимости. Какой-то рок тяготеет над этим домом. Ведь всего два дня назад снимавшая в этом доме квартиру жилица погибла в уличной катастрофе. Попала под карету...
      Вторая заметка оказалась пространнее. Вот это сенсация! В том же злополучном доме на следующий день после смерти хозяйки померла служанка, причем симптомы внезапного заболевания, одинаковые у той и другой, наводили на мысль об отравлении. Служанка успела перед смертью сообщить, что они с хозяйкой, приводя в порядок комнату покойной мадемуазель Гурвиль, подкреплялись винцом из графинчика вышеупомянутой мадемуазель. Полиция взяла на анализ остатки вина, ведется расследование, делом лично занялся комиссар Мишон.
      И в заключение репортер повторил слова о проклятии, тяготеющем над домом, в котором одна за другой скончались три женщины.
      Дочитав до конца, я в полном обалдении подняла голову и не успела еще ни слова произнести, как Кристина обрушила на меня поток умозаключений.
      - Возможно, у меня скверный характер, - произнесла она с триумфом, который как-то не вязался с покаянными словами, - но сдается мне, предусмотрительная мадемуазель не хотела рисковать и приняла меры. На всякий случай приготовила для сообщника напиток, способный самым радикальным образом решить возможные недоразумения. Ты права, очень много значат именно детали! Исторические! Я просто зримо представляю себе: вот они вернулись после посещения ювелира, она понимает, что ее надули, с улыбочкой преподносит виконту бокал вина - и дело в шляпе! Но не судьба, несчастная погибла под колесами, а заготовленным напитком подкрепились бабы, приводящие в порядок комнату покойной.
      Я похвалила сестру:
      - Воображение у тебя что надо. В принципе логично, Мариэтта начала с мисс Дэвис, потом взялась за виконта. Бабы же сами виноваты - нечего пить что ни попадя. А служанка - еще и дура, никаких выводов из смерти хозяйки не сделала.
      - А может, она отхлебнула еще до хозяйки, только меньше выпила, да и организм мог оказаться покрепче. Ну так что, поищем комиссара Мишона?
      - Вот уж не уверена, что он нам нужен. Я бы лучше занялась прессой. Возможно, в газетах было еще что-нибудь интересное. Все-таки сенсация!
      Легкомысленная сестра поделилась со мной еще одним умозаключением:
      - Знаешь, теперь я уже прочно верю в алмаз. Раз столько трупов... Вот если бы обошлось без жертв - ни за что бы не поверила. Большие алмазы жаждут крови!
      - Не каркай. Что там у тебя еще?
      - Еще вырезка из английской газеты со сплетнями об алмазе, но мы уже ее читали в Лондоне. А еще расписка. Дана неким маркизом де Русильоном в том, что он одалживает книгу о соколах и обязуется вернуть ее по первому требованию. Понимаешь, какое это имеет значение?
      Я ответила вопросом на вопрос:
      - А не нашла ли там случайно свидетельства о смерти этого маркиза?
      - Пока не нашла, но, может, ты и без свидетельства соизволишь подумать? Одолжил вот этот фолиант, и что? Ну, думай же! Одолжил вместе с алмазом?
      До меня наконец дошло и аж в жар бросило.
      - Холера, возможно, это как раз исторический момент исчезновения алмаза? Что мы знаем о маркизе?
      - Ровным счетом ничего. Однако советую обратить внимание на тот факт, что сокола вернулись на место. Вот они, перед нами, можешь пощупать. Лучше в перчатках. И как ты себе представляешь, маркиз берет почитать книжку с алмазом, а возвращает без? И прабабушка это спокойно восприняла? Ведь ни слова не написала. Кстати, какая из прабабок? Проверь по своему блокноту, на расписке есть дата.
      Я проверила. Это оказалась Клементина, супруга того самого Луи-Людовика, который завел шашни с Мариэттой. И что, родной жене ни словечка не проронил об алмазе?
      Мы призадумались. Потом я заглянула в дыру. Там еще что-то торчало.
      - Гляди, еще одна газетная вырезка.
      - Не успела прочитать, - оправдывалась Кристина. - Уж больно скоро ты прискакала со своим блокнотом. И не одна вырезка, там еще что-то белеется. Дыра большая. И если наш алмазик был такого размера...
      - Мидоуз уверяет - по словам полковника, размером с кулак. Соблазнить мог любого, в том числе и маркиза. Но пока об этом преждевременно говорить. Покажи!
      Очередная газетная вырезка, набранная петитом, извещала о том, что 25 марта 1906 года имущество покойного маркиза де Русильона за долги идет с молотка. Через две недели после того, как маркиз взял почитать книжонку о соколах!
      Мы с сестрой опять переглянулись, на сей раз в ужасе. И замолчали надолго.
      - Все понятно, - упавшим голосом наконец произнесла Кристина. - Алмаз пошел с молотка. И тот, кто приобрел старинную книгу, был приятно удивлен...
      - ...увидев алмаз или дыру в середине? - разозлилась я. - Хоть немного пошевели мозгами! Неужели тебе ни о чем не говорит наличие соколов именно здесь?
      - Говорит, а как же, - начала было Кристина заносчиво, но не выдержала и, отбросив притворство, жалобно поинтересовалась:
      - А о чем говорит?
      - Или о том, что на аукционе обнаружили дыру и не выставили соколов на продажу, или же их приобрел кто-то из наших предков, знающий, в чем дело. Может, прабабка лично.
      - Да нет же! - воскликнула воспрянувшая духом Кристина. - Ведь у нее под рукой была шустрая внучка Юстина! Так? Я не ошибаюсь? Вот она и послала внучку. Погоди-ка, а там, в твоей хронологии, нет ли кого, кто бы умер как раз в ту пору?
      Я заглянула в блокнот.
      - Как не быть! Есть, кузен Гастон! Как звали маркиза?
      - Филипп.
      - Нет, не он...
      - В таком случае соколов купил Гастон, и кто-то его убил! Где твоя макулатура? Слушай, мы должны ее постоянно держать под рукой, никогда не известно, что понадобится из старых писем, видишь, вечно всплывают отдельные детали...
      - Так что, мне опять бежать?
      - А ты считаешь, сами придут?
      Побежала, ничего не поделаешь. Можно было, конечно, заставить Крыську проветриться, но она опять бы что-нибудь напутала. Все-таки историк - я.
      Я притащила целую охапку исторической документации, всю нашу добычу. Чтобы больше не бегать. Вдвоем мы разложили на столе нужные письма во главе с письмом прабабки Юстины.
      Внимательно ознакомившись с документами, Крыська изрекла:
      - Выходит, помощник ювелира не убивал нашего кузена Гастона. Зато сбежал в Америку, Но кто-то же должен был убить Гастона, а, учитывая характер минерала, без убийства тут не обошлось.
      - А вот нам не обойтись без глоточка доброго вина. Так что давай-ка пошевеливайся, я уже ног под собой не чую. Очень уж в этом замке неудобные лестницы! Ключи от погребов в нашем распоряжении, а прислугу будить в полночь не стоит.
      Вопреки ожиданиям, Кристина охотно подчинилась.
      - И бокалы прихвачу, а ты пока почитай вот это.
      И подсунула мне два документа, извлеченных из все той же бездонной дыры в соколах.
      Первым оказалась квитанция, из которой стало ясно - соколов приобрел на аукционе антиквар, который вскоре после этого скончался, оставив полное сомнений и страхов письмо. Копию данного письма, судя по почерку, сняла собственноручно прабабка Юстина. Наконец-то стала понятной ее навязчивая идея насчет яда в соколах. Антиквар тоже предостерегал насчет яда, а тот факт, что он вскоре умер, говорит о многом.
      А из очередной газетной вырезки мне наконец стала понятна причина смерти кузена Гастона. Виконт Гастон де Пусак погиб в гостиной собственного дома в результате трагического стечения обстоятельств: ему на голову свалились мраморные Тезей с Минотавром. Правда, поначалу подозревали умышленное убийство, но в результате тщательного расследования всех обстоятельств была установлена истина. Следствием руководил комиссар полиции месье Симон.
      - Боюсь, у нас нет никаких шансов рассчитывать на месье Симона, сказала я Кристине, возвратившейся с бутылкой, бокалами и штопором. - Нас отделяют от него две мировые войны, а Франция - это тебе не Англия. Сомневаюсь, чтобы нам второй раз улыбнулось счастье.
      - Что стоит попробовать! - отозвалась моя легкомысленная сестра, осторожно расставляя принесенное между драгоценными бумагами. - Как думаешь, справимся мы с этим штопором? Ну, и что ты теперь скажешь?
      - Жаль, пока не обнаружили никакого письма от прабабки Клементины наподобие того, что нам оставила Каролина. И ничего от Флорека. А судя по намекам прабабки Клементины, они должны быть. Меж тем дыра опустела.
      - Зато под дырой что-то есть постороннее, видишь, как топорщатся страницы. Загляни, только осторожнее, кто там знает, вдруг и в самом деле сохранился какой средневековый ад?
      Осторожно, с помощью ножа я перевернула слепленные страницы вместе с опустошенной дырой. Под ней оказалось, можно сказать, недостающее продолжение. Прабабка Клементина оставила потомкам настоящее послание, по пунктам, хотя в нем нигде не упоминалось слово "алмаз". Предполагалось, что адресовано оно людям, знавшим, в чем дело.
      В числе прочих в послании разъяснялось происхождение и смысл отрывка письма, адресованного какой-то неизвестной бабе. Оказалось - маркграфине де Эльбекю, урожденной Людвике де Нуармон. Овдовев, упомянутая Людвика вернулась в родительский замок, но не имела никакого желания платить долги брата. Как раз в это время ее брат, тогдашний граф де Нуармон, тяжело раненный, вернулся из Индии. Сведения на интересующую тему уже давно раздобыл Флорек. От старой ключницы, которая еще девочкой состояла при будущей маркграфине.
      Маркграфиню чрезвычайно разгневало легкомысленное отношение брата к материальным ценностям.
      - Баба из себя выходила, потому как братишка вернулся без алмаза, прокомментировала я в этом месте. - Самым глупейшим образом потерял фамильное сокровище.
      Смакуя каждый глоток великолепного вина, Кристина одновременно со мной знакомилась с посланием прабабки.
      - А кто такой Флорек? - задумалась она. - Где-то нам уже встречалось это имя.
      Это уж слишком!
      - Ну, знаешь, твоя нелюбовь к истории уже переходит границы! Ведь это же старший из Кацперских, приемный отец Ендруся. Сейчас бы ему было... минуточку... кажется, около ста двадцати лет.
      - В таком случае разреши мне усомниться в его отцовстве...
      - Я же сказала - приемный!
      - ...а во-вторых, как это старший? Наверняка у него был и папа, и дед, не сорока же его из-под хвоста выронила, были среди Кацперских и старше его!
      Поскольку я располагала гораздо большими познаниями в области нашей родословной - с детства любила слушать семейные предания, предпочитая их самым завлекательным сказкам, - то могла легко вывести сестру из заблуждения. И не преминула еще раз ее упрекнуть - надо было в свое время тоже слушать, а она как огня избегала всех этих преданий семейной саги нашего рода.
      - Во-первых, - сказала я, - Ендрусю сейчас около шестидесяти и ему ни за что столько не дашь...
      - Факт! - согласилась Крыська. - Очень хорошо сохранился...
      - Так что Флориан Кацперский имел право породить его, будучи в таком же возрасте, и нечего на человека наговаривать. Однако не породил. Адаптировал. Ну усыновил, ясно? Ендрусь был сыном его младшей сестры... или племянницы, уже не помню. Было там что-то внебрачное. Возможно, как раз этот Ендрусь. И Флорек, уже после войны, усыновил его, чтобы было кому оставить имущество. И благодаря этому они не потеряли Пежанова.
      - А что, черт возьми, этот самый Флорек из Пежанова делал в замке Нуармон? - взвилась Крыська.
      - Ну, ты даешь! Не представляю, как можно быть до такой степени тупой! Неужели и в самом деле не помнишь, о чем нам все уши прожужжали в детстве?
      - А откуда мне было знать, что все это понадобится? Знаешь, так объясни. Не то вина ни глоточка не получишь, сама все выпью!
      - Все равно уже на донышке, алкоголичка... Ладно, слушай, ослица! Этот самый Флорек всю свою жизнь был самым доверенным слугой нашей прабабки Клементины. И проживал именно здесь, в замке Нуармон! Если не ошибаюсь, в этой крестьянской семье наших польских подданных все неплохо знали французский, наши предки Пшилесские их обучили. Поскольку он и ключница состояли в одном и том же обслуживающем персонале графов де Нуармон, легко общались, а ключница наверняка радовалась, что есть с кем поболтать на родном польском. Все свидетельствует о том, что она была чуть ли не очевидцем исторического момента появления в нашем роду проклятого алмаза. Гнев маркграфини на брата говорит о многом.