Средневековые Де Варенны - Страстная женщина

Когда ее стоны сменились страстными криками и воплями, Шрусбери зажал ей рот поцелуем, опасаясь, как бы их уединение не нарушили разбуженные домочадцы. Он ощутил, как Бесс затрепетала, приближаясь к вершине экстаза, и устремился за ней. Они взлетели ввысь одновременно и так стремительно, что у обоих перехватило дыхание. Шрусбери мгновенно обмяк, придавив ее телом к ковру, а она блаженно распростерлась под ним.

Наконец он приподнялся и сел на корточки.

— Это было бесподобно, любимая, — ради такого стоило ждать. — Шрусбери погладил ее грудь. — У тебя роскошное тело. Я хотел бы увидеть, как ты ходишь обнаженная.

Бесс колебалась, и тогда он спросил:

— Ты стесняешься меня?

— Нет, любимый. Но я переполнена…

— Прости, я слишком долго ждал. — Шрусбери подал Бесс бокал вина и взял чистую салфетку. — Откройся, любимая, — попросил он, поднося салфетку к ее промежности. Она вздрогнула, когда, полив ее холмик вином, Шрусбери досуха вытер его. — А теперь я отнесу тебя в постель.

— Ты же сказал, что хочешь посмотреть, как я хожу обнаженная…

— Потом. Меня посетила другая мысль. — Он легко поднял ее на руки, отнес в спальню, уложил на постель и снял черные чулки вместе с яркими подвязками. Полюбовавшись стройными ногами, Шрусбери начал целовать ее пальцы и водить языком по ступне. — Я хочу еще раз увидеть, как ты извиваешься.

Бесс вскрикнула, зная, куда стремится его проворный язык. Шрусбери не разочаровал ее, но продвигался к заветной цели мучительно медленно. А когда поднялся вверх по ногам, она сразу пришла в возбуждение. Глядя на темноволосую голову между своих ног и чувствуя удары языка, Бесс забилась в сладкой муке. Экстаз был неистовым и мощным, Бесс приподнялась на постели и теснее прижалась к губам любовника. Вновь обретя дар речи, она простонала:

— Ты тоже должен испытать такое. Принеси вина. Теперь моя очередь.

Шрусбери проснулся, и его сердце неистово заколотилось, когда он понял, в чьей постели лежит. Аромат женщины окутывал его, их губы соприкасались. Долгие годы он мечтал просыпаться именно так — от поцелуя Бесс. Его орудие вздыбилось, он потянулся к ней.

— Милая, мне вряд ли суждено пресытиться тобой. Она негромко засмеялась:

— Я польщена, дорогой, но разбудила тебя потому, что уже четыре часа. Тебе пора.

Шрусбери застонал от досады:

— Я никуда не поеду!

— Иначе нельзя. Хотя я хозяйка Чатсворта, мама и Марселла едва ли спокойно воспримут твое появление за завтраком.

Он снова застонал, признавая, что она права. Им нельзя афишировать свою связь, потому что необходимо сохранить репутацию Бесс и доброе имя ее детей. Шрусбери нехотя сел на постели, а Бесс зажгла свечи, сняла со стула ночную сорочку и прикрыла ею грудь и плечи.

— Будь моя воля, я навсегда запретил бы тебе одеваться и держал бы тебя взаперти, в комнате с огромной кроватью. Она улыбнулась:

— Какой чудесный комплимент! А теперь моя очередь. — Она опустилась на ковер между ног Шрусбери. — Впервые за долгие годы — а может, и в первый раз в жизни — я испытала удовлетворение. Близость с тобой подарила мне блаженство. Ты знаешь, как утолить мою жажду. За это я благодарна судьбе.

Он обхватил ладонями ее лицо. Им предстояло о многом поговорить, но времени уже не осталось.

— Ты — частица меня самого. Когда ты разрешишь мне приехать снова?

— Никогда, дорогой. На дворе уже июнь, у моих сыновей заканчиваются занятия в колледже, со дня на день они вернутся домой. Они уже слишком взрослые, чтобы смотреть на нас сквозь пальцы.

— Проклятие! — воскликнул Шрусбери, тщетно пытаясь разрешить трудную задачу. Полная грудь Бесс касалась его бедер, и это лишало его разума. — Мы могли бы перебраться в Раффорд или Уорксоп. Я напишу тебе.

По дороге домой Шрусбери думал только о Бесс. Хотя его жажда не утихла, она не имела ничего обшего с похотью. Даже несколько ночей любви с Бесс не насытили бы Шрусбери, а сейчас он испытывал небывалую досаду. Ему хотелось быть с ней рядом утром, днем и ночью, хотелось болтать, смеяться, скакать верхом, сидеть за обеденным столом, плескаться в ванне. Он мечтал, чтобы у них был общий дом, общие дети, общая жизнь. Каждую ночь он уносил бы Бесс в постель, а утром видел ее рядом…

Шрусбери мечтал осыпать ее драгоценностями, закутать в меха, прокричать на весь мир, что она принадлежит только ему одному. Он жаждал обладать ее телом и душой и знал, что не успокоится, пока не услышит из уст Бесс клятву вечной любви. Шрусбери выругался. А Бесс нужна только свобода! Она сама заставила его поклясться, что они останутся только любовниками!

Стиснув бока жеребца, он нахмурился. Бесс решила обвести его вокруг пальца, заставила дать дурацкую клятву, чтобы избавиться от него, когда вздумается, а он поддался ее уговорам. Что ж, иные обещания не грех и нарушить. Нет, свободной Бесс не будет! Он возьмет ее штурмом и согласится лишь на безоговорочную капитуляцию.

Глава 36

Бесс прекрасно понимала, что она и Джордж Толбот, граф Шрусбери, — два сапога пара. Во всем мире не нашелся бы мужчина своевольнее Шрусбери. Властный, требовательный, он осмеливался навязывать свои условия даже Елизавете Тюдор.

Пока Шрусбери был рабом Бесс, но она знала, что обстоятельства могут измениться. Желая украсить палец обручальным кольцом, она должна действовать быстро и умно. Большую часть жизни Толбот провел в браке по расчету, а теперь, когда он свободен, только очень ловкие маневры заставят его добровольно накинуть на шею петлю.

Бесс знала, что если бы Шрусбери не овдовел так внезапно, она вполне удовлетворилась бы ролью тайной любовницы. Никакие силы не заставили бы ее в четвертый раз выйти замуж, она слишком заботилась о будущем детей, чтобы делить свое состояние с мужем. Но Шрусбери — совсем другое дело. У него, самого богатого и влиятельного пэра Англии, не менее восьми поместий и замков, не считая особняков в Лондоне и Челси. Но главное — Бесс угадала в Шрусбери родственную душу.

Она не раз спрашивала себя: не движет ли ею неукротимая похоть или дело все-таки в самом Шрусбери, его богатстве, домах, власти, титуле? И Бесс неизменно признавалась себе, что влечение к этому человеку имеет несколько причин. Шрусбери стал главной победой в ее жизни. Она не только всем сердцем любила его, но и нуждалась в его любви, поэтому согласилась бы стать графиней Шрусбери.

Он прислал ей в подарок изысканную рубиновую брошь в форме полумесяца. Лукаво улыбнувшись, Бесс приколола ее к платью чуть выше соска. Два дня спустя она получила письмо, в котором Шрусбери предлагал ей встретиться в Уорксоп-Мэноре. Бесс, конечно же, осталась дома. В следующем письме Шрусбери настойчиво требовал свидания. Бесс учтиво ответила ему, что у нее другие планы.

Написав снова, он назначил место и время следующей встречи. Бесс поняла, что Шрусбери теряет терпение. Упорно борясь со своей страстью, Бесс решила действовать по велению разума. В ответном письме она сообщила, что ее сыновья только что вернулись домой и она не хочет расставаться с ними.

От Шрусбери пришел ультиматум. Он пригрозил, что если Бесс не явится в Уорксоп, то сам приедет в Чатсворт. На следующий день Бесс явилась в Шеффилд верхом, вместе с тремя дочерьми. Шрусбери галантно поздоровался с гостями, но его голубые глаза, устремленные на Бесс, метали гневные искры.

— Сегодня чудесный день для верховой прогулки. Июнь вообще стоит замечательный — вы не находите? — улыбнулась она.

— Жаль тратить его понапрасну, — отозвался Шрусбери. — Месяц уже кончается!

При виде Шрусбери сердце Бесс затрепетало, а заметив его раздражение, она возликовала.

— Мои дочери пожелали навестить ваших, Фрэнси и Энн Герберт знакомы с детства. А поскольку обе недавно вышли замуж, им есть о чем поболтать.

— Верно, Энн вышла замуж за моего сына, но они будут жить в моем доме отдельно, пока не повзрослеют.

— Шру, они влюблены друг в друга! Напрасно ты разлучил их… Впрочем, воздержание воспитывает волю. — Бесс отметила, как дернулся мускул на щеке Шрусбери.

Увидев на лестнице Грейс, Бесс весело окликнула ее:

— Не робей, дорогая! Мы приехали к тебе в гости! Девочка стремглав сбежала по ступеням. Бесс подхватила ее и закружила в воздухе.

— Разве ты никогда не съезжаешь по перилам?

Перехватив недовольный взгляд отца, Грейс сказала:

— Нам нельзя.

— Но ведь и твой отец не прочь поиграть!

— Только не в такие игры, — возразил Шрусбери.

Бесс понимала, что он, как и она сама, едва сдерживает страсть. На площадке лестницы появились другие дочери Шрусбери, и Бесс предложила:

— Почему бы нам всем не прокатиться верхом? Вы покажете мне парк Шеффилда. В такую погоду грех сидеть взаперти.

Юные леди охотно присоединились к Бесс и ее дочерям, даже не позволив Шрусбери возразить. В конюшне им встретились два старших сына графа — Фрэнсис и Гилберт. Они тоже выразили желание прокатиться.

— Жаль, я не привезла с собой сыновей — вам было бы веселее. Приезжайте к нам в гости, в Чатсвврт, — предложила Бесс, не обращая внимания на недовольство Шрусбери.

— А нам можно, Бесс? — спросила Грейс.

— Невежливо напрашиваться на приглашение, а тем более звать взрослую леди «Бесс»! — одернул девочку отец.

— Я сама разрешила девочкам звать меня по имени, лорд Толбот. А вы, если угодно, можете обращаться ко мне «леди Сент-Лоу». — Шрусбери скрипнул зубами. Поддразнивая его, Бесс наслаждалась триумфом. — Кстати, милорд, вы — всегда желанный гость в Чатсворте. При условии, что приедете к нам со своими прелестными дочерьми.

Вся компания галопом понеслась по парку, но Шрусбери схватился за повод лошади Бесс и удержал ее рядом.

— Эта игра мне не по вкусу, Плутовка.

— Вижу. Ты совсем помрачнел и, кажется, готов метать громы и молнии. Неужели не рад моему приезду?

— Тебе было незачем приезжать в Шеффилд. От Чатсворта до Уорксоп-Мэнора гораздо ближе.

— Дорогой, думаешь, мне не хотелось бы в эту минуту быть в Уорксопе? Наедине с тобой? Неужели ты не понимаешь, как я жажду твоих объятий, как мечтаю, чтобы ты унес меня в постель и любил всю ночь? — Бесс будто невзначай подхватила ладонью грудь и потерла большим пальцем рубиновую брошь, полумесяцем окружающую сосок. — Я тоскую по тебе! Каждую ночь ворочаюсь в постели без сна, пылая желанием, а когда наконец засыпаю, мне снятся сладостные и греховные сны, от которых меня даже днем бросает в дрожь. — Бесс знала, что эти слова прозвучат убедительно, поскольку она говорила чистую правду.

— Бесс, ты должна приехать ко мне! Ты не годишься в монахини, а я не намерен вести жизнь аскета!

— Нельзя забывать об осторожности. Если я буду где-то пропадать всю ночь, возникнет много лишних вопросов.

— Тогда приезжай днем.

— А вечером ты отпустишь меня домой?

— Если я скажу «нет», ты откажешься.

— Тогда обмани меня, — попросила она.

Грейс развернула свою смирную кобылку, подъехала к ним и, глядя на Бесс огромными темными глазами, серьезно объяснила:

— Папа говорит, что ты не сможешь быть моей мамой, пока не выйдешь за него замуж.

— Замолчи, Грейс!

— Не сердись на ребенка, Шру. Дети любопытны. Грейс, твоему отцу придется провести в трауре положенный срок — в знак уважения к памяти твоей мамы.

— Сколько это — положенный срок?

— По обычаю, год.

— Целый год! Так долго я не выдержу! — воскликнула девочка.

— Довольно, Грейс. Поезжай к сестрам. Нам с леди Сент-Лоу надо поговорить наедине.

Девочка нехотя подчинилась приказу.

Воцарилось тягостное молчание. Взглянув на собеседника, Бесс сразу поняла, что он скажет.

— Бесс…

— Не смей даже просить об этом!

— Разве ты не понимаешь, что такое решение — самое разумное?

Душа Бесс ликовала от счастья. План сработал! Шрусбери готов сделать ей предложение — разумеется, на своих условиях. Какая заманчивая добыча! Если бы она могла забыть о детях и думать только о себе! Но, вовремя вспомнив о том, что она мать, Бесс исполнилась решимости: условия Шрусбери для нее не годятся. Едва сохраняя самообладание, она заглянула ему в глаза.

— Ты похитил мое сердце, и я по доброй воле отдала тебе тело. Разве этого мало, Шру? Зачем тебе, владельцу целой империи, понадобилось мое состояние, сколоченное с таким трудом?

— Боже милостивый, Бесс, сколько раз повторять, что мне не нужны твои владения и деньги? Неужели ты не понимаешь, как выиграешь от этого брака?

— Я не выиграю ничего, пока ты не умрешь, а о таком и думать не желаю! — При этих словах ее сердце сжалось. — Пусть все останется как было. На этой же неделе я приеду в Уорксоп. Постарайся отделаться от слуг.

— Завтра? — оживился Шрусбери.

— Нет-нет, в конце недели. В пятницу.

— Поклянись!

Фрэнсис Толбот и его жена Энн Герберт обратились к Бесс за помощью.

— Не вступитесь ли за нас перед лордом Толботом? Он не разрешает нам жить отдельно от него! — умоляюще проговорила Энн.

— Мне скоро шестнадцать. Я уже мужчина, а отец обращается со мной как с ребенком. С нас не спускают глаз день и ночь. Стоит нам остаться вдвоем, как слуги заглядывают в комнату!

Бесс искренне сочувствовала молодоженам: уединиться им и вправду было нелегко.

— Фрэнсис, подумай хорошенько. Ты — наследник десятка окрестных поместий, где не так многолюдно, как в Шеффилде. Отправьтесь на верховую прогулку вдвоем. По-моему, в некоторых особняках Толбота не осталось никакой прислуги, кроме сторожей.

В пятницу утром Бесс надела соблазнительное сиреневое белье с пышными оборками и любимую лиловую амазонку, потом собрала туалетные принадлежности и пошла в конюшню. Сев в дамское седло, как и подобало леди, она покинула Чатсворт задолго до того, как ее родные проснулись.

Хотя Бесс прискакала в Уорксоп очень рано, Шрусбери уже ждал ее. Бесс прерывисто вздохнула, когда сильная рука схватила под уздцы ее лошадь и повела в конюшню.

— Ты сегодня невероятно соблазнительна, Плутовка! Бесс усмехнулась:

— Весьма польщена. А ты, кажется, рад?

— И готов служить вам, миледи. — Он снял ее с седла. Бесс осмотрелась:

— Конюхов здесь нет, мы совсем одни.

У Бесс отлегло от сердца. На Шрусбери были облегающие кожаные бриджи и белая сорочка, расстегнутая почти до пояса. Она прижалась к его мощной груди.

Жадные губы Шрусбери впились в ее рот. Охотно впустив его язык, она почувствовала, как мускулистое колено скользнуло между ее ног. Ослабевшая от поцелуя, Бесс едва не упала, когда Шрусбери отстранился, чтобы посмотреть на нее. Хрипло усмехнувшись, она приподняла юбки.

— Тебе придется снять с меня сапоги.

Уставившись на них, Шрусбери с трудом сглотнул.

— Нет! Сапоги снимать не надо. — Подхватив Бесс на руки, он понес ее к вороху ароматного сена, опустил на спину и начал раздевать, целуя каждый дюйм обнаженной кожи. Затихшая Бесс осталась лишь в черных сапогах для верховой езды.

Из-под полуприкрытых век она наблюдала, как раздевается Шрусбери, обнажая подтянутое, великолепное тело, которое с ранней юности преследовало ее в сновидениях. Поцеловав ноги Бесс выше сапог, он передвинулся к животу, дразня и лаская пупок кончиком языка. Она поняла, что Шрусбери готов ласкать ее целую вечность, взвешивать упругие полушария на ладонях, поглаживать их, шевелить розовые бугорки языком, втягивать их в рот. Наконец он приподнялся и овладел ею.

— Я так возбужден, что хотел бы навсегда остаться в тебе.

— Да? Тогда я готова увезти тебя домой и наслаждаться день и ночь. Мне всегда хотелось иметь такую игрушку.

— Плутовка, из-за твоих возмутительных слов я становлюсь ненасытным.

— «Ненасытный» — чудесное слово, а конюшня — самое подходящее место для любви. — Бесс обхватила достоинство Шрусбери и начала ритмично сжимать его. — Запах лошадей, колючее сено, то, как твой жеребец покусывает за шею мою кобылу, — все это будоражит кровь и наводит на безумные мысли…

— Скажи, чего ты хочешь.

— В следующий раз верхом на тебе поеду я!

Шрусбери впервые остался вдвоем с Бесс в большом пустом доме. Воспользовавшись случаем, влюбленные обошли парк, полюбовались ручьем, даже заглянули на кухню. Зачарованный Шрусбери наблюдал, как Бесс, в одной пышной нижней юбке, готовит ему омлет с зеленью. На десерт они собрали в саду земляники, а когда Бесс мыла ее, Шрусбери не удержался и прервал ее занятие страстными ласками. Между поцелуями Бесс скармливала ему по ягодке, жалея, что у них нет сливок.

— Сливки будут, — двусмысленно пообещал Шрусбери, сунув руку под подол ее сиреневой юбки.

Вскрикнув, Бесс увернулась, и он погнался за ней по кухне, по коридору, увешанному портретами Толботов, и по огромной винтовой лестнице. На верхней площадке Шрусбери почти настиг Бесс, но она, усевшись верхом на отполированные перила, съехала вниз.

Он бросился за ней, прыгая через две ступеньки. Преодолев последние шесть, он успел перехватить Бесс до того, как она спрыгнула с резного столбика. Они покатились по полу в вихре юбок и сплетенных ног, хохоча, как дети, внезапно оставшиеся без присмотра. Наконец оба затихли, перевели дух, и Шрусбери заявил:

— После обеда полагается вздремнуть.

— А по-моему, нам надо искупаться!

— Можно сделать и то и другое.

— Сначала уговори меня, — промурлыкала Бесс.

— Если пойдешь со мной в спальню, я покажу тебе кое-что такое, что тебе очень понравится.

— Оно большое?

— А когда я делал тебе маленькие подарки?

— Твердое?

— Разве я когда-нибудь дарил тебе хоть что-то мягкое?

— Не знаю, что и подумать… Подскажи!

— Так слушай: мой подарок довольно длинный, твердый и округлый, он доставит тебе неслыханное удовольствие. — Шрусбери провел кончиками пальцев по груди Бесс. — Ручаюсь, как только ты увидишь его, у тебя перехватит дыхание.

— Он очень большой, как и все, что у тебя есть?

— В самый раз, ни больше ни меньше.

— Ну, разве я могу устоять? — Бесс быстро поднялась по ступенькам. Уголки ее губ приподнялись, когда Шрусбери обнял ее за талию одной рукой, а другую просунул под юбку.

— Ты знаешь, что твои ягодицы аппетитны, как булочки?

— Впервые слышу подобные речи от графа!

— Ты меня еще плохо знаешь!

Обернувшись, Бесс обвила его шею руками и прижалась к нему грудью.

— Ты посвятишь меня в свои тайны? Он подхватил ее на руки, отнес в спальню и усадил на постель.

— Для этого понадобится вся жизнь. А теперь закрой глаза и протяни руку.

Бесс послушалась и нетерпеливо пошевелила пальцами, догадываясь, что Шрусбери положит ей на ладонь. Но она ошиблась. Почувствовав в руке что-то холодное и твердое, Бесс удивленно открыла глаза и увидела кольцо с огромным, окруженным изумрудами и ограненным в виде розы бриллиантом.

— Какая прелесть! — Бесс надела кольцо на палец. Оно было ей впору. Душа Бесс запела, но рассудок советовал отказаться от подарка. Она подняла голову. — Шру, я не могу принять такое кольцо. Это символ вечного союза. — Бесс затаила дыхание, надеясь услышать, что он безумно влюблен и не может жить без нее.

— Черт возьми, Бесс, это всего лишь знак внимания! Я хочу, чтобы у тебя были самые редкие драгоценности. Прошу, не лишай меня удовольствия дарить тебе подарки. Твои прекрасные руки должны быть унизаны кольцами.

Бесс облизнула губы.

— Я ни за что не лишу тебя такого удовольствия. — Чувственным движением она сняла нижнюю юбку и бросила ее на пол возле постели.

Целый час Бесс отдавалась мужчине, пробудившему в ней такую безудержную страсть. Наконец оба пресытились любовью, но Шрусбери все еще не мог оторваться от разгоряченного, роскошного тела. Бесс обнимала его ногами, а он зарылся лицом в ее пышные волосы. В такой интимной позе они задремали, отделенные любовью от всего мира.

Они не слышали взволнованного голоса юноши, который открыл дверь Уорксоп-Мэнора и перенес через порог свою молодую жену. Не слышали тихого смеха молодой женщины, позволившей мужу опасные вольности.

— Фрэнсис, а слуги? — вдруг испуганно прошептала Энн.

— Дорогая, мы устроимся в большой спальне. Если здесь и есть слуги, они подумают, что приехал мой отец, и не посмеют войти.

Взяв Энн на руки, Фрэнсис понес ее вверх по винтовой лестнице. Спеша оказаться в спальне, он боялся своей ненасытности. Ладони Фрэнсиса уже касались груди Энн, а она видела выпуклость между его ног. У двери она заколебалась.

— Не бойся, Энн. Я буду осторожен — ведь я люблю тебя! — Фрэнсис Толбот решительно взялся за дверную ручку.

Тяжелая дубовая дверь скрипнула. Ресницы Бесс дрогнули. Шрусбери прикоснулся губами к ее виску.

— Отец! — в ужасе воскликнул Фрэнсис Толбот, опустив жену на пол.

Шрусбери, мгновенно отстранившись от Бесс, прикрыл наготу простыней.

— Что вам здесь нужно? — вскипел он. — Не трудитесь отвечать: я все понял! Распутники!

Энн вскрикнула и бросилась наутек.

Бесс застонала, осознав, что натворила. Как же случилось, что они выбрали одно и то же убежище? Очевидно, Фрэнсис, воспользовавшись отсутствием отца, увез жену из Шеффилда.

— Я ни за что не приехал бы, если бы знал, что здесь ты со своей блудницей! — бросил Фрэнсис.

Вскочив с постели, Шрусбери схватил сына за воротник:

— Сейчас же извинись!

Покрасневший Фрэнсис с искренним раскаянием опустил голову.

— Простите, леди Сент-Лоу. Я не знал, что вы любовница моего отца.

Отец хлестнул его по лицу. Молодой человек пошатнулся, попятился и бросился бежать.

— Шру, догони его! Он ни в чем не виноват! — Бесс вскочила с постели и собрала разбросанную одежду Шрусбери. — Скорее, дорогой! А я поговорю с Энн.

Наспех одевшись, она разыскала в комнатах нижнего этажа молодую женщину, которую знала еще ребенком.

— Прости нас, Бесс.

— Энн, мы влюблены — как и вы с Фрэнсисом. Нам надо поговорить.

Приведя в порядок лиловую амазонку и уложив волосы, Бесс вошла в нижнюю гостиную. Она вела за руку Энн. Увидев мрачного свекра, Энн задрожала, и Бесс сжала ей пальцы.

— Не сердись на них, Шру. Во всем виновата только я. Это я посоветовала им приехать сюда. Шрусбери холодно сказал:

— Я только что сообщил Фрэнсису, что мы намерены пожениться. Покажи им кольцо, подаренное в честь помолвки, дорогая. — Его глаза горели гневом, но голос звучал ровно.

Вскоре Фрэнсис и Энн покинули Уорксоп, а между Бесс и графом вспыхнула ссора. Ее терзали угрызения совести, но постепенно их сменила ярость: очевидно, Шрусбери подумал, будто она все подстроила. Решив, что он считает ее лживой и расчетливой, Бесс влепила циничному графу пощечину и ускакала.

Глава 37

На следующее утро Шрусбери явился в Чатсворт, решив во всем разобраться раз и навсегда. Бесс провела его в библиотеку и закрыла дверь. Он присел на край резного дубового стола, Бесс ходила из угла в угол, как тигрица. Она сразу перешла в наступление:

— Зачем ты обманул их? Если ради того, чтобы спасти мою репутацию, тогда ты просчитался — и оскорбил меня! А если заботился о своей репутации — тем хуже.

— Я никого не обманывал: мы должны пожениться.

По тону Шрусбери Бесс поняла, что он намерен добиться своего и не пойдет на уступки. Она пустила в ход свой единственный аргумент:

— Ты — граф Шрусбери, твоя жена умерла совсем недавно. Если ты женишься, поднимется скандал. А моя репутация будет безнадежно погублена. Все скажут, что я заманила тебя в ловушку! — Остановившись перед Шрусбери, она крепко сцепила руки. — Если я выйду за тебя, на меня выльют столько грязи, что мне не отмыться до смерти!

Он крепко сжал ее руки.

— Женщины всегда будут сплетничать о тебе, Бесс: они завидуют твоей красоте и чувственности. Но какое тебе дело до того, что подумают или скажут люди?

— Никакого, пока они говорят правду! Да, я не святая! Мне и вправду не занимать честолюбия. Но никто, даже ты, так и не понял, что я забочусь прежде всего о своих детях, а не о себе! Неужели ты считаешь, что мне не хотелось бы стать графиней Шрусбери?

— Тогда выходи за мня замуж, лерт возьми!

— Нет, Шру, я возвращаюсь ко двору.

— Не смей! — Он вскочил, схватил ее за плечи и встряхнул. — Я запрещаю, слышишь? — Его ярость стремительно нарастала. — При дворе мужчины будут слетаться к тебе, как мухи на мед! Однажды я уже упустил тебя, больше это не повторится!

— Ты хочешь сказать, что любишь менй?

— Плутовка, ты же знаешь: я не просто люблю. Я боготворю тебя! — Заключив Бесс в объятия, он прижал ее к груди. — Если согласишься стать моей женой, пусть твои поверенные составят такой брачный контракт, какой ты пожелаешь. Я мечтаю только о том, чтобы ты была счастлива…

— Я стану графиней Шрусбери! — объявила Бесс своей матери, Джейн и Марселле, едва веря себе.

Элизабет и Джейн утратили дар речи. Марселла посмотрела на племянницу с нескрываемым восхищением:

— Какая ты умница, Бесс! Еще когда ты была ребенком, я уверяла твою мать, что в тебе наше спасение, и мое предсказание сбылось!

— Но ведь Шрусбери — один из самых влиятельных людей в Англии! — заметила Элизабет. — Ты уверена, что его намерения благородны?

Бесс засмеялась:

— Кому, как не мне, знать разницу между сделкой и предложением руки и сердца!

— Бесс! — укоризненно воскликнула мать. — Следи за собой, иначе язык доведет тебя до беды!

— Мы — идеальная пара. Этот брак свершился на небесах! — Бесс бросилась в библиотеку писать своим поверенным. Женщины переглянулись и удивленно покачали головами.

— Думаете, это правда? — с сомнением спросила Элизабет.

— Очень может быть, — кивнула Джейн. — Таких, как Бесс, больше нигде не сыщешь.

— Оба они слишком властны и своевольны. Боюсь, они будут ссориться каждый день. — Элизабет поежилась. — Что их связало?

— Все дело в страсти, и только в ней. Иначе и быть не может! — изрекла Марселла.

Бесс и Шрусбери утратили возможность видеться наедине. Графу и будущей графине Шрусбери не подобало давать пищу злым языкам. Хотя о предстоящем браке знали только родные, поверенные и слуги, никто не надеялся, что матримониальные планы удастся сохранить в тайне.

Созвав дочерей и сыновей, Бесс сообщила им, что вскоре лорд Толбот, граф Шрусбери, станет их отчимом. Ее сыновья знали, как богат и влиятелен Шрусбери, благодаря которому Уильям попал в Кембридж. Дочери Бесс пришли в восторг оттого, что у них вскоре появятся три сестры-ровесницы.

Когда Шрусбери известил детей, что намерен жениться на леди Сент-Лоу, те разразились радостными возгласами. Старшие понимали, что у них появится покровительница и защитница от отцовского гнева, а младшие мечтали иметь мать, готовую не только посмеяться и пошалить с ними, но и посадить их к себе на колени.

По настоянию Бесс Шрусбери привез свою семью в гости в Чатсворт, и маленькая Грейс Толбот влюбилась в дом будущей мачехи. Особняк ничуть не походил на огромный и мрачный замок Шеффилд, а уж тем более на крепость Уингфилд, где девочка провела всю жизнь.

Бесс и Фрэнсис Толбот стали союзниками, она пообещала добиться того, чтобы отец разрешил молодоженам поселиться отдельно. А увидев, что ее старший сын Генри Кавендиш и Гилберт Толбот подружились, Бесс убедила Шрусбери отпустить их в Европу. Такие поездки были в моде у молодых дворян.

Предстоящее соединение двух больших семей ничуть не пугало Бесс. Шрусбери должен был вскоре стать отцом двенадцати детей, поэтому Бесс предложила ему вместе управлять всеми владениями. Побывав в романтическом Раффорде, она пришла в такой восторг, что Шрусбери решил провести здесь медовый месяц и начал втайне строить планы

Тем временем поверенные графа Шрусбери встретились с поверенными леди Сент-Лоу и приступили к составлению брачного контракта. Адвокаты графа были удивлены, узнав, что он готов на любые уступки, и попытались отговорить его. Поверенных Бесс поразило, что она сумела заключить столь выгодную сделку. Переговорь затянулись на три недели.

Между тем нетерпение графа росло, и наконец он не выдержал. Созвав поверенных и пригласив Бесс, Шрусбери сам продиктовал текст брачного контракта. Бесс полагалась половина всего состояния Толботов, включая деньги, земли, поместья, рудники, плавильни и право на вывоз шерсти. Отдельный документ подтверждал ее права на владения Кавендиша и Сент-Лоу, а также доход с них. Все имущество Бесс должно было перейти по наследству к ее детям от второго брака и от брака со Шрусбери, если таковые появятся. Чатсворт оставался собственностью старшего сына и наследника Бесс — Генри Кавендиша. В довершение ко всему Шрусбери великодушно согласился выделить двум другим сыновьям Бесс, Уильяму и Чарльзу, крупные денежные суммы по достижении двадцати одного года.

Когда все бумаги были подписаны и скреплены печатями, Шрусбери, с облегчением вздохнув, начал готовиться к свадьбе. В свои планы Толбот посвятил родных Бесс: он собирался увезти ее в тайное убежище и просил, чтобы никто не испортил сюрприз.

Однажды в прекрасный августовский день Шрусбери прибыл в Чатсворт в сопровождении грума и пригласил Бесс на верховую прогулку.

— Шру, ты же знаешь: нам нельзя оставаться наедине. Кроме того, мне предстоит еще собрать вещи…

— Я хотел бы услышать твое мнение об одном доме… — Граф знал: ничто не прельщает Бесс так, как недвижимость. — Ты же видишь, я взял с собой грума, если угодно, пусть с тобой отправится Сесили.

— Ну хорошо. — Бесс просияла: ей давно хотелось обсудить с графом один важный вопрос, а тут как раз представился удобный случай. Она мечтала устроить браки детей Кавендиша и Толботов, но ни разу не заговаривала об этом, поскольку Шрусбери легко соглашался на все ее условия.

Разум советовал Бесс дождаться свадьбы, а уже потом посвящать мужа в свои честолюбивые и дерзкие планы. Но совесть побуждала ее действовать открыто и честно, поэтому Бесс решила завести этот разговор сегодня.

Когда всадники пересекли границу Ноттингема, Бесс поняла, что они приближаются к Раффорду, расположенному на краю Шервудского леса.

— Этот дом неподалеку от Раффорда? Шрусбери услышал волнение в ее голосе:

— Да, совсем рядом.

— Если бы я заранее узнала о нем, то купила бы его сама!