Сильные руки обхватили Бесс сзади. Обернувшись, она радостно воскликнула:

— Амброуз Дадли! О Боже, когда мы встретились, вы были розовощеким мальчуганом, а теперь вы почти старик!

— А вы по-прежнему выглядите и ведете себя как девочка, моя прелесть.

Бесс шутливо хлопнула его по плечу веером.

— Мне почти… — она взглянула на Робина, — …почти двадцать семь!

Робин рассмеялся. Все вокруг не скрывали радости.

Предыдущий вечер Бесс провела с Елизаветой и ее фрейлинами.

— Больше я никогда не буду спать по ночам! — объявила сияющая молодая королева. — Пусть огни во дворце горят всю ночь! Мы будем танцевать до рассвета! Довольно дурацких запретов! Теперь я вправе поступать так, как мне заблагорассудится!

Свое строгое серое платье Елизавета швырнула в камин и истерически захохотала, увидев, как пламя пожирает тусклую ткань.

— Отныне я буду носить роскошные платья и переодеваться по десять раз на дню! Бесс усмехнулась:

— Вашим горничным можно только посочувствовать. — Она, конечно, понимала, что у Елизаветы кружится голова от внезапно свалившегося на нее счастья. — А как насчет драгоценностей?

— Господи, теперь драгоценности короны принадлежат мне! Я перемеряю их все до единой!

Эшли принесла Елизавете ночную сорочку:

— Мой ягненочек, вы должны вздремнуть. Завтра вам предстоит принимать поздравления.

Елизавета в упор посмотрела на нее, а затем обвела горящим взглядом всех присутствующих.

— Клянусь Богом, отныне никто не посмеет диктовать мне правила поведения! Я никому не принадлежу — и не буду принадлежать, пока жива!

Стоя рядом с Дадли в ожидании выхода королевы, Бесс уже знала, чего ждать от нее. Елизавета тщеславна, требовательна и деспотична, однако свято верит в свое предназначение и станет прославленной правительницей. Она гораздо проницательнее и умнее многих мужчин. Бесс не сомневалась, что Елизавета рождена быть королевой.

— Да где же она, черт побери? — нетерпеливо проговорил Робин.

Бесс улыбнулась:

— Ей приятно заставлять нас ждать.

Наконец Елизавета появилась в большом зале. Прозвучали приветственные возгласы. Она не пыталась успокоить подданных, а застыла, упиваясь триумфом. Прошло добрых полчаса, прежде чем толпа перестала выкрикивать: «Да здравствует королева!» Только после этого Елизавета заговорила сдержанно и спокойно:

— Это деяние Господа мы должны считать чудом. Я клянусь в верности народу Англии. На мои плечи легла тяжкая ноша, поэтому я избрала в помощники самых достойных людей страны. Сегодня я назначаю сэра Уильяма Сесила своим первым министром и главой тайного совета. Кроме того, моими советниками будут Уильям Парр, маркиз Нортхэмптон, и графы Арундел, Бедфорд, Дерби, Пемброк и Шрусбери. Остальные назначения я сделаю позднее. Королевским шталмейстером я назначаю лорда Робина Дадли, капитаном королевской стражи — сэра Уильяма Сент-Лоу. Уильям Полет, маркиз Винчестер, останется на посту старшего казначея, а лордом-хранителем большой печати станет сэр Николас Бэкон.

Бесс возликовала: Бэкон, зять Сесила, опытный юрист, когда-то возглавлял Земельную комиссию. Он неизменно шел навстречу Уильяму Кавендишу, когда тот решал обменять один участок земли на другой.

Елизавета продолжала:

— Старшей придворной дамой и хранительницей королевского гардероба я уже назначила миссис Кэтрин Эшли. Сегодня я выбрала четырех фрейлин: леди Кэтрин Грей, леди Мэри Сидни, леди Леттис Ноллис и леди Элизабет Кавендиш.

Бесс оторопела. Елизавета не забыла наградить ни одного из друзей, но сама Бесс никогда не мечтала о придворной службе! Она даже не знала, рада известию или нет. У нее и без того слишком много дел! Как сочетать их с обязанностями придворной дамы? Но вскоре Бесс поняла, что отказываться от предложенного поста нельзя. Такой шаг Елизавета восприняла бы как оскорбление. Практичная Бесс сознавала: по-настояшему процветать можно лишь под покровительством особы королевской крови.

В этот вечер Бесс представили леди Леттис Ноллис, кузине королевы Анны Болейн. Все избранные Елизаветой дамы сердечно поблагодарили королеву, после чего Бесс решилась попросить о первой милости:

— Ваше величество, вы позволите мне вернуться в Брентфорд, чтобы сообщить новость родным и собрать вещи?

— Бесс, ты должна приступить к исполнению своих обязанностей только после коронации. Конечно, поезжай домой и пересмотри свой гардероб. Мои портнихи уже трудятся день и ночь. Я въеду в Лондон, облаченная в королевский пурпурный бархат, и отправлюсь прямиком в Тауэр — на этот раз в королевские покои. Муж Кэт, Джон, будет хранителем драгоценностей. Мне понадобится целая неделя, чтобы пересмотреть их! Мы отпразднуем Рождество в моем Вестминстерском дворце, а коронация состоится в январе и будет символизировать Новый год и новое правление.

На следующее утро Бесс вернулась в Брентфорд. Опьяненная властью, Елизавета с увлечением строила планы, предаваясь этому занятию целыми сутками. Бесс знала, что о ней не будут скучать: Елизавета годами грезила об этой минуте! Молодая королева не пожелала бы сейчас выслушивать чьи-то советы.

Джейн и тетя Марси застыли, услышав от Бесс обо всем, что произошло в Хэтфилде.

— Елизавета назначила меня фрейлиной, но лучше бы она не делала этого. Как же я всюду успею?

Мне придется жить в Вестминстерском дворце и отправляться вместе с двором туда, куда прикажет королева Елизавета. А вы с детьми останетесь здесь, в Брентфорде. Марселла захлопала в ладоши:

— Это же то, что тебе нужно, Бесс! Твое место при дворе, там ты снова расцветешь. Елизавета соберет во дворце самых видных мужчин королевства — где еще можно найти себе мужа?

— Больше я никогда не выйду замуж! — отрезала Бесс.

— Поживем — увидим, — отозвалась Марселла. Бесс пропустила ее слова мимо ушей.

— Я не слишком тщеславна, но ради детей готова на все. Мои связи при дворе помогут им выжить. Вот если бы только удалось собрать для них приданое!

— Тебе нужен богатый и снисходительный муж, — заметила Марселла. — Брак — идеальное решение.

— Но ты же всю жизнь избегала брака, — сухо заметила Бесс.

— А все потому, что я не создана для него — в отличие от тебя!

— К счастью, мне не придется влезать в долги, чтобы заказать новые наряды. Мои шкафы ломятся от роскошных платьев.

— А ты забыла, что они появились у тебя благодаря богатому и снисходительному мужу? — напомнила Марселла.

— Кавендиш потакал мне во всем. Больше я никого не полюблю. Я навсегда отдала Уильяму сердце и поклялась ему в любви. Ни один другой мужчина не вызовет у меня таких чувств.

Рождество Бесс провела с детьми в Брентфорде, а затем приказала погрузить сундуки с изысканными нарядами в барку и перевезла их из Брентфорда в Вестминстерский дворец — как раз к Новому году.

Она точно знала, что при дворе ее ждут не только веселье и роскошь, но и удары в спину, зависть, интриги, борьба за власть. Все придворные, в том числе и сами Бесс, считали окружающих соперниками и постоянно старались держаться поближе к трону.

Бесс отвели покои рядом с королевскими. Она была довольна, ибо лишь немногих привилегированных особ допускали в личные апартаменты Елизаветы. Две роскошные комнаты по соседству заняла сестра лорда Дадли, Мэри Сидни, давняя знакомая Бесс.

Мэри помогла Бесс развесить наряды в просторном шкафу.

— Какая прелесть! У тебя безупречный вкус. Что ты наденешь сегодня?

— А сегодня будет бал? — рассеянно спросила Бесс. Мэри рассмеялась.

— Здесь каждый вечер устраивают балы, спектакли, концерты или феерии! А завтра вечером состоится предновогодний бал-маскарад, и все мы должны нарядиться мифологическими богами и богинями.

— Не знаю, успею ли я приготовить костюм… Ее величество вновь нарядится Цирцеей?

— Нет, что ты! Королева будет Венерой, а мой дражайший братец Робин — Адонисом. — Мэри закатила глаза и звонко рассмеялась.

В этот вечер Бесс надела самое скромное из своих платьев, поскольку ее траур еще не закончился. Серая шелковая тафта таинственно шуршала при каждом движении. Волосы Бесс собрала на макушке узлом, по французской моде, а сверху надела чехольчик, расшитый черным бисером. В этом скромном наряде Бесс рассчитывала произвести впечатление респектабельной особы. Полагая, что все придворные знают о растрате Кавендиша, Бесс не без оснований опасалась насмешек и упреков в свой адрес, поэтому решила держаться в тени. Молодая женщина не хотела, чтобы ее сочли охотницей за мужьями.

Сэр Джон Тайн, в зеленом бархатном камзоле под цвет его глаз, первым пригласил Бесс на танец.

— Джон, я в трауре. Танцевать мне неловко…

— У меня на уме нет ничею дурного, хотя я не прочь поухаживать за вами.

Бесс оторопела. Джон без околичностей намекнул на брак Видимо, его не смущал ее пятитысячный долг.

— Как продвигается строительство дома в Лонглите? — наконец нашлась Бесс. Джон разделял ее страстную любовь к недвижимости и мог часами обсуждать фрески, лепнину и резные панели — этой темой Бесс надеялась отвлечь его от мыслей о сватовстве.

Следующим ее пригласил на танец сэр Генри Брук, недавно удостоившийся титула лорда Кобхэма.

— Вы чрезвычайно любезны, лорд Гарри, но сегодня я не танцую.

— Любезность здесь ни при чем, Бесс. Я подыскиваю себе жену.

— Гарри, вы собираетесь вступить в брак с тех пор, как ваш брат Том взял в жены Кэти, дочь моего мужа, но до сих пор ходите в холостяках!

— Все дело в том, что моя избранница была недоступна. А теперь она свободна. — Генри запечатлел на руке Бесс жаркий поцелуй.

Она решительно отдернула руку.

— Кажется, вон там ваша сестра. Мне надо поговорить с ней.

Лорд Гарри последовал за Бесс навстречу Элизабет и ее мужу Уильяму Парру. Воспользовавшись тем, что Гарри беседует с сестрой, Парр поцеловал Бесс в щеку и прошептал:

— Пока я при дворе, вам не придется страдать от одиночества.

Бесс не поверила своим ушам: подобное предложение она слышала впервые! Ей не хотелось ссориться с Парром, которому она была все еще должна, но рисковать репутацией не следовало.

— Разве я могу страдать от одиночества, когда рядом моя лучшая подруга — ваша жена Элизабет? — сладким голосом отозвалась она.

В бальный зал вошла королева в сопровождении Робина Дадли. Елизавета была в платье из золотистой ткани с глубоким декольте. Облегающий лиф сверкал топазами. Дамы низко присели. Елизавета жестом предложила им подняться.

Бесс почувствовала на себе пристальный взгляд королевы.

— Я сожгла все свои серые платья. Советую и тебе сделать то же самое.

— Только не это! — взмолился Робин Дадойь — В них леди Кавендиш выглядит еще соблазнительнее! Елизавета с усмешкой обратилась к Бесс:

— И это говорит мужчина, который раздевай дам быстрее всех придворных!

Робин ответил ей дерзким взглядом.

— В последнее время мне не везет, ваше величество.

Молодая королева шутливо хлопнула его по плечу веером и одобрительно улыбнулась смелым намекам.

— Добродетель — сама по себе вознаграждение. Робин поднес к губам пальцы королевы, унизанные кольцами.

— Напротив, ваше величество: добродетель — это суровая кара.

Поскольку Робин и Елизавета открыто флиртовали, Бесс подумала, что к завтрашнему дню все придворные узнают о новом увлечении королевы. Но почему Елизавета выбрала именно Робина? Потому ли, что он женат, или у них возникло взаимное влечение? Бесс хорошо помнила, как это происходило с ней, и радовалась тому, что больше не испытает ничего подобного. Страсть отнимает слишком много времени и сил. Бесс напомнила себе, что она тридцатилетняя вдова и мать шестерых детей, да еще обремененная огромным долгом. В ее жизни нет места подобной чепухе.

Отступая к стене зала, она украдкой поглядывала на приглашенных. Ей казалось, что все мужчины и женщины опьянены страстью. Хорошо, что для нее любовь уже в прошлом. Почувствовав на себе пристальный взгляд, Бесс обернулась и с облегчением увидела графа Хантингдона из Дербишира. Она дружески поздоровалась с ним, но тут же пожалела об этом: граф смотрел на нее с каким-то плотоядным участием.

— Признаться, я беспокоюсь за вас, дорогая. Отказываясь от удовлетворения своих естественных потребностей, женщины худеют и становятся раздражительными. — Он склонился и прошептал ей на ухо:

— Чтобы сохранить пышные формы и радость жизни, достаточно пустяка — пылкого романа.

— В таком случае советую вам поспешить на север, к графине, — пока она не увяла или не наставила вам рога. — Бесс быстро отошла, жалея, что этикет не позволяет ей покинуть зал раньше, чем это сделает королева.

Остановившись возле дверей зала, она оказалась рядом с сэром Уильямом Сент-Лоу.

— Леди Кавендиш, примите мои соболезнования.

— Благодарю, милорд.

Только Сент-Лоу проявил учтивость. Кавендиш когда-то назвал Сент-Лоу истинным джентльменом, который ни за что не согласится запятнать репутацию дамы. Бесс была благодарна этому человеку за сострадание. В сущности, только рядом с ним она чувствовала себя в безопасности.

— Позвольте найти для вас кресло, леди Кавендиш. Ее величество любит танцевать до утра.

Радуясь предусмотрительности Сент-Лоу, Бесс опустилась в кресло и вступила в легкую беседу.

— К счастью, судьба королевы резко изменилась с тех пор, как мы виделись в прошлый раз. Леди Кавендиш, это вы пробудили в ней волю к жизни и смелость. — И Сент-Лоу, и Бесс знали о том, как тяжело Елизавета пережила утрату возлюбленного.

— Я слышала, вы тоже побывали в Тауэре.

— Пребывание там я счел не только своим долгом, но и привилегией.

Бесс насторожилась: неужели Сент-Лоу влюблен в Елизавету? Он провел при дворе много лет, но так и не женился. Должность капитана королевской стражи, несомненно, досталась ему потому, что он обладал безупречными манерами. В отличие от прочих придворных Сент-Лоу казался рыцарем без страха и упрека. Бесс обвела взглядом зал, разыскивая Робина Дадли.

Затем вновь взглянула на Сент-Лоу, размышляя, сколько ему лет. Вероятно, уже под сорок, но выглядел он значительно моложе. Его коротко подстриженная бородка и усы уже начинали седеть, но он оставался стройным и подтянутым.

— Очень жаль, что сегодня у вас нет причин для радости. Надеюсь, леди Кавендиш, в новом году фортуна улыбнется вам.

Фортуна? Может, он намекает на ее финансовые затруднения?

— Ах, сэр Уильям, я со страхом жду нового года!

— Попросите королеву о помощи, миледи. Она снисходительна к тем, кому доверяет.

— Не могу! Вы же знаете, как много нахлебников при дворе.

— Вы — совсем другое дело, миледи. Уверен, когда праздники и коронация будут позади, королева вспомнит вашу просьбу.

«Да будет так!» — подумала Бесс.

На новом месте ей не спалось. Она лежала без сна, размышляя обо всех мужчинах, которые сегодня вечером добивались ее благосклонности. Но ни разу сердце Бесс не забилось, никто из них не вызвал у нее сильных чувств. Казалось, она утратила всякий интерес к противоположному полу. Бесс сомневалась, что когда-нибудь вновь испытает влечение к мужчине. Плотские желания в ней давно угасли.

Новогодний маскарад обещал быть шумным и многолюдным: на него пригласили в пять раз больше гостей, чем на бал минувшим вечером. В их распоряжение предполагалось предоставить большой зал, комнату стражи и зал для аудиенций.

Бесс мысленно перебирала всех мифологических богинь и наконец скорчила гримаску. Она подумывала нарядиться Изи-дой, богиней плодородия, но эта мысль посетила и Леттис Нол-лис. Наконец Бесс остановилась на костюме Ундины. Поверх белья цвета морской волны она надела струящееся одеяние из зеленоватых вуалей, а на голову — убор из длинных переливающихся нитей серебряных и зеленых бус. Эти нити совсем не напоминали морские водоросли, но Бесс рассудила, что русалкам незачем выглядеть правдоподобно.

Гостей собралось столько, что Бесс вскоре потеряла из виду Мэри и Леттис. Ей пришлось отвергнуть так много приглашений на танец, что она уже сбилась со счета. Некоторые костюмы выглядели великолепно — вероятно, их сшили заранее, отдельные были изобретательны, например, костюм двуликого Януса, но другие не имели никакого отношения к мифологии.

Бесс забавлялась, пытаясь угадать, кто спрятался под какой маской, но это было нелегко: дворец заполонили гости из Франции, Испании и Швеции, явившиеся в Англию, чтобы убедить королеву Елизавету заключить союз с правителем их страны.

Перед Бесс склонился рослый мужчина в малиновом шелковом костюме Сатаны. Бесцеремонно взяв молодую женщину за руку, незнакомец повел ее танцевать. Она попыталась высвободиться, но загадочный Сатана, судя по всему, не понимал слова «нет» Увидев его черные кудри, Бесс предположила, что он испанец. Наконец она решила капитулировать — устраивать сцену было неудобно. Внезапно ее осенило: католик-испанец ни за что не нарядился бы дьяволом!

— Кто вы? — спросила озадаченная Бесс.

— А разве вы еще не поняли, моя маленькая монахиня?

Бесс вспомнила, как когда-то на маскараде оделась монахиней, и в ее душе шевельнулась пугающая догадка. Протянув руку, она сорвала с партнера маску. На нее смотрели холодные голубые глаза лорда Толбота. Не желая терять самообладания, Бесс подавила гнев.

— Маска вам ни к чему. Вы и без нее — точная копия Люцифера! — усмехнулась она.

— Знаю, — отозвался Толбот. Его смуглое лицо резко контрастировало с ярким камзолом. Зубы казались ослепительно белыми, на губах играла надменная улыбка.

Танцуя, Бесс внезапно осознала, что ее партнер на редкость привлекателен. Толбот принадлежал к древнему аристократическому роду, и это проглядывало во всем его облике. Держась с врожденным достоинством, он только казался надменным.

— Я очень рад, что ее величество назначила вас фрейлиной. Двор Елизаветы будет несравненным, если она окружит себя такими красавицами.

Бесс сразу заметила, что ее давний знакомый приобрел светский лоск и шарм, стал более галантным и утонченным. Однако своеволие и деспотизм делали его опасным, хотя именно эти качества непреодолимо притягивали Бесс.

— Скажите, милорд, каким должен быть придворный — умным или глупым? Толбот усмехнулся:

— Уверяю вас, при дворе нет недостатка ни в тех, ни в других. — Он пристально посмотрел на, собеседницу. — Ее величество весьма проницательна, если окружила себя такими преданными друзьями, как вы, леди Кавендиш.

Одна мелодия сменилась другой, и Бесс вдруг осознала, что стоит посреди бального зала. Она попыталась уйти, но Толбот сжал ее руки.

— Милорд, мне нельзя танцевать — я в трауре.

— Но на вас костюм морской нимфы! Бесс, вы вдовеете больше года. Траур давно закончился.

— Для меня траур продолжится дольше, чем предписано обычаями. Он в моей душе!

Толбот смерил молодую женщину недоверчивым взглядом: он помнил, что муж Бесс оставил ей огромные долги.

— Кавендиш был на двадцать лет старше вас. Я всегда считал, что вы вышли за него…

— Только из-за денег? — возмутилась Беес. — Стало быть, весь двор потешается надо мной, милорд Дьявол?

— Я имел в виду совсем другое. Прошу меня простить, Бесс. Ведь мы знакомы так давно. Мне очень жаль, но я и понятия не имел, что это был брак по любви.

— Вы никогда не чувствуете себя виноватым, — заметила Бесс. — К тому же вам не понять, что такое стесненные обстоятельства!

— А вот тут вы ошибаетесь, Плутовка. — «Я давно и безнадежно мечтаю о вас», — мысленно добавил Толбот, пытаясь подавить желание.

Бесс так и не поняла, что он имел в виду. Разозлившись, она готова бьиа влепить Толботу пошечину. Внезапно Бесс охватила дрожь. Ее сердце неистово забилось, кровь застучала в висках. Впервые за четырнадцать месяцев она почувствовала себя живой!

Потом Бесс показалось, будто ее окатила ледяная волна. Привлекательность Толбота неотразимо действовала на нее.

— Чтоб тебе провалиться, Толбот! — воскликнула она и бросилась прочь.

У стен большого зала ей пришлось пробиваться сквозь густую толпу: гости стояли плечо к плечу. Возле двери Бесс столкнулась с сэром Уильямом Сент-Лоу, беседующим со стражниками.

— Позвольте проводить вас, леди Кавендиш? — учтиво предложил он.

Бесс с облегчением взяла его под руку. «Синтло», — пробормотала она, вспомнив прозвище капитана, придуманное Елизаветой. — Именно вас я и искала.