Глава XXIV

Сэру Николасу повезло: он увел прекрасного гнедого коня, слушавшегося любого прикосновения. Позади себя беглец различал выстрелы и ржание лошадей, которые разбежались после его внезапного нападения на караульщика.

Там, где тропинка выводила на почтовую дорогу, собралась толпа местных жителей — они прислушивались и тревожно всматривались в темноту. Новость о приезде солдат мгновенно распространилась по деревне. Крестьяне и слуги поместья де Карвальо сбежались и ждали теперь, сами не зная чего, приоткрыв от нетерпения рты и крутя в руках колья и дубинки.

Сэр Николас издалека увидел собравшихся людей и ворвался в толпу, словно гром среди ясного неба. Несколько человек бросились вперед, пытаясь отрезать ему дорогу, раздались возмущенные крики, топот. Гнедой чуть не взбесился от всей этой суматохи. Неразбериха тем временем только усилилась — кто-то старался увернуться от копыт, другие же, обезумев от ярости и страха, мечтали дотянуться до гибкой фигуры всадника на взбесившейся лошади. Гнедой пятился и храпел от страха, шарахался из стороны в сторону, чуть не сшиб группу крестьян, бросившихся врассыпную. Наконец лошадь опомнилась, повинуясь приказу своего всадника. Широкий меч сэра Николаса, сверкнув, взвился верх и обрушился на головы нападавших. Ему удалось пробиться — крестьяне расступились, повинуясь напору этого дьявола во плоти. Спустя секунду гнедой вместе со своим всадником исчезли, направляясь на юго-восток, к той дороге, что вела к границе.

На этой дороге тоже виднелись фигуры любопытных, собравшихся посмотреть на захваченного пирата. Они инстинктивно шарахались в сторону, давая дорогу обезумевшей лошади. Некоторые торопливо крестились, некоторые даже вскрикивали, но никто не пытался задержать Эль Боваллета.

Позади послышался нарастающий шум погони. Сэр Николас пришпорил коня и понесся, отмеряя милю за милей, затем свернул с дороги на какое-то пастбище и помчался вперед, благодаря мягкую почву за то, что она заглушала стук копыт его коня.

Скоро впереди показалась сплошная темная полоса. Дорога слегка поворачивала, врезаясь в густой дубовый лес. Плотная листва не пропускала лунный свет сквозь причудливо переплетенные ветви.

Сэр Николас натянул поводья и прислушался, напряженно повернув голову. Подождав немного, он соскочил с седла, провел рукой по взмыленной шее коня и повел его в темноту леса.

Лошадь беспокоилась, не в силах прийти в себя после бешеной скачки, но ласковая рука быстро усмирила коня. Гнедой встряхнулся, вытянул шею и принялся нюхать опавшие листья.

Конский топот и бряцанье мечей приближались. Гнедой вскинул голову и насторожился. Длинные пальцы сэра Николаса зажали лошади нос, предупреждая готовое раздаться радостное ржание.

Преследователи пронеслись мимо, причем так близко, что сэр Николас слышал тяжелое дыхание лошадей и скрип седельных подпруг. Он продолжал держать ноздри гнедого, ожидая, пока солдаты отъедут подальше.

Всадники мчались тесной группой, гоня коней во весь опор. Мгновение спустя их уже не было слышно, они умчались, направляясь к границе, уверенные, что именно туда и стремится беглый пират.

Сэр Николас отпустил коня и рассмеялся.

— Ах вы, тупицы! — проговорил он. — В конце пути вас ждет горькое разочарование. Ну, давай, малыш, поехали! Он вывел гнедого на дорогу и легким галопом пустился назад, к Васконосе.

Доминика, сидящая в седле перед Джошуа, уже не первый раз пыталась заговорить, но рука Джошуа повелительно зажимала ей рот. Вскоре он решил, что бояться больше нечего, вернулся на дорогу и пустил лошадь в галоп.

Доминика попыталась обернуться.

— Куда же ты? Назад, назад, говорю же тебе! Назад! Неужели ты его бросишь! Трус! Презренный негодяй! Назад, я умоляю тебя.

Сначала Джошуа пытался отмалчиваться, но когда упреки посыпались сплошным потоком, он рассвирепел:

— Хо-хо! Ничего себе денек! Знайте же, что, если бы не вы, я находился бы сейчас рядом с сэром Николасом. Видит Бог, мне очень хочется там быть! Чума бы забрала всех женщин, вот что я вам скажу! Думаете, я для собственного удовольствия вожусь с вами? Хватит, хватит, сеньорита! Я выполняю приказ хозяина: будь проклят день, когда он отдал мне его! Да отпусти же ты поводья!

Испуганная девушка попыталась добиться чего-нибудь по-другому.

— Нет, нет, я не то хотела сказать, но поворачивай же, Джошуа! Ссади меня, и возвращайся к нему! Я затаюсь, меня никто не увидит!

— Нет! — проворчал Джошуа. — С хозяином лучше не спорить, сеньорита! Тот, кто плавает с Сумасшедшим Ником, должен делать, что приказано. Успокойтесь, у него есть план, уверяю вас!

Доминика не умолкала — она молила, приказывала, бушевала и льстила.

— Я не стою его жизни! — повторяла она снова и снова.

— Не думаю, что сэр Николас похвалит меня, если я сейчас соглашусь с вами, хоть мне этого и хочется, — заметил Джошуа. — Поэтому я лучше помолчу.

«Одному Богу известно, что я говорил или делал в ту ночь, — вспоминал он потом. — Очень может быть, мы с хозяйкой изрядно побранились, но ведь я ей не желал зла… «

За ними никто не гнался. Джошуа позволил утомленной лошади перейти на шаг, но вскоре пустил ее рысью. Доминика немного успокоилась, но лицо ее оставалось гневным и возмущенным. Джошуа, на душе которого тоже кошки скребли, попробовал подбодрить ее.

— Веселее, хозяйка, этой же ночью сэр Николас вернется.

— Как же он один справится со всеми?

— Запомните мои слова — он обязательно обведет их вокруг пальца, — твердо сказал Джошуа. — Он ведь сумел сбежать из тюрьмы! Не падайте духом, хозяйка. Осмелюсь напомнить: возлюбленная Эль Боваллета должна улыбаться!

Девушка улыбнулась, но грустно.

— Ты прав, — ответила она и прикусила губу. — Я видела его всего одно мгновение!

— Терпение, хозяйка. Скоро мы услышим, как хозяин догоняет нас.

Было уже почти одиннадцать часов ночи, когда они добрались до Виллановы и разыскали трактир.

— Напустим туману! — решил Джошуа. — Предоставьте это мне, леди.

Он снял ее с седла и не на шутку расшумелся.

— Эй, вы там! Комнату благородной сеньоре! Слышите, что я говорю! Эй, хозяин!

Дородный владелец трактира вышел из освещенной комнаты и удивленно воззрился на Доминику. Она знала, что выглядит довольно странно — в такой поздний час, без плаща или капюшона, да и без лошади!

— Быстрее! — затараторил Джошуа. — Да, скажу я вам, ну и вечерок нам выдался! Комнату и ужин для моей хозяйки! Благородный сеньор вот-вот прибудет!

Глаза трактирщика внимательно осмотрели Доминику.

— Что это с вами? — подозрительно поинтересовался он.

Донья Доминика сделала шаг вперед.

— Мой слуга просил комнату! Ты что же, хочешь, чтобы я стояла на дороге?

Джошуа склонился, приглашая леди в трактир.

— Разбойники, приятель! — бросил он через плечо. — Их было трое, под хозяйкой застрелили лошадь. Ах, какое несчастье!

— Разбойники? Да храни нас Господь! — трактирщик перекрестился. — А где сеньор?

— Да уж, будьте уверены, хозяин погнался за негодяями! — вдохновенно сочинял Джошуа. — «Как, вскричал наш хозяин, оставить этих мерзавцев и не проучить?» Злодеи увели наших вьючных лошадей и он пустился за ними, приказав мне доставить благородную сеньору в безопасное место. Да, он у нас настоящий храбрец!

Доминика прервала его как человек, привыкший отдавать приказания.

— Комнату, хозяин, да побыстрее, и ужин к приезду дона Томаса.

Ее уверенный голос произвел нужный эффект. Совершенно очевидно, это была знатная дама, и трактирщик низко поклонился. Как бы то ни было, полностью усыпить его подозрительность не удалось.

«Да это и неудивительно, — рассказывал потом Джошуа. — Мы ему такого наплели, что сами удивлялись! Честное слово! Но к тому времени я уже привык сочинять басни».

Донью Доминику с поклонами провели наверх, в довольно большую и даже чистую комнату. Она опустилась в кресло и произнесла, рассчитывая, что трактирщик слышит ее слова.

— Это тебе надо было гнаться за разбойниками, Педро. Дон Томас такой нетерпеливый! — Тут она как бы случайно заметила недоумевающего трактирщика. — Ну, любезный! Чего тебе надо? — спросила она.

Тот поклонился, заверяя девушку, что к приезду благородного сеньора ужин будет подан. Двойной дукат, который Джошуа небрежно вертел в руке, заставил его позабыть — или скрыть свои подозрения. Двойные дукаты не так часто встречались в этой деревне, и он не хотел рисковать возможностью его заработать.

Как только трактирщик удалился, Джошуа одобрительно кивнул.

— У нас хорошо вышло, — сказал он. — А теперь, хозяйка, с вашего позволения, я пойду и отвяжу сумку от седла моей клячи. Надо как-то обустроить наш быт! Ох, вот если я и волнуюсь о чем-то, так это о сумке, которая была привязана к седлу его лошади! Не дай Бог, он потерял ее, а вместе с ней и всю свою одежду!

Он сошел вниз отвязать сумку от седла лошади, посмотреть, хорошо ли ее накормили, а заодно и заказать легкий ужин для дамы. Еду подали прямо в комнату, все приборы остались на столе — ждать прибытия Боваллета. К этому времени трактирщик уже не сомневался, что принимает у себя знатных гостей. В этом его убедило поведение Джошуа, Только камердинер очень благородного сеньора, думал трактирщик, может быть таким капризным и своевольным. К приезду сеньора надо было подать холодного каплуна[108]. «Что, неужели в трактире нет вина получше, чем это пойло? Быстро в погреб — за бутылкой самого лучшего вина!»

«А где же сладости? Неужто хозяйке подадут только тощего цыпленка да кусочек говяжьего языка! Ну-ка, унесите все это! Вы должны знать, как обращаться с дамой такого происхождения!» Джошуа сам прислуживал Доминике и чуть не выбранил ее за отсутствие аппетита. Она смотрела на него испуганными глазами.

— Он не возвращается, — прошептала она.

— Терпение, терпение, хозяйка, он ведь не птица! — убежденно отвечал Джошуа. — Он, наверное, повел преследователей к границе. Нехорошо будет, если погоня повиснет у нас на хвосте, хозяйка: вы не сможете ехать так же быстро, как мы.

— Я неплохо езжу верхом, — слабо отозвалась Доминика.

Медленно тянулось время. Последние гуляки, сидевшие в общей комнате трактира, отправились по домам, внизу потушили свечи, все стихло. Джошуа приказал отвести сеньору комнату, а в спальне велел разжечь камин, надеясь, что дружеское потрескивание огня успокоит девушку лучше, чем все его уговоры.

— Осмелюсь сказать, сеньорита, — напомнил Джошуа, — завтра нам предстоит тяжелый день, и вам бы не мешало хоть немного вздремнуть.

— Не хочу! — ответила она. Прежнее упрямство вернулось к ней.

Было уже около полуночи, когда на улице послышался стук копыт. Джошуа поднял палец и выпятил грудь.

— Ага! Сеньора, ага! Что я говорил! Хо, верьте Боваллету! — Он подошел к окну и распахнул его.

Доминика поднялась на ноги, прижимая к груди руки.

— А вдруг это не он! Вдруг это солдаты, разыскивающие меня. Я и подумать боюсь…

— Hola, кто-нибудь! — раздался внизу голос Боваллета. Он осмотрел здание и заметил Джошуа, который выглядывал из окна. — Клянусь смертью Господней, Джошуа! Почему ты еще там? Спускайся и впусти меня!

Доминика без сил опустилась в кресло, а Джошуа направился к дверям.

— Да, да, вот так, — бормотал он. — Быстро, беззаботно, не заботясь о том, кто может его услышать. Сумасшедший!

Слуга вышел, и Доминика услышала, как он с грохотом сбежал вниз по лестнице и отодвинул засовы, одновременно успокаивая проснувшегося владельца трактира. Затем на лестнице зазвучали легкие шаги, дверь распахнулась, и через мгновение Доминика упала в объятия Боваллета.

Глава XXV

Доминике казалось, что она видит необыкновенный сон: столько необыкновенных событий произошло за последние несколько дней. Утром она проснулась и с ужасом подумала, что невероятные происшествия вчерашнего дня — всего лишь плод ее фантазии. И только знакомый голос Джошуа, отрывистый, но приветливый, вернул ее к реальности.

Внизу, в маленькой гостиной уже был накрыт завтрак. Сэр Николас как всегда подтянутый и аккуратный, уже поджидал ее, но девушка внезапно почувствовала такое смущение, что только протянула ему руку для поцелуя.

— Ну что, сеньор Николас, так как же поживает ваша сумка с одеждой, о которой так горевал Джошуа?

Боваллет поднял руки.

— Ради Бога, не говорите больше об этой проклятой сумке! Джошуа со вчерашнего дня только о ней и твердит!

Джошуа неодобрительно нахмурился.

— Никак не могу смириться с вашей расточительностью, хозяин. Вы потеряли не только новый камзол и пару чулок с золотой вышивкой на лодыжках. В той сумке были еще две пары штанов, я не говорю уже о наборе серебряных наконечников для шнурков!

Боваллет засмеялся:

— Кажется, со времен «Рискующего», радость моя, мы еще ни разу не сидели вместе за столом, правда? — обратился он к Доминике. Сказав это, он взял бутылку вина, стоявшую сбоку от него, и критически осмотрел ее, подняв брови. — Ты правильно сделаешь, если не захочешь принять от меня сей напиток, — заметил он. — Что это, Джошуа?

— С вашего позволения, сэр, это едва ли пригодно для питья, — мрачно отозвался Джошуа. — Мерзкое пойло, но у нас нет выбора.

Вскоре Доминика почувствовала себя уверенней. Она даже рассказала сэру Николасу о странном видении, которое посетило ее, когда дон Диего предложил ей аликанте.

Лошади были уже оседланы. Поставив ногу в стремя, Доминика дерзко посмотрела на Джошуа и сказала:

— Вот теперь, Джошуа, ты узнаешь, умею ли я ездить верхом!

И она действительно показала мужчинам, на что способна. Страхи и сомнения остались позади. Ничто не могло встревожить ее, раз сэр Николас ехал рядом с ней. Она сомневалась, что он доберется до Мадрида, а он добрался; она была уверена, что ему никогда не убежать из крепости, а он сбежал; она так боялась, что он не уцелеет во вчерашней схватке, но он был рядом, целый и невредимый, и, как всегда, веселый. Доминика не сомневалась, что он способен с блеском выйти из самых невероятных и безвыходных ситуаций.

Похоже, теперь им не грозила никакая опасность. Джошуа все еще продолжал опасливо оглядываться, но сэр Николас был беззаботен и беспечен. Долгое путешествие представляло серьезное испытание для леди, но она отказывалась сознаться, что устала. Доминика смеялась над плохой дорогой и клялась, что всем довольна. Они сбились с пути — ну, что же, это тоже приключение. Сэр Николас снова найдет верное направление; лошадь споткнулась на крутом склоне и чуть не упала вместе со своей наездницей — не беспокойтесь, она цела и здорова; солнце печет немилосердно — так ведь она привыкла к жаркому климату.

Джошуа восхищался ею.

— Осмелюсь заметить, — сказал он, — сеньорита держится как настоящая англичанка.

— Это серьезный комплимент, — рассмеялся сэр Николас.

Девушка кивнула и засмеялась, очаровательно порозовев.

— Я, кажется, очень скоро стану англичанкой, не так ли, сеньор Пират? — спросила она, украдкой глядя на него.

Его рука накрыла ее ручку.

— Сердце мое!

Им пришлось ехать без дороги, они медленно тащились по кочкам, стараясь не сбиться с пути. Близился вечер, а до моря было еще очень далеко. Джошуа начал беспокоиться. Он подъехал поближе и наклонился к уху Боваллета.

— Хозяин, так мы никогда не успеем, — прошептал он.

Доминика услышала эти слова и раскипятилась.

— Так давайте поспешим, — воскликнула она. — Мы должны успеть, ведь сегодня ночью сеньора Николас отплывет!

Эти слова заставили Боваллета расхохотаться. Однако Джошуа даже не улыбнулся.

— Сеньорита права, — сказал он. — Хорошо кататься по Испании, распевая веселые песенки, словно мы дома в Альрестоне, но за вами идет охота, хозяин.

— Ах ты, пустомеля, — отозвался сэр Николас. — Неужели будет лучше, если в спешке мы переломаем ноги? Этой же ночью мы доберемся до порта!

Они и в самом деле добрались до порта этой же ночью, только гораздо позднее, чем рассчитывали: в темноте они сбились с дороги и нашли верное направление только изрядно поблуждав. Доминика уже качалась в седле, и, когда это было возможно, сильная рука Боваллета надежно поддерживала ее.

Наконец впереди показались огни маленького порта, сэр Николас потянул носом воздух.

— Я чувствую море, — сказал он. — Держись, моя птичка. — Он жестом подозвал Джошуа. — Теперь будь начеку, — приказал он тихо. — Если во все порты уже передан приказ помешать нашему отплытию, то в Сантандере, несомненно, подготовились лучше всего. Джошуа похолодел.

— Господи, помилуй, мне это и в голову не приходило! Да, они же помнят, что вы уже высаживались здесь!

Сонный голос Доминики вмешался в разговор.

— Да уж, этого они никогда не забудут. На следующий день, после того, как ты высадил нас на берег, мы поехали к губернатору Сантандера, так слышал бы ты его речь!

Сэр Николас выразительно посмотрел на Джошуа. Тот сдавленно застонал и пожал плечами.

— Нас наверняка поджидает отряд солдат. Мне надо было догадаться, что мы еще не вырвались из ловушки. — Он поднял голову, пытаясь рассмотреть затянутое облаками небо. — Который теперь час? Нет, этого не узнать! Не хватало только еще, чтобы корабля не оказалось на месте! Неужели он каждую ночь подходит к берегу? Кто знает, кто знает! Они могут решить, что уже светает и отойти…

— Светает? — переспросил сэр Николас. — Да сейчас не больше половины двенадцатого!

— Но, хозяин, я слишком дорожу моей шкурой, — решительно и с достоинством возразил Джошуа.

Они предпочли держаться подальше от нескольких домишек, которые, собственно, и образовывали порт, и выбирали путь, ориентируясь на шум моря, тихо плещущего о прибрежную гальку. Было очень темно, берег изобиловал валунами и холмами. Сэр Николас натянул поводья и повернулся в седле, обращаясь к Джошуа.

— Так у нас ничего не выйдет. Нам лучше пойти пешком.

Джошуа кивнул и соскользнул с седла. Сэр Николас уже стоял на земле, помогая Доминике. Ноги ее почти подкашивались, она пошатнулась и ухватилась за Боваллета. Он хотел было взять ее на руки, но она покачала головой.

— Нет, нет, я лучше сама, а то ноги очень затекли…

Они пошли вперед, Джошуа поспешил за ними, доставая на ходу фонарь, купленный утром в Вилланове. Где-то внизу волны тихо целовали берег. Сэр Николас остановился.

— Зажигай фонарь, Джошуа, — тихо сказал он.

Джошуа опустился на колени, открыл фонарь и поднял голову.

— Хозяин, дайте плащ, чтобы накрыться и зажечь огонь.

Сэр Николас сбросил с плеч широкий плащ и накрыл им Джошуа, который возился с трутницей[109]. Наконец, искра вспыхнула, фитилек загорелся.

Доминика изнемогала от усталости. Опустившись на камень, она наблюдала, как Джошуа хлопочет вокруг фонаря. Шелест волн звучал как колыбельная, и она пыталась представить: неужели где-то в этом бархатном мраке ночи прячется «Рискующий» ! Тишина резала уши, казалось, они одни в целом мире…

Сэр Николас огляделся, внимательно всматриваясь в темноту. Насколько он мог разобрать, нигде не было ни души. Будь, что будет, надо подать сигнал. Взяв у слуги фонарь, он поднял его высоко над головой. Подождав немного, он опустил руку, накрыл фонарь плащом, сосчитал до двадцати и снова поднял руку вверх. Так он проделал три раза.

Наступило молчание.

— Ох, негодяи, ну, если вас тут не будет! — бормотал Джошуа. — Ну, Дэнджерфилд, я всегда тебе не доверял!

Вдруг, где-то далеко, к северу, вспыхнул яркий лучик сета и мигнул три раза. «Рискующий» ответил на сигнал.

— Ага, верные молодцы! — зашипел Джошуа, сразу обретя хорошее настроение. — Да я никогда не променяю одного Дэнджерфилда на сотню других мореплавателей!

Твердая рука хозяина схватила его за запястье.

— Помолчи, приятель! — прошептал сэр Николас и вскинул голову, прислушиваясь. К западу от них раздался громкий крик, тонущий в плеске волн. — Клянусь смертью Господней, они выставили часового! — пробормотал сэр Николас, вытаскивая из ножен длинный кинжал.

Джошуа сунул голову под плащ, задувая огонь. — Кто-то бежал к ним из темноты. Сэр Николас шагнул вперед.

На фоне моря показался силуэт человека, бегущего с алебардой наперевес. Боваллет вырос перед ним так неожиданно, что стражник даже не успел вскрикнуть и, сраженный точным ударом кинжала, с тихим стоном покатился вниз.

— Чистая работа! — шепотом одобрил Джошуа действия хозяина. С этими словами он убрал в ножны свой собственный кинжал, выхваченный за мгновение до того, как сэр Николас выступил вперед.

В темноте прозвучал новый крик, как будто еще один часовой отозвался на тихий стон своего товарища.

Сэр Николас вернулся к Доминике, вытирая кинжал.

— Их довольно много, — сказал он. — Мои поздравления губернатору Сантандера. — Он быстро взял Доминику на руки. — Тихо, тихо, любимая, — прошептал он. — Пока нам еще нечего бояться. — Вниз, Джошуа, на берег, и — ни звука, если только тебе дорога жизнь!

Сказав это, он исчез в темноте. Джошуа вздохнул и стал осторожно красться следом, бормоча себе под нос:

— Нечего бояться, хорошо бы! Ну и денек выдался, ну и дела! И это, когда весь отряд вот-вот вцепится нам в горло! Дьявол бы побрал все эти камни!

Они уже наполовину спустились по крутому склону, но обходя острые камни и скользя на осыпях. Где-то высоко над ними громко треснул выстрел аркебузы[110].

— Ага! — проворчал Джошуа. — Наверное, это сигнал для остальных, но, держу пари, наших ребят это тоже заставит поторопиться. Я собираюсь умереть в постели! Смелее, Джошуа! — Он почувствовал под ногами песок и пошел быстрее, нагоняя сэра Николаса, который к тому времени почти растаял в темноте. Где-то наверху бегали люди, перекликаясь друг с другом. На тропинке показались прыгающие огоньки фонарей. Охота началась.

Поставив Доминику на ноги у самой кромки воды, сэр Николас достал из ножен меч, который ему давно уже не терпелось пустить в дело, и стал наблюдать за приближающимися фонарями; каждое скопление огоньков означало группу солдат, спешащих к ним.

Кажется, солдаты потеряли их. Ориентируясь по фонарям, Боваллет понял, что они пристально осматривают берег сверху, держа алебарды наперевес. Их было достаточно для того, чтобы справиться с двумя англичанами. Все новые и новые силы прибывали из деревни, расположенной слева от них.

Джошуа вошел в воду, надеясь услышать плеск весел. Вернувшись, он шепнул Боваллету:

— Хозяин, кажется, они плывут правее.

Сэр Николас взял Доминику за руку и последовал за слугой. Слабый плеск весел становился все более отчетливым, солдаты тоже услышали его. Четверо или пятеро солдат стали спускаться к воде.

— Гребите же, черти, гребите! — застонал Джошуа, пританцовывая от нетерпения.

Скользя и спотыкаясь, солдаты уже бежали по гальке. Где-то в темноте прозвучал громкой голос Дэнджерфилда: «Живее, лентяи, живее!» Спустя еще мгновение до Боваллета донесся сочный бас боцмана, командовавшего в такт гребцам: «Раз-два, взяли! Навались!»

Это было серьезное соревнование: шлюпка уверенно рассекала волны, а солдаты спешили, стремясь отрезать путь беглецам. Сэр Николас повернулся к морю спиной и ждал, держа в руке обнаженный меч. Ему предстояло удержать нападавших.

Плеск весел был уже совсем близко. Еще секунда — и Джошуа увидел шлюпку, которая стрелой летела к берегу. Боваллет вступил в бой и первые из бежавших солдат нашли здесь свою смерть. Оставшаяся на берегу горстка солдат была вынуждена отступить, потому что здоровенные моряки уже прыгали в волны, толкая друг друга. Каждый из них стремясь первым добраться до берега, в воздухе зазвенели крепкие английские ругательства. Испанцам не хватало предводителя.

Было совершенно ясно, что солдатам, как бы много их ни было, не удастся сдержать натиск кровожадных морских дьяволов. Солдаты громко кричали, торопя своих товарищей. Однако подмога была еще слишком далеко.

— Ага! Негодяи! — пронзительно завопил Джошуа. — В добрый час!

Поднимая тучу брызг, на берег выскочил боцман:

— Ваша честь, как вы?

— На редкость хорошо! — рассмеялся сэр Николас.

К нему подбежал Дэнджерфилд.

— Мой Бог, сэр, вы справились! — вскричал он, хватая командира за руку.

В воздухе запахло дракой, все только этого и ждали.

— Ага, испанские паписты! — прорычал кто-то. — Сейчас вы узнаете, что бывает с теми, кто смеет тронуть нашего Ника!

Еще один голос прозвучал в темноте:

— Давай, ребята, бей их!

Сэр Николас вмешался вовремя.

— Назад, забияки!

Моряки выполнили приказ, но очень неохотно. Измучившаяся за двухнедельное ожидание, команда «Рискующего» так и рвалась в бой — предлог был самый что ни на есть подходящий и всем не терпелось пустить в ход кинжалы и кулаки. Всем было ясно, что испанцам пора преподать хороший урок.

— Что, ни одного удара, сэр? — сокрушенно переспросил боцман.

Сэр Николас оглядел непокорную команду.

— Назад, собаки! Сесть в шлюпку! — Он подтолкнул ближайших моряков. — Клянусь Господом Богом, я всех закую в кандалы, если вы сейчас же не подадите мне шлюпку! — разгневался он.

Все засмеялись и дружно отступили к воде, кинжалы были убраны в ножны. Доминика услышала, как рядом с ней кто-то одобрительно проговорил:

— Хо-хо! Генерал снова с нами! Лучше вернуться в шлюпку!

Тем временем основная масса солдат обстреливала беглецов со склона холма. Сэр Николас взял Доминику на руки, высоко поднял ее, последним вошел в воду и донес ее до шлюпки.

Моряки увидели даму и радостно завопили. Множество рук с готовностью протянулись, чтобы помочь девушке сесть в шлюпку. Была среди них и рука Уильяма Хика, которого она когда-то так немилосердно хлопнула по щеке. Доминика неуверенно встала на ноги, причем одна ее рука держалась за чье-то плечо в грубой бумазее, а другая утонула в огромной лапе Хика.

Сэр Николас тоже влез в шлюпку и махнул рукой испанскому берегу.

— Вперед! — скомандовал он, и длинные весла дружно погрузились в воду.

Шлюпка медленно удалялась от берега. Вскоре последние береговые огоньки растаяли в непроглядной темноте.

Доминика, удобно сидевшая на корме, осторожно коснулась руки Боваллета. Он обнял ее за плечи.

— Теперь все в порядке, любимая.

Девушка кивнула, удовлетворенно вздыхая. Сидевший у руля Дэнджерфилд застенчиво проговорил:

— Добро пожаловать на борт, сеньорита, мы вас ждали…

Доминика улыбнулась ему, но сил на то, чтобы ответить, у нее уже не было. Шлюпка бесшумно рассекала воду. Впереди показались высокие борта «Рискующего», откуда сразу свесили покачивающийся фонарь.

— Все целы? А генерала привезли? — нетерпеливо прокричал шкипер.

В ответ матросы завопили так радостно и дружно, как только это было возможно в таком взвинченном состоянии. И все, кто оставался на борту «Рискующего», тоже испустили победный клич.

Доминику подняли наверх, и сэр Николас поцеловал ее, как только она ступила на палубу.

— Добро пожаловать, невеста! — шепнул Боваллет, отпуская ее.

Вокруг них столпились моряки, поздравляя и расспрашивая. Кто-то благодарил Господа за счастливую развязку, но по всему было видно, что команда и не сомневалась в благополучном исходе дела.

Весело смеясь и отвечая на шутки, Боваллет проложил себе и своей даме дорогу в этой возбужденной и радостной толпе. Доминика увидела перед собой невысокого джентльмена, которого сэр Николас хлопнул по плечу.

— Храни вас Господь, мастер Калпеппер! — сказал он. — Вот я и нашел вам работу, как было обещано!

— Сэр Николас, — аккуратный человечек пожал ему руку. — Полагаю, ваше спасение — одно из чудес, сотворенных Господом. Могу ли я что-нибудь сделать для вас?

— Вы можете обвенчать меня, вы ведь священник, — ответил сэр Николас Боваллет.

Эпилог

Джошуа Диммок, которому по праву принадлежит последнее слово, впоследствии говорил:

— Вот так все и кончилось. — Говорите, это чудо? Те, кто состоит на службе у моего хозяина, не считают такие пустяки чудом! С другой стороны, мы проявили изрядную ловкость, и в этом доблестном приключении мне, как я думаю, принадлежит не самая жалкая роль. Сэр Николас сам сказал, что он мой должник, а такие слова от него не часто услышишь, можете мне поверить. «Джошуа, друг мой, — говорил он. — Я уверен, что ты разбойник и пустозвон, но я должен тебя поблагодарить за помощь, которую ты оказал мне!» Как вы можете догадаться, мне было очень приятно услышать это. Не менее приятно мне было принять некий знак благодарности, прилагавшийся к этим словам. С тех пор я всегда ношу подарок сэра Николаса на пальце — да, это редкий камень. Говорят, его добыли в Индии.