Аметист (Том 2)

Хейз Мэри-Роуз
Аметист (Том 2)

      Мэри-Роуз ХЕЙЗ
      АМЕТИСТ
      ТОМ 2
      ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
      Глава 1
      Такси подвезло Гвиннет и Джесс к парадному входу отеля "Плаза", где Джесс остановилась у Хольценбургов.
      Подруги только что вернулись из аэропорта Кеннеди.
      - Не надо меня провожать, - настаивала Катриона. - Я уже пролетела тысячи и тысячи миль. Что такое еще один перелет?
      Но они настаивали, видя, как Катриона расстроена звонком из Англии.
      - Мамочка будет вне себя. Ей так хотелось видеть меня герцогиней!
      Катриона со страхом смотрела в будущее, поскольку теперь, после женитьбы Арчи на Салли Поттер-Смит, Кэт оставалась один на один со своим бизнесом. Правда, она все так же могла звонить Малмсбери и просить его о помощи, но прежней эмоциональной поддержки ей уже все-таки ждать не приходилось.
      - С Кэт все будет в порядке, - доверительно сообщила подруге Гвиннет на обратном пути в Манхэттен. - Она зашла слишком далеко и теперь не отступит.
      Потом, уже в "Плазе", Гвин сказала:
      - Джесс, мне нужно с тобой поговорить. Давай вместе сходим на ленч. Я угощаю. Придумай что-нибудь из блюд, которых тебе ни за что не найти в Мехико.
      - Уверена?
      - На все сто.
      - Тогда ладно. Я знаю, куда мы пойдем! Как раз то, что мне надо!
      У входа в Централ-парк, на углу Пятьдесят девятой улицы и Пятой авеню, стояла тележка торговца сосисками. Над веселым красно-белым полосатым тентом поднимались клубы аппетитно пахнущего пара. Написанный от руки плакат гласил: "СОСИСКИ ИЗ ЧИСТОЙ ГОВЯДИНЫ ОТ БЕРНИ".
      - Я - пас, - пробормотала Гвиннет. - Кажется, мне совсем не хочется есть.
      Она чуть ли не с брезгливостью наблюдала за тем, как Берни - толстяк с огромными волосатыми ноздрями - шмякнул невероятных размеров франкфуртскую сосиску на булочку, полил ее горчицей и кетчупом и положил на тарелочку кучу острой приправы. Джесс по-гаргантюански откусила здоровенный кусок и блаженно вздохнула:
      - Настоящий кайф! В Мехико невозможно найти вкусный хот-дог. Я часто мечтаю о нью-йоркских хот-догах. Правда чудно? Прежде я их никогда особо не любила.
      - Удивительно, - согласилась Гвиннет. - Ты представляешь, что они туда кладут?
      - Чистую говядину, леди, - обиделся Верни, - бы что, читать не умеете?
      - Я представляла себе нечто более изысканное. - Подхватив Джесс под локоть, Гвин потащила подругу подальше от Берни и его тележки - ко вновь построенной в парке оранжерее.
      - Может быть, нам лучше посидеть где-нибудь за стаканчиком вина? предложила Гвиннет.
      Джесс уселась на скамейке и положила рядом с собой тарелочку с приправой.
      - А чем тебе тут не нравится? Можем поговорить и здесь.
      Ты ведь, конечно же, хочешь поговорить о Фреде?
      Гвиннет кивнула и, осмотрев скамейку на предмет следов голубиного присутствия, уселась, вытянув свои красивые длинные ноги.
      - Почему ты не осталась тогда с нами у Пьетро? - тихо спросила Гвин.
      - Потому что Катриона сказала... - начала было Джесс, но тут же взяла себя в руки и спросила:
      - Разве тебе не было приятно?
      - Конечно, было.
      Джесс приподняла бровь, сунула в рот последний кусок своего хот-дога и поинтересовалась:
      - Конечно?
      - С ним быть очень приятно.
      - И чем вы занимались?
      - Ничем особенным, - пожала плечами Гвиннет. - Просто болтали допоздна. Затем Пьетро принес еще бутылку вина и немного посидел с нами. Когда же он закрыл ресторанчик, мы медленно бродили без цели по Виллидж. Затем остановились где-то выпить кофе. Слушали джаз.., разглядывали витрины... А в четвертом часу утра мы оказались на Вашингтон-сквер.
      - Ты еще встретишься с Фредом?
      - Нет. Не знаю. Он сказал - сегодня в восемь. Но я, кажется, сегодня вечером должна идти с Халдайном на балет. А перед этим будет какой-то большой прием. Халдайн туда приглашен.
      - Скажи ему, чтобы он подыскал себе другую спутницу.
      - А что сказала Кэт?
      - Сказала, что вы отлично смотритесь.
      - О-о-о! - Гвин покраснела от удовольствия, но тут же спохватилась. Вчера - это было вчера. Что случилось - то случилось. Но, Джесс, я не могу снова встретиться с Фредом, если ты.., я имею в виду.., ты ведь его любила. Возможно, и до сих пор любишь.
      Джесс покачала головой.
      - И ты была беременна. И" вся эта каша... Он ведь бросил тебя...:
      - Я же говорила тебе, что Фред никогда не узнает О моей беременности.
      - Но он ведь сбежал от тебя. Такая скотина. Такой трус...
      - Нет. - Джесс попыталась объяснить события тех лет:
      - Фред был вынужден поступить так из-за того, что его подставили. Обычная история. Да и потом, если бы я тогда спросила у Каселли о Фреде, то тотчас бы нашла его. Но ведь я не спросила.
      Гвиннет выглядела испуганной.
      - Ах, Джесс! Подумать только, что все эти годы...
      - Просто мы не предназначены друг для друга, - выразительно подчеркнула Джесс. - Не волнуйся на этот счет.
      - Ты уверена?
      - Более чем.
      - Когда я увидела Фреда, - осторожно начала Гвиннет, - он мне сразу же понравился. И я начала злиться сама на себя, потому что знала, как Фред поступил с тобой. И кроме того, я была уверена, что ты все еще любишь его.
      - Надеюсь, мы с Фредом на всю жизнь останемся друзьями. Но я больше не люблю его. Нисколько. - Достав из сумочки салфетку, Джесс вытерла руки и, завернув в салфетку жирную обертку от хот-дога, бросила ее в мусорный ящик. - Вот так, - Но, Джесс...
      - Странная это штука - жизнь. Еще четыре месяца назад из всего этого могла бы получиться совсем другая история. Но не теперь. Я встретила другого человека. - Джесс рассказала Гвин о Рафаэле. - Теперь ты понимаешь, что я имела в виду, говоря, что мы с Фредом не предназначены друг для друга.
      Гвиннет не пошла на балет с Габриэлем Халдайном, вместо этого она, нарядившись в непривычные для себя джинсы и широкий свитер, снова появилась с Фредом в ресторане "У Пьетро". Просидев там вечер, они снова часами бродили рука об руку в теплой не по сезону ночи и говорили, говорили.
      Гвиннет никогда не приходилось еще так откровенничать. Она рассказала Фреду о себе все. О том, что ты чувствуешь, когда растешь некрасивой и неуклюжей девчонкой ("Я думала, что мир будет принимать меня, только если я буду строить из себя шута"). О том, как впервые недоуменно, а потом испуганно поняла, что может быть красивой ("Первой мне об этом сказала Виктория, а ее брат Танкреди доказал"). Потом Гвин, запинаясь, поведала Фреду о Бейлоде ("Сама не знаю, как допустила такое").
      Фред стиснул руку Гвиннет.
      - Не волнуйся, милая. Все уже позади. Больше этого никогда не случится.
      Гвин ослабела, почувствовав облегчение и радость. Но позже, уже под утро, сидя рядом с Фредом в темноте на заднем сиденье такси, Гвиннет вся напряглась от ужаса при мысли, что Фред вот-вот обнимет ее.
      Но Фред, похоже, понимал состояние Гвиннет.
      Когда они подъехали к дому Гвин на Пятой авеню, Фред попросил таксиста подождать и, проводив Гвин до дверей, пожелал ей спокойной ночи.
      - Я не собираюсь заходить. Так что не ломай себе голову, приглашать меня или нет.
      С чувством легкой вины и благодарности Гвин прошептала:
      - Фред, я, конечно же, должна...
      - Ерунда. И не переживай. Я не буду напрашиваться, пока ты сама меня не позовешь. - Фред приподнял подбородок Гвин и нежно поцеловал в губы. Тем более что мне рано утром вставать.
      - Фред, я...
      - Не бери в голову. Спокойной ночи, милая.
      "15 мая, Нью-Йорк.
      Дорогая Джесс!
      Как бы я хотела, чтобы ты была сейчас здесь, мне очень нужно посоветоваться с тобой, но Мехико так далеко отсюда, а по телефону тебя практически невозможно поймать.
      Мы ежедневно встречаемся с Фредом. Никогда еще я не чувствовала себя одновременно такой счастливой, запутавшейся и самой несчастной в мире.
      Думаю, что я полюбила Фреда, и он очень мне подходит.
      Фред заставил меня совершенно преобразиться.
      Я встречаюсь с людьми, которых никогда бы не узнала без Фреда, посещаю такие районы города, которые никогда и не видела. Например, в районе Сорок второй улицы есть небольшая улочка, состоящая сплошь из одних букинистических лавочек!
      Мы бродим по всему городу, и Фред делает зарисовки с детишек из гетто и классических евреев у синагоги. Он любит районы, в которых торгуют одеждой, там постоянно снуют беспрерывно ругающиеся друг с другом люди с тележками. Мы едим повсюду, где придется. Последний раз - в греческом ресторанчике на Девятой авеню, прямо в подвале, среди стариков, сидящих в исподних рубашках и читающих греческие газеты. В меню, разумеется, только греческая кухня. Нам пришлось заказать уху из карпа. В ней столько костей!
      Мы говорим и говорим. Я рассказала Фреду все о своей жизни с Бейлодом. Даже о Танкреди. Фред рассказал мне о тебе - ничего чересчур личного, не беспокойся. Его страшно ранило то, что вы так вот расстались. Но Фред справится с этим, потому что для него, точно так же как и для тебя, важна прежде всего работа. Он сам весь - работа. Ты-то уж как никто знаешь, что Фред практически никогда не перестает работать - это так естественно и органично для его натуры, но это вовсе не то безумие, что владело Бейлодом.
      Мне никогда в жизни не было так весело. Фред вытащил меня из темницы, в которую я сама себя заключила. Он заставил меня рассмеяться. Я прекрасно себя чувствую. И знаю, что люблю его.
      Но когда Фред пытается притронуться ко мне, я леденею. Ничего не могу с собой поделать. Несмотря на то что прошло много лет, как я оставила Бейлода, я никак не могу вынести, если кто-нибудь пытается сблизиться со мной физически.
      Фред очень терпелив, но мы целыми неделями почти каждый день проводим вместе, и ему начинает надоедать то, что он всякий раз у моих дверей лишь желает мне спокойной ночи и ограничивается целомудренным поцелуем. Ты ведь знаешь Фреда.
      Идиотизм, но если его нет со мной рядом, я только и думаю что о Фреде и мечтаю о близости с ним, но лишь только наступает соответствующий момент, я - не могу.
      Джесс, это невыносимо. Так больше продолжаться не может..."
      Джесс прислала ответ незамедлительно.
      "Сделай то же, что сделала я. Уезжай. Уезжай куда-нибудь, где ты прежде никогда не бывала, где вы с Фредом не будете испытывать никаких ассоциаций, В какое-нибудь романтическое место - яркое, экзотическое. Это должно сработать".
      Когда Габриэль Халдайн, считавшийся "романтиком со странностями", предложил Гвиннет и Фреду слетать на недельку на Багамские острова, где у Халдайна был собственный фешенебельный курорт под названием "Клуб Кораллового залива", это оказалось как нельзя кстати. Неделя уединения на тропическом острове. Великолепно! Даже Франческа согласилась помочь дурить головы фирмам, с которыми у Гвиннет были заключены контракты.
      - Отдохни несколько деньков. Ты заслужила отпуск.
      Прошу лишь об одном одолжении - не увлекайся загаром.
      Покорно укладывая в чемодан соломенные шляпы и лосьоны от загара, Гвин твердила себе, что эта поездка разрешит все ее проблемы. Что белый песок и аквамариновые волны, ленивые дни и долгие мягкие ночи под тропической луной проведут соответствующий курс лечения, в котором Гвин так отчаянно нуждалась...
      ***
      Начало путешествия складывалось хорошо.
      Фреду понравились длинные низкие здания в колониальном стиле, которыми был застроен "Клуб Кораллового залива".
      Он наслаждался тем, что песок блестел и искрился, как настоящий сахар, а вода - действительно совершенный аквамарин, как ему и обещали; Фред никогда не верил, что вода может иметь такой цвет. Кроме того, Фреду пришлась по душе отведенная им с Гвиннет спальня: большая и светлая, с огромной кроватью и лениво вращающимся под потолком вентилятором.
      "Постель. О Боже!"
      Она же заказывала две раздельные кровати. Гвиннет в ужасе смотрела на место, где ей предстояло спать вместе с Фредом.
      После того как прислуга внесла багаж, продемонстрировала, как пользоваться ванной, открыла жалюзи на огромных окнах с великолепным видом на пролив и наконец удалилась, Фред плюхнулся ничком на постель и запрыгал на ее упругом матрасе.
      - А что ты на это скажешь, любимая? Хочешь попробовать? - Тут Фред увидел на лице Гвин выражение неподдельного леденящего ужаса. - Прости, дорогая.
      Он со вздохом встал. Фред тоже слишком уж надеялся на магию "тропической терапии".
      "Ничего, видно, время еще не приспело", - с твердостью успокоил себя Фред.
      А потом дела пошли все хуже и хуже.
      "Что со мной? - снова и снова задавалась вопросом несчастная Гвиннет. - Фред великолепен. Он добр. Он красив. Он заставляет меня чувствовать себя молодой, беззаботной и счастливой. Он хочет меня. Может быть, даже любит меня. Так почему же я не могу заставить себя расслабиться и отдаться ему?"
      Утром четвертого дня Гвиннет перевернулась на спину на надувном матрасе, на котором она, тщательно смазанная кремом от загара, дрейфовала в двадцати ярдах от берега, и пришла к выводу, что вся их поездка с любой точки зрения была ошибкой.
      Фред не был создан для праздности и после удовольствия, полученного в первые дни пребывания на Багамах, нашел "Клуб Кораллового залива" местом скучным и неинтересным. Природа вокруг была слишком уж "картинной" и "искусственной", как и лица обитателей курорта. Фред мог быть по-настоящему счастлив и доволен, только варясь в круговерти жизни где-нибудь в центре Нью-Йорка или Лондона.
      В самое жаркое послеобеденное время, когда все курортники дремали на террасах своих коттеджей или на пляже, Фред исчезал, отправляясь на натуру. Он должен был рисовать ежедневно ("Хотя бы небольшой эскиз какой-нибудь лачуги или собаки, или еще чего. Иначе я просто выхожу из себя").
      Фред любил многомильные походы по пыльным жалким деревушкам. Обычно он возвращался под вечер, и Гвиннет с интересом рассматривала сделанные за день наброски: лица стариков, пьющих пиво под лохматыми пальмами или ободранными тентами, восторженные глаза детишек, подростки, гоняющие в пыли футбольный мяч и т, д.
      В один из вечеров Фред явно перебрал с выпивкой и, когда они уже очень поздней ночью отправились спать, попытался воспользоваться своей силой, крепко прижав к себе Гвиннет. Она почувствовала, как бедра Фреда плотно прижались и трутся о ее бедра, настойчивые руки ощупывают ее тело.
      Гвин сразу же впала в панику, вызванную воспоминанием о Бейлоде - его властности, требовательности, безумии и болезненной похотливости. В ушах Гвин задрожал страшный голос Бейлода: "Я убью тебя, если ты меня оставишь!"
      - Нет! - Гвиннет отвернула лицо. - Нет, Фред, я не могу.
      Секс - это насилие, унижение, отвращение. Секс несет в себе ложь, подчинение, даже смерть.
      - Ну что ты, девочка моя, - расслабься. Это вовсе не плохо. Дай же мне шанс, черт возьми.
      - Хорошо, но только не сейчас. Мне так жаль... - И Гвин расплакалась.
      Фред сразу же отпустил ее и резко отстранился, вытянув руки по швам.
      - Все в порядке, Гвин. Прости меня.
      И вот теперь Гвиннет казалось, что Фред только и делает, что считает часы, оставшиеся до их возвращения домой.
      Смешно, но все отдыхающие были уверены, что у Гвин с Фредом интимные отношения наполнены такой бурной страстью, что они не осмеливаются даже прикоснуться друг к другу на публике.
      - Вы такая великолепная пара, - щебетала известная английская киноактриса, отдыхавшая на острове со своим новым любовником - фотографом из Форт-Лаудердейла. - Ваши тела так гармонируют друг с другом! Он так дьявольски сексуален. На вашем месте я ни на минуту не отрывалась бы от Фреда. Вы только взгляните, с чем приходится иметь дело мне, - надула губки актриса.
      Гвиннет посмотрела на Кэльвина ("зовите меня запросто - Кэл") Маккракена и мысленно сравнила его холодные маленькие глазки, обвислые щеки и дряблый живот с высоким, стройным, загорелым и обаятельным Фредом.
      Ночью, лежа без сна на самом краешке своей части постели, вслушиваясь в мерное сонное дыхание Фреда, Гвин жаждала только одного - найти в себе силы и прикоснуться к Фреду. Она никак не могла как следует выспаться, поскольку боялась, что во сне может скатиться на сторону Фреда. Гвин подумала о том, как Фред занимался любовью с Джесс. Джесс никогда не вдавалась в детали, но в этом и не было необходимости - все было написано на ее лице. Гвиннет чувствовала себя несчастной, жалкой и ужасно ревновала Фреда к Джесс.
      Вчера, несмотря на то что их ужин затянулся далеко за полночь, Гвин и Фред еще присоединились к Кэлу Маккракену и актрисе выпить стаканчик перед сном лишь для того, чтобы отсрочить становящееся для них все более тягостным совместное пребывание в одной спальне.
      Гвиннет лежала, свернувшись калачиком на кровати, и, когда Фред появился из ванной, натянула на себя простыню до самого подбородка. Она со страхом наблюдала, как Фред стягивает с себя рубашку. Выглядел он, как никогда большим, угрожающе волосатым и мускулистым. Скользнув взглядом по трусикам Фреда, Гвин поняла, насколько возбужден Фред.
      Она покраснела и отвела взгляд.
      Гвин испугалась. Они оба слишком много выпили, и похоже, Фред уже с трудом владел собой.
      Несколько минут он ничего не предпринимал. Потом подошел к краю постели, на котором лежала Гвин, и сел рядом с ней.
      Инстинктивно Гвиннет съежилась От страха.
      - Прекрати, Джинджер. - Фред взял Гвин за руку. - Посмотри на меня.
      Гвиннет неохотно встретилась с ним взглядом.
      - Нет, не так. Не смотри испуганно. Ничего не случится. Поверь мне. Хотя то, что я хочу сказать, - совсем непросто: мне нужна вся ты, не только как друг. Временами я так сильно хочу тебя, что мне становится просто больно, вот как сейчас. - Фред вздохнул. - Я знаю, как ты была больна и какое ужасное время ты пережила, и я делаю все, что в моих силах. - Фред с неистовой силой ударил кулаком правой руки в открытую ладонь левой. - Но я ведь еще и мужик, ты. понимаешь...
      Фред нежно поцеловал Гвиннет в лоб и, одевшись, вышел из дома. Сквозь широкие окна она наблюдала за Фредом, спускавшимся к пляжу, до тех пор пока его не поглотила ночная тьма. Фред вернулся только на рассвете. Сказал Гвиннет, что просто гулял по берегу. Несчастная Гвиннет с горечью подумала о том, не встретил ли Фред во время своей прогулки где-нибудь английскую актрисочку. Но даже если и так, она не винила его.
      "Я просто потеряю Фреда", - печально подумала Гвиннет.
      Актриса была очень красива и очень, очень доступна...
      Теперь, плавая на своем матрасе, Гвин решила, что так больше продолжаться не может, и в который раз задумалась, что, если она сможет позволить Фреду дотронуться до себя хотя бы раз, хотя бы раз почувствует его обнаженную кожу своей, все пойдет хорошо.
      "Сегодня ночью. - Гвиннет прикусила пластиковый гребешок матраса. - Я постараюсь. Я больше чем постараюсь".
      Она наденет то белое мини-платьице, которое отхватила перед поездкой в "Блумингсдейле": оно прекрасно обозначит грудь. Сделает прическу, выпьет побольше местного пунша и будет размышлять исключительно на похотливые и; непристойные темы. И тут непрошено, с болезненной четкостью, в голове возник образ голого Танкреди.
      "Нет! - безмолвно закричала Гвиннет. - Нет!..
      С отчаянной злобой она приказала себе:
      - Думай о теле Фреда.
      Оно стоит двадцати таких Танкреди.., тысячи..."
      Ужин, сервированный на террасе, состоял из овощного салата и пива. Вечер был необыкновенно жарким и тихим. На западном горизонте медленно, но неотвратимо собиралась тьма. Между столиками пронеслась весть: "Погода портится".
      Не обратив на предупреждение ни малейшего внимания, Фред, как обычно, собрал свои рисовальные принадлежности. В то время как Гвиннет, чувствуя, что начинает задыхаться в отяжелевшем воздухе, бессильно свалилась на кровать, чтобы немного передохнуть. Она даже не заметила, когда Фред ушел из коттеджа.
      ***
      Гвиннет проснулась через час или два.
      Все в комнате выглядело по-новому. Смутившись, она никак не могла понять почему. Из-за света, минуту спустя решила Гвин. Свет был какой-то не такой, несмотря на то что было не более четырех часов, на улице стояла темнота.
      Неожиданный порыв ветра прошелестел по листьям пальм за окном, отчего у Гвин побежали по коже мурашки.
      Она села. И сразу же увидела: то, что совсем недавно казалось предвестием сумерек, залило почти все небо чернотой.
      Снова зашумели пальмы, на этот раз еще тревожнее. Вскоре Гвиннет услышала голоса, и перед ней на террасе возникли двое парней из прислуги.
      - Миссис, мы хотели бы закрыть штормовые ставни.
      Надвигается большой шторм.
      Гвиннет с ужасом всматривалась, в, нависавшую над ее головой темную массу, радуясь, что она без контактных линз, иначе все выглядело бы еще страшнее, и тогда бы Гвиннет перепугалась совсем уже по-настоящему. Но и от того, что она увидела, у нее стало бешено колотиться сердце. От горизонта до горизонта вода под почерневшим небом вспенивалась мелочно-белыми бурунами, а среди массивных туч то и дело вспыхивали бело-голубые змеи молний. Гвиннет, которой еще не приходилось видеть такой зловещей погоды, с дрожью в голосе поинтересовалась:
      - Это ураган?
      - Нет, миссис, всего лишь шквал.;
      Парни установили на окна Гвин массивные деревянные ставни и укрепили их тяжелыми стальными скобами.
      Гвиннет сидела в комнате почти в полной темноте, прислушиваясь к раздававшимся то здесь, то там тревожным крикам и скрипу ставней, устанавливаемых на других домах, и ждала первого удара шквала.
      Ураган мог начаться в любую минуту, а Фред сейчас один, где-то там бежит по проселочной дороге. О Боже!
      Гвин рывком открыла дверь и побежала к пляжу. Он был безлюден. Машин на верхней дороге Гвин не увидела. Небо на востоке стало цвета потемневшей латуни, а серо-коричневые стволы пальм в неестественном освещении раскачивались, скрипя, словно новые кожаные ботинки.
      Нет, Фреда ей ни за что не найти.
      Гвиннет вернулась в дом как раз в тот момент, когда налетел первый шквал. Дом при этом зашатался, словно в нескольких метрах от него с грохотом промчался скорый поезд: доски, гвозди, болты протестующе заскрипели.
      Всю свою жизнь Гвин боялась штормов.
      На дворе грянул оглушительный раскат грома, и Гвин, вскрикнув, бросилась на постель в полной уверенности, что, мир уже раскололся надвое и в любую минуту ее ожидает смерть.
      Вдруг дверь с грохотом растворилась. Гвин увидела слепящий сиреневым светом прямоугольник проема и снова закричала. Затем дверь с тем же грохотом захлопнулась. Раздался новый раскат грома, и с неба водопадом хлынул ливень, заглушая все звуки шумом водяного смерча. И тут снова отворилась дверь, и вспышка молнии высветила черный силуэт, тяжело перевалившийся через порог в комнату. Волосы и одежда человека прилипли к телу.
      - Святые угодники! - воскликнул Фред, весело хохоча. - Разве это не грандиозно? Какой великолепный шторм!
      Гвиннет бросилась в объятия Фреда и прижалась к его насквозь промокшей одежде.
      - Фред! Ты жив! Я подумала, что ты там погибнешь, что тебя может убить молнией!
      Фред прижал Гвин к своему холодному мокрому телу.
      Монотонно хлопала терзаемая порывами ветра дверь. Стиснутая объятиями Фреда, Гвиннет, дрожа, впилась пальцами в промокшую рубашку.
      - Успокойся. - Улыбнувшись, Фред слегка отстранился от Гвиннет. - Дай мне сбросить шмотки. Умереть я еще успею.
      Он свалил промокшую одежду в кучу прямо на пол.
      Через открытую дверь Гвиннет видела вспышки горизонтальных, словно следы трассирующих пуль, молний. Жаждущие руки Фреда коснулись груди Гвиннет. Она почувствовала, как решительно они рванули материю рубашки, и услышала мелкий дробный стук падающих на пол оторванных пуговиц.
      А вслед за этим голос Фреда:
      - Давай же, нам нельзя упускать такой случай.
      Фред снова прижал Гвиннет к себе, руки его страстно ласкали Гвин. Гвиннет пронзило острое чувство желания от прикосновения одной обнаженной плоти к другой. И хотя она еще оставалась несколько скованной, оцепеневшей, сопротивление, постоянно парализовавшее разум, ослабло. Гвиннет почувствовала, что тело больше не подчиняется рассудку, впервые за долгие годы Гвин ощутила свободное желание.
      И вдруг она услышала приглушенный, доносящийся словно издалека голос Фреда:
      - Не думай. Ради всего святого, ни о чем не думай! Дай этому случиться.
      Гвиннет потерялась в пульсирующей; чувственности, лишь отрывками соображая, что ноги ее обвили худые бедра Фреда, что его губы впились в ее. И он очень глубоко в ее плоти, так легко, так естественно открывшейся под его натиском.
      Гвин чувствовала сильные упругие толчки, и они вовсе не были страшными или опасными - просто тепло и сладко...
      - Получилось! - пробормотал Фред почти полчаса спустя. - Это было здорово! - И беспокойно переспросил:
      - Ведь здорово было?
      - Да, - сонно мурлыкнула Гвин, прижимаясь к плечу любимого. - Здорово. Было просто замечательно.
      - В бурю у меня всегда получается. Это у меня в крови.
      Гвиннет приподнялась на локте и, всматриваясь в лицо Фреда сквозь паутину спутавшихся волос, поинтересовалась:
      - Что?
      - Оба мои брата были зачаты во время бомбежек Лондона. Мамаша, видишь ли, испытывала особое возбуждение, когда начинались авианалеты. Как только она слышала вой сирен и гул приближающихся самолетов, в глазах у нее вспыхивало какое-то безумное веселье. И страшно возбуждалась, как только начинали сыпаться бомбы.
      - В самом деле? - Гвиннет испытывала опустошенность, потерянность и сильное желание спать. - Ты-то откуда знаешь?
      - Так гласит семейное предание.
      - Забавно, - не удержавшись, хохотнула Гвин.
      - Ничего странного. Все вполне естественно.
      - И коли у тебя нет возможности часто подвергаться бомбежкам, их заменяет шторм?
      Гвин закрыла слипавшиеся глаза и откуда-то уже издалека, из навалившегося сна смутно услышала:
      - А почему бы и нет?
      ***
      Прошел час. Может быть, два.
      Фред свесил длинные ноги с края кровати.
      - Сейчас вернусь. Только дверь закрою.
      Гвиннет увидела длинные красные полосы, разукрасившие спину и ягодицы Фреда, и удивленно захлопала ресницами.
      - Святые небеса, Фред, это что, я сделала?
      Изогнувшись, Фред осмотрел свою спину и рассмеялся:
      - Больше вроде и некому.
      Гвин могла бы высказать предположение, но промолчала.
      "В любом случае у актрисочки больше не будет ни малейшего шанса повторить подобное", - с удовлетворением подумала она.
      Шторм кончился. Сквозь щели ставней пробивался серый свет. Дождь дробно и настойчиво стучал по железной крыше.
      Фред встал на колени в постели рядом с Гвин и, улыбаясь, принялся разглядывать ее от макушки взъерошенной головы до пальчиков ног с бронзового цвета педикюром.
      - Ну что ж, - произнес наконец Фред. - Выглядишь ты очень хорошо. - Он поцеловал Гвин в кончик носа. - Ведь в конце и правда было совсем неплохо, а?
      - Неплохо, - согласилась Гвиннет. - Кажется, я смогу к этому привыкнуть.
      Страхи ее теперь улетучились и казались простой истерией, словно какая-то другая женщина, пользовавшаяся телом Гвиннет, навсегда его оставила.
      "Прошу тебя, Гвиннет, - кричал ее внутренний голос, - не позволяй этой женщине больше вернуться... никогда!"
      Фред кивнул:
      - Вот и хорошо. - Он прикоснулся к груди Гвин. - Ты, конечно же, привыкнешь быстрее, если будешь почаще практиковаться.
      Гвиннет улыбнулась:
      - Неплохая идея.
      Одной рукой она обняла бедра Фреда и притянула его к себе.
      - Не следует останавливаться на достигнутом, - слегка хрипя, прошептал Фред.
      Гвин подняла на него глаза.
      - Разумеется. Я и не собираюсь.
      Затем она взяла в рот его вновь налившуюся силой плоть и почувствовала, как все тело Фреда пронзила дрожь, и он судорожно принялся ласково поглаживать волосы Гвин.
      ***
      - Теперь надо решить, что будет в нашей дальнейшей программе, - сказал Фред, когда дар речи наконец к нему вернулся.
      - Лично я сегодня загорать не собиралась, - хихикнула Гвин.
      - А я так вообще теперь не могу снять рубашку. На пляж или в бассейн нам путь заказан. По крайней мере с такой спиной. Резюме: мы остаемся в постели.
      - К тому же все еще идет дождь, - промурлыкала Гвин.
      - И если повезет, - выразил надежду Фред, - будет идти по меньшей мере еще дня три.
      Глава 2
      - Он был очень пьян, - пробормотал бармен Клайв. Наклонив набриолиненную и потому лоснящуюся, словно перья черного дрозда, голову, Клайв налил Катрионе бокал белого вина. - Мне пришлось вывести его. Он начинал шуметь.
      С тех пор как 1 мая с помпой был открыт гостиничный комплекс Барнхем-Парка, Джонатан большую часть времени проводил дома. Теперь он мнил себе, что бар был создан исключительно для его собственного удовольствия, а Клайв - его персональный слуга.
      - И он не очень хорошо это воспринял, леди Вайндхем.
      - Где сейчас Джонатан?
      - Он сказал, что, если ему не позволяют пить дома, он поедет в Бат.
      - Понятно.
      - Он взял вашу машину.
      Ее отлично отрегулированный и мощный "Ягуар ХК-Е" не терпел прикосновения пьяных и потому неверных рук.
      Катриона почувствовала, как похолодело у нее внутри.
      - Да.., а свекровь?
      - Приняла свою обычную дозу и отдыхает.
      - Спасибо, Клайв.
      Клайв был блестящим барменом. У него была феноменальная память на лица и имена. Клайв был расторопен, спокоен, учтив и всегда готов посочувствовать - он удивительно умно и проникновенно умел произнести простые слова утешения. Уникально сочетая в себе наблюдателя и доверенное лицо, Клайв всегда был в курсе всего происходящего в доме.
      Теперь Клайв одарил Катриону улыбкой, одновременно осуждающей Джонатана и сочувствующей ей, после чего поспешил в бар приготовить очередной коктейль для биржевого маклера, приехавшего из Хьюстона с женой, поднимавшей шум по любому поводу и без повода.