- Я не хотел бы, чтобы Виктория встала между нами, - произнес через какое-то время Ши.
      - Ей это и не нужно, Ши.
      - Почему она так много для тебя значит?
      - Почему? - Катриона прислушивалась к шелесту и плеску волн о гальку и с удовольствием чувствовала, как мягкая волна медленно поднимает ее тело наверх, на самый гребень, а потом осторожно опускает вниз. - Потому что Виктория - часть моей жизни. Она заставила меня повзрослеть. Заставила смотреть на мир собственными глазами.
      Было что-то удивительно интимное в словах Катрионы, и Ши было от этого немного не по себе.
      Несколько минут они молчали.
      - Ты, разумеется, права насчет дружбы, - пробормотал наконец Маккормак. - Возможно, отчасти мой гнев был продиктован ревностью. Возможно, мне показалось, что ты волнуешься за Викторию больше, чем за меня.
      Катриона понимала, что Ши никогда не смог бы сказать ей это в глаза. Она улыбнулась, волосы ее причудливо извивались в воде, когда Катриона медленно помотала головой.
      - Я волнуюсь за тебя больше, чем за кого бы то ни было на свете.
      - Если это так, то мне становится почти страшно. - Ши скрестил руки за головой. Волны с шумом накатывались на берег. - Ты была странной там, за чаем, - медленно произнес Маккормак. - Мне просто не верилось. Я спрашивал себя: а защищала бы ты меня так же страстно, как Викторию?
      - И ты еще спрашиваешь?
      Ши помолчал и тихо вымолвил:
      - Да.
      - Ну хорошо же. Да, конечно же, защищала бы. Я люблю тебя.
      Катрионе показалось, что Ши вздохнул.
      - Я взял несколько выходных, - сказал Маккормак после короткой паузы. - Учения отменили. У меня неделя отдыха.
      Потому я и позвонил тебе. Я думал, мы сможем поехать куда-нибудь на несколько дней: мне нужно было кое о чем тебя спросить.
      Катриона повернулась, чтобы взглянуть на лежавшего в ярде от нее Ши.
      - Ну?
      Катриона едва сдерживалась, чтобы не прикоснуться к Ши. Ей захотелось узнать, о чем ее хотел спросить Маккормак, так же сильно, как и дотронуться до его тела, но на душе у нее все еще скребли кошки. Ей непременно хотелось, чтобы Ши прикоснулся к ней первым.
      - Я уезжаю на полгода, - тихим голосом сообщил Ши, уставившись на плывущую в небе яркую луну. - Я хотел спросить, не согласишься ли ты выйти за меня замуж?
      - О-о-о... - выдохнула Катриона и, перевернувшись на живот, посмотрела на Ши. Внутри ее все запело от ощущения огромной, заполнявшей всю душу радости. - И ты все еще хочешь получить ответ на свой вопрос? - осторожно спросила она.
      - Теперь особенно. Я боюсь потерять тебя.
      - В таком случае я согласна.
      Ши дотронулся до Катрионы.
      Они вместе покачивались на волне. Катриона смотрела на тело Ши, покрытое блестящей зеленой простыней воды: широкие плечи, бледная кожа, и ей захотелось умереть от счастья. Холодные губы Ши прикоснулись к губам Катрионы. Он намотал на палец мокрую прядь ее волос.
      - Ты похожа на русалку... Ты когда-нибудь занималась любовью в море?
      - Нет.
      Ши обнял Катриону и, погрузив голову в воду, поцеловал ее грудь.
      - Я тоже.
      Опершись на плечи Маккормака, Катриона приподнялась над волной и выгнула спину, млея от приятной близости его тела. Она чувствовала усталость и измотанность, но теперь это была возбужденная усталость: так, наверное, чувствует себя утомленный долгой битвой боец.
      Ши повлек Катриону к берегу; она почувствовала под ногами дно и легкое прикосновение водорослей.
      Ши, стоя по грудь в воде, обнял Катриону за бедра, приподнял и прижал к себе. Она взглянула вниз, на его бледное и расплывчатое под водой тело: слабые блики света поблескивали на напряженных бедрах и полусогнутых коленях, от волосков на ногах поднимались вверх мелкие пузырьки воздуха. Взявшись за кисти рук Ши, Катриона откинулась назад, и широко развела в стороны невесомые в воде ноги. Она почувствовала его проникновение в себя: его холодная и скользкая кожа дарила новый, необычный вкус наслаждения и непередаваемое ощущение легкости. Катриона закрыла глаза, вцепившись в плечи Ши, словно намеревалась больше никогда не отпускать его от себя. Вода шептала и ласково плескалась вокруг их тел.
      Подхватив Катриону на руки, Ши понес ее к берегу, расстелил на песке одежду, уложил на нее Катриону и снова овладел ею, на этот раз не спеша, долго и довольно осторожно. Катриона сомкнула ноги на спине Ши; он целовал ее глаза, шею, губы. Все закончилось одновременным, продолжительным, волнообразным оргазмом, подарившим их телам наслаждение.
      ***
      Следующим утром Джесс и Гвиннет не видели Викторию до самого завтрака. Катриону с Ши они тоже не встречали часов с восьми вечера, увидев только, как те крадучись поднимались по лестнице, вернувшись с побережья, - босые, мокрые, грязные, в песке, с виноватым видом шестнадцатилетних подростков.
      - Очень мило, - прокомментировала Гвин.
      Они с Джесс отказались от двойной кровати тетушки Камерон и переселились в одну из гостевых комнат.
      Джесс подлила еще кофе себе и Гвиннет.
      - Ну и что же нам делать дальше, как думаешь?
      Кирсти была на дворе: собирала латук для салата на ленч.
      На стойке, дожидаясь отправки в печь, возвышался огромный пирог.
      - Немало она над ним потрудилась, - сказала Гвиннет. - Нечего и говорить, чтобы мы могли выбраться отсюда, пока не слопаем ленч.
      - Доброе утро! - В дверях появилась Катриона, лучащаяся улыбкой и радостью, в розовых брюках и белоснежной сорочке. Она налила себе кофе, чихнула и села за стол, с жадностью поглядывая на огромную тарелку с горячими тостами, беконом и сосисками. - Боже мой, до чего же я проголодалась!
      - Неудивительно, - сухо заметила Джесс. - Ты же не ужинала.
      - Что, простудилась? - поинтересовалась Гвиннет.
      Катриона покраснела.
      - А где Ши?
      - Уехал в Обан. Узнать, как там с "рейндж-ровером".
      Катриона не стала распространяться на щекотливую тему, но и так было ясно, что Ши предпочитал избегать встреч с Викторией.
      ***
      Виктория появилась в десять часов.
      Выглядела она совершенно нормально и вполне отдохнувшей: глаза ясные, лицо абсолютно спокойно. Впервые за восемнадцать лет аметистовое кольцо, сверкая новым светом, вернулось на безымянный палец ее правой руки.
      Джесс, Гвиннет и Катриона увидели кольцо сразу и многозначительно переглянулись, но Виктория, даже если и заметила их удивление, ничего не сказала. Так же как не проронила ни слова о своем вчерашнем припадке. Возможно, она его стыдилась, возможно - нет. Возможно, ей удалось выплакать Танкреди из своего сердца, и это принесло долгожданное облегчение. Тем не менее было совершенно очевидно, что Виктория никогда в жизни не позволит себе снова сорваться подобным образом. Она твердо и окончательно взяла себя в руки.
      Как только дверь за Викторией затворилась, Джесс спросила:
      - Ну что, видели?
      - Аметист, - отозвалась Гвин. - Она снова его надела.
      - Слава Богу! - облегченно вздохнула Катриона.
      - Думаю, - сказала Джесс после задумчивой паузы, - мы ей больше не нужны. В самом деле. Мы сделали все, что было в наших силах.
      - Нам не следует больше торчать здесь, коли Виктория того не хочет, согласилась Гвиннет.
      - Не хочет, - подтвердила Джесс.
      К всеобщему облегчению, Маккормак так и не вернулся к ленчу. Виктория уверенно поддерживала ничего не значащий разговор до тех пор, пока Кирсти не подала десерт, после чего обратилась к теме, в настоящий момент наиболее ее волнующей: завещание Танкреди, и какие выгоды можно было извлечь из очень ценной библиотеки Скарсдейлов. Адвокат Виктории не мог обсуждать все детали завещания до прибытия из Нью-Йорка доверенного лица Танкреди мистера Сэлисбери, после переговоров с которым Виктория могла бы окончательно распоряжаться наследством по собственному усмотрению.
      Виктория с энтузиазмом делилась с подругами своими планами: о том, что она расширит сферу поисков редких книг и бесценных рукописей, займется изучением древних и мертвых языков, чтобы увеличить и без того немалое количество языков, на которых говорила, и иметь возможность самой составлять каталог старинных книг.
      - Танкреди это одобрил бы: он сам предполагал заняться когда-нибудь библиотекой.
      Было очевидно, что Виктория намерена остаться в Данлевене.
      - Вам не кажется, - живо спросила Гвиннет, как только Виктория отправилась в библиотеку, - что она боится потерять Танкреди навеки, если уедет отсюда? Ведь Данлевен навсегда останется для нее частичкой Танкреди. Может быть, даже самой лучшей частичкой?
      Джесс и Катриона какое-то время молчали, размышляя над сказанным Гвин.
      - Не лишено смысла, - неохотно согласилась Джесс. - Но с точки зрения психики это нездорово.
      - Да, - поддержала Катриона. - Патология. Тем не менее при определенных обстоятельствах, может, и к лучшему, что она останется.
      Катриона подумала, что коли Виктория решила уйти от мира, пусть мир придет к Виктории...
      Этим утром на Катриону снизошло озарение. Вместо того чтобы поехать с Маккормаком в Обан, Катриона провела полдня с Кирсти, устроившей ей экскурсию по замку, и исследовала дом от крыши до подвалов. Катриона пересчитала спальни и ванные, проверила работоспособность отопительной системы и освещение. Особенно Катрионе понравилась кухня: в ней не было микроволновки, но имелась восьмиконфорочная газовая плита с духовкой, промышленный холодильник, хорошо ухоженный, с поясняющими табличками и датами хранения на каждом отделении.
      Озарение, посетившее Катриону утром, обретало под звуки бравурных фанфар физическое очертание.
      "Итак, - рассуждала Катриона, - что мы имеем? Знаменитую библиотеку графа Скарсдейла, не посещаемую, не приносящую людям радости. Однако она может быть открыта не только для одинокого читателя, но для элитной группы читателей - ученых и историков из университетов и музеев всего мира. Далее, - прикидывала в уме Катриона, - Кирсти, которая могла бы стать пчелой-маткой, присматривающей за целым роем прислуги, официантов и уборщиков, - есть еще внутренний двор, прекрасно подходящий для дорогих туристических автомобилей..."
      - Только представьте себе, - возбужденно воскликнула Катриона, Данлевен - отель мирового класса!
      Охваченная энтузиазмом, Катриона говорила вдохновенно, и слова сами собой слетали с ее уст.
      Воспользовавшись случайной паузой, Джесс скептически заметила:
      - Виктория никогда не пойдет на это.
      - Еще как пойдет, только надо преподнести ей все должным образом! Идея просто великолепна!
      - Не сработает. По крайней мере с Викторией.
      - Ты можешь предложить что-нибудь лучше? - фыркнула Катриона.
      - Представь себе - могу, - спокойно ответила Джесс. - Думаю, Виктория должна поехать в Мексику.
      - В Мексику? - оторопела Катриона.
      - Конечно. - Джесс усмехнулась и поспешила изложить собственный проект:
      - Способности и связи Виктории не должны пропадать. У нее есть профессиональная репутация и журналистские полномочия. Она прекрасно говорит по-испански. У Виктории имеются влиятельные друзья в правительстве Ортеги в Никарагуа. Кто может предложить кандидатуру более подходящую для участия в установлении мира и согласия на Континенте, чем Виктория, если прибавить к ее достоинствам поддержку Рафаэля с его связями в правительствах Мексики и других латиноамериканских стран и плюс к тому в госдепартаменте Соединенных Штатов? Со своим хладнокровием и настойчивостью Виктория станет незаменимым посланником. Вот естественное решение, - твердо закончила Джесс.
      - Идея неплохая, - высказала свое мнение Гвиннет, - но не идеальная. Катриона и Джесс с изумлением уставились на Гвин. - Я считаю, что Виктория должна жить в Нью-Йорке. В конце концов, у нас с Фредом тоже немало связей на всех уровнях. Виктория должна выступать на центральной сцене - в Нью-Йорке, а не где-нибудь в далеких горах Шотландии или банановых республиках.
      - Мексика не банановая республика, - запротестовала Джесс.
      Катриона по-прежнему считала свое предложение наилучшим практическим решением будущего Виктории и потому приготовилась к благородному жесту. Она отодвинула стул и встала.
      - Ну ладно, приятно сознавать, что у Виктории есть по крайней мере три альтернативы. - И с непоколебимой уверенностью в голосе прибавила:
      - Посмотрим, которую она сама выберет.
      ***
      Ши вернулся ближе к вечеру! Катриона к тому времени уже упаковала вещи и была готова к отъезду: они с Маккормаком намеревались не торопясь ехать на юг.
      - Как скверно, что вы пропустили ленч, - посетовала Виктория с озорными искорками во взгляде, которым она одарила Ши. - Пирог Кирсти был очень вкусным.
      - В другой раз, может быть.
      - Почему бы нет? - И, приподняв бровь, она спросила:
      - Так я реабилитирована?
      Маккормак раздраженно посмотрел на Викторию:
      - А вы того заслуживаете? Скажите мне. Я хочу знать.
      Серьезно.
      - Тогда для вас все станет гораздо проще? - полуулыбнулась Виктория. Не так ли?
      Адвокат позвонил поздно вечером, когда Ши и Катриона уже уехали. Мистер Сэлисбери прилетал из Нью-Йорка ночным рейсом. Не будет ли Виктория так любезна приехать в лондонский офис в понедельник утром? В одиннадцать часов ей будет удобно?
      Викторию это вполне устраивало. В субботу после обеда она, Джесс и Гвиннет вместе покинули Данлевен.
      ***
      Рано утром в понедельник Виктория заехала за Джесс и Гвиннет в гостиницу и отвезла их в аэропорт Хитроу на втором "бентли", принадлежавшем Танкреди и стоявшем в лондонском гараже.
      Гвиннет летела в Нью-Йорк, Джесс часом позже - в Сан-Франциско, где должна была, прежде чем вернуться в Мексику, закончить очень важное дело.
      - После того как все закончится, - сказала Гвиннет, когда они подъехали к зданию аэропорта, - я имею в виду официальное утверждение завещания и всю эту формальную дребедень, ты, быть может, захочешь уехать куда-нибудь на время? Я бы хотела, чтобы ты приехала ко мне. Ты будешь рада встрече с Фредом.
      "А там, разумеется, обстоятельства сложатся сами собой, - добавила про себя Гвин. - Возможно, Виктория и не захочет уезжать из Нью-Йорка".
      - С нетерпением буду ждать этого момента. - Гвиннет впервые увидела на лице Виктории по-настоящему теплую, искреннюю улыбку. - Но нужно немного подождать.
      - Конечно! - воскликнула Джесс, вытаскивая тяжелый чемодан из багажника. - Но как знать, может быть, тебе вздумается совершить и более длительное путешествие? Тогда после Нью-Йорка ты можешь навестить меня в Мексике.
      Ты еще не познакомилась с Рафаэлем. (Про себя: "Не сомневаюсь, что именно в Мексике ты найдешь свое место)";
      И что бы ни случилось, - прибавила Джесс твердо, - ты обязана приехать на мою выставку в галерее Вальдхейма.
      - Разумеется, - снова улыбнулась Виктория. - И спасибо вам. - Она коротко пожала руки подруг. - Спасибо вам обеим. За все.
      Жест был совершенно нехарактерным для Виктории, и в голосе ее звучала удивительная нота - дуновение последнего прощания. Джесс и Гвин неуверенно посмотрели на Викторию, одновременно подумав: "А увижу ли я ее снова?" Но в глазах Виктории читалось лишь спокойное дружелюбие, и подруги про себя решили, что странная интонация им только почудилась.
      - До встречи в Нью-Йорке!
      - До встречи в Мехико!
      Виктория помахала в окно.
      - Как-нибудь на днях!
      Луч утреннего солнца полыхнул вспышкой фиолетовой молнии в кольце на пальце Виктории.
      Джесс и Гвиннет с печальным и едва уловимым чувством потери смотрели вслед большому серебристому автомобилю, влившемуся в поток машин на трассе, пока тот не скрылся из виду.
      ***
      В узком переулке Лиденхолл-стрит, в здании неописуемой архитектуры в сверкающем зале Бенджамин Сэлисбери, известный также как Бенито Скиаччи, встал из кресла, в почтительном поклоне приветствуя женщину в элегантном костюме цвета табачного дыма.
      Женщина ответила на приветствие официально: протянула руку для пожатия и слегка склонила голову набок. Сэлисбери не мог оторваться от глаз, холодно рассматривавших его.
      - Рада, что мы наконец-то познакомились, - произнесла Виктория. - Брат часто о вас говорил.
      - Примите мои искренние соболезнования по поводу кончины вашего брата, мисс Рейвн, - пробормотал Сэлисбери. - Это большая утрата. Но жизнь продолжается и, как я объяснял вам по телефону, у нас имеются неотложные проблемы.
      - Сделаю все, что в моих силах.
      - Надеюсь на это, - небрежно заметил Сэлисбери. - Видите ли, я ведь всего лишь исполнитель. У меня нет полномочий члена "семейства".
      - "Семейства"? Я не совсем понимаю.
      Но в ходе двухчасовой оживленной беседы Виктория поняла. Сэлисбери очень толково ввел ее в курс весьма сложных деловых отношений Танкреди. Выяснилось, что Виктория унаследовала не только, как она простодушно считала, дом в Лондоне, замок в Шотландии, полновластное распоряжение знаменитой библиотекой, всяческие дорогие безделушки и содержимое счета Танкреди в швейцарском банке - она получила во владение целую империю.
      Теперь Виктории принадлежали: гостиницы на Коста-Брава в Испании, курортный комплекс в Майами, казино на Багамах и высотный многоквартирный дом в Монте-Карло; авиакомпания по грузовым перевозкам, небольшая, но очень доходная судовая экспортно-импортная компания, банк, страховая компания и сеть дорогих модных дамских магазинов со штаб-квартирой в Милане.
      После довольно продолжительного молчания Сэлисбери осторожно поинтересовался:
      - Насколько я понимаю, вы не были посвящены в дела мистера Рейвна?
      - Совершенно верно.
      - Он не рассказывал вам о своих планах?
      Сидевшая очень тихо Виктория, чтобы прийти в себя, слегка покручивала аметистовое кольцо на пальце.
      - Долгое время - нет. - "С тех пор, как Танкреди оставил меня ради золотоволосого юноши, и я принялась искать смерти".
      - Понимаю. - Сэлисбери смотрел на руки Виктории. - Какой необычный камень, - заметил он. - Просто великолепно - поразительная огранка.
      - Это фамильное кольцо.
      - Да, ну вот... - Сэлисбери, казалось, с большой неохотой оторвал взгляд от магического аметиста и, почти извиняясь, продолжил:
      - Я понимаю, мисс Рейвн, что очень нелегко так скоро после тяжелой утраты обременять себя земными заботами, но необходимо сделать кое-какие распоряжения.
      - Несомненно. Я все понимаю, - Виктория сложила в стопку несколько папок, лежавших перед ней на столе. - Сейчас я возьму их с собой и просмотрю в течение дня.
      Как вы сказали - время не ждет. - Виктория холодно улыбнулась Сэлисбери. - После этого я хотела бы как можно скорее встретиться с директорами и начальниками отделов. Возлагаю на вас организацию и место проведения совещания.
      Сэлисбери согласно кивнул:
      - Как вам будет угодно. Я предложил бы встретиться, как обычно, в Палаццо де Корви. Там располагается координационный центр и главный компьютер.
      Услыхав страшное название своего старого дома, Виктория и глазом не моргнула.
      - Думаю, это верный выбор, - спокойно согласилась она.
      - Осмелюсь предположить, что вы давно не видели этого места? небрежно бросил Сэлисбери.
      - Последний раз я была там, когда мне было три года.
      - Вы что-нибудь помните?
      На секунду взгляд Виктории стал тяжелым и холодным.
      Потом, полуулыбнувшись, она отрицательно покачала головой.
      - Тогда вам будет интересно. - Сэлисбери поднялся.
      Встреча была окончена. - А теперь, мисс Рейвн, - мягко сказал он, надеюсь, вы не откажетесь от ленча. Я заказал стол на час дня в "Таннерах" - это было одно из любимейших мест вашего брата в Лондоне.
      - Да, - коротко усмехнулась Виктория, - думаю, что так.
      Виктория встала. Сэлисбери почтительно взял Викторию под локоть и повел к двери. Пока они спускались вниз в скрипящей стальной кабине лифта, Сэлисбери ласково увещевал Викторию:
      - Понимаете, тут нет никаких обязательств, что бы ни случилось, выбор остается исключительно за вами. Руководство, делегирование, даже.., роспуск.
      Широко открытые глаза Виктории смотрели куда-то вдаль, в будущее.
      - Да, я понимаю, - ответила она. - Поживем - увидим, не так ли?
      Глава 6
      В квартире было очень тихо: прислуга уже ушла, а Фред еще не появился.
      Все время долгого перелета Гвиннет провела в лихорадочном ожидании. Теперь же она была разочарована таким унылым возвращением домой.
      Гвин так отчетливо представляла, как переступит порог своей квартиры, как очень тихо откроет дверь и удивит Фреда.
      - Фред! А я уже дома!
      - Гвин! - заорет Фред, заключит ее в свои объятия, погладит волосы и самым ласковым тоном произнесет:
      - Джинджер, ты вернулась!
      "Если Фреда не окажется дома, - рассуждала Гвиннет, - придется изменить план А на Б, и это тоже будет замечательно".
      Она закажет в супермаркете кучу всякой вкуснятины, поставит в ведерко со льдом бутылку шампанского и позвонит Фреду в студию. Он мгновенно примчится к ней. Весь день они будут заниматься любовью. Гвин будет проделывать с Фредом все, что она проделывала во время шторма на Багамах. Она прижмется лицом к обнаженному животу Фреда, чувствуя, как он подрагивает от желания, возьмет в руки ;''его плоть, вопьется в нее губами, а упругие черные густые волосы будут приятно щекотать ей щеку. Фред любил, когда Гвин делала это: он слабо вскрикнет, застонет и разомлеет от:; наслаждения. А потом он будет ласкать Гвин. Любовником Фред был потрясающим, но тем не менее Гвин постоянно сдерживала себя. Ладно же, пришло время, когда ему больше не придется наслаждаться лишь частью ее любви. Больше Гвин ни в чем не будет себя ограничивать.
      Думая о том, чем они еще будут заниматься, Гвин испытала нечто большее, чем легкое возбуждение.
      "Прекрати, - приказала себе она, почувствовав, как вспыхнули ее щеки. - Не сейчас. Подожди..."
      ***
      Кухня оказалась безупречно чистой, холодильник - почти пустым. Гвиннет собралась с мыслями, присела за конторку и составила краткий список. Бутылка шампанского, большой каравай хлеба, бриоши, паштет. Гвин отвлеченно поводила ручкой по листу, вычерчивая спирали, сердечки и восклицательные знаки, потом дописала: "персики". После этого она задумалась. Несомненно, ей следует купить что-нибудь еще замечательное, создающее атмосферу настоящего праздника. Она добавила в список нарезанную индюшачью грудинку на случай, если Фреду не понравится паштет, и позвонила в магазин Энгельгарда на Колумбус-авеню. Ей ответили, что заказ прибудет через час.
      Гвиннет улыбнулась и, потянувшись, решила, прежде чем позвонить Фреду в студию, принять душ. В том, что она оттягивала время, тоже было свое удовольствие: ожидание придавало реальности особую прелесть.
      Напевая какую-то незамысловатую песенку, Гвин отправилась в спальню и принялась раздеваться. Погруженная в свои мысли, она, уже наполовину голая, неожиданно обнаружила изменения.
      В спальне царил такой же безупречный порядок, как и на кухне, даже больший. Гвиннет неожиданно ощутила зловещий спазм в горле. Складывалось ощущение, что Фред никогда здесь и не был. Гвин оглядела спальню: широкая постель под атласным покрывалом с аккуратно взбитыми подушками, книжные полки, необычно свободные, зияющая пустота на стене, где висел маленький набросок собора Святого Петра - любимый рисунок Фреда из его ранних работ.
      О Боже!
      Резко дернувшись, Гвин распахнула дверцы стенного шкафа. Вещи Фреда исчезли.
      В неописуемой панике она бросилась в гостиную, потом в кабинет...
      Не осталось ничего, кроме этюдника и телевизора, очевидно, показавшегося Фреду слишком громоздким, чтобы тащить и его.
      Гвин не верила собственным глазам. Как мог Фред так поступить с ней? Как он мог уйти, не предупредив об этом ее?
      "Да, мог", - решила про себя Гвин, вспомнив их последний вечер перед отъездом Гвиннет в Лондон и глубокую обиду Фреда.
      Но теперь-то все изменилось!
      Дрожащими пальцами она набрала номер студии.
      - Простите, - раздался в трубке голос автоответчика, - набранный вами номер в настоящее время отключен...
      Бросив вещи как есть, в спальне, позабыв об Энгельгарде, Гвиннет бросилась на улицу и поймала такси.
      Приехав на Канал-стрит, она открыла дом собственными ключами, убеждая себя, что непременно найдет здесь Фреда упорно работающим наверху, в студии. У него теперь новый, еще не включенный в справочник телефонный номер, или же он не оплатил вовремя счета, и у него отключили телефон...
      Но студия оказалась пустой. В ней ничего, абсолютно ничего не осталось. Стоя в дверях, Гвиннет растерянно рассматривала пустое место, где когда-то стоял большой станок, и голые стены, где когда-то висели картины.
      В голове было так же пусто, как в этой брошенной комнате. Что дальше?
      Вернувшись в центр города, Гвиннет бросилась в галерею Вальдхейма.
      - Меня не волнует, что он на конференции, - настаивала она. - Мне нужно его видеть.
      Гвин проскочила мимо протестующего Лайонела во внутренний кабинет, где богатая вдова биржевого маклера разглядывала фиолетово-зеленые мазки на абстракционистской картине, а стоявший рядом с ней Соломон Вальдхейм ворковал:
      - Сейчас он невероятно популярен: нам так повезло, что его картина оказалась в нашей галерее, и, полагаю, вы, дорогая миссис Ван Дорен, сразу же... - Соломон прервал свою льстивую речь и досадливо обернулся к Гвиннет:
      - Я не могу сейчас говорить с вами, Гвиннет. Я ужасно занят.
      Вам придется подождать.
      - Где Фред?
      - Дорогая моя, откуда же мне знать? Я не ношу его в своем заднем кармане. Теперь, прошу прощения...
      - Он закрыл свою студию. И дома его нет.
      - Разумеется, нет.
      - Что вы хотите этим сказать?
      Вальдхейм страдальчески приподнял брови.
      - Да ради Бога, Гвиннет! Разумеется, Фред в Лондоне. Я полагал, что он отправился туда, чтобы встретиться с вами. Прошу прощения, миссис Ван Дорен, как я только что заметил...
      Гвин не стала возвращаться домой. Все необходимые для поездки документы - паспорт и кредитная карточка - лежали в сумочке.
      Такси доставило Гвиннет в аэропорт Кеннеди. Она взяла билет на первый рейс до Лондона, вылетавший через час.
      Самолет был выкрашен белой и голубой краской, с замысловатой арабской вязью на фюзеляже. Он прибывал в Хитроу в .., семь тридцать следующего утра, откуда далее следовал через Афины в Эр-Рияд, Саудовская Аравия.
      Гвиннет заняла место в среднем ряду между женщиной в чадре с неугомонным ребенком на коленях и таким же непоседливым темноглазым юношей с диким выражением лица.
      Если бы мысли Гвиннет не были заняты Фредом, она, несомненно, почувствовала бы себя очень неуютно в подобном соседстве.
      Тем не менее юноша не стал захватывать самолет. Ребенок уснул. Полет прошел без происшествий, и они приземлились в Лондоне точно по расписанию. Погода в Лондоне была тихая и влажная - точно такая же, как сутки назад.
      Взяв такси, Гвиннет назвала адрес Фреда в Ислингтоне.
      - И поднажмите, - попросила она шофера.
      ***
      Джесс прилетела в Сан-Франциско в половине четвертого дня. Первым делом она позвонила Янгбладам в Напу.
      К телефону подошла "милая", не сразу сообразившая, кто звонит.
      - О-о-о, Джесс, дорогая, какой сюрприз!
      - Вы все еще хотите купить дом?
      - Что такое, дорогая?
      - Дом. Вы все еще хотите его купить?
      - Ну-у-у.., да.., разумеется, дорогая.., но...
      Джесс живо перебила лепет "милой".
      - Это так неожиданно.., я немного вздремнула... Доктор сейчас в бассейне.., жара, знаете, за тридцать...
      - Прекрасно. Я буду у вас через два часа.
      Документ получился неформальным, написанным от руки, но на нем стояли подписи "милой" и "доктора", что было вполне достаточно, чтобы убедить Рафаэля. Джесс казалось ужасно важным представить Геррере что-то более конкретное, чем простой треп о благих намерениях.
      Возвращаясь в Сан-Франциско сквозь дышащую жаром темень, полностью открыв окна взятого напрокат автомобиля, лобовое стекло которого было сплошь замазано разбившимися об него ночными жуками, Джесс думала о том, как прилетит завтра рано утром в Мехико, как удивится не успевший еще уехать в свой госпиталь Рафаэль, когда она покажет ему акт о продаже.
      - Я люблю тебя, Рафаэль. Я хочу выйти за тебя замуж. Я продала дом в Калифорнии - видишь? И я намерена устроить себе студию здесь, в Мехико. А в домике в Сан-Мигеле мы будем жить по уик-эндам или в отпуске.
      А Рафаэль скажет ей:
      - Слава Богу, Джессика, ты немного поумнела. Хотя ждать этого пришлось довольно долго.
      Они рассмеются. Потом займутся любовью. Потом она весь день проспит в разворошенной постели, все еще хранящей тепло его тела. Потом он вечером вернется домой, и они снова займутся любовью.
      А в подходящий момент Джесс поговорит с Рафаэлем о Виктории Рейвн.
      Они вместе придумают, какое место будет наиболее подходящим для Виктории, где она сможет реализовать все свои недюжинные способности.
      Возможно, романтически мечтала Джесс, Виктория снова встретится с Карлосом.
      ***
      В Лондоне, стоя в полуоткрытых дверях, Синтия выглядела весьма враждебно.
      - Какого хрена вам здесь надо?
      Ее всклокоченные розовые волосы, ее ресницы, слипшиеся ото сна, были омерзительны. Но Гвин больше всего бесил надетый на скорую руку черный свитер с чужого плеча - свитер Фреда. Синтия зевнула и, потянувшись, подняла вверх руки: свитер приподнялся, и Гвиннет увидела мышиного цвета треугольник волос на лобке. г - Я хочу видеть Фреда.
      - Не-а, нельзя. Он спит.
      Из комнаты донесся требовательный голос Фреда:
      - Кто там, Син?
      Девчонка почесала розовую голову и с вызовом посмотрела на Гвиннет.
      - Никто. Спи дальше, лапочка.
      - Как это, черт возьми, никто?!
      Гвин протиснула плечо в дверь, Синтия отступила на шаг, но не поддалась.
      - Эй! Не имеешь права! - Она в ярости встала на пути Гвиннет. - Не фига тебе здесь делать! - Синтия с силой толкнула Гвиннет в грудь. - Вали, откуда пришла!