Дампир (№2) - Похититель жизней

Барб и Дж. С. Хенди

Похититель жизней

Посвящается брату Элу, нашему самому преданному поклоннику

ПРОЛОГ

Размышляя о том, что ему предстояло сделать, он не испытывал ни возбуждения, ни сладостного трепета. Всего лишь один шаг – крохотный шажок – по намеченному им пути… А уж он-то всегда умел без содрогания исполнять то, что казалось ему необходимым.

Уличные фонари на столбах и в настенных чугунных гнездах, исправно зажигаемые ночной стражей, встречались на этой улице куда чаще, чем в других кварталах столицы. Неяркий свет фонарей освещал не утоптанную ногами черни землю, а булыжник мостовой, влажно блестящий после недавнего дождя, и дома здесь были сплошь каменные – не чета глинобитным мазанкам или бревенчатым лачугам простонародья. Здесь селились избранные, здесь, под самыми стенами замка, жили аристократы и высокопоставленные чиновники. Свет, тепло и уют струились из больших окон, небрежно прикрытых тяжелыми занавесями. Ночью здесь царили мир и покой.

Притаившись за углом, он терпеливо выжидал, пока не стихнут вдалеке шаги ночного патруля, и лишь тогда, бесшумно ступая, зашагал по булыжной мостовой.

Ночь несла влажное дыхание моря, которое с запада омывало город. Дул зябкий ветерок, однако он совершенно не ощущал холода. И тем не менее он на ходу плотнее запахнул длинный черный плащ – чтобы окончательно раствориться в темноте, укрыться от здешних обитателей, которым перед сном вздумается поглядеть в окно. И еще подтянул черные лайковые перчатки, пошевелив пальцами, чтобы тонкая ткань облекла руки, точно вторая кожа.

Дойдя до нужного дома, он вошел в чугунные ворота и зашагал по дорожке к дому. Небрежно, почти невесомо опустив одну руку на перила, он по трем каменным ступенькам поднялся к парадной двери. Створки из светлого ясеня терпеливый мастер покрыл когда-то искусной резьбой – голубки и виноградные лозы; потом этот рельефный узор со всем плебейским старанием раскрасили яркими красками. По обе стороны от двери горели два фонаря. Он протянул руку и прикрутил вначале один, затем другой фитиль. Свет фонарей затрепетал, померк – вот-вот погаснут. Взявшись за большое бронзовое кольцо, он возвестил о своем прибытии двумя короткими ударами – не больше и не меньше.

Не сразу, но дверь отворилась.

Из-за двери показалось свежее девичье личико. Для своих шестнадцати девушка была невелика ростом. Каштановые кудри ниспадали ей на плечи. На ней было лиловое платье с шафрановой отделкой. Во взгляде ее была настороженность, но затем она узнала ночного гостя и тепло улыбнулась.

Он заранее знал, что она скажет. Как обычно, отец ее в этот вечер ушел играть в карты со своими знатными приятелями. Как обычно, девушка, жалея заработавшихся слуг, в этот вечер дала им – без ведома отца – выходной. Она была одна в своем доме, в самом тихом и респектабельном квартале столицы.

– А отца сегодня нет дома, – сказала девушка. – Он ушел в «Рыцарский дом», играть в карты.

Он ничего не ответил. Выбросив вперед левую руку, он схватил девушку за шею и рывком притянул к себе.

Она судорожно вдохнула, но выдохнуть так и не успела.

Не давая ей опомниться, он впился в ее беззащитное горло и глубоко погрузил клыки в нежную плоть. Мотнув головой, он без труда разорвал ей горло. Парализованная болью, бедняжка не смогла даже вскрикнуть. Ее руки, прижатые к груди напавшего, – задергались и обмякли.

Она была так легка, что он без труда удерживал ее на весу за шею. Сердце ее билось все слабее, и он встряхнул жертву, чтобы кровь сильнее хлынула из разорванной клыками артерии. Поток крови из раны хлынул на ее корсаж, брызгами покрывая грудь, потек ручьями по плечу, по левой руке, закапал с тонких пальцев. Сердцебиение все слабело и наконец совершенно стихло. Он смотрел, как медленно стекленеют ее безжизненные глаза. Голова девушки упала на плечо, и каштановый завиток волос прилип к окровавленному горлу.

Свободной рукой он разорвал платье девушки, обнажив белую нижнюю рубашку, которая уже пропиталась кровью. Разорвав и рубашку, он швырнул мертвое тело на крылечко, точно сломанную куклу. Затем повернулся спиной к дому и пошел к воротам, задержавшись лишь для того, чтобы прислушаться к ночной тишине. Убедившись, что путь свободен, он ушел той же дорогой.

Выудив из кармана платок, он тщательно вытер рот.

Дело сделано – сегодня он дал толчок событиям последующих дней.

ГЛАВА 1

В этом месте он едва не погиб и сюда возвращался каждый день перед восходом солнца.

Лисил стоял, истекая потом, на стылой прогалине, со всех сторон окруженной косматыми разлапистыми елями. На востоке, над краем леса, уже всходило солнце, и блики солнечного света плясали на морских волнах, катившихся с запада. Вдоль берега неглубокого залива протянулся городок Миишка, и на крышах домов играли отблески зари.

Светлые волосы Лисила, промокнув от пота, прилипли к шее и плечам, облепили узкое лицо, обнажив острые кончики ушей. На смуглой шее и на правой щеке, ближе к подбородку, белели старые шрамы. Коричневая рубашка из тонкого хлопка липла к спине, ноги взопрели в мягких кожаных сапожках. Тяжело дыша, Лисил раздраженно скривился и вытер со лба щедрые струйки пота. И зябко поежился – стылое осеннее утро так и подгоняло побольше двигаться, чтобы согреться.

– Валхачкасейя! – прошипел он сквозь зубы, хотя и не вполне понимал значение этого слова.

Мать Лисила – Нейна, как называл ее отец, – шептала это слово, когда была чем-то огорчена или рассержена, или же когда ей случалось порезаться, затачивая нож. Ее узкое треугольное, гладко-смуглое лицо морщилось, и тонкие светлые брови сердито сходились на переносице, когда она нечаянно переходила на свой родной язык.

Она наотрез отказалась учить Лисила эльфийскому языку, а когда он сам просил об этом, ее большие раскосые глаза опасно сужались. Ему оставалось лишь подслушивать, когда с материнских губ невольно срывались эльфийские словечки, запоминать, как именно они произносятся, а потом старательно заучивать наизусть и разгадывать их значение. Лисил довольно слышал ругательств на разных языках, чтобы догадаться, что такое «Валхачкасейя». Детское увлечение стало в конце концов почти бессознательной привычкой. Иногда – крайне редко – мать произносила его имя на странный манер – Лис'ил, а пару раз она назвала его и себя «анмаглахк». Лисил так и не сумел узнать, что означает это слово.

Отбросив воспоминания, Лисил вернулся к занятиям, присел в низкой стойке, вытянув вбок правую ногу.

Оттолкнувшись, он развернулся вправо, проворно переместив тяжесть тела на левую ногу. Правая нога, описав в воздухе треть круга, уперлась стопой в землю прогалины.

Развернув торс, Лисил выбросил обе руки вправо, уперся ладонями в землю, левая нога взлетела вверх.

Сегодня он упражнялся дольше обычного. Так много нужно было вспомнить, так многому научиться заново… А ведь сегодня последний день, когда он мог встать до зари, раньше всех, включая и его напарницу Магьер. Скоро, очень скоро опять откроется «Морской лев», и снова они будут бодрствовать полночи и спать допоздна. Магьер будет стоять за стойкой, Лисил – вести карточную игру.

В который раз с пологого холма глянул на лежащий внизу город. Взгляд его остановился на новеньком, с иголочки здании. Крытая свежими кедровыми планками кровля сразу бросалась в глаза среди потрепанных дождями и ветром городских крыш. Таверна «Морской лев» наконец-то возродилась из пепла.

Дальше по берегу, перед небольшим портом, виден был стиснутый соседними зданиями участок выжженной земли. Даже сейчас, когда он пустовал, было видно, что на нем можно возвести здание втрое больше любого из городских строений. Хотя остатки пожарища давным-давно расчистили, даже затяжные дожди не сумели смыть сажу и пепел с участка, на котором когда-то стоял крупнейший пакгауз Миишки, ныне сожженный дотла… Сожженный им, Лисилом.

Он снова перевел взгляд на «Морского льва». Таверна тоже была сожжена дотла, но теперь ее отстроили, и новое здание и просторней, и даже нарядней своего одряхлевшего предшественника. Снова «Морской лев» станет домом для Лисила, Магьер и их пса Мальца.

А под ним, прогоревшие до золы, лежат останки вампиров.

Там нет только того, который здесь, на прогалине, едва не прикончил Лисила и счастливо ушел от возмездия.

Лисил повернулся лицом на восток, где на самом краю прогалины стояла большая уродливая ель. Каждое утро он приносил сюда завернутый в парусину продолговатый сверток и неизменно укладывал его у корней ели. Ель росла тут с незапамятных времен, дождь и ветер давно уже вымыли из земли, обнажили ее могучие узловатые корни. Одна из нижних ветвей грубо сломана, и по излому видно, что произошло это не так уж и давно.

Да, вампиров в Миишке больше нет, только эта мысль не приносит Лисилу облегчения.

Потому что на этом ничего не кончилось. И он даже не может сказать об этом Магьер, потому что она еще не готова услышать такое. Пока – не готова.

Подойдя к обезображенной ели, Лисил развернул парусину и извлек на свет продолговатую коробку темного дерева длиной в локоть. Коробка была достаточно плоской, чтобы без труда укрыть ее под мешковатой рубашкой. Привычное движение пальцев – и крышка распахнулась, и Лисил в который раз напрягся, хорошо зная, что увидит внутри – подарок, который мать вручила ему на семнадцатилетие много, очень много лет назад.

В коробке лежали орудия, каких не купишь ни в одной оружейной лавке. Их происхождения Лисил не знал и мог лишь догадываться, что они родом из тех же земель, что и его мать. Хотя он и представить себе не мог, зачем эльфам понадобилось такое.

Он молча разглядывал омерзительное содержимое продолговатой коробки. Тонкая проволока с небольшими рукоятками – гаррота, орудие душителя – из того же светлого, невообразимо прочного металла, что и лучший его стилет. Маленький кривой нож, который можно спрятать в ладони и без труда пробить им и плоть, и кость. В потайном отделении под крышкой – набор проволочек, крючков и распорок, из того же светлого металла, которыми можно открыть любой замок. И наконец, рукоять, точь-в-точь как у лучшего из двух стилетов, которые Лисил всегда носил под рукавами на руках у локтей. Лезвие стилета обломано примерно в пальце от гарды.

Лисил вынул из коробки рукоять с обломком стилета – и тут же на него нахлынули волной непрошеные воспоминания.

Крысеныш, грязный уличный оборвыш, юный вампир с карими глазами, горящими ненавистью и торжеством. В ту ночь взору Лисила, затуманенному болью, лицо Крысеныша представлялось совсем человеческим. «Может быть, сойдемся на ничьей? – пошутил тогда Лисил, стараясь, чтобы голос его звучал уверенно. – Обещаю, что я тебя не трону».

На бледном, с острыми чертами лице Крысеныша торжествующая ухмылка казалась неуместной, словно приклеенной. И со словами: «Зато мне ой как хочется тебя тронуть!» – юный вампир подпрыгнул, точно крыса, дерущаяся с огромным псом, и ногами ударил Лисила по грудной клетке. От удара Лисил отлетел на несколько шагов и еще в полете услышал, как затрещали сломанные ребра. В глазах у него помутилось, а Крысеныш одним прыжком оказался рядом и, нагнувшись, ухватил его за рубашку.

И в тот самый миг, когда Крысеныш рывком вздернул его на ноги, полуэльф согнул ладони и толчком расстегнул ремешки на ножнах, которые были прикреплены к его предплечьям. В руки его мгновенно скользнули два стилета и одним ударом вонзились по рукоять в бока Крысеныша. «Квиты!» – выдохнул Лисил и дернул обе рукояти вниз.

Затрещали ребра Крысеныша, и с этим треском слился глухой металлический лязг. Правое лезвие сломалось, и дребезжание металла отозвалось болью в руке, во всем избитом теле Лисила. Вампир беззвучно разинул рот и в ярости швырнул полуэльфа на ствол могучей ели.

Падая, Лисил ударился о нижний сук, и тот обломался. От удара о землю во всем теле вспыхнула такая боль, что разум был не в состоянии оценить и постичь ее. Лисил отшвырнул уцелевший стилет и рукоять с обломком лезвия и, скорчившись на земле, ухватился за обломанный сук. И когда Крысеныш снова, со всего размаху, прыгнул на него, Лисил попросту подставил ему острый сук.

Вампир зашатался, отпрянул, и бледное грязное лицо его исказилось мукой, когда он обеими руками вцепился в сук, торчавший из его груди.

«Лисил! Где ты?» – снова голос издалека звал Лисила, но на сей раз это уже не была ловушка, подстроенная Крысенышем. Вампир, корчась на импровизированном колу, молнией метнулся в лес и скрылся из виду прежде, чем на прогалине появилась Магьер. Лисил лежал на земле и изо всех сил старался не потерять сознание.

Тощий грязный оборвыш-вампир удрал от возмездия.

И теперь, много месяцев спустя, Лисил рассматривал содержимое своей коробки. Он бросил назад рукоять с обломанным лезвием и вынул из коробки гарроту, взялся за ее рукоятки, скрестив руки, а потом стремительным рывком расправил и натянул проволоку. Гаррота отозвалась низким вибрирующим гулом, от которого Лисила замутило.

Пора повторять уроки, которые он получил от матери и отца, пора подтвердить свои права на отвратительное наследие предков. Сколько же ночей провел он в пьяном беспамятстве, стараясь хоть так спастись от кошмарных снов о своем прошлом… И все равно – больше он не допустит, чтобы враг застиг его неподготовленным к бою.

Потому что все это еще не кончилось.

Слухи, разговоры, шепотки о том, что случилось в Миишке, так и будут расползаться во все стороны. Лисил и Магьер стремились только к одному – новой мирной жизни, но рано или поздно люди, попавшие в беду, услышат о ее подвигах. Они узнают, что Магьер и ее напарник очистили от вампиров Миишку, небольшой портовый город на побережье Белашкии. И весь город свидетель тому, что это не пустые слова.

Магьер, охотнице на вампиров, не суждена мирная жизнь.

Лисил бросил гарроту назад, захлопнул коробку и тщательно завернул в парусину. Сунув сверток под мышку, он зашагал к городу, к новой таверне «Морской лев», где Магьер уже, должно быть, вовсю готовится к нынешнему вечеру. Лисил всем сердцем жалел о том, что не может поговорить с ней откровенно, поделиться своими страхами, объяснить, что он любой ценой готов защитить ее от неизбежного. Беда только в том, что сама Магьер еще не готова к такому разговору.

– Эх, Магьер… – прошептал он печально, спускаясь по пологому лесистому склону – туда, где стоял их новый дом. – Это еще не закончилось и никогда не закончится. А ты этого даже не понимаешь, верно?

* * *

Сколько месяцев прожила уже Магьер в этом небольшом приморском городке, но и до сих пор ей не наскучило слушать, как волны размеренно плещутся о берег. Ее удивляло то, что почти двадцать пять лет своей жизни она провела в глубине материка и лишь недавно обнаружила в себе глубокую любовь к морю. Никогда ей не были свойственны романтические порывы, но сейчас море казалось ей мистическим источником жизни. Свежий воздух, напоенный солью, бодрил ее и очищал ее дух. Большими шагами она шла вдоль порта к небольшому пакгаузу.

Черные волосы Магьер были стянуты на затылке кожаным ремешком, и, шагая, она ощущала, как хвост ритмично раскачивается в такт шагам, точно маятник. Теперь ей было наплевать, глазеют ли люди на алые искорки в ее черных волосах. Эти искорки были в ее волосах с рождения, а сейчас просто стали частью ее самой. Теперь Магьер редко надевала кожаный доспех, предпочитая более мирную одежду – темные штаны, просторную белую рубаху и мешковатый кожаный жилет. Два амулета, отцовское наследство – топаз в оловянной оправе и кусочек кости, искусно вправленный в жестяную коробочку, – теперь открыто висели у нее на шее.

Рядом с ней трусил Малец, крупный, похожий на волка пес с серебристой шерстью и светло-голубыми, почти прозрачными глазами. Время от времени он настораживал уши и окидывал быстрым взглядом встречных людей – портовых грузчиков, матросов, местных купцов. Впрочем, до сих пор ничто не казалось ему настолько заслуживающим внимания, чтобы самовольно бросить Магьер и сорваться в погоню, так что она за пса нисколько не беспокоилась, чего нельзя было сказать о его хозяине.

Напарник Магьер взял в привычку вставать еще до зари и уходить в лесистые холмы, которые высились над южной оконечностью города. Магьер понятия не имела, почему он зачастил в те места, да еще в одиночку, но расспрашивать об этом Лисила ей почему-то не хотелось. Она только каждое утро примечала тайком, когда именно он возвращается. Сегодня он по всем меркам припозднился. Причем именно тогда, когда Магьер позарез понадобилась его помощь. Во всяком случае, она убеждала себя, что именно по этой причине так часто поглядывает на лесистые холмы, зеленевшие к югу от города.

Таверна, принадлежавшая им, сгорела дотла два с лишним месяца назад. С помощью горожан «Морской лев» был отстроен. Сегодня вечером намечалось грандиозное открытие новой старой таверны, и Магьер в предвкушении наплыва посетителей заказала два бочонка вина, три бочки пива и съестные припасы для кухни.

Этим утром она заглянула в кладовую и обнаружила, что заказ не был доставлен. Лисил куда лучше – тактичней, по его словам, – справлялся с подобными проблемами, но Магьер безуспешно прождала его почти до полудня, и уж тогда решила взять дело в свои руки.

Малец отбежал от нее и прилежно обнюхал штабель ящиков. Чинивший сеть старик, который сидел около штабеля, оторвался от работы и поглядел на пса. Малец задрал морду, не сводя с него призывных глаз. Рыбак порылся в кармане, вынул кусок вяленой рыбы и высоко подбросил его в воздух. Пес ловко поймал угощение и проглотил, почти не жуя. И гавкнул, выжидательно завиляв хвостом.

– Малец! – позвала Магьер. – Идем!

Старик засмеялся, выставил перед собой пустые ладони – в знак того, что больше у него угощений не припасено. Малец перестал вилять хвостом и жалобно, почти по-человечески вздохнул, разочарованно понурив голову.

У Магьер мелькнула странная мысль, что пес не иначе как выучился этому трюку у хозяина, глядя, как тот выпрашивает пирожные с кремом в пекарне их друга Карлина. На миг она зажмурилась, отгоняя наваждение.

– Малец, довольно клянчить!

На сей раз ее голос прозвучал довольно сурово, и пес, смекнув, что пахнет выволочкой, поспешно помчался вслед за Магьер. Порой Малец проявлял просто необычайную сметливость.

А порой он вел себя как самая обыкновенная собака. Подойдя к довольно жалкому на вид пакгаузу, Магьер мысленно отметила, что грузчиков здесь сегодня меньше, чем обычно, а верней сказать, на удивление мало. Народу-то в порту было много, куда больше, чем видела Магьер в прошлые времена, вот только люди сейчас были совсем другие. И так много чужих, совершенно незнакомых лиц, что Магьер невольно насторожилась.

Как всегда, здесь были купцы, но далеко не все из них заключали, как было заведено, соглашения с пакгаузами. Вместо этого они торговались напрямую с капитанами уходящих в море барж или интендантами небольших судов, большие крайне редко заходили в этот второстепенный порт. Здесь же шумно торговали бесчисленные лоточники, а крестьяне пытались отыскать купца, которого заинтересуют плоды их трудов.

Магьер смотрела на грузчиков – в основном мужчин, но были среди них и две-три женщины, которые усердно таскали ящики, бочонки и кипы шерсти. Вид у грузчиков был изможденный и измученный, не то что раньше. Впрочем, она, быть может, раньше и не очень к ним приглядывалась. Отчего-то у нее сейчас не хватало духу отвернуться и выбросить из головы эту картину – невольно Магьер чувствовала себя виновной в бедах этих людей.

До того как она поселилась в Миишке, основным ее занятием было мошеннически отбирать у крестьян все мало-мальски ценное, а затем уходить восвояси. Магьер и Лисил зарабатывали на жизнь, путешествуя по деревням на северо-востоке Стравины и в других краях, где крестьяне умирали от странных болезней или по иным необъяснимым причинам. Магьер убеждала крестьян, что в их деревне угнездились вампиры и что она, охотница на вампиров, готова спасти деревню от этой нечисти – само собой, за разумную плату. Ночью, после заключения договора Лисил гримировался под бледнокожего и беловолосого «вампира» и под покровом тьмы являлся в деревню. В жестоком бою Магьер якобы пронзала «вампира» осиновым колом и таким образом спасала деревню.

Однако кочевая жизнь и неуверенность в завтрашнем дне понемногу стали тяготить ее. Тайком она откладывала из заработанных денег на то, чтобы купить таверну в небольшом приморском городишке. Магьер мечтала обрести мир и покой и прожить остаток своих дней, вместе с Лисилом заправляя таверной. И как жестоко посмеялась над ее мечтами судьба! Мошенница, столько лет изображавшая охотницу на вампиров, приобрела таверну в единственном, наверное, во всей Белашкии городе, где свила себе гнездо троица упырей.

Хуже того, репутация Магьер – охотницы на вампиров – достигла Миишки и потихоньку разошлась среди ее обитателей. Все горожане дружно полагали, что Магьер обладает всеми навыками и знаниями, необходимыми в ее выдуманной профессии; более того – даже сами вампиры были уверены, что она пришла в этот город только для того, чтобы их уничтожить. Не в силах уйти от неизбежной схватки, она в конце концов прикончила двоих вампиров, в том числе и их вожака Рашеда.

Сейчас, думая об этом, Магьер оглянулась назад. Совсем недавно она прошла мимо старого пепелища и даже не заметила, что в порту кое-чего не хватает. Когда они удирали из подземного укрытия вампиров, Лисил поджег крупнейший в Миишке пакгауз. Он поступил так, чтобы спасти ей жизнь, однако его поступок имел и иные последствия.

Пускай Рашед и был кровожадным чудовищем, затаившимся среди смертных, но у него, похоже, была изрядная деловая хватка. Его пакгауз не только давал работу множеству горожан, но и служил опорой местной торговли.

И только сейчас Магьер осознала, что породило в ней это смутное чувство вины перед изможденными и оборванными грузчиками.

– Пошевеливайтесь, лодыри! – заорал на них десятник в кожаной безрукавке. – Если не хватает силенок, так вас всегда найдется кем заменить – только свистни!

Магьер и Лисил спасли город от вампиров, однако с гибелью Рашеда владельцы двух меньших пакгаузов лишились опасного конкурента и теперь могли платить своим работникам скудные гроши, бессовестно удлиняя их рабочий день, а также заморозить цены на повседневные товары, сократив прием их на хранение и вывоз. Тех, кто смел возмутиться таким произволом, немедленно выгоняли. Желающих найти работу было гораздо больше, чем рабочих мест, а что хуже всего – эти два небольших пакгауза попросту не обеспечивали потребности местного рынка. Людям оставалось либо нищенствовать и медленно умирать с голоду, либо надрываться за жалкую плату.

Магьер стиснула зубы, стараясь больше не обращать внимания на грузчиков. В конце концов, она пришла сюда затем, чтобы уладить собственное дело. Она поймала одного из грузчиков за рукав истрепанной рубахи.

– Где мастер Пойеск?

Человек отупело уставился на нее и вдруг выпрямился, глаза его опасно сузились. Магьер поняла, что ее узнали, и, не дрогнув, встретила его взгляд. Затянувшееся молчание стало наконец невыносимым.

Грузчик ткнул пальцем в сторону двери пакгауза:

– Там.

Магьер коротко кивнула и в сопровождении Мальца вошла в скудно освещенное помещение. Закашлявшись от пыли, она ждала, когда глаза привыкнут к полумраку. Вдоль стен рядами тянулись тюки с шерстью, бочонки с пивом и прочие товары. Оглядевшись, Магьер заметила тощего, похожего на хорька человечка, который что-то прилежно строчил на обрывке пергамента.

– Мастер Пойеск! – едва сдерживая гнев, окликнула Магьер.

Тот обернулся, при виде ее изобразив легкое удивление.

– Госпожа Магьер! – елейным голоском пропел он. – А я-то ожидал увидеть вашего напарника…

Хотя Пойеск одевался с купеческим шиком – на нем была туника из густо-красного дорогого бархата, – зубы у него были желтые и кривые, немытые волосы свисали грязными сосульками, а нос густо усеяли прыщи. Магьер, впрочем, была слишком раздражена, чтобы испытывать отвращение при виде такого зрелища.

– Если ты ожидал моего напарника, то, стало быть, прекрасно знаешь, зачем пришла я, – жестко проговорила она. – Нынче вечером открывается моя таверна, а припасы, которые я заказала, так и не доставили. Я оплатила все загодя, так с чего бы эта задержка?

Пойеск положил обрывок пергамента на стоящий рядом ящик и, виновато улыбаясь, потер тощие ладошки.

– Все верно, – согласился он, – но ты ведь сама видишь, в последнее время торговля в Миишке идет ни шатко ни валко. Все меньше судов заходит в наш порт, и все больше у нас безработных грузчиков. Мои убытки растут с каждым днем.

Магьер смятенно нахмурилась, гадая, к чему он клонит.

– Я заплатила и за товары, и за доставку, – напомнила она.

Пойеск помолчал, как бы подбирая слова, а затем легонько постучал пальцем по своим губам.

– Так-то оно так, да только есть и другие соображения. Заказов у меня невпроворот, со всеми не управишься, так что приходится прежде всего угождать самым… э-э… выгодным заказчикам. – Он развел руками, как бы поясняя, что с этим ничего не может поделать. – Мне нужны деньги, дорогая госпожа, а иначе чем я заплачу грузчикам, чтобы выполнить следующий заказ?

И тут Магьер наконец-то поняла, на что намекает ее собеседник.

Лисил, безусловно, управился бы с этим делом иначе, но Лисила тут не было. Магьер невольно потянулась к сабле – но пояс ее был пуст. С некоторых пор она перестала днем носить в городе оружие.

– Так тебе нужна взятка? – медленно проговорила она. – Ты требуешь взятку за то, чтобы доставить уже оплаченные товары?

Малец оскалил зубы и тихонько зарычал на Пойеска. Тот даже и ухом не повел, а взял с ящика клочок пергамента, всем своим видом показывая, что намерен вернуться к работе.

– Даже если натравишь на меня собаку – свое пиво ты все равно не получишь.

Магьер хотела уже растолковать этому прыщавому хорьку, что она и без собаки с ним прекрасно управится, но тут ее от двери окликнул знакомый голос:

– А, Магьер, вот ты где! Калеб так и сказал, что ты отправилась в порт.

Обернувшись, Магьер увидела, что в пакгауз входят двое очень хорошо знакомых ей людей – Карлин Буажискье, городской пекарь, и Дарьей Томик, нынешний констебль Миишки и начальник городской стражи.

В присутствии Карлина Магьер всегда чувствовала себя свободней. Упитанный, лысый, неизменно пахнущий гвоздичным мылом, этот человек был больше, чем просто пекарь. Сейчас он трудился в городском совете, и именно его стараниями город отстроил таверну Магьер. Карлин был на редкость славным человеком и к тому же ее другом, а друзей у Магьер было не так уж много.

Дарьена, напротив, она почти не знала. Этот немногословный человек, судя по всему, неплохо справлялся со своими обязанностями, хотя и приступил к ним совсем недавно. Худой, можно сказать, костлявый, он был на целую голову выше Карлина. Сейчас он смотрел на Магьер серьезно, почти озабоченно, и она вдруг сообразила, что лицо у нее, должно быть, раскраснелось от гнева.

– Этот хорек только что вымогал у меня взятку, чтобы доставить уже оплаченный заказ, – сквозь зубы процедила она.

Дарьей перевел взгляд на Пойеска.

– Это правда? – очень тихо спросил он.

– Э… да нет, я думаю, госпожа Магьер неверно меня поняла… – Пойеск явно занервничал. – Я как раз объяснял, что мы сумеем доставить ее заказ только после обеда. Мы нынче слегка отстаем от графика, и…

– «Слегка»! – иронически хмыкнула Магьер. – Вот уж действительно…

Карлин дружеским жестом положил на ее плечо свою пухлую ладонь. Дарьей шагнул вперед и встал рядом с ней. Суровый и немногословный городской констебль выглядел, как всегда, внушительно – кожаный доспех, короткий меч в ножнах, за пояс заткнута дубинка.

– Но сейчас-то все в порядке? – добродушно и крайне вежливо осведомился Карлин. – Заказ Магьер будет доставлен после обеда?

Пойеск жалко улыбнулся, показав желтые зубы, и на всякий случай попятился.

– Э… да, конечно. Еще до заката все припасы будут в ее кладовых.

Магъер вдруг пришло в голову, что Пойеск в присутствии Дарьена нервничает куда сильнее, чем пристало бы торговцу, всего лишь пытавшемуся содрать взятку с клиента. Да и сам Дарьей смотрел на владельца пакгауза не просто с неприязнью, а как положено смотреть городскому констеблю на преступника. Может быть, Пойеск уже пытался обобрать кого-то еще? Магъер не испытывала желания оставить этого хорька в покое, но Карлин уже многозначительно сжал ее плечо и, увлекая девушку за собой, широким шагом направился к выходу. Дарьей помешкал секунду, но все же пошел за ними. Магьер оглянулась на Пойеска.

– Надеюсь, между нами больше не случится недоразумений, – процедила она. – И тебе лучше помолиться, чтобы в следующий раз вместо меня не пришел мой напарник Лисил.

Пойеск лишь натянуто улыбнулся в ответ. Выйдя из пакгауза, Магьер прикрыла ладонью глаза, чтобы защититься от чересчур яркого солнца.

– Как вы вовремя появились, – заметила она и, опустив руку, заморгала от рези в глазах.

Ничего не ответив, Карлин зашагал вдоль пристани. Магьер и Дарьен нагнали его и пошли рядом.

– Ну ладно, – сказала Магьер, – а теперь, может быть, вы расскажете мне, в чем дело?

Дарьей промолчал, а Карлин повел широкими пухлыми плечами – как будто рубаха вдруг сделалась ему тесна.

– Мы пришли поговорить с тобой в «Морской лев», – медленно, почти нехотя начал Карлин. – Когда Калеб сказал, что ты отправилась в порт, мы решили пойти следом, – может, повезет тебя разыскать.

– И вам повезло, – заключила Магъер. – Случилось что-то?

– И да и нет, – ответил он. – Ты, конечно же, знаешь, что в последнее время дела в Миишке идут не так, как прежде. После того как вы с Лисилом… В общем, после того как сгорел пакгауз Рашеда, городские финансы неуклонно хиреют.

Магьер сделала медленный, глубокий вдох. Опять этот треклятый пакгауз!